Билл удержал ее за плечи.
– Успокойся, большинство ребят успели увезти. Остальные здесь с нами.
Карен закрыла глаза, вздохнула и опустилась на подушку.
– Где мы?
– В английском лагере Атлит. Все получилось чудесно. Больше половины успели смыться. Англичане до того взбесились, что хватали всех без разбора и приволокли сюда матросов, рыбаков, беженцев… Как ты себя чувствуешь?
– Ужасно. Что со мной было?
– Ничего. Ты пыталась в одиночку разбить всю британскую армию.
Она отбросила одеяло, села и ощупала шишку на голове. Ее одежда еще не просохла. Карен спустилась с кровати, прошлась, пошатываясь, до выхода из палатки. Здесь стояло несколько сот палаток, а вокруг – колючая проволока. По ту сторону проволоки караулили английские солдаты.
– Я не знаю, что на меня нашло, – сказала Карен. – Я в жизни никого не ударила. Когда я увидела солдат, пытавшихся меня остановить, со мной произошло что‑то очень важное, пожалуй, самое важное за всю мою жизнь. Я должна была ступить ногой на палестинскую землю… почувствовала, что просто умру, если не ступлю. Не знаю, что на меня вдруг нашло. – Она села рядом с капитаном.
– Есть хочешь, малышка?
– Я не голодна. Что они теперь сделают с нами?
Билл пожал плечами.
– Через несколько часов рассветет. Они вызовут нас, учинят идиотский допрос. Ты ведь знаешь, что им отвечать.
– На все их расспросы я должна отвечать, что это моя страна.
– Они тебя продержат пару‑тройку месяцев, а там и пустят. Главное – что ты в Палестине!
– А ты?
– Я? Вышлют, как в прошлый раз. Потом моссадовцы дадут еще одно судно… снова попытаемся прорваться.
Голова у Карен разрывалась на части. Она опять прилегла, но не смогла закрыть глаза и долго всматривалась в посеревшее от усталости лицо Билла.
|
|
– Билл… зачем вам все это?
– То есть как это зачем?
– Вы американец. В Америке к евреям относятся по‑другому.
– Все почему‑то норовят сделать из меня героя. – Он порылся в кармане, вытащил подмокшие сигары. – Пришли ребята из Алии Бет, сказали, что им нужны моряки. Я – моряк и всегда был моряком. Начал с юнги, а теперь капитан. Вот и все. Мне за это хорошо платят.
– Билл!
– Ну?
– Я вам не верю.
Билл и сам, казалось, не очень верил в то, что говорил. Он встал.
– Трудно объяснить, Карен. Я люблю Америку. Я не променяю ее на сто Палестин.
Карен приподнялась на локте. Билл начал ходить по палатке взад и вперед, пытаясь разобраться в своих мыслях.
– Мы – американцы, но все‑таки американцы особого рода. Может, мы сами в этом виноваты, может, кто еще… У меня не хватает мозгов разобраться. Всю жизнь я слышал, что раз я еврей, то должен быть трусом. И вот что я тебе скажу, дитя мое. Каждый раз, когда Пальмах взрывает какой‑нибудь английский склад оружия или дает жару арабам, он завоевывает уважение и ко мне. Он доказывает, что лгут те, кто утверждает, будто евреи трусы. Пальмахники дерутся и за мое достоинство… понимаешь?
– Кажется, понимаю.
– А я – будь я проклят, если что‑нибудь понимаю!
Он присел рядом с Карен и внимательно осмотрел шишку на ее голове.
– Ничего страшного. Я сказал этим негодяям‑британцам, чтобы положили тебя в больницу.
– Ничего, заживет и так, – ответила она.
Этой же ночью пальмахники совершили налет на лагерь в Атлите, взорвали забор из колючей проволоки, и еще человек двести беженцев вырвались на свободу. Карен и Биллу Фраю бежать не удалось.
|
|
Когда Уайтхолл получил подробный доклад обо всем, что произошло с «Звездой Давида», англичане поняли, что им нужно менять иммиграционную политику. До сих пор на кораблях в Палестину удавалось прорваться лишь нескольким сотням смельчаков. Это же судно разом доставило без малого две тысячи, и большая часть их успешно высадилась в Кесарии или сбежала из Атлита. Британия столкнулась с открытой поддержкой евреев французским правительством. Каждый шестой еврей попадал в Палестину нелегальным путем.
Англичане оказались в тупике. Они ничуть не приблизились к разрешению палестинской проблемы. Решено было выставить евреев вон из Палестины. Создание лагерей на Кипре стало прямым следствием усиливающейся нелегальной иммиграции и, в частности, удачного рейса «Звезды Давида».
Евреев из Атлита посадили на специальное судно для перевозки заключенных и отправили на Кипр, в лагерь Караолос. Но еще тогда, когда «Карпатос», он же «Звезда Давида», сидел на мели у Кесарии и волны постепенно разбивали его на куски, Моссад Алия Бет уже подыскивал новые корабли.
И вот уже шесть месяцев Карен жила в пыльном Караолосе и работала с детьми. Ни время, ни частые этапы из лагеря в лагерь не разочаровали, не озлобили ее. Она жила единственной мечтой – попасть еще раз в Палестину… В Эрец Исраэль. Эти волшебные слова стали ее навязчивой идеей.
Карен рассказывала много часов. За это время они с Фремонт ощутили родство душ.
– А об отце ты что‑нибудь слышала? – спросила Китти.
|
|
– Нет. Последний раз я слышала о нем давно, еще в Ля Сиотат.
Китти посмотрела на часы.
– Господи… уже за полночь!
– А я и не заметила, как время прошло.
– Я тоже. Спокойной ночи, дитя мое!
– Спокойной ночи, Китти. Мы еще увидимся?
– Может быть… Я не знаю.
Китти вышла и зашагала прочь. В тысячах палаток царила тишина. Луч прожектора со сторожевой вышки скользил по брезентовым дюнам. Вихрем пронеслась пыль, и Китти плотнее завернулась в плащ. Высокий силуэт Ари Бен Канаана шагнул ей навстречу. Он протянул Китти сигарету, и они вышли из детской зоны по мосту. Китти на мгновение остановилась и посмотрела назад. Потом через отделение для стариков пошла к главным воротам.
– Я согласна работать у вас, – сказала она, – но при одном условии. Эта девушка не будет участвовать в побеге. Она останется в лагере со мной.
– Согласен.
Китти повернулась и быстро вышла за ворота.
ГЛАВА 18
План, который Давид романтически окрестил «Операция „Гедеон“, начали проводить в жизнь. В Караолосе Дов Ландау вовсю подделывал накладные на грузы и личные воинские документы, а Китти Фремонт выносила их из лагеря и передавала Бен Канаану.
С помощью накладных Ари осуществлял первую часть своего плана. Во время поездок по Кипру он обнаружил неподалеку от Караолоса, по дороге в Фамагусту, большой английский военный склад. За высоким забором на площади в несколько акров стояло множество автомашин, а за ними – десяток огромных складов. Во время войны это была одна из главных баз снабжения союзников на Ближнем Востоке. Теперь часть военного снаряжения отправлялась британским силам, расположенным в этом районе, остальное было объявлено излишним и подлежащим реализации. Движение между базой и портом в Фамагусте не прекращалось. Кипро‑Средиземноморская компания Мандрии посредничала в перевозках, поэтому у Мандрии имелся список всех грузов, хранящихся на складе.
В четверг, в восемь утра, Ари Бен Канаан и тринадцать пальмахников, все в английской военной форме, с английскими документами, на английском грузовике подъехали к главным воротам базы. В этот «рабочий отряд» входили Зеев Гильбоа, Иоав Яркони, Давид Бен Ами…
Ари – по документам капитан Халев Мур – предъявил начальнику склада бумаги на получение грузов, которые отряд должен доставить в Фамагусту якобы для дальнейшей отправки морским путем на судне «Ахан».
Бумаги были подделаны до того мастерски, что начальник склада не дал себе труда припомнить, что Халевом звали главного разведчика Моисея в Библии, а мнимое судно «Ахан» носило имя человека, взявшего часть заклятого имущества в Иерихоне.
Первым в списке значились двенадцать грузовиков и два джипа. Их выкатили со стоянки и передали «капитану» Халеву Муру. Затем «рабочий отряд» обошел склад за складом и загрузил эти машины всем, что только могло понадобиться для палестинского рейда «Афродиты», она же «Исход», и тремстам детям‑беженцам.
Иоав Яркони, ответственный за оборудование судна, составил длинный список, где среди прочего значились стрелковое оружие, рация новейшего образца, консервы, медикаменты, сигнальные лампы, канистры с водой, одеяла, вентиляторы, громкоговорители и сотни других предметов. Иоав досадовал на то, что Ари велел ему сбрить огромные черные усы. Зеева постигла та же участь: Бен Канаан боялся, что усы выдадут их происхождение.
Помимо грузов, предназначенных для «Исхода», Давид захватил еще несколько тонн вещей, крайне необходимых в Караолосе.
Зеев Гильбоа чуть не расплакался при виде британского арсенала. Пальмах так нуждался в оружии, а он не мог унести все эти чудесные пулеметы, минометы и автоматы.
«Рабочий отряд» действовал как часы. Благодаря спискам Мандрии Ари знал, что где хранится. Иоав Яркони прихватил напоследок еще несколько ящиков виски, коньяка, джина и вина – для медицинских нужд.
Ари поблагодарил начальника склада за любезную помощь, и двенадцать новеньких грузовиков, под завязку набитых добром, выехали за ворота. Вся операция заняла менее шести часов.
Пальмахники были в восторге от легкой победы, но Ари не дал им возгордиться успехом. Это было только началом дела.
Теперь требовалось найти место, чтобы спрятать машины. Ари заранее приметил на окраине Фамагусты заброшенный английский лагерь. Там, вероятно, размещалось когда‑то небольшое вспомогательное подразделение. Забор был еще довольно крепкий, а на территории стояли два деревянных барака и служебные постройки. Электропроводка тоже была в порядке.
Следующие три ночи пальмахники из Караолоса лихорадочно работали в лагере: ставили палатки, убирали территорию – словом, наводили порядок, чтобы создать видимость, будто здесь снова расположилась воинская часть.
Двенадцать грузовиков и джипы окрасили в защитный цвет. На дверце каждой машины Иоав Яркони нарисовал знак, который легко мог сойти за одну из тысяч военных эммблем, и снабдил его надписью: «23‑я транспортная рота ЕВЕВК».
В штабе на столах были разложены стопки настоящих и подложных военных документов. Это придавало помещению солидный рабочий вид.
Четыре дня спустя маленький лагерь с дюжиной автомашин выглядел вполне буднично. Они взяли на складе много военной одежды, и теперь все пальмахники были одеты по форме, как полагается.
В довершение Иоав Яркони прибил над воротами вывеску: «23‑я транспортная рота ЕВЕВК», и лагерь получил, таким образом, официальное наименование.
Зеев посмотрел на вывеску и почесал затылок.
– А что это значит – ЕВЕВК?
– Еврейское Воинство Его Величества на Кипре. Что же еще, по‑твоему?
Итак, стиль операции «Гедеон» был определен. Ари Бен Канаан дерзнул создать фиктивную воинскую часть и на виду у всех рядом с автострадой, ведущей в Фамагусту, разбил штаб Моссада Алия Бет. Это была дерзкая игра, но Ари считал, что дерзость и непринужденность – лучшая маскировка для разведчика.
В Фамагусту прибыли три американца, члены команды торгового судна. Они сошли на берег и не вернулись на корабль. Они были сотрудниками Моссада, а во время войны прошли подготовку на флоте США. С другого судна сошли два испанца. Теперь у «Исхода» имелась команда, которую потом должны были дополнить Ари, Давид, Иоав и Зеев.
Хэнк Шлосберг, американский моряк, и Иоав Яркони взялись за переделку «Исхода». Ларнака была небольшим портовым городком, но Мандрия сделал все, чтобы необычная возня у «Афродиты» не привлекала внимания.
Первым делом из кабин, трюма, с палубы убрали все шкафы, полки и перегородки. Все судно, от кормы до носа, превращалось в одно жилое помещение.
На палубе построили туалеты. Столовую превратили в медпункт, камбуз – в склад оружия. Ни столовая, ни камбуз не понадобятся, питаться придется только консервами и прямо из банок. Каюты разобрали – команда будет спать на мостике. Смонтировали громкоговорители. Капитально отремонтировали старый двигатель на случай, если он все‑таки выйдет из строя. Поставили запасную мачту и приготовили паруса.
Среди трехсот детей были верующие, и возникла новая проблема. Яркони связался с главой еврейской общины Кипра и достал через него кошерную пищу, законсервированную в соответствии с религиозными предписаниями.
Затем тщательно измерили кубатуру трюма и площадь палубы. В трюме соорудили нары. Каждому определили пространство в четыре фута одиннадцать дюймов длиной и полтора фута шириной. Точно так же была размечена палуба. Дети могли спать только лежа на спине или животе, повернуться в такой тесноте с бока на бок было невозможно.
Отремонтировали спасательные лодки. В бортах судна прорезали отверстия, вставили вентиляторы, чтобы гнать свежий воздух в трюм. Смонтировали также взятые на военном складе кондиционеры.
Работа продвигалась быстро. Полдесятка рабочих на палубе старой лохани выглядели в ларнакской гавани вполне обыденно.
Труднее обстояло с доставкой грузов. Ари не хотел рисковать и подгонять машины к доку – это могло привлечь внимание. Когда работы на «Исходе» почти завершились, судно каждую ночь поднимало якорь и тайком подплывало к укромному месту в южной части залива, в нескольких милях от Ларнаки. Сюда подъезжали грузовики «23‑й транспортной роты ЕВЕВК», набитые грузами с британского военного склада. Между берегом и судном тихо курсировали резиновые лодки, и через несколько дней «Исход» загрузили до отказа.
Тем временем Зеев Гильбоа выполнял свою часть операции «Гедеон» в детской зоне. Отобрав триста самых выносливых мальчиков и девочек, он на детской площадке обучал их рукопашному бою, обращению с легким оружием и метанию гранат. Вокруг были расставлены часовые, и, как только появлялся надзиратель, за какие‑нибудь три секунды военные занятия превращались в мирную игру с исполнением школьных песен. Кто не был на площадке, тот изучал в классных комнатах палестинские географические карты и заучивал наизусть ответы на случай допроса в британской контрразведке.
Ночью Зеев выводил всех на площадку, усаживал вокруг костра и вместе с другими пальмахниками рассказывал о Палестине, чудесной земле, где им не придется больше жить за колючей проволокой.
Были и сложности, которые создавали в основном ближайшие помощники Ари: Давид, Зеев и Иоав.
Давид был мягкий, интеллигентный парень, но иногда на него находило, и тогда море ему становилось по колено. Именно так случилось при подготовке операции. Первая экспедиция на английскую военную базу прошла столь успешно, что он, Зеев и Иоав посчитали за грех оставить там хотя бы ржавый гвоздь. Давид полагал, что на базу нужно ездить днем и ночью и перетащить в «23‑ю транспортную роту» все, что удастся прихватить. Зеев мечтал даже захватить пушки. Они так долго во всем нуждались, что складское изобилие вскружило им головы.
Ари не соглашался, считая, что жадность может погубить всю операцию. Не спят же англичане вечным сном! Наведываться на склад время от времени – это куда ни шло, но полное его опустошение было связано с риском попасть на виселицу.
Ему не удалось убедить своих лихих помощников. Те строили планы один безумней другого. Самонадеянность Иоава дошла до того, что он пригласил несколько английских офицеров на ужин в «23‑ю роту». Тут у Ари лопнуло терпение, и он пригрозил, что немедленно отправит нахалов в Палестину.
С начала операции «Гедеон» прошло немногим более двух недель, а все уже было готово. Последние пункты плана – репортаж Паркера и доставка детей в Кирению – ждали действий самих англичан. Они должны были осуществиться тогда, когда англичане откроют новый лагерь у ларнакской автострады и начнут перевозить туда беженцев из Караолоса.
ГЛАВА 19
Колдуэлл, адъютант Сазерленда, вошел в кабинет майора Алана Алистера, начальника разведки на Кипре. Алистер, мужчина лет сорока, на вид тихий и застенчивый, взял со стола папку и пошел вслед за Колдуэллом в кабинет Сазерленда.
Генерал пригласил их сесть и кивнул начальнику разведки: можете начинать. Алистер почесал кончик носа и посмотрел в бумаги.
– В детской зоне караолосского лагеря происходит странная возня, – начал он тихим голосом. – Кажется, там готовится не то бунт, не то побег.
Сазерленд нетерпеливо забарабанил пальцами по столу Этот Алистер раздражал его своим шепотом и таинственностью. Когда он наконец перестанет рыться в бумагах?
– Дорогой майор Алистер, – сказал Сазерленд, когда тот кончил, – вы мне притащили кучу бумаг, а суть истории сводится к тому, что евреи якобы затевают какой‑то дерзкий заговор. За последние две недели вы заслали в детскую зону трех осведомителей и пять – в остальные зоны. Всех этих ваших высококвалифицированных шпионов разоблачили в течение часа и выгнали. Вы мне прочли две страницы перехваченных радиограмм, которые не можете расшифровать и которые будто бы были переданы радиостанцией, которую вы не можете обнаружить.
Алистер и Колдуэлл обменялись быстрым взглядом, словно хотели сказать друг другу, что старик опять становится невозможным.
– Извините, генерал, – сказал Алистер, подавшись вперед – В нашем деле многое неизбежно основывается на догадках. Мы уже докладывали о ряде бесспорных фактов, но никаких мер принято не было. Мы точно знаем, что Караолос кишит пальмахниками и что они проводят с беженцами военные занятия на детской площадке. Нам также известно, что они высаживают своих людей на Кипре неподалеку от развалин Саламиды. У нас есть все основания подозревать, что этот грек, Мандрия, сотрудничает с ними.
– Бросьте! Все это я знаю, – раздраженно сказал Сазерленд – Вы забываете одно: если беженцы до сих пор не превратились в дикую толпу, то только благодаря этим палестинцам. Они заведуют школами, больницами, кухнями и вообще всем в лагере. Более того, они заботятся о дисциплине и предотвращают побеги уже одним тем, что не разрешают беженцам самовольно входить и выходить. Уберите их, и мы жизни не будем рады.
– Тогда нужно завербовать среди них несколько стукачей, – сказал Колдуэлл, – чтобы знать, по крайней мере, что у них на уме.
– Среди евреев не завербуешь, – возразил Алистер. – Они горой стоят друг за друга. Каждый раз, когда нам кажется, что мы наконец завербовали кого‑то, нам начинают городить такие небылицы, что уши вянут.
– В таком случае надо покрепче закрутить гайки, – зло бросил Колдуэлл, – чтобы знали свое место.
– Фредди, Фредди… – сказал Сазерленд с укоризной и закурил трубку. – Этих людей ничем не испугаешь. Они прошли через концлагеря. Вы помните Берген‑Бельзен, Фредди? По‑вашему, мы джолжны придумать что‑нибудь пострашнее?
Майор Алистер уже начал жалеть, что взял с собой Колдуэлла: все‑таки он ужасный тупица.
– Генерал, – быстро вмешался Алистер, – все мы здесь солдаты. Но я поступил бы нечестно, если бы докладывал вам, будто в Караолосе тишь и благодать и что мы можем просто сидеть и ожидать развития событий.
Сазерленд встал, сложил руки за спиной и зашагал по комнате. Думая, он постукивал мундштуком трубки по зубам.
– Моя задача на Кипре заключается в том, чтобы в этих лагерях было спокойно, пока правительство не решит, как ему быть с палестинским мандатом. Поэтому мы не можем позволить себе ничего такого, что могло бы быть использовано против нас враждебной пропагандой.
Фред Колдуэлл злился. Он никак не понимал, как Сазерленд может хладнокровно позволять этим евреям делать все, что им вздумается.
Майор Алистер понимал Сазерленда, но не одобрял его. Он тоже был сторонником крутых мер, способных пресечь любые планы евреев в Караолосе. Однако в его власти было только докладывать. Принимал решения Сазерленд. Сазерленд же вел себя, по его мнению, непростительно мягко.
– Есть еще что‑нибудь? – спросил генерал.
– Да, сэр. – Алистер порылся в бумагах. – Мне хотелось бы знать, познакомились ли вы с моим рапортом об этой американке, Кэтрин Фремонт, и о Марке Паркере, журналисте?
– А что такое?
– Видите ли, сэр, мы не знаем точно, является ли она его любовницей, но ее поступление на работу в лагерь совпадает по времени с его прибытием на Кипр. По опыту мы знаем, что этот Паркер нас недолюбливает.
– Ерунда! Он первоклассный журналист. Нюрнбергский процесс он освещал великолепно. Мы допустили ошибку в Голландии, и она нам недешево обошлась. Паркер написал об этом. Это его профессия.
– Вправе ли мы полагать, что поступление миссис Фремонт на работу в лагерь может быть как‑то связано с намерением Паркера написать репортаж о лагере?
– Майор Алистер, я надеюсь, что если вас когда‑нибудь обвинят в убийстве, то присяжные не вынесут вам смертный приговор на основании доказательств вроде тех, что вы привели мне.
На лице у Алистера появились красные пятна.
– Кэтрин Фремонт – одна из лучших педиатрических медсестер на Ближнем Востоке. Греческое правительство официально поблагодарило ее за работу в приюте в Салониках Обо всем этом говорится в вашем докладе. Она и Марк Паркер – друзья детства. Об этом тоже можно прочитать в вашем рапорте. Там же говорится, что еврейские организации обратились к ней с просьбой наладить работу среди детей в Караолосе. Скажите, майор Алистер, вы‑то хоть сами читаете свои докладные записки?
– Но, сэр…
– Я еще не кончил. Допустим, ваши худшие подозрения справедливы: миссис Фремонт действительно собирает информацию для Марка Паркера, и Паркер в самом деле собирается написать серию статей о Караолосе. Господа, сейчас конец сорок шестого года, война кончилась полтора года назад. Народы устали, им надоели истории о беженцах, никакого впечатления эти истории уже не производят. А если мы возьмем и выпроводим с Кипра американскую медсестру и американского журналиста, это произведет впечатление, и немалое, господа. Совещание окончено.
Алистер быстро собрал бумаги. Фред Колдуэлл, сидевший все время молча и кипевший от злости, вскочил.
– А я говорю, нужно убить парочку жидов, чтоб они поняли, кто здесь хозяин.
– Фредди!
Колдуэлл обернулся.
– Если вам так хочется, могу устроить перевод в Палестину. Там жиды вооружены и не сидят за колючей проволокой. Таких, как вы, они запросто съедают за завтраком.
Колдуэлл и Алистер быстро пошли по коридору. Фредди что‑то зло бормотал себе под нос.
– Зайдите на минутку ко мне, – сказал Алистер.
Фредди бросился в кресло. Алистер схватил со стола нож из слоновой кости, ударил им по ладони и зашагал по комнате.
– По мне, – сказал Колдуэлл, – так дать бы старику рыцарское звание и отправить его на пенсию.
Алистер вернулся к столу и в нерешительности стал кусать губы.
– Фредди, я думаю… уже несколько недель. Сазерленд становится невозможным. Я напишу лично генералу Тевор‑Брауну.
Колдуэлл поднял брови.
– Это рискованное дело, старик.
– Но мы должны что‑то сделать, прежде чем этот подлый остров навлечет на нас беду! Вы – адъютант Сазерленда. Если вы меня поддержите, ручаюсь, что никакого риска не будет.
Алистер приходился родственником Тевор‑Брауну. Колдуэлл подумал и согласно кивнул.
– Не забудьте ввернуть в письме пару слов обо мне.
В дверь постучали. Вошел младший сержант с новой стопкой бумаг. Он протянул их Алистеру и вышел из кабинета. Алистер полистал и вздохнул.
– Как будто у меня мало своих забот! На острове орудует шайка воров. До того хитры, что мы даже не знаем, что именно они воруют.
Несколько дней спустя генерал Тевор‑Браун получил срочный и секретный доклад майора Алистера. Его первым порывом было вызвать Колдуэлла и Алистера в Лондон и хорошенько отчитать за недисциплинированность, граничащую с бунтом, но затем, подумав, он пришел к выводу, что Алистер не стал бы писать такой доклад, если бы не имел веских причин для тревоги. Требовалось действовать как можно быстрее, чтобы пресечь планы евреев в Караолосе.
Тем временем новые постройки у Ларнаки были готовы, и англичане объявили, что на днях начнется массовое переселение беженцев из переполненных зон в Караолосе. Их будут перевозить на грузовиках. Предполагалось переселять от трех до пяти сотен человек в сутки и потратить на всю операцию дней десять. Ари, узнав об этом, выбрал для побега шестой день.
Никаких подкопов, никаких ящиков, никаких мусорных свалок. Ари собирался подогнать к зоне английские грузовики и погрузить в них детей.
ГЛАВА 20
«Кеннету Брэдбери,
заведующему отделом АСН,
Лондон
Дорогой Брэд! Податель сего письма и прилагаемого репортажа с Кипра – Ф.Ф.Уитмен, летчик британских межконтинентальных авиалиний.
Срок начала операции «Гедеон» – через пять дней. Немедленно подтвердите телеграммой получение письма. Я ввязался в это дело на собственный страх и риск. Чувствую, что из этого может получиться нечто капитальное.
В день начала операции я отправлю вам телеграмму. Если она будет подписана «Марк», то это будет означать, что все идет по плану и можно печатать репортаж. Если же она будет подписана «Паркер», то задержите материал, так как это будет означать, что произошло что‑то непредвиденное.
Я обещал Ф.Ф.Уитмену 500 долларов за доставку пакета. Рассчитайтесь с ним, пожалуйста.
Марк Паркер»
«Марку Паркеру,
гостиница «Купол»,
Кирения, Кипр
Тетя Дороти благополучно прибыла в Лондон, мы все очень рады ее видеть. С нетерпением ждем вестей.
Брэд»
Начав работать в Караолосе, Китти переехала из «Купола» в гостиницу «Король Георг» в Фамагусте. Марк остался в своем номере, чтобы быть на месте, когда «Исход» прибудет в Кирению.
Он дважды съездил в Фамагусту, желая повидаться с Китти, но оба раза ее не застал: она была в лагере, Мандрия подтвердил, что помощницей Китти работает девушка‑беженка и они все время вместе. Марк начал беспокоиться. Неужели Китти так забылась, что пытается воскресить собственную дочь в этой девице? В этом было что‑то нездоровое. Вдобавок она еще выносила из лагеря поддельные документы.
Остались считанные дни до решающего этапа операции «Гедеон». Беспокойство Марка нарастало, а странное поведение Китти тревожило его все сильнее. Он назначил ей встречу в «Короле Георге» и поехал в Фамагусту.
Пока все шло слишком гладко. Бен Канаан и его шайка запросто водили англичан за нос. Англичане, правда, чувствовали какой‑то подвох, но им никак не удавалось за что‑нибудь уцепиться. Марк изумлялся хитрости Бен Канаана и отваге пальмахников. Переделка судна, подготовка детей – все шло бех помех. Дело и впрямь обещало стать украшением его репортерской карьеры, но так как он не был в нем посторонним, то страшно волновался.
Добравшись до Фамагусты, Марк поставил машину у гостиницы «Король Георг». Она была очень похожа на «Купол» – также стояла на берегу залива и имела такие же нависающие над морем террасы. Китти сидела за столиком.
– Привет, Марк! – сказала она, улыбаясь и целуя его в щеку.
Марк заказал выпивку, они закурили. Китти сияла, она словно помолодела на десять лет.
– У тебя счастливый вид, – съязвила Китти, намекая на его кислое лицо. – Неужели ты так волнуешься?
– Конечно, волнуюсь. А как же иначе? – буркнул он.
Их глаза встретились.
– Ладно, мистер Паркер. Ты горишь весь, как светофор. Начинай уж, а то еще лопнешь, чего доброго.
– В чем дело? Ты на меня злишься? Мы что же – больше с тобой не друзья?
– Ради Бога, Марк! Не думала, что ты такой чувствительный. Мне пришлось очень много работать… Кроме того, мы ведь договорились встречаться не слишком часто, не так ли?
– Раньше мы вроде были друзьями и ничего не скрывали друг от друга.
– Не понимаю, куда ты гнешь.
– Карен… Карен Клемент‑Хансен. Маленькая беженка из Германии через Данию.
– Не думаю, что это подходящая тема…
– А я думаю.
– Просто очень милая девочка, она мне нравится. Она мой друг, а я – ее.
– Ты никогда не умела лгать.
– Я не хочу об этом говорить!
– Ты сама напрашиваешься на беду. В прошлый раз ты оказалась в постели того моряка. На этот раз у тебя, боюсь, достанет силы воли покончить с собой.
Она отвела глаза от пронзительного взгляда Марка.
– Я была такой рассудительной всю жизнь… до недавнего времени.
– А теперь ты решила отыграться?
Китти положила руку на его ладонь.
– Это, конечно, глупо, но я словно родилась на свет. Она такая замечательная девушка, Марк.
– А что будет, когда ее посадят на «Исход» и увезут? Поедешь за ней в Палестину?
Китти раздавила в пепельнице сигарету и допила коктейль.
– Нет, ты ответь мне! – настаивал Марк.
– Ее не посадят на «Исход». Я поставила такое условие, прежде чем пойти работать к Ари Бен Канаану.
– Дура! Черт возьми, какая же ты дура, Китти!
– Перестань! Не представляй это чем‑то непристойным! – попросила она. – Я могу дать Карен то понимание и дружбу, в которых она нуждается.
– Какая там дружба! Ты хочешь стать ей матерью.
– А если и так? В этом тоже нет ничего дурного.
– Послушай, Китти. Давай не будем орать друг на друга. Успокойся. Не знаю, как ты себе это представляешь, но ее отец, вероятно, жив. Если даже нет, то у нее есть семья в Дании. Наконец, эта девочка отравлена, как они все. Ей нужна Палестина.