Вновь посмотрев в зеркало, она поняла, что снова стала сама собой. И пусть теперь она не была утонченной красавицей, а стала всего лишь Терезой Грей, ее собственное лицо было милее ей во сто крат, чем совершенный лик Камиллы. Она почувствовала невероятное облегчение, словно только что избежала смертельной опасности.
— Мое ожерелье? — холодно напомнила леди Белкурт, протянув изящную руку.
Джем забрал украшение у Тесс и вернул его вампиру. В тот момент, когда он проносил ожерелье мимо ее лица, Тесс увидела выгравированную на серебряной оправе рубина надпись: Amor verus moritur numquam [67].
Л потом Тесс нестерпимо захотелось посмотреть на Уилла, хотя природы своего желания она и сама не понимала. Она бросила на него быстрый взгляд и, встретившись с ним глазами, тут же потупилась. Он поступил также.
— Леди Белкурт, ни один из нас никогда прежде не бывал в доме де Куинси. Не могли бы вы нарисовать. план первого этажа или хотя бы рассказать о расположении комнат? — На этот раз Уилл был сама вежливость.
— У меня для вас есть кое-что получше. — Леди Белкурт медленно надела на шею ожерелье. — Магнус Бэйн.
— Чародей? — Брови Шарлотты поползли вверх от удивления.
— Да, вы правы, он чародей, — согласилась леди Белкурт. — Он прекрасно знает лондонский дом де Куинси, потому как бывал у него в гостях не реже меня. Впрочем, вечеринки с убийствами ему не по вкусу так же, как и мне.
— Надо же, какой благородный, — пробормотал Уилл.
— Он встретит вас у де Куинси и покажет дом. Никто не удивится, увидев нас вместе, потому что Магнус Бэйн мой возлюбленный.
Тесс еле-еле сдержалась, чтобы не открыть рот от изумления, чего делать воспитанной девушке никак не полагалось. Впрочем, добропорядочные леди никогда не станут рассказывать о своих любовных отношениях людям малознакомым. Но возможно, у вампиров другие порядки? Тесс исподтишка оглядела остальных. Их, похоже, тоже поразило признание леди Белкурт. Одному лишь Уиллу, казалось, снова было наплевать на условности, и на губах его играла веселая улыбка.
|
|
— Хороший план, — после затянувшейся паузы сказала наконец Шарлотта.
— Несомненно. — Камилла поднялась. — А теперь пусть кто-нибудь проводит меня. Уже поздно, а я еще не ужинала.
— Уилл, Джем, проводите леди Белкурт, — сказала Шарлотта, все еще с беспокойством глядя на Тесс.
Девушка наблюдала, как юноши двинулись вслед за Камиллой, подобно солдатам из королевского экскорта. Впрочем, они и были воинами, так что чему тут удивляться? Уже в дверях леди Белкурт остановили, и оглянулась. Она медленно перевела взгляд с Шарлотты на Тесс и холодно им улыбнулась на прощание. Тесс в очередной раз подумала, что никогда еще ей не приходилось видеть столь красивую женщину. Однако ни красота леди Белкурт, ни ее хорошие манеры не могли уничтожить чувство отвращения, которое Тесс испытывала все время, что находилась в Святилище.
— Если вы отправитесь в дом де Куинси, юная леди и сделаете что должно — и не важно, преуспеете вы в своем деле или нет, — я обещаю вам, что вы не пожалеете о сделанном, — сказала Камилла.
Тесс нахмурилась и хотела было ответить, но Камилла уже скрылась в темноте коридора. Все произошло настолько быстро, что Тесс показалось, будто баронесса буквально растворилась в воздухе.
Нахмурившись, Тесс повернулась к Шарлоте:
|
|
— Что она имела в виду?
— Не знаю, — вздохнула леди Бранвелл и покачала головой. — Хотела бы я думать, что она имела в виду лишь удовольствие от осознания исполненного долга. Но для этого надо совершенно не знать Камиллу…
— Она похожа на других вампиров? — спросила Тесс. — Они все такие же… холодные?
— Многие из них прожили очень долго, — дипломатично ответила Шарлотта, — и видят происходящее в ином свете, нежели мы.
Тесс чувствовала, как на нее волнами накатывает головная боль, и прижала пальцы к ноющим вискам.
— Это точно, — пробормотала она.
* * *
Что же до Уилла, то его в вампирах больше всего раздражала лишь одна вещь. Его не пугала их способность беззвучно и стремительно перемещаться с места на место, его не раздражали их попытки всякий раз очаровать, а вернее, зачаровать собеседника. Он спокойно слушал их прекрасные, мелодичные, как у сирен, голоса, смотрел в их холодные, змеиные глаза… Но вот их запах он просто не выносил. Вернее, он не выносил отсутствие какого-либо запаха. Каждый из нас чем-нибудь да пахнет — потом, мылом, духами. Даже куклы, даже восковые манекены чем-то пахнут. А вот вампиры не пахли ничем.
Джем придержал дверь, пропуская Камиллу вперед. Они как раз прошли по коридору, ведущему из Святилища в особый зал Академии, расположенный на неосвященной земле. Сделано это было специально для того, чтобы вампиры и прочие создания ночи беспрепятственно встречались здесь с представителями Анклава и в то же самое время не могли проникнуть в другие помещения Академии.
Камилла прекрасно знала дорогу, так как бывала здесь неоднократно, и вряд ли по неосторожности могла ступить на освященную землю, так что молодые люди провожали ее лишь из любезности.
|
|
Леди Белкурт, проходя мимо Джема, едва удостоила его взглядом, а идущий за ней Уилл, притормозив на мгновение, прошептал другу:
— Она не пахнет.
Джем выглядел встревоженным.
— Ты что, нюхал ее?
Камилла, стоявшая уже у следующих дверей, повернулась и недобро улыбнулась:
— Я слышу все, что вы говорите. Что ж, вы правы молодой человек, вампиры не пахнут. Именно поэтому мы самые совершенные хищники на свете.
— А еще у вас превосходный слух, — добавил Джем и захлопнул дверь.
Они стояли в маленьком квадратном фойе. Рука Камиллы уже легла на ручку входной двери, словно она спешила, однако все ее движения были преисполнены спокойствия и величия.
— Вы прекрасно дополняете друг друга, — прошептала она. — Черное и белое. Вы, молодой человек, так бледны, что вполне могли бы сойти за вампира, — сказала она Джему. — А вы… — с этими словами она повернулась к Уиллу, — не думаю, что кто-то сможет усомниться в наших с вами отношениях. Вы выглядите как отменный раб. Возможно, только лишь старый хитрец де Куинси может заподозрить обман.
Джем посмотрел на Камиллу, и его острый взгляд, казалось, мог бы разрезать стекло. Уилл никогда еще не видел у своего друга такого выражения лица и даже внутренне содрогнулся.
— Почему вы, леди Белкурт, помогаете нам? Вы сами рассказали нам о преступлениях де Куинси, придумали план его поимки. Так почему же?
Камилла улыбнулась. Она была красива, отметил про себя Уилл. Впрочем, и сухие цветы порой бывают красивы, однако даже самые лучшие из них никогда не сравнятся с самыми простыми, но живыми.
— На самом деле это я виновата в том, что сейчас происходит. Де Куинси кое-что узнал от меня и теперь вовсю пользуется этим. Так что его преступления отчасти и на моей совести.
Джем покачал головой:
— Не думаю. Извините, леди Белкурт, но я не думаю, что вы способны сложить голову ради каких бы то ни было принципов. Да что там говорить, большинство из нас в своих поступках руководствуется лишь личной выгодой. Всеми нами, как правило, движут любовь или ненависть, а не честь и совесть.
— Да, это сладкое слово «месть», — поддержал друга Уилл. — В конце концов вы же знали о происходящем уже около года и только сейчас пришли к нам.
— Я пришла из-за мисс Грей.
— Да, но это ведь не все? — продолжал Джем. — Тесс лишь орудие, возможность добиться желаемого, но какова причина, повод? Мне кажется, вы что-то скрываете от нас, леди Белкурт. — Он склонил голову набок и внимательно посмотрел на баронессу. — Почему вы так сильно ненавидите де Куинси?
— А что вам за дело до моих чувств, маленький сумеречный охотник? — Улыбка Камиллы теперь напоминала оскал хищного животного, отчетливо стали видны острые резцы, белеющие на фоне ярко-красных губ. Но Уилла такими штучками было не напугать: на своем веку он видел уже достаточно вампиров и знал, как с ними справиться. — Зачем вам надо знать истинные причины моих поступков?
Вместо Джема ответил Уилл, который прекрасно знал, что его друг думает по этому поводу:
— Иначе мы не сможем вам доверять. Возможно, вы посылаете нас в западню. Шарлотта не хочет верить в это, но такой оборот дел вполне возможен.
— Посылаю вас в западню? — В голосе Камиллы звучала насмешка, она словно дразнила юношей. — Рискуя навлечь на себя гнев всемогущего Анклава? Нет уж, увольте, я не самоубийца!
— Леди Белкурт, боюсь, вам все же придется ответить на наши вопросы. Если вы этого не сделаете, то вряд ли сумеете воплотить в жизнь свой план. Во всяком случае, мы никогда не позволим Тесс ввязаться в эту авантюру, — спокойно ответил Джем.
— Что ж, ладно, — сдалась леди Белкурт. — Вижу, вы не успокоитесь, пока не получите объяснений. Вы, — она кивнула Уиллу, — правы. И вы, кажется, несмотря на юный возраст, многое знаете о любви и мести. Мы с вами при случае поговорим и о том и о другом. — Она снова улыбнулась, однако в улыбке этой не было ничего радостного или доброго. — Когда-то у меня был возлюбленный. Ликантроп, так же, как и Тесс, способный менять свою форму. Но детям ночи не позволено любить детей луны. Мы были осторожны, но де Куинси все равно узнал о нас. Узнал — и хладнокровно убил его, совсем как тех мирян во время своих адских вечеринок. — Ее глаза светились в полутьме холодным зеленым светом, и она не сводила хищного взгляда с сумеречных охотников. — Я любила его, а де Куинси все уничтожил. Тогда ему помогали и другие вампиры. И я никогда им этого не прощу, никогда! Убейте их! Убейте их всех!
* * *
День, когда десять лет назад было подписано Соглашение, без преувеличения можно было бы назвать великим. С тех пор жизнь нефилимов и обитателей Нижнего мира во многом изменилась. Больше они уже не стремились уничтожить друг друга. Напротив, им пришлось объединиться, чтобы сражаться против общего противника — демонов. При подписании Соглашения в Идрисе присутствовало пятьдесят человек: десять детей ночи, десять детей Лилит, в просторечье именуемых колдунами или чародеями, десять представителей волшебного народа, десять детей луны и десять существ, в чьих жилах текла кровь Разиэля…
Тесс подскочила на месте, услышав громкий стук в дверь. Она читала «Кодекс сумеречных охотников», удобно устроившись на подушках, и сама не заметила, как заснула. Она только и успела, что сесть и отложив книгу, натянуть одеяло до подбородка, как дверь открылась. В комнату вошла Шарлотта, державшая в руках зажженную лампу. Тесс вдруг поймала себя на том, что чувствует горькое разочарование. Но кого она ждала? Кого надеялась увидеть? Несмотря на поздний час, Шарлотта была одета для прогулки. Ее лицо было очень серьезно, под черными глазами залегли тени, в уголках рта и глаз резче обозначились мелкие морщинки.
— Не спишь?
Тесс кивнула и показала книгу, которую читала.
— Изучаю.
Шарлотта, ничего не ответив, пересекла комнату и села в изножье кровати Тесс. Она протянула ей руку и что-то блеснуло на ее ладони. Это был кулон в виде ангела.
— Ты оставила его Генри.
Тесс отложила книгу и взяла кулон. Она надела уепочку через голову и, ощутив знакомую тяжесть, почувствовала себя уверенней.
— Он узнал что-то?
— Не уверена. Генри сказал, что изнутри кулон проржавел и удивительно, что механизм до сих пор работает. Он почистил его, хотя, кажется, ничего не изменилось. Возможно, он теперь тикает чуть быстрее?
— Возможно. — Тесс совершенно не заботили такие мелочи. Она лишь радовалась тому, что ей вернули столь дорогую ее сердце вещь — единственную память о покойной матери.
Шарлотта положила руки на колени:
— Тесс, я тогда не все тебе сказала.
Сердце девушки забилось быстрее.
— Что вы имеете в виду?
— Мортмэйн… — Шарлотта колебалась. — Когда я рассказала тебе, что Мортмэйн представил твоего брата членам «Клуба Преисподняя», я сказала лишь часть правды. На самом деле твой брат уже знал о Нижнем мире. Ты понимаешь, он знал о нем еще до встречи с Мортмэйном! И кажется, он узнал о нем от вашего отца.
Тесс была настолько ошеломлена, что не могла и слова вымолвить.
— Сколько лет тебе было, когда умерли твои родители? — спросила Шарлотта.
— Они погибли во время несчастного случая, — прошептала Тесс. — Мне было три. Нату — шесть.
Шарлотта нахмурилась:
— Надо же… Твой брат был слишком молод, чтобы отец мог решил доверить ему такую тайну, но… предположим, так оно все и было.
— Нет, — покачала головой Тесс. — Нет, вы не понимаете. Я получила самое обычное воспитание, я ничем не отличалась от тысяч и тысяч других американских девушек. Тетя Генриетта… Она была самой практичной женщиной в мире. Она ведь тоже знала бы. Не могла не знать о таких вещах. Она была младшей сестрой матери. Они вместе приплыли и Америку из Лондона.
— Люди часто хранят тайны, Тесс, намного чаще, чем нам бы того хотелось. И далеко не всегда они рассказывают обо всем даже тем, кого любят всем сердцем. — Шарлотта провела пальцами по обложке «Кодекса», украшенной рельефным рисунком. — И ты должна признать, что в этом есть определенный смысл.
— Смысл? Нет в этом никакого смысла!
— Тесс… — вздохнула Шарлотта. — Мы не знаем, откуда взялись твои способности. Но если один из твоих родителей был связан с волшебным миром, то это как-то могло повлиять на вашу дальнейшую жизнь. Возможно, твой отец был членом «Клуба Преисподняя». Иначе откуда де Куинси мог бы узнать о тебе?
— Честно говоря, я уже думала о чем-то подобном, — неохотно призналась Тесс. — Только… Когда стали происходить все эти ужасы, мне даже иногда казалось, будто это лишь сон. Прежде моя жизнь была реальна, а это — ужасный кошмар. Я верила: для того чтобы вернуться к прежней, нормальной жизни, достаточно только найти Ната. — Она посмотрела прямо на Шарлотту. — Но теперь я задаюсь вопросом: может быть, сон — это моя прежняя жизнь, реальность — это то, что происходит сейчас? Если мои родители знали о «Клубе Преисподняя»… Если они были частью мира теней… Тогда мне некуда возвращаться.
Шарлотта внимательно посмотрела на Тесс:
— Ты не думала, откуда у Софи этот ужасный шрам?
Озадаченная столь резкой сменой темы, Тесс только и смогла, что пробормотать:
— Я… Я задавалась этим вопросом, но я… не люблю спрашивать.
— Пусть так, — вздохнула Шарлотта, и голос ее звучал спокойно, даже равнодушно. — Когда я впервые увидела Софи, она сидела на ступеньках крыльца, грязная, с кровавой тряпкой, прижатой к щеке. Она увидела меня, когда я прошла мимо, хотя я была зачарована. Это и привлекло к ней мое внимание. Оказалось, что у Софи, так же как у Томаса и Агаты, есть особый дар — она обладает Зрением. Я предложила ей деньги, но она не взяла их. Тогда я попросила ее проводить меня до чайного магазина, и по дороге она рассказала мне свою историю. Она работала горничной в прекрасном доме, стоящем в Лесу святого Иоанна[68]. Конечно, там могли работать горничными только очень красивые девушки, а Софи, безусловно, была красива. Вначале ее красота помогла ей, а потом чуть не уничтожила. Сын хозяина дома попытался совратить ее, но на все его домогательства она отвечала решительным отказом. И вот в один ужасный день, разозлившись на неуступчивую горничную, он схватил нож и ударил ее по лицу, сказав, что если она такая капризная, то оставаться ей одной до конца жизни. Он решил: если сам не может получить Софи, то и никто другой не сможет.
— Как ужасно, — прошептала Тесс.
— Она бросилась за помощью к хозяйке, матери юноши, но он заявил, что Софи все лжет. Сказал, что это она пыталась совратить его, между ними произошла стычка и он, защищаясь, нечаянно схватился за нож. Конечно, хозяева поверили своему сыну и выставили Софи на улицу. К тому времени как я нашла ее, щека уже воспалилась от инфекции. Я привела ее сюда, и о ней позаботились тихие братья. Они вылечили воспаление, спасли ей жизнь, но не смогли убрать шрам с лица.
Тесс, сострадавшая Софи всем сердцем, машинально прижала руки к лицу:
— Бедная девушка…
Шарлотта склонила голову набок и пристально посмотрела на Тесс. И во взгляде ее была такая сила, что Тесс показалось, будто она превратилась в крошечную птичку, а Шарлотта — в огромного мощного зверя.
— У Софи есть дар, — продолжала Шарлотта. — Она может видеть то, что другие не видят. В своей прежней жизни она часто задавалась вопросом: не сошла ли она с ума? Теперь она знает, что не безумна, просто отличается от большинства. В том мире она была лишь горничной, которая, вероятно, потерялa бы место сразу же, как только начала бы увядать ее красота. Теперь же она принадлежит к нашему братству, она приносит пользу по мере сил, и ей больше нечего бояться. — Шарлотта подалась вперед. — Оглянись, посмотри на жизнь, которую ты вела, Тесс. Ты и твоя тетя были очень бедны, если не ошибаюсь. Если бы ты не отправилась в Лондон, что бы ты делала после смерти тети? Чем бы занималась? Повторила бы историю Софи? — Шарлотта покачала головой. — У тебя невероятно редкий дар. Ты не должна ни у кого ничего просить. Ты не должна ни от кого зависеть. Ты свободна, и свобода — твой самый главный дар.
— Из-за этой самой способности меня мучили, практически держали в тюрьме. Трудно теперь думать о ней как о даре.
Шарлотта вновь покачала головой:
— Однажды Софи сказала мне, что довольна тем, как все сложилось. Она понимает, что рано или поздно встретит человека, который полюбит именно ее, а не прельстится хорошенькой мордашкой. Подумай над этим, Тесс. Сила в том, кто ты есть. Кто бы ни любил тебя, ты сама тоже должна себя любить. И только если тебе удастся полюбить себя, тогда и другие полюбят тебя, причем такой, какая ты есть.
Тесс взяла «Кодекс» и прижала его к груди, словно пытаясь защититься от чего-то неведомого.
— Так значит, я была права. То, что происходит сейчас, реально, а моя прежняя жизнь была лишь сном..
— Точно. — Шарлотта ласково погладила Тесс по плечу.
Тесс так давно никто не жалел, так давно не проявлял к ней участия, что на глаза ее невольно навернулись слезы. Как же она была одинока, как же скучала по маме и папе, по тете Генриетте… Как же ей вес это время не хватало простого человеческого гепла.
Шарлотта улыбнулась:
— А теперь пришло время проснуться.
Глава девятая
Анклав
На сердце жернов,
лицо как кремень
Обман и подлость —
Все смерть измерит
Мы пыль и пепел… [69]
Альфред, лорд Теннисон «Мод»
— Попробуй снова, — предложил Уилл. — Просто пройдись из одного угла комнаты в другой. Мы скажем, если ты будешь выглядеть убедительно.
Тесс вздохнула. Ее голова пульсировала от боли, перед глазами все плыло. Как же тяжело учиться быть другим человеком, даже если леди Белкурт и не совсем человек.
Прошло уже два дня после визита баронессы, и Тесс все это время пыталась стать хоть немного похожей на элегантную красавицу, однако все ее усилия были тщетны. К тому же, каждый раз меняя свой облик и превращаясь в Камиллу, она чувствовала, что не может стать ею до конца. Каждый раз в голове ее будто вставала невидимая преграда, которую она пока не могла преодолеть и начать мыслить как вампир, а не как живой человек из плоти и крови. Неудивительно, что она пока никак не могла уловить особенности манеры поведения баронессы. Из-за этого ей трудно было понять, как именно следует ходить, как говорить и какое выражение сохранять на лице, чтобы обмануть де Куинси, который, без сомнения, очень хорошо знал Камиллу. А вот она, Тесс, старого вампира совершенно не знала и понятия не имела, чего от него ожидать. И каков характер их отношений с Камиллой? Как он ведет себя с ней? Пока что у нее были только вопросы и ни одного отпета.
После ленча, во время которого она пыталась разговаривать, манерно растягивая слова, Тесс отправилась в библиотеку. Изо всех сил она старалась идти такой же легкой, как у Камиллы, походкой — еще в тот памятный вечер Тесс обратила внимание на то, что баронесса словно бы парит над землей. Корсаж ее платья сегодня украшала брошь из драгоценных камней, которую совсем недавно принес один из рабов леди Белкурт — маленькое морщинистое существо по имени Арчер. Для Тесс приготовили специальное платье, которое она должна была надеть на прием к де Куинси, но оно было слишком тяжелым и неудобным, чтобы носить его весь день. Поэтому Тесс пока довольствовалась собственным новым сине-белым платьем, которое всякий раз, как она превращалась в Камиллу, становилось слишком узко в груди и слишком широко в талии.
И вот теперь она тренировалась в библиотеке, а Джем и Уилл, усевшись на одном из длинных столов у дальней стены библиотеки, якобы ей помогали. На самом деле Тесс готова была поклясться, что они явились сюда, чтобы посмеяться над ней. Их присутствие раздражало и мешало сконцентрироваться.
— Ты слишком сильно выбрасываешь ноги назад, когда ходишь, — объявил Уилл и с невозмутимым видом принялся вытирать блестящее красное яблоко о рубаху, совершенно не обращая внимания на возмущенный взгляд Тесс. — У Камиллы прекрасная походка. Когда она идет, то похожа на лесную фею, а не на утку на ферме.
— Я не похожа на утку.
— А я вот люблю уток, — постарался сгладить неловкую ситуацию Джем. — Особенно тех, что в Гайд-парке. — Он бросил быстрый взгляд на Уилла; оба юноши сидели на краю высокого стола, болтая ногами. — Помнишь, ты предложил покормить пирогом с домашней птицей диких уток? Тебя еще тогда интересовало, бывают ли утки каннибалы?
— Ага, и они умяли пирог в два счета, — пуще прежнего развеселился Уилл. — Кровожадные маленькие твари. Уткам нельзя доверять никогда.
— Вы мне, конечно, очень помогаете, и я чрезвычайно ценю ваше общество, — не выдержала в конце-концов Тесс, — но мне кажется, вам уже пора идти заниматься собственными делами. Вы уже больше часа сидите здесь и отвлекаете меня пустыми разговорами о каких-то там пирогах и утках.
— Твое нетерпение — результат плохого воспитания, — усмехнулся Уилл и с хрустом откусил здоровенный кусок яблока. — Но, возможно, природа Камиллы так сильна, что рано или поздно ее сущность завладеет твоей.
Его гон звучал игриво. «Странно, — подумала Тесс, — всего за несколько дней мы прошли путь от полного непонимания до дружеского подтрунивания. И мы уже так много узнали друг о друге. Он даже просил у меня помощи, умолял молчать, когда с Джемом случился тот странный ночной приступ. Никогда бы не подумала, что отношения с кем-то могут развиваться столь стремительно». Но Тесс не обольщалась на счет Уилла. Да, возможно, несмотря на все его шутки, порой дурацкие, он относился к ней с изрядной долей симпатии, однако дальше этого дело явно не заходило. Она вообще задавалась вопросом: способен ли Уилл испытывать хоть какие-то сложные и сильные чувства?
Тесс прикусила губу и вздрогнула от неожиданно острой боли. Она никак не могла привыкнуть к тому, что в обличье Камиллы кусалась инстинктивно. Вот и сейчас ее резцы заострились в мгновение ока и с легкостью прокусили тонкую кожу на губе. Тесс почувствовала во рту вкус крови — ее собственной крови, соленой и горячей. Машинально она провела пальцами по губам и, убрав руку, увидела, что они испачканы красным.
— Не трогай, — решительно сказал Уилл и, отложив яблоко, спрыгнул со стола. — Ты удивишься, насколько быстро у вампиров заживают любые раны.
Тесс коснулась языком левого резца. Он снова стал плоским — обычный зуб.
— Я не понимаю, почему ее тело ведет себя подобным образом. Что заставляет ее чуть что выпускать… клыки?!
— Голод, — объяснил Джем. — Думала о крови?
— Нет.
— Думала о том, как было бы прекрасно укусить меня? — спросил Уилл.
— Нет! Конечно же нет! Да что же вы такое говорите!
— Успокойся ради бога, все в порядке, — вздохнул Джем. — Уилл просто интересуется.
Тесс вздохнула:
— Сейчас мне кажется, что я никогда не смогу полностью превратиться в Камиллу Это так трудно. Я не понимаю ее сути.
Тут уже настал черед Джема спрыгнуть со стола. Он подошел к девушке и в упор посмотрел на нее:
— Ты и в самом деле не можешь прочесть ее мысли? Помнится, ты говорила, что мыслишь так же, как и те люди, в которых ты превращаешься.
— Да, обычно так и происходит, но не на этот раз. Я стараюсь, очень стараюсь, но все, чего я добилась, — это случайные вспышки, мимолетные образы. Мне никак не удается подобраться к ее мыслям.
— Хорошо, надеюсь, тебе удастся прорвать ее защиту до завтрашнего дня, — вздохнул Уилл. — Или у нас будут очень серьезные проблемы.
— Уилл! — фыркнул Джем. — Не говори так.
— Ты прав, — согласился Уилл. — Не стоит полагаться только на Тесс. Если она сделает ошибку, уверен: я смогу вывести ее из этого проклятого дома, даже если у меня на пути встанут десятки голодных вампиров.
Джем — Тесс уже поняла, что это вошло у юноши в привычку, — проигнорировал хвастовство друга.
— Возможно, ты узнаешь лишь о мыслях людей, вторые уже умерли? — поинтересовался он. — Наверное, предметы, которые давали тебе Темные сестры, принадлежали убитым им людям, и ты на самом деле не читала мысли, а узнавала лишь, о чем думали покойники перед смертью.
— Нет. Я смогла прочитать мысли Джессамины, когда обратилась в нее. Так что нет, слава богу, но у меня нет никакой связи с мертвыми. Иначе я бы вконец разочаровалась в своих способностях.
Джем задумчиво посмотрел на Тесс, и девушка почувствовала себя неловко под его пристальным взглядом.
— Как ясно ты можешь читать мысли мертвых? Например, если я дам тебе вещицу, которая некогда принадлежала моему отцу, ты сможешь мне сказать, о чем он думал перед смертью?
Теперь уже встревоженным не на шутку выглядел Уилл.
— Джеймс, я не думаю… — начал было он, по прервался, поскольку дверь библиотеки открылась и в комнату вошла Шарлотта. Она была не одна. За ней следовали люди, много людей, которых Тесс никогда прежде не видела. — Анклав… — прошептал Уилл и жестом приказал Джему и Тесс спрятаться за одним из высоких книжных шкафов.
Из своего укрытия они наблюдали, как библиотека наполняется сумеречными охотниками — в большинстве своем мужчинами, однако среди них имелись и две женщины.
Тесс смотрела на них во все глаза, вспоминая слова Уилла о том, что женщины тоже могут быть воинами. Одна из сумеречных охотниц, самая высокая из всех — в ней было, наверное, метра два, — носила причудливую прическу: напудренные и заплетенные в косу волосы были уложены на голове так, что напоминали корону. Впрочем, и вела себя эта уже немолодая женщина по-королевски. Вторая женщина была моложе, волосы ее были темны, а глаза похожи на кошачьи. Манеры ее были вкрадчивыми, а движения — плавными, отчего ее сходство с кошкой только усиливалось.
Мужчины же представляли собой разношерстную толпу. Старшим из них был высокий мужчина, облаченный во все серое, отчего его кожа и волосы тоже казались серыми. Его худое лицо — просто кожа да кости — с большим носом-крючком походило на орлиную морду. Да и глаза у него были острыми и внимательными, совсем как у хищной птицы. В уголках его глаз и рта залегли глубокие морщины — следы беспощадного времени. Тесс присмотрелась к нему повнимательнее и уже даже не удивилась, увидев, что его глаза подведены красной краской. Рядом с ним стоял самый молодой из группы, юноша, должно быть, всего на год старше Джема или Уилла. Он был красив, но красота его была какой-то холодной. Им хотелось любоваться, но у Тесс и мысли не возникло бы заговорить с ним. На лице его, казалось, навечно застыло настороженное выражение.
Джем вздохнул и что-то недовольно проворчал себе под нос.
— Габриэль Лайтвуд, — прошептал он. — Но что он здесь делает? Я думал, он сейчас в школе в Идрисе.
Уилл не пошевелился. Он также неотрывно смотрел на юношу — брови его поползли вверх, на губах заиграла слабая улыбка.
— Только не лезь к нему, Уилл, — торопливо добавил Джем. — Только не здесь. Я редко тебя о чем-то прошу, так что, пожалуйста, пойди мне навстречу.
— Тебе не кажется, что ты просишь меня о невозможном? — проворчал Уилл, стараясь не смотреть на друга. Чуть высунувшись из-за книжного шкафа, он наблюдал за Шарлоттой, которая каждого из сумеречных охотников проводила к его месту за стоящим посреди библиотеки столом. Выглядело это так, словно она долго убеждала этих людей прийти сюда и теперь старалась сделать все возможное, чтобы держать ситуацию под контролем.
— Фредерик Ашдаун и Майкл Пенхоллоу, пожалуйста, садитесь сюда, — звучал тихий, но уверенный голос Шарлотты. — Лилиан Хайсмит, если бы вы сели там, рядом с картой…
— А где Генри? — спросил вдруг какой-то седовласый мужчина. — Где же ваш муж? Как один из председателей Академии, он должен быть здесь.
Шарлотта колебалась долю секунду, прежде чем натянуто улыбнулась и ответила:
— Он занят, мистер Лайтвуд.
Тесс тут же поняла две вещи: первое — седовласый человек, скорее всего, отец Габриэля Лайтвуда, и второе — Шарлотта лгала.
— Лучше бы ему было отложить все свои дела, — пробормотал мистер Лайтвуд. — Анклав заседает без председателя… немыслимо! — И тут он резко обернулся.
Уилл тут же отпрянул назад, прячась за высоким. книжным шкафом, но было уже слишком поздно. Мистер Лайтвуд прищурился:
— А кто это прячется там, за книжным шкафом? Выходи и покажись нам!