Когда мы закончили, Карина дала ей еще одну дозу снотворного. Я встала, сняла кровавые перчатки, швырнула их в мусорное ведро и вышла на свежий воздух.
Рассвет наступит еще не скоро. Мысленно я просила солнце появиться, чтобы наступил новый день, который бы стер воспоминания ночи. Всю мою жизнь я буду помнить эти крики.
Пот струился по моему лицу и шее, и моя рубашка промокла, прилипнув к телу. Приступ адреналина остался в толпе, и теперь мои руки дрожали от облегчения.
Позади себя я услышала шаги. Это был Динган. Три пуговицы на его льняной рубашке были расстегнуты и обычно аккуратно закатанные рукава были в беспорядке.
— Как она? — спросил он о нашей маленькой девочке.
— С ней все хорошо. — Я остановилась. — Вообще-то, я не знаю. Я не спрашивала. Не хочу знать.
Динган облокотился на столб, к которому был прикреплен алюминиевый навес, и кивнул.
— Как часто это происходит? — спросила я его, пялясь на темное очертание баобаба.
— Слишком часто.
— Почему их не могут остановить?
— Они как призраки, и получают защиту от Северного Судана.
— Почему?
— Не знаю. Они зло?
— Несомненно. — Я повернулась и посмотрела на школьный домик. — Как остальные?
— Надеюсь, что сегодня больше никто не умрет, — сказал он мрачно.
Заметив, что я задержала дыхание, я выдохнула. Я начала плакать.
— Мне так их жаль.
До того, как я произнесла это, сироты начали исполнять свои красивые песни, и от этого я заплакала еще сильнее.
Я понятия не имела, что они пели, но их невинные голоса звучали по всему лагерю. Невольно я находила в них утешение. Некоторое время я вслушивалась, пока текли слезы.
— Я думала, что они будут спать. Почти шесть утра, — произнесла я, повернувшись к Дингану.
— Я же говорил, что они не смогут заснуть.
— Разумеется, — сказала я, смотря на их окна.
После того, как красивая песня сменилась симфонией стрекочущих насекомых и ночных животных, я повернулась к Дингану.
— Зачем они делают это?
— Потому что это приносит им радость.
— Чему тут радоваться? — честно спросила я, думая над образами мертвых детишек в деревне.
Снова потекли слезы.
— Жизни, Софи. Они все еще живы. Они дышат, любят друг друга, они находят радость в мире вокруг, только потому что они дети. Они жизнерадостные. Они всегда идут дальше. Всегда.
— Я бы никогда не поверила в это, если бы не увидела собственными глазами. Цинизм появляется с грубостью мира и только, когда ты взрослеешь. Я бы все отдала, чтобы они снова стали счастливыми.
Динган повернулся ко мне, а я к нему, облокотившись на столб около него. Некоторое время мы смотрели друг на друга и чувство понимания прошло между нами.
Я не верила в то, что я ему нравилась, но думала, что он будет терпимее ко мне после этой ночи.
— Вам обоим необходимо поспать, — сказал Чарльз, разрывая транс между мной и Динганом.
— Вам с Кариной нужно поспать. А я могу остаться с ними. Они тоже будут спать, — сказал ему Динган.
— Я могу помочь, — добавила я, и Динган слегка кивнул.
— Мы отменим завтрашние занятия, — произнес Чарльз, когда Карина подошла к нему. — Софи и Динган присмотрят за детьми несколько часов. После завтрака их подменят Руф и Соломон.
Карина кивнула, и они пошли к своему домику. Динган уселся в дверном проеме, и я последовала его примеру, садясь напротив него. Я скрестила ноги в лодыжках.
— Я буду проверять их каждые несколько минут, — объяснил он.
— Хорошо, что у Карины есть успокоительное.
— Это наши последние запасы. Я не уверен, как мы сможем пополнить их.
— У вас нет постоянного поставщика? — спросила я.
Динган мягко улыбнулся, отчего у меня запорхали бабочки в животе.
— У нас нет ничего наподобие этого, хотя мне бы этого хотелось.
Я просто не могла представить, что это место, доведенное до отчаяния, не могло получить помощь с запада.
— Уганда заброшенное место, не так ли?
— Уганда, Южный Судан, Кения, Африка в целом.
— Почему? — спросила я тихо.
— Две причины. Люди считают наше затруднительное положение преувеличением или они совсем его отрицают. Делая вид, что его не существует, они испытывают небольшие муки совести.
Я ухмыльнулась в недоверии, но затем подумала об этом.
Я никогда раньше не слышала об этих местах, что они просили или умоляли о помощи. Пристыженная, я отвернулась.
— А другая?
— Они полагают, что об этом кто-то заботится, их правительство, но им нужно только взять проблему в свои руки. На правительство нельзя положиться, они продажны. Это может быть решено только с помощью народа. Тысячи мелких галек, огромный всплеск и все.
На мгновение стало тихо и в ночном воздухе слышался стрекот насекомых.
— Когда-то я брала уроки социального исследования, — рассказала я ему. — Мы прочли историю о женщине, на которую напали в переулке в Нью-Йорке. — Я покачала головой. — Я не помню подробности. Во всяком случае, суть в том, что люди наблюдали из окна за тем, как избивали женщину и думали, что кто-нибудь вызвал полицию. Женщина умерла, ожидая помощи.
Динган поднял плечи в понимании, его красивые, загорелые руки поднялись, словно в объяснении.
Я снова вспомнила мертвых детей и отвернулась, чтобы Динган не видел моих слез. Я вздрогнула, когда он подтолкнул мои ноги своими.
— Это не слабость, — просто заявил он, его руки крепко скрещены на груди.
— Что не слабость? — спросила я, вытирая лицо грязными руками.
— Страх, печаль. Это не слабость. Они определяют твои эмоции. Делают тебя человеком, Софи.
— Они показывают тебя, — я снова стала грубой Софи.
— Кто говорит?
— Я.
— Почему?
— Потому что я... потому что...
— Дай подумать. Потому что ты не гордишься собой? Потому что ты презираешь себя? Потому что, если ты проявишь эмоции, они отразят те мысли?
Я молчала, по крайней мере, минут пять.
— Да, — призналась я, нарушив молчание.
— Сделай что-нибудь с этим.
— Нечего делать. Я потеряна.
— Ерунда. Ты совсем в это не веришь. Ты хочешь придерживаться того, что легче. Ты предвидишь количество работы, которое потребуется для изменения, и слишком напугана, чтобы принять вызов. Вот это, Софи Прайс, настоящая слабость.
Динган встал, и я смотрела, как он проверял каждую кровать, тихо переходя от одной к другой, и я ненавидела то, насколько он был прав.
Глава 13
Руф и Соломон, как и обещали, сменили нас около восьми утра после завтрака.
Я была так измучена, но мысль о сне на моих простынях, будучи покрытой кровью и грязью, вызвала озноб. Я хотела смыть прошедшую ночь.
— Мне нужно в душ, — сказала я Дингану.
Его глаза немного расширились.
— О, хорошо. Я тоже собирался. Ты хочешь пойти первой?
— Нет, — сказала я ему. — Иди ты. Я соберу вещи.
— Ладно, — ответил он. — Я постучу в твою дверь, когда освобожусь.
— Спасибо.
Спустя пятнадцать минут Динган постучался, и я ответила.
Он просунул голову и его волосы были все еще влажными и прилипли к шее. Я могла почувствовать запах его мыла и вдохнула его.
— Душ твой, — сказал он, собираясь уйти, но резко остановился. — А, спокойной ночи.
— Спасибо, — сказала я, немного улыбаясь.
Я приблизилась к душу с сомнением, зная в это время там должны быть насекомые, но была удивлена снова увидеть, что там было совершенно чисто.
— Это странно, — сказала я вслух.
— Что странно? — спросил кто-то.
Карина проходила мимо.
— О, здесь нет насекомых.
Карина обследовала душ.
— Интересно, — она улыбнулась и поспешила к школьному домику.
Я быстро помылась, стирая события ночи, и оделась просто.
Мои ноги и глаза были такими тяжелыми, что я была не уверена в том, что смогу дойти до своей маленькой хижины, но каким-то образом мне удалось. Я отбросила вещи в сторону и практически нырнула в постель. До того, как моя голова коснулась подушки, я уже спала.
Странно, но я просыпаюсь сама. За окном все еще светло и это удивительно при том, что я была очень уставшей.
Я стряхнула насекомых с простыни и встала, чистя зубы и заплетая волосы в две косы, как я сделала в первый день. Я решила, что это будет моим стандартным стилем. Просто и при этом я оставалась собой. Я оделась как всегда: голубые джинсы, ботинки и рубашка.
Снаружи я слышала хихиканье девочек и хохот мальчишек, без сомнения наслаждающихся свободным днем. Когда я вышла из хижины, все было точно так, как я представила, за исключением одной маленькой красивой детали.
Девочки сидели под баобабом, пританцовывая и играя, мальчишки казалось несколько часов играли в футбол.
Я осмотрела всех игроков и задержалась на одном. Динган играл вместе с мальчиками, смеясь с ними, ведя мяч, и подтрунивая их из-за того, что они не могут перехватить его, от чего они смеются еще сильнее. Двое мальчишек так сильно хохотали, что свалились на землю.
Когда он заметил меня, его улыбка не исчезла и это приободрило меня. Он передал пасс мячом ближайшему мальчику, и они продолжили играть.
Динган не спеша побежал ко мне. Задыхаясь, он остановился.
— Карина приберегла для тебя еду.
— О, мне стоит поблагодарить ее.
— Перестань. Я покажу, где она оставила еду. Не думаю, что ты прежде когда-либо была на кухне, — сказал он, шагая в обратном направлении.
— Не была, — призналась я, когда он отвернулся. — Как дети из деревни?
Он замедлил шаг, чтобы приноровиться к моей скорости.
— Как они справятся с этим? С потерями? — я не могла не спросить.
— Как всегда. Им нужно время.
— Нет, им нужны их родители.
— То, что у них украдено, Софи. Никто не спрашивает разрешения.
Когда мы пришли на кухню, мы услышали топот босых ног по плиточному полу, но никого не было видно. Я прошла в столовую и осмотрелась. Обернувшись, я заметила Мандису, девочку, которая отказывалась есть. Она спряталась под линией раздачи.
— Мандиса? — позвала я ее. Она дрожала, слишком испугана, чтобы подойти, так что я пошла к ней. — Мандиса, милая, — произнесла я, пробуя слово. Я никогда никого раньше не называла «милая» из жалости. — Подойди.
Я протянула руки и почувствовала Дингана, осторожно подходящего ко мне сзади. Я подняла руку, чтобы остановить его, и он замер.
Мандиса покачала головой и зажмурила глаза. Я воспользовалась возможностью присоединиться к ней, и Динган присел на колени около нас.
Когда Мандиса открыла глаза, они были полны слез, так что я сделала единственную вещь, о которой подумала. Я схватила ее, посадила на колени и прижала к груди. Я гладила ее по спине и шептала в ухо. Это было против моих инстинктов, но все же я сделала это.
— Это не работает. Что мне делать? — спросила я Дингана.
— Продолжай держать ее, — прошептал он.
— Это не работает, — произнесла я и попыталась передать Мандису Дингану, но он поместил девочку обратно мне в руки, и я обняла ее.
Он положил руку на мое плечо.
— Ей нужна любовь.
— Я делаю это неправильно, — сказала я ему, запаниковав.
— Нет, правильно, — убеждал он.
Динган уселся около меня, напротив алюминиевой перегородки, и я сразу же успокоилась. Я знала, что смогу сделать это. Знала, если Динган тут, чтобы помочь мне, то я смогу помочь Мандисе. Казалось, на протяжении нескольких часов мы сидели в тишине.
Я задалась вопросом, смогу ли успокоить ребенка, который потерял маму, отказывался есть, был абсолютным чужаком. Будет ли ее жизнь всегда полна борьбы, с которой она очевидно сражалась? Продолжит ли она голодать из-за горя, или же мы сможем кормить ее через трубку? Станет ли она снова нормальным ребенком? Станет ли она нормальной во взрослой жизни или же будет навсегда потеряна в жестоком мире, о котором она уже узнала в таком возрасте?
Я задавалась вопросом о реальном и нереальном и, пока я размышляла, Мандиса успокоилась.
Она перестала плакать и крепко держалась за меня.
Я повернулась к Дингану и почувствовала облегчение с его стороны. Все мы трое спрятались под алюминиевой линией раздачи. Не важно, как нас видел мир, мы просто сдвигали гору.
Динган выскользнул из нашего уютного местечка, но мне мешал ребенок, поэтому он вытащил меня за мои бедра, практически в одно движенье подняв нас двоих над полом. От этого мурашки побежали по моему позвоночнику.
— Впечатляет, — сказала я невозмутимо.
— Спасибо, — все, что он ответил. Я улыбнулась.
Я пошла за Динганом на кухню, и он положил мою еду в кастрюлю, чтобы разогреть для меня.
Я попыталась запрыгнуть на стойку с Мандисой, но у меня не вышло.
Динган закатил глаза и с легкостью поднял меня и Мандису на стойку.
Мои щеки вспыхнули, когда он коснулся моей талии, но он, казалось, не заметил, словно был слишком поглощен перемешиванием. Я наблюдала за ним в это мгновенье и была охвачена притяжением. Так неправильно сосредотачиваться на парне, находившемся передо мной, когда я держала в руках нуждающуюся девочку, но ничего не могла с собой поделать.
Я отвернулась от него и прижала Мандису ближе к себе, положив щеку ей на голову, как мама Сав делала это тысячи раз ранее.
Глава 14
— Марси сегодня возвращается, — сказал Динган Карине за ужином.
— Мне было интересно, когда она вернется, — заявила я.
Больше недели прошло с тех пор, как мы видели Марси, Динган и я взяли на себя обязанности прачечной, пока она была в отъезде. Я не сомневалась, действительно, я до смерти желала ее приезда домой. Преподавание весь день и стирка всю ночь становились невыносимыми, даже
Динган жаловался, а он никогда не жаловался, никогда.
— Куда она уехала? — спросила я.
— В Южный Судан. Ее семья там. Она проведывала их.
— Разве это не опасно?
— Да, — коротко ответил Динган.
— Ладно, — сказала я нараспев.
Он пытался убедить ее не уезжать, но она не послушалась.
— Ее тетя болела несколько месяцев, — объяснила Карина.
— О, понятно.
В этот момент Марси зашла в столовую и помахала мне.
Я энергично помахала, неуверенная была ли я рада тому, что больше не буду заниматься стиркой или же, потому что она вернулась целой и невредимой. Я нахмурилась и уставилась в тарелку.
Когда она подошла, я вскочила и обняла ее.
Хм, думаю я искренне соскучилась по ней.
За последние несколько недель Динган и я периодически осматривали те места, где мы подозревали, солдаты подкрадывались к нам. Мы не видели больше ни одного отпечатка ботинка с того первого дня, но Динган отказывался расслабиться.
— Ты можешь ненадолго успокоиться? — тогда спросила я его.
— Ты забыла деревню? — спросил он меня в ответ.
И на этом был конец.
Динган и я пришли к своего рода пониманию. Я держалась как можно тише, выполняла свою работу, и он терпел меня. Но после этих первых нескольких недель, у меня усилилась усталость от покорности, так что я показала ему, на что я была способна. Я показала ему, что у меня достаточно инициативы, достаточно усердия. Также одновременно я узнавала в себе что-то, что думала не могло существовать во мне.
Я стоила больше, чем секс, которым определила себя.
До сих пор Динган относился ко мне со скрытым презрением.
Выжившие дети из деревни легко приспосабливались, не считая нескольких мелких затруднений, но ничего такого с чем бы мы ни смогли справиться.
Мы с Чарльзом, Кариной и остальными работниками очень сдружились. Я действительно влюбилась в них и в цель своего приезда туда, которая, как оказалось, была больше, чем просто отбывание наказания.
Я изучала банту, этого не хватало, чтобы поддержать беседу, но хватало для того, чтобы спрашивать детишек нужна ли им комната отдыха, голодны ли они и т.д.
Благодаря мне и Дингану Мандиса снова начала питаться. После нашего мощного прорыва на кухне она прикипела ко мне, хотя я не знала почему. Карина помогла мне понять, что Мандиса выбирала тех, кто, по ее мнению, мог лучше помочь ей, и почувствовала, что таким человеком была я.
Кто я такая, чтобы спорить? Если я могла помочь, то помогу.
За две недели она набрала почти семь фунтов. Иногда Мандиса даже тайком пробиралась ко мне в хижину и спала со мной. Я бы никому в этом не призналась, но она была моей любимицей.
Через неделю после возвращения Марси, Динган и я совершили еще один патруль рядом с водоемом. После уроков мы сели в его грузовик и направились в ту сторону.
— Оливер сводит меня с ума, — сказала я в окно.
— Он сводит с ума всех нас.
— Он слишком умный для наших занятий. — Я засмеялась.
— Знаю.
— Так почему мы не меняем его учебную программу? — спросила я.
— Хорошая идея, — признал он слишком легко.
— Что? Никаких возражений?
Он всего лишь закатил глаза.
— Нет, серьезно. Никакой дискуссии? Не говоришь мне «ты должна» или увольняешь меня? Я должна признаться, что подозреваю, что живу в альтернативной вселенной. — Я сделала вид, что проверяю за окном. — Нет, свиньи не летают.
— Смешно, — вздохнул он, припарковывая грузовик.
Он перегнулся и вытащил свой пистолет из бардачка. Я вылезла, не желая быть поблизости с ним. У меня было разумное уважение к оружию. Очень разумное.
— Ты испугалась, — он объявил на ветер.
— Нет, — сказала я, передвигаясь на другую сторону от него, сторону без пистолета.
— После того как мы проверим территорию, ты отправишься стрелять.
У меня отвисла челюсть.
— Определенно нет!
Он резко остановился и ухмыльнулся.
— Определенно. Ты не должна бояться пистолета. Что если когда-нибудь тебе придется использовать его?
— Мне никогда не понадобится держать его, тем более использовать.
— Не будь наивной, Софи.
— Мне не нужно знать.
— Это просто ситуация случая. Я научу тебя прицеливаться и стрелять и больше никогда не попрошу использовать его снова.
— Прекрасно, — скрежеща зубами, я продолжила идти без него.
Помимо его дыхания, позади меня, я услышала хихиканье.
— Это не смешно, — пропела я.
— Смею не согласиться. Это будет весьма увлекательно для меня.
Я нарочно пошла быстрее.
— Стой, — сказал он, догоняя. — Я перестану поддразнивать. Только оставайся рядом со мной.
Я послушалась, но не отблагодарила его. Мы обследовали весь водоем и не нашли следов пребывания там кого-либо. Мы обошли вокруг весь участок земли и приблизились к грузовику.
Я рванула к нему, надеясь, что он каким-то чудесным образом забыл про наш урок, но мне не повезло.
— Неверный путь, Софи, — услышала я, как он сказал. Я остановилась, разбрасывая пыль под ногами и повернулась вокруг, немного запыхавшись.
— Ты не серьезно.
— Я абсолютно серьезен. Теперь следуй за мной.
Он привел меня к закрытому участку и нашел толстый гнилой пень, поднял его как будто он ничего не весил и установил напротив стоявшего дерева.
— Это твоя цель, — сказал он, осматривая ствол и разряжая из пистолета все пули.
— Почему ты вытаскиваешь пули, если это урок по стрельбе?
— Потому что есть несколько правил, которые ты сперва должна узнать, и я думаю тебе будет более комфортно держать незаряженный пистолет.
Он был прав.
— Хорошо, — продолжил он, — первое правило: всегда держи пистолет в руках, как будто он заряжен, даже если ты знаешь, что это не так.
Он вручил мне пистолет, и я потянулась за ним трясущейся рукой. Я взяла его и держала в своей ладони.
— Он тяжелый.
— Более чем в одном случае.
— Что дальше? — спросила я, разглядывая холодный кусок металла, лежащий в моей руке.
Он зафиксировал мой захват и направил пистолет вниз. Его руки были теплыми и у меня немного перехватило дыхание.
— Следующее правило, — сказал он, — всегда держи огнестрельное оружие направленным в безопасную сторону, — спокойно объяснил он, — если ты случайно выстрелишь туда, то мы бы хотели, чтобы пуля не задела остальных.
— Хорошо, — прохрипела я.
Он отодвинул свою руку от меня, и я поняла, что могу дышать намного легче.
— Дальше. Всегда держи свой палец не на курке и подальше от предохранителя спускового крючка, — сказал он, указывая на часть из металла, защищающую курок. — До тех пор, пока ты не примешь сознательное решение выстрелить, держи этот палец в стороне от курка.
Я кивнула и сглотнула. Его палец едва касался моего, но мир, казалось, исчез вокруг нас. Его дыхание выровнялось с моим, но я была уверена он был взволнован только из-за обучения меня стрельбе.
— Что-нибудь еще? — спросила я, преодолев состояние экстаза.
Динган покачал головой и засунул руки в карманы.
— Да, так, о чем я?
— Курок.
— Да, ммм, следующее правило: ты должна быть всегда осведомлена о своей цели, заслоне и расстоянии. Убедись на сто процентов, что линия огня чиста от людей и имущества. Не верь никому на слово. Ты единственная ответственная за то, что может случиться, так что убедись, что все правильно.
— Звучит неплохо.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— Проверь, Софи.
— Ох! — воскликнула я, понимая, что он имел в виду.
Я вручила ему пистолет и повернула мою цель, замечая, что ничего не находится за моей линией огня на мили, кроме травы и случайного дерева. Я повернулась в сторону Дингана.
Он еще раз дал мне в руки оружие, и я направила его к земле с большой осторожностью, и убедилась, что мои пальцы были далеко не на курке.
— Это легко, — сказала я ему.
Динган физически повернул мое тело в сторону моей мишени и встал позади меня.
— Так как это твое первое обращение с оружием, я бы рекомендовал тебе держать пистолет двумя руками.
Я поместила свои руки так, как ребята по телевизору.
— Так, например?
Он засмеялся.
— Нет, ммм, например так, — сказал он, беря обе мои руки и помещая должным образом.
— Ты всегда должна держать их высоко на оттяжке. Это позволит тебе быть рычагом и, когда ты будешь стрелять, будет препятствовать отдаче.
Мои руки начали немного дрожать, и он накрыл их своими.
— Твоя другая рука должна отдыхать сверху этой руки, сразу возле предохранителя и поддерживать руку, в которой пистолет. Тебе нужно будет немного развернуть бедра и поставить ноги на ширине плеч, — объяснял он, двигаясь сзади вместе со мной, соприкасаясь с моей спиной и посылая электрические разряды к кончикам пальцев на ногах.
Я раздвинула мои стопы подальше, и стояла все еще пристально смотря на цель. Динган не сказал ни слова, но, воспользовавшись своими ногами, медленно раздвинул мои стопы шире. У меня перехватило дыхание.
— Удобно? — прошептал он в мое ухо.
Я сглотнула. Нет.
— Гм, да.
Динган отступил от меня, и воздух, который я задержала, со свистом слетел с моих губ.
— Дай мне пистолет, — сказал он, и я протянула ему.
Он начал заряжать его, и мой уже участившийся пульс забился с неизведанной скоростью.
— Проведи круг между большим и указательным пальцем, найди объект где-то рядом, примерь расстояние пальцами и посмотри, где этот объект на твоем круге. — Он остановился. — Поняла это? — спросил он, продолжая заряжать пистолет.
— Да.
Я выбрала его лицо.
— Зафиксируй объект в пределах видимости, поднеси круг на уровень лица. Круг сам по себе должен стремиться к одному глазу.
— У меня левый, — произнесла я, и он посмотрел на меня.
— У меня тоже, — прошептал он.
Я опустила руки по бокам.
— Это твой доминирующий глаз. Ты будешь использовать его, чтобы выровнять свое зрение.
Он вручил мне пистолет и встал позади меня, держа его вместе со мной.
— Он полностью заряжен.
Он может сказать это еще раз, я думаю.
— Произнеси это.
— Он заряжен, — повторила я.
Динган остановился за моей спиной и мои глаза закрылись от ощущения его теплых рук и твердых мускул. Он исправил мою позицию еще раз при помощи своих ног, и я могла почувствовать кровь, которая прилила к моему животу. Его рот опять находился возле моего уха, и я могла чувствовать каждый его вздох, медленный и устойчивый.
— Выровняй свое дыхание, — сказал он возле моего уха.
Я кивнула, моя цель в пределах видимости.
— Еще не нажимай, — дразнил он.
— Почему? — я уже собиралась стрелять.
— Не тяни. Никогда не тяни. Всякий раз, когда ты готова, жми на спусковой крючок, пока чувствуешь сопротивление, но позволь ему удивить тебя. Не готовь себя к пуле, сконцентрируйся непосредственно на нажатии и позволь ему полностью показать тебе, каково это вторым освободиться от пистолета.
Я кивнула и сделала несколько успокаивающих вдохов, сохраняя свою цель в после зрения. Время, казалось, замедлилось до черепашьей скорости. Мир бесшумно закрутился вокруг меня, единственным значимым звуком было то, как глубоко вздымалась и опускалась грудь Дингана.
Мой палец покинул положение полулежа и лег на курок. Мое тело напряглось, и я смогла ощутить, как его тело плотно подобралось вокруг моего, приготовившись. Два глубоких вдоха и мои легкие задержали дыхание, в то время как мой палец нажал на курок.
Мир замер в стоп-кадре, когда пуля вылетела из ствола к ожидающему ее пню.
Последующие секунды навсегда отпечатались в моем сознании.
Пуля попала в цель, отрывая небольшие части пня наружу, образуя ореол из щепок, падающих и оседающих вниз на ложе отмершего подлеска. Покидая пистолет, пуля толкнула мое тело к Дингану, но он, по-видимому, был готов к этому, удерживая меня неподвижно рядом с собой.
Когда все закончилось, мир вокруг меня устремился назад в реальность, картинки и звуки зашумели в моих глазах и ушах. Я начала глубоко дышать, и Динган медленно развернул меня к себе. Я направила пистолет в землю и подняла лицо к нему, откровенно вглядываясь в его глаза.
— У тебя хорошо получилось, Соф, — сказал он мягко.
Он никогда до этого не называл меня Соф.
— Чувствуешь себя хорошо?
Я кивнула, не в силах говорить.
Он удерживал мой взгляд и взял оружие с моей руки, вложил его в кобуру и вернул руку мне на плече. Он пристально смотрел на меня и ливень эмоций омывал его лицо.
Его брови сошлись вместе, как будто он пытался спрятать что-то. Наконец, его лицо расслабилось, когда обе его руки прошлись по моей спине и остановились на плечах, сжимая обе мои косички.
— Они расплетаются, — сказала я наконец.
— Они всегда так делают в конце дня, — добавил он, не отрывая свой взгляд от моего, в дюймах от моего лица.
Мои глаза закрылись, когда он стянул обе ленточки, удерживающие мои косички, и они скользнули ему в руки. Его пальцы ловко расплели их, что было мучительно медленно.
Наконец я почувствовала, как его пальцы прошлись по моим волосам до самых кончиков.
— Это любимая часть моего дня.
Мои глаза лениво раскрылись.
— Что ты имеешь в виду? — прошептала я.
— Когда ты распускаешь их и запускаешь в них руки. Это моя любимая часть дня.
Я медленно вдохнула через нос, чтобы не упасть от этого признания.
— Я думала, что ты ненавидишь меня, — призналась я.
Он открыл свой рот для ответа, но мы вздрогнули от нашей близости, когда переносная радиостанция в грузовике начала непрерывно вопить.
— Динган! Динган! — услышали мы.
— Черт, — сказал он, сжимая свои закрытые глаза. — Я забыл сказать им, что мы будем стрелять из пистолета.
Он побежал к грузовику, оставляя меня там пораженной от того, что произошло между нами.
Поездка назад в Масего была очень тихой, мы оба, казалось, упивались собственными мыслями.
Мои глаза мелькали между нами, и я словила себя на желании, что хочу закончить то, что мы только что начали.
— Карина в бешенстве, — сказал он, напугав меня.
— Почему? — спросила я.
— Мне следовало предупредить ее, что мы будем стрелять. Мы до смерти напугали ее.
Меня переполнило чувство вины. — Я должна извиниться перед ней.
— Почему ты должна извиняться?
— Потому что я выстрелила из пистолета.
— Нет, я извинюсь. Это была моя ошибка.
— Я не думаю... — начала я, но прервалась, заметив Карину, стоящую с этой стороны забора с кулаками, упертыми в бедра. — Ммм-ох.
Динган шумно вздохнул.
— Знаю, знаю, — он сказал, выходя из грузовика и захлопывая дверь. Я последовала за ним.
— Вы оба! — сказала она, надвигаясь на нас. Я чуть было громко не рассмеялась, но увидела выражение ее лица. Страх и печаль окутали его полностью, отрезвляя меня.
Она схватила его за грудь перед тем, как притянуть и захватить Дингана в самые крепкие объятия, виденные мной. Она махнула мне и обернула руку вокруг моей шеи. Динган и я обняли ее и посмотрели друг на друга. Мы оба чувствовали себя такими виновными.
— Мне жаль, — сказали мы одновременно и затем расхохотались.
— Нам жаль, — сказала я Карине.
Она немного отодвинулась и вытерла глаза.
— Я готовилась к худшему. — Она громко вздохнула. — Думаю, Чарльз потерял пять лет жизни. Вся семья волнуется.
Мы снова почувствовали вину. Сказать было нечего.
— Пойдемте, — сказала она, обнимая нас. — Давайте успокоим всех.