Первый вопрос:
Ошо,
Мне хочется, чтобы ты прокомментировал равнодушие Востока и интерес Запада к тому, чем ты занимаешься.
Это абсолютно естественно. Религия — это предельная роскошь.
Человек живет на трех уровнях. Только тогда, когда удовлетворены его телесные нужды, становятся важными психологические потребности, только в этом случае. Голодному человеку не до Бетховена, Моцарта или Вагнера. Он не обратит внимания на картины Микеланджело, Винсента Ван Гога или Пикассо. И это естественно. Его базовые потребности не удовлетворены. Но как только телу становится хорошо, тут же сознание человека переносит его с физического уровня на психологический. Сознание остается там, где оно больше всего необходимо. Вы видели, как это происходит в обычной жизни. Если болит нога, вы забываете обо всем остальном теле, ваше внимание сосредоточено только на ноге. Если болит голова, только тогда вы вспоминаете о ее существовании, в остальное время вы о ней попросту забываете. Она продолжает работать незаметно, не нуждаясь в вашем внимании.
Тело — это основа. Восток сейчас страдает от физических нужд. Его физические потребности чрезвычайно велики, поэтому все, что делается во имя религии на Востоке, делается не во имя религии, а во имя чего-то другого. Люди собираются вокруг Сатья Саи Бабы или вокруг подобных ему людей не ради духовных потребностей, а ради физических. Кто-то слеп, у кого-то нет детей, кто-то не может найти работу. И все они надеются, что поездки к святым, благословения святых, молитвы в церквях, храмах, мечетях, или в гурудварах помогут решить их проблемы. Подобные надежды тщетны, но бедные люди не перестают надеяться. Они продолжают поддерживать в себе эти иллюзии. Это замкнутый круг: они поддерживают эти иллюзии, ждут, что их проблемы будут решены, и, так как они рассчитывают на иллюзии, они не делают никаких реальных усилий для решения своих проблем. А их проблемы только растут. И тогда бедняки уходят еще глубже и глубже в иллюзию. Их религия похожа, скорее, на волшебное исполнение желаний, а не на духовный рост, не на обретение зрелости, не на духовный полет, она похожа на сон, на галлюцинацию.
|
|
Начните голодать, и вы сразу же начнете думать о еде. Двадцать четыре часа в сутки вы будете думать только о еде.
Если вы останетесь на долгое время в одиночестве, через три недели вы начнете разговаривать с собой. Потребность настолько велика, что вы начинаете жить в иллюзии, словно есть кто-то, с кем можно вести диалог.
Бедные люди создают бедного Бога, Бога, который является не чем иным, как их собственным воображением, Бога, которого нигде нет. Когда-то Восток знал истинную религию, но сейчас остались лишь следы. Будда знал истинную религию, Махавира знал истинную религию, Кришна знал истинную религию. Они все достигли предельных вершин сознания, но сейчас в воздухе разносятся лишь отголоски. Реальность исчезла много лет назад, мы поклоняемся лишь ее следам.
Поэтому люди на Востоке интересуются религией, которую я называю псевдорелигией, ложной религией, иллюзорной. И не только такой, но еще и определенно вредной, потому что она мешает развитию науки.
Если вы голодны, вам нужны более развитые технологии, а не молитвы, не ягьи, не жертвоприношения богу огня — это полная чушь. Вы уже бедны, вы теряете деньги, еду, очищенное масло в огне в надежде, что боги вас благословят. Сколько еще вы будете на это надеяться? Эти боги ничего не слышат. Сколько еще вы будете обманывать себя? Как я уже сказал, это замкнутый круг. Чем вы голоднее, чем больше вы страдаете, тем меньше вы получаете пищи, тем больше рождается народу, и вас становится все больше и больше. И неразрешимых проблем тоже становится все больше и больше, и тем сильнее вы начинаете надеяться, желать, представлять, мечтать, тем чаще вы начинаете ходить к глупым людям в надежде на то, что они совершат чудо. Никто никогда не совершал чудес и не совершит. Чудес не бывает.
|
|
Чудеса — это вовсе не экзистенциальное явление, но религиозные бедняки продолжают надеяться на возможность чуда.
Слышали последнее чудо, сотворенное польским Папой? Он сделал слепого глухим.
Однажды после необычайно хорошего секса муж и жена задумались о том, что пора бы им завести ребенка.
Женщина радостно воскликнула:
— Ах, дорогой, я думаю, что у нас получилось! Ах, я так счастлива. Как же мы его назовем?
Муж улыбнулся, снимая презерватив, который жена не заметила, и сказал:
— Мы назовем его Гудини.
Сумасшедший пришел к портному еврею, а тот был своего рода философом. Сумасшедший хотел примерить свою новую униформу. Он оделся и подошел к зеркалу.
— Ого! — воскликнул он. — Вы сшили мне комбинезон с тремя рукавами.
— Ну, — задумчиво ответил портной, — вы никогда не говорили, сколько рукавов вы хотите.
Сумасшедшие ходят к сумасшедшим.
|
|
Но эти сумасшедшие на Востоке известны как махатмы. На Востоке полно махатм. Когда вы устаете от одного махатмы, вас уже поджидает другой. Вы ходите от одного махатмы к другому, словно из магазина в магазин. Жизнь коротка, а вы все время пребываете в иллюзиях.
Религия бедняков — это надежда на чудо. Именно поэтому Христос так привлекателен для восточных людей. Вы видите, как это происходит.
Буддизм очень привлекает Запад. Сотни буддийских монастырей открываются по всей Америке, по всей Европе: в Голландии, в Германии. А в Индии тысячи людей переходят в христианскую веру. О чем говорит эта статистика? Почему так происходит? По той простой причине, что религия Гаутамы Будды привлекает только тех, чьи потребности удовлетворены. Это высшее качество религии, подобное Эвересту.
Христос становится привлекательным не потому, что люди его понимают. Он привлекает людей исключительно своими чудесами. Уберите чудеса, и люди перестанут принимать христианство, они потеряют к этой религии всякий интерес. Поэтому христианские теологи, христианские миссионеры делают акцент на чудесах, которые являются всего лишь мифом, неправдой, выдумкой, но это не ново. К этим уловкам прибегают уже давно, лишь потому, что Иисус сам работал с бедняками. Он был сыном бедняка. Все его друзья, все его последователи были бедными. Они могли понять только тот язык, который обращался к их потребностям. Все его последователи были либо фермерами, садовниками, рыбаками, плотниками, либо людьми необразованными, некультурными, неискушенными. Они, должно быть, и сочинили все эти истории о нем, иначе зачем бы им с ним оставаться. Эти истории о чудесах действуют, словно клей. И в течение двух тысяч лет, по сути, именно в этом была основная привлекательность христианства.
Оно всегда привлекало бедных. В Индии вы не найдете ни одного джайна, принявшего христианство. Они слишком богаты для этого. Вы не найдете ни одного брамина, принявшего христианство: они тоже слишком богаты. Тогда кто эти люди, принимающие христианство? Это очень бедные, угнетенные, униженные, неприкасаемые, голодные, лишенные чего-то, искалеченные, парализованные, слепые, глухие, больные, сироты — вот какие люди интересуются христианством.
Что они будут делать с медитацией? Им нужны чудеса, они не желают заглядывать внутрь, им не нужна духовная пища. Это первая и сама важная причина, по которой людям не интересно мое видение, особенно на Востоке. Но здесь тоже есть одно условие, о котором нужно помнить.
На Востоке Япония все же интересуется мной, потому что это единственная богатая страна. В нашей коммуне вы встретите сотни японцев. В Японии открывается множество моих центров, выпускаются книги на японском языке. В Японии происходят великие перемены, и меня это удивляет. Каждый раз, когда ко мне приходят люди, я спрашиваю: «Сколько вы собираетесь здесь прожить?» Немцы почти всегда остаются на три-четыре месяца. Японцы — на полгода, на девять месяцев, на год, на два. Япония — единственная страна, достигшая изобилия, богатства, поэтому у них тотально иные потребности. Они не едут к Сатье Саи Бабе, он им вообще не интересен.
Индия слишком бедна для того, чтобы меня понимать, чтобы мной интересоваться. Индусы приезжают сюда на один-два дня, максимум на три. Они приезжают всего на один день, но хотят, чтобы к ним относились так же, как к другим. Они очень сильно удивляются, когда узнают, что не я буду посвящать их в саньясу, что кто-то из моих учеников это сделает. Они негодуют: «Почему с нами так поступают?» Но вы приехали сюда всего на день. Вы приезжаете утром, вечером вы хотите принять саньясу, а на следующий день вы уезжаете. И вы требуете к себе такого же отношения, как к тем, кто живет здесь полгода, медитирует, проходит многие группы, усердно трудится. Оставайтесь, пройдите через все это, рискните так же, как они, но вы к этому не готовы. И вы обижаетесь, что вам не предоставляются такие же возможности.
Снова и снова вы пишете мне: «Западные люди сидят в первых рядах, а нам сказали сидеть сзади». Вы должны радоваться, что вам вообще позволили сидеть в зале. Вскоре уже не будет места. Вам нужно его заработать. Люди, сидящие в первых рядах, живут здесь по полгода, по семь месяцев. Это люди, которые, приехав однажды, остались и живут здесь. Они заслужили, они заработали возможность сидеть в первых рядах.
Это первая причина, почему Востоку все равно, что я делаю. Я говорю о высшей форме религии — я говорю обо всем мире. Для меня нации не имеют значения, расы не имеют значения, цвета не имеют значения. Я говорю о Новом Человеке, который вскоре родится, который станет абсолютной необходимостью, потому что без Нового Человека человечество не выживет. Старый человек разложился, нам нужно от него избавиться. Но прежде чем мы избавимся от старого человека, на сцене должен появиться новый. Моя работа здесь заключается в том, чтобы дать рождение Новому Человеку, новому человечеству.
Вторая причина, почему индусы меня боятся, в том, что они полагают, что они уже все знают, хотя на самом деле они не знают ничего. Они лишь пользуются старым наследием. Они напичканы знаниями, они цитируют Гиту, Веды и Упанишады, повторяют слова, как попугаи, не понимая того, о чем говорят. Они не переживали эти истины на собственном опыте, но они, подобно граммофону, воспроизводят великие слова. И думают, что это и есть настоящая религия. Зачем им сюда приезжать?
Запад в этом отношении глубоко невинен, он не обладает многими знаниями. Люди на Западе испытывают потребность в поиске, и им ничто не мешает, они готовы исследовать. Человек, много знающий, всегда боится что-либо исследовать, потому что вдруг что-то не совпадет с его знаниями. Ему хочется, чтобы истина совпадала с тем, что он знает, а не наоборот. Он не готов соответствовать истине. На это нужна смелость, для этого нужно открытое сознание.
На Востоке, особенно в Индии, люди очень закрыты. Их сознание закрыто. Они настолько переполнены навозом священных коров, что внутри них не осталось места ничему новому.
Я могу привлекать только людей-исследователей, людей, готовых к приключениям, к внутреннему поиску, людей, очень невинных в религиозном плане.
И третья причина... Третья причина связана вообще с третьей категорией людей. Они не бедны и не обладают многими знаниями. Это богачи нашей страны. Почему они не приезжают сюда? Индия — страна контрастов: девяносто девять процентов людей — бедняки, два процента баснословно богаты. Эти два процента боятся приезжать по той простой причине, что одно упоминание моего имени опасно. Они пишут мне: «Мы хотим приехать, но боимся». Опасно, если их имена будут ассоциироваться с моим. Люди будут им говорить: «А, и ты пал его жертвой? Значит и тебя загипнотизировали? Вот уж мы никогда бы не подумали, что ты у нас сумасшедший!»
И потом, приехать ко мне и слушать меня значит не просто слушать, как если бы вы отправились слушать Кришнамурти. Вы можете его послушать и ехать домой. Здесь процесс слушания означает постепенное принятие решения. Вы постепенно вовлекаетесь, а вовлечение означает, что вскоре вся ваша жизнь изменится. Ваша семейная жизнь, ваша личная жизнь, ваша общественная жизнь, ваш бизнес — вовлечение отразится на всем. Можно поехать и послушать Кришнамурти, нет проблем, и ни на что не решиться. Со мной вы решаетесь.
Слушать меня опасно по двум причинам: во-первых, страх, что можно по-настоящему втянуться в это, но тогда к чему это приведет? И, во-вторых, все остальные будут вас осуждать, критиковать. Это пугает. Люди читают, слушают записи, тысячи людей слушают записи, тысячи людей читают книги, миллионы людей говорят обо мне, обсуждают меня, кто-то из них за, кто-то против. На самом деле, я расколол людей, обладающих мало-мальской разумностью, надвое: одни за меня, другие против.
Но, чтобы приехать сюда, чтобы войти в эти ворота, нужно обладать смелостью, которой индусы лишены уже очень давно, иначе они не были бы рабами в течение двух тысяч лет. У них нет мужества, им не хватает стержня, твердости характера. Это чудо, что им еще удается выжить.
Существуют люди, которые не обладают многими знаниями, которые не могут назвать себя учеными или пандитами, они не читали Веды и Упанишады, но они маниакально подражают Западу. Он помешаны на нем... У них есть деньги, у них есть возможности, и они спешат угнаться за Западом. Они ездят в кругосветные путешествия, они стремятся иметь всю цифровую технику, какая только есть на Западе. Религия, духовность их не интересует. Они могут делать вид, что преданы религии и духовности, потому что это обусловлено традициями и обычаями. Но это лишь лицемерие: в их сердцах существуют только материальные ценности.
Таковы причины, почему восточным людям, в частности индусам, здесь не интересно, зато интересно всему остальному миру.
Они, к тому же, подражатели. Подождите немного. Когда все больше и больше людей со всего мира станет приезжать сюда, они начнут делать то же самое. Они подражатели. Просто копии. Они всегда были подражателями, на протяжении всех этих двух тысяч лет. Они и шагу сделать самостоятельно не могут. Если они увидят, что западные люди приезжают сюда, то тоже начнут приезжать. Но не стоит обращать внимания на таких людей. В моем сердце нет места для тех, кто стремится лишь подражать.
Это происходит повсюду. Рабиндранат Тагор получил Нобелевскую премию. Его книга была издана задолго до этого. Книга, за которую он получил премию, называется «Гитанджали», но никто и не думал ею интересоваться. Однако как только он получил Нобелевскую премию, вся Индия стала его восхвалять, и он это понимал. Он отклонил приглашение Калькутта Корпорейшн. Они хотели устроить празднование в его честь. Но он сказал: «Я не приеду. Мне не нужна такая честь, ведь книга была издана много лет назад в оригинале и никто не стремился оказывать мне почести». На самом деле, о его книге не было написано ни слова. Наоборот, люди только критиковали его, критиковали потому, что книга не вписывалась в традиции индийской поэзии. В ней было нечто оригинальное. Индийское сознание не принимает ничего оригинального, ему нужно лишь то, что повторяет уже сказанное, тогда оно будет довольно. Но, когда Запад стал интересоваться Тагором, Индия тут как тут — тоже начала его почитать. Он стал великим «сыном страны». До этого он был никому не нужен.
И сейчас это происходит снова. Мать Тереза жила здесь всю жизнь, работала. Никому не было до нее дела, никто даже имени такого не слышал. Как только она получила Нобелевскую премию, вся Индия пришла в возбуждение.
Они все подражатели. У этих людей нет собственного разума. Они готовы на все, что делается во всем мире, даже если это абсолютная чушь.
Подождите. Как только сюда станет приезжать больше народу, они тоже потянутся. Мое приглашение уже дошло до самого отдаленного уголка земли, мне удалось затронуть миллионы сердец, так что они тоже начнут приезжать. И они мои люди, потому что их телесные потребности удовлетворены, поэтому они не станут приезжать сюда, чтобы просить глупых чудес. Они не станут приезжать сюда и ради удовлетворения психологических нужд. Если у них возникнут психологические вопросы, у меня здесь есть сотни психотерапевтов, поэтому и эти потребности можно удовлетворить. Моя работа начинается только тогда, когда ваши телесные и психологические потребности удовлетворены. Тогда вы способны заглянуть за их пределы — в царство духовности.
Тот, кто может заглянуть за пределы ума и тела, принадлежит мне. Родился он на Востоке или на Западе, белый он или черный, не имеет значения. Мужчина это или женщина — тоже не имеет никакого значения. Я создаю граждан мира. Я не создаю никакой религии. Я создаю религиозность — рассеянный вид религиозности, почти неуловимый. Ее нельзя превратить в убеждения, из нее нельзя создать церковь — невозможно! Я не оставляю ни Библии, ни Корана, ни Гиты, чтобы вы не смогли превратить мою религиозность в церковь. Когда я уйду из мира, я оставлю, по меньшей мере, тысячу книг, но таких противоречивых, что даже если кто-то и попытается сделать из них учение, он попросту сойдет с ума.
Невозможно сделать учение из моих идей, но благодаря им можно трансформировать свое существо. Забудьте о противостоянии Запада и Востока, не тратьте на это время.
Второй вопрос:
Ошо,
Если просветленный человек не может лишиться своей пробужденной энергии, то почему дети, рождающиеся буддами, его теряют?
Каждый ребенок рождается буддой, но он не может оставаться буддой долго. Это часть его роста, рано или поздно он должен потерять свою пробужденную энергию.
Если он ее не потеряет, он никогда не сможет понять ее ценности. Это как рыба в воде... Рыба рождается в океане, живет в океане, но ничего об океане не знает, она не может знать. Нет разделения, нет пространства, нет промежутка между рыбой и океаном. Выньте рыбу из воды, выбросьте на берег, и тут же на нее снизойдет великое понимание. Рыба впервые в жизни осознает всю красоту океана, всю радость, которую она испытывает, плавая в нем. Рыба почувствует жгучее желание вернуться назад. Теперь вновь опустите рыбу обратно в воду — и вы увидите, как она возрадуется, вы увидите ее восторг.
Именно таково значение библейской истории. Адама и Еву изгнали из рая, чтобы они смогли вновь его обрести. Это единственный способ вновь его обрести. Рай нужно потерять. Только тогда родится осознанность. Невинность — это одно. Каждый ребенок невинен, но осознавать свою невинность — тотально иное. Только будда осознает невинность, поэтому он и не может ее потерять, потому что он осознан. Ребенок должен ее потерять, он ее не осознает, он не может проникнуть в природу вещей, он никогда еще ее не терял.
Однажды утром малыш Джонни спускается вниз со слезами.
— Мама, мамочка, — всхлипывает он, — я испугался. Я проснулся, подбежал к твоей кровати, а тебя там нет. Тогда я побежал к папиной кровати, но его там тоже нет. Тогда я побежал к своей кровати — и меня там тоже нет!
Этот опыт необходим. Нужно потерять все. Неожиданно остается лишь пустота, бессмысленность, темнота, и тогда поиск того, что потеряно, возобновляется.
Медитация — единственный путь домой. Это не поиск нового, это поиск того, что изначально принадлежит нам, но мы не могли это осознать.
В первый свой день в детском саду Томми очень волновался, он был расстроен и хотел обратно к маме. Воспитательница помогла ему позвонить домой, но, когда мама подняла трубку, Томми так разнервничался, что не смог говорить.
— Але, — спросила мама, — кто это?
— Это твой сын, — произнес Томми и разрыдался. — Ты про меня уже забыла?
Дети невинны, но их невинность не та, коей обладают будды. Разница огромна. Детская невинность бессознательна, и из-за этого в ней нет ценности. Именно поэтому Христос говорил: «Пока не станете как малые дети (отметьте слово «как» малые дети), вы не войдете в Царство Божие». Он не говорит, что мы должны стать детьми, он не может так сказать, иначе все дети попали бы в рай. Он говорит, что мы должны стать как дети. Разница огромна. Как ребенок — это значит не быть ребенком, а быть именно как ребенок. Есть нечто похожее, но есть и отличия — что-то общее, но что-то и различное.
Маленький Джеффри очень расстроился, когда обнаружил свою любимую черепаху, лежащую кверху лапками на берегу пруда.
— Ничего страшного — сказал отец, — мы устроим ей настоящие похороны. Я сделаю гробик, а мама завернет его в шелк. Мы купим белую оградку и поставим вокруг ее могилы. А потом мы пойдем в Хаген Даз и купим большущее мороженое.
Неожиданно черепаха перевернулась и направилась к воде.
— Джефф, смотри, — закричал отец, — твоя черепашка живая!
— Папа, давай убьем ее!
Это невинность, но не невинность будды. Ребенку так понравилась идея могилы и белой оградки, а главное мороженого, что ему уже и дела нет до самой черепахи. Теперь его интересует только церемония...
Но в этом нет никакого греха. Однако нет и благодетели. Ни греха, ни благодетели — он просто не осознает. Нельзя сказать, что он жесток или полон желания убивать, нет, вовсе нет. Он просто неосознан.
Невинность плюс осознанность равно будда. Невинность минус осознанность равно детство. Как же человек может стать осознанным? Единственный способ, и я хочу это подчеркнуть, единственный способ — это потерять невинность и обрести ее снова.
Ты спрашиваешь: «Если просветленный человек не может лишиться своей пробужденной энергии, то почему дети, рождающиеся буддами, его теряют?»
Просветленный человек потерял его и вновь обрел. Ребенок его еще не потерял и не обрел вновь. Он рождается с ним, но он о нем ничего не знает. Поэтому взгляд ребенка похож на взгляд святого, в нем та же красота, но также и глубокое невежество. Да, у него есть невинность, но она полна невежества. Святые невинны, но полны осознанности, понимания. Невинность святого связана не с невежеством, а с мудростью.
Детям необходимо потерять невинность. Чем раньше, тем лучше. Более разумные дети потеряют ее раньше, дети глупее потеряют ее позже, отсталые дети вообще никогда ее не потеряют. Чем разумнее ребенок, тем быстрее он теряет невинность, потому что он начинает задавать вопросы, начинает исследовать. Он хочет знать больше и больше, он становится очень любопытным, он задает тысячу и один вопрос. Он задает вопросы, на которые ни мама, ни папа, ни учителя не могут ответить.
Ребенок гуляет с отцом и спрашивает:
— А почему розы красные?
— Не знаю, — отвечает отец.
Чуть позже ребенок снова спрашивает:
— А почему реки текут всегда сверху вниз? Почему не снизу вверх?
— Заткнись! — раздраженно восклицает отец. — Не знаю я! Не мешай!
Через несколько секунд ребенок снова спрашивает:
— А куда деваются звезды днем?
— Не знаю, — снова отвечает отец и затем бормочет про себя: — Что бы было, если бы я задавал все эти вопросы своему отцу?
— Ну тогда ты смог бы мне ответить, — говорит ребенок и замолкает.
Тишина длится так долго, что отец начинает беспокоиться. Это была такая редкость, потому что ребенок постоянно о чем-нибудь спрашивал. Наверное, это был очень разумный ребенок.
— Почему ты ничего не спрашиваешь? — удивляется отец.
— А зачем? — отвечает ребенок.
— А как ты собираешься чему-то научиться? — говорит отец.
Мы хотим, чтобы дети задавали вопросы, мы хотим, чтобы дети спрашивали обо всем на свете, хотя сами не знаем ответов. Мы хотим, чтобы они стали умными, образованными, ведь это понадобится им в жизни, но мы сами очень неискренни. Мы врем даже детям. По-настоящему любящий отец, или любящая мать, или любящий учитель всегда скажут, что они знают, а чего нет. Они не станут притворяться.
Если ребенок спросит «Кто создал этот мир?», они не станут отвечать «Бог», потому что они не знают. Они скажут: «Я сам задавался этим вопросом, но пока не нашел на него ответа. Тебе это тоже интересно, так что, если ты узнаешь раньше меня, расскажи мне, ладно? Ведь у меня пока нет ответа на этот вопрос». И тогда между ребенком и взрослым возникнет великая дружба, великое понимание. Ребенок будет уважать такого отца всю жизнь, иначе рано или поздно он поймет, что все ответы, которые давали его родители, были лишь отговорками. Они лишь притворялись, что знают, на самом деле, они ничего не знают. И все уважение исчезает.
Два мальчика разговаривают о своих собаках.
— Не могу понять, — жалуется один, — как у тебя получается научить свою собаку всем этим трюкам? Я не могу научить свою собаку ничему!
— Ну, — отвечает второй, — для начала ты должен знать больше, чем твоя собака.
Естественно, детям нужно учиться, а обучение означает обусловливание. У кого они будут учиться? У людей, которые еще не стали буддами; у людей, которые еще не достигли просветления; у людей, которые еще сами блуждают в темноте; у людей, чье внутреннее существо является темным континентом; у людей, у которых нет своего собственного света. Дети будут учиться у этих людей и сами станут такими же. Они потеряются в джунглях этого мира до тех пор, пока однажды не станут достаточно разумными, чтобы осознать, что с ними случилось — что они потеряли те прекрасные, те чудесные, те волнующие дни детства, что они потеряли свою чистоту, свою детскую невинность, — и начнут искать все это вновь. Именно тогда начинается медитация. Именно в этот момент рождается религия.
Религия — это не христианство, индуизм или ислам. Религия начинается, когда вы возвращаетесь к своему изначальному источнику, пытаясь обрести свою сокровенную сердцевину, которую вы принесли с собой из непознанного и которая все еще внутри вас, со всех сторон укутанная в информацию, знания, всякого рода ерунду. Вам придется очистить себя, словно луковицу. Вам придется чистить и чистить себя, потому что там слои, слои и слои — вы впитали столько лжи. Вас заставляли это делать, вас вырастили во лжи. Христиане врут, индуисты врут, мусульмане врут. Их ложь красива, очень привлекательна, но это не истина. Истину можно обнаружить только внутри своего существа.
Брат и сестра занимаются любовью...
Это, должно быть, случилось во Франции. Это не могло произойти больше нигде!
Брат говорит:
— Мм, а ты лучше, чем мать.
— Да, — отвечает сестра, — отец мне то же самое сказал сегодня утром.
Вы развращаете детей. Вы их уже развратили. Вы делаете это множеством способов. И вы беспомощны, потому что в свое время вы тоже были развращены. И это наше наследие — развращенность. И так из поколения в поколение: мы получаем от предков и передаем потомкам.
Но разумный ребенок рано или поздно обнаружит всю эту ложь, весь этот обман и сможет из него выбраться. Таково мое определение саньясы — выход из всего, что вам было навязано; освобождение от всего, чему вы учились, что было дано вам другими; сбрасывание с себя всего этого во всей тотальности, чтобы вновь обрести невинность. Тогда человек становится буддой. И тогда он не сможет это потерять, потому что это будет его достижение. Он станет полностью осознанным. Никто не сможет разрушить его невинность, потому что для него не будет ничего более ценного.
Ребенок неосознан. Потеря невинности неизбежна. Ребенок не способен защититься, он не может противостоять. Все, что могут делать любящие родители, постоянно напоминать ему, что все, что говорится вокруг, все, чему его учат, это лишь предположение, это не истина. Помните об этом. Это практично, это лучшая ложь, которую мы обнаружили на данный момент, но это не является истиной. Истину тебе придется открыть самому, тебе придется познать ее в своем внутреннем существе. Ты станешь светом внутри себя.
Третий вопрос:
Ошо,
Я гомосексуалист. Что мне с этим делать?
Это хорошо, что вы признались. Хорошо, что вы честны. Хорошо, что не скрываете этого, потому что каждый раз, когда вы раскрываетесь целиком и полностью, внутри вас начинается трансформация. Не волнуйтесь. Однажды человек выходит за пределы секса, будь то гомосексуальность, или гетеросексуальность, или бисексуальность, не имеет значения. Секс есть секс, а это все предпочтения, разного рода склонности. Не стоит сильно переживать по этому поводу, это не ваша вина.
Гомосексуальность появилась лишь из-за подавления, из-за подавляющей морали, из-за того, что тысячи лет мужчин и женщин отделяли друг от друга, держали в разных лагерях. В колледжах, в школах, в армии, в монастырях — везде женщины и мужчины живут отдельно. Естественным результатом всего этого являются гомосексуализм, лесбиянство, потому что природная энергия всегда находит выход.
Гомосексуализм — это побочный продукт так называемых религий. Первый гомосексуалист, должно быть, появился в монастыре. Мы не знаем его имени, но ему нужно построить памятник — памятник первому гомосексуалисту. Он, скорее всего, был монахом.
Хорошо известный факт, что в христианских монастырях, в буддийских монастырях полно гомосексуалистов. Это неизбежно, потому что у них нет науки, с помощью которой они могли бы превзойти секс, им просто приказано подавлять энергию. И энергия начинает двигаться в извращенном направлении.
Не обижайтесь на слово «извращение». Оно означает лишь нечто неестественное, лишь то, что энергия начинает двигаться не тем путем, который ей предназначен биологией. Биологический путь — это гетеросексуализм. Если вы не позволяете энергии течь в этом направлении... Она похожа на ручеек, на небольшой поток. Но вы положили камень на его пути, и ручеек начинает течь с другой стороны, он будет обтекать камень, он разделится на два потока вместо одного. Вы можете продолжать мешать воде течь, и тогда вы разделите ручей на множество потоков. Вода все равно проложит себе путь. Это та сама вода, которую необходимо доставить в океан.
Не волнуйтесь на этот счет, беспокойство не поможет. Примите себя таким. Подавление породило гомосексуализм, глубокое принятие может его трансформировать. Поэтому принимайте себя. Вы жертва тысячелетней обусловленности.
Дружба рождается в тот момент, когда один человек говорит другому:
— Что?! И ты тоже? А я думал, что я один такой.
Люди постоянно скрывают подобные факты от других, но рано или поздно вам придется кого-то найти. Существуют признаки, по которым можно узнать таких людей. Они ходят иначе, они могут и не признаться, но походка у них другая. Они иначе выглядят, они иначе разговаривают, у них другие жесты. Гомосексуалист сразу понимает этот язык.
И их не так уж мало. Помните. Десять процентов всех людей в мире — гомосексуалисты. Один человек из десяти гомосексуалист. Это большая цифра. И их число растет с каждым днем, потому что женское освободительное движение порождает лесбиянство. «Зачем зависеть от мужчин даже в любви? Сестры — это здорово. Любите своих сестер». Естественно, многие братья окажутся ни с чем.
Невеста расстроена поведением жениха. Он не обращает на нее никакого внимания. Когда она уже больше не в силах терпеть, она говорит:
— Послушай, если ты так и будешь читать газеты, я поеду в город и найду себе мужчину.
— Супер! — говорит он. — Найди мне тоже.
Гомосексуалист и гетеросексуалист оказались в пустыне.
— Эх, — говорит гетеро, — хоть бы муха пролетела, что ли. Как бы я ее...
— Жжжж, — отвечает гомо.
В баре два гомосексуалиста пьют мартини с оливками и чипсами. Неожиданно один из них уколол губу зубочисткой. При виде крови он восклицает:
— О боже, у меня месячные.
Немного извращенно, но ведь так и есть. Не о чем беспокоиться. Принимайте себя такими, какие вы есть.
Мой основной принцип — принятие, татхата. Какой бы ни была ситуация, принимайте. Благодаря этому что-то начинает происходить. Не отвергайте. Именно из-за отвержения возникают проблемы, поэтому только принимайте... Расслабьтесь, и вы будете удивлены. Если вы сможете принять ситуацию без вины, постепенно ваш гомосексуализм вновь превратится в гетеросексуализм. Почему? Потому что вина — это тоже религиозное явление, как и гомосексуализм. Они связаны между собой. Если вы будете продолжать испытывать чувство вины, то так и останетесь гомосексуалистом. Отбросьте вину, примите себя таким. В этом нет ничего плохого, просто вы несете в себе уродливое прошлое человечества. Что вы можете сделать? Вы немного опоздали, люди здесь уже были. Они замусорили весь пляж. А нам приходится убирать.
Но зачем плакать, причитать и чувствовать себя виноватым? Не нужно зря тратить энергию. Примите этот факт, не испытывая никакой вины. А когда вина уйдет, вы с удивлением обнаружите, что если вы христианин, ваше христианство исчезнет; если вы иудей, исчезнет иудаизм; если индуист, индуизм испарится. И это действительно чудо: когда вина уходит, религия уходит вместе с ней. А когда религия исчезает, вы становитесь гораздо более естественным. Ваш взгляд проясняется. На самом деле, вы не сможете найти в другом мужчине то, что вы в нем ищете. Вас ждет разочарование. И другой мужчина не сможет найти в вас то, что он ищет, его тоже ждет разочарование.
Между вами может возникнуть дружба, но не любовь. Дружба и любовь —разные измерения. Дружба прекрасна по-своему. Но для любви нужны полярности, только тогда возникает истинное притяжение, только тогда достаточно напряжения. Любовь нуждается в тонкой диалектике, это процесс диалектики. Отношения мужчины и женщины — это процесс, полный риска, азарта, приключений, борьбы. Это можно назвать интимной враждой. Утром война, вечером любовь, утром снова война и так далее. Они продолжают двигаться от одного полюса к другому.
Но именно благодаря этому любовь остается живой. Гегелевская диалектика такова: тезис, антитезис, синтез, затем синтез снова превращается в тезис. Буквально вчера вечером между вами царили мир и согласие, а утром все испарилось. А вы думали: «Наконец все наладилось». Но утром вновь начинается спор, а к вечеру вы уже занимаетесь любовью.
На самом деле, если вы не поругались, вы не сможете по-настоящему заниматься любовью, с полной отдачей. Хорошая ссора перед сексом дает драйв, вкус. Хорошая ссора — и вы возбуждены. Цивилизованные люди всегда остаются холодными. Сначала хорошая ссора: вы кричите друг на друга, бросаетесь всем, что попадается под руку, бросаетесь подушками, а затем расслабляетесь друг в друге, в сердечности друг друга. Борьба создает дистанцию. Сначала вы отдаляетесь друг от друга — своего рода мини-развод, — а затем наступает мини-медовый месяц.
Такое не может случиться в гомосексуальных отношениях. Именно поэтому гомосексуалистов называют геями (англ. веселый). Между ними нет диалектики; они все время улыбаются. Но их улыбка поверхностна, их чувства не могут быть глубокими. Они улыбаются, потому что у них нет возможности для слез, они понимают друг друга. Они оба мужчины или обе женщины, поэтому они понимают друг друга. А когда есть понимание, нет ссор. Мужчина и женщина никогда не поймут друг друга, это невозможно. Если они поймут, тут же все закончится, они оба станут буддами.
Четвертый вопрос:
Ошо,
Могу ли я еще подождать, прежде чем прыгнуть в саньясу? Я еще не чувствую себя полностью готовым.
Я знаю, что ты математик, еврей, да еще и итальянец. Редкое сочетание. Математик всегда что-то рассчитывает, он не может просто взять и решиться. Расчеты не позволяют ему совершить прыжок, для расчетливого ума это невозможно. Ты никогда не будешь полностью готов. Как ты к этому полностью подготовишься? Существуют вещи, к которым вы становитесь готовы только тогда, когда уже приступили к ним.
Нельзя быть готовым к любви до тех пор, пока не вступишь в любовные отношения. Если люди хотят быть полностью готовыми, тогда они никогда не вступят в эти отношения. Как они будут готовиться? Для чего нужна эта готовность? Не из страха ли она? — вдруг что-то пойдет не так...