Хоть Изумрудная Ящерица и была царицей Подземного Царства, но жила она просто. Никто ей не прислуживал, и чашки были самые обыкновенные: не золотые, не серебряные, а глиняные. На полу рос такой же травяной ковер, как у Серёжика. Только у него дома трава, наверное, уже пожелтела. А здесь, несмотря на осень, она оставалась такого же цвета, как хозяйка.
Под потолком висели сушёные хвосты, большие и маленькие. Ящерица сняла один потолще, и сунула в чайник.
— Мои собственные! — с гордостью сообщила она.
Серёжик поперхнулся.
Царица тем временем добавила в чайник пахучей травы, капнула что-то белёсое и вязкое, бросила горстку какого-то песка. Что-то зашипело, и по комнате распространился необычный, кислый зовущий запах. Как ни хотелось Серёжику вылезать из корзинки, лапки сами понесли его к столу.
В соломенной плетёнке лежали душистые ягоды шиповника и брусники.
В вазочках желтел липовый мёд. На тарелке возвышалась гора бубликов.
В центр стола Ящерица поставила пузатый зелёный чайник.
— Это богатырский чай. Здесь триста тридцать три травки, тридцать три корешка и три толчёных когтя енота-богатыря, — провозгласила она.
— Того самого, из книжки?
— Того самого. Набирайся сил.
— А зачем… — вздохнул Серёжик. — Мама под землёй… Всю жизнь искать — не отыскать.
— А искать и не нужно, — весело откликнулась Ящерица. — Просто вернёшься в прошлое.
То ли от этих слов, то ли от глотка терпкого чая всё безразличие Серёжика как ветром сдуло. Он открыл рот.
Гэйдл воскликнул:
— В прошлое?! Как в прошлое?! Нашлись чертежи Великого Ильясама?! В древних книгах сказано — они сгорели?!
— Я тоже так считала, — усмехнулась Ящерица, — пока не встретилась с одним муравьём. Он тащил слишком большой стебелёк, и ему отдавило ногу. Я сама отвезла его в больницу. Там муравья кололи акацией, мазали жиром трутня, а потом наложили гипс и выдали костыли из еловых иголок.
|
|
— Бедняга! — посочувствовал орёл.
— И вот на следующий день я встречаю того же муравья совершенно здорового, скачет лучше меня. Сказал, что какой-то бобёр посадил его в железный ящик и отправил в прошлое. Там муравей попросил жука-носорога убрать тот большой стебелек с его дороги.
— И что?
— А то, что этот муравей увидел САМОГО СЕБЯ, пробегающего МИМО злополучного стебелька! Мимо! И стебелёк не упал на ногу, и лапка осталась целой!
— Машина времени?! — не веря ушам, тихонько переспросил Серёжик.
— Она самая, — Ящерица тоже перешла на шепот. — Нашла я этого бобра. Только не бобёр он, а бобрёнок. И видела я у него обрывки чертежей Великого Ильясама, обгоревшие по краям. Где он их раздобыл — загадка.
— Вырыл под старой ивой, — прошептал Серёжик.
— Не может быть! — воскликнул Гэйдл, и от волнения перья у него распушились.
— Оказывается, может. Я сама видела эту машину времени. Маленький, меньше спичечного, железный коробок на колёсиках.
— Не верю! Самый обыкновенный бобрёнок собрал машину времени?
— Необыкновенный! У него калькулятор на шее, — объяснил Серёжик. — А ещё он самонадевающиеся носки придумал.
— Я видела, сейчас он собирает коробок побольше, — Ящерица оценивающе взглянула на ёжика. — Может быть, и поместишься.
Серёжик хотел тут же бежать к Бобрёнку, но Изумрудная Ящерица заставила его съесть все корешки, мёд и бублики. А когда он доел, сказала, что уже поздно и пора спать.
|
|
Это было обидно, но царица так сверкнула глазами, что пришлось лезть в корзинку. Ящерица накрыла его одеяльцем, дала маленькую подушку и ушла шушукаться с орлом. Только и было слышно: «Ильясам… Ильясам… Ильясам…».
Они говорили до рассвета, Серёжик тоже не сомкнул глаз: подумать только — машина времени!
Может быть, уже завтра он будет сражаться с Драконом? С этим боягузом, который прячется под землей от него, маленького ёжика. И пусть завтра придёт скорее, скорее! Пусть деревья облетают с листьев, а из драконовых ушей бьют вонючие фонтаны — всё это, конечно, очень страшно. Но самое главное — завтра он увидит маму!!! Серёжик достал из кармана её платочек и нюхал до утра.
Едва побледнело небо, пряча уставших звёзд, как ёжик вскочил помогать заваривать чай. Он снял с верёвки хвост, вымыл приготовленные корешки, разлил мёд по тарелкам, слизывая то, что капало на скатерть.
Все в нём пело: «Ещё немножко и мама!», а от вчерашней усталости не осталось и следа.
Гэйдл говорил Ящерице, что теперь конец войне с Кротом, а Ящерица спорила, что конца не видно. Серёжик не понимал, о чём они, и думал только о том, влезет ли он в машину времени.
Потом пили чай. Снова длинные разговоры…
Серёжик торопливо глотал, жевал, прихлёбывал и не сводил глаз с окна.
Но всё когда-нибудь кончается. Ящерица, наконец, встала и тожественно пожелала гостям попутного ветра.
По дороге орёл рассказал, кто такой Великий Ильясам. Так звали старого оленя, большого ученого, который жил когда даже дедушки Гэйдла не было на свете, и дедушки его дедушки тоже не было. Ильясам открыл секрет живой воды, и никто в его времена не старился, он изучил язык рыб и с их помощью возводил города посреди океана. Ильясам мог сделать любое лекарство — звери не знали болезней, он придумал огненный шар, на котором летал к Луне. Ильясам построил машину времени и огромный инкубатор для яиц динозавров, которые привозил из прошлого.
|
|
Так было написано в древних книгах. Но что-то разрушило счастливый мир, а потом в пожаре погибли все книги Ильясама.
Гэйдл думал, что этот чудо-олень — лишь древний миф, красивая сказка. И все звери так думали, потому что не осталось ничего от Великого Ильясама. Да и как могли через сотни лет сохраниться его чертежи, не рассыпаться, не превратиться в прах, даже если кто-то их спас и закопал в землю?
Орёл всю дорогу твердил, что не поверит в это, пока не увидит бумаги своими глазами.
А Серёжик верил! Верил в Ильясама, в машину времени, в выздоровевшего муравья и в то, что скоро увидит маму!
Глава 31
У будущего Ильясама
Ещё издалека ёжик заметил знакомую избушку. Из трубы валил дым. Снова пахло оладьями! Так же висели на верёвке рубашки и штаны.
Гэйдл камнем упал перед дверью и позвонил. Перья его вновь распушились, глаза блестели. Степенность и величие куда-то пропали. Серёжик никогда не видел орла таким взволнованным.
Звонили долго.
Наконец на пороге появился Бобрёнок с какой-то колбой в лапе. Там что-то булькало и искрилось.
Он не узнал Серёжика и сказал:
— Мамы с папой нет дома.
Тут колба взорвалась, сотни осколков разлетелись по комнате, и запахло паленым.
Бобрёнок потер обожженную лапку о штаны и стал что-то считать на калькуляторе, всё так же висевшем на шее. О гостях он уже забыл.
Гэйдл с уважением посмотрел на маленького учёного и прошептал Серёжику:
— Кто знает, может, это будущий Ильясам?
Серёжик представил оленёнка с калькулятором на шее и кивнул. Только те, кто изобретает с детства, вырастают настоящими учёными.
Орёл снова позвонил в дверь и спросил о машине времени. Бобрёнок нахохлился:
— Смешно вам? Не верите? Никто не верит!
Долго Гэйдл с Серёжиком объяснили, что слышали о муравье и хотят взглянуть на чудесную машину. Бобрёнок вроде бы начинал их слушать, но скоро отвлекался, считал на калькуляторе и забывал, о чём говорил.
Наконец он пригласил их в комнату. Вся она была завалена какими-то обрезками жести, стружками и деревяшками. У стены стоял пропеллер, на столе дымился паяльник. На полках пестрели немытые колбы и почему-то свисали носки. Наверное, те самые, самонадевающиеся.
— Никто не верит! — бурчал Бобрёнок, доставая маленький жестяной ящичек на колёсах. Он оказался меньше спичечного коробка и походил на игрушечную машинку.
Серёжик с сомнением её перевернул — обычная жестянка, только немного помятая.
Бобрёнок показал чертежи и другие бумаги, которые нашёл под ивой. Они были свалены в углу, среди игрушек. Гэйдл охнул и принялся осторожно складывать листок к листку.
Он так увлёкся чтением, что Серёжику самому пришлось объяснять, в чем дело.
— Ничего не получится, — развел лапами Бобрёнок. — Вторая машина пока не готова. Не хватает двух микросхем, трёх пружин и шести гаек. Да и ты слишком большой.
— Я сожмусь!
— А рычаг как дёргать будешь?
Бобрёнок полез под стол и вытащил оттуда ящик побольше. Это был уже не жестяной, а железный ящик, аккуратно покрашенный синей краской.
Серёжик посмотрел на него с сомнением.
— Лезь, — сказал Гэйдл, оторвавшись от чтения.
Серёжик полез и застрял. Вход был слишком узким. Орёл клювом отогнул край двери, сделав её шире. Ёжик протиснулся.
Правда, он не мог пошевелиться, потому что со всех сторон были стенки, но какая это ерунда, если сидишь в машине времени!
«Дразнились, что я микроб, — с удовольствием думал Серёжик, — а иногда хорошо быть микробом».
Когда он выбрался, Гэйдла уже не было.
— За деталями полетел, — объяснил Бобрёнок. — А где их раздобудешь? Такие микросхемы только в Антарктиде делают. В Академии наук. На пингвиньем заводе.
Серёжик пригорюнился. Но Бобрёнок сказал лезть в машину и тренироваться.
— Один раз потянешь рычаг — на год назад попадёшь, два раза — на десять лет улетишь.
— Мне не нужно на десять лет. Я тогда ещё не родился.
— Чудак! — удивился Бобрёнок — там, где не родился — интереснее всего! Я б слетал к динозаврам!
— Я бы тоже слетал! — поддержал его Серёжик. — У меня дома книжка про динозавров, знаешь какая? Там и диплодок, и тиранозавр, и птеродактиль… Только мне некогда. Нужно всего на три денёчка назад.
— Ну, дернешь рычаг слабее, — хмыкнул Бобрёнок. — Стоило машину гонять. Это ж мощная машина! Сильная, как лев, быстрая, как цунами! Не то что прежняя модель. Муравья я смог только во вчерашний день отправить. Там аккумуляторы слабые, а у тебя — сила! И мотор от вентилятора! И магнит из радиоприемника! Мечта, а не агрегат!
— А если я дёрну рычаг и попаду не туда, куда надо?
— Ещё дёрнешь, — махнул лапой Бобрёнок.
— А если машина сломается?
— Сделаю новую.
— А как же я?
— Ну, сделаю новую и найду тебя в прошлом. Что непонятного?
Серёжик с облегчением вздохнул. Он долго дёргал рычагом, нашёптывая «др-др-др», а потом Бобрёнок позвал его обедать. Он принёс тарелку оладий — пышных, румяных, с поджаристой корочкой.
— Угощайся.
Но сам не ел, переливая какую-то фиолетовую кашицу из одной колбы в другую. Бобрёнок не сводил с них глаз, и, кажется, обо всём забыл. Но стоило Серёжику начать жевать, как Бобрёнок повернулся.
— Выплюнь. Вдруг потолстеешь и не поместишься.
Серёжик выплюнул. Да, только настоящий учёный мог думать обо всём сразу!
Вечером прилетел усталый Гэйдл. Он раздобыл две микросхемы, а гаек и пружинок принёс целый мешок.
Сверяясь по чертежу, орёл и Бобрёнок стали вместе доделывать синий ящик. А Серёжик пошел в тот угол, куда были свалены игрушки, и стал играть машинками. Каких здесь только не было: и мусоровоз, и «скорая помощь», и пожарная!!! Гонки, легковушки и грузовики! Правда, почти у всех не хватало деталей. Серёжик стал строить из кубиков трехэтажный гараж, время от времени закрывая глаза и представляя, что он дома, что это его игрушки и что вот-вот его позовёт мама.
Но позвал его Гэйдл.
Машина была готова! Бобрёнок закрутил последний винтик крышки и отложил отвертку с поцарапанной зелёной рукояткой. Теперь машина времени стала чуточку больше. Удалось засунуть туда котомку и шпагу, Пора! Серёжик с трудом протиснулся сам.
— Увидишь в прошлом себя — прячься, — сказал Бобрёнок.
— Хорошо представь, куда будешь лететь, — добавил Гэйдл. — Загорится красная лампочка — машина прочтёт твои мысли.
Глава 32
Вчера станет завтра
Щёлкнула дверь.
Серёжик сидел, почти свернувшись клубком, зажав рычаг лапами. Было темно, и только слабый свет красной лампочки чуть-чуть освещал кабину. Как дома ночью… Совсем как дома… Мама всегда включала ночник, когда укладывала его спать… Серёжик вспомнил свою кровать, подушку, набитую одуванчиками. Потом вздохнул, представил гору и осторожно, совсем чуть-чуть потянул за рычаг. Тут же стало темно, машина затряслась, и Серёжика стало подкидывать так, будто в лапы ему дали отбойный молоток.
Вверху что-то лязгало.
«Какая-то деталь отвалилась», — понял Серёжик, и только прекратилась тряска, открыл дверь, сказать Гэйдлу с Бобрёнком, что машина не работает.
Но вместо захламленной комнаты будущего учёного он увидел свой собственный дом!!!
Да, да! Серый покосившийся дом с вывеской «Самолётная, 2». С лавочкой и кадушкой около крыльца, с аккуратными дорожками, посыпанными песком.
Стояло лето, на клумбах пестрели анютины глазки и бархатцы, весело жужжали пчелы. А из круглого открытого окна доносился противный голос:
— Борщ я не будуууууу… Бе-е-е! Не хочу и не буду! А-а-а!
— Не капризничай, — устало ответила мама. — Бери ложку.
Серёжик торопливо выбрался из машины времени и полез на ёлку. Только оттуда он мог всё видеть, оставаясь незамеченным. Хотя паучьи тапочки давно порвались, он легко вскарабкался, и сам удивился, как здорово это у него получилось. Задыхаясь от жары, Серёжик расстегнул куртку и раздвинул колючие ветки.
Он увидел себя, надутого и красного, а рядом дорогую мамочку, разливающую по тарелкам борщ. Его мажусю!!!
Сказочный аромат защекотал носик, и Серёжик чуть не свалился, так ему захотелось есть. Хорошо, что поднялся ветер и отнёс запах подальше.
Мама, родная и любимая была совсем рядом! Серёжик смотрел на неё, затаив дыхание, и не мог налюбоваться. Самая лучшая мама, самая красивая, самая добрая мамочка! Ах, как хотелось Серёжику отпихнуть этого нытика, чтобы обнять её крепко-крепко, поцеловать в нос, и съесть всё, что в тарелке, до самой последней капельки!
Но нельзя… 12 июня маму все равно украдёт Дракон…
Она ласково повторила:
— Бери ложку.
Но тот Серёжик, что сидел за столом, заверещал, как резаный, и ложка со звоном полетела на пол. Мама вздохнула.
«Неужели это я?» — с ужасом подумал Серёжик. Он сорвал шишку побольше и запустил ею в этого нахала. Попал прямо в лоб! Отскочив, шишка угодила в борщ и забрызгала злюке всю мордочку.
— А-а-а! — ещё громче завопил он. — Кто там бросается?
Мама выглянула в окно и покачала головой.
— Наверное, ветер…
У Серёжика, который сидел за столом, было теперь две шишки, одна в борще, другая на лбу. Та, что на лбу, увеличивалась прямо на глазах. Он потрогал её и разревелся так, что у него самого, сидевшего на ёлке, заложило уши.
Слушать это не было никаких сил. Скорей, скорей к горе! Только там он обнимет маму! Серёжик бросил последний, полный нежности, взгляд на свою мажусю и залез в машину.
«А ещё удивлялся, почему у меня три тысячи плохих поступков! — думал он. — Ну и вредина! Ну и вредина!» Он долго не мог успокоиться, а потом потянул за рычаг, стараясь подробно-подробно представить гору, похожую на птицу. Ему казалось, что он ощутил её холод и скользкие камни под сапогами.
Машину затрясло ещё сильнее, чем раньше. Наверху звенело уже несколько деталей.
«Если они все будут отлетать, я никуда не доберусь» — с тревогой подумал Серёжик.
Наконец стало тихо.
Не сомневаясь, что увидит гору, Серёжик открыл дверь. За ней была ночь, но где-то рядом весело играла музыка.
«Значит, Дракон здесь! Я вовремя!» — подпрыгнул ёжик.
Он огляделся. Машина времени стояла в кустах, но леса не было видно. Да и горы, как он ни приглядывался, тоже. Вдруг небо озарилось красными, зелеными, лиловыми огнями.
— Ура! — закричали птичьи голоса. — Виват Королеве!
Серёжик догадался, куда попал. И с прежним страхом ощупал ключ в кармане. Он хотел улететь, но потом решил, что нечего тому, другому, Серёжику тут задерживаться, копить плохие поступки. И решительно пристегнул шпагу к джинсам, чтоб не светилась.
«Сидит тут, а я потом на три дня опоздаю!»
Он решил и Тима поторопить: «Скажу, чтоб сегодня же отправлял меня с мусором». Привычно взмахнув лапкой, Серёжик глянул в тёмное небо. Но никто не подмигнул ему малиновым, белым и голубым. Звёзд было много, но Боря ещё сидела у гномов, под стеклянным колпаком. И даже не знала, что она Боря.
Пробираясь среди кустов, Серёжик бесшумно ступал, стараясь походить на хомяка-разведчика и енота-богатыря одновременно. Он раздувал щёки, как будто там был водяной пистолет, и нёс невидимый щит, сгибаясь под его тяжестью.
Музыка скоро стихла, Серёжик увидел разнаряженных птиц, плетущихся спать. Среди них шёл он сам в нарядном костюмчике с золотыми пуговицами. Шёл и с печальным видом разглядывал землю. Будто потерял что-то.
Один за другим стали гаснуть фонари.
Серёжик сидел за мусорным баком и ждал, когда во дворце потушат свет. Но загоготали часовые, проверяющие, все ли спят, и ёжик прыгнул в мусор. Он зарылся поглубже, зажав нос лапами, и лежал, пока всё не стихло. А когда выбирался, то нашел среди рваной бумаги, корок и огрызков, собственные серые штанишки! С пуговицей от маминого пальто! Он понюхал пуговицу, та пахла помойкой. Но Серёжик всё равно взял штаны с собой.
Отцепив с иголок мусор, он подбежал к водосточной трубе у знакомого окна. Быстро вскарабкался, хотя шпага мешала. Сел на подоконник.
В комнате стоял приторный аромат роз, было пыльно и душно. Как ему могло здесь нравиться? Тихонько ступая, Серёжик подошел к шкафу. Осторожно открыл дверь, положил штанишки, а затем подкрался к кровати.
Стоя за тюлевым балдахином, он видел маленького растерянного ёжика, лежащего с открытыми глазами. Кажется, в них блестели слезы.
Серёжик удивился: «Вот плакса», а потом вспомнил, что раньше, и правда, плакал очень много. А теперь? Теперь не плачет. Как можно плакать с Орденом Героя? Что сказало бы Солнце?
«И ничего-то ты не знаешь. — С жалостью подумал он, глядя на себя. — И пауков ещё боишься. И Солнце с Луной не видел. И знакомой звёздочки Бори у тебя нет».
Ёжик на круглой кровати заворочался.
«И жуки по тебе не ползали, и в кастрюлю тебя не бросали, и ёжееды со скелетами на тебя не прыгали. Маленький ты ещё».
Из кровати послышались всхлип, кажется, там собрались реветь.
— На рассвете гуси будут выносить мусор! — громко сказал Серёжик и стремглав бросился к окну. Ловко обхватив трубу, в одно мгновение он оказался на земле. Подсвечивая дорогу шпагой, Серёжик помчался на кухню.
Тим уже спал. Приготовленные мешки стояли около стенки.
Ах, как было жаль будить уставшего голубя. Тот во сне дёргал лапками и тяжело вздыхал.
— Тим, миленький, отправь меня сегодня с мусором!
Голубь с трудом поднялся и кивнул. Спросонья он не удивился ни шпаге, ни чужой одежде. Наверное решил, что ёжик прибежал с маскарада.
— Жалко расставаться, — только и сказал он.
Серёжик обнял его и ласково прошептал:
— Спасибо за лепёшки! Вкуснее их только мамин борщ и облака!
Глава 33
Запутанное прошлое
Серёжик примчался к машине времени весь мокрый. Когда он выбегал из кухни, то увидел вдалеке самого себя! Но, кажется, тот Серёжик его не заметил. Уф!
Он быстро представил гору (скорее, скорее отсюда!) и дёрнул рычаг. Над головой жалобно звякнуло и снова затрясло. Машина ходила ходуном так долго, что Серёжик задремал, не дождавшись остановки.
Он так замучился за этот длинный-длинный день!
Разбудил его дождь. «Кап-кап-кап…» стучали капли по железной крыше ящика. Серёжик торопливо открыл дверь.
Снова темно. Снова кусты. И никакой горы не видно. А что, если он по-прежнему возле дворца? А что, если машина времени сломалась, и скоро её найдут гуси? Но как приятно стоять под дождём! Серёжик стал ловить языком прохладные капли.
Рядом заквакали лягушки.
Ух ты! В Королевских владениях нет ни речки, ни озера. Куда же его занесло?!
Может, Бобрёнок и правда будущий Ильясам, но машина эта всё-таки недоделанная — везёт куда хочет… Так Серёжик никогда к маме не попадёт!
Раздался страшный храп. Наверное, так храпят динозавры… Неужели он улетел на миллион лет назад? Вдруг сейчас над кустами появится диплодок, идущий на водопой?
Живой, не из книжки! Серёжик осторожно пошел вперед, размышляя, что пятка у диплодока больше их с мамой дома. От этой мысли почему-то вспотели уши.
В лунном сиянии блеснула речка. На берегу — удочка, поодаль — тележка. Храп доносился оттуда. Да это же Фьоро!!! Вон и Осёл спит. А на земле клетка, и там дрожит, засунув голову в котомку, ёжик. Сам себе он показался вдруг таким маленьким и жалким, что удивился: неужели это и правда он?
Серёжик немножко поплескался в речке, смывая грязь мусорного бака с мордочки и ушей.
Но сильно промочил сапоги, рукава куртки и даже шапку.
Дождь сразу разонравился. Продрогший Серёжик бросился к машине. Уже добежав до кустов, он оглянулся. Ёжик с котомкой на голове по — прежнему дрожал. Бедный! Серёжик вдруг ясно вспомнил, как он мёрз в эту дождливую ночь. А ещё вспомнил, как ему было одиноко и страшно. А всего-то и нужно — поскорее открыть клетку!
— Ключ! — торопливо подсказал он.
Но ёжик в клетке задрожал ещё сильнее… Наверное, не услышал.
— Ключ! — громче крикнул Серёжик.
И увидел, как трусишка свернулся клубком, отбросив котомку. Серёжик подобрал её, а взамен принес свою с драконовыми камнями.
«Около горы ещё насобираю, — решил Серёжик. — А ему у гномов пригодится».
Он даже хотел отдать куртку и сапоги, но они были мокрыми.
Вздохнув, Серёжик вернулся в машину и дернул рычаг. Машину времени тряхнуло совсем слабо и отвалившиеся наверху детали, куда-то покатились.
Серёжик испугался, что она сломалась окончательно, и открыл дверь. Он был уверен, что никуда не улетел. И в самом деле — стояла ночь, только дождь прекратился, да неожиданно сильно потеплело. Серёжик скинул мокрые вещи и разулся. Трава была сухой. Вовсю распевали невидимые сверчки. Как летом.
Вдалеке он увидел слабые огни. Что это? Осторожно ступая, прячась за кустами, Серёжик двинулся навстречу. И скоро разглядел, что светятся окошки какого-то дома. Кто там живет? Вдруг ёжееды?
Испугавшись, что те могут почуять его страхи, ёжик стал думать о Боре. Даже лапой ей помахал, но звёздочка не подмигнула. Спит, что ли?
Очертания дома показались знакомыми. Да это же дом Бобрёнка!
Ёжик вздохнул и вернулся. Ну и машина! «Сильная, как лев, быстрая, как цунами! Мечта, а не агрегат». Летает, куда вздумается!
Серёжик потянул рычаг — тишина. Серёжик потянул сильнее — машина стояла. Все-таки сломалась!!!
Ну, хорошо хоть рядом с Бобрёнком сломалась! Ежик попробовал сдвинуть ящик — одному не дотащить. Тогда он вприпрыжку побежал к дому. И вдруг услышал:
— Внимание! Внимание! Внимание! Дошкольник в Лесу! Пропал ёжик Серёжик! Особые приметы: серые штаны, серая майка и серые тапочки. Рост маленький. Всем нашедшим просьба звонить в Приют на Синей Горе или милицию!
Ёжик вздрогнул! Надо же! Сколько времени прошло, а объявление всё передают и передают! Но только теперь у него другие приметы! В синих джинсах, зеленом пушистом свитере бояться нечего. Сейчас он постучит, позовет Бобрёнка и вместе с ним сходит за машиной времени…
Серёжик почти добежал до дома, как вдруг увидел самого себя, заглядывающего в окошко! Увидел, как, воровато оглядываясь, он катит пенёк и, забравшись повыше, тащит с веревки длиннющую красную футболку.
Серёжик нахмурился, вспомнив свои рассуждения про «взять на время». Взял — значит нужно возвращать. Он стащил свитер — ух, как хорошо! А затем, дождавшись, когда ёжик с красной футболкой добежит до леса, снял эту футболку с себя.
Чтобы повесить её на место, Серёжик залез на пенёк. И тут дверь дома неожиданно открылась! На пороге показался Бобер!
— Грабят! — сиплым голосом закричал он и бросился к ёжику.
Тот спрыгнул и помчался прочь. Выскочили Бобриха с Бобрёнком, кинулись наперерез. Ёжик заметался по двору, споткнулся о ведро, и упал. Тут же Бобёр схватил его за шкирку.
— Тюрьма по тебе плачет! — стал ругаться он. — Чтоб тебе там всю жизнь кедровые шишки собирать!
Бобриха вздохнула:
— Совсем маленький, полуголый. Поди голодный…
Бобрёнок сказал подозрительно:
— Ты похож на ёжика, что не знает птичкологию.
— Чик-чирик-чирк! — обиженно ответил Серёжик. На птичьем языке это значило: «Сам ты похож!»
Он чуть не ревел. Хотел сказать сам себе, что с Орденом Героя не плачут, но где Орден? Остался на брошенном свитере! Серёжик насупился. Вот так вернул футболку!
Сердитый Бобёр отвел ёжика в сарай.
— Утром сдам тебя, ворюга, в милицию!
Серёжик слышал, как в железные дужки упал тяжелый засов. Как здесь жутко… Ой-ой-ой! Темно! Страшно! А ещё страшнее, что завтра из милиции он попадёт в приют на Синей горе. И как же мама?!
Высоко-высоко открылось окошко. Это Бобриха принесла оладьи.
— Ешь, пока горячие, — шепнула она и бегом бросилась назад. Даже окно не закрыла. В него тут же заглянула Луна, и стало веселее.
Серёжик поставил миску на ящик с гвоздями и уселся около. Макая оладьи в сметану, он позабыл и о свитере, и о милиции, и о приюте. В лунном свете сарай казался уютным. В углу аккуратно стояли лопаты и тяпки. На стеллаже ровными рядами лежали инструменты. Лунный луч упал на зелёную рукоятку отвертки. Да это же та самая! Он вспомнил, как Бобрёнок ловко прикручивал винтики.
А что, если те детали, что отвалились, можно прикрутить?
Серёжик сунул отвертку в карман джинсов и посмотрел вверх. Вот бы вылезти в окно! Он бросился к ящикам, но все они были тяжёлыми. Такие друг на дружку не поставить. Подтащил к окну лопату, но по ней вскарабкаться не получилось. И вдруг он разглядел верёвку, на которой сушились пучки какой-то травы! Конечно, она была высоко, но если подняться на стеллаж…
Серёжик подтянулся на лапах (ничего трудного) и через минуту уже сидел на самой верхней полке. Оттуда легко, как когда-то Пук, пробежался по верёвке и очутился на окне. Свернулся клубком, упал и покатился. Ох!
В доме Бобрёнка погасили лампы, но Луна и тысячи звёзд осветили знакомый двор.
Ёжик быстро нашел свитер и пустился наутёк.
Он бежал и думал о том, что мама никогда не давала ему ни молоток, ни отвёртку, ни паяльник. Говорила, что маленький. Но тогда он и правда был маленький. А теперь?
Что сказало бы Солнце?
В лесу было темно. Сонные деревья качали ветками: кто топочет, кто мешает спать? Серёжик долго плутал, разыскивая машину времени. Все кусты, деревья, тропинки казались одинаковыми. Наконец вдали показался еле заметный красный огонёк. Это лампочка машины светилась, как маячок. Он обрадовался ей, непослушной, как родной!
Подсвечивая шпагой, Серёжик осмотрел железные стенки. Страшно. Страшно разбирать машину времени, если ты дошкольник! Волнуясь, ёжик открутил винтики, державшие крышку. И увидел, что под ней всё было цело, кроме какой-то пластины с висевшей на ней пружинкой.
Два больших шурупа, которые её когда-то держали, валялись рядом.
Серёжик нашел две пустые дырочки, приладил пластину с пружинкой на место и осторожно завинтил шурупы обратно.
Потом надел крышку и прикрутил винтики. Красота!
Отвёртку он решил вернуть позже. Вдруг детали будут отлетать снова?
Уставший и счастливый, Серёжик забрался в машину.
— Глупая ты! — вздохнул он. — Завозишь непонятно куда. Мне маму нужно спасать, понимаешь?
Ёжик смотрел на красную лампочку, а она на него.
— К горе лети. К горе, похожей на птицу. Тьфу! На дракона!
Серёжику показалось, что красный огонёк мигнул. Может и правда машина его услышала?
Серёжик закрыл глаза, в который раз представил гору и потянул за рычаг.
Глава 34
Битва
Может, помог ремонт, а, может, Серёжику просто повезло. Он открыл дверь и оторопел. Вот она — гора!!!
Небо, как обычно, было затянуто тучами, но сквозь них всё же пробивался луч Солнца.
«Это чтобы меня подбодрить», — догадался Серёжик и зашагал смелее. Дубы неодобрительно зашумели и стали бросать в него желудями. Серёжик на ходу отбивал их шпагой, но куда там! Жёлуди неслись стеной, больно били по спине и лапам, а когда один попал в нос, Серёжик даже завизжал от боли.
Хорошо, что до самой горы они не долетали.
Вон и знакомая осина. Только как высоко! Даже ствола не видно, лишь ветки, которые тянутся к небу, словно моля о помощи.
Лестницы, которую они сплели с Шухой, не было. Серёжик устало прислонился к горе. И вдруг оттуда до него донеслась мрачная унылая музыка. В ней что-то завывало, дребезжало, гудело и стонало. Серёжику стало жарко, захотелось пить.
Дракон Драконов, сеющий ужас, Ноэль Восемнадцатый, Великий и Прекрасный, Могущественный и Великолепный здесь!!!
Серёжик вспомнил портреты драконов, те ужасы, что рассказывал старый Пау, и крепче сжал шпагу. Из-за туч выглянул второй солнечный луч.
Ёжик радостно махнул Солнцу лапой и тут же обиженно подумал:
«Сейчас-то вы меня видите… А зайду в гору, никто уже не поможет».
Он удивился: в нём сидело как будто два ёжика.
Один, с глазами, полными слез, ныл, что жить ему осталось немножко… Вот только Ноэль полыхнёт пламенем, вот только выпустит вонючие фонтаны из ушей… Да можно и без этого. Один коготь, острый, как сабля, в несколько раз больше маленького Серёжика. Конец, конец, конец!!!
Другой, с Орденом Героя, спокойно возражал: Дракон почему-то сбежал из горы, значит, он тоже боится.
Нытик всхлипывал: «До свидания, короткая жизнь!»
Смельчак не соглашался. «Вперёд! — говорил он. — Там мама!»
«Никто тебе не поможет!!!» — кричал другой.
«Как никто? А мама?»
Серёжик устал их слушать. Он вытер потные лапки и полез по отвесной стене. Он сам не знал, как ему это удавалось. Цеплялся каждым коготком, не пропускал даже самого маленького камушка. А уж уцепившись, подтягивался вверх. Все выше и выше. Иногда ему казалось, что вот-вот он сорвётся. Тогда Серёжик представлял, что у него на лапках паучьи тапочки. И страх улетучивался. Только ненадолго. Потому что сапоги скользили и вообще мешали. Удобные на земле, тут они стали тяжёлыми и неуклюжими.
Распухший нос болел нестерпимо. Пот лился градом. Не было ни одного выступа, на котором можно было бы отдохнуть и скинуть надоевшую обувку. Серёжик карабкался и карабкался, стараясь не смотреть вниз.
Какая высокая стена! Ёжик прижимался к ней, почти гладкой, и повторял, как заклинание: «Там мама, мама, мама!»
Из горы, гремя барабанами, наступала страшная музыка. Громче, громче, громче! Она наваливалась тяжёлыми волнами, как будто хотела спихнуть Серёжика в пропасть.
Но вот и осина! Все ближе трепещущие листочки. Осталось совсем немножко. Тут лапа соскользнула, и он чуть не сорвался. Сердечко забилось часто-часто. Серёжик понял, что сил у него нет. Что все-все-все было зря. Вот сейчас, ещё секунда, и он упадёт…
Но тут подул ветер, и осина, как по волшебству, наклонилась. Серёжик поблагодарил Небесную канцелярию и схватился за листочки. Они оборвались. Он подтянулся ещё чуть-чуть и повис на тоненькой ветке. Держась за неё, Серёжик вскарабкался на уступ.
Тяжело дыша, не чувствуя закоченевших лап, он упал перед дверью.
Сколько лежал ёжик, неизвестно. Может, два часа, а может, две минуты… Только дверь вдруг заскрипела и оттуда вышел Крот!!! Тот самый…
Бархатный чёрный смокинг без единой пылинки… Щёгольская бабочка… Те же круглые черные очки. И серебряная трость подмышкой.
— Хм… — удивился он. — Добрался таки?
Серёжик вскочил и поднял шпагу. Лапы дрожали. Не от страха, нет!
Крот приподнял очки, и зелёные яркие лампочки уставились на ёжика, не мигая.
Медленно, не отводя страшных глаз, Крот стал приближаться.
— Полетиш-ш-шь вниз, змеёныш-ш-ш… — шипел он. Музыка за его спиной грохотала.
Серёжик не мог отвести взгляд и чувствовал, что с каждой секундой слабеет, что шпага становится тяжёла, а в голове что-то дзинькает.
Крот ощерился и замахнулся тростью. Вжик! Серёжик отпрыгнул. Каменная площадка была так мала, что он оказался на самом краю пропасти.
Иголками ёжик почувствовал её, голова закружилась. Крот, оскалив кривые жёлтые зубы, поднял трость снова.
— Прощ-щ-щай!!! — выдохнул он.
Но Серёжик, взмахнув шпагой, ударил по трости. Из последних сил! Раз! Два! Три!
Трость вспыхнула огнём! Раздался страшный грохот! Затряслась гора! Дико закричал Крот!
Серёжик, ничего не понимая, смотрел на пепел, в который превратилась трость, на обугленную, покорёженную шпагу.
Откуда-то нарастал гул, становясь всё сильнее. Гора продолжала трястись. Крот, взвизгнув, побежал обратно и захлопнул за собой дверь.
Серёжик обернулся и увидел, как задрожали дубы. Шумевшими кронами они тянулись к нему! Испугавшись, ёжик кинулся за кротом! Закрыто!!!
Гул стал таким сильным, что потемнело небо. Серёжик поспешно вставил ключ в замочную скважину. Раздался оглушительный треск, и вдруг подул такой страшный ветер, что ёжика подняло вверх тормашками. Он висел вниз головой, не отпуская ключа, и видел, как шпага слетела в пропасть. Ветер завывал, сверкали молнии, гора подпрыгивала. Дубы раскачивались, наклоняясь так, что почти касались земли. И когда загрохотал гром, они вдруг вспыхнули желтым огнем, и взлетели вверх, словно ракеты, оставив внизу свои листья. Некоторые понеслись прямо на Серёжика.
— НИКОГДА НЕ ДЕЛАЙ ТОГО, ЧЕГО НЕ ХОЧЕШЬ ПОЛУЧИТЬ САМ!!! — в ужасе закричал он.
Ключ бешено закрутился, а с ним и ёжик, как на чудовищной карусели. Когда дверь наконец распахнулась, его забросило внутрь с такой силой, что Серёжик врезался в огромное зеркало. Оно треснуло.
Сзади раздался грохот пострашнее предыдущего. Серёжик, оглянувшись, увидел, как от земли к небу летит чёрный пепел. Мгновенно наступила ночь! Не было ни леса, ни туч, всё спрятала стена гари.
Ёжик, не помня себя, побежал по коридору. Тряслась гора, и его трясло. Он забыл о драконе и, когда влетел в огромную залу с качавшимися и падающими портретами, его словно током ударило!
Дракон!!! Ведь где-то его ждёт Дракон! Он заметался. Куда бежать? Что делать? Шпаги нет! Где мама?!
С полок, шкафов сыпались книги, тарелки, банки и шляпы.
Сзади раздался скрежет! Серёжик оглянулся! Прямо на него двигалась железная громада. Ноэль!!!
Дракон почему-то был весь железный и, подпирая головой потолок, грохотал. «Доспехи!» — задохнулся от ужаса Серёжик и отступил. Глаза дракона, огромные фары, светились, изо рта били языки пламени, из ушей валил серый дым.
Каждый его шаг, каждое движение сопровождалось страшным лязгом. Бумс! Бамс! Ноэль подходил всё ближе-ближе-ближе! А Серёжик не сводил с него глаз, как когда-то с крота и не мог пошевелиться. Ещё секунда и дракон уже занёс над ёжиком свою огромную блестящую лапу.
Серёжик бросился бежать, и вдруг мама (да, да, мама!!!) крикнула:
— Не бойся! На хвосте кнопка!
Серёжик оглянулся. Он не увидел мажусю, но сразу почувствовал себя большим и храбрым.
Дракон ударил лапой. Из неё выскочили шесть блестящих лезвий. Одно почти коснулось Серёжика, разрезав краешек сапога.
— Кнопка! — снова закричала мама.
Ёжик проскользнул под драконовым брюхом и бросился к хвосту. Тот со страшной силой лупил по полу, сотрясая гору. Удар! Еще удар! Серёжик прыгнул на хвост в то самое мгновение, когда тот упал на пол. И тут же полетел на страшную высоту, к самому потолку! Серёжик подумал, что сейчас от него на этом потолке останется лишь мокрое пятно и стал карабкаться к спине дракона, быстро-быстро перебирая лапками! И тут, наконец, вдруг нащупал круглую кнопку! Серёжик что есть силы надавил на неё, и хвост безвольно упал. Сам дракон задымился, и из него, открыв на спине люк, стал выбираться Крот. Фрак на нём был изодран, лампочки в глазах поблёкли.
Увидев Серёжика, он взвизгнул и бросился бежать.
Стало очень тихо. Было слышно, как кто-то переворачивает бумажные листы.