Любая классификация, несомненно, будет схематичной, т.к. формируется на основе самых общих признаков, и не полной, поскольку не учитывает социальные группы, которые рассматриваются как второстепенные. С другой стороны, все классификации носят достаточно произвольный характер, т.к. даже в рамках одного и того же государства могут наличествовать элементы различных правовых систем.
В зависимости от того, принимаются или нет во внимание все известные правовые системы, и в зависимости от роли, которая приписывается тем или иным ценностям или иным критериям, классификация правовых систем может производиться по-разному. Некоторые авторы ограничиваются различением трех больших групп среди всех правовых систем: западные системы права; правовые системы советского типа; религиозные правовые системы. Другие авторы, принимая во внимание большее количество критериев, насчитывают до восьми типов правовых систем: романистические, нордические, социалистические системы права, группа, объединяющая системы немецкого типа, группа правовых систем, основанных на “обычном праве”, системы, базирующиеся на исламской традиции, на индусской традиции, правовые системы Дальнего Востока [694]. Компаративист Рене Давид различал пять правовых систем, опираясь в большей мере на соответствующую им идеологию, чем на арсенал используемых юридических средств (например, источников права). Позднее, в процессе совершенствования классификации правовых систем, он объединил идеологический и юридический критерии, изменил конфигурацию своей концепции и оставил только четыре больших семейства правовых систем: романо-германские правовые системы, социалистические системы права, правовые системы, основанные на “обычном праве”, религиозные и традиционные правовые системы.
В отечественной правовой науке чаще всего выделяют романо-германскую и англосаксонскую правовые системы, отмечая, что в первой основную роль играет статутное право, законы, а судьи, по образному выражению, - это “говорящие уста закона”. В англосаксонской правовой системе основная роль принадлежит прецедентному праву. Хотя в последнее время происходит некоторое сближение данных правовых систем (семей), тем не менее, они сохраняют свою самобытность. Оригинальной является правовая система США. Хотя ее по праву можно отнести и к англосаксонской традиции, но она обладает большим своеобразием. В действительности все зависит от конечных целей, которые ставит перед собой классификатор.
С другой стороны, для того чтобы понять и должным образом оценить правовое развитие в целом, как составную часть прогресса мировой культуры, необходим такой угол зрения на право, который позволил бы соотнести правовую систему с конкретным историческим временем и регионом, национальной, религиозной спецификой той или иной цивилизации. В этой связи, необходим раздел правоведения, занимающийся изучением не только и не столько внутренней структуры (системы) права, сколько выяснением закономерного места последнего в общем контексте правового измерения человечества на основе анализа общего и особенного в социальных, политических, структурных, специально-юридических характеристиках национального права.
Через сопоставление одноименных государственно-правовых институтов, принципов, норм выявляются общие закономерности правового развития, его направление, этапы, перспективы. Такое сопоставление, основываясь на сравнительно-историческом методе познания, позволяет выявить общее и специфичное в правовых явлениях, встречающихся в мире, ступени и тенденции их формирования и функционирования, что дает возможность свести все многообразие конкретно-национального регулирования в определенную “периодическую систему” мирового права, где элементарной, исходной частицей выступает уже не норма права, а целостная национальная правовая система и даже их группа (тип, семья). Все это нужно в конечном счете для углубления наших представлений о природе права, его закономерностях, генезисе, свойствах.
Сравнительное право обладает двумя функциями – описательной и нормативной. Реализуя свою описательную функцию, сравнительное право должно обеспечить лучшее понимание иностранных правовых систем. Оно позволяет правопользователям, юристам практикам, законодателям лучше понять проблемы, порожденные современной правовой и политической реальностью. Провоцируя вопросы и критику иностранного или национального законодательства, сравнительное правоведение может, кроме всего прочего, содействовать улучшению позитивного права.
Нормативная функция состоит в том, чтобы, используя чужой опыт, обновить или изменить процесс собственного правотворчества. Действительно, никакая реформа не может быть предложена в качестве закона без предварительного анализа зарубежных аналогов. Разумное заимствование, а в некоторых случаях подражание, иностранным законам и институтам при формировании собственных структур вовсе не исключает, а скорее предполагает учет национальных особенностей, обостряет интерес к специфике собственного права.
Такие аспекты изучения права, несомненно, выступают предметом сравнительного правоведения.
Следует отметить, что эффективность сравнительного метода зависит прежде всего от сравнимости правовых систем, которая, в свою очередь, достижима лишь при уяснении природы различий: исторических, социальных, духовных основ национального права. Это необходимое условие научного сопоставления и проверяемости выводов, ибо иначе все изучение опыта будет основываться на чисто внешнем сходстве подчас вообще “непереводимых” правовых институтов с соответствующими механическими, плоскими выводами.
В современном мире обычно различают следующие правовые массивы: национальные правовые системы, правовые семьи, группы правовых систем.
Национальная правовая система — это конкретно-историческая совокупность права (законодательства), юридической практики и господствующей правовой идеологии отдельной страны (государства). Национальная правовая система — элемент того или иного конкретного общества и отражает его социально-экономические, политические, культурные особенности. По отношению к группам правовых систем и правовым семьям национальные правовые системы выступают в качестве явления особенного, единичного. В настоящее время в мире насчитывается около двухсот национальных правовых систем.
Феномен правовой системы позволяет решать важные учебно-познавательные и практически-юрисдикционные задачи. Только комплексное видение институтов объективного и субъективного права, структуры законодательства, правовой идеологии и психологии, менталитета общества, юридической практики формирует квалификацию юриста, его способность и возможность работать в рамках правовой культуры конкретной страны.
Правовая семья — это совокупность национальных правовых систем, основанная на общности источников, структуры права и исторического пути его формирования.
В рамках той или иной правовой семьи возможны более дробные элементы, представленные определенной группой правовых систем.
Так внутри романо-германской правовой семьи выделяют группу романского права, в зону которой входят правовые системы таких стран, как Франция, Италия, Бельгия, Испания, Швейцария, Португалия, Румыния, право латиноамериканских стран, каноническое (церковно-католическое) право, и группу германского права, в которую входят правовые системы ФРГ, Австрии, Венгрии, скандинавских стран и др. Внутри англосаксонской правовой семьи различают правовую систему Англии, США и право бывших англоязычных колоний Великобритании. Славянская правовая семья включает группу российского права (Россия и ее субъекты) и западнославянского права (Украина, Белоруссия, Болгария, новая Югославия).
В целом, если принимать во внимание наиболее существенные различия и схожие черты, можно получить следующую классификацию.
К наиболее старым, “классическим” правовым семьям относятся семья общего права и романо-германская (континентальная) семья, всецело принадлежащие к западной юридической традиции.
Семья общего (англосаксонского) права. Общее право исторически сложилось в Англии. В настоящее время включает право Англии и ее доминионов, ирландское право и американское право. Отличается от романо-германской правовой системы на уровне источников права и правовой техники, поскольку в основном опирается на “case law”, то есть на право, проистекающее из прецедентов судебной практики и питаемое вниманием к справедливости в большей мере, чем к общим и абстрактным правилам. Обобщая судебную практику в своих решениях, судьи руководствуются нормами уже сложившихся, оправданных временем, отношений и на их основе вырабатывали свои юридические принципы. Специфика общего права состоит в отсутствии кодифицированных отраслей права и наличии в качестве источника права громадного количества судебных решений (прецедентов), являющихся образцами для аналогичных дел, рассматриваемых другими судами. Норма общего права носит казуистический (индивидуальный) характер, так как она “модель” конкретного решения, а не результат законодательного абстрагирования от отдельных случаев. Общее право приоритетное значение придает процессуальным нормам, формам судопроизводства, источникам доказательств, так как они составляют одновременно и механизм правообразования, и механизм правореализации.
Важным признаком общего права выступает автономия судебной власти от любой иной власти в государстве, что проявляется в отсутствии прокуратуры и административной юстиции.
Вступление Великобритании в Европейское Сообщество создает предпосылки для все большего и большего сближения англосаксонской и романо-германской систем, предполагает, что это государство должно входить ареал действия системы писанного права “континентального типа”. Поэтому, в настоящее время, наряду с общим правом в странах англосаксонской правовой семьи широкое развитие получило законодательство (статутное право), источником которого являются акты представительных органов, что свидетельствует о сложных процессах эволюции данной правовой семьи.
Романо-германское семейство правовых систем объединяет юридические системы, в основе которых лежит римское право; эти правовые системы строятся главным образом на базе писанного закона, иногда на систематизации и, являясь отражением христианской цивилизации, ориентируются на правила поведения, связанные с понятием морали и справедливости.. Таким образом, в качестве основного источника данное семейство использует писаное право, т.е. юридические правила (нормы), сформулированные в законодательных актах государства. Соответственно, законодатель (орган государственной власти) должен осмыслить общественные отношения, обобщить социальную практику, типизировать повторяющиеся ситуации и сформулировать в нормативных актах общие модели прав и обязанностей для граждан и организаций. На правоприменителей (это наименование весьма точно для данной правовой семьи отражает роль и функции юристов), прежде всего суд, возлагается обязанность точной реализации этих общих норм в конкретных судебных, административных решениях, что в конечном счете обеспечивает единообразие судебной или административной практики в масштабе всего государства.
Судья романо-германской правовой семьи не обязан следовать ранее принятому решению другого суда, за исключением судебной практики верховного и (или) конституционного суда. Но и в этом случае высшие судебные инстанции не вправе создавать своими решениями новые нормы, а могут лишь толковать имеющиеся в нормативно-правовых актах.
Судья, работающий в стране, входящей в зону романо-германской правовой семьи главным образом осуществляет лишь процесс квалификации — строит цепь силлогистических умозаключений; где роль большей посылки играет норма, а меньшей — обстоятельства конкретною случая. Тогда, как его коллега, осуществляющий свою деятельность в пространстве общего права, чаще всего, обращается к иной схеме рассуждений, а именно, аналогиям, позволяющим оценить степень “похожести” рассматриваемого дела и имеющихся в судебных отчетах иных, подобных случаев.
Тем не менее, в континентальной правовой семье судебная (правоприменительная) практика не может не иметь некоторого нормативного значения, т.е. выступать в роли фактора “давления” либо корректировки законодательства, которое, однако, официально признается приоритетным либо даже единственным источником права.
Значительным своеобразием обладают правовые системы, основанные на традиционном и религиозном регулировании, где право не рассматривается как результат рациональной деятельности человека, а тем более государства. Различают так называемые традиционные правовые (построенные на обычном праве) и религиозные правовые системы (мусульманское, индусское право). К странам традиционного права относят Японию, государства Тропической Африки и некоторые другие. В основе религиозной правовой системы лежит какая-либо система вероучения.
Так, источниками мусульманского права являются Коран, сунна и иджма. Коран — священная книга ислама и всех мусульман, состоящая из высказываний пророка Магомета, произнесенных им в Мекке и Медине. Наряду с общими духовными положениями, проповедями, обрядами там есть и установления вполне нормативно-юридического характера. Сунна — мусульманское священное предание, рассказывающее о жизни пророка, представляет собой сборник норм-традиций, связанных с поведением и высказываниями пророка, которые должны служить образцами для мусульман.
Иджма — третий источник мусульманского права — комментарии ислама, составленные его толкователями: докторами мусульманской религии. Эти комментарии восполняют пробелы в религиозных нормах. Окончательное толкование ислама дается к иджме, поэтому Коран и сунна непосредственного юридического значения не имеют. Практики ссылаются на сборники норм, соответствующие иджме.
Мусульманское право сформировалось в глубоком средневековье и с тех пор проделало существенную эволюцию с точки зрения развития своих источников. Характерные черты этого права — архаичность, казуистичность, отсутствие писаных систематизированных норм во многом сглажены принятием в новейшее время законов, кодексов — продуктов деятельности государства.
Широко распространенной системой религиозного права является индусское право. Оно охватывает практически всех выходцев из Индии и так же, как мусульманское право, тесно связано с религией — индуизмом. В содержание этой системы входят обряды, верования, идеологические ценности: мораль, философия, которые нормативно закрепляют определенный образ жизни и общественное устройство. Индуизм сформировался в глубокой древности — почти две тысячи лет назад, однако сохранил свое регулирующее значение до настоящего времени. В этом качестве индуизм выступает элементом государственно-правовых отношений современного, в частности индийского, общества. Особенную роль индусское право играет в сферах, где
влияние религии до сих пор наиболее ощутимо — семейных, наследственных отношениях, кастовом статусе человека и т.д.
Главной тенденцией развития как обычного (традиционного), так и религиозного (мусульманского и др.) права является усиление роли закона как источника права. Однако эта тенденция реализуется на фоне неснижающегося значения традиционных и особенно религиозных норм и даже в известной мере — их возрождения в качестве ведущей нормативной системы общества, что весьма характерно для исламских государств.
Социалистические правовые системы, за исключением тех, которые функционируют в условиях народных республик Азии, в техническом плане происходят от романо-германского семейства правовых систем. Они сохраняют близкие отношения с последними в плане организации правового пространства. Это проявляется в их привязанности к систематизации и общим правилам поведения, а также в структуризации текстов и использовании терминологии европейских юристов. Однако наряду с некоторым сходством правовые системы социалистических стран имеют разного рода отличия по сравнению с правом романо-германской семьи. Р. Давид считает, что “на основании данных отличий закономерно считать социалистические правовые системы, как это и делают юристы социалистических стран, отошедшими от романо-германской правовой семьи и образующими самостоятельную правовую семью” [695]. Социалистические правовые системы предполагают коллективистскую идеологию, проистекающую из марксистско-ленинского учения, что соответствует общественной организационной воли принципиально иного типа. Руководители ряда социалистических стран видят цель в создании общества нового типа, в котором не будет государства и права. Средства производства обобществлены, частное право уступает господствующее место праву публичному.
Славянская правовая семья. Выделение славянской правовой семьи в качестве самостоятельной ветви правовой цивилизации имеет определенную новизну и поэтому нуждается в дополнительном обосновании.
Особенностью приведенного варианта структуры правовых семей, включающей самостоятельную семью славянского права, является стремление отразить подход уже известных типологий, выделяющих в отдельную рубрику славянскую правовую семью, и изменения юридической карты современной Европы. Из представленной классификации не выпадает (в отличие от некоторых современных трактовок) нормативный регион и соответственно правовая общность, образуемая странами в основном славянского этнического происхождения, относимыми в свое время к социалистической правовой семье.
Основанием для выделения этой правовой общности в качестве отдельной, специфичной правовой семьи были в свое время социально-экономические и идеологические критерии, находившие концентрированное выражение в понятиях “общественно-экономическая формация”, “социальный строй общества”, который с помощью права стремилась утвердить и развивать государственная (политическая) власть названных стран. В традиционной для нашей науки классификации правовых семей на семьи общего, романо-германского (континентального), традиционно-обычного, религиозного и социалистического права использовалось сразу несколько довольно разнохарактерных критериев: от технико-юридических до социально-экономических и идеологических.
Такая классификация соответствовала устоявшимся научным подходам и главное — государственно-правовым реалиям мира. Поэтому она была общепризнанной в советской юридической литературе.
В настоящий период данная типология нуждается в определенных уточнениях, вытекающих из новой политической, социально-экономической и духовной ситуаций, сложившихся в правовом мире в связи с распадом СССР, европейской социалистической системы, эволюцией общественно-политического строя стран, входивших в сферу социалистического права.
Фундаментальные изменения, происшедшие в конце 80-х — начале 90-х годов в восточноевропейских странах, появление на политической карте новых государств — новой России, объединенной Германии, новой Югославии, самостоятельных Чехии, Словакии, Хорватии, Македонии, Украины, Белоруссии и др. — свидетельствуют о необходимости теоретического анализа правовою пространства некогда единого социалистического сообщества Восточной Европы.
Поэтому вопрос о необходимости “возвращения” России и республик бывшего союза в романо-германский правовой мир после распада семьи социалистического права вовсе не так очевиден, как иногда представляется.
Делать вид, что обособленность социалистического права был а л и ш ь ел едстви е м ош ибоч н ых кл ассо вы х заблужден ий пол и -тического руководства СССР, с исчезновением которого ухолит и вся культурно-правовая специфика стран бывшего социалистического мира. есть крайне узкий политический позитивизм, имеющий мало общего с действительными тенденциями правового развития России.
Сущность ее правовой системы нельзя сводить лишь к характеру используемых ею юридических источников и на этом основании причислять отечественную правовую систему к романо-германскому правовому ареалу. Между правовыми семьями нет резкой границы: идет постоянный процесс взаимообмена, использования аналогичных форм, что, однако, не говорит об элиминации коренных культурно-исторических границ основных правовых цивилизаций.
Для того чтобы определиться в правовой природе бывших социалистических стран и соответственно продолжить исследования этого аспекта глобальной правовой типологии, недостаточно традиционных технико-юридических и социально-экономических критериев. Историческая и этнокультурная специфика России, других восточноевропейских стран требует учета в компаративистских исследованиях в качестве фактора дифференциации правовых семей в большей степени, чем это было ранее, этнопра-вовых и культурно-исторических особенностей правового регулирования.
Введение таких критериев показывает, что в сфере права социалистическая система была весьма неоднородной: в нее входи-
ли страны, принадлежавшие к разным культурно-историческим обшностям:славянской.западноевропейской,восточной,
Поэтому в настоящее время не может идти речь о каком-то огульном, коллективном “возвращении” всех “новых” восточноевропейских государств в лоно романс-германской правовой культуры. Для одних это будет нормальным, закономерным процессом продолжения своей политической и правовой идентичности (Восточная Германия, Польша, Румыния, Чехия и др.), хотя и здесь далеко не все ясно и очевидно до сих пор; для других такое решение станет противоестественным вмешательством в их историческую судьбу, чреватым элиминацией этносоциальной специфики правовой культуры.
Так, славянская правовая общность основывается на значительной культурно-исторической специфике правовых ценностей славянских стран.
Устранив жесткие формационно-типологические перегородки внутри российского права, появляется возможность более глубокого познания его природы, по сути дела, нового измерения его теории и истории,
Категория славянской правовой семьи отражает целостный правовой феномен, имеющий глубокие национальные, духовные, исторические н специальные юридические основания в правовой культуре России и ряда восточноевропейских стран. Восточные и южные славяне, имевшие уже в VI—IX вв. свои государственные образования, сформировали основы самостоятельной культурной традиции и стали “прямыми” наследниками Византийской империи, которая длительное время была оплотом православия и восточноевропейской культуры.
Самобытность славянской правовой семьи, и прежде всего российской правовой системы, обусловлена не столько технико-юридическими, формальными признаками, сколько глубокими социальными, культурными, государственными началами жизни славянских народов.
К началам, имеющим методологическое значение для анализа отечественного права, можно отнести следующие.
1. Самобытность русской государственности, не поддающаяся элиминации даже после длительных и массированных включений иностранных управленческих и конституционных форм. Для русского права всегда была исключительно важной связь с государством. Необходимо исследовать природу целостности права и государства в русской правовой культуре, не стремясь втиснуться каждый раз в “естественно-правовой” шаблон с его противопоставлением феноменов “позитивного” и “разумного”.
2. Особые условия экономического прогресса, для которого характерна опора на коллективные формы хозяйствования, крестьянскую общину, артель, сельскохозяйственный кооператив, основывающиеся на специфической трудовой этике, взаимопомощи, трудовой демократии, традициях местного самоуправления.
3. Формирование особого типа социального статуса личности, которому свойственно преобладание коллективистских элементов правосознания и нежесткость линий дифференциации личности и I осударства. В этой черте нет, скорее всего, ничего упреч-ного, и попытки повесить на нее соответствующий ярлык напоминают стремление бороться с самой жизнью. Нужно раскрыть природу этой особенности соотношения личности и государства в русской правовой культуре и обратить ее на службу человеку.
4. Тесная связь традиционной основы права и государства со спецификой православной ветви христианства с ее акцентами не на мирском жизнепонимании Бога и человека (католицизм) и тем более не на благословении стяжательства (протестантизм), а на духовной жизни человека с соответствующими этическими выводами (нестяжание, благочестие и т.д.).
Юридические источники славянской правовой семьи через Византию (Восточно-Римскую империю) унаследовали законодательные традиции римского права и таким своего рода “кружным” путем примыкают к романо-германской правовой семье.
Ведущий элемент славянской правовой семьи — российская правовая система. Ее историческими, региональными и юридическими источниками выступают два таких различных, на первый взгляд, законодательных массива, как право Российской империи и советское право, чья противоположность, однако, во многом была связана лишь со специфическими особенностями права СССР, обусловленными социалистической идеологией. Вне рамок этой идеологии (которая также во многом имеет национальную детерминацию) можно говорить о преемственном процессе развития одной и той же правовой системы России.
В результате столь сложного переплетения нормативного материала различной идеологической природы, в том числе включения многих западных правовых ценностей, российское право пришло в сложное состояние начала новой этапной эволюции, что, однако, не устраняет ее исконных культурно-национальных основ.
Российская правовая система имеет и ту особенность, что она может рассматриваться в качестве целостной правовой семьи или по крайней мере группового подразделения славянской правовой семьи, поскольку в ее зону входят национальные правовые системы республик в составе Российской Федерации, законодательство которых инкорпорировано в систему законодательства РФ.
При этом следует иметь в виду весьма нетипичную для классических правовых семей совместимость юридического регулирования у славянских и, скажем, тюркских народов России. Сферой влияния российской правовой системы исторически продолжает оставаться территория бывшего Союза ССР, республики которого пользовались с Россией фактически одним и тем же правом, что, вероятно, имеет определенную объективную обусловленность. Несмотря на процессы активной суверенизации, эта обусловленность, скорее всего, сохранит свое действие и в будущем.
Российская правовая система в перспективе будет идентифицироваться в качестве основы правовой семьи восточнославянских и части тюркских народов бывшего Союза ССР. Право России по самой ее правокультурной сущности — это сердцевина своеобразной юридической экосистемы, которая нуждается в регенерации всех своих государственных, политических, социально-духовных элементов. Уйти куда-то из этой макрокультуры — на Запад, на Восток, — как того иногда желают некоторые политики, вряд ли возможно. Необходимо уяснить свое собственное место в мировом геоюридическом пространстве.
[1] Бержель Ж-Л. Общая теория права. М., 2000. С. 12.
[2] См.: Из лекций П.Г. Редкина по истории философии права в связи с историей философии вообще, т.1, 1889, с.323.
[3] См.: Шершеневич Г.Ф. История философии права. СПб, 1907, с. 25.
[4] См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. Петербург, 1907. С. 25.
[5] Кузнецов К.А. История философии права. Одесса, 1917. с. 78
[6] Венгеров А.Б. Теория государства и права. – М., 1998. С. 301.
[7] Четвернин В.А. Понятия права и государства. Введение в курс теории права и государства. – М., 1997. С. 8.
[8] Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. М., 2000. С. 2.
[9] Там же. С. 5.
[10] Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т.1: Элементный состав. М., 2000. С. 72.
[11] Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 4
[12] Козлов В.А. Проблемы предмета и методологии общей теории права. Л., 1989. С. 13.
[13] Сырых В.М. Указ. соч. С. 113.
[14] Керимов Д.А. Общая теория государства и права. Предмет. Структура. Функции. М., 1977, С. 53.
[15] Керимов Д.А. Методология права. М., 2001. С. 62, 67.
[16] Курс лекций по теории государства и права. Часть 1. Саратов, 1993. С. 6-7.
[17] Общая теория права и государства. Учебник под ред. В.В.Лазарева. М., 1994. С..9.
[18] Хропанюк В.Н.. Теория государства и права. М..1995. с.19.
[19] Теория государства и права/ Под ред. В.Н.Корельского, В.Д.Перевалова. М., 1997. с. 8.
[20] Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1998. с. 304.
[21] Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 6.
[22] Шапсугов Д.Ю. Теория права и государства. Ростов-на-Дону, 2001. С. 15.
[23] Там же. С. 15-16.
[24] Петряев К.Д. Вопросы методологии исторической науки. Киев, 1971. С. 8.
[25] Лебедев С.А. Роль индукции в процессе функционирования современного научного знания // Вопросы философии. 1980. № 6. С. 87.
[26] Керимов Д.А. Методология права. М., 2001. С. 52.
[27] Кохановский В.П. Диалектике - материалистический метод. Ростов-на-Дону, 1992, с. 75.
[28] Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. – М., 1999. С. 41.
[29] Сырых В.М. Метод правовой науки. (Основные элементы, структура). М., 1980. С. 73.
[30] Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные проблемы. М., 2000. С. 249.
[31] Там же. С.177.
[32] Там же. С. 178
[33] Там же, с.178.
[34] Ильин И,А. Понятие права и силы. Собрание сочинений, т.4, М., 1994,.с.21 И. Там же, с. 9-10
[35] Там же, с. 9-10
[36] Демидов А.И. Правоведение: от методологического анархизма к методологическому плюрализму // Государство и право на рубеже веков (материалы Всероссийской конференции. Проблемы теории и истории. – М., 2001, С. 125.
*Раздел подготовлен с использованием предоставленных материалов научного исследования к.ю.н. доц. Романенко В.Б.
[37] См.: История политических и правовых учений. Древний мир / Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 1985; История политических и правовых учений / Под ред. О.В. Мартышина. Вып. 1. М., 1996.
[38] Захаров А. Еще раз о теории формаций // Общественные науки и современность. 1992. № 2. С. 51.
[39] Гумплович Л. Общее умение о государстве. СПб., 1910. С. 147.
[40] См.: Каутский К. Развитие государственного строя на Западе. СПб., 1905.
[41] См.: Каманина Т. В. Происхождение государства и права. М., 1999; Теория государства и права. Ч. 1. Теория государства. М., 1995.
[42] От греч. monos — один и gamos — брак.
[43] Патриархат — от греч. pater — отец и arche — власть, буквально — отцевластие.
[44] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 60.
[45] Русский ученый М.М. Ковалевский давал такое определение рода: «...род — это всякая совокупность семей, правильно или неправильно считающая себя связанной узами крови (все равно, по отцу или по матери), общим культом, единством имени, коллективной ответственностью как уголовной, так и гражданской, иногда и общей собственностью или, точнее, нераздельным пользованием» {Ковалевский ММ. Социология. СПб., 1910. Т.2. Генетическая социология. С. 94).
[46] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 361.
[47] См.: Бромлей Ю.В. Опыт типологизации этнических общностей // Сов. этнография. 1972. № 5. С. 63; КуббельЛ.Е. Потестарная и политическая этнография // Исследования по общей этнографии. М., 1979. С. 241— 277.
[48] Говоря о родовой демократии, Ф. Энгельс пояснял, что «основной общественной ячейкой является род» и что «всякие споры и распри разрешаются сообща теми, кого они касаются, — родом, или племенем, или отдельными родами между собой;...домашнее хозяйство ведется рядом семейств сообща и на коммунистических началах, земля является собственностью всего племени...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 97-98).
[49] Там же. С. 98.
[50] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 168.
[51] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 159.
[52] Так, Л.М. Золотарев, исследуя родовой строй амурских ульчей, обнаружил у них институт судей-посредников (манга), приглашаемых родом из другого рода для ликвидации конфликтов. Суд происходил публично в присутствии обеих сторон и на виновную сторону налагался штраф, кровная месть отсутствовала. См.: Золотарев A.M. Родовой строй и религии ульчей. Хабаровск, 1939. С. 76—79.
[53] Файнберг Л.А. О формах социальной организации у индейцев северо-западной части бассейна Амазонки в конце XIX — начале XX в. // Тр. Ин-та этнографии. 1960. Т. 58. С. 134.
[54] Кушнер П.И. Очерк развития общественных форм. М., 1924.
[55] См.: МорганЛ.Г. Древнее общество. Л., 1934. С. 35.
[56] Никольский В.К. Доклассовое общество // Преображенский В.Д. Очерки истории общественных форм. Харьков, 1929. С. 52.
[57] Токарев С.А. Родовой строй в Меланезии // Сов. этнография. 1933. № 5—6. С. 51, 54—58.
[58] См.: Серошевскгт С.Л. Якуты: опыт этнографического исследования. СПб., 1896. С. 453.
[59] Серошевский С.Л. Указ. соч. С. 464—465.
[60] См.: СоколоваЗ.П. Социальная организация обских угров и селькупов // Общественной строй у народов Северной Сибири. М., 1970. С. 108.
[61] Алексеенко Е.А. Социальная организация кетов // Общественный строй у народов Северной Сибири. М., 1970. С. 171—172. Смоляк А.В. Социальная организация народов Нижнего Амура и Сахалина в XIX — начале XX в. // Общественный строй у народов Северной Сибири. С. 290. По этому вопросу см. также: Золотарев A.M. Указ, соч.; Лопатин И.А. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские. Владивосток, 1922; Сем Ю.А. Родовая организация нанайцев и ее разложение. Владивосток, 1959; Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы. Хабаровск, 1933; Он же. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии. Л., 1933.
[62] Ольгейрссон Э. Из прошлого исландского народа: родовой строй и государство в Исландии. М.,1957. С. 95.
[63] Там же. С. 115.
[64] Ковалевский ММ. Общинное землевладение, причины, ход и последствия его разложения. М.,1879. С. 9.
[65] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 99.
[66] Дьяконов ИМ, Общины на Древнем Востоке в работах советских исследователей // Вести древней истории. 1963. № 1. С. 19—20.
[67] Там же. С. 31.
[68] Применительно к обществам Востока О.А. Жндков объясняет «живучесть» общины ее известной обособленностью в общественной структуре в целом и застойностью форм общественной жизни. См.: Жидков О.А. История государства и права Древнего Востока. М., 1963.С. 18.
[69] Мухлинов А.И. Основные этапы истории вьетнамской сельской общины. М., 1964.
[70] См.: Община и социальная организация у народов Восточной и Юго-Восточной Азии. Л., 1967.
[71] Маретина С. А. Община у малых народов Ассама. М., 1964. С. 3. Более подробно см.: Она же. Община у горных народов Ассама // Община и социальная организация у народов Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1972. С. 19-22..
[72] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 26.
[73] Там же. С. 99.
[74] От лат. Initiatio — посвящение. Инициациями называются церемонии и обряды, которым подвергаются у примитивных племен подростки, достигшие известного возраста. Этими обрядами они вводятся в состав взрослых членов племени. Инициируемые посвящаются в обычаи, верования, тайны рода и племени.
[75] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 162.
[76] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 168—169.
[77] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 164.
[78] Морган Л.Г. Указ. соч. С, 182.
[79] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 164.
[80] См.: Иванов В. В. Происхождение и история хеттского термина «panku