Я нуждалась в нем, а он нуждался во мне. Мы цеплялись друг за друга, точно не уверенные в том, чего мы хотим друг от друга, но признавая это.
Когда песня закончилась и заиграла более оптимистичная мелодия, Спенсер отстранился.
— Давай просто выберемся отсюда, — сказал он мне.
Мы вернулись обратно в мой дом, но припарковали его машину в месте для рабочих, на случай если папа будет начеку, хотя я в этом сомневалась. Моя комната была убрана с тех пор, как я покинула ее последний раз, так что я свалилась на кровать, залезла под покрывало и разделась под ним. Спенсер бросил свои джинсы на стул в углу вместе с рубашкой, прижимая меня к себе, в одних боксерах.
Мы держали друг друга всю ночь, не сказав при этом ни слова, но эта спокойная, молчаливая ночь выразила так много.
— Мисс Прайс? — меня разбудил чей-то голос. — Мисс Прайс? — спросил он громче.
Мои глаза едва открылись, и я поменяла положение, растянувшись на тихо храпевшем Спенсере. Превосходно.
Я повернулась и посмотрела в глаза доктора Форда и его медсестры Кассандры. Просто замечательно. Он собирался доложить об этом маленьком инциденте отцу. Я видела это по его лицу.
Кассандра была слишком занята голой грудью Спенсера, чтобы как обычно закатать глаза.
— Доброе утро, доктор Форд.
— День, — поправил он меня.
Я взглянула на часы и увидела, что на самом деле уже три часа дня.
— Вы как раз вовремя, — фыркнула я с сарказмом.
— Мисс Прайс, — начал он, игнорируя меня, — Вы хотите, чтобы мы с Кассандрой вышли из комнаты, и вы смогли одеться?
— Не обязательно, — ответила я ему.
Спенсер проснулся и потянулся около меня, из-за чего глаза Кассандры округлились.
Я поддразнила его, и доктор Форд закрыл глаза в неодобрении. Спенсер пытался скрыть смех кулаком, но у него не получилось.
— Я воспользуюсь твоим душем, Соф. — Спенсер выскользнул из-под покрывала и пошел в ванну в своих боксерах, без какого-либо стеснения. Подмигнув Кассандре и заставив ее подавиться.
— Все то же самое, мисс Прайс. Я хотел бы, чтобы Вы по крайней мере оделись.
— Как пожелаете, доктор Форд.
Кассандра схватила шелковый халат, висящий на краю двери и принесла его мне. Доктор Форд отвернулся, и я встала, пропуская руки через рукава халата, который Кассандра протянула мне.
— Сладкий, не так ли? — прошептала я тихо, дразня Кассандру.
Ее лицо вспыхнуло и, нахмурившись она посмотрела на меня с очевидным презрением. Я улыбнулась.
— Сейчас ты улыбаешься, — сказала она язвительно, — но ты понятия не имеешь, что тебя сегодня ожидает. — Она улыбнулась в ответ, и моя собственная улыбка исчезла.
Я тяжело сглотнула и уставилась на неприятное выражение лица Кассандры, шокированная тем, что не смогла скрыть эмоции. Правда? Мне было страшно, действительно страшно, потому что я абсолютно не знала, что мне было уготовано. Не считая уколов и, конечно, не Масего или как они там его называли.
— Мисс Прайс, — сказал доктор Форд, — присядьте. Вы должны подписать несколько бумаг.
Он вручил мне кучу бумаг.
— Что это? — спросила я, внимательно просматривая один лист за другим.
— Ответственность за здоровье.
— Ах, так для чего именно Вам нужна ответственность за мою защиту? — В этот момент вошел Спенсер и сел рядом со мной, высушивая свои влажные волосы полотенцем.
Доктор Форд вздохнул и придвинул мой туалетный стул ближе ко мне. Он открыл свою кожаную сумку, и я увидела невероятное количество шприцев, аккуратно привязанных внутри. Я втянула воздух, и Спенсер положил руку мне на плечо.
— Адацел, — начал он, читая список, лежавший у него на коленях, — который предотвращает столбняк, дифтерию и коклюш. Гепатит А и B, я вколол Вам несколько месяцев назад.
— Зачем? — спросила я из любопытства, удивляясь почему не спрашивала раньше.
— Из-за Вашей... — сказал доктор Форд, прочищая горло и смотря на Спенсера, — повышенной активности в последнее время.
— Понимаю, — Спенсер засмеялся, и я толкнула его локтем.
— Продолжайте.
— Я сделаю Вам прививку от гриппа. Посмотрим, — сказал он, мельком взглянув на несколько различных листов бумаги. — Менингококковая вакцинации, MMR или кори, от эпидемического паротита и краснухи. — Э-э, пневмококковая, очень важная, от полиомиелита есть, от бешенства, — сказал он, глядя на диаграмму, — Вам нужно сделать повторно. Понадобится прививка от брюшной ветряной оспы, но она уже есть. — Он посмотрел на меня. — Да, вот и все.
— И это все! — воскликнула я, хватая руку Спенсера.
— Успокойтесь, мисс Прайс. Вам нужно принимать строго определенную еду и воду, пока Вы находитесь за границей. Употребляйте только консервированные или продаваемые в бутылках напитки.
— Старайтесь не использовать кубики льда, хотя сомневаюсь, что там, куда Вы едете есть холодильник, поэтому Вы также должны есть только фрукты и овощи, которые очистили и помыли. Избегайте мясного ассорти, салатов, арбузов и пудингов.
Доктор Форд посмотрел на меня.
— Разумеется, мисс Прайс, постарайтесь избегать случайных половых контактов. Но и этого недостаточно. — Я закатила глаза. — Никогда не используйте шприцы и иглы, используемые другими людьми. Избегайте совместного пользования бритвой или зубной пастой. Никаких тату или пирсинга, пока находитесь там. Носите одежду, которая достаточно закрывает руки и ноги и используйте ДЭТА-содержащие репелленты от насекомых. Отказывайтесь от переливания крови, кроме вопросов касающихся жизни и смерти и все же попытайтесь убедиться в ее безопасности.
— Да, если я буду умирать и буду нуждаться в крови, я обязательно спрошу в первую очередь, защищена ли она. — Скрытие страха через сарказм. Замечательно, Соф. Он просто пытается помочь тебе.
Лицо доктора Форда стало смертельно серьезным.
— Вы не понимаете, мисс Прайс. Это не шутка. Вы едете на сильно пораженную территорию. Вещи, от которых я пытаюсь защитить Вас, могут быть выбором между болезненной, ужасной смертью... или нет.
Правильно, спасибо за эту наглядность, док.
— Кассандра принесет справки о прививках с Вашими билетами. Не потеряйте их. Они могут не позволить Вам вернуться обратно в страну, если Вы не сможете доказать, что приняли профилактические меры.
— Да Вы издеваетесь, — вздохнул Спенсер.
— Едва ли, — ответил доктор Форд, теперь закатывая глаза. — Может мы начнем? — спросил он, поворачиваясь ко мне.
— Кожа будет немного чувствительной на пораженных территориях, но Тайленол должен помочь. Отдохните немного, — добавил доктор Форд после шокирующе болезненных назначений, как раз перед тем, как закрыть дверь за собой и Кассандрой.
— Ты, наверное, сейчас должна принять те обезболивающие, — сказал Спенсер. — Моя мама всегда заставляла меня принимать их как раз перед болезнями, когда я был ребенком, так что потом я не болел.
— Они в моей ванной. На полке, — сказала я, ложась.
Некоторые из уколов, которые мне сделали, были весьма болезненны. Я не шучу. Иглы были огромные и при инъекции ощущались тепло и боль.
Спенсер принес мне стакан воды и жаропонижающее. Я быстро выпила его. Мы оба легли на кровать, смотря на потолок, после того как я тихо включила музыку.
— Ну, это было познавательно.
— Я невероятно напугана, Спенсер.
Он громко вздохнул.
— Я знаю, Соф. И могу понять.
— Это хорошо, что я еще не пользовалась дурацкой карточкой моего отца.
— Почему?
— Потому что я бы купила короткие шорты и топы если бы не знала, что мне понадобится носить кофты и брюки.
— Господи, Соф. Это чертовски меня пугает. Я очень переживаю за тебя.
Он притянул меня к себе и прижал к груди, заботясь обо мне и убирая мои волосы за ухо. Это было впервые, когда парень делал что-то подобное с абсолютно невинными намерениями, и я боролась со сжигающими меня слезами.
Он был так добр ко мне, и я действительно не знала почему. В смысле, да, он хотел переспать со мной. Какой парень не хотел бы, если быть честной, но Спенсер не просил меня ничего делать. Он предлагал свою поддержку, ничего не ожидая взамен.
Я повернулась к нему и обняла. Он крепко обнял меня в ответ. Спустя несколько минут я отстранилась и посмотрела ему в глаза.
— Ты хороший человек, не так ли, Спенсер?
Он засмеялся.
— Нет, я нет, Соф.
— Ты врунишка.
— Я нехороший человек.
— Тогда ты просто не знаешь об этом, но ты такой.
— Хорошо, хорошо. Я чертов святоша. Давай мы купим тебе барахло, пока магазины не закрылись. Хочу покончить с этой Африкой, так чтобы мы смогли провести эту неделю в полном разврате.
Он заставил меня смеяться, но не подшучивал надо мной. Таким образом, воспитываясь в доме, который он имел, с отцом, который был у него, у Спенсера была потрясающая возможность стать выдающимся человеком. Он удивил меня. Я полагаю, наши предпочтения, в действительности определяют нашу сущность.
Почему ты не можешь влюбиться в него?
Я взяла карту отца и потратилась по максимуму. Купила новый крепкий чемодан из ткани, потому что мои мягкие дизайнерские кожаные сумки, очевидно, не подходят для поездки. Спенсер отвел меня в магазин, который посещает его мама, собираясь на сафари, и продавец был чрезвычайно любезен, информируя меня, что будет работать лучше в средней Африке и что я могу взять с собой. Я купила только пару вещей, но все же воспользовалась их советом в моих любимых магазинах.
Я купила пятнадцать потрясных джинс и много подходящих рубашек и несколько ботинок до колен, чтобы носить с джинсами взаправку.
Эта одежда не определяла меня, мое чувство стиля, но я буду в безопасности и буду уверена в том, что не выгляжу как неряха. Я примерила наряд для Спенсера и прошла вокруг него в магазине.
— Ты выглядишь изменившейся. Я не привык видеть тебя такой небрежной. — Мои плечи поникли от разочарования, и я надулась. — О, пожалуйста, — продолжил он, — ты выглядишь чертовски сексуально, если мне нужно говорить это тебе. Твоя задница самая сладкая из всех, которые я видел, особенно в тех джинсах.
Я отчаянно улыбнулась.
— Спасибо, — сказала ему, продефилировав, покачивая бедрами. Его громкий стон снова послал тайную нервную дрожь через мой желудок, но это было кратковременным из-за неотступающего чувства вины.
Что со мной не так?
Когда Спенсер отвез меня домой и помог затащить все покупки в спальню, мы обнаружили тяжелую кучу вещей, находящуюся на моей постели вместе с письмом от Пэмбрука.
Пэмми велел мне собираться с чувством, что у меня не будет электричества, потому что в Масего оно нерегулярно и его может не быть целыми днями.
Все, что он писал, сводилось к тому, что в будущем я не смогу ничего сделать с волосами и буду мыться холодной водой.
Он приготовил огромную простынь, чтобы защищаться от насекомых, массивный медицинский рюкзак, содержащий вещи, которые, как я считала, должны иметь только доктора, различные лекарства и прописанные антибиотики от доктора Форда, которые, кстати, выглядели так, словно их взяли прямо с полки фармацевта.
В бутылках содержалось сотни таблеток. Я занервничала, только взглянув на них.
Пэмми закончил свое письмо, говоря мне, что он любит меня, как дочь, и, чтобы я была осторожна. Я не знала, что думать об этом, но соврала бы, сказав, что не улыбалась... только немного.
Глава 6
Я проснулась в три часа утра, вся дрожа. Доктор Форд рассказал моему отцу о ночевке Спенсера и, к моему ужасу, это было последней ночью, когда Спенсер мог остаться.
Если когда-либо я нуждалась в теплом теле рядом, это было в долгие ночи перед моим отъездом. Ночи тишины. Ночи страшных мыслей и выдуманных сценариев опасности и болезни.
Я стояла в душе почти полчаса, пытаясь позволить пару облегчить мои страхи, но это не помогло, совсем. Я вышла и обернулась полотенцем.
Встала перед зеркалом и бросила на себя жесткий взгляд. Я была настолько обнаженной, насколько вообще могла быть, без макияжа и с мокрыми, густыми волосами. Я ненавидела смотреть на себя в таком виде. Я не чувствовала реальность.
В такие моменты ощущала себя слишком незащищенной, что делало меня чрезвычайно нервной, но этим утром я заставила себя посмотреть.
Я запомнила эту девушку. Этой девушкой была настоящая я. Напуганная. Никчемная. Ужасная подруга. Отвратительная дочь.
Хорошо образована, но так ограничена в идеях, имеющих ценность. Красивая и все же отталкивающая.
И, наконец, настоящая.
Спенсер заехал за мной в семь утра. Он позвонил мне из дома, и я встретила его в фойе, стоящим рядом с Пэмбруком, никакого признака моей матери или отца.
— Софи, — Пэмбрук улыбнулся, — здесь все необходимые документы. Карточка на случай необходимости и наличные. Держи их ближе к себе. Сначала ты полетишь в Германию, затем в Дубай, переночуешь там. Проживание в гостинице в твоих проездных документах. Оттуда тебя заберет машина. Из Дубая ты полетишь в Найроби, Кению, где заказан небольшой самолет, чтобы доставить тебя в Кампалу, Уганду. Ищи мальчика по имени Динган, он заберет тебя. Я добился, чтобы тебе разрешили спутниковый телефон для...
— Необходимости? — спросила я, улыбнувшись в ответ.
Плечи Пэмбрука заметно расслабились, и он обнял мои плечи своими длинными долговязыми руками.
— Береги себя, моя дорогая, — прошептал он в мои волосы.
Я вздохнула, наблюдая как он идет к кухням. Потом повернулась к Спенсеру и снова улыбнулась.
Он протянул мне руку, и я взяла ее. Он слегка сжал ее.
— Все будет хорошо, — успокаивал он меня, но я не верила ему.
Я оглянулась на пустое фойе и почувствовала небольшое разочарование от того, что Сав и остальные мои друзья не появились. Я написала им, но думаю, что нет смысла прощаться с тем, о ком они мало волновались.
Я еще раз посмотрела в глаза Спенсеру.
— Они не пришли.
— Нет, они не пришли, — заявил он.
— Не надо задерживаться. Я на минутку, — сказала я ему и направилась в кабинет отца.
Я постучала в дверь и услышала слабое «войдите». Я подчинилась и повернула ручку.
Сигаретный дым окружил меня, перед тем как рассеяться позади. Рассеявшись, дым открыл моего отца, как обычно, занятого и на телефоне.
— Нет! Нет! Я никогда не соглашусь на это! — Папа повернулся ко мне. — Минутку, хорошо? — спросил он собеседника. — В чем дело?
— Я-я ухожу.
— Удачи.
И снова погрузился в телефонный разговор, я закрыла за собой тяжелую деревянную дверь. По пути обратно в фойе, я прошла мимо одной из нашей служанок Маргариты, которая несла сложенные полотенца в гостевые комнаты.
— Ты видела миссис Прайс сегодня утром, Маргарита?
— Да, утром она уехала в город за покупками.
— А, ясно. Скажешь ей, что видела меня?
— Конечно, мисс, — глаза Маргариты смягчились. — Хотите, чтобы я ещё что-нибудь передала?
— Нет.
— Как пожелаете, мисс, — сказала Маргарита, перед тем как снова заняться своим делом.
Я хотела попрощаться, но почувствовала, что она смотрит на меня с жалостью. Я съежилась при мысли, что моей горничной было жалко меня.
— Я готова, — сказала я Спенсеру.
— Я уже загрузил твои сумки.
— Спасибо, Спенс.
Поездка в аэропорт была устрашающе тихой. Я обдумывала почти двадцать часов предстоящего полета, не включая мою ночевку в Дубаях.
Руки начали заметно дрожать и Спенсер, успокаивая, накрыл их своими. Заиграла Regina Spektor’s All the Rowboat, и я позволила навязчивой мелодии просочиться в мою кожу.
Слова казались пророческими несмотря на то, что темами ее песен были исключительно вещи, но, когда я охарактеризовала себя, стало ясно, кем я была, не более чем вещью. Я была теми дышащими вещами, отчаянно жаждущими спасения, желающими жить, и внезапно на меня нахлынуло спокойствие.
Все разговоры об опасности, болезнях и разрухе напугали меня, но я была готова к переменам, так же как доведенный до отчаянья и так же, как жаждущий избавления, жить, по-настоящему жить, как песни и картины в ее словах. Мы остановились в зоне разгрузки, и Спенсер открыл для меня дверь. Он выглядел опустошенным.
— Не беспокойся, мой очень хороший друг.
Он улыбнулся, но усмешка не затронула его глаз. Он засунул руки в карманы.
— И это все, кем я буду для тебя.
Мои плечи вжались немного в дверь машины.
— Спенсер, пожалуйста...
— Шшш, — сказал он, нажимая подушечкой своего большого пальца на мои губы. Его пальцы слегка задели мою щеку, когда он отстранился. — Абсолютно никаких беспокойств, Софи Прайс. — Он искренне улыбнулся, и мое сердце упало.
— Я буду очень сильно по тебе скучать, — призналась я своему единственному настоящему другу, который когда-либо у меня был, но поняла я это очень поздно.
— Я тоже буду скучать. Я только сейчас понял, что ты такая же потерянная, как и я, и теперь ты уезжаешь.
— По приговору суда, — пошутила я, что сделало его улыбку еще шире.
— Я дам тебе это, — вздохнул он. — Даже если мы думали найти наш путь вместе.
— Я все еще буду потерянной, когда вернусь. Мы можем продолжить оттуда, Спенс.
Спенсер взял мои сумки и положил их на тележку, которую принес носильщик.
— Я увижу тебя через шесть месяцев, — сказала я ему.
— Я буду прямо там, — сказал он, указывая на тротуар. — Ждать.
Я коснулась его щеки и до боли зажмурила свои глаза.
— Не жди меня, Спенсер, — прошептала я, приказывая.
Спенсер оттянул меня от себя.
— Я сделаю так, как, черт возьми, захочу, Прайс. Теперь иди.
Я улыбнулась ему и последовала за носильщиком. Когда я обернулась, чтобы помахать ему, он уже ушел.
Двадцать часов полета, несмотря на ночевку в Палм, все еще чувствовались как двадцать часов полета. Когда я прибыла в Африку через Найроби, у меня не было шанса рассмотреть континент, так как у меня было только двадцать минут до посадки в Сессну, но, когда мой небольшой чартерный самолет приземлился и был подан трап, дверь открылась, и я взглянула на самый удивительный, захватывающий дух вид.
Вид густой зеленой растительности, обширного голубого и захватывающего дыхание озера Виктория. Это было невероятно красиво.
Я спустилась с лестницы и меня вместе с моим багажом встретил веселый молодой африканец с темным лицом цвета мокко и ослепительно белыми зубами.
— Добро пожаловать в Африку, мисс, — весело поприветствовал он меня. — Я так понимаю, это Ваш первый визит?
— Да, спасибо.
Он улыбнулся самой широкой улыбкой, какую я когда-либо видела, и я удивилась, что сделало этого парня таким счастливым.
— Идите за мной, мисс.
Я порылась в своей сумке, чтобы найти десять долларов. Парень в Дубае сказал мне, что они предпочитают американскую валюту, поэтому я не обменяла сотни, которые Пэмбрук дал мне.
Мы подъехали к аэропорту и, когда я посмотрела на него, я могла думать только о том, что у входа погибло тысяча девяносто человек. Когда думала об этом, моя кожа заледенела.
Перед отъездом я прочитала об Уганде и обнаружила, что тот самый аэропорт, куда я полечу, был также местом самого опасного положения заложников, включая террористов. Я задрожала, думая о деталях, и это было самым точным знаком. Это напомнило мне, где я находилась и что было настоящей целью моей поездки.
Когда энергичный портье уложил мои сумки, он посмотрел на меня с сияющей улыбкой, и я чуть не засмеялась над его оптимизмом.
Я не смогла удержаться.
— Вы довольно оживленный. И почему Вы так счастливы сегодня?
— Я счастлив каждый день, мисс. Я живой, и я работаю. У меня есть крыша над головой. Я могу прокормить своих братьев и сестер. Я очень, очень счастлив.
Мое сердце сжалось, и я нашла в своей сумке еще десять, подумала дважды, и схватила пятьдесят, прежде чем вручить наличные в его руку. Его глаза расширились до невозможных пропорций, и я покачала ему головой, заглушая протест, формирующийся на его губах.
— Не думайте об этом, — огрызнулась я и прочистила горло. — Простите, — сказала я ему, и поспешно схватила свои сумки, прежде чем пойти по коридору к тому, что я приняла за главный вход.
Я старалась не думать о том, что пятьдесят долларов значили для этого мальчика и его семьи.
Я также старалась не думать о глупых браслетах, завязанных вокруг моего запястья, которые стоили пятьсот баксов.
Я остановилась там, где стояла и собравшись с мыслями, вспомнила про блокнот и достала его из пакета. Я листала страницы и искала имя, которое Пэмбрук велел мне не забыть, но я все-таки забыла, потому что это было такое необычное имя.
— Динган, — я повторила вслух. — Что это за имя такое?
— Это Дин-Джон-E, — вмешался глубокий голос, и моя голова резко поднялась.
Пораженная. Онемевшая.
Глубокое, пробивающее ощущение накрыло мое тело целиком, и я практически упала на колени от сильного впечатления. Мое дыхание стало затрудненным, и я боролась за ясную голову. Ароматное, обжигающее, но невероятное, приводящее в восторг ощущение проскользнуло по моему телу. Опьяняющая, приятная дымка опустилась надо мной и ним... Испепелила. Так.
Хорошо. Это было ощущение осознания. Я стояла там, наслаждаясь впечатлениями.
Я помню Сара Прингл рассказала мне однажды о мальчике, которого она встретила во время отпуска в Европе. То, как она описала его заставило меня усомниться в ее вменяемости.
— Я не могу описать его, Софи, — сказала она, накрывая руками щеки в отчаянии. — Похоже, что все мое тело сразу же поняло, что он был моим, а я его.
— Ужасно примитивно с твоей стороны признать это, Сара, — усмехнулась я, заставляя всех вокруг рассмеяться.
Но сейчас я поняла, что она имела в виду. Сейчас я поняла, что она пыталась передать мне.
Парень, стоящий передо мной, был на грани становления мужчиной. Подтянутый, худые мышцы, узкий в тех местах, где нужно быть парню и широкий, где надо.
Я никогда не знала человека, который мог бы так привлечь другого человека, особенно совершенно незнакомого. Его лицо пленило меня, лишив возможности говорить. Я почувствовала, как моя грудь захватила воздух, но была не в силах разместить свое лихорадочное требование, так что я тупо подавила частое дыхание, как собака после бодрой пробежки.
Он склонился надо мной, руки засунуты в передние карманы джинс, туго натягивая ткань его рубашки прямо на мускулах рук и плеч и отправляя меня глубже в прямую одержимость. Я сглотнула недостаток воздуха и изучила его. Он был полной противоположностью тому образу, к которому, по моему мнению, меня тянуло.
Прямые черные волосы до подбородка, но убранные за ушами, небесно-голубые глаза странно пялились на меня, его полная нижняя губа отделилась от верхней в вопросе. Он смотрел на меня правильным с римским носом, а его квадратная челюсть была плотно сжата.
— Ты та, кого они называют Софи? — спросил он сухо, мне казалось уже раздраженно.
— Да.
— Я Динган, — его сильный акцент повторился.
Когда он говорил, мои глаза закатывались к затылку. Его глубокий, шелковистый голос омывал меня как теплая вода в прохладный день, и я охотно наклонилась ближе к нему. Близость была похожа на топливо к моему и так уже вышедшему из-под контроля пламени. Я отстранилась от него, чтобы собрать остатки разумных мыслей и покачала головой.
— Но ты белый, — я ляпнула глупость, от чего мне захотелось уползти под что-нибудь.
— Ты невероятно проницательна, — сказал он.
— Простите, я-я просто ждала африканца, — пробормотала я.
— Меня зовут Ян. Динган — прозвище, но я африканец. Мои предки переехали из Англии в Южную Африку в семнадцатом веке, — объяснил он, хотя казался раздраженным, как будто я не заслуживала такой вежливости.
Его акцент звучал как сочетание официального английского, австралийского и немецкого. Только так я смогла описать его. Я никогда не слышала такого сочетания. Оно было таким невероятно красивым и уникальным.
Каждый просмотренный мною фильм, который характеризовал Южно-Африканский акцент полностью искажал его. Слушать его было как слушать бархат.
— О, — произнесла я вежливо. — Что, что значит Динган? — пролепетала я, все еще не способная отвести взгляда от его лица.
— Не забивай голову, — сказал он, по-видимому, больше не потакая мне и наклоняясь, чтобы поднять чемодан, который, как я только что поняла, уронила.
— Я могу взять его, — сказала я глупо, достигая пола. Да что со мной такое? Я поражаю мужчин. Не наоборот!
— Я уже взял их. Иди за мной, — приказал он, вставая в полный рост.
Я стерпела неловкие пять минут потери здравомыслия и пошла за ним, как кроткая мышь. Я не чувствовала себя, не чувствовала себя Софи Прайс. Очнись, Софи.
Я подняла голову, вспомнив, кем я, черт возьми, была и стала следить за каждым шагом. Мы шли на ровне, и я могла сказать, что это удивило его, судя по тому, что он посматривал на меня уголком глаз. Я была беспристрастна. Выкуси, Динган.
Он привел нас к белому потрепанному джипу и, чуть заметно сопротивляясь, я остановилась.
Он бросил мои сумки с небольшой осторожностью в открытый багажник и начал стягивать их ремнем.
Я наблюдала как он работает.
— Ты ждешь, что я открою тебе дверь? — спросил он, его сильный акцент снова удивил меня.
— Похоже, что я жду, когда ты откроешь мне дверь? — я съязвила в ответ.
Он прищурился.
— Тогда почему ты стоишь там?
— Это было бы самоуверенно с моей стороны просто усесться в твой джип без тебя, не думаешь? Возможно невежливо?
Его огрубевшие руки неожиданно остановились над туго натянутыми ремнями, и он посмотрел на меня дольше, чем я посчитала удобным, изучая меня, но также внезапно подошел к пассажирской двери, как будто только опомнился и открыл ее мне без слов. Я забралась в джип и наблюдала как он закрыл за мной дверь, перед тем как обойти автомобиль спереди и запрыгнуть в него.
— Сколько тебе лет? — спросила я, поворачиваясь к нему после того, как пристегнулась.
— Двадцать, — сказал он кратко.
Он был тихим, когда повел джип и помчался через нагромождение настойчивых такси ожидающих пассажиров.
— Потребуется час, чтобы доехать до столицы, — прокричал он через ревущий двигатель. — Кампала оживленный город, мисс Прайс, и я бы не останавливался, но думаю, это наша единственная возможность поесть перед длинной поездкой обратно к озеру Ньяго.
— Я как раз поела перед тем, как мы приземлились, — соврала я.
Честно говоря, я боялась есть все что было приготовлено не в Масего. Проклятый доктор Форд.
— Если тебе не терпится пройти через это, тогда мне тоже.
И это было последнее, что сказал Динган за всю поездку.
Тишина позволила мне наслаждаться видами невероятно привлекательной страны. Она также дала мне время смириться с тем, насколько моя жизнь изменится и насколько драматичными будут эти изменения.
Четыре часа очень долго. Достаточно долго, чтобы обдумать свою физическую реакцию на моего водителя и то, что я должна жить и работать с ним.
Я решила, что это было только цепкое сексуальное влечение, что я не потеряла контроль над собой. О да, ты королева самообладания.
Я повернулась к нему и насладилась его поджарой, мускулистой фигурой.
О. Мой. Бог.
\
Глава 7
— Это озеро Ньяго, — сказал Динган, испугав меня. — Детский дом Масего как раз к северу от этого озера. Землей, по которой мы сейчас едем, владеет Чарльз.
— Насколько много у него владений?
— Около пяти тысяч акров. Он владеет землей к северу от озера и к югу, и его собственность уходит на восток отсюда.
— Почему он купил землю в Уганде? — спросила я больше себя, чем Дингана.
— Почему бы и нет?
— Справедливо, — уступила я.
Динган раздраженно вздохнул.
— Это работа всей его жизни. Он хотел, чтобы землю обрабатывали. Удивительно, но земля в этой части Уганды стоит недорого. — Он ухмыльнулся.
Спустя полчаса мы объехали восточную сторону голубого озера и выехали на красную грунтовую дорогу.
— Масего всего в пяти минутах езды, — заявил он.
Мое горло упало к желудку, и я попыталась отмахнуться от дурного предчувствия.
— Как он выглядит?
— Он красивый. И ужасающий.
Я задержала дыхание на его ответ, брошенный неожиданно.
— Мне кажется, я должен подготовить тебя, — продолжил он.
Я сглотнула.
— Подготовить к чему?
— К здешним детям. — Неожиданный блеск появился в его глазах, и я смогла увидеть, как сильно он любил их, когда всего лишь говорил о них. — Некоторые изуродованы.
— Изуродованы?
— Покалечены.
— Я поняла, что ты имел в виду, но почему?
— Ты ничего не знаешь о нашем заведении? — спросил он нетерпеливо, прищуривая глаза.
— Ничего не знаю. Только то, что это детский дом.
Он медленно выдохнул.
— Мы слишком близко, чтобы начать объяснять сейчас. Чарльз или его жена Карина объяснят тебе все, когда ты приедешь. У меня нет времени. Я провел весь день, встречая тебя, и мне нужно починить забор на северо-восточном краю владения.
— Спасибо, что... встретил меня, — произнесла я медленно.