– Значит, ты действительно знаешь, как связаться с этими людьми, верно?
– Да, знаю, – заверил Попов своего хозяина.
– Поразительно. – Американец встал. – Как ты смотришь на то, чтобы поужинать?
К концу ужина Попов зарабатывал сто тысяч американских долларов в качестве специального консультанта, думая о том, куда заведет его новая работа, и не беспокоясь об этом. Сто тысяч долларов были большими деньгами для человека с утонченными вкусами, которые нуждались в соответствующей поддержке.
С тех пор прошло десять месяцев, и водка была по‑прежнему хорошей в стакане с двумя кубиками льда.
– Где и как?.. – прошептал Попов. Его забавляло то, где он был теперь и чем занимался. Жизнь была такой странной, дороги, которые ты выбираешь, и куда они ведут тебя. В конце концов, тем вечером он просто сидел в парижском кафе, убивая время и ожидая встречи с агентом французской контрразведки DGSE, своим бывшим «коллегой». – Когда принято решение?
– Да, Дмитрий, у тебя есть дата.
– Я знаю, с кем встретиться и с кем связаться, чтобы организовать встречу.
– Ты должен сделать это при личной встрече? – спросил американец.
Какой глупый вопрос, подумал Попов. Легкий смешок.
– Мой дорогой друг, да, понадобится личная встреча, лицом к лицу. Такие дела не организуют по факсу.
– Но это рискованно.
– Не очень. Встреча пройдет в безопасном месте. Никто не будет фотографировать меня, и они знают лишь пароль и мое кодовое имя. Конечно, у меня будет валюта.
– Сколько?
Попов пожал плечами.
– Скажем, пятьсот тысяч американских долларов? Наличными, разумеется. Американские доллары, дойчмарки, швейцарские франки – это будет зависеть от того, что предпочитают наши... наши друзья, – добавил он, чтобы все было ясно.
Хозяин быстро написал записку и передал ее Попову.
– Это понадобится тебе, чтобы получить деньги. – После этого дело началось. Мораль всегда была разной и зависела от культуры, опыта и принципов отдельных мужчин и женщин. В случае Дмитрия его родная культура имела всего несколько твердых правил, его опыт должен был воспользоваться этим, и его основной принцип заключался в том, как зарабатывать деньги на жизнь.
– Ты знаешь, что это опасно для меня, и, как тебе известно, мое жалованье...
– Твое жалованье только что удвоилось, Дмитрий.
На лице Попова появилась улыбка.
– Великолепно. – Хорошее начало. Даже русская мафия не продвигает людей так быстро.
* * *
Три раза в неделю они практиковались в прыжках с платформы, шестьдесят футов от земли. Примерно раз в неделю производились настоящие прыжки из вертолета британской армии. Чавезу это не слишком нравилось. Воздушно‑десантная школа была одной из немногих вещей, которых он избегал во время своей службы в армии, что было несколько странным, думал он, оглядываясь назад. Он окончил школу рейнджеров в звании сержанта (Е‑4), но по той или иной причине не попал в Форт Беннинг.
Это было худшим занятием во время пребывания в Герефорде. Его ноги стояли на направляющих полозьях, когда вертушка приближалась к месту выброса. Руками в перчатках он держался за трос в сотню футов длиной – на случай, если пилот неправильно рассчитает высоту. Никто не полагался на пилотов, хотя жизнь очень часто зависела от них, но этот казался очень хорошим. Немного походил на ковбоя – конечная часть моделированной высадки прошла в просвете между деревьев, и листья древесных вершин коснулись комбеза Динга, – очень нежно, это верно, но в положении Динга всякое прикосновение было решительно неприятным. Затем нос вертушки задрался вверх в мощном динамическом торможении. Ноги Чавеза напряглись, и, когда нос опустился, он оттолкнулся от полозьев и прыгнул. Самое трудное заключалось в том, чтобы остановить спуск у самой земли и не оказаться висящей целью для противника. На этот раз все прошло удачно, и его ноги коснулись грунта. Он отбросил трос, схватил свой «X & К» в обе руки и устремился к цели, выжив после своего четырнадцатого скольжения по тросу и третьего с вертолета. В этом упражнении был какой‑то радостный налет, сказал себе Динг на бегу. Он снова был настоящим солдатом, к чему он привык и что полюбил и чего лишила его служба в ЦРУ. Чавез был человеком, любившим упражняться до пота, ему нравилось физическое истощение от солдатской работы в поле и больше всего нравилось быть с другими, которые разделяли его призвание. Это было нелегко, даже опасно: каждый стрелок его группы получил легкую травму разного рода за последний месяц, за исключением Вебера, который, казалось, сделан из стали. Рано или поздно, говорилось в статистике, кто‑то получит тяжелую травму, вероятнее всего сломает ногу во время скольжения по тросу при высадке. В «Дельте» в Форт Брэгг редко был полный комплект стрелков, готовых к выполнению операции, из‑за травм, полученных во время учений. Однако напряженные тренировки гарантировали успешные действия во время настоящих операций. По крайней мере, таким был лозунг каждой хорошей армии в мире.
Преувеличение, пожалуй, но не слишком большое. Оглядываясь назад из своего укрытия, Чавез увидел, что вся Груп‑па‑2 успешно спустилась и двигалась вперед, даже Вега, что было достаточно удивительным. Из‑за тяжести могучего торса Веги он всегда беспокоился о его лодыжках. Вебер и Джонстон мчались к предписанным местам, у каждого в руках винтовка, сделанная по специальному заказу и снабженная оптическим прицелом. Радиосвязь в шлемах работала успешно, шипела цифровая кодирующая система, так что только стрелки группы могли понять, что говорилось. Динг повернулся и увидел, что каждый находится в предписанной позиции, готовый выполнить его следующую команду...
Центр связи находился на втором этаже здания, ремонт которого только что был закончен. Он был оборудован обычным количеством телетайпов, связанных с различными международными службами новостей, и телевизорами для приема CNN и «Sky News», а также нескольких других радиостанций. За всем этим наблюдали сотрудники, которых англичане называли «следящими» и за которыми, в свою очередь, наблюдал профессиональный офицер разведывательной службы. Таким офицером в этой смене был американец из Агентства национальной безопасности, майор ВВС, который обычно одевался в гражданский костюм, нисколько не скрывающий его национальность или характер подготовки.
Майор Сэм Беннетт привык к окружению. Его жене и сыну не слишком нравилось местное телевидение, зато им пришелся по вкусу английский климат и несколько неплохих гольф‑клубов находились на расстоянии, которое можно было за короткое время проехать на автомобиле. Майор делал трехмильную пробежку каждое утро, чтобы показать местным жителям, что он не безнадежный лентяй, и предвкушал начало сезона птичьей охоты через несколько недель. В остальном обязанности были несложными. Генерал Кларк – так теперь все думали о нем – казался неплохим боссом. Он любил, чтобы все делалось быстро и аккуратно, что в точности соответствовало вкусам Беннетта. К тому же он никогда не повышал голоса. Беннетт за свои двенадцать лет службы работал с несколькими боссами, любившими кричать. И Билл Тауни, британский глава службы разведки, был одним из лучших, с которыми приходилось работать Беннетту, – спокойный, задумчивый и очень толковый. Беннетт выпил несколько пинт пива с ним за последние несколько недель, разговаривая на профессиональные темы в офицерском клубе Герефорда.
Однако обязанности вроде тех, которые он выполнял, почти все время были скучными. Раньше майор работал в Центре слежения в подвале АНБ – большой комнате с низким потолком, со стандартными помещениями, разделенными перегородками, с мини‑телевизорами и компьютерными принтерами, где постоянно раздавался глухой шум, способный свести человека с ума в длинные ночи наблюдения за происходящим в гребаном мире. По крайней мере, британцы не считали необходимым запирать в клетки всех рабочих пчел. Для него было просто встать и пройтись по центру связи. Сотрудники здесь были молодыми. Только Тауни перешагнул за пятьдесят, и это тоже нравилось Беннетту.
– Майор! – донесся голос от одного из принтеров новостей. – В Швейцарии произошел захват заложников.
– Какая это служба новостей? – спросил Беннетт, направляясь к принтеру.
– Агентство Франс Пресс. Захватили банк, чертов банк, – доложил капрал, когда Беннетт подошел достаточно близко, чтобы читать информацию на ленте, но не смог прочесть, потому что он не знал французского. Капрал знал и быстро перевел французский текст на английский язык. Майор поднял телефонную трубку и нажал на кнопку.
– Мистер Тауни, мы получили сведения об инциденте в Берне, неизвестное количество преступников захватили центральное отделение Бернского коммерческого банка. В нем находятся несколько служащих.
– Что еще, майор?
– Пока это все. Полиция, судя по всему, прибыла к банку.
– Очень хорошо, спасибо, майор Беннетт. – Тауни положил трубку, выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда и открыл очень специальную книгу. А, да, он знал этот номер. Затем он набрал номер британского посольства в Женеве. – Соедините меня с мистером Гордоном, – сказал он оператору.
– Гордон, – послышался голос через несколько секунд.
– Деннис, это Билл Тауни.
– Билл, не слышал тебя уже столько времени. Чем могу помочь? – отозвался приятный голос.
– Бернский коммерческий банк, центральное отделение. Похоже, что там возникла ситуация с заложниками. Я хочу, чтобы ты оценил ситуацию и доложил мне.
– А в чем наш интерес, Билл? – спросил Гордон.
– У нас есть договоренность со швейцарским правительством. Если их полиция не в состоянии справиться с ситуацией, возможно, нам придется оказать им некоторую техническую помощь. Кто в посольстве поддерживает связь с местной полицией?
– Тони Армитадж, раньше служил в Скотленд‑Ярде. Хороший специалист при расследовании финансовых преступлений и тому подобного.
– Возьми его с собой, – приказал Тауни. – Докладывай прямо мне, как только тебе будет что‑нибудь известно. – Тауни продиктовал свой телефонный номер.
– Очень хорошо. – Все равно это был скучный вечер в Женеве. – Мне понадобится несколько часов.
И это, по всей вероятности, кончится ничем, знали оба.
– Я буду у себя. Спасибо, Деннис. – После этого Тауни вышел из своего кабинета и пошел на второй этаж следить за происходящим по телевидению.
Позади здания штаб‑квартиры «Радуги» находились четыре больших космических диска, направленных на спутники связи, постоянно висящие над экватором. Простая проверка дала понять, по какому каналу какой «птички» ведется передача Швейцарского спутникового телевидения, – как и в большинстве стран, было проще послать сигнал к спутнику и получить его обратно, чем пользоваться наземными коаксиальными коммуникациями. Скоро они получали прямой поток новостей от местной станции в Берне. Сейчас на месте была установлена только одна камера. Она показывала наружный вид здания – швейцарцам нравилось строить банки, напоминающие городские замки, хотя с определенными германскими чертами, из‑за чего они выглядят мощными и грозными. Голос принадлежал репортеру, разговаривающему со своей станцией, а не со слушателями. Рядом стоял лингвист, готовый вести перевод.
– Нет, я не имею представления. Полиция еще не разговаривала с нами, – произнес переводчик скучным, монотонным голосом. Затем послышался новый голос. – Оператор, – произнес переводчик. – Голос похож на оператора – здесь что‑то, – тут появилось электронное увеличение изображения, и оператору удалось заметить фигуру, человеческую фигуру с чем‑то на голове, какую‑то маску?
– Что это за оружие? – спросил Беннетт.
– Чешское, модель 58, – сразу ответил Тауни. – Так мне показалось. Местный оператор – чертовски искусный специалист.
– Что он сказал? Это была студия, обращающаяся к репортеру, – продолжал переводчик, почти не глядя на изображение на телевизионном экране. – Не знаю, не слышат из‑за всего этого шума. Он крикнул что‑то, я не разобрал. – О, хорошо. Сколько людей? Не уверен. Wachtmeister сказал, более двадцати внутри, посетители банка и служащие. Снаружи только я и мой оператор и примерно пятнадцать полицейских, которых я вижу. – Полагаю, что скоро прибудут еще. – Пришел ответ со студии. – Затем голос исчез. Камера выключилась, и шарканье, доносящееся по звуковой линии, дало понять, что оператор переходил на другое место. Это подтвердилось, когда минуту спустя на экране появилось изображение с совершенно другого направления.
– Что происходит, Билл? – Тауни и Беннетт повернулись и увидели Кларка, стоящего позади них. – Я пришел, чтобы поговорить с вами, но ваша секретарша сказала, что здесь развивается какая‑то ситуация.
– Вполне возможно, – ответил глава разведки. – Я послал двух людей из станции «шесть» в Женеве в Берн, чтобы оценить ее. У нас ведь имеется договоренность со швейцарским правительством, на случай если они решат обратиться за помощью. Беннетт, это уже передается по коммерческому телевидению?
Беннетт отрицательно покачал головой.
– Нет, сэр. Пока они держат это в секрете.
– Отлично, – заметил Тауни. – Какая группа сейчас наготове?
– Группа‑2, Чавез и Прайс. Они как раз заканчивают небольшую тренировку. Сколько времени, перед тем как, по вашему мнению, нам следует объявить тревогу?
– Мы можем сделать это прямо сейчас, – ответил Билл, – хотя там, возможно, не больше, чем неудавшееся ограбление банка. Они ведь бывают в Швейцарии, верно?
Кларк достал из кармана маленький уоки‑токи и нажал на кнопку.
– Чавез, это Кларк. Вы и Прайс должны прибыть в центр связи прямо сейчас.
– Мы уже в дороге, Шесть, – прозвучал ответ.
– Интересно, что там у них случилось? – заметил Динг, обращаясь к своему главному сержанту. За последние три недели он узнал, что Эдди Прайс был солдатом, какого он не надеялся встретить: спокойный, толковый, с огромным опытом оперативной работы.
– Полагаю, что скоро мы узнаем об этом, сэр, – отозвался Прайс. Офицеры любили поговорить, это было ему хорошо известно, и доказательство последовало немедленно.
– Сколько времени вы находитесь в этом бизнесе, Эдди?
– Почти тридцать лет, сэр. Я поступил добровольцем, когда был совсем мальчишкой, в пятнадцать лет. Парашютный полк, – продолжал он, чтобы избежать следующего вопроса. – Перешел в SAS, когда мне исполнилось двадцать четыре, и с тех пор служил в нем.
– Ну что ж, главный сержант, я рад, что вы с нами, – сказал Чавез, садясь в машину для поездки к зданию штаба.
– Спасибо, сэр, – ответил Прайс. Хороший парень этот Чавез, подумал он, может быть, даже хороший командир, однако в этом еще нужно убедиться. Он мог задать собственные вопросы, но нет, это не принято, не правда ли? Каким бы хорошим солдатом ни был Прайс, он пока мало знал об американских военных.
Тебе следует быть офицером, Эдди, подумал Динг, но промолчал. В Америке этого парня отозвали бы из его подразделения, как бы он ни сопротивлялся, и послали в офицерскую школу, возможно, с дипломом об окончании колледжа, купленного армией. Другая культура, другие правила, сказал себе Динг. Зато теперь у него чертовски хороший сержант в группе, способный поддержать его. Через десять минут они поставили машину на задней площадке, вошли в здание и, следуя указаниям, направились в центр связи.
– Здравствуйте, мистер К., что происходит?
– Доминго, не исключено, что у нас может оказаться задание для тебя и твоей группы. Берн, Швейцария. Там произошло неудачное ограбление банка и захват заложников. Это все, что сейчас нам известно. – Кларк указал обоим на телевизионные экраны. Чавез и Прайс взяли вращающиеся стулья и подвинули их поближе.
В худшем случае это окажется учебной тревогой. Пришли в движение заранее запланированные механизмы. На первом этаже были уже готовы билеты не меньше чем на четыре рейса из Гэтвика в Швейцарию, и два вертолета летели в Герефорд, чтобы перебросить его людей с их снаряжением в аэропорт. «Бритиш Эруэйз» предупредили, что компании придется принять на борт лайнеров запечатанный груз, – его осмотр перед международным рейсом обеспокоит пассажиров. Если учебная тревога превратится в настоящую, стрелки Группы‑2 переоденутся в гражданскую одежду, – костюмы и галстуки. Кларк считал это лишним. Заставлять солдат выглядеть подобно банкирам, совсем не так просто, верно?
– Пока мало что там происходит, – сказал Тауни. – Сэм, ты бы не мог показать нам видеоленты, записанные раньше?
– Конечно, сэр. – Майор Беннетт нажал кнопку на пульте видеомагнитофона.
– Чешский «58», – тут же заметил Прайс. – Лиц не видно?
– Нет, это все, что нам известно о субъектах, – ответил Беннетт.
– Странное оружие для грабителей, – удивился главный сержант. Чавез повернул голову. Это была одна из вещей, которую ему следует узнать о Европе. Значит, бандиты здесь не пользуются такими автоматами.
– Я так и думал, – подтвердил Тауни.
– Оружие террористов? – спросил Чавез у своего заместителя.
– Да, сэр. Чехи раздали огромное количество такого оружия. Видите ли, он очень компактный. Всего двадцать пять дюймов длиной, его производят на заводе Угерский Брод под советский патрон калибра 7,62/39. Полностью автоматическое, с переключателем на одиночный огонь. Странное оружие для грабителей, – еще раз повторил Прайс, подчеркивая сказанное.
– Почему? – спросил Чавез.
– В Швейцарии производят оружие намного лучшего качества для своих территориальных войск, их граждане, которые в случае необходимости превращаются в солдат, хранят его дома в шкафах, понимаете. Было бы совсем не так трудно украсть несколько.
Здание задрожало от рокота вертолетов, заходящих на посадку совсем рядом. Кларк посмотрел на часы и одобрительно кивнул – точно по расписанию.
– Что нам известно относительно окружающей местности? – спросил Чавез.
– Мы сейчас занимаемся этим, старина, – ответил Тауни. – Пока мы знаем лишь то, что показывают по телевидению.
На экране телевизора виднелась обычная улица, без всякого транспорта на ней, потому что местная полиция не подпускала автомобили и автобусы к банку. Что касается остального, они видели обычные кирпичные здания, стоящие по сторонам обычной городской улицы. Чавез посмотрел на Прайса. Глаза сержанта сконцентрировались на получаемую ими картинку – теперь две, потому что еще одна швейцарская телевизионная станция послала к банку камеру с операторами, и оба сигнала пиратским образом снимались «Радугой» со спутника. Переводчик продолжал повторять замечания операторов и репортеров, находящихся на месте, разговаривающих со своими студиями. Они говорили очень мало, примерно половина этого обычная болтовня, которой могли обмениваться сотрудники в офисе. То одна камера, то другая время от времени схватывали движение позади занавесок, но это было все.
– Полиция, по‑видимому, пытается установить связь с нашими друзьями по телефону, чтобы разговаривать с ними, убеждать сдаться, – обычная техника, – сказал Прайс, понимая, что у него больше практического опыта в таком деле, чем у остальных в центре связи. Они были знакомы с теорией, но теория не всегда применима на практике. – Через полчаса мы узнаем, требуется наша помощь или нет.
– Насколько хороши швейцарские полицейские? – спросил Чавез у Прайса.
– Они очень хороши, сэр, но у них недостаточно опыта в случае серьезного захвата заложников.
– Именно поэтому у нас существует договоренность с ними, – вмешался Тауни.
– Да, сэр. – Прайс наклонился вперед, сунул руку в карман и достал трубку. – Есть возражения?
Кларк покачал головой.
– Здесь нет нацистов, беспокоящихся о своем здоровье, главный сержант. Что вы имеете в виду под «случаем серьезного захвата заложников»?
– Захвата, совершенного убежденными преступниками, террористами. – Прайс пожал плечами. – Людьми, достаточно глупыми, чтобы поставить на карту свои жизни против фишек на карточном столе. Такие преступники убивают заложников, чтобы показать свою решимость. Таких преступников мы преследуем и убиваем, – мог и не говорить Прайс.
В центре связи собралось огромное количество умственной энергетики, которая была вынуждена выжидать, подумал Кларк. Это особенно относилось к Биллу Тауни. Но, если у тебя отсутствует информация, трудно делать торжественные заявления. Глаза всех присутствующих были прикованы к телевизионным экранам, которые ничего важного не показывали, и Кларк почувствовал, что ему не хватает бессмысленной болтовни, которую всегда ждут от телевизионных репортеров, заполняющих молчание пустыми словами. Единственной интересной вещью, когда они говорили, было то, что они пытаются связаться с местными полицейскими, но полицейские отказываются говорить с ними, за исключением того, что они стараются установить контакт с преступниками, но пока безуспешно. Это, наверное, ложь, но полицейские должны лгать средствам массовой информации и публике в подобных случаях, поскольку даже наполовину компетентный террорист будет следить за телевизионной передачей. Можно узнать очень много, глядя на экран телевизора, в противном случае Кларк и его старшие сотрудники тоже не смотрели бы на экраны, правда?
Протокол всего этого был одновременно простым и сложным. У «Радуги» была договоренность со швейцарским правительством. Если местная полиция не может справиться с ситуацией своими силами, они передадут ее вверх на уровень кантона, который затем будет решать, стоит ли передать все это еще на ступень выше – центральному национальному правительству, и там люди министерского уровня смогут связаться с «Радугой». Весь этот механизм был разработан несколько месяцев назад как часть мандата агентства, которое теперь возглавлял Кларк. Запрос о «помощи» пройдет через британский Форин офис в Уайтхолле, на берегу Темзы в центральном Лондоне. Это казалось Джону чертовски запутанной бюрократией, но избежать этого было невозможно, и он был благодарен тому, что там не было еще одного или двух дополнительных уровней согласования. После того как обращение за помощью поступит в Форин офис, все станет гораздо проще, по крайней мере в административном смысле. Но до тех пор, пока не поступит обращение за помощью, швейцарцы не скажут им ничего.
Через час после бодрствования у телевизионных экранов Чавез ушел, чтобы подготовить Группу‑2 к возможной тревоге. Солдаты, увидел он, приняли сообщение спокойно и начали готовить снаряжение, которое требовало подготовки, хотя бы небольшой. Телевизионные передачи шли теперь на их индивидуальных экранах, стоящих на письменных столах, и стрелки устроились в своих вращающихся креслах, наблюдая за происходящим, а их босс вернулся в центр связи. Вертолеты неподвижно стояли на площадке недалеко от места расположения Группы‑2. Группа‑1 тоже приготовилась к действиям, на случай если вертолеты, перебрасывавшие Группу‑2 в Гэтвик, разобьются в пути. Процедуры были полностью обдуманы и разработаны – за исключением того, подумал Джон, что касается террористов.
Было видно на экране, что полиция бродила кругом, некоторые полицейские готовы к действиям, но большинство просто стояли и смотрели. Подготовленные полицейские или нет, они не были готовы к сложившейся ситуации, и швейцарцы пока относились к этому не более серьезно, чем, скажем, полицейские в Боулдере, Колорадо. Подобное никогда раньше не происходило в Берне.
И до тех пор, пока это не случилось, такое событие не являлось частью корпоративной культуры местного полицейского управления. Для Кларка и остальных сотрудников «Радуги» эти факты были слишком пугающими, чтобы не обращать на них внимания.
Германская полиция – не менее компетентная, чем любая другая в мире, – потерпела полную неудачу при освобождении заложников в Фюрстенфельдбрюке не потому, что они были плохими полицейскими, но из‑за того, что такое произошло с ними впервые, и в результате некоторые израильские атлеты так и не вернулись домой после Мюнхенской олимпиады 1972 года. Это стало уроком для всего мира, но насколько убедительным был этот урок? Кларк и все остальные в центре связи думали об этом.
– Что‑то случилось, – заметил доктор Пол Беллоу, что вряд ли было сюрпризом для остальных, особенно для Эдди Прайса, который напрягся в своем кресле, но ничего не сказал, продолжая курить трубку. Переговоры с людьми вроде тех, кто захватил банк, были его маленькой специальностью, ее этому швейцарцу, полицейскому суперинтенданту – или каким был его ранг, – еще предстояло освоить. Плохие новости, подумал главный сержант, для одного или нескольких посетителей банка.
– Вы слышали выстрел? – сказал переводчик, передавая слова одного из репортеров на месте происшествия.
– Проклятие, – негромко произнес Чавез. Ситуация только что ухудшилась.
Меньше чем через минуту открылась одна из стеклянных дверей банка, и мужчина в гражданской одежде вытащил тело на тротуар. Это казалось телом мужчины, но его голова, как это было видно на экранах, потому что обе камеры резко увеличили изображение с различных углов, выглядела красной массой. Мужчина вытащил тело далеко на тротуар и замер в тот момент, когда опустил его на асфальт.
Беги направо, беги направо от себя, мысленно выкрикнул Чавез так громко, как мог. Каким‑то образом мысль Динга дошла до мужчины, так как безымянный мужчина в сером пальто замер на несколько секунд, глядя вниз, затем, крадучись, направился вправо.
– Кто‑то кричит из банка, – проговорил переводчик. Но что бы ни кричал голос, его крик не был правильным.
Мужчина упал направо, в сторону от стеклянных дверей банка и ниже уровня зеркальных стекол. Теперь он находился на тротуаре, с тремя футами гранитного блока над головой, невидимый из здания.
– Отлично, старина, – негромко заметил Тауни. – Теперь увидим, сможет ли полиция оттащить тебя в безопасное место.
Одна из камер направила объектив на старшего среди полицейских, который вышел на середину улицы со своим мобильным телефоном в руке и лихорадочно размахивал им, убеждая мужчину лечь на тротуар. Смелый или глупый, трудно сказать, но коп медленно пошел затем к линии полицейских автомобилей. Удивительно, но в него не стреляли. Камеры повернулись к спасшемуся мужчине. Полицейские осторожно подошли к краю здания банка, давая мужчине знак ползти, не поднимая головы, к месту, где они стояли. Полицейские в форме держали автоматы в руках. Их движения были напряженными и отчаянными. Лицо одного из полицейских повернулось к телу на тротуаре, и люди в Герефорде с легкостью прочитали его мысли.
– Мистер Тауни, вам звонят на линии четыре, – донеслось из интеркома. Начальник разведки подошел к телефону и нажат на соответствующую кнопку.
– Тауни слушает... а, да, Деннис...
– Кто бы это ни был, они только что убили мужчину.
– Мы наблюдали за этим, пиратским способом снимаем сигнал со спутника связи. – Это означало, что поездка Гордона в Берн была напрасной тратой времени – однако нет, не была. – Этот Армитадж с тобой?
– Да, Билл, он только что отошел поговорить с их полицией.
– Отлично, я подожду, когда он вернется.
Словно услышав эти слова, одна камера показала мужчину в гражданской одежде, который подходил к старшему полицейскому. Он достал из кармана удостоверение личности, коротко поговорил с начальником полиции и ушел прочь, скрывшись за углом здания.
– Это Тони Армитадж, с кем я говорю?
– Билл Тауни.
– Ну что ж, если вы знакомы с Деннисом, полагаю, что вы человек «Шести». Чем я могу помочь вам, сэр?
– Что сказал вам начальник полиции? – Тауни нажал на кнопку селектора на телефоне.
– Он не знает, что делать, совсем не знает. Сказал, что посылает запрос в кантон.
– Мистер К.? – спросил Чавез со своего кресла.
– Передай вертолетчикам, чтобы они заводили свои машины. Динг, ты летишь в Гэтвик. Жди там дальнейших указаний.
– Понял вас, мистер К. Группа‑2 выходит.
Чавез спустился по лестнице, за ним последовал Прайс, затем он прыгнул в автомобиль, доставивший их к зданию Группы‑2 меньше, чем за три минуты.
– Парни, если вы следили по своим телевизорам за происходящим, то знаете все. Седлайте коней, мы летим на «вертушках» в Гэтвик.
Едва они выбежали из дверей, как смелый швейцарский полицейский сумел вытащить мужчину в безопасное место. Телевидение показало, как мужчину подвели к автомобилю, который тут же умчался прочь.
И снова характер движений красноречиво говорил, о чем думают полицейские.
Собравшиеся полицейские, которые раньше бесцельно стояли и смотрели на здание банка, теперь стояли по‑другому, главным образом присев за прикрытием своих автомобилей и стиснув в руках пистолеты, напряженные, но по‑прежнему не знающие, как им поступать.
– Идет прямая передача по коммерческому телевидению, – доложил Беннетт. – Через несколько секунд начнется трансляция по «Sky News».
– Полагаю, именно в этом причина, – сказал Кларк. – Где Стэнли?
– Он сейчас в Гэтвике, – сказал Тауни. Кларк кивнул. – Стэнли развернется вместе с Группой‑2 в качестве полевого командира. Доктор Пол Беллоу вылетит вместе с Чавезом на «вертушке» и будет давать советы ему и Стэнли по психологическим аспектам тактической ситуации. – Ничего другого не оставалось, как заказать кофе и бутерброды. Кларк так и поступил, взял кресло и поставил его перед телевизором.
Глава 3