Сейчас Сол ждал. Начало светать, но рассвет не принес тепла. Он весь дрожал от холода, но сердце пылало от ненависти.
Сол знал, что Лэндиш не уехал. Он слишком любил свои розы и не мог с ними расстаться.
Сол подумал о Крисе. Ожидание в предвкушении мести добавляло ему почти физическое удовольствие. В семь часов из задней двери дома вышел седой старик и в сопровождении охраны направился к теплице. Сол боялся, что Лэндиш может подставить двойника, но узнал старика в бинокль. Это Лэндиш. Он обратил внимание, что белое пальто для работы в саду как‑то странно топорщилось, и понял, что Лэндиш надел пуленепробиваемый жилет.
Это тебя не спасет, сволочь!
Как только Лэндиш и охранники вошли в теплицу, Сол ползком вернулся к деревьям. Самолет с передатчиками лежал в рюкзаке. Луг не мог служить взлетной полосой, потому что трава была слишком влажной от росы. Но “Спитфайер” может отлично взлететь с пустынной деревенской дороги. Сол завел самолет, и тот помчался, набирая скорость, потом оторвался от земли. Мотор негромко тарахтел. Когда самолет набрал достаточную высоту, Сол пошел через луг, не выпуская его из вида. Он вернулся на обрыв, под которым раскинулось поместье Лэндиша. Мокрые от холодной росы брюки липли к ногам, но ему это даже нравилось. В. небе щебетали птицы, утренний воздух пах свежестью. Сол представил себя ребенком, каким никогда не был. У него отняли детство.
Его игрушка… От высохших слез кожа на щеках онемела, словно он долго улыбался. Сол поднял самолет на большую высоту и направил в сторону поместья. Через несколько секунд самолет превратился в точку. Охранники услышали жужжание и в недоумении обернулись. Некоторые задрали головы, а человек с собакой указал рукой в сторону обрыва. Они не могли видеть его на таком расстоянии, но Сол все‑таки пригнулся за кустами, не переставая манипулировать ручками передатчика. Сердце стучало все громче – самолет уже летел над поместьем.
|
|
Удивленные охранники почувствовали опасность, но не знали, откуда она исходит. Сол поднял самолет на максимальную высоту и направил вниз. “Спитфайер” понесся к теплице, с каждой секундой увеличиваясь в размерах. Жужжание становилось все громче и громче. Несколько человек бросились к теплице, другие что‑то закричали. Послышались выстрелы. Сол услышал треск выстрелов и увидел, как охранники вздрагивают от отдачи оружия. С помощью передатчика он маневрировал самолетом, направляя его сначала вправо, потом влево. Теперь кричали все. Сол посмотрел на теплицу. Маленькая фигура в белом оглянулась. Это Лэндиш – он один был в белом. Он стоял среди роз, пройдя примерно треть прохода. Сол направил самолет прямо на него. Теперь уже стреляли все, и выстрелы слились в непрерывный треск. Самолет медленно отвечал на команды. Какую‑то” ужасную долю секунды ему показалось, что в “спитфайер” попала пуля, но потом он понял, что самолет стал неуклюжим из‑за, взрывчатки. Сол сделал поправку на дополнительный вес и отныне менее резко перемещал самолет. Когда “спитфайер” врезался в стеклянную крышу теплицы, Сол представил изумление Лэндиша. В этот же миг он нажал на кнопку на втором передатчике, и теплица взлетела в воздух. Осколки стекла, сверкая на солнце, полетели по высокой дуге в разные стороны. Охранники кинулись в укрытия. Все покрылось дымом и пламенем. Когда грохот покатился по долине, Сол побежал от обрыва. Он успел отчетливо увидеть, как поднимаются в воздух лепестки роз, пропитанные кровью Лэндиша.
|
|
Элиот вздрогнул от звонка и уставился на аппарат, но заставил себя дождаться, когда телефон зазвонит вновь.
– Алло? – осторожно сказал он, ожидая услышать возбужденный голос Сола. Тот, конечно, начнет угрожать, а он должен будет попытаться уговорить Сола встретиться, то есть заманит его в ловушку.
– Сэр, боюсь, плохие новости, – услышал он голос помощника. – Из МИ–6 пришла срочная телеграмма…
– Лэндиш? Что случилось с Лэндишем?
– Да, сэр. Как вы узнали?
– Выкладывайте.
– Кто‑то взорвал его вместе с теплицей. Он утроил охрану, но…
– О, Господи! – Когда Элиот узнал подробности взрыва, его сердце онемело от ужаса. Лэндиш не сумел защитить себя от него. Это был Сол, вне всяких сомнений. Сол хотел показать мне, какой он умный, хочет сказать, что расправится со мной независимо от того, где я нахожусь и какая у меня охрана. Элиот испуганно покачал головой.
Почему я должен удивляться? Я сам научил его всему этому.
– Спасибо, – пробормотал Элиот, положил трубку и попытался успокоиться. Ему хотелось прогнать тревожные мысли и с ясной головой продумать все варианты.
Неожиданно его поразила мысль, от которой он задрожал, словно в лихорадке. В последний раз ему угрожала смерть, когда он был подпольщиком во Франции. За прошедшие годы он так высоко поднялся по служебной лестнице, что единственный риск, которому он себя подвергал, был риск политический. Еще ни один высокопоставленный разведчик не был казнен за измену. Смерть угрожала только оперативникам. Самое худшее, что могло ждать его, – это тюрьма, но скорее всего даже этого удастся избежать. Чтобы не было шума, высокопоставленных предателей обычно просто увольняют, пресекая таким способом их подрывную деятельность. Элиот мог даже рассчитывать на пенсию, ибо успел собрать солидный компромат.
|
|
Нет, все‑таки больше всего его страшило разоблачение, которое нанесло бы смертельный удар его гордости и решимости.
Страх, который он почувствовал сейчас, был сильнее. Это был страх не на уровне интеллекта, а на уровне инстинктов и рефлексов. Такой ужас он испытал лишь раз в жизни. Много лет назад во Франции ему пришлось целую ночь просидеть в канализации, когда немецкий часовой‑Сердце заныло от напряжения, ставшие хрупкими, как бумага, от долгих лет курения, легкие работали с хрипом.
Нет, он не сдастся. Он всегда побеждал. После почти сорока лет он вновь очутился в критической ситуации, но он не собирается проигрывать.
Отец против сына? Учитель против ученика?
Хорошо, тогда иди ко мне. Мне жаль, что Крис погиб, но я не позволю тебе взять надо мной верх. Я по‑прежнему лучше тебя.
Элиот кивнул. Все верно, нужно придерживаться правил. Не иди к своему врагу, заставь его пойти к тебе, заставь сражаться на твоей территории, заставь встретиться лицом к лицу на твоих условиях.
Элиот знал, как это сделать. Сол ошибается, если думает, что сумеет отомстить независимо от того, где скрывается Элиот и как его стерегут. Но есть одно место, в котором он будет в полной безопасности. Оно, кстати, отвечает тем самым правилам, которым он всегда учил своих детей.
Элиот быстро встал и вышел в холл. Поллукс вытянулся по стойке смирно, и Элиот улыбнулся.
– Приведи своего брата. Нам нужно собираться. – Он остановился у лестницы. – Мы очень давно никуда не ездили.
Сол не обращал внимания на лондонский дождь, стучавший в окно. Он закрыл шторы и всего один раз включил свет – чтобы правильно набрать номер. Потом лег в темноте на кровать и принялся ждать звонка. Через какое‑то время он примет душ и переоденется, потом поест рыбы с картофелем, которые захватил с собой. После этого расплатится за комнату – он снял ее всего час назад – и направится к своему новому месту назначения. Поспать можно и в дороге. Впереди у него много работы.
Когда зазвонил телефон, Сол сразу снял трубку.
– Да?
Кажется, это был голос Орлика, но Сол должен был это проверить.
– “Бэби Рут”.
– И розы.
Орлик. Русский дал ему номера автоматов, где с ним можно будет связаться в определенные дни в определенное время, чтобы получить указания и передать информацию.
– Наверное, вы уже слышали ужасные новости о нашем английском друге, – сказал Сол.
– Да. Неожиданные, но дело шло именно к тому. Последствия не замедлили сказаться, – продолжал Орлик. – Его коллеги зашевелились. Судя по всему, боятся новых неожиданных сообщений, на этот раз о себе.
– А они приняли меры предосторожности?
– К чему этот вопрос? Неужели это бы вас остановило?
– Нет. Мне нужно только знать, где их найти.
– Насколько мне известно, путешествия бодрят душу.
– Может, порекомендуете, куда стоит съездить?
– Я знаю несколько интересных мест. Например, виноградник в районе Бордо. Или Германия, горный домик в Шварцвальде. Если вам нравится Советский Союз, то я бы предложил посетить дачу в устье Волги на Каспии.
– Только три места. Мне нужны все четыре.
– Если вы отправитесь сразу в четвертое, то можете утратить интерес к первым трем, – сказал Орлик.
– Как сказать. Я с таким нетерпением жду поездки в это четвертое место, что, боюсь, не сумею сконцентрироваться на трех остальных.
– Один ваш друг хочет, чтобы вы поскорее закончили путешествие и вернулись к нему. Мы договорились, что вы будете следовать указаниям. Если вы не будете слушаться, я не вижу смысла в том, чтобы помогать вам. Мне думается, вы должны нанести свой следующий визит к моему коллеге в Советский Союз.
– Чтобы вы могли вздохнуть свободно? Подумайте сами. Вы помогаете мне только потому, что я собираюсь позаботиться о нем. После поездки к нему вы все свалите на меня и выйдете сухим из воды.
– Я никогда и не притворялся, что поступлю иначе, – ответил Орлик.
– Но как только вы почувствуете себя в безопасности, вам может прийти в голову идея, что вы сами разберетесь с остальными. Вы уберете меня и припишете все заслуги себе.
– Ваши подозрения оскорбляют мои чувства.
– Я занимаюсь всем этим по одной причине. Элиот. С остальными я разберусь позже. Нет гарантии, что мне удастся убрать их всех. Я вполне могу допустить ошибку и погибнуть, прежде чем доберусь до других. Но если я буду совершать поездки в том порядке, какой предлагаете мне вы, я могу никогда не увидеть Элиота.
– А потому вам следует быть более осторожным.
– Нет. Послушайте внимательно. Я сейчас задам вам один‑единственный вопрос. Если я услышу неправильный ответ, то просто положу трубку. Я разберусь с Элиотом сам. Если с Эрикой что‑то случится, с вами будет то же самое, что с Элиотом.
– И вы называете это сотрудничеством?
– Итак, вопрос. Скорее всего, он знает о моем побеге и о том, что случилось с Лэндишем, и соответственно подготовится. На его месте я бы уехал в самое безопасное место. Где искать Элиота?
В окно стучал дождь. Сол сидел в темноте и крепко сжимал трубку, ожидая ответа.
– Мне не нравится, когда мне угрожают.
– Неправильный ответ.
– Подождите! В чем дело?.. Значит, следующий Элиот? А за ним остальные в обмен на Эрику?
– Если только я не почувствую, что вы используете ее как приманку.
– Даю вам слово.
– Я жду ответа.
Орлик вздохнул и ответил. Сол положил трубку.
Его сердце учащенно забилось. Место, которое назвал Орлик, было безупречным убежищем. А чего ты ожидал, подумал он? Несмотря на клокотавшую в груди ненависть, он должен был признать, что Элиот гений.
Лучшего места для последней схватки не придумать. Крис бы понял его.
Рядом с фермой стоял огромный черный фургон. Орлик нахмурился. Он остановился далеко от грузовика, погасил фары и выключил мотор, но оставил ключи зажигания. Потом осторожно вышел из машины и посмотрел в темноту.
Если бы он заметил фургон издалека, то успел бы объехать ферму и все разведал, но машину поставили так, что ее можно было увидеть только в самый последний момент – она стояла в конце подъездной дороги из гравия. Сейчас Орлик уже не мог незаметно уехать. Он не сомневался, что кроме его людей в темноте прячутся еще и гости. Сейчас ему не оставалось ничего иного, как напустить на себя беспечный вид и войти в дом.
В нескольких окнах горел свет. Около самого дома у правого угла Орлик заметил тень. Человек стоял на свету, не собираясь прятаться.
Слева внезапно умолкли цикады. Значит, и там тоже кто‑то есть. Но цикады поют, если человек не шевелится. У Орлика сложилось впечатление, будто ему подсказывали: за домом следят.
Хотят проверить мою реакцию. Если я не сделал ничего плохого, мне нечего бояться. Если я сделал то, в чем они, возможно, меня подозревают, я по идее должен броситься бежать и тем самым подтвердить их подозрения.
Орлик не сомневался, кто это. После побега Сола из шато он увез Эрику на эту ферму поблизости от Авиньона, чтобы перепрятать ее на тот случай, если Сол откажется выполнять условия сделки и надумает спасти ее. Солу никогда не найти эту ферму. Французские власти абсолютно ни о чем не догадываются. Кто же остается? Кто знает все и мог его выследить?
Два ответа. У кого‑то из его людей могли возникнуть подозрения по поводу побега Сола, и он сообщил о них в центр. И второй: явилось разбираться начальство.
– Эй ты, справа, – по‑русски сказал Орлик. – Осторожнее. У тебя за спиной цистерна. Ее крышка не выдержит твоего веса.
Он не услышал никакого ответа. Улыбнувшись, направился к дому, но не к главному входу, а к двери справа.
В доме пахло телятиной и грибами, в гостиной горел яркий свет. К ней вел узкий коридор, мимо кухни, в котором находилась запертая на висячий замок дверь. Около нее стоял мускулистый охранник.
– Открой, – велел Орлик. – Я должен допросить ее.
– Им это не понравится, – угрюмо ответил мужчина. Орлик поднял брови.
– Вас ждут. – Охранник кивнул в сторону гостиной. Я знаю, кто заложил меня, подумал Орлик. Ничего. Хоть Элиот и уехал в безопасное место, ему не уйти от возмездия.
– Им придется подождать. Я приказал открыть дверь.
– Но… – Охранник нахмурился.
– Ты что, оглох?
На лице охранника мелькнула тень гнева. Он достал ключ и открыл замок.
В комнате не оставили ничего, чем Эрика могла бы воспользоваться в качестве оружия. Ей разрешили носить джинсы и фланелевую рубашку, но забрали туфли, чтобы она не надумала бежать, и пояс. Девушка сидела на полу в углу и со злостью смотрела на Орлика.
– Хорошо, что вы не спите, – произнес он.
– Как можно заснуть при этом свете?
– Мне нужна кое‑какая информация. – Орлик кивнул охраннику и закрыл дверь.
Он с мрачным видом подошел к ней и вытащил пистолет “макаров”.
Эрика даже не шевельнулась.
Он пристально смотрел на девушку, лихорадочно соображая.
– Значит, пора? – У нее были черные, как уголья, глаза. Орлик репетировал сцену, которая, по его мнению, должна состояться в гостиной.
– Да, пора, – кивнул он. И протянул ей пистолет. Ее зрачки удивленно расширились. Орлик несколько минут что‑то быстро шептал, потом выпрямился и добавил:
– Единственное, что служит мне утешением, это то, что вы поможете мне, пусть и против своей воли.
Нуждаясь в дружеской поддержке. Орлик нагнулся и поцеловал ее в щеку, как сестру. Он знал, что его ждет.
Когда Орлик вышел в коридор, лицо охранника выражало нетерпение.
– Я знаю, – кивнул Орлик. – Они ждут меня.
Пройдя коридор, он вышел в просторную, бедно обставленную гостиную. Закопченный камин, продавленный диван…
В скрипучем кресле‑качалке сидел худощавый мужчина во всем черном и рассматривал его.
Орлик постарался скрыть удивление. Он ожидал увидеть своего непосредственного начальника или, самое худшее, начальника европейского отдела, но перед ним сидел человек с очень узкими скулами и еще больше похожим на хорька лицом, чем у него самого.
Это был его злейший враг, Ковшук, русский потомок группы Абеляра, советский эквивалент Элиота.
Ковшук перестал раскачиваться в кресле и что‑то сказал по‑русски. К нему подошли рослые суровые телохранители.
– Я не буду ходить вокруг да около. Вы не выполнили приказ убить американца и организовали ему побег. Боюсь, вы уговорили его убить меня.
– Я не знаю, о чем вы, – покачал головой Орлик. Потом добавил, заикаясь:
– Естественно, я рад вас видеть, но не понимаю… Я не могу отвечать за нерадивых помощников. Если они такие неопытные…
– Хватит! У меня нет времени для спектакля. – Ковшук повернулся к телохранителю. – Приведите женщину. Делайте с ней все, что хотите, но я должен знать то, что знает она. Запишите все ее преступления. Потом убейте обоих.
– Послушайте…
– Если попробуете вмешаться, я убью вас немедленно. Я хочу знать, где американец. – Ковшук повернулся к своему человеку. – Я приказал привести ее.
Телохранитель вышел.
– Вы ошибаетесь, – сказал Орлик. – Американец мне нужен не меньше, чем…
– Не оскорбляйте меня.
Орлик лихорадочно обдумывал ситуацию. У него был второй пистолет. Понимая, что выбора нет, он решил выхватить его. Если убить второго телохранителя перед тем, как…
Он сунул руку в карман, но Ковшук ждал такого поворота событий, и уже выхватил пистолет.
Пуля попала Орлику в грудь и отбросила его назад. Он лежал с широко раскрытыми глазами, изо рта тоненькой струйкой сбегала кровь, но он выдавил из себя улыбку.
Он проиграл.
Но и выиграл. Из коридора донеслись громкие выстрелы. По звукам Орлик понял, что стреляли из “Макарова”. Он не сомневался, что его человек и телохранитель Ковшука мертвы. Эрика не только была очень сексуальной женщиной, но еще умела отлично стрелять.
Хлопнула дверь.
Глаза Орлика уже застилала пелена. Он услышал еще один выстрел из “Макарова”. Орлик предупредил ее об охранниках на улице и рассказал, где они стоят.
Он представил, как она бежит в ночи, и улыбнулся. Взревел мотор “ситроена”, и вновь раздались лающие выстрелы “Макарова”.
И Орлик умер.
Босые окровавленные ноги Эрики скользили по педали газа. Она расцарапала их о гравий, когда бежала к “ситроену” Орлика. Ключи находились в замке зажигания, как и обещал русский. Ей пришлось изо всех сил надавить на газ. Она рывком переключила передачу и помчалась по дороге с такой скоростью, что задние колеса сильно занесло. Перед ней стеной чернела ночь. Эрика боялась включить фары. Она рисковала слететь с дороги на повороте, но ей вовсе не хотелось стать мишенью.
Однако ее выдавал звук мотора. Заднее окно разлетелось вдребезги. Она услышала автоматные очереди, и “ситроен” несколько раз вздрогнул. В зеркальце заднего вида сверкнули конусообразные вспышки, раздался знакомый треск “узи”. Эрика слишком часто пользовалась им, чтобы ошибиться. Теперь ей стало ясно, что испытал Сол в Атлантик‑Сити. Она едва успела свернуть на боковую дорогу.
В голове метались мысли, которые на время заглушили инстинкты. Почему русские пользуются оружием израильского производства?..
Но времени на раздумья не было. Девушка включила более высокую передачу. Сейчас, когда она отъехала от дома, темнота стала совсем непроглядной. “Ситроен” задел за дерево, и она была вынуждена включить фары. Впереди в кустах темнело что‑то массивное.
Фургон! Эрика крутанула руль влево и утопила в пол окровавленную педаль газа. “Ситроен”, виляя, промчался перед самым фургоном, едва не задев его. Машину занесло в сторону и она ударилась задом о пень. Задний фонарь разлетелся вдребезги, Шины вгрызлись в гравий, и машина полетела вперед. Эрика промчалась мимо заграждения и заметила за деревьями и кустами проселочную дорогу.
Раздались очереди из “узи”. Разлетелся и второй задний фонарь. Хорошо, теперь им не во что будет целиться. Она свернула на проселочную дорогу и включила самую высокую передачу. Стрелка спидометра перевалила за отметку “120 километров”, приближаясь к пределу.
Эрика знала, что за ней погоня. “Ситроен” трясся, будто с машиной было что‑то не в порядке. Она решила ехать на нем до тех пор, пока он не рассыплется на части. Или пока не подвернется что‑то другое.
Перед ней лежала открытая дорога, и ее цель была ясна.
Орлик успел ей все рассказать. Его ждал допрос, им обоим угрожала смертельная опасность. Эрика застрелила человека, который пришел за ней. Потом еще охранника в коридоре. Она убила и людей на улице.
Несмотря на острую боль от острых кусочков гравия, вонзившихся в ноги, Эрику переполняло ликование, ощущение свободы и знание своей цели.
Она была нужна Солу. Орлик рассказал, где он.
Эрика мчалась через ночь, сжимая в руке пистолет. Увидев в зеркальце огни, она снова подумала: почему русские предпочитают израильское оружие?
Ответ встревожил. Потому что человек, который ждал Орлика, был советским эквивалентом Элиота. Его телохранители, как и люди Элиота, прошли подготовку у Ротберга. Их учили тем же приемам, что и израильтян, и последствия можно будет свалить на…
Эрика стиснула зубы. На Израиль.
Она мчалась мимо ферм и садов. Если фургон будет догонять ее, придется рискнуть перегородить дорогу и стрелять.
Но, несмотря на дребезжание в моторе “ситроена”, расстояние между ней и русскими не сокращалось. Машина неслась через ночь, как на крыльях.
В голове звучали последние слова Орлика.
Сол поехал к Элиоту. Старик выбрал превосходное убежище. Это ловушка.
Но для кого? Для Сола или для Элиота?
Она знала только то, что ей рассказал Орлик. Провинция, городок, горная долина.
Канада.
И она направится туда.