– Его глаза, они голубые, подобно льду. Подобно льду, – повторил Рихтер. – Он не похож на человека, подобно большинству людей. Его нужно держать в клетке с животными в Тиргартене. – Бизнесмен невольно задрожал.
– Вы заметили у него акцент? – спросил Прайс.
– Смешанный. Что‑то из Гамбурга, но что‑то тоже из Баварии. У всех остальных баварский акцент.
– Это будет полезным для Bundes Kriminal Amt, Динг, – заметил Прайс. ВКА был германским двойником американского ФБР. – Почему не попросить местную полицию поискать в прилегающем районе автомобиль с германскими номерными знаками – из Баварии? Там может оказаться водитель.
– Отличная мысль. – Чавез подбежал к швейцарским полицейским, старший из которых тут же дал команду по радио. Скорее всего, там не окажется ничего, подумал Чавез, но мы не узнаем наверняка, пока не пробурим скважину. Террористы должны были каким‑то образом приехать сюда. Еще одна мысленная заметка. Проверять это всякий раз во время каждой операции.
Затем к ним подошел Реблинг со своим мобильным телефоном.
– Подошло время, – сказал он, – снова поговорить с ними.
– Эй, Тим, – произнес по радио Чавез. – Подходи к месту сбора.
Нунэн появился тут меньше чем через минуту. Чавез указал ему на телефон Реблинга. Нунэн взял его, снял заднюю крышку и присоединил небольшое зеленое устройство с тонким проводом, свисающим из него. Затем вытащил мобильный телефон из заднего кармана и передал его Чавезу. – Теперь ты услышишь все, что они говорят.
– Внутри происходит что‑нибудь?
– Они ходят чуть больше, более взволнованные, может быть. Двое из них несколько минут назад говорили наедине. Судя по их жестам, они не чувствуют себя особенно счастливыми.
– Как относительно аудио?
Технический специалист покачал головой.
– Слишком много фонового шума. У здания шумная отопительная система – обогревательный котел, судя по всему, работает на мазуте, и это чертовски плохо для микрофонов на окнах. Я не получаю ничего полезного, Динг.
– О'кей, держи нас в курсе дела.
– Можешь не сомневаться. – Нунэн вернулся к своему оборудованию.
– Эдди?
– Если бы мне пришлось сделать ставку, я бы сказал, что нам нужно взять банк штурмом перед рассветом. Наш друг скоро начнет терять контроль над собой.
– Как вы считаете, доктор? – спросил Чавез.
– Похоже на это, – кивнул Беллоу, соглашаясь с практическим опытом Прайса.
Чавез сурово нахмурился, выслушав такое мнение. Каким бы подготовленным он ни был, ему все‑таки совсем не хотелось принимать окончательное решение. Он видел, что происходит внутри. Там находится двадцать, может быть, тридцать человек, а в непосредственной близости от них стоят трое с автоматическим оружием. Если один из них тронулся и пустился в рок‑н‑ролл со своим чешским автоматом, многие заложники не вернутся домой к женам и детям. Это называлось ответственностью командира, и, хотя Чавез испытывал это чувство не в первый раз, груз ответственности не становился легче, потому что цена неудачи никогда не становилась легче.
– Чавез! – Это был доктор Беллоу.
– Слушаю вас, доктор, – ответил Динг, направляясь к нему в сопровождении Прайса.
– Модель становится все более агрессивным. Он говорит, что убьет заложника через тридцать минут, если мы не пришлем ему автомобиль для поездки к стоянке вертолета в нескольких кварталах отсюда, и оттуда полетит на вертолете в аэропорт. После этого он будет убивать по заложнику каждые пятнадцать минут. Он утверждает, что таким образом заложников хватит на несколько часов. Сейчас Модель зачитывает список самых важных. Профессор хирургии из местного университета, полицейский, смена которого еще не наступила, видный адвокат, и... ты понимаешь, он не шутит, Динг. Тридцать минут с этого момента – о'кей, он застрелит первого в восемь тридцать.
– Что отвечают ему полицейские?
– Я сказал им, чтобы они передали Моделю, что требуется время для подготовки всего этого, передай нам одного или двух заложников, чтобы продемонстрировать добрую волю, но это вызвало угрозу расстрела в восемь тридцать. Эрнст постепенно теряет контроль над собой.
– Он действительно говорит это всерьез? – спросил Чавез, чтобы убедиться, что он правильно понял доктора Беллоу.
– Да, серьезен как черт. Он теряет контроль, его пугает, что ситуация становится все хуже. Моделя уже нельзя считать разумным человеком. Он совсем не шутит относительно убийства заложников. Походит на избалованного ребенка, который не нашел ничего под елкой утром Рождества. Там нет никого, кто мог бы оказать на него стабилизирующее влияние. Он чувствует себя совсем одиноким.
* * *
– Великолепно. – Чавез включил радио. – На этот раз решение было только что принято за него кем‑то другим. – Группа, это Чавез. Приготовьтесь. Повторяю, приготовьтесь.
Его подготовили к тому, что следует ожидать. Один тактический ход состоял в том, чтобы дать им автомобиль – он был слишком маленьким для всех заложников, – и затем уничтожить террористов снайперским огнем. Но у него было только два снайпера и пули, выпущенные из их винтовок, пробьют головы террористов с достаточной оставшейся энергией, чтобы убить двух или трех заложников, находящихся рядом. Огонь из автоматов или пистолетов будет иметь такой же эффект. Четыре террориста – слишком много для такого варианта. Нет, ему нужно ворваться в здание со всей группой, пока заложники по‑прежнему сидят на полу, ниже линии огня. Эти негодяи даже недостаточно разумны, чтобы потребовать пищу, в которую он мог бы подмешать наркотики, – или они достаточно умны и боятся получить пиццу с валиумом в ней.
Потребовалось несколько минут. Чавез и Прайс подползли к двери слева. Луи Луазель и Джордж Томлинсон проделали то же самое с другой стороны. У задней стороны здания Падди Коннолли прикрепил двойной взрывной шнур к дверной раме, вставил детонатор и отошел назад. Рядом стояли Скотти МакТайлер и Хэнк Паттерсон.
– Группа позади здания готова, командир, – доложил по радио Скотти.
– Слышу. Мы готовы у передней двери, – негромко ответил Чавез по радио.
– О'кей, Динг. – Голос Нунэна прозвучал по командной связи. – Первая телевизионная камера показывает, что террорист размахивает винтовкой, прохаживаясь вокруг заложников, сидящих на полу. Готов поспорить, что это наш друг Эрнст. Еще один позади него и третий справа у второго деревянного стола. Подожди, он берет телефонную трубку... о'кей, он говорит с полицейскими, заявляет, что готов выбрать заложника для убийства. Сначала он собирается назвать имя жертвы. Как хорошо с его стороны, – закончил Нунэн.
– О'кей, парни, все должно пройти, как во время тренировок, – сказал Динг своим солдатам. – Сейчас мы готовы применить оружие. Приготовиться. – Он поднял голову и увидел, как Луазель и Томлинсон обменялись взглядами и жестами. Луи будет первым, за ним последует Джордж. То же самое и для Чавеза – он выпускает Прайса вперед, и командир будет сразу позади.
– Динг, он только что схватил мужчину, поднял его на ноги, снова говорит по телефону, он собирается первым застрелить доктора, профессора Марио Донателло. О'кей, я все вижу по второй камере, он поднял мужчину на ноги. Думаю, пора приступать, – закончил Нунэн.
– Мы готовы? Вторая группа – доложите.
– Мы готовы, – ответил по радио Коннолли. Чавез видел Луазеля и Томлинсона. Оба коротко кивнули и положили руки на автоматы.
Чавез обеим группам:
– Мы готовы начинать. Приготовиться. Приготовиться. Падди, давай! – громко выкрикнул Чавез. Последнее, что он мог сделать, это съежиться в ожидании грохота, который сейчас раздастся.
Секунда, казалось, растянулась на целый час, и затем масса здания задрожала.
Они услышали это даже здесь, громкий металлический грохот, потрясший весь мир.
Прайс и Луазель положили свои фанаты у нижней бронзовой полосы на двери и нажали переключатели, как только услышали первый взрыв. Мгновенно стеклянная дверь рассыпалась на тысячи осколков, которые залетели главным образом в гранитный и мраморный вестибюли банка, опережая ослепительную белую вспышку и грохот конца мира. Прайс, уже стоящий у края двери, бросился вперед, и Чавез мгновенно последовал за ним, бросившись налево, сразу после того как оказался внутри.
Эрнст Модель стоял прямо перед ними, прижав ствол своего автомата к затылку профессора Донателло. Он повернулся, чтобы посмотреть назад, когда прогрохотал первый взрыв, и, как планировалось, второй с сокрушительным шумом и ослепительной вспышкой магниевого порошка дезориентировал его. Врач, стоявший под дулом автомата, тоже реагировал на взрывы и упал на пол, закрыв голову руками, прочь от бандита. Это дало стрелкам счастливую возможность прямого выстрела. Прайс поднял свой «МР‑10», мгновенно прицелился и нажал спусковой крючок, выпустив быструю и окончательную очередь из трех патронов прямо в середину лица Эрнста Моделя.
Чавез, стоявший позади него, заметил еще одного террориста, стоящего и качающего головой, словно хотел прочистить ее. Короткой очередью Чавез тоже уложил его. Между глушителями, установленными на концах стволов автоматов и подавляющими звуки выстрелов, и звоном в ушах от грохота разрывающихся гранат негромкие очереди были практически не слышны. Чавез повернул свое оружие вправо и увидел, что третий террорист уже лежит на полу и лужа крови растекается под тем, что всего две секунды назад было его головой.
– У нас все чисто! – крикнул Чавез.
– Чисто! Чисто! Чисто! – донеслись крики остальных стрелков. Луазель побежал в тыловую часть здания с Томлинсоном позади. Еще перед тем, как они прибежали туда, появились одетые в черное фигуры МакТайлера и Паттерсона с автоматами, направленными вверх: – Чисто!
Чавез пошел дальше налево, к кабинкам кассиров и перепрыгнул через барьер, чтобы убедиться, что там больше нет террористов. Никого не было.
– Здесь все чисто! Обеспечить безопасность помещения! Один из заложников начал подниматься, но Джордж Томлинсон тут же толкнул его обратно на пол. Одного за другим стрелки группы обыскивали заложников, пока остальные прикрывали их угрожающе направленными заряженными автоматами, – они не были уверены в эти минуты, что среди агнцев не было скрывающихся от мщения козлищ. К этому моменту в здание банка вошли швейцарские полицейские. Обысканных заложников толкали к ним. Это была толпа потрясенных и перепуганных граждан, все еще не пришедших в себя после того, что случилось. У некоторых текла кровь из ушей и из ран на голове от взрывов гранат и летящих осколков стекла.
Луазель и Томлинсон собрали оружие, брошенное их жертвами, разрядили его и повесили на плечи. Только тогда и постепенно они начали успокаиваться, отходя от боевого пыла.
– А что относительно задней двери? – спросил Динг у Падди Коннолли.
– Идите и посмотрите, – предложил бывший солдат SAS, ведя Чавеза в заднюю комнату. Там было все залито кровью. Очевидно, субъект стоял, опираясь головой на стальную дверную раму. Это было единственным логическим объяснением того, что головы и одного плеча на трупе не было сразу видно. Труп с одним плечом был отброшен к внутренней перегородке, и оставшаяся рука по‑прежнему сжимала чешский автомат «М‑58». Двойная толщина взрывного шнура оказалась излишне мощной, но Динг не мог упрекнуть взрывника. Стальная дверь и прочная стальная рама требовали этого.
– О'кей, Падди, отличная работа.
– Спасибо, сэр.
* * *
На улице послышались крики радости, когда заложники начали выходить из банка. Значит, подумал Попов, террористы, которых он завербовал, все мертвы. Он не был особенно удивлен. Швейцарская антитеррористическая команда превосходно справилась со своей работой, как и следовало ожидать от швейцарских полицейских.
Один из них вышел наружу и закурил трубку. Как это похоже на швейцарцев, подумал Попов. Этот тип, наверно, в свободное время карабкается по горам для собственного развлечения. Возможно, он и командовал штурмовой группой. К нему подошел один из бывших заложников.
– Danke schon, danke schon, – сказал директор банка Эдди Прайсу.
– Bitte sehr, Herr Director, – ответил британец, почти истощив этим свой словарный запас немецкого языка. Он указал директору на бернских полицейских, собиравших бывших заложников. Им, наверно, больше всего требовалось посещение туалета, подумал он, когда подошел Чавез.
– Как прошел штурм, Эдди?
– Совсем неплохо, я бы сказал. – Клуб дыма из трубки. – Вообще‑то простая работа. Они были настоящими идиотами, выбрав этот банк и действуя таким образом. – Он покачал головой и пустил очередной клуб табачного дыма из трубки. – ИРА являются куда более отчаянными противниками, чем эти проклятые немцы.
Динг не все понял из сказанного Прайсом, потому что тот говорил большей частью на кокни. Тем не менее он был удовлетворен мнением Прайса. Затем Динг вынул мобильный телефон из кармана и нажал на кнопку быстрого набора.
* * *
– Кларк слушает.
– Это Чавез. Ты увидел происходящее по телевидению, мистер К.?
– Сейчас все будет повторено еще раз, Доминго.
– Мы прикончили всех четверых, всех до последнего. Никто из заложников не пострадал, за исключением первого, которого они убили раньше. Все солдаты группы целы. Так что, босс, что нам делать дальше?
– Возвращайся домой для разбора полетов, парень. Шесть, передача окончена.
– Очень хорошо, – сказал майор Питер Ковингтон. По телевидению показывали в течение следующих тридцати, или около этого, минут, как группа собирает свое снаряжение, затем они исчезли за углом. – У меня создалось впечатление, что ваш Чавез знает свое дело – ему повезло, что первая операция оказалась такой простой. Это дает командиру уверенность в себе.
Они просмотрели созданную на компьютере передачу, которую Нунэн передал им по своей системе мобильного телефона. Ковингтон предсказал, как пройдет разборка, и не ошибся.
– Существуют ли какие‑нибудь традиции, о которых мне нужно знать? – спросил Джон, устраиваясь в кресле и испытывая огромное удовлетворение от того, что в группе никто не пострадал.
– Мы ведем их в клуб, чтобы выпить несколько пинт пива, конечно. – Ковингтон был удивлен, что Кларк ничего не знает об этом.
* * *
Попов сидел в своем автомобиле, пытаясь разобраться в сплетении улиц Берна, перед тем как полиция перекроет все по пути к своим станциям. Вот здесь налево два светофора, направо, затем через площадь и... вот! Великолепно, есть даже место для парковки автомобиля. Он оставил арендованный «Ауди» на улице напротив непродуманного безопасного места укрытия, которое нашел Модель. Вскрыть замок было детской игрой. Теперь наверх, где замок оказался таким же простым.
– Wer sind sie? – спросил голос.
– Дмитрий, – честно ответил Попов, держа одну руку в кармане.
– Почему провалилась операция? – спросил по‑немецки голос, крайне расстроенный.
– Теперь это не имеет значения. Сейчас нужно уезжать, мой юный друг.
– Но мои друзья...
– Все мертвы, и ты не можешь помочь им. – Он увидел юношу в темноте, ему примерно двадцать лет, преданный друг покинувшего нас идиота, Эрнста Моделя.
Возможно, между ними существовала гомосексуальная любовь? Если так, это сделает все проще для Попова, который не любил людей подобной ориентации.
– Пошли, собирай свои вещи. Нам нужно уезжать – и как можно быстрее. – А, вот он, черный кожаный саквояж с дойчмарками внутри. Юноша – как его зовут? Фабиан, кажется. Повернулся к нему спиной и пошел за курткой, которую немцы называют Joppe. Он так и не вернулся обратно. Попов достал из кармана пистолет с глушителем и выстрелил ему в затылок, потом еще раз, хотя это не было необходимым, с трех метров. Убедившись, что юноша действительно мертв, он поднял чемодан, открыл его, чтобы проверить содержимое, затем вышел из квартиры, пересек улицу и поехал в отель, расположенный в центре города. У него был билет на дневной рейс в Нью‑Йорк. До этого нужно открыть банковский счет в городе, который так подходит для этого.
* * *
Группа была спокойной на пути обратно, им удалось захватить последний рейс в Англию – на этот раз в Хитроу, а не в Гэтвик. Чавез позволил себе выпить стакан белого вина, снова сидя рядом с доктором Беллоу, который поступил так же.
– Как мы действовали, доктор?
– Почему бы вам самому не сказать мне, мистер Чавез? – отозвался Беллоу.
– Что касается меня, напряжение постепенно ослабевает. На этот раз у меня не дрожат руки, – ответил Динг, удивленный, что на самом деле его рука тверда.
– Дрожание рук является совершенно нормальным явлением – избавление от энергии стресса. Для тела непросто расслабиться и вернуться к нормальному состоянию. Однако тренировки ослабляют это. И стакан вина – тоже, – заметил врач, отпивая из собственного стакана вино, так любезно предложенное французами.
– Мы могли бы сделать что‑то иначе?
– Не думаю. Может быть, если бы мы вступили в эту операцию раньше, то могли бы предупредить или, по крайней мере, отложить убийство первого заложника, но это зависело не от нас. – Беллоу пожал плечами. – Нет, что меня особенно интересует в данном случае, так это мотивация террористов.
– Почему?
– Они действовали по идеологическим соображениям, но их требования не были идеологическими. Насколько я понимаю, они ограбили банк в ходе своего налета.
– Совершенно верно. – Он и Луазель заглянули в брезентовый мешок на полу банка. Он был наполнен банкнотами, там было примерно двадцать пять фунтов денег. Чавезу казался странным такой способ считать деньги, но другого способа тогда у него не было. Во время последующего расследования швейцарская полиция сосчитает деньги. Последующее расследование было функцией разведки, наблюдать за ним будет Билл Тауни. – Значит, они были обычными грабителями?
– Я не уверен. – Беллоу осушил свой стакан и поднял вверх, чтобы стюардесса заметила его и наполнила снова. – В настоящее время я не вижу особого смысла. Но такое не является неизвестным в подобных случаях. Модель не был особенно хорошим террористом. Слишком много показухи и слишком мало настоящего дела. Плохо спланировано и плохо осуществлено.
– Жестокий мерзавец, – заметил Чавез.
– Социопатическая личность – более преступник, чем террорист. Эти – я имею в виду хороших террористов, – они более разумны.
– Что такое «хороший террорист»?
– Это бизнесмен, чей бизнес заключается в убийстве людей для достижения политических целей, почти как рекламное дело. Они служат более важной цели, по крайней мере в своем представлении. Они верят во что‑то, но не так, как дети в классе катехизиса, скорее, подобно взрослым во время изучения Библии. Неудачное сравнение, полагаю, но это лучшее, что сейчас приходит мне в голову. Это был долгий день, мистер Чавез, – заключил доктор Беллоу, когда стюардесса наполнила его стакан.
Чавез посмотрел на часы.
– Вы правы, доктор. – И дальше, Беллоу мог не говорить ему об этом, была необходимость поспать. Чавез нажал кнопку, откинул назад спинку своего кресла и через пару минут уже спал.
Глава 4