Двигаясь вверх по дороге, он поворачивает руль вправо, меняя направление грузовика. Подъезжая к длинной канаве, он замедляется. Грузовик налетает на ухаб и сдает назад, Кайден придает еще газу, но снова откатывается назад, виляя то влево, то вправо. Когда мы вновь оказываемся на ровной земле, он разворачивает машину в сторону деревьев, и движется до тех пор, пока не подъезжает достаточно близко, а после оттягивает рычаг переключения передач и глушит двигатель.
Перед нами крутые склоны гор, которые изрисованы разноцветными граффити, там есть и тексты песен, и стихи, а так же признания в любви. Недалеко от нас припаркованы другие машины. Некоторые из приезжих сейчас направлялись вверх на горы, а кто–то уже находился на вершине. Я рада, что мы здесь не одни, но мне не нравится, что людей так много. Это может стать настоящей проблемой.
Он тянет за ручку и толкает дверь локтем.
— Обещаю, мы не будем забираться слишком высоко. Во всяком случае, мне сказали, что этого не потребуется. Если тебе станет тяжело, просто скажи, и мы повернем назад.
— Хорошо, скажу. — Я открываю свою дверцу и выбираюсь наружу, при этом не угодив в лужу. Мы встречаемся перед грузовиком и я засовываю руки в карманы, мягкая ткань приносит мне успокоение, словно я держу в руках плюшевого мишку.
Мы поднимаемся вверх по грунтовой дорожке, проходя мимо валуна, на котором сидит парочка в походных ботинках и с рюкзаками за спинами. Они машут нам, и Кайден машет им в ответ, пока я рассматриваю исписанный краской камень.
— Что это? — Интересуюсь я и читаю вслух:- "Живи сегодняшним днем, ухватись за него и делай все, что душе угодно".
Он уклоняется в сторону, чтобы обойти яму, и случайно задевает мое плечо своим.
— Думаю, что это традиция такая, у старшекурсников из УВейя – приходить сюда и оставлять какое-нибудь напутствие для будущих старшекурсников.
— "Вдарь и воспользуйся случаем". — Я смотрю на него, ухмыляясь. — Как мудро.
Он смеется так, что на щеках появляются ямочки.
— А я и не говорил, что напутствия будут обязательно мудрыми, просто слышал, что они должны быть, вот и все.
Я поспешно направляюсь к каменистому склону, чтобы увеличить дистанцию между нами.
— Это кажется не такой уж и плохой идеей, вроде как. Оставить после себя свои пожелания.
— Думаешь? — Он перескакивает через булыжник, демонстрируя отличную растяжку ног, и приземляется на другой, после чего спрыгивает с него. Он тяжело дышит, улыбается и явно гордится собой. — Это напомнило мне костер в Эфтоне, когда мы записывали свои цели на бумажках, а после сжигали их.
— Я никогда не была на нем, — признаюсь я, сжав руки в кулаки. Даже если бы и пошла, то люди только и делали бы, что шептались за спиной, какой я была «фанаткой Дьявола, которая никогда ничего не ела». Потому что считали, что короткие взлохмаченные волосы, черная подводка и асоциальное поведение были проделками самого Дьявола.
— Оу. — Он рассматривает меня некоторое время, а я делаю вид, что не замечаю этого. — Келли, мне хочется узнать тебя. Я имею в виду, что ты спасла мою задницу, а я практически ничего о тебе не знаю.
Я отрываю листочек от кустарника и тереблю его в руках.
— Да там и рассказывать особо нечего, правда. Я довольно скучный человек.
— Сомневаюсь, что это так. — Он ударяет ногой по камню, выступающему из скалы. — Что если я расскажу что–нибудь о себе, а после ты мне что–нибудь о себе?
— Что именно?
— Все, что посчитаешь нужным.
Мы останавливаемся, когда доходим до конца дороги. Дальше идут углубления в скалах и валунах, края которых напоминают лестницу. Выглядит крутовато, но преодолимо.
— Как мы поднимемся? — Я бросаю лист на землю и задираю голову к верху, чтобы взглянуть на вершину горы.
Он потирает руки, а после хватается за один выступ, упираясь ногой на более низкий.
— Мы полезем наверх.
Он продолжает карабкаться, взбираясь по каменной стене. Но останавливается на полпути и смотрит на меня через плечо.
— Ты идешь?
Я смотрю на дорогу, что осталась позади, а после снова на скалу. Решись уже, ради Бога. Хоть я и боюсь высоты, все равно хватаюсь за грубые края выступов, встав на цыпочки, и поднимаюсь с усилием. Помещая каждую из своих ног на выступах, я передвигаюсь к следующим и чувствую головокружение, когда оказываюсь на высоте.
Когда я смотрю вниз, то замираю от страха и сильнее прижимаюсь к скале. Ветер проскальзывает сквозь мои волосы, выбившиеся из резинки.
— Ты собираешься подниматься? — Он стоит наверху, упершись руками в бока, словно властелин мира, это была бы потрясающая работа, если бы она существовала. Я могла носить корону, и все слушались бы меня. Если бы я говорила людям держаться от меня подальше, то они так бы и делали.
Вдыхаю через нос и тяну руку к следующему выступу.
— Да... — Мои пальцы скользят и я плотно сжимаю глаза, чувствуя, как спина начинает наклоняться назад. Я не собираюсь падать, но эта ситуация заставляет меня чувствовать себя беспомощной, так что я даже пальцем не могу пошевелить.
— Черт, Келли, — вскрикивает он. — Дай мне руку.
Мои пальцы ухватываются за другой выступ и я сильнее сжимаю их, когда поток ветра утихает. Головокружение обволакивает мой разум, а колени дрожат, подгибаясь подо мной.
— Келли, открой глаза, — мягким, но властным голосом произносит Кайден, и я распахиваю свои веки. Он спустился вниз и протягивает мне свою руку, его ноги чуть выше моей головы. — Дай мне руку, и я помогу тебе подняться.
Я таращусь на его руку, слово на руку Дьявола, потому что у рук может быть большая власть: они могу владеть тобою, прикасаться без разрешения. Закусив губу, качаю головой.
— Я справлюсь сама. Поднимусь через минутку.
Он вздыхает, и мышцы на его руке расслабляются.
— Ты боишься высоты, да?
Я наклоняюсь вперед, прижимаясь телом к острым камням, выступающим из скалы.
— Немного.
— Дай мне руку, — повторяет он мягко, но глаза остаются требовательными. — И я помогу тебе подняться.
Ветер усиливается, обжигая мои щеки. По телу пробегает волна жара, когда я закрыв глаза, кладу свою ладонь в его. Наши пальцы переплетаются, пропуская разряды электричества через мою руку, и я поднимаю свои глаза к нему.
Усилив свою хватку, Кайден подтягивает меня ближе к себе до тех пор, пока я не упираюсь в следующий выступ. Я располагаю свои сапоги напротив его, и он дает мне передышку, прежде чем снова подтягивать к следующему выступу. Когда же он достигает вершины, то отпускает меня, чтобы сначала забраться самому. После, держась за край, он снова протягивает мне руку, я хватаю ее, доверяя ему вновь, и подтягивает меня наверх.
Я пошатываясь, волочу сапогами по грязи и пытаясь восстановить равновесие.
Его рука за моей спиной, чуть выше талии, поддерживает меня. Мое тело застывает, когда взрыв эмоций проходит сквозь меня. Мне нравятся его прикосновения, мягкость пальцев и тепло от его близости. Но тут же в уме всплывают воспоминания о другой большой руке, пихающей меня в спину, пока я не приземляюсь на кровать.
Мои глаза разбегаются в разные стороны, когда пряди волос падают мне на лицо, закрывая обзор.
— Не трогай меня, пожалуйста.
— Все в порядке, — говорит он, с вытянутыми руками перед собой, и настороженно глядя на меня. — Я просто помогал тебе прийти в равновесие.
Я собираю волосы и завязываю резинкой.
— Мне жаль... это... это не связано с тобой, клянусь. Просто у меня есть кое–какие проблемы.
Он опускает руки и смотрит на меня довольно долго.
— Не хочу показаться навязчивым, но ты, кажется, нервничаешь. Могу я... Ты не против, если я поинтересуюсь почему?
Я перевожу свой взгляд на его плечо.
— Я бы предпочла не отвечать.
— Хорошо, — спокойно отвечает он и поворачивается лицом к разлому в скале.
Я иду рядом с ним, держа дистанцию между нами. Горы растянуты на многие километры, усыпанные туристами и зелеными цветущими деревьями. Голубое небо кажется бесконечным, и лучи солнца пробиваются сквозь тонкие белые облака. Чувствуется легкий ветерок, взмывающий вверх, он заставляет меня чувствовать себя так, словно я лечу.
— Это напоминает мне картину мистера Гарибальди, что висела у него на стене.
— Ту, которой он так гордился? И вечно рассказывал о ней? — Я кладу руки на бедра, но после слегка приподнимаю ладони вверх, представляя какого это быть птицей, летать так высоко и свободно.
Он смеется, наклоняя голову вперед, и от этого его волосы спадают на лоб.
— Он рассказывает эту историю всем классам?
Я прикусываю язык, стараясь сдержать улыбку.
— Думаю, это что–то вроде традиции. Это было его способом похвастаться о том времени, когда он не протирал штаны в школьных кабинетах.
Он поднимает голову вверх и медленно выдыхает.
— Как долго ты бы хотела побыть здесь?
Я пожимаю плечами и поворачиваюсь к краю выступа.
— Мы можем вернуться, если ты хочешь.
— Я не хочу возвращаться, — отвечает он, и я замираю. — Разве что ты хочешь?
Вновь смотрю на горы.
— Я бы хотела остаться здесь подольше, если все в порядке?
— Все просто замечательно. — Он садиться на землю и скрещивает ноги, вытянув их перед собой. Затем похлопывает по месту около себя.
Я смотрю на него долго, а после сажусь рядом в такой же позе, что и он. Мои мышцы сжимаются из–за такой близости, но я не отодвигаюсь.
— Я ненавижу футбол, — признается он, вытягивая одну ногу и упираясь в ее колено рукой.
—О, да?— Говорю я пораженно. — Как же так?
Его палец пробегается по шраму, что рассекает половину его скулы.
— Мне порой достается своя порция жесткости.
Я опираюсь назад на ладони рук.
— Я тоже не люблю футбол. Там только одна цель и это подчинение.
Он смеется, качая головой.
— Я бы не стал так углубляться, но твою мысль понял. Я всего лишь квоттербек, так что моя задача проста — бросать мяч.
Я провожу мизинцем по земле туда и обратно.
— Я знаю, на какой позиции ты играешь и твои обязанности. Мой отец тренер, мне приходилось слушать рассказы о каждой игре во время ужина.
— Твой отец вроде отличный парень, — утверждает он, искоса поглядывая на меня. — Он мне нравится.
Я знаю, что не должна спрашивать, но ничего не могу с этим поделать. Это беспокоило меня в течении долгих месяцев, когда я оставила его одного, после избиения. Я была уверенна, что это было не единожды. Столько ярости не может взяться из ниоткуда за раз, а потом просто раствориться.
— Кайден, что случилось той ночью? Когда я была в твоем дома... и твой папа, ну, когда он ударил тебя. Такое было и раньше?
— Думаю, что сейчас твоя очередь рассказать что–то о себе, — он уклоняется от вопроса, сжимая руки в кулаки, и костяшки его пальцев белеют так, что шрамики становятся невидимыми.
— Мне нечего о себе рассказать. — Не глядя на него, я пожимаю плечами. — По крайней мере, ничего интересного.
Он поднимает руку и показывает, словно держит между большим и указательным пальцем что–то маленькое.
— Давай. Расскажи любую мелочь. Это все, что я прошу.
Нахмурившись, я роюсь у себя в мозгу, в поисках интригующей подробности обо мне, но не слишком личной. Мои плечи поднимаются вверх и вниз, когда я пожимаю ими. — Мне нравится иногда заниматься кикбоксингом в тренажерном зале.
— Кикбоксинг? — удивляется он и морщит лоб. — Правда?
Я выковыриваю грязь из–под ногтей.
— Это хороший способ расслабиться.
Его глаза исследуют мое тело от пальцев ног до лица со впалыми щеками.
— Ты кажешься слишком крошечной для кикбоксера. Не могу представить, чтобы такие маленькие ножки причинили много вреда.
Будь я посмелее, то вызвала бы его на бой прямо сейчас, чтобы доказать обратное.
Поднимаю голову к небу и прикрываю ладонью глаза, чтобы скрыть их от яркого солнечного света.
— Я не занимаюсь этим профессионально, всего лишь увлечение. Это хороший способ... Я не знаю... — Я затихаю, потому что остальное будет слишком личным.
— Чтобы выплеснуть внутренний гнев, — говорит он, скорее всего себе, чем мне.
Я киваю.
— Да, вроде того.
— Знаешь что? — Он смотрит на меня с улыбкой на его полных губах. — В следующий раз, когда пойдешь в зал – позвони мне. Мой тренер, который по сравнению с твоим отцом настоящая задница, просто затравливает меня, пытаясь привести в лучшую форму. Тогда и покажешь, сколько вреда сможет причинить такое крохотное тельце. Я даже поддамся тебе и позволю припереть себя к стенке.
Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку.
— Хорошо, но я нечасто занимаюсь.
— Только тогда, когда нужно кому–нибудь надрать задницу? — поддразнивает он меня, изогнув бровь.
Мои губы подергиваются в слабой улыбке.
— Да, что–то типа этого.
Он поворачивается в сторону, чтобы быть лицом ко мне.
— Ладно, у меня еще один вопрос. На самом деле, я только что вспомнил о нем. Вроде в пятом классе, как–то ваша семья была у нас на одном из этих глупых барбеккю, что устраивал мой отец в честь Суперкубка по футболу. Так или иначе, с витрины отца исчез коллекционный футбольный мяч, и все подумали на моего брата Тайлера, из–за того,что он вел себя странно, но у него мяча не оказалось. И я клянусь гребанным Господом Богом, что видел, как ты шла к вашей машине с ним под рубашкой.
Я подгибаю ноги под себя и закрываю ладонями лицо.
— Мой брат сказал мне сделать это. Он сказал, что если я украду его, то он не расскажет маме, что это я сломала одного глупого маленького единорога из ее коллекции. — Я делаю паузу и нас окутывает тишина. Наконец, набравшись смелости, подглядываю через щелки между пальцами. — Мне, правда, очень жаль.
Он внимательно рассматривает меня, а после на его лице появляется медленная улыбка.
— Келли, я же не серьезно. Меня не волнует, что это сделала ты. На самом деле, это довольно забавно.
— Нет, это не так, — протестую я. — Это ужасно. Держу пари, что твоему брату досталось.
— Нет, ему было восемнадцать. — Он убирает мои руки от лица. — И когда мой отец начал поливать его дерьмом, он просто уехал.
— Я чувствую себя, как дерьмо. Думаю он все еще в комнате брата. Я должна заставить его вернуть мяч обратно.
— Ни в коем случае. — Он все еще держит мою руку, кладя ее мне на колени. Я осознаю, что кончики его пальцев касаются моего запястья, там, где чувствуется пульс, и нахожусь в сомнении вырывать руку или нет. — Мой отец сможет обойтись без этого дерьма.
— Ты уверен? — Я не могу оторвать глаз от его руки на моей. — Я клянусь, что могу вернуть его назад.
Он смеется, а его пальцы на моем запястье заставляют мое тело дрожать.
— Уверен. Всё хорошо, что хорошо кончается.
— Мне очень жаль, — повторяю я.
Он смотрит на меня, с каким–то странным выражением, словно решает сложную задачу. Он облизывает губы, а после сжимает их, затаив дыхание.
Я часто задаюсь вопросом, как будет выглядеть парень, собирающийся поцеловать меня. Будет ли он таким же, как мой первый и единственный поцелуй, будут ли в голове вспышки из прошлого? Или это будет что–то совершенно другое? Что–то менее страшное? Больше наполненное страстью и желанием?
Поворачиваясь к скале, он отпускает мое запястье, и его рука начинает дрожать. Он сгибает ее, вытягивая пальцы и испуская вздох.
— Что случилось с твоей рукой? — Спрашиваю я, изо всех сил пытаясь сохранить голос ровным. — Ты повредил ее, когда мы поднимались наверх?
Он сжимает ее в кулак и кладет на колени.
— Да ничего особенного. Я просто недавно сломал несколько костей, и иногда ее сводит судорогой.
— Даже когда ты играешь?
— Иногда, но я справляюсь.
Я смотрю на шрамы на его пальцах, вспоминая ту ночь, когда они кровоточили.
— Я могу задать тебе вопрос?
Он вытягивает ноги и облокачивается назад на руки.
— Конечно.
— Откуда у тебя шрамы на руке? — Я протягиваю свою руку, чтобы прикоснуться к ним, почувствовать их, желание дотронуться временно усыпляет мой рассудок, но реальность настигает меня, и я быстро убираю руку прочь.
Облокотившись на одну руку, он поднимает другую перед собой. У основания каждого пальца есть толстый белый шрам.
— Я ударил кулаком стену.
— Прости?
— Не специально, — добавляет он, а после проводит пальцем вдоль каждого шрамика. — Иногда происходят несчастные случаи.
Я вспоминаю, как его отец бьет его кулаком по лицу.
— Да, иногда происходят, но иногда плохие вещи случаются от рук других людей.
Он кивает, а затем встает на ноги и стряхивает пыль с джинсов.
— Нам нужно возвращаться. Мне нужно написать убийственную работу по литературе.
Он подает мне руку, предлагая помочь подняться, но я просто не могу заставить себя взять ее. Облокотившись на руки и колени, я поднимаюсь на ноги.
— Теперь нужно спуститься обратно, — со вздохом говорю я и направляюсь к обрыву, заглядывая через край.
Он тихо смеется, следя за мной.
— Не переживай. Я помогу тебе, если ты позволишь мне.
Мои глаза расширяются от его слов, а затем еще шире от вида скалы. Дилемма. Раз я доверилась ему однажды, то могу сделать это снова.
Я просто молю Бога, чтобы он не растоптал и не сломал меня, потому, что от меня осталось не так уж много, и я просто не знаю, сколько еще разрушений смогу вынести.
Кайден
Я нервничаю, помогая ей спускаться. Не думаю, что она упадет, но её близость – вот что волнует меня. Я прижимаю девушку к себе, поддерживая. Она в безопасности, и я этому рад.
Проблема во мне. Во время спуска сердце безудержно колотится в груди. Мне хочется подняться обратно и почувствовать её кожу, впиться в её губы, позволить рукам гулять по её телу. Я никогда не хотел никого так сильно и это по–настоящему плохо. Я почти поцеловал её там, на утесе, но это было бы чертовски неправильно. Не только потому, что я не должен целоваться с кем–то настолько хорошим, но и потому, что у меня есть девушка. По отношению к каждому из нас это было бы нечестно.
Наш разговор наверху был мимолетным, но для меня он значил больше, чем любой другой. Когда я общаюсь с Дейзи, наши беседы в основном фокусируются на таких вещах, как её одежда или последние новости. Вот такой я хочу видеть жизнь. Простой. Итак слишком много темноты я храню в своей душе.
— Ты уверен, что мы не упадем? — Келли цепляется за мою рубашку, испуганно озираясь вниз. — Мне кажется, что ты уронишь меня.
— Не уроню. Обещаю. — Я обвиваю её руками и незаметно притягиваю ближе. — Расслабься, мы почти спустились.
Я опускаюсь чуть ниже, борясь с желанием схватить Келли за задницу и положить руку ей на поясницу. Она опирается на меня и успокаивается только тогда, когда её ноги касаются земли.
Нехотя я выпускаю её из объятий.
— Я же говорил, что не дам тебе упасть.
Не знаю, что на меня нашло, но я повел себя, как подросток и радостно спрыгнул вниз, не обращая внимание на боль в мышцах.
— Напомни мне никогда не брать тебя с собой в горные походы.
Она делает примирительное лицо и вздыхает.
— Прости, надо было предупредить тебя. Скалолазание оказалось не таким уж и простым. Я чувствовала себя ящерицей.
Я не смог сдержать себя и засмеялся. Прошло достаточно времени, прежде чем я смог успокоиться и спросить.
— Так, на будущее, какие места тебе нравятся?
Она выглядит такой потерянной, как и я сам.
— Понятия не имею.
— Тогда подумай об этом, — я начинаю продвигаться к грузовику. Келли следует за мной. — И в следующий раз, когда я попрошу тебя о прогулке, ты сможешь выбрать место.
Она хмурится и отводит взгляд на горы за моим плечом.
— Будет следующий раз?
— Конечно, — просто ответил я, — Почему его не должно быть?
Она смотрит на меня несколько секунд, а потом пожимает плечами.
— Не знаю.
Кажется, что она так много знает, и именно поэтому мне следовало бы держаться от нее подальше, прежде чем она бы узнала все обо мне. Но как говорит мой отец "Я не достаточно умен", но я просто чувствую, что не смогу держаться от неё подальше.
Глава 4.
#43 Не позволяй никому унижать себя
Кайден
Мне снится прекрасный сон. Келли и я спускаемся со скалы. Я помогаю ей, а она прикусывает нижнюю губу, спотыкается и жмётся спиной к камням, нервничая все больше и больше.
Не отрывая взгляда от её губ, я опираюсь руками о скалистую стену, по обе стороны от её лица. Она трепещет, когда я немного наклоняюсь и дышу ей в шею. Мне нравится, что она дрожит, и я хочу заставить дрожать её ещё больше.
Мои ладони скользят всё ниже и ниже по стене, горя от соприкосновения с камнем. Смесь боли, адреналина и неконтролируемого желания наполняет моё тело. Я приподнимаю Келли за бёдра, а она откидывает голову назад и стонет.
— Скажи, что хочешь меня, — говорю я, предчувствуя, что буду первым, удостоившимся от неё этих слов.
— Я хочу тебя, — выдыхает она.
Подтягиваю девушку ещё выше, и мои губы обрушиваются на её. Я ничего не хочу больше, чем сорвать с неё одежду и оказаться внутри нее так глубоко, как только это возможно.
— Вставай, любимый, — теплая рука опускается на мою щеку, и я отбрасываю её, потому что она рушит мой сон.
— Давай, сладенький мальчик, — кто-то запрыгнул на меня сверху, — Тебя ждет подарок, если проснешься.
Я моргаю и открываю свои веки, чтобы увидеть голубые глаза Дейзи.
Она сидит у меня на коленях в короткой джинсовой юбке и кружевном топе.
— Сюрприз!
Я приподнимаю бровь, чувствуя острое разочарование и желание досмотреть сон.
— Что ты здесь делаешь?
Она прищуривает глаза.
— Интересный способ поприветствовать любовь всей своей жизни. Господи, Кайден, иногда ты такой мудак!
Я приподнимаюсь и выдавливаю фальшивую улыбку.
— Прости, устал. Между учебой и тренировками, я едва ли нахожу время чтобы поспать.
Она накручивает кончик локона на палец. — Ну, вставай. Ты должен прогуляться со мной, пока меня не увезли домой. Я тут только на час.
— Почему ты здесь?— осторожно спрашиваю я, прислоняясь к спинке кровати.
Она встряхивает волосами и поправляет одежду. — Моя мама приехала сюда, чтобы пройтись по магазинам. Это самое близкое место, где можно купить обычные туфли.
Я приподнимаю бровь, изображая интерес. — О, правда?
Она кивает и проводит пальчиками по моей груди, прикрытой простынёй. — Я решила проехаться с ней, чтобы увидеть тебя. Мы должны прогуляться и, возможно, тебе кое-что перепадет.
— У меня занятия,— говорю я. — И где Люк? Я предполагаю, что это он тебя впустил? Но как ты вошла в здание?
—У меня свои способы. — Она соскальзывает с моих ног и встаёт, — Люк позволил мне войти, а потом исчез. Не знаю, почему он невзлюбил меня, но как только я появляюсь, он убегает в другом направлении.
— Он просто старается не мешать,— я приподнимаюсь на руках, и простыня соскальзывает мне на живот.
Она пробегает взглядом по белым полосам, которые испещряют моё тело, и выглядит так, словно до этого никогда их не видела.
— Знаешь, сейчас есть специальное лазерное лечение. Можно избавиться от всех шрамов. Тебе стоит попробовать, — она проводит ногтем по моей щеке. — Ты был бы прекрасен без них.
Я перекатываюсь на другую сторону кровати и хватаю красную футболку, на ходу одевая её. — Ладно. Больше ты их не увидишь.
Она морщит нос. — Я не хочу обидеть тебя. Просто говорю все, как есть.
Я натягиваю джинсы и наклоняюсь, чтобы одеть ботинки. — Куда хочешь сходить?
Она задумчиво постукивает пальцем по губам. — Удиви меня. Только не переусердствуй.
Я подбираю свой бумажник и телефон, затем толкаю дверь и придерживаю её для Дейзи. — Ты же знаешь, у меня нет машины.
— Пфф, — она закатывает глаза. — Именно поэтому я уговорила маму дать нам машину. Она застряла в торговом центре, но нам все же надо поторопиться. Ты должен постараться, чтобы мне все понравилось. — Она посылает мне улыбку и, качая бедрами, удаляется. Юбка еле прикрывает бедра Дейзи, и несколько парней останавливаются, чтобы оценить её задницу.
Она подходит к двери уверенной походкой и ждет, чтобы я открыл её. Мы вместе выходим и попадаем во двор. Кампус переливается на солнце, а студенты снуют туда-сюда с книгами и конспектами.
Мы неспеша идем по аллее, когда в конце появляются Келли и Сет. На девушке сиреневая кофта, её волосы подняты наверх в конский хвост. Мои мысли сразу же уплывают к утреннему грязному сну, и я сгораю от желания снова почувствовать эту девушку в своих руках.
Она разговаривает с Сетом с серьезным выражением лица, а он оживленно машет руками в воздухе. Когда ее глаза встречаются с моими, они загораются на долю секунды, но потом она смотрит на Дейзи. Келли самая милая девушка, которую я когда-либо встречал, но сейчас выражение ее лица наполнено ненавистью.
Я начинаю колебаться, когда она протягивает мне руку с зажатой в ней моей ключ-картой. — Я должна отдать тебе это, — её тон ничего не выражает.
Я забираю карту, посылая девушке легкую улыбку. — Спасибо. Как она у тебя оказалась?
Она пожимает плечами. — Люк случайно схватил её и остановил меня после занятий с просьбой зайти в общежитие и передать тебе, но мы встретились тут, так что...
Дейзи изучающе осматривает девушку. — Кто ты, черт возьми, такая?
Глаза Келли холодны, как лед. — Келли Лоуренс.
Дейзи намеренно глумится. — О, мой Бог. Это же анорексичка, поклоняющаяся Дьяволу. Другая одежда, но то же худое тельце. Голодаешь, бедняжка?
—Дейзи, — говорю я напряженным голосом, — Перестань.
Глаза Сета округляются, а это значит, что Келли говорила ему о Дейзи. Но почему? Я что-то пропустил?
Дейзи испепеляюще смотрит на меня. — Может быть, мне следует узнать у тебя, что ты, черт возьми, творишь? Общаешься с кем-то вроде нее?
В глазах Келли что-то вспыхивает и тут же гаснет, она обходит нас и двигается дальше, но Сет подходит прямо к Дейзи.
— Я не знаю, почему ты так дерзко ведешь себя с ней, — говорит он. — Но если убрать этот лифчик пуш-ап, искусственный загар, крашенные волосы, модные тряпки и все что ты получишь - полную девицу с плохой пластикой носа.
Дейзи всхлипывает и закрывает нос рукой. — У меня нет никакой пластики.
— Как скажешь, — ухмыляется он, хватая Келли за руку и наклоняясь ко мне. — Увидимся, Кайден.
Келли не смотрит на меня, пока Сет уводит её к главному входу в кампус.
Дейзи опирается руками о бедра и надувает губы. — Почему ты говорил с этой девкой? — спрашивает она. — Ты же помнишь, кто она такая, верно?
—Да, Келли Лоуренс, — пожимаю я плечами, — Она была в моем классе в школе и вела себя довольно тихо.
— Она также была уродом, — девушка сплетает наши пальцы, и меня пробирает озноб. — Анорексичка, которая носила всю эту мешковатую одежду и ужасную прическу, и которая ни с кем не разговаривала.
— Она не анорексичка и не сатанистка, — я трясу головой, — И она не всегда была такой, и сейчас она не такая. Она нормальная.
И грустная. Каждый раз, когда я смотрю на неё, моё сердце стучит сильнее. — Кроме того, она очень помогла мне однажды.
— С чем помогла? — спрашивает Дейзи, грозно глядя на меня, словно собирается выцарапать мне глаза, — Ты спал с ней? Потому что, если это так, то это просто отвратительно и жалко.
На секунду, я подумываю сказать ей убираться прочь из моей жизни. Но, черт, что мне тогда делать? Встречаться с кем-то? Встречаться с Келли? Эта идея очень понравилась мне и моему члену, но Келли слишком хороша для этого, я никогда не чувствовал того, что ощущал с ней, в те несколько раз.
— Нет, я не спал с ней. Мы просто изредка разговариваем, — отвечаю я и частично это правда, потому что Келли следует быть для меня именно таким человеком.
Келли
В библиотеке никого нет, кроме библиотекарши, толкающей тележку с книгами и раскладывающей их по полкам. Я задаюсь вопросом, живет ли она одна и есть ли у нее кошка – и вообще, счастлива ли она?
— И сколько еще должно пройти времени, прежде чем мы сможем поговорить о случившемся? — Спрашивает Сет, сворачивая страницы учебника трубочками в виде веера.
Чувствую себя паршиво, словно ребенок, только вот я уже давно им не являюсь. Я теперь взрослая женщина, учусь в колледже, но реагирую как-будто еще в школе. Ненавижу, когда приходится пересекаться с кем-то из моего прошлого, это откидывает меня назад в тьму и печаль, которые, кажется, навсегда будут частью моей жизни.
Я пожимаю плечами, выделяя записи на странице ярко-желтым маркером. — О чем тут говорить?
Он выхватывает маркер из моей руки и от этого лист бумаги теперь пересекает кривая желтая линия. — О том факте, что ты позволяешь этой стерве говорить про себя гадости, и еще о том, что Кайден, едва ли слово сказал против.
— Почему он должен был что-то сказать? Он никогда такого не делал. Я не его проблема. — Смотрю на окно, откуда льется солнечный свет. — То что произошло там – это отголоски моего прошлого. Скоро она уедет, и я просто забуду про нее.
Он бросает маркер на стол и смотрит на деревья. — Вся эта ситуация с той девицей – ненормальна. Тебе нужно стать поуверенней и уметь постоять за себя. В следующий раз, если она снова устроит что-то подобное, выдерни у нее несколько этих липких нарощенных прядей.