Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления. Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.
Спасибо.
Джессика Соренсен
СОВПАДЕНИЕ
Оригинальное: “The Coincidence of Callie and Kayden” «The Coincidence #1» 2012 Перевод: Альбина Анкудимова, Анна Ли, Даша Дудко Редактирование: Александра Одинцова, Flanelka Оформление: Альбина Анкудимова Переведено для группы: https://vk.com/book_in_style |
Любое копирование без ссылки на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Аннотация:
Не всем посчастливилось получить удачу на блестящем блюдечке с голубой каемочкой, или оказаться в нужном месте в нужное время, или спастись.
Удача обошла стороной Келли в день ее двенадцатилетия, день, когда все самое важное было украдено у нее. После случившегося, она запирает свои чувства на замок и клянется никогда не рассказывать о том, что было. Спустя 6 лет, мучительное прошлое охватывает ее жизнь и почти каждый день походит на борьбу за существование.
Столько, сколько Кайден себя помнит «страдать молча» было единственным способом выжить. Пока он делал, что ему говорили, все было в порядке. Но однажды ночью, после допущенной им чудовищной ошибки, казалось, что его жизни придет конец. Удача улыбнулась ему, когда Келли по чистой случайности оказывается в нужном месте в нужное время и спасает его.
Теперь он не может перестать думать о девушке, которую встречал в школе, но которую никогда по-настоящему не познал. Поступив в тот же самый колледж, он делает все возможное, чтобы узнать ее ближе. Но девушка необщительна и замкнута. Чем больше он пытается быть частью ее жизни, тем больше понимает, что Келли, возможно, тоже нуждается в спасении.
Оглавление
Пролог
3–10
Глава 1 #4 Одеть цветную рубашку
10–18
Глава 2 #27 Пригласить кого-нибудь на ужин
18–26
Глава 3 #52 Решись уже, ради Бога!
26–44
Глава 4 #43 Не позволяй никому унижать себя
44–72
Глава 5 #3 Попытаться быть счастливой, #3 Тупо напиться и веселиться
72–84
Глава 6 #8 Бросить вызов самой себе
85–93
Глава 7 #27 Предложить помощь кому-либо, не спрашивая
93–100
Глава 8 #17 Позволить случиться чему-то удивительному, без сомнений и колебаний
100–111
Глава 9 #43 Встретиться лицом к лицу со своим страхом и послать его к черту
111–119
Глава 10 #49 Рассказать правду о себе
119–124
Глава 11 #3 На этот раз делай все, черт возьми, что ты хочешь, вместо того,
Чтобы думать об этом
125–132
Глава 12 #12 Посмотри, как далеко ты сможешь зайти с чем-то, чего боишься
133–141
Глава 13 #9 Танцевать под дождем, #13 Жить одним моментом, #17 Быть собой
141–153
Глава 14 #34 Сблизиться с кем-нибудь
154–162
Глава 15 #21 Позволить себе поскучать
162–169
Глава 16 #7 Сделать что-нибудь только потому, что это весело
169–177
Глава 17 #21 Создать воспоминания, принадлежащие только тебе
177–187
Глава 18 #33 Лежать с кем-то, не двигаясь, просто чувствовать друг друга
187–198
Пролог
Келли
Жизнь полна счастливых случайностей, например таких как: получить хорошие карты при раздаче или просто оказаться в нужном месте в нужное время. Некоторым людям удача падает прямо в руки, кому-то дается второй шанс, а кому-то спасение. Это может быть героический поступок или простое совпадение, но есть и те, кто не получает удачу на блестящем блюдечке с голубой каемочкой, кто оказывается в неправильном месте в неправильное время, кому не удается спастись.
— Келли, ты меня слушаешь? — спрашивает мама, припарковываясь на подъездной дорожке.
Я не отвечаю, наблюдая, как листья кружат в воздухе по двору, на капоте машины, там, где дует ветер. Они не властны над своим полетом. Мне хочется выскочить, схватить их все и крепко сжать в руках, но тогда придется выйти из машины.
— Что с тобой сегодня такое? — Резко говорит мама, проверяя сообщения на телефоне. — Просто сходи и приведи брата.
Отрываю пристальный взгляд от листьев и устремляю к ней.
— Пожалуйста, не заставляй меня делать это, мам. — Моя потная ладонь крепко сжимает металлическую ручку двери, и большой комок застревает в горле. — Разве ты не можешь сама за ним сходить?
— У меня нет никакого желания идти на вечеринку с кучей школьников, и я однозначно не в настроении общаться с Маци сейчас, она будет хвастаться, что ее Кайден получил стипендию, — отвечает мама, указывая жестом своей наманикюренной руки, чтобы я поторопилась. — Теперь иди, найди брата и передай, что пора возвращаться домой.
Голова втягивается в плечи, когда я открываю дверцу и поднимаюсь по вымощенной гравием дорожке к двухэтажному особняку с зеленными ставнями и крутой крышей.
— Еще два дня, еще два дня, - повторяю шепотом, сжимая руки в кулаки и протискиваясь между припаркованными машинами. — Всего через два дня я буду в колледже, и все это будет неважно.
Свет из окон иллюминирует на фоне серого неба, а над входом на крыльцо висит баннер "Поздравляем", украшенный воздушными шарами. Оуэнсам всегда нравилось устраивать шоу по любому поводу, который только могли придумать: дни рождения, праздники, выпускные. Они выглядят как идеальная семья, но я не верю в совершенство. Эта вечеринка в честь выпуска их младшего сына Кайдена и его футбольной стипендии в Университете Вайоминга.
Я ничего не имею против Оуэнсов. Моя семья иногда обедает у них, а они приезжают к нам на барбекю. Мне просто не нравятся вечеринки, и я не была ни на одной, по крайней мере, начиная с шестого класса.
Когда я подхожу к террасе, примыкающей к дому, Дейзи Миллер пританцовывает от радости со стаканом в руке. Ее вьющиеся светлые волосы блестят в свете ламп, в то время как взгляд направлен на меня, а губы искривляются в злорадной усмешке.
Я увиливаю вправо от лестницы и сворачиваю за угол дома, прежде чем она сможет меня оскорбить.
Солнце скрывается за линиями гор, окружающих город, а звезды россыпью сверкают на небе, словно стрекозы. Становится темно, когда фонари с террасы гаснут, и, как по заказу, мой ботинок цепляется за что-то острое. Я падаю вниз и ударяюсь ладонями о гравий. Ранки на руках можно вытерпеть, и я без колебаний поднимаюсь на ноги. Стряхиваю камушки с ладоней, морщась от боли из-за царапин, и иду напрямик во двор.
— Мне плевать, что, черт возьми, ты пытался сделать, — мужской голос прорезается сквозь темноту. — Ты чертов неудачник. Гребаное разочарование.
Замираю на краю газона. У дальней стороны изгороди, где располагались бассейн с гостевым домиком, в тусклом свете стояли две мужские фигуры. Один – высокий, с низко опущенной головой и широкими ссутуленными плечами. Второй – пониже, с пивным животом и лысиной на затылке, размахивающий кулаками перед лицом другого.
Щурясь в темноте, я различаю, что невысокий – это мистер Оуэнс, а тот, что повыше – Кайден Оуэнс.
Сложившаяся ситуация поражает, ведь в школе Кайден всегда был такой уверенный и никогда не выступал в роли боксерской груши.
— Я сожалею, — бормочет Кайден с дрожью в голосе, прижимая руку к груди. — Это был несчастный случай, сэр. Этого больше не повторится.
Мельком смотрю на открытую заднюю дверь, где горит свет, грохочет музыка, а люди танцуют, кричат, смеются, чокаются стаканами. И я кожей могу чувствовать разливающееся по всей комнате сексуальное напряжение. Подобные места я всегда старалась избегать любой ценой, потому что начинала задыхаться там.
Неуверенно поднимаюсь на нижнюю ступеньку, надеясь незаметно раствориться в толпе, найти брата и убраться отсюда подальше.
— Не говори мне, что это был несчастный случай! — Голос повышается, пылая непостижимой яростью. Громкий удар, а затем хруст, будто кости раздробили на части.
Инстинктивно я разворачиваюсь, как раз в тот момент, когда мистер Оуэнс ударяет кулаком по лицу Кайдена. От звука хруста у меня скручивает живот. Он бьет его снова и снова, не останавливаясь, даже когда Кайден падает на землю.
— Лжецов надо наказывать, Кайден.
Я жду, когда же Кайден поднимется, но он остается неподвижен и даже не пытается прикрыть лицо руками. Отец пинает его в живот, по лицу, ударяя с каждым разом все яростнее, не проявляя никаких признаков приближающегося конца.
Я реагирую, не задумываясь, желание спасти его обжигает меня так неистово, что сомнений в голове не остается. Я бегу по траве, сквозь кружащиеся в воздухе листья, с единственной мыслью - остановить все это. Когда наконец настигаю их, меня трясет и я нахожусь на грани срыва, потому что становится ясно - ситуация куда серьезней, чем мне показалось сначала.
Костяшки пальцев мистера Оуэнса разодраны, и кровь капает на бетон перед домиком с бассейном. Кайден лежит на земле, скула рассечена слово трещины на коре дерева. Его глаз заплыл, губа разбита, а все лицо в крови. Их взгляды устремляются ко мне, и я быстро указываю за плечо трясущимся пальцем.
— Там кто-то ищет вас на кухне, — говорю я мистеру Оуэнсу, радуясь, что на этот раз мой голос излучает уверенность. — Им нужна помощь с чем-то… Но не могу вспомнить с чем.
Он пристально смотрит на меня, и я вся сжимаюсь внутри от гнева и бессилия в его глазах, словно сама ярость управляет им.
— Кто ты такая, черт возьми?
— Келли Лоуренс, — тихо отвечаю, чувствуя запах спиртного в его дыхании.
Его взгляд перемещается с моей поношенной обуви на тяжелый черный жакет с застежками, и, в конечном итоге, останавливается на моих волосах, едва доходящих до подбородка. Я выгляжу, как бродяжка, но в этом и суть. Хочу оставаться незамеченной.
— О, да, ты дочь тренера Лоуренса. Я не узнал тебя в темноте. — Он мельком смотрит на свои окровавленные костяшки пальцев и вновь обращает внимание на меня. — Послушай Келли, я не хотел, чтобы так получилось. Это вышло случайно.
Мне трудно находиться под давление, поэтому я стараюсь стоять неподвижно, слушая стук своего сердца. — Хорошо.
— Мне нужно пойти умыться, — бормочет мистер Оуэнс. Он еще некоторое время сверлил меня взглядом, после чего направился, топча газон и прижимая травмированную руку к себе, к заднему входу в дом.
Я снова обращаю внимание на Кайдена, выдыхая воздух, который сдерживала в груди. — Ты как?
Он складывает ладонь горстью поверх заплывшего глаза, поглядывает на свои ботинки и прижимает другую руку к груди, выглядя при этом таким уязвимым, слабым и озадаченным. На секунду я вижу себя, лежащую на земле, с синяками и ушибами, которые теперь можно разглядеть только изнутри.
— Я в порядке. — Отвечает он резко, и я поворачиваюсь к дому, готовая убежать.
— Почему ты это сделала? — Звучит его голос в темноте.
Я останавливаюсь у края газона и поворачиваюсь, встречая его взгляд.
— Я сделала то, что сделал бы каждый.
Бровь над его здоровым глазом опускается.
— Нет, это не так.
Кайден и я пошли в школу вместе, потому что были знакомы еще в детском садике. К сожалению, это самый длинный разговор, который у нас был, начиная с шестого класса, когда меня признали чудачкой класса. В середине учебного года я пришла в школу с обрезанными волосами и в поношенной одежде, скрывающей все мое тело. После этого у меня не осталось друзей. Даже, когда наши семьи обедали вместе, Кайден делал вид, что не знает меня.
— Ты сделала то, что почти никто не сделал бы. — Убирая руку от глаза, он на пошатывающихся ногах возвышается надо мной, когда выпрямляется во весь рост.
Он из тех парней, которыми увлекаются абсолютно все девушки, и в прошлом я не была исключением, до тех пор, пока рассматривала их как что-то еще, помимо угрозы. Его каштановые волосы, спадающие на уши и шею и всегда безупречная улыбка - теперь кровавое месиво, и виден только один изумрудный глаз.
— Не понимаю, почему ты сделала это.
Я начинаю почесывать свой лоб – моя нервная привычка, когда кто-то, действительно, замечает меня.
— Ну, я просто не могла уйти. Никогда бы не простила себя за это.
Свет из дома и вся рубашка, забрызганная кровью, подчеркивают серьезность его ран.
— Ты не расскажешь никому об этом, хорошо? Он был пьян … и переживал из-за какой-то чепухи. Он был сам не свой сегодня вечером.
Кусая губу, не зная, верю ли я ему.
— Может нужно кому-то рассказать … например твоей маме.
Он смотрит на меня, как на маленького, бестолкового ребенка.
— Нечего рассказывать.
Я разглядываю его опухшее лицо – когда-то идеальные черты теперь искажены.
—Хорошо, если это то, чего ты хочешь.
— Это то, чего я хочу, — говорит он спокойно, и я начинаю уходить.
— Эй, Келли, ты же Келли, верно? Можешь оказать мне услугу?
Пожимаю плечами.
— Конечно. Какую?
— В ванной на первом этаже есть аптечка, а в холодильнике лежит лед. Не захватишь их для меня? Не хочу возвращаться, пока не приведу себя в порядок.
Я отчаянно хотела уйти, но мольба в его голосе пересилила меня.
— Да, конечно. — Я оставляю его возле гостевого домика и захожу в дом, который битком набит людьми так, что становится трудно дышать. Прижимая локти к себе, и надеясь, что никто не прикоснется ко мне, я плетусь среди людей. Маци Оуэнс, мать Кайдена, болтает с другими матерями за столом и машет мне рукой, позвякивая своими золотым и серебряным браслетами друг о друга.
— О, Келли, твоя мама здесь, милая? — Говорит она невнятно, а перед ней красуется пустая бутылка из-под вина.
— Мама в машине, — перекрикиваю я музыку, а в это время кто-то врезается мне в плечо, и мои мышцы напрягаются. — Она говорила по телефону с папой и отправила меня найти брата. Вы его не видели?
— Извини, милая, не видела. — Она обводит все вокруг рукой с размахом. — Здесь так много людей.
Я скромно махаю ей в ответ.
— Понятно, ну, тогда пойду искать его. — Когда я ухожу, задаюсь вопросом, видела ли она своего мужа, и не озадачила ли ее рана на его руке.
В гостиной на диване сидит мой брат Джексон и разговаривает со своим лучшим другом, Калебом Миллером. Я замираю на пороге, как раз вне поля их зрения. Они продолжают смеяться, разговаривать и пить пиво, словно все остальное неважно.
Я презираю своего брата за этот смех, за свое нахождение здесь и за то, что должна была пойти и сказать ему, что мама ждет в машине.
Хочу подойти к нему, но не могу заставить свои ноги двигаться. Знаю, что должна покончить с этим, но люди, обжимающиеся по углам и танцующие по середине комнаты, заставляют чувствовать меня дискомфорт.
Я задыхаюсь. Я задыхаюсь.
Двигай ногами, двигайся.
Кто-то сталкивается со мной, чуть не свалив с ног.
— Прости, — извиняется низкий голос.
Хватаюсь за дверной косяк, столкновение приводит меня в себя. Спешу вниз по коридору, не потрудившись узнать, кто столкнулся со мной. Мне нужно выбраться отсюда и перевести дух.
Я первым делом забираю аптечку из шкафа и лед из холодильника, а после, обходными путями, выбираюсь незамеченной из дома через боковую дверь.
Кайдена больше нет снаружи, но из окон гостевого домика проникает свет. Поколебавшись, открываю дверь и просовываю голову в слабо освещенную комнату.
— Привет. — Кайден выходит из задней комнаты без рубашки, прижимая полотенце к ярко-красному опухшему лицу. — Эй, ты принесла вещи?
Я проскальзываю в комнату и закрываю за собой дверь. Протягиваю аптечку и пакет со льдом, отвернувшись к двери лицом, чтобы не смотреть на него. Его обнаженная грудь и джинсы, низко посаженные на бедрах, окутывают меня чувством беспокойства.
— Я не кусаюсь, Келли, — говорит он безразличным голосом, хватая аптечку и лед. — Тебе не обязательно таращиться на стену.
Я заставляю себя посмотреть на него, трудно не заметить шрамы, что пересекаются вдоль его живота и груди. Вертикальные линии, бегущие вниз по его предплечьям - самые глубокие, толстые и неровные, как будто кто-то резал кожу бритвой. Мне бы хотелось провести пальцами по шрамам и снять всю боль и воспоминания, связанные с ними.
Он быстро опускает полотенце, чтобы прикрыть себя, и смущение проблескивает в его здоровом глазе, когда мы смотрим друг на друга. Спустя мгновение, как по щелчку пальцев, мое сердце усиленно рвется из груди, как будто оно стремится в вечность.
Он моргает и прижимает лед к воспаленному глазу, удерживая аптечку на краю бильярдного стола. Его пальцы подрагивают, когда он протягивает ее обратно, на каждом кулаке у него ссадины.
— Можешь вытащить для меня бинт отсюда? Моя рука немного побаливает.
Я нащупываю пальцами защелку, стараясь подцепить ее ногтем, и она поддается, но при этом сдирает немного кожицы с моего большого пальца. Раны Кайдена продолжают кровоточить, и я открываю крышку, чтобы достать бинт.
— Тебе бы не помешала пара швов под глазом. Выглядит неважно.
Он прикладывает полотенце к порезу, морщась от боли.
— Все будет в порядке. Мне просто нужно обработать его и заклеить пластырем.
Горячие капли пота обжигают мою кожу с красными рубцами и волдырями. Я вновь хочу быть чистой.
Я забираю у него влажное полотенце, не давая нашим пальцам соприкоснуться, и наклоняюсь вперед, чтобы рассмотреть повреждение, такое глубокое, что видно мышечную и соединительную ткани.
— Тебе и впрямь нужно наложить швы. — Я слизываю кровь с большого пальца. — Или у тебя будет шрам.
Уголки его губ приподнимаются в грустной улыбке.
— Я могу вынести шрамы, особенно те, что снаружи.
В глубине души, я понимаю, о чем он говорит.
— Я правда думаю, что нужно попросить твою маму отвезти тебя к врачу, а после ты смог бы рассказать ей о случившемся.
Он начинает разматывать бинт, но случайно роняет его на пол.
— Этого не случится, даже если бы я рассказал – это не имело бы значения. Абсолютно никакого.
С трясущимися пальцами я подбираю бинт и разматываю его сама. Разорвав его конец, хватаю пластырь из аптечки. Затем, сжимая все до единой пугающие мысли в голове, тянусь к его щеке. Он остается неподвижным, прижимая больную руку к груди, пока я прикладываю бинт к ране. Смотрит на меня, хмуря брови и едва дыша, когда я приклеиваю пластырь на нужное место.
Отступаю назад, и облегченный вздох срывается с моих губ. Кайден - первый человек, помимо членов семьи, которого я намеренно коснулась за последние шесть лет.
— Я по-прежнему считаю, что нужны швы.
Он закрывает аптечку и вытирает капли крови с крышки.
— Ты видела моего отца внутри?
— Нет. — Мой телефон пищит в кармане и я, достав его, читаю сообщение. — Мне нужно идти. Мама ждет в машине. Ты уверен, что будешь в порядке?
— Со мной все будет хорошо. — Он, не смотря на меня, берет в руки полотенце и направляется в заднюю комнату.
— Ладно, увидимся позже, я думаю.
Нет, не увидимся. Я кладу телефон в карман и направляюсь к двери.
— Да, думаю увидимся позже.
— Спасибо, — добавляет он тут же.
Моя рука замирает на дверной ручке. Чувствую себя ужасно из-за того, что приходится покинуть его, но я слишком труслива, чтобы остаться.
— За что?
Он размышляет, кажется, целую вечность, а затем вздыхает.
— За то, что принесла мне аптечку и лед.
— Всегда пожалуйста.
Выхожу за дверь с тяжелым грузом на сердце, ведь на него свалилась еще одна тайна. Как только гравийная дорожка появляется в поле моего зрения, телефон начинает звонить в кармане.
— Я в двух шагах, — отвечаю на звонок.
— Твой брат здесь, ему пора домой. Он должен быть в аэропорту в восемь часов. — В голосе мамы слышится нетерпение.
Ускоряю шаг.
— Извини, я отвлеклась … но ты же послала меня найти его.
— Да, но он ответил на мое сообщение, давай живее, — говорит она судорожно. — Ему нужно отдохнуть.
— Я буду через тридцать секунд, мам. — Я вешаю трубку, когда ступаю на лужайку перед домом. Дейзи, подружка Кайдена, стоит на террасе, жуя кусок пирога и болтая с Калебом Миллером.
Все внутри стягивается в тугой узел, плечи опускаются, и я отступаю в тени деревьев, надеясь, что они не увидят меня.
— Боже мой, это что, сама Келли Лоуренс? — Говорит Дейзи, прикрывая глаза рукой и щурясь в мою сторону. — Какого черта ты тут забыла? Разве ты не должна развлекаться на кладбище или чем-то вроде этого?
Я поджимаю подбородок книзу и ускоряю шаг, спотыкаясь о большой камень. Ноги заплетаются.
— Или ты сейчас убегаешь от моего куска пирога? — Кричит она, смеясь. — Что скажешь, Келли? Давай же, ответь мне?
— Кончай, — перебивает ее Калеб с ухмылкой на лице, опираясь на перила, его глаза черные, как ночь. — Уверен, у Келли есть свои причины для бегства.
Намек в его голосе ускоряет мое сердце и заставляет меня спасаться бегством.
Я бегу по дорожке в темноте, а звук их смеха доносится до меня сзади.
— Что с тобой? — Спрашивает брат, когда я захлопываю дверь машины и пристегиваю ремень безопасности, тяжело дыша и приводя свои короткие пряди волос в порядок. — Почему ты бежала?
— Мама сказала поторопиться.
Не свожу глаз со своих коленей.
— Иногда я задаюсь вопросом, Келли. — Он поправляет свои темно-каштановые волосы и откидывается на спинку сидения. — Кажется, ты стараешься изо всех сил, чтобы заставить людей думать, будто ты фрик.
— Зато я не двадцатичетырехлетний парень, который зависает на школьных вечеринках, — напоминаю ему.
Мама прищурив глаза, посмотрела на меня.
— Келли, не начинай. Ты же знаешь, что это мистер Оуэнс пригласил твоего брата на эту вечеринку, так же, как и тебя.
Мои мысли возвращаются к Кайдену, его избитому лицу и шрамам. Я чувствую себя ужасно из-за того, что оставила его одного, и чуть было не рассказываю маме о случившемся, но тут мельком увидя Калеба и Дейзи на террасе, наблюдающих за нашим отъездом, вдруг осознаю, что иногда некоторые тайны лучше забирать с собой в могилу. Кроме того, моя мама не из тех людей, что предпочитают слушать истории об ужасных вещах творившихся в мире.
— Мне только двадцать три. Двадцать четыре исполнится в следующем месяце, — прерывает мои мысли брат. — И они не в средней школе больше, так что закройся.
— Я знаю, сколько тебе лет, — отвечаю. — И я уже тоже не школьница.
— Тебе не стоит так радоваться этому, — морщится мама, поворачивая руль, чтобы выехать на улицу. Она старается не заплакать и от этого вокруг ее карих глаз появляются морщинки. — Мы будем скучать по тебе, и я правда хочу, чтобы ты передумала и подождала до осени, прежде чем уходить из школы. Ларами почти в шести часах езды, милая. Будет тяжело находиться в такой дали от тебя.
Я смотрю на дорогу, простирающуюся через деревья к невысоким холмам.
— Извини мама, но я уже зачислена. К тому же, мне нет никакого смысла оставаться тут на все лето, чтобы сидеть без дела в комнате.
— Ты всегда можешь пойти работать, — предлагает она. — Твой брат делает так каждое лето. Может вы проведете вместе некоторое время, еще и Калеб тоже собирался остаться с нами.
Каждый мускул в моем теле стягивается, слово узел на канате и я заставляю себя вдохнуть кислород в легкие.
— Прости, мама, но я готова к самостоятельности. — Даже более чем готова. Я уже устала от ее вечно печальных взглядов, наполненных непониманием, из-за всех моих поступков. Устала от постоянного желания рассказать ей о случившемся, но знаю, что не смогу этого сделать.
Я готова к самостоятельной жизни, вдали от кошмаров, что терзают мою комнату, мою жизнь, и весь мой мир.
Глава 1.
#4 Одеть цветную рубашку
4 месяца спустя...
Келли
Часто задаюсь вопросом, что заставляет людей поступать так или иначе. Закладывается ли это в их головы с рождения, или все познается с возрастом. Возможно, их толкают на что-то обстоятельства, независящие от них.
Хоть кто-нибудь управляет своей жизнью или все мы беспомощны?
— Боже, тут сегодня прям сумасшедший дом какой–то, — комментирует Сет, морща нос от прибывающих и кишащих по двору кампуса первокурсников. А после машет рукой перед моим лицом. — Ты снова где-то летаешь?
Я стараюсь избавиться от своих мыслей.
— Сейчас же прекращай быть таким заносчивым. — Игриво подталкиваю его плечо своим. — То, что мы решили поступить сюда на летний семестр, и теперь знаем, где все находится, не делает нас лучше остальных.
— Ну да, конечно, знаешь ли, все-таки немного делает. ‒ Он поднимает свои медово-карие глаза на меня. — Мы как первокурсники высшего класса.
Я отвечаю ему улыбкой и потягиваю свой латте.
— Ты же знаешь, что не существует такого понятия, как «первокурсники высшего класса».
Он вздыхает, взъерошив свои золотисто-светлые волосы, которые выглядят, словно их высветлили в салоне, но на самом деле, они натуральные.
— Да, знаю. Тем более для таких людей, как ты и я. Мы как две паршивые овцы.
— Есть еще более паршивые овцы, чем мы с тобой. — Я прикрываю глаза от солнца рукой. — Так что успокойся. Я даже надела сегодня красную футболку, как написано в твоем списке.
Уголки его губ поползли вверх.
— Смотрелось бы еще лучше, если бы ты распустила свои прелестные локоны, а не прятала их в хвостике все время.
— Один шаг за раз, — отвечаю я. — Было довольно сложно просто отрастить их. Они заставляют меня чувствовать себя странной. Да и не важно, ведь этого еще нет в списке.
— Значит нужно добавить, — подмечает он.— На самом деле, я так и сделаю, когда вернусь в комнату.
Мы с Сетом придумали свой список вещей, которые необходимо выполнить, даже если это вызывает страх, отвращение или кажется невыполнимым. Все перечни из этого списка мы должны были воплотить в жизнь. И по правилам, вычеркивать хотя бы один пункт раз в неделю. Идея создать этот список появилась после того, как мы, сидя в моей комнате, раскрыли друг другу свои самые темные секреты и доверили самые сокровенные мечты, тогда я впервые по-настоящему сблизилась с кем-то.
— И ты все еще носишь этот убогий балахон, — продолжал он, передернувшись из-за моего серого потускневшего жакета. — Я думал, мы выяснили, что эта вещь отвратительна. Ты прекрасна и не должна этого скрывать. К тому же, он смахивает на стиль той придурковатой группы "80 градусов".
Я застенчиво укуталась в свой жакет, крепко вцепившись в ткань.
— Смени тему, пожалуйста.
Он наклоняется ко мне все своим телом и хватает за руку, заставляя меня бежать стремглав по краю тротуара, чтобы не задеть проходящих мимо нас людей.
— Хорошо, но в один прекрасный день мы поговорим о координальном перевоплощении, и командовать буду я.
Вздыхаю:
— Посмотрим.
Я встретила Сета в свой первый день в университете Вайоминга на математике. Неспособность понимать числа послужила началом для разговора, и наша дружба отчасти выросла из этого. Сет - единственный настоящий друг, который у меня был и есть, начиная с шестого класса, помимо краткой дружбы с новенькой девочкой в школе, которая не была знакома с “Анорексичкой, поклоняющейся Дьяволу, Келли”, но все остальные представляли меня именно такой.
Сет резко останавливается и поворачивается ко мне. Он одет в серую футболку и пару черных тонких джинсов. Волосы элегантно взъерошены, а его длинным ресницам позавидовала бы любая девчонка.
— И еще кое-что. — Он прикасается кончиком пальца к уголку моего глаза. — Мне нравится коричневый карандаш для глаз, так намного лучше, чем с супер-черным.
— Тебе нравится. — Резко прижимаю руку к сердцу. — Я так счастлива. Это грузило мой мозг с самого утра.
Он гримасничает и переводит взгляд на мою красную футболку, которая задевает верх моих облегающих джинсов.
— Ты отлично справляешься с каждым шагом, мне просто хочется, чтобы ты надела платье, или шорты, или что-то в этом роде и похвастались своими ногами.
Мое лицо мрачнеет, так же как и настроение.
— Сет, ты знаешь, почему … То есть ты знаешь … Я не могу...
— Знаю. Просто пытаюсь вдохновить тебя.
— Я знаю, и именно поэтому люблю тебя.
Люблю его даже больше, чем это есть на самом деле. Люблю его, потому что он – первый человек, с которым я почувствовала себя достаточно комфортно, чтобы рассказать свои тайны, но возможно еще и потому, что он понимает, что такое боль: внутри и снаружи.