Александр кларенс
Наследники Битцзы
повесть
Как падал легко я, как тяжко я влип….
А был ещё мышцы пружинный разгиб
И гулкая тяжесть успеха.
Зачем же тогда я башку не расшиб
В погоне за собственным эхом?
(Сергей Меркульев)
Часть первая
— Тому не надо далеко ходить,
у кого чёрт за плечами.
(Н. В. Гоголь «Ночь перед Рождеством»)
Воздух–вода–земля
— Приготовились!… Принять ”посылку”!… С прибытием на борт, сэр.
— Спасибо, капитан… Майор МакДауэлл.
— Очень приятно, сэр… Ричард О’Нил… Капитан О’Нил, сэр.
— Оставьте субординацию для подчинённых, Ричард… Распорядитесь вещами.
— Как долетели, майор?
— Спасибо, — как обычно… Кэп, проводите в рубку, и чай… Нет, крепкий кофе. Потом насладимся чаем, если позволит время.
— Майор, зачем Вам компьютер? У меня спутниковая связь.
— Спутники сегодня не помогут.
— Мне о возможных затруднениях…
— Вашему ведомству, кэп, ничего не известно про эти возможности.
— Разве?…
— Я не подчиняюсь военным. И Вы, собственно, тоже не обязаны обращаться ко мне как к старшему по званию… Хороший кофе.
— Капитанский, сэр!
— …Ох уж, эти нельсоны…
— Майор, показания радаров?…
— Не понадобятся… Сонары тоже.
— Что мы ищем?
— Около часа назад мы получили SOS, а так же кусочек видеозаписи с погибающего судна.
— Какие-то современные пираты?… русские?
— Русские это было бы хорошо, русских мы знаем… Нечто иное… Я Вам говорил о радарах?
— Сколько до цели, сэр?
— Пятьдесят миль.
— При максимальной скорости восемьдесят пять узлов…
— Не зря мне Вас отрекомендовали как самого быстрого капитана на службе Её Величества… Объявите боевую номер один. На прямой видимости скорость сорок узлов, и будьте готовы драпать во все лопатки.
— Майор, моё вооружение!…
— Будет бессильно, уверяю Вас. Вы понятия не имеете, с чем мы можем столкнуться.
— А Вы?…
— Поверьте на слово, — стыдно не было, когда я бежал как испуганный кролик.
— Я ирландец, сэр! И мне как…
— Не раскачивай лодку, Рич, ты в ответе за жизнь своей команды. За мою тоже по головке не погладят… Вот… оно… Рич, скорость?…
— Шестьдесят… пятьдесят… сорок пять.
— Давай до сорока… Страшновато?
— …Святая Мария!… что это…
— Кэп, следи за поверхностью… Штиль — это нам на руку… есть шанс…
— Шанс на что?
— Убраться отсюда целыми и невредимыми… Тварь не оставляет после себя никаких следов.
— Тварь? Так что мы медлим!
— …Смотри, от надстройки ничего не осталось…
— А люди?
— Людей там уже нет. Во всяком случае, живых не осталось.
— …Корма ушла в воду… Что там происходит?
— Следи за водой, Ричи, следи!
— …Есть, майор! Вижу чёрные полосы!… Направляются в нашу сторону!
— Засекла, тварь… Кэп, а теперь бежим как душа, гонимая дьяволом! У тебя дети есть?
— Есть, наверно.
— Это хорошо. Будет кому рассказать, сидя на пенсии у камина рождественским вечером.
— Через десять минут меня заберёт вертолёт, и ты сразу на базу.
— Я заступил на дежурство менее пяти часов назад.
— Это уже не важно.
— Что в порту?
— Узнаешь… И ещё… Ирландец, не раскачивай лодку. Нас в ней стало очень много. Слишком много.
— Майор О’Нил!… с благополучным возвращением… Вам пакет. С сегодняшнего вечера поступаете в распоряжение майора МакДауэлла.
— У нас есть на него что-нибудь?
— Крис МакДауэл, сорок три, не женат, детей нет. До ноль третьего — военная разведка. В дальнейшем прямое подчинение министру обороны.
— Лично?!…
— Думаю, что нет. Остальное Вам предстоит узнать самому.
— Разрешите выполнять?
— Прощайте, майор, надеюсь ещё увидеть Вас… живым. Вы были хорошим офицером… и командиром.
— Прощайте.
— Майор?…
— Проходи, Ричард, располагайся… Выпьешь?
— Шерри, если можно.
— А ты сластолюбив, майор.
— Полковник.
— Мы знакомы меньше двенадцати часов, а ты — от капитана до полковника. Быстро продвигаешься.
— Повысили два года назад.
— Значит, могли пересекаться.
— Военная разведка не располагает к сближению.
— Если бороду сбрить, а? Не мог я тебя не заметить.
— Я Вас помню, майор.
— Увы, Ричард, увы. Я стал полковником на год раньше тебя.
— И что здесь делают два офицера такого ранга?
— Сначала я расскажу историю… скорей, — причину создания нашего ведомства. Это так, для справки. Втянешься в работу, — истории волновать перестанут.
— Начало интересное. А с поправкой на сегодняшнее приключение…
— …Произошло это почти семьдесят лет назад на юго–востоке Китая в полутора–двух десятках миль от местечка под названием Битцзы. Немного странное название для этих краёв… Знаешь, бывают такие безумно сказочные побережья, — на десятки миль вокруг ослепительно белый песок чуть крупней сахарной пудры, и ни одной живой души в обозримом будущем.
Чукотский самурай
— …Безумно–сказочные… Да-а, вот где по-настоящему легко сойти с ума от тоски и одиночества. Даже не заметишь, как сошёл… В начале сороковых прошлого, естественно, века японцы построили там лагерь для русских пленных.
— Насколько мне известно, — после перемирия тридцать девятого года Советский Союз не находился в состоянии войны с Японией.
— Верно, однако война была… Мелкие стычки, похищения людей, грабёж.
— Везде успевали, узкоглазые.
— Не своими руками.
— Китайцы? Вот не подумал бы!
— Встречаются китайцы японского происхождения, — от смешанных браков.
— Как англичане ирландского или шотландского.
— Если ты про меня, то не совсем верно. Я приёмный сын. Моё настоящее имя Кришнамурти. Впрочем, не будем отвлекаться… Этих японо–китайцев называют хун–ху–джи, или хун–ху–цзи — в зависимости от диалекта.
— Название знакомое.
— Ещё одно — хунхузы. Наверно русские исковеркали, вечно у них с произношением проблемы… Коренные китайцы, — ханьцы, — титульная, так сказать, нация, уйгуры, манчжуры и остальные называют хун–ху–джи бандитами, врагами. Вот они во время войны японцам и помогали.
— Как же китайцы их терпят?
— Нам этого не понять. Может уже не терпят… Лагерь построили под небольшую группу пленных, — порядка двухсот человек. Кроме русских в нём никого не было. Опять же, — русские — понятие неэтническое. Среди них были и азиаты разных национальностей, и сибиряки, и монголы, которые называют себя бурятами, и северяне.
— Зачем японцам понадобились эти пленные?
— Второй вопрос, который возник у нашего ведомства. Там действительно нечего было им делать. Казалось бы — расстрелять, и никаких забот.
— Второй, значит…
— А вот и к первому приближаемся… Группа в пять человек подготовила побег. Хотя не думаю, что они хорошо себе представляли, куда можно было оттуда бежать…
— Зная императорских солдат, могу себе представить, чем побег обернулся для остальных.
— Побега не было. Помнишь фильм «Бангкок Хилтон»?
— О!… Великолепная Кидмэн.
— И что?…
— Предательство!
— Именно. Нашёлся солдат, который решил, что для остальных было бы правильней принести в жертву пятёрку беглецов. Поступок совершенно безумный. Понимая, что ожидало его по возвращении на родину! Но он сделал. Пошёл к офицеру и всё рассказал. Заговорщиков тут же расстреляли перед строем, а товарищи солдата вынесли ему смертный приговор.
— Крис, я их понимаю.
— Подожди, дальше интересней… Японцы решили не пускать это дело на волю случая и предупредили, — если с головы чукчи упадёт хоть один волос!… Да, чуть не запамятовал! Он был чукчей.
— …Нехарактерно для японцев.
— …а для своих он стал изгоем… Спал под открытым небом, питался отбросами, доставшимися от хозяев, ни с кем не разговаривал. Потом что-то произошло, и всё резко переменилось. Его одели в солдатскую форму, кормили наравне с охраной, выделили место под крышей. В благодарность он стал обучать японцев русскому языку и стрельбе. Он оказался великолепным стрелком. Японцы от него были просто в восторге.
— Крис, ты ничего не сочинил? Ну, для меня.
— Я плохой выдумщик. Это мне ещё отец говорил… Японцы, соответственно, стали учить его своему языку. Дальше нечто невообразимое: Бусидо, владение катаной и прочие самурайские штучки.
— Бусидо? — не слышал.
— Бусидо — Кодекс самурая, древний трактат неизвестного автора. Может и не одного… Ещё?…
— Не откажусь… Благодарю.
— Так прошло около трёх лет, а в начале сорок четвёртого…
— Чукчи, как я выяснил, не только хорошие стрелки, но и весьма воинственный народ, не так давно державший в страхе огромные территории на севере Восточной Сибири, пока русский царь не навёл там относительный порядок. Врагов не прощают никогда, вести переговоры с ними — не то, чтобы затруднительно, а европейцу просто невозможно. Как оказалось впоследствии, японцы не смогли избежать участи состояния войны с чукотским народом в лице одного его представителя. И это им дорого встало.
— Сколько там было охраны? Просто любопытно.
— Не меньше одного на каждого пленного. Вот ещё загадка: зачем так много?… Впрочем, и этого оказалось недостаточно.
— Двести самураев против одного чукчи?… Не может быть!
— Не двести, конечно… Однажды ночью, — а ночи там тёмные, он кошкой вскарабкался на сторожевую вышку. Но японец, хоть и поздно, успел на него среагировать, и при падении с вышки произвёл последний в своей жизни выстрел. Охрана всполошилась, однако столкнулась с тем, на что никто даже в страшном сне рассчитывать не мог. За несколько лет полувольготного существования чукча смог вооружиться. И чем! Ложками!…
— Чем?!…
— Обыкновенными стальными ложками. У него их было ровно тридцать, — прекрасно подготовленных для метания и ближнего боя. И японцы на себе испытали, что такое страх перед неведомой силой.
— Невероятно…
— Началось избиение тех, кто недавно считал себя даже не покровителем, а уж точно высшей расой перед этим несчастным. Каково же им было поменяться с ним местами!
— Почитаю на досуге какую-нибудь книжку про этот таинственный народ.
— Рич, зайди в Интернет, тебе хватит… Он поражал врагов на расстоянии до шестидесяти ярдов, а прицельная стрельба ночью с такого расстояния практически невозможна, — это мы с тобой проходили в военном училище… Раны были настолько страшные, что наводили ужас на видавших виды солдат. Он попадал в горло, — и человек захлёбывался собственной кровью, попадал в грудь, — происходило тоже самое независимо от места попадания. Самые счастливые умирали мгновенно от поражения в сердце.
— Убил тридцать человек, — а что было дальше?
— Двадцать девять… После чего, спрыгнув с вышки, оказался по другую сторону колючей проволоки.
— Так и ушёл?
— Нет. Неожиданно перед ним оказались два японца с мечами наизготовку. Наш воин левой рукой отбил меч, а ложкой в правой отделил голову от туловища своему противнику. И тут же прикончил второго. На этом почти всё.
— За ним была погоня?
— Попытка была. Когда солдаты выбежали за ворота, — никого не было видно. Осветили местность прожекторами — чукча как сквозь землю провалился.
— Хочу вставить слово… Он поступил как плохой солдат. Можно было подготовить настоящее восстание, раздать эти ложки своим товарищам…
— Рич, ты невнимательно меня слушал? У него не было товарищей, он был пария, никто. А чукчи не прощают обид никогда, даже товарищам.
— Чем всё закончилось?
— Ранним утром русские вышли из бараков. И глазам их предстало удивительное зрелище: тридцать убитых японцев на территории лагеря, два — в нескольких метрах за колючкой. И ни одного живого охранника. Они просто исчезли. На песке не осталось никаких следов их бегства или ухода. До конца войны, до Хиросимы и Нагасаки оставалось ещё полтора года.
— Откуда такие подробности?
— Русские добрались до жилья, и китайцы помогли им вернуться в Россию, где они тут же попали в лагеря как враги народа. Там с бывшими пленными не церемонились, — хорошо, что не расстреляли. Но история, которую они поведали, была настолько неправдоподобна, что её даже пытались проверить. Удалось подтвердить или нет — не знаю, однако телодвижения русских помогли нам выстроить всю картину произошедшего.
— Хотелось бы знать, как в дальнейшем сложилась судьба удивительного воина.
— Теперь никогда не узнаем, да и лет-то с тех пор уже сколько прошло!… Но в народе на севере Китая ходит легенда о великом воине, который может перемещаться по верхушкам деревьев, и в услужении которого половина тигров Уссурийской тайги… Ты видел уссурийского тигра?… Так называемые «знаменитые» бенгальские, которых любит показывать Би Би Си, рядом с ним — обыкновенные домашние кошки. Это не преувеличение.
Земля–воздух–земля
— …Много чем, Ричард, даже слишком, — для нормального человека. Вот поэтому нет семьи. А ты?
— Как хочешь. Я тоже промолчу.
— Вотум недоверия?
— Ни в коем случае! Просто лень. Всё в прошлом. Мне самому неинтересно.
— Ладно… Ты полистай, полистай, там и фотографии есть… Однажды из офиса Ми–6 пропал винч с очень важными данными. Кабинет опечатан, компьютер не выключался, а винчестера как не бывало. Вместо него стоял другой, пустышка с операционной системой. Зато в оконном стекле было двухдюймовое отверстие с оплавленными краями.
— Нашли?
— Нет, конечно… Или… при транспортировке особо опасных преступников одного умудрились потерять. В машину посадили двадцать, а на выходе было девятнадцать. В дороге не останавливались даже на светофорах, внутри была вооружённая охрана.
— Тоже не нашли?
— Почти.
— То есть как!…
— Спустя неделю выловили в Темзе, свеженького. Весь в смокинге, вместо глаз — китайские палочки до самого затылка. Красота!… Как успехи, нашёл что-нибудь любопытное?
— Тут всё любопытное… Крис, много говорится об артефактах. Ты видел их своими глазами?
— Даже руками трогал.
— Мне, значит, нельзя!…
— Сейчас покажу… Я называю перевёртышем, русские — Ванька–встанька.
— У них тоже есть?!…
— Больше чем у нас. А с перевёртышем вообще нет проблем. Достаточно блины сжать… друг к другу… и подержать… Вуаля, мсье! Был один — стало два!… Держи на память, пригодится.
— Зачем?
— Я покажу, только в другом помещении. У нас есть лаборатория с тренажёрами для изучения свойств артефактов… Э-э!… Так нельзя. С ним, пожалуйста, поаккуратней!… Есть многоцелевые, есть настолько загадочные, что поначалу их принимали за побочный продукт, не имеющий прикладного назначения.
— Прикладного?
— Все артефакты имеют как минимум две опции: рабочая и обучающая… Отец рассказывал, что в его детстве были палочки для счёта. Ими можно было считать или ковыряться в носу, если ватку намотать.
— Чувство юмора у твоего отца было отменное.
— Всегда его вспоминаю с большой теплотой. Наказывал меня так, что никому и представить нельзя. Но я не обижался, не мог. Он никогда не злился, всегда помогал при первом же слове, если мог себе позволить… Потом болезнь… скрутила… без посторонней помощи не мог в туалет сходить… Просил у меня прощения за то, что такой немощный… Через полгода за ним и мама… не смогла жить без него… Как они любили друг друга!… Своих детей не было… Мне повезло, что они взяли меня к себе…
— Не надо, Крис, я тоже могу свои переживания на тебя обрушить… После смерти моих я сжёг все семейные фотографии.
— Зачем?
— Когда их разглядываешь, ты как будто вспоминаешь. На самом деле уже забыл, остались картинки, отпечатки на бумаге. Обманываешь сам себя. А я хожу по камням, по которым ходил мой отец, любуюсь цветами, которые любила мама. И вот тогда я их по-настоящему вспоминаю… Мне было семь, когда умерла бабушка… До сих помню, как плакал отец, — Ричи, сынок… Ричи… это же моя мама!…
— Рич, заткнись, займёмся делом.
— Ты первый начал.
— Ричард, прошу…
— Сколько лет над этим работаешь?
— Пять.
— Так же как я — с корабля и в бой?
— Присматривались, пока материалов не стало слишком много, чтобы закрывать глаза.
— Много?… это ты называешь много?!…
— Фильтруем, дружище, опыта прибавилось.
— У меня вопрос: откуда?
— Есть два ответа — правильный и не очень правильный.
— Ну?…
— Из Колодца.
— А второй?
— Из Колодца.
— Не припоминаю, чтобы нас учили таким ответам на прямые вопросы.
— В том всё и дело, друг Ричард… Мы точно знаем, что из Колодца. Но мы не знаем, как и где появились первые Колодцы, мы так же не знаем, что они такое. Ещё мы знаем, что тварь, которую теперь и ты видел своими глазами, появилась — или появляется — из Колодца. Но нам неизвестно, что это за тварь — злой хозяин артефактов, побочный продукт Колодцев или один из артефактов, с которым мы ещё не научились обращаться, а возможно никогда не научимся. И ещё один вопрос: все известные мне Колодцы появляются на судах. На суше они не встречались, и никакие документы об этом не говорят… Теперь доволен?
— Сколько человек в нашей группе?
— Я и ты, Ричард.
— Что?… ты пять лет занимаешься ими в одиночку?!… Я в шоке! Мне такое и не вообразить было.
— Многие великие дела творятся в одиночку, иногда в полном одиночестве. Но это не наш случай.
— Я внимательно слушаю.
— В моём, а теперь в нашем распоряжении вся мощь министерства обороны, новейшие технологические разработки, любое оборудование — только моргни глазом, спутники слежения, про которые береговая охрана и весь Королевский флот даже не подозревают, любая документация на любом уровне, прямая финансовая поддержка ограничена только нашим воображением. Ну, что скажешь?
— И последний вопрос… то есть предпоследний… Кому мы подчиняемся?
— Официально — министру обороны. Но он лицо непостоянное. Наш отец и мать в одном лице — Джулиус Бэнкс, источник нашего благосостояния и вдохновитель наших подвигов.
— Так уж и подвигов…
— Полковник, ты здесь?… тебе напомнить, что мы даже названия судна прочесть не успели?
— Виноват, сэр, отвлёкся.
— Вот так будет лучше… С сегодняшнего дня жить будешь в этой квартире.
— На двоих десяти комнат не маловато?
— Думаю подыскать что-нибудь более просторное.
— Шутишь, Крис?
— Давай считать: две спальни, столовая, гостиная, два рабочих кабинета, две приёмных для гостей, две комнаты для эксклюзивных встреч. Запас прочности иссяк.
— Тогда… спокойной ночи.
— Ричи-и!…
— Что?
— Последний вопрос.
— Да… Где ты намерен искать ответы на предыдущие вопросы?
— В России.
— Что?!…
— Ты давно там не был. Не хочешь навестить старых друзей?
— Теперь уже хочу. Когда вылетаем?
— Завтра решим на свежую голову. Надо подготовить документы, “верительные грамоты“, пробить связи… Работы много.
— Крис…
— Ещё один вопрос?
— Я рад, что буду работать с тобой. Приятная неожиданность.
— Какая там неожиданность… Я почти три года тебя высматривал, даже побывал на официальном приёме по случаю твоего очередного повышения. Фотографии показать?
— Какая же ты сволочь!
— А что ты хотел от шотландца!
— Я ирландец!
— Ричи, забудь об этом. Наша лодка и без нас хорошо раскачалась. Давай лучше выспимся как следует. У нас кроме бумаг лаборатория и Мистер Бэнкс. Только не вздумай обращаться к нему «мистер» или «сэр», — он предпочитает по имени. Но ты не обольщайся на его счёт, — акула ещё та.
— С такой фамилией!
— Что?
— Фамилия говорящая.
— Правда?… Да, действительно, как это я упустил… Вот смех… никогда не задумывался… Весёлый ты парень, Ричи.
— Ричард, я проследил послужной список — приятно удивлён.
— Чем?
— Нечего подчищать, никаких следов военной разведки, и учился ты, оказывается, в Морском Корпусе Её Величества. Как это понимать?
— Сам о себе позаботился.
— А что сделал с детьми, с женой, — утопил или сжёг в соседском камине?
— Жестокие у тебя предположения. Я подумаю.
— И всё-таки?… Я не отстану.
— Даже не пытайся. Скоро сам всё узнаешь.
— Не разочаруй меня, Рич, я этого не люблю.
— На мой счёт можешь не волноваться, не подведу.
— Волноваться?… а что это такое?
— Вот и договорились… Крис, всему своё время.
— …Держи, это твои.
— Хорошо… Торговый представитель… Ты говорил про связи, грамоты…
— На каком уровне интересуют?
— Все.
— Есть приглашение на презентацию очередного бреда Эрнста Мулдашева. Слышал?
— Не такой уж и бред.
— Когда вымысел мешают с реалиями, получается жуткая смесь… Если не повезёт — придётся присутствовать.
— Ты с ним лично встречался?
— Нет, меня рекомендовал один общий знакомый… Далее… Академик Норбеков. Это наше официально–неофициальное прикрытие.
— Поясни.
— Я не могу апеллировать к его авторитету, но, обратившись к нему как частные лица, мы можем рассчитывать на весьма существенную с его стороны поддержку.
— Вот как!
— Он влиятельное лицо в окружении их президента. На что он там влияет — меня совершенно не интересует. Следующий президент у них через два с половиной года.
— Агентура?
— В привычном понимании никогда не было. Наши недоразвитые заокеанские сородичи столько шумят, что проще украсть у них самих… Простые человеческие связи. Кто-то доставал билеты в Большой Театр, кому-то я помогал с лекарствами, есть знакомые среди хакеров, — любопытная публика. Некоторых просто подкармливаю.
— За что?
— Не за что, а зачем.
— Извини.
— Россия в новом столетии всё больше походит на Запад, что ей совсем не к лицу. С учётом же того, что в двух столицах проживает около пятнадцати процентов населения огромной империи, мне совсем как-то не по себе.
— Прибавилось комфорта, цивилизованности.
— Не можешь без комфорта? Сиди дома. Нужна экзотика, знакомство с самобытной, неповторимой культурой — не жалуйся, а просто наслаждайся… Я люблю Россию такой, какая она есть. Хвала Иисусу и судьбе за то, что мне никогда не пришлось приезжать туда под чужими именами.
— Мне похвастаться нечем. Бывали переделки.
— Довольно с нас. В лабораторию!
— Полюбуйся на утят. Утка Большая и Утка Маленькая.
— Похожи. Принцип работы?
— Какой там принцип! Мы даже на дюйм не приблизились… Принцип… Но ведь работают! Попробуешь?
— Что нужно делать?
— Погладь Маленькую по голове или спине и погуляй по лаборатории.
— …Как это она!
— Вероятно использует магнитное поле Земли. А вот как — извини, друг Ричи, может тебе удастся разгадать.
— Это всё, что она умеет?
— Остановись… Десять… двадцать… двадцать пять…
— …Ну чего угодно ожидал, только не художественного свиста… Я пошёл.
— Иди… Понял?
— Это всё?
— Не знаю… Свист настраивается по образцу. Копирует один к одному, хоть лай терьера ей покажи.
— А Большая?
— Аннигилирует органику.
— Любую?… и дерево, и пластики?!
— Прости, оговорился. Пищевые отходы. Вплоть до костей животных. Всё, что разлагается без привычного нам гниения, просто выплёвывает обратно.
— Можно?
— Не надо, я уже пробовал. Зрелище для кино в стиле панк… Жучок… Мечта шпиона. Жаль, не размножается как перевёртыш.
— Опции?
— Универсальное подслушивающее и подсматривающее устройство. Указываешь тип прибора, оставляешь в нужном месте и получаешь всю информацию до самой своей смерти… Джул запретил брать его на дело — единственный экземпляр.
— А браслеты?
— Чудо–браслетики… Нам повезло, что у нас их полно. На двоих нужно восемь штук — на руки и ноги. Подгонка в размер автоматическая. Полная имитация изменения физических данных как во время приёма наркотиков! Никакого разрушения организма! Никаких последствий! И — самое главное — распределяет нагрузку с учётом состава опорно–двигательной системы. Плюс ко всему параллельно развиваются собственные ресурсы, поэтому мышцы иногда болят очень даже сильно.
— У русских такое есть?
— Безусловно!… Ну, прибор видения — в инфракрасном, в ультрафиолете. Да, и слышания тоже! Будешь обонять и осязать как дикий сибирский волк. Что не всегда приятно, если находишься в современном городе.
— Сказать, что я потрясён?
— Я радуюсь как ребёнок, когда прикасаюсь к моим милым игрушкам. И ни одной с угрозой для жизни человека. Всё предусмотрено, просто всё!… Пойдём…
— Что за комната?
— Прислонись к стене… Ну… ап!…
— Что со мной!…
— Со мной тоже. Каждый, кто сюда войдёт, тут же упадёт на стену… Переходи к потолку… Ричард!… смелей!… готов?… Ап!… Как тебе?
— Да что же это такое!… что с гравитацией?
— Гравитация на месте, — поменялся гравитационный вектор в отдельно взятом объёме… Обрати внимание — все светильники закрытые, никаких незакреплённых деталей.
— А за пределами комнаты?
— Посмотри сам… Объём гравитационного захвата определяет сам перевёртыш. Однажды я пристегнулся к полу в старом кинотеатре, законсервированном для реконструкции. Если бы не готовил себя заранее — подумал бы, что схожу с ума.
— Чем я занимался?…
— Рич, сейчас падаем сразу на пол… Ап!…
— Ах… колено…
— Ничего, привыкнешь. Потренируйся, в реальных условиях всё намного сложней — и падающие книжные шкафы, и летающие собаки наперегонки с цветочными горшками!… Приводи себя в порядок, поедем к шефу, — уже беспокоится.
— Откуда ты знаешь!
— Он тоже не прочь воспользоваться современными благами цивилизации.
— Крис… Ричард… рад, очень рад.
— Я тоже, Джулиус. Вести?…
— На борту было двадцать человек и груз палисандра и сандала. Материальный ущерб сопоставим с человеческими потерями. Это настоящая война. Ни одного выстрела, ни одного свидетеля.
— Джулиус, мы были бессильны.
— Знаю, мой мальчик, знаю, к тебе никаких вопросов. Найдите этого ублюдка, кто бы он ни был, хоть сам дьявол! Я готов на коленях вас умолять! И тебя, и твоего нового напарника.
— …Значит, Крис, ты не работал один? А что стало с моим предшественником? Ты его как рыцаря отправил сражаться с этим драконом?!
— …Рич, успокойся, я запретил ему даже намекать на то, что произошло. Ты наполовину прав, это действительно был дракон, как ты его назвал. Но Грэгори погиб по своей вине, только по своей. Так что не совершай подобных ошибок.
— Что случилось?
— Грэг сопровождал большую партию артефактов, которую мы с большим трудом и риском для жизни собрали в Центральной Африке. На подходе к Островам их настигла неотвратимая беда. Одно могу сказать — он не чувствовал боли, он просто знал, что умирает. Повторяю, это война. Но я не толкаю вас на смерть. Более того, я вам приказываю: надо бежать — бегите! Может, вы спасаете важные для нас улики, может чью-то жизнь — всё становится неважным, потому что этот дракон не ведает преград, и уж тем более пощады, как будто Смерть явилась на землю собственной персоной.
— Спасибо, Джулиус, я виноват.
— Оставь, Рич, это всего лишь маленькая прихоть старого ворчуна. Я хотел сам поведать эту страшную историю. Ты же не повернул бы вспять, узнав об этом в первый день!
— Нет, конечно!… я ирландец!
— Рич, на пару с Крисом у нас есть одна любимая поговорка…
— Я её знаю.
— Вот как? А тебе не говорили, что перебивать старших неправильно?
— Простите, сэр, погорячился… то есть… Джулиус!
— На первый раз прощаю, — всё-таки ты ирландец… Что ж, рад был видеть вас перед дальней дорогой. Я приказываю: вернитесь со щитом. Ну хотя бы вернитесь! Не оставляйте старика наедине с этой тварью. А может и весь мир… Как знать… слишком всего много… слишком велики ставки.
— Как перелёт?
— Как всегда, — утомительно и жаль потерянного времени.
— Рич, поехав на поезде через Канал мы точно потеряли бы время… Я люблю путешествовать. Не то, чтобы специально, — нет. Просто мне всё равно, где я нахожусь. Я не путешествую, просто я был в самолёте, — выпил виски, почитал новости… Плохие новости.
— Что случилось?
— В Сибири произошла серьёзная техногенная катастрофа, погибло много людей.
— Думаешь, наш субъект?
— Сомневаюсь, но не исключаю. Вода, много воды. Нет ли связи…
— Где будем жить?
— Остановимся у знакомого музыканта. Я помог ему приобрести хороший мастеровой инструмент. Заодно оживим свой русский.
— Что такое «мастеровой»?
— Увидишь. Тебе понравится.
Москва–Петербург
— Алекс!…
— Наконец-то! Я уж беспокоиться начал.
— Это Ричи, мой друг… Ричи, познакомься.
— Очень приятно.
— Проходите… Ты изменился, Крис.
— Ну Алекс! Вот так с порога…
— Рад вас видеть, очень рад.
— Так один и живёшь?
— Есть подруга. Иногда приезжает, иногда выбираюсь сам.
— Хоть кто-то. А то ведь и рубашку некому погладить.
— Рубашки гладят?
— Дженльмен одевают глаженые.
— Крис, по-русски «джентельмены».
— Дженльмен… дженльмен…
— Джен… тель… мены…
— Дженльмен… Алекс, нет, это выше моих сил.
— Кого хочешь обмануть?
— Уай нот?
— Понятно… Сколько не был в Москве?
— Полтора года… больше!
— Акцент не изменился… Надолго?
— Проездом на невские берега.
— Дела?
— Служба, Алекс.
— Кто в этот раз?
— Коммерсант.
— Не удивил.
— Алекс, чем русских можно было удивить!
— Можно было… Для нас удивление — национальная черта характера. Но мы стараемся не подавать вида.
— Опять удивил.
— Наверно в глубине души ты русский.
— Как знать… как знать…
— Где поселился?
— В Глазго… Алекс, чьи миниатюры?
— Какие?
— Масло. В прошлый раз их не было.
— А-а, это… знакомый привёз из Питера. Женщина пишет руками.
— Все пишут руками.
— Ты не понял. Она не использует кисти.
— Совсем?… Интересно.
— Ну, с точки зрения искусства не интересно. Но ей нравится, она вкладывает чувство, а это здорово. Ну и необычно, конечно… Обрати внимание, — как ложатся мазки. Присмотришься — примитив и не больше. Чуть назад — появляется объём, настоящий, без дураков.
— Бывает объём с дураками?
— О, да!… Рич, у меня тут конечно не «Хилтон», но ванна есть, и свежее полотенце.
— Ричи, сейчас будем пить чай по-русски, с баранками!
— …Какие баранки, Крис, давно уж на бублики перешли.
— …Парни, я понимаю, что вы давно знакомы, но и я в Москве не первый раз. Не держите меня за локоны.
— За что?!…
— Я не так выразился?
— Ричи, посмотри на Криса, он согнулся пополам.
— …Рич… не могу… пойду припудрю уши…
— Да, два ненормальных англичанина в одном месте — значит, цирк отдыхает.
— Алекс! Тут нет англичан, только британцы.
— Да какая разница…
— Англичане живут в Англии, а британцы могут жить везде!
— …Алекс, Крис хотел сказать, что он шотландец, а я ирландец.
— Про Ольстер я слышал.
— …Мне сделать поправку на твою природную грубость или хлипкое телосложение?
— …Рич, Алекс!… Парни, соображайте немного. Шутки надо понимать. И шутить надо с умом. А то я быстро вам припомню, кем был Ричард… Львиное Сердце.
— …Всё, парни, чай готов. Прошу к столу.
— В прошлый раз приглашал за стол.
— Можно и за стол, пока чай не остыл, а ваши баранки не покрылись плесенью… Помолимся…
— Алекс, Ричи не знает, что такое мастеровой инструмент.
— Без проблем… Вот.
— …Да-а… А говорят, что русские не умеют делать вещи хорошо.
— …Глупцы говорят и завистники… Алекс, можешь?
— Могу. Что?
— Давай мою любимую. Заодно и Ричи удивишь.
— Какую? У тебя их две.
— Дай подумать… Ричи, ты знаешь английских романтиков?
— Поэтов?
— Йес, оф кос! Конечно!
— Браунин…
— Стоп!… Алекс, ты меня понял?
— И не сомневался!
— Давай, подержим Ричи… за локоны…
— …Ну хватит надо мной издеваться!…
— Всё, я слушаю.
— «…Я обежал… дом, где мы жили, порог за порогом… Сердце, не бойся… сердце, не бейся… сердце найди её… Найдёшь… не ложь… не печальный туман позади неё… Плюш дивана её аромат удержал… Плющ на окне оживал… чуть ладони её… по нему… заскользили… Зеркало полнилось платья её искромётным потоком…»
— Алекс, кто сделал такой великолепный перевод?
— Топоров. Очень умный и невероятно талантливый был человек.
— Потрясающе! У меня дух захватывало. Думаю, что Браунин был бы доволен результатом.
— А я-то как доволен!
— Сколько тебе было?…
— Двадцать семь.
— А сейчас?
— Тридцать четыре.
— У меня от юности осталась привычка: если встречаю что-то очень интересное, яркое, — сопоставляю с тем временем, или со своим возрастом. Иногда вдруг выясняется, что и в моей жизни происходило что-то серьёзное и значимое. Ты меня понимаешь?
— Мне кажется, что да. Только не умом, а сердцем. Ты меня понимаешь?
— …Ну наконец-то поняли друг друга! Давайте сейчас начнём уважать.
— Хорошая мысль.
— Алекс, скоро должен приехать Коля Маленький. Он ненадолго. Потом приступим к уважению.
— …Что есть уважение?
— Ричи, не задавай лишних вопросов. Тебе не хватило локонов?
— Ник!… ты опять подрос!…
— Крис!…
— Ник!… старина!… не раздави ненароком… Ричи, познакомься: Ник, Коля Маленький, триста пятьдесят фунтов живого веса! Любимец женщин!
— Ричард…
— Коля… Лёша, налей чайку, — в глотке пересохло.
— Без вопросов.
— …Какие новости на любовном фронте?
— Крис, у меня дочка… того… родилась… ага.
— Счастливый папа! Наконец-то угомонился.
— …Ну да, угомонился он, как же. Шестая жена.
— Что?!… Ники-и…
— А что я сделаю! Не могу же отказать всем!… Оставайся в России, тебя женим. Денег на первое время дадим, работу приличную подыщем. А, Крис?… Вот погуляли бы мы с тобой!… Помнишь Сретенку?
— О нет!… Только не это!… Сумасшедший Ники… Я снова дома… воздух… друзья…
— …Спасибо, Лёш. Ты как?
— Хорошо, Коль.
— Всё так же в дворниках?
— Так же.
— Сколько повторять! — иди ко мне, не обижу.
— Коль, знаю, что не обидишь. Не могу, ну не по мне такая работа.
— Э-эх, дурья голова…
— …Простите, что вмешиваюсь. Алекс, ты служишь дворником?!…
— …Да предлагаю всё, предлагаю, а он ни в какую!
— …Коль, прошу… Да, Ричи, четыре… пятый год уже.
— Теперь всё стало на свои места. Если в России такие дворники!… Ты сказал — пятый. А что было до этого?
— …Он играл у входа в метро «Китай-город». Нехорошее место… Подошли двое, один в штатском. Ничего не сказали, молча разбили гитару на мелкие кусочки и ушли.
— А потом?… ты заявил в милицию?
— …Какая там милиция… Они сами милиция…
— Крейзи Раша!… Рэблс–рэблс–рэблс… Что было потом?
— …Потом мы с Алексом посетили мастеров в Москве и Петербурге, выбрали рабочий проект, внесли свои пожелания. Через три недели у него дома лежал новый «Рио» работы Джорджа Бабичева, Царствие ему Небесное… Всё. Тема закрыта… Ники, проходи на разговор… Алекс, есть вещи, которые тебе лучше не знать.
— Можешь не объяснять.
— …Лёша, возьми ключи, посиди в машине. Не на улице же болтаться.
— Хорошая идея. Вина с собой захвачу… Курить можно?
— Кури…
— Гражданин!…
— Да уж гражданин, можете не сомневаться.
— Предъявите документы.
— Только смарт–карту, остальное дома.
— Откройте машину.
— Холодно, товарищ старший лейтенант, я лучше так посижу.
— Вы распиваете в машине алкогольные напитки! Откройте дверь!
— Ещё чего!… Делиться с вами? Ни за что!
— Откройте, или мы сами откроем!
— Слышь, страшный лейтенант, только сунься, — машина на сигналке.
— Я при исполнении.
— Что ты исполняешь, а? Ни спеть, ни станцевать!… Исполнитель нашёлся… умора.
— Сейчас прибудет наряд