Я успел вовремя. На часах была половина десятого, когда я, с воспаленными от бессонницы глазами, ввалился в нашу контору. "Восьмерку" мне пришлось отогнать на противоположный конец города, где я ее и оставил, припарковав среди двух десятков машин, стоящих возле какого‑то завода, а сам добрался на работу на перекладных – автобусом и двумя трамваями.
Плат, красный от злости, едва меня не съел.
– Где тебя нечистый носит!? – набросился он, едва я переступил через порог. – Не мог позвонить и предупредить!?
– Не мог! – огрызнулся я и плюхнулся на диван. – Кофе… Чашечку кофе… Марк, ты меня слышишь!?
– Я тебе что, половой!? – Маркузик выскочил из своей кельи с воинственным видом. – Подай, принеси, чего изволите‑с… Совсем оборзел.
Плат вдруг успокоился. Он смотрел на меня с тревогой и пониманием. Мы так хорошо изучили друг друга, что нам не нужно было лишних слов. Видимо, Серега сообразил, что я не просто где‑то болтался, а явился с очень важными новостями.
Я поднял на него глаза и кивнул. Плат остро взглянул на злого, как черт, Марка, строго сдвинул брови и тихо пощелкал пальцами. Тот недоуменно прищурился, но тут же, сообразив, что хочет сказать Серега, поторопился вернуться в лабораторию и спустя несколько секунд принес свою "глушилку".
Я заговорил лишь тогда, когда на панели миниатюрного электронного генератора зажглась зеленая лампочка и раздался едва слышный зудящий звук.
– У нас опять серьезная проблема. А ты, – обратился я к Марику, – кофе мне все‑таки свари. Свой, фирменный. Будь добр. За мною не залежится. Я бодрствовал всю ночь.
– Это на тебя так похоже… – иронично ухмыльнулся Маркузик. – Небось, надрызгался и закадрил новенькую?
|
|
– Чья бы корова мычала… – буркнул я и тряхнул головой, прогоняя сонную одурь.
– Так что там у тебя за новость? – нетерпеливо спросил Плат.
– Как тебе сказать… В общем, ничего из ряда вон выходящего. Просто меня в очередной раз намеревались грохнуть. Правда, на этот раз не одного, а вместе с компанией. Хоть какое‑то разнообразие.
– Он всегда лезет туда, куда его не просят, – не преминул встрять в разговор наш гений. – Почему со мной не случаются всякие истории? Или с Платом?
– За исключением того момента, когда тебе дали по башке в собственной лаборатории, – с ехидством парировал я выпад Марка. – Нынче даже днем ходить по улицам опасно, а наша работа предполагает сплошные сумерки. Частный детектив – это ночное животное. К сожалению, беззубое. Вот ему и достается на орехи. Это я к тому, что в нашем агентстве все как в сказке про мужика и медведя: одному достаются вершки, а другому – несъедобные корешки. Кто‑то сидит в тепле и довольствии, а кто бегает как отвязанный лось.
– Ну, заплакал… – Марк демонстративно хлопнул дверью и скрылся в лаборатории.
Но уже через несколько секунд я услышал вой кофемолки.
– Рассказывай, – решительно потребовал Плат, которому моя перепалка с Марком была как кость в горле.
Я сделал доклад по всей форме, не упустив ни малейшей детали.
– Верно говорил Марк, что ты вечно куда‑нибудь вляпаешься, – резюмировал мое повествование рассерженный Плат.
– Между прочим, Леву я пошел навестить с твоего согласия, – не без удовольствия напомнил я Сереге о том, что фактически выполнял его указания.
|
|
– Но идея‑то была твоя.
– Не придирайся. Подумаешь, еще одних козлов научил хорошим манерам. Не хрен без стука врываться в дом, когда хозяева ужинают. Кто знал, что на эту длинноногую телку устроена облава и что она скрывается у Бермана?
– Ты. И попробуй мне возразить.
– Предположим, я не знал, а всего лишь догадывался. За тем и заявился к Леве, чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Моей вины в том, что мафиози оказались весьма сообразительными, нет. А если бы я опоздал или вообще не пришел? Представь себе – две невинные убиенные души на моей совести.
– Герой… – Марк принес большую чашку кофе и пряники. – Великий человеколюб.
Защитник всех обиженных и угнетенных. А о нас ты подумал!?
– Ну заладил… Причем здесь вы? По‑моему, в основном страдает моя задница. Мне и ответ держать, случись чего. Разве я против? Я уже привык ходить в козлах отпущения. С самого детства. Это я напоминаю, если у тебя память стала короткой.
– Кончайте пикироваться. – Плат задумчиво потер виски. – Вместе прыгнули в омут, вместе будем и выплывать. Сильвер проделал большой объем работы, нужно отдать ему должное… /Слава Богу, наконец дождался похвалы! Ах, как я рад. Может, мне от умиления стоит прослезиться? Да пошли вы все!.. Мне бы сейчас рюмашку – и поспать минут шестьсот./ – Но как быть с новыми обстоятельствами? – между тем продолжал начальственным тоном Плат.
– А никак, – отрезал я. – Пусть они, эти самые обстоятельства, варятся в собственном соку.
Главное в другом – нужно каким‑то образом вывести из‑под удара Бермана и несравненную Элин.
|
|
– Ты с ума сошел! На этой телке висит труп, ей прямая дорожка не в Израиль, как мыслит твой маэстро, а в каталажку. Если, конечно, суд не примет во внимание смягчающие обстоятельства.
– Какие смягчающие!? – снова возник Маркузик; оказывается, несмотря на занятость в сфере обслуживания, краем уха он слушал и наши переговоры. – Сажать таких нужно.
Сажать! Она замазана по самые уши. Прошмандовка коцаная…
– Что я слышу? Куда катится интеллигенция? – Я заржал. – Плат, наш Эйнштейн выражается как бомж. Марик, ей Богу, расскажу твоей мамаше. Пусть она тебя в угол на горох поставит. А то все ‑Сильвер такой, Сильвер эдакий…
– С кем поведешься, от того и наберешься, – огрызнулся Марк. – Все равно вы меня не переубедите. Пусть этой Эллой занимается милиция.
– Экий вы законник, батенька… – Я посуровел. – Значит, ты хочешь сдать своего старого друга Стаса Сильверстова со всеми потрохами?
– Почему сдать? – удивился Маркузик. – Ты ни в чем не замешан.
– Раньше в уголовном кодексе была статья о недоносительстве. Слыхал? Так она там и сейчас присутствует, правда, в несколько ином виде. Я, как законопослушный гражданин, обязан был сообщить органам о случившемся на хазе Храпова. А потом, уже вдогонку, рассказать еще и о тех трех хмырях, что ввалились в квартиру Бермана. Между прочим, одного я слегка ножичком кухонным порезал. Так, самую малость. Что вины с меня не снимает. Мечтаешь мне передачи носить в тюрьму? Так это запросто. Ты только скажи, и я сдамся ментам. Чтобы угодить другу, ничего не жалко. Только потом вы меня оттуда и танком не вытащите. Вот такие пироги, ваше светлейшество.
– Сильвер прав, – вступился за меня Плат. – Сдавать его уголовке нельзя. Иначе ему, с помощью наших, пока неизвестных, "друзей", навесят еще что‑нибудь. И тогда точно каюк. Ну, а что ты предлагаешь? – обратился он ко мне.
– Ты у нас голова, тебе и решать, – ответил я с досадой.
– А все‑таки? Только не строй из себя обиженного. Твои похождения втянули всех нас в такую молотилку, что у меня голова кругом идет.
– Неужто ты, затевая сыскное агентство, надеялся зарабатывать деньги задницей? С твоим‑то ментовским опытом… Не разбив яйцо, яичницу не приготовишь. По‑моему, я уже говорил об этом. А может и не я – не суть важно. Главное в другом – мы наконец разворошили осиное гнездо и теперь нужно лишь добавит дымку, чтобы окончательно выкурить этих зловредных насекомых. И в этом случае, надеюсь, под шумок мы доберемся и до похитителей Кристины. А может и ее найдем. Вот так.
– Ты уверен, что мы на правильном пути?
Вопрос застал меня врасплох. Я уже не раз думал об этом и все чаще и чаще сомнения нарушали мое душевное равновесие. А вдруг и впрямь мы ошибаемся? Да, возможно, Храпов и компания, а также те, кто стояли над ними, занимаются похищением детей; то, что они торгуют девушками, продавая их в бордели – это уже факт. Но что если Кристину похитили другие? Ведь "слесарь‑мороженщик", судя по тому, что нам о нем известно, как‑то не вписывается в общую картину. Он явно инородное тело.
Меня даже пот прошиб. Что если вместо того, чтобы искать одиночку, может, маньяка, мы нечаянно перешли дорогу мафии? Именно – нечаянно. На кой черт нам с ними было связываться, когда они не причастны к похищению дочери Боба? И что теперь получается, вдруг и впрямь мы ошиблись: у мафиозо на нас зуб, так как им надо на кого‑то списать кучу жмуриков, у милиции тоже труп по имени Храпов и она землю роет, чтобы найти убийцу /я уже не говорю о покойных Завалихине и Соломонове/, а Стеблов, вдруг до него дойдет вся полнота картины, поторопится отказаться от наших услуг. Кристину, конечно, ему очень жалко, но если мы вместо ребенка притащим Бобу на хвосте толпу отморозков и пару‑другую мафиозных бугров, можно не сомневаться, что он немедленно даст задний ход. Стеблов в бизнесе не один год и хорошо знает, чем заканчиваются конфронтации.
Будь у нас стопроцентные факты – тогда другое дело. У Боба – а я в этом был уверен – тоже имелась "армия". И за дочь он не пощадит никого. Но это только в том случае, когда будет точно знать имена похитителей. Вот и выходит, что мы из‑за собственной глупости получили головную боль, которую можно вылечить лишь одним способом – лечь под нож гильотины.
– Не знаю… – ответил я очень осторожно, стараясь не смотреть в глаза Сереги.
– Значит, не уверен, – жестко сказал Плат. – И никогда не был уверен. Так же, как и я. Но все равно пер буром и не туда, куда нужно. Ретивое взыграло.
– И что ты предлагаешь?
– Я хочу послушать тебя.
– И я тоже, – с вызовом брякнул Маркузик. – Между прочим, – он обернулся к Сереге, – я тебя в самом начале, когда мы обсуждали кандидатуру Сильвера, предупреждал, что от него можно ждать только неприятностей. Они всегда ходили за ним толпой.
– Знаешь что, закрой пасть, – грубо отрезал Плат. – Ты у нас идеальный… В ситуации, которая сложилась, в первую голову виноват я – как руководитель и человек, имеющий кое‑какой опыт в подобных делах. Говори, Стас.
– Плат, я совершенно запутался, – ответил я честно. – Нюхом чую, что в общем‑то мы на верном пути, но пошли несколько в ином направлении. Вся эта паутина сплетена одним человеком /или группой – так сказать, единомышленников/. Суди сам: могут ли в нашем не очень большом городе существовать две подобные организации, занимающиеся одним и тем же? Нет. Конечно, нет. Сферы бизнеса сейчас расписаны до мелочей и конкурентов выжигают каленым железом. Или подминают под себя. Завалихин, Соломонов, Храпов, фирмы "Линкос", "Анкона‑Арт лимитед" и другие, пока нам неизвестные – все это звенья одной цепи. Но где замок, скрепляющий эти звенья? Вот главный вопрос. Найти бы к нему подходы, точно определиться, что именно эта компашка повинна в бедах Стебловых, и сдать их Бобу со всеми потрохами. Он с ними разберется так, что им будет не до нас.
Только таким макаром мы сможем выйти сухими из воды. Это мое мнение.
– Я тоже так думаю, – кивнул Плат. – Однако, меня мучает другой вопрос: как нам теперь отмахиваться на три фронта? Уголовка нас не оставит в покое – это точно. Что‑нибудь да откопают и тогда придется потратить массу сил и времени, чтобы от них отбрыкаться. С другой стороны на нас спущена мафиозная свора. Не сомневаюсь, что сейчас они поставили город на уши, чтобы отыскать тебя, Сильвер. И последнее – неизвестный, похитивший Кристину. У меня крепнет убеждение, что это верный след. Но все упирается в то, что мы ограничены в маневре. То есть, нам – в особенности тебе, Плат – придется ходить и постоянно оглядываться.
– Как‑нибудь переживу… – буркнул я раздраженно. – С сегодняшнего дня я перестану изображать мальчика для порки. Нарвутся – получат по полной программе. Этим козлам просто до сих пор никто не вешал хороших звиздюлей. Если они меня заведут – пусть заказывают побольше гробов.
– Экий ты храбрец… – Плат поморщился, будто на зуб ему попало что‑то горькое. – Сядешь – и все дела. В лучшем случае.
– Меня еще нужно им поймать. Черт бы побрал эту гражданскую жизнь… – Я выругался, как пьяный сапожник. – За годы, что я кантовался в армии, у вас тут начался сплошной бардак. Нужно же кому‑то выступить в роли мусорщика. Это как раз по мне – дворником я уже работал.
– Не горячись. Безвыходных положений не бывает. Нужно думать, думать и думать.
– Хорошая идея. Особенно в нашем случае, когда мы сидим голыми задницами на раскаленной сковородке. От умных мыслей неприятностей не убавится. А вот от бездействия нам точно каюк.
– Ладно, давайте на этом наши прения закончим. – Плат посмотрел на часы. – Утром звонил Боб, он скоро приедет. Пока есть время, нужно поразмыслить, что будем ему говорить.
– Да‑а, это вопрос… – Я выразительно посмотрел в сторону нахохлившегося Марка и показал на пустую чашку. – Марик, не сочти за труд. Еще чашку и покрепче. Иначе усну на лету.
На удивление, Маркузик даже слова не сказал. Он лишь недовольно поджал губы и с независимым видом удалился. На этот раз вой кофемолки, как мне показалось, был еще более гнусным и злобным. Все, подумал я, теперь неделя молчания обеспечена. Когда Марк на кого‑то злился, он замыкался в себе и привязывал язык как минимум на три дня.
Все зависело от степени обиды. Однажды, еще в школе, этот чертов гений молчал почти месяц – чем‑то, уже точно не помню, мы с Платом ему не угодили. Притом по крупному.
И только когда Маркузику в очередной раз поставили фингал под глазом, он снизошел до разговора с нами, в котором вскользь, как о чем‑то несущественном, упомянул своих недругов, разукрасивших его смуглую физиономию. Ну, а мы были рады стараться…
– И мне тоже! – крикнул Серега.
В ответ раздалось злобное ворчанье. Наверное, Марк метался по лаборатории и мысленно с нами дискутировал.
– А что Бобу нужно? – спросил я с интересом.
– Не знаю. Он был не в духе и ничего не захотел объяснять. Сказал, что приедет – и точка.
– Это меня настораживает. Неужто до него уже дошли кое‑какие слухи и он хочет нас абортировать?
– Что гадать, сам обо все расскажет. А если так, то нам нужно подогреть его интерес к делу новой информацией. Никуда не денешься, придется пойти на некоторые жертвы.
Я с Платом был согласен на все сто. Упускать такого клиента нельзя ни в коем случае.
Перед моим мысленным взором мелькнул парус яхты, моей голубой мечты, и тут же растворился в густом тумане. Мгла была зеленой, как обещанные Стебловым баксы.
– И что мы ему наплетем? И вообще, не лучше ли рассказать все – от корки до корки?
– Мы с тобой на эту тему уже говорили. Повторяю еще раз – не лучше. Так у нас всегда есть в запасе необходимый допинг, и хотя паразитировать на людском горе негоже, но мы сейчас в безвыходном положении. Если Боб оставит О.С.А. на растерзание всем тем, кого только что мы перечисляли, от нас и косточек не останется. За ним стоят очень солидные деньги, а потому с его поддержкой нам и черт не брат.
– Большие знания, большие горести… – заметил я философски и с благодарностью кивнул Марку, который принес целый кофейник черной густой жидкости; да, наш вундеркинд постарался, ничего не скажешь; что‑что, а кофе он варить умел, научился у своей мамаши.
– В данном случае это касается в большей степени нас, нежели Боба. А кое о чем ему вообще не стоит говорить.
– Несомненно, – согласился Плат. – Предполагаю, что ты имеешь ввиду все вариации с Храповым.
– Ну… Леву жалко. Он угодил в эту ситуацию как муха в патоку – будто бы сладко и вкусно, и в то же время хрен выберешься.
– Не знаю, не знаю… – Серегу одолевали сомнения.
– Тебя что‑то смущает?
– По правде говоря, да. Понимаешь, мне не хочется сдавать тех двух козлов, Чурю и Гольяна. Они еще могут нам здорово пригодиться. А если мы расскажем Бобу о событиях в бане, то не исключен вариант, что произойдет утечка информации. Он ведь не будет лично устраивать разборки, а кого‑то пошлет. Чтобы поспрашивать Чурю и Гольяна еще раз. Это психология чистой воды. Абсолютно уверен, что у Боба возникнут сомнения на наш счет. И небезосновательные. Мы ведь не заплечных дел мастера и никого пытать не будем… /Ну разве что самую малость, мелькнула у меня злобная мыслишка, которую я поторопился запихнуть поглубже – туда, где хранился мусор, вынесенный мною из горнила чеченской войны./ – А потому, – тем временем продолжал Плат, – он посчитает, что они нам не все сказали.
– Понял. Хочешь сработать в лучших ментовских традициях – заполучить двух "добровольных" помощников в стане врага.
– А разве это нас обременит?
– Ни в коем случае. Тут я с тобой согласен. Парни и впрямь могут пригодиться. Они у нас на крючке и особо трепыхаться не будут. Но у меня есть и некоторые замечания.
– Касательно твоей стычки в квартире Бермана? – догадался Серега.
– Точно. Об этом нельзя Бобу говорить ни в коем случае. Если на хазе Храпова меня видел помощник "передового" бригадира, то у Левы я проскочил как Фантомас. Не думаю, что водитель, которого я "погладил" по башке, может нарисовать мой портрет. А остальные трое меня вообще не рассмотрели; просто не успели.
– И, кроме всего прочего, ты не хочешь подставлять под удар деда Артема…
– Само собой. О чем речь. Элла все равно увязла в дерьме по самое некуда и мой рассказ Стеблову о событиях той ночи в квартире Храпова уже ничего не изменит в ее судьбе.
Девку ищут и возможно найдут. Но будет лучше, если это случится не в деревне деда. И чтобы Левы не было поблизости. Любовь – это хорошо, а жизнь – гораздо лучше.
Втрескавшемуся по уши маэстро сейчас ничего не докажешь, но время всегда вносит определенные коррективы. Может, у них и выгорит сначала лечь на дно, а затем слинять куда подальше. У Бермана хватает знакомых и приятелей, которые могут ему в этом деле помочь. Пока он в трансе, но скоро придет в себя и найдет выход из ситуации.
– Дело остается за малым… – Плат выглядел встревоженным. – Я не думаю, что Боб расскажет уголовке о твоих злоключениях на квартире Храпова, ну а вдруг? Проговорится или еще что‑то в этом роде… Пусть не милиции или службе безопасности – своим помощникам, но кто даст гарантию, что молва не побежит дальше?
– Никто. Но ты ведь сам говорил, что твои бывшие коллеги рано или поздно могут выйти на мой след. Так какая разница, когда это случится? Семь бед, один ответ. Раньше сяду, раньше выйду. Если, конечно, не сбегу.
Серега посмотрел на меня долгим взглядом и сокрушенно вздохнул. Я не очень весело подмигнул ему и налил себе еще одну чашку уже остывшего кофе…
Боб влетел в наш офис как торнадо. На него было страшно смотреть. В ожидании Стеблова я по солдатской привычке – вполглаза – успел даже вздремнуть; не более двадцати минут. Но когда он появился на пороге, мой сон улетучился быстрее, чем я успел сказать: " Мама миа…" Куда девался франт, которого мы видели на встрече выпускников? Где здоровый румянец на щеках и вальяжные манеры? Что случилось с его дорогим костюмом от Валентино или от кого‑то из сдвинутых по фазе гомиков‑кутюрье, стригущих своими портняжными ножницами "зелень" словно шелковичные черви листья смоковницы? Мятая одежда, несвежая рубашка, трехдневная щетина на подбородке, растоптанные туфли… – черт знает что!
– Кофе? – вежливо спросил Плат, когда Боб сел возле его стола.
Марк закрылся в своей келье – он никак не мог побороть неприязнь к своему бывшему сопернику. Теперь наш компьютерный гений колдовал над "глушилкой", которую перенес в лабораторию, и видеозаписывающей аппаратурой – мы взяли за правило все наши встречи с клиентами фиксировать на пленку. Так сказать, во избежание…
– Ты мне зубы не заговаривай… – тяжело обронил Стеблов, взглядом прожигая Серегу насквозь. – Где отчет по расследованию, обещанный тобою неделю назад!?
– Пока могу представить только в устном виде, – спокойно ответил Плат, глядя на Боба как невинный младенец на няньку‑кормилицу.
– Почему!? – сорвался на крик Стеблов. – Я бабки плачу не за воздух, а за дело! Вы тут спите, мать вашу, и в ус не дуете! Я скоро в психушку попаду! Мне до лампочки!..
Боб бушевал минуты две. Мы с пониманием помалкивали, терпеливо снося оскорбления, за которые при других обстоятельствах он вылетел бы из конторы как пробка из бутылки подогретого шампанского. Наконец Стеблов выдохся и, тяжело дыша, полез в карман за сигаретами.
– Позволь спросить, – начал, как ни в чем ни бывало, Плат, – как твои успехи по части поисков Храпова и его бригады?
– Ну, бля, и спецы… – устало матернулся Боб. – Большие мастера задавать идиотские вопросы. Это я вас должен спрашивать, а не вы.
– И все‑таки? – не отставал Серега.
– Храпова грохнули, его подельников и след простыл. Доволен?
– Не совсем.
– Что ты еще хочешь знать? – Боб яростно смолил сигарету, окутав себя облаком дыма.
– Почему Храпова никто не искал? – каким‑то скрипучим неприятным голосом спросил Плат. – А ты ведь обещал лично заняться этим вопросом.
Это было новостью даже для меня. Я остолбенело уставился на Серегу, но он и бровью не повел, сидел, глядя на опешившего Стеблова с видом проголодавшегося удава.
– Кто вам сказал такую чушь!? – окрысился Боб.
– Не думаю, что тебе неизвестно о некоторых моих возможностях и связях. Так вот, мои источники в один голос твердят, что в соответствующие органы, ведущие поиски Кристины, заявки на розыск Храпова от тебя не поступали. А наколку мы дали железную, это отрицать ты не сможешь.
– Я не стал обращаться в угрозыск и службу безопасности, решив, что обойдусь своими силами… – внезапно севшим голосом ответил Боб.
– Ладно, пусть так. – Похоже, Плат закусил удила и пер буром. – Но мы не заметили никакого шевеления и со стороны твоих "бойцов". Почему?
– Ничего подобного! Мои парни перевернули в поисках Храпова и его бригады весь город.
– Позволь усомниться в твоих словах. Или твои помощники вешают тебе лапшу на уши, изображая высокую активность, или… – Серега многозначительно умолк.
– Что – или? – Стеблов постепенно обретал уверенность и уже готовился перейти в нападение.
– Или ты, дорогой друг, водишь нас за нос, – отрубил Плат.
– Ты в своем уме? – зловещим шепотом спросил Боб.
– Очень даже в своем. Боб, здесь собрались одни аборигены, так что нам не нужны твои ля‑ля. И нас, и тебя в городе знают как облупленных. Ты был не в курсе где искать Храпова? Ха! Расскажи об этом козе, она дура с рождения.
– Не понял… Ты меня в чем‑то обвиняешь? – В голосе Боба послышалась угроза.
– Упаси Бог! Я всего лишь констатирую факты. Так вот, скажу прямо – тебя видели /и не раз/ вместе с Храповым в "Дарвине". Это был его любимый ресторан. Практически он не пропускал ни одного вечера, чтобы там не отметиться. Теперь, если у тебя хватит смелости, опровергни мои слова. Ты был знаком с Храповым и знал где его искать.
Подчеркиваю – знал, но почему‑то не искал. Такие дела, уважаемый клиент.
Наверное Боба заклинило. Впрочем, как и меня. Стеблов глядел на Плата какими‑то отмороженными глазами, будто он только что выскочил из холодильника и теперь, сидя напротив Сереги, оттаивал до комнатной температуры.
А я вообще ничего не понимал. Мне показалось, что у Плата крыша поехала. Какого черта он раскрывает наши карты!? Да мало ли какие дела могли быть у Боба с Храповым.
Может, передовой бригадир снабжал Стеблова и других новых русских первоклассными телками. Что вполне вкладывалось в обойму тех сведений, что мы добыли на Храпова. Но вот так, прямо в глаза… И кому!? Нашему дорогому кормильцу. Плакали мои денежки…
Вместе с яхтой… Ну, Плат, ну, зараза! Правдолюбец хренов!
– Допустим… – хрипло каркнул Боб. – Что дальше?
– А ничего, – пожал плечами Плат. – Просто тебе нужно было сразу сказать, что наша версия насчет Храпова несостоятельна. Чтобы мы не ломали свои головы впустую. У нас, сам понимаешь, хватает и других концов, которые нужно распутывать… – Серега помолчал, а затем буднично сказал: – Сильвер видел как убивали Храпова.
– Не может быть! – вскричал Стеблов.
– Почему не может? Так получилось, что мы опять, притом нечаянно, – Плат соврал, не моргнув глазом, – напали на след Храпова. Кстати, он тянулся как раз от ресторана "Дарвин". Стас проследил одну танцовщицу, подругу Храпова, и она привела его на хазу, где тот скрывался. Там его и шлепнули, прямо на глазах Сильвера.
– Кто!? – Боб был страшен.
– Девица. Некая Элла. Та самая танцовщица из "Дарвина". Кстати, это получилось нечаянно. Похоже, они здорово поссорились и Храпов решил ее как следует проучить. Но она оказалась бойкой и отчаянной бабенкой. Эта телка треснула его по башке статуэткой.
– Где она?
– Фиг ее знает, – пожал плечами Серега.
– Значит, Храпова Стас выследил, а пойти за девицей ума не хватило?
– Он был в отключке…
И Плат в подробностях рассказал Бобу конец истории, приключившейся со мной на квартире Храпова.
Боб переваривал услышанное минут пять. Он вдруг успокоился и сидел с каменным выражением лица, уставившись в стол. Мы терпеливо ждали.
– С этим все ясно, – наконец молвил Стеблов сухо и отрывисто. – У вас все? – Он поочередно посмотрел на Плата, а затем на меня с большим подозрением.
– Конечно, нет, – твердо ответил Плат. – А иначе нам была бы грош цена в базарный день.
– Тогда выкладывай, – потребовал Боб.
– Извини, на этот раз наши сведения мы разгласить не можем. Даже тебе. Идет серьезная работа и малейшая помеха может разрушить все то, что уже нами создано.
– Не понял… Ты меня считаешь помехой!?
– Да. Горе подействовало на тебя не лучшим образом и мы боимся, что ты наломаешь дров. И тогда похитители, заподозрив неладное, просто убьют Кристину и смоются.
Потом найти их будет практически невозможно. Но даже если похитителей разыщут, тебе от этого легче не станет.
– Это правда? Вы вышли на подлинный след? Она жива? – Глаза Боба загорелись безумием. – Ну говори, черт тебя дери, не мотай жилы!
– Скажем так – почти вышли. Но предстоит много работы. И вот тут как раз нам совершенно не нужна лишняя возня.
– Кристина жива или нет!? – заорал Стеблов.
– Думаю, да. – Плат ответил без колебаний, но я‑то его хорошо знал – в душе Сереги царил хаос во главе с неуверенностью.
– Но почему я не должен ничего знать, почему!? – Боб был вне себя.
– А ты можешь дать гарантию, что возле тебя нет предателя, работающего на твоих врагов или конкурентов? Подумай, прежде чем ответить.
Стеблов смотрел на Серегу бешенными глазами, будто собрался сожрать его со всеми потрохами. Так прошла минута, другая… Но вот по бледному лицу Боба пробежала тень, он нахмурился и сказал:
– Нет, такие гарантии я давать не вправе.
– То‑то же. Если кто‑то за тобой наблюдает – возможно даже пособник похитителей – он даже по выражению твоего лица поймет, что ты напал на след мерзавцев, укравших Кристину. Чем это чревато, догадаться не трудно. Ты ведь хочешь увидеть свою дочь живой и невредимой?
– Да… – глухо ответил Боб и украдкой смахнул набежавшую слезу.
– Поэтому, мы ничего тебе толком не скажем. Работаем – и все дела. Мало того – то, что сейчас Кристина, скорее всего, жива‑здорова, еще ничего не значит. Если у похитителя в голове не все дома, то кто может знать, что ему взбредет на ум через день или два?
– Он… действовал один? – осторожно спросил Стеблов.
– Вероятнее всего. Это наша главная версия. И сегодня мы уже не думаем, что в похищении замешан Храпов и его бригада. У них, как выяснилось, "профиль" не тот.
Хотя полностью сбрасывать со счетов этот вариант пока рано.
– Откуда вам известно, что у него был не тот "профиль"? – Боб хищно прищурился.
– По некоторым данным, Храпов и компания занимались молодыми девушками. Они продавали их в зарубежные бордели.
– Что значит "некоторые данные"?
– Об этом, дружище, позволь мне не говорить. Сие не моя тайна. А свои источники я не сдаю. Короче говоря, нам плевать на дела Храпова и иже с ним. Пусть ими занимаются официальные органы… если, конечно, у них есть какие‑нибудь зацепки. Со своей стороны мы закроем рот на замок – я не хочу становиться на пути мафиозным кланам. Своя рубашка ближе к телу. Возможно, по этим же причинам и ты поосторожничал, не стал подключать органы к розыску Храпова. Так что не нам судить тебя на сей счет.
Плат совсем оборзел – бросил Бобу спасательный круг на виду у почтенной публики как подачку. Я еще не понял, что за игру он затеял со Стебловым, но почему‑то был уверен, что она в интересах О.С.А. И у меня создалось впечатление, что Серега знает гораздо больше, чем говорит даже мне. Сукин сын! Темнила хренов… Впрочем, главное, чтобы обещания Боба насчет денежек остались в силе. А то от этих новых русских всего можно ждать.
– Да… В общем – да. Так оно и есть… – Стеблов сказал это, глядя куда‑то в сторону. – Я тоже предполагал нечто подобное. Потому и…
Он был натянут, как струна…
Прощаясь, Боб выглядел каким‑то растерянным – будто не знал, с какой ноги шагнуть.
Судя по морщинам на лбу, он о чем‑то сосредоточенно размышлял.
Едва за ним закрылась входная дверь, я резко обернулся к Плату.
– Ты, чертов мент! Держишь меня за идиота!? – Я и впрямь рассвирепел. – В чем дело, объяснись. Какую игру ты затеял?
– Перестань… – поморщился Серега. – Все получилось спонтанно. Ты наблюдал за Бобом, когда он услышал о том, кто оказался невольным свидетелем убийства Храпова?
– Предположим, наблюдал. Ну и что?
– Он совершенно не удивился. А реакцию на новость сыграл и притом весьма посредственно. Если сомневаешься, можем прокрутить видеозапись. Чтобы это могло значить?
– И что это значит? – откликнулся я как эхо.
– Поди знай… – Плат сокрушенно покачал головой. – Я тебе еще в начале расследования сказал, что это дело непростое и может принести нам массу разных открытий. И большей частью неприятных. Так оно и получается, как видишь.
– Думаешь, Боб темнит?
– Не сомневаюсь. Но зачем? Вот в чем проблема. Кстати, когда Стеблов узнал, кто именно виновник смерти Храпова, он и впрямь был удивлен; нет, даже не удивлен – шокирован.
Опять‑таки напрашивается вопрос – почему? Неужто ему представили убийство Храпова как заказное? И он действительно не знает, что "передового" бригадира нечаянно грохнула танцовщица?
– Тогда еще один вопрос: кто давал ему сведения о событиях на хазе Храпова – органы или свои?
– Верно. В самое яблочко. Я тоже подумал об этом. Потому и решил немного потеребить Боба за вымя, чтобы устроить ему раскрутку. Он ведь действительно и не думал искать Храпова с его подельниками. Мало того, я совершенно уверен, что Стеблову известно, где скрываются и остальные. А раз Боб не чешется на сей предмет, то и нам делать там нечего. Видимо, он точно знает, что "лифторемонтники" к похищению Кристины непричастны…
– И это наводит на определенные размышления… – подхватил я мысль Плата.
– Несомненно. Мне пришлось заняться безбожным враньем, чтобы обезопасить нас от происков озверевших от больших потерь мафиозо хотя бы на некоторое время.
Получается так, что мы невольно нарушили их бизнес, а подобное в среде этих уродов не прощается. Я не сомневаюсь, что Боб знает кому мы наступили на мозоль. Но нам не говорит. Почему? А потому, что все еще лелеет надежду на наш успех в поисках Кристины. И боится сказать напрямую, чьи интересы зацепило наше О.С.А. – чтобы мы не спасовали. Мало того, после сегодняшнего разговора ему придется еще и защищать нас.
Потому я и затеял весь этот базар‑вокзал. Пусть Боб сто раз подумает, прежде чем решится сдать нас в корыстных целях со всеми потрохами кому следует. На кону стоит жизнь его любимой дочери. Я это сказал ему почти впрямую. И он, уверен, меня понял.
Я сидел и занимался непривычным для себя делом – думал и анализировал сказанное Платом. Что‑то в его выкладках, с виду железных и непоколебимых, меня смущало.
Какая‑то малость, мелкий гвоздик, пробившийся сквозь стельку башмака. Он будто бы и не досаждает особо, а потому им лень заниматься, но в определенные моменты, когда бежишь, унося ноги, гляди и уколет в пятку, да так, что в мозгах словно током стеганет.
Но зато теперь я был практически не сомневался, что Плат поступил абсолютно правильно, не рассказав Бобу о событиях в бане и на квартире Бермана. Они могли стать тем самым первым камешком, с которого начинается камнепад в горах. И тогда даже Стеблов со своей широкой денежной грудью будет не в состоянии защитить нас от лавины, готовой обрушиться на О.С.А. в любой момент.