— Ты, ведьма, и правда дура, — сказал он, еще раз встряхнув меня на последнем слове. — Не понимаю, как ты можешь надеяться передать свои гены следующему поколению.
Он улыбнулся, и меня при взгляде в его козлиные красные глаза охватил неодолимый страх. Ему нечего было терять. Совсем нечего.
Я стала отбиваться — он же не может превратиться в туман и при этом меня не выпустить. Значит, шанс есть.
Я попала ему в голень, Ал ухнул и меня отпустил.
Ловя ртом воздух, я плюхнулась ногами на пол, колени подкосились, и я вскрикнула, когда меня дернули вверх за волосы.
— Убью тебя к хренам, Ал, если ты не уберешься из моей кухни! — поклялась я, не зная, откуда во мне сила угрожать, но я разозлилась. Испугалась. Почти до полной потери соображения.
Рука в бархатном рукаве обхватила мою шею, я вскрикнула, когда он еще сильнее потянул меня за волосы, задрав мне голову так, что я таращилась на потолок. Это было дико больно, и еще болела шея. Я закинула руку назад, Ал зарычал, когда я захватила его волосы в горсть, но меня не отпустил, даже когда я вырвала их с корнем и попыталась схватить еще.
— Прекрати! — сурово бросил он, мотая меня как собака крысу. — Есть дело.
— Черта с два, — выдохнула я, вцепляясь ему ногтями в ухо. Где Дженкс?
Ал замычал, сдавил меня сильнее, и я его отпустила. Я жива. Жива. Я ему нужна живая. Пока что. Для какого дела?
— Ты должна очистить мое имя, — зарычал он, наклоняясь к моему уху так, будто хотел его откусить. Я отбивалась, пока он не дернул меня за волосы — больно, до слез. Слышался запах крови, но вряд ли моей. Наверное, я сломала ему нос, когда ударила затылком. Попыталась забиться под стол — Ал вытащил меня оттуда.
— Я тебя просил по-хорошему, но ты, испорченное отродье, отказалась. Так мне и по-плохому нетрудно. Ты будешь свидетельствовать в суде, что Керидвен Мерриам Дульчиэйт имеет право обучить сохранению лей-линейной энергии лишь одного своего ребенка. Таким образом, наносимый ущерб ограничен. Мне не придется отсиживать срок за экс-фамилиаршу, которая сейчас была бы мертва, если бы не ты.
|
|
У меня будто дыхание замерзло в груди. Свидетельствовать? Это значит, там, в безвременье? Он хочет, чтобы я явилась в суд демонов?
— А почему я должна тебе верить? — тяжело выдохнула я, чувствуя, как пискнули у меня пальцы, когда он снова отодрал мои руки от стола.
— Так тебе будет легче, — объяснил он очень мрачно.
Легче? А заодно я так могу оказаться мертвой.
Я упиралась, скользя шлепанцами по линолеуму, пока он тащил меня обратно в коридор. Но тут сердце у меня забилось сильнее — открылась задняя дверь и послышалось царапанье кошачьих когтей. Видеть я ничего не видела — мешала рука Ала, обхватившая меня за шею.
— Самое время, Дженкс! — воскликнула я. — Где ты был, пень ему свой показывал?
Но взмывшее настроение тут же сникло от медленно нарастающего рычания, пронзившего меня всю, от нервных окончаний и до самой глубины психики, оставившего лишь самый примитивный рефлекс: «драться или бежать». Кормель? Такие страшные звуки издает он?
— Твою мать! — заверещал Дженкс, и хватка Ала ослабла на моих волосах.
Я глотнула воздуху, вывернулась и влепила в падении внутренней стороной стопы по правой щеке демона. Ал отшатнулся, не сводя глаза с Ринна Кормеля, стоящего на пороге моей кухни.
|
|
— Назад! — крикнула я вампиру, но он на меня даже не смотрел. И Ал сгорбил плечи, не обращая на меня внимания. Почти.
— Ринн Мэтью Кормель, — протянул демон. По нему пробежала легкая пленка безвременья. Нос перестал кровоточить, сам он выпрямился. — Что заставило тебя шляться по местным трущобам?
— В некотором смысле ты, — ответил элегантный вампир, расстегивая пальто.
Я глядела на одного, на другого, чувствовала, как наливается на шее новый синяк, который скоро проявится. Дженкс парил рядом со мной, просыпая на пол лужицы красной пыльцы.
— Я польщен, — заявил Ал напряженным голосом и сам весь напряженный.
— Ты мертв, — ответил Кормель. — Морган моя, и ты ее не тронешь.
Вот это мило!
Ал засмеялся:
— Будто здесь кто-то спрашивает твоего мнения!
А это еще лучше. Тяжело дыша, я отползла в сторону, потому что Кормель прыгнул на Ала, вытянув руки и мерзко рыча. Я тихо выругалась, ударившись спиной о холодильник, и смотрела в полном потрясении, как сцепились эти двое в неимоверно быстрой схватке. Ал то и дело пропадал и появлялся, отчего казалось, будто вампир ловит руками пересыпающийся песок. Я не могла отвести глаз, а пульс у меня стучал как бешеный. Если победит Ал, я буду его выкупом. Если победит Ринн Кормель, мне придется иметь дело с ошалевшим от страха и гнева мастером-вампиром, который считает меня своим имуществом.
— Берегись! — крикнула я, когда Ал в него вцепился, но вампир извернулся с нечеловеческой гибкостью, вывихивая собственное плечо, чтобы вцепиться зубами Алу в шею.
Ал заорал, рассыпался туманом и соткался снова, чтобы толкнуть Ринна спиной на мойку. Рыбкин аквариум покачнулся. Когда вампир бросился на Ала, оскалив окровавленные клыки, я метнулась спасать Рыбку, схватила аквариум и попятилась, плеща водой.
|
|
Не глядя, сунула Рыбку на стол подальше от края, при этом мой взгляд упал на книги, закрывающие мое вещее зеркало. Миниас. Можно позвать Миниаса.
Для пущего фарса только еще одного демона в кухне не хватает.
Ал влетел в стену рядом с компьютером Айви, и свет мигнул. Собравшись с духом, я рванулась вперед, нащупала зеркало — пальцы чиркнули по холодному стеклу.
— Господи-господи-господи! — зашептала я, не в силах вспомнить, как пробуждаются эти чары.
— Рэйчел! — крикнул Дженкс.
Они летели прямо на меня. Вытаращив глаза, я свернулась в клубок, закрывая собой зеркало, и бросилась от них подальше. Ал с Кормелем влетели в дверцу холодильника, висящие над раковиной часы упали и разбились вдребезги. Батарейка покатилась по полу.
Ал держал Кормеля за лицо и давил со сверхъестественной силой, но у вампира клыки были окрашены красным. Я смотрела, не в силах отвернуться, как Кормель поднял руку и страшными пальцами вцепился в глаза Ала.
Демон завопил, шарахнулся прочь, но вампир его не выпустил, и они оба покатились по полу, стараясь каждый взять верх. Поубивают они друг друга в моей кухне. Ох, Айви мне за это тогда устроит!
— Дженкс? — окликнула я пикси. Он летал под потолком, так же захваченный зрелищем, как и я. Лицо у него побелело, крылья звенели на тонкой ноте.
— Я их растащу, а ты ставь круг, — велел он.
Я кивнула и закатала рукава выше локтей. Чем план проще, тем он лучше.
Я приготовилась, сердце стучало. Дженкс повис над ними. Они сумели подняться, как борцы на ковре. Зеленый фрак Ала экзотически смотрелся на фоне изящного делового костюма Ринна.
— Эй ты, демон! — крикнул Дженкс, и Ал поднял голову.
Тут же на него обрушился каскад пыльцы — Ал заорал и расплылся туманом. Руки Ринна схватили воздух, а когда Ал явился снова, он стоял согнувшись и тер глаза.
— Чтоб тебя черти разорвали, муха ядовитая! — заорал он.
Ринн собрался, и я бросилась действовать.
— Прочь из круга!
Я схватила вампира за рукав и швырнула с разворота в стол Айви. Раздался треск. Тяжелый стол устоял, но легкий аромат разбитой техники смешался с едкой вонью жженого янтаря и густым запахом разозленного вампира.
Бывший мировой лидер встал на ноги и зарычал на меня. Я похолодела и успела подумать, не лучше ли было бы оказаться с Алом в круге.
— Рейч! — закричал раздраженный Дженкс, и я хлопнула рукой по соляному кругу.
— Rhombus! — с облегчением произнесла я, и тут же установилась связь с лей-линией. Быстрее мысли возникшая пелена безвременья от круга, начерченного на полу, взлетела и затвердела моей волей и солью, которую я насыпала.
Ринн резко затормозил перед создавшимся кругом, длинное пальто распласталось по непроницаемому барьеру. Ал на той стороне вскочил и взвыл:
— Я тебя на части разорву! — глаза у него еще слезились от пыльцы Дженкса. — Я тебя своими руками убью, Морган! Ты опять? Опять? Мерзкая вонючая ведьма!
Я плюхнулась на пол, подобрав ноги, чтобы случайно не задеть пузырь и он не лопнул.
— Поймала, — тяжело выдохнула я, оглядывая разгромленную кухню. Рыбка метался в аквариуме, но хотя бы он — и тыква Дженкса под столом — остались целы.
Я нашла глазами Ринна Кормеля — и стиснула зубы. Вампир был совершенно не в себе: зрачки расширены, движения резче и ярче битого стекла. Он стоял как можно дальше от меня, и я знала по опыту жизни с Айви, что он сейчас изо всех сил старается смирить свои инстинкты. Пальто он запахнул, и подол дрожал, пока Кормель смирял потребность на меня напасть.
— Морган!!
Ал метался в круге, поднял руки, дернул на себя подвесную полку. Полетели щепки. Я кое-как встала, когда треснул потолок, но сломалась все-таки полка, и ее содержимое разлетелось повсюду, предметы покатились к границе круга и остановились там. Но Ал взаперти, и пусть себе бушует. Меня тревожил сейчас Ринн.
— Как вы себя чувствуете, сэр? — спросила я смиренно.
Вампир поднял голову — и снова меня охватил страх. Его присутствие в кухне ощущалось во всем, его аромат заполнял меня изнутри. Старый демонский шрам закололо, и я увидела, что вампир сглотнул слюну.
— Я открою окно? — спросила я, и когда он кивнул, очень медленно встала.
Ал бросился на барьер, и я дернулась, покрываясь потом, но круг устоял.
— Я тебя убью, ведьма, — тяжело дыша, сказал демон, стоя в усыпанном обломками круге. — Я тебя убью и оживлю снова. Ты ума лишишься, ты будешь умолять меня о смерти. Я тебя выпотрошу, вскрою, вложу в тебя ползучих тварей, которые сожгут тебе череп…
— Заткнулся бы ты, — перебила я, и он завыл, багровея.
— А вы, — сказала я Ринну, — вы там постойте, хорошо? Я все сама сделаю.
Его безмолвная фигура внушала мне опасения, но вряд ли правителю свободного мира может отказать самообладание.
— Мо-о-орган, — протянул Ал тихо и проникновенно. Я повернулась, оторвавшись от поисков вещего зеркала. И тут же мое лицо потеряло всякое выражение — одна из моих книг заклинаний была в руках у Ала.
— Положи на место! — велела я.
Он прищурился:
— Пусть сейчас у меня нет всех проклятий, которые во мне хранились, — сказал он с угрозой, — но кое-что я помню наизусть.
— Прекрати! — потребовала я, когда он махнул рукой по столу, сбросив оттуда все на пол.
Дженкс, испуская запах растертых зеленых листьев, сел ко мне на плечо.
— Не нравится мне это, Рэйчел, — шепнул он.
— Прекрати я сказала! — крикнула я, когда Ал небрежно намалевал пентаграмму и положил мою книгу в середину ее.
— Celero inanio, — произнес он, и я вздрогнула: мою книгу заклинаний охватило пламя.
— Ну, ты! — вдруг разозлившись, крикнула я. — Кончай дурить!
Козлиные глаза Ала прищурились. Подчеркивая движение, он бросил в пентаграмму еще одну книгу, и тупой стук отдался у меня в голове. Из-за слоя окрашенного черным безвременья на меня смотрели полные ненависти глаза. Я его снова одолела — я, «мерзкая вонючая ведьма».
Я смотрела на него и думала, вопреки своему первому побуждению вызвать Миниаса. Можно оставить Ала здесь — пусть пожжет все мои книги, но пока он в моем круге, я знаю, где он, и мне ничего ночью не грозит. Или можно вызвать Миниаса, и пусть вытащит Ала отсюда за шиворот — тогда придется надеяться, что никто его не вызовет до восхода солнца. Но что-то в рассерженной физиономии Ала меня остановило.
За этой яростью проглядывала усталость. Он устал, что его таскают за шиворот и бросают в камеру. Устал на меня нападать и терпеть поражение. И чтобы об этом узнал Миниас и вытащил его на поводке… это было бы просто оскорбление. Может быть, если дать Алу одну мирную ночь зализывать раны и лечить уязвленную гордость, он окажет и мне такую же любезность?
Момент колебаний. В кухне наступила жуткая тишина — не стучали даже разбитые часы, валяющиеся на полу. Ал медленно выпрямился, поняв, что именно я сейчас обдумываю: а не отпустить ли его?
— Довольна, ведьма? — проворчал демон, обнажая зубы в оскале-улыбке. Эта опасная улыбка проникала мне прямо в душу, но вот в чем дело: пусть он может меня убить, я его больше не боюсь. Как он сам сказал, слишком часто мне случалось запихнуть его в круг. Он устал. И, опять же, мог изголодаться по доверию.
Глаза Ала скользнули к вещему зеркалу, которое я держала в руке, и взгляд его стал проницательным, когда он понял, какие я разбираю варианты.
— Перемирие на эту ночь? — предложил он.
Я закусила губу, прислушалась, как бьется в ушах пульс.
— Проваливай отсюда, Ал, — ответила я, не дав себе труда указать какое-либо направление.
Он медленно моргнул. Лицо его разгладилось, и на нем изогнулась настоящая улыбка.
— Ты либо умна по-настоящему, либо еще глупее, чем я думал, — сказал Ал и исчез в театральном клубе красного дыма.
— Рэйчел! — завопил Дженкс, отчаянно жужжа мне прямо в лицо и рассыпая пыльцу. — Ты что делаешь, черт тебя побери? Он же вернется немедленно!
Я медленно перевела дыхание и выпрямилась. Держа вещее зеркало в руке, я внимательно прислушалась к тишине церкви — нет ли каких-либо признаков демона. Рука заныла, и я размяла пальцы, с отвращением вычистив из-под ногтей волосы Ала.
— Оставь, Дженкс.
Что-то менялось между мной и Алом — уже изменилось. Я не могла понять, что именно, но разницу ощущала. Может быть, дело в том, что я не побежала ябедничать Миниасу. Может быть, мое уважительное отношение к нему завоевало некоторое уважение с его стороны. Все может быть.
— Дура ты, ведьма! — орал Дженкс. — Тащи свою лилейную задницу на освященную землю! Он же вернется!
— Сегодня — нет.
Прилив адреналина схлынул, у меня дрожали колени. Я глянула на Ринна Кормеля, который стоял в углу, стараясь взять себя в руки, и еще раз сделала медленный вдох и выдох, успокаивая пульс, чтобы не пахнуть так соблазнительно. Вампир пока не сходил с места, но вид у него стал более человеческий. Усталым движением я сунула вещее зеркало на место, среди трех нетронутых демонских книг. Ал сжег обычную книгу заклинаний земной магии.
Ринн шагнул вперед и резко остановился, когда между нами возник Дженкс и угрожающе загудел.
— Вы его отпустили, — сказал вампир с отвращением. — По собственной воле. Значит, вы ведете дела с демонами.
Кофе уже сварился, и я пошла к кофеварке, по дороге дрожащими пальцами убрав пленку пузыря; прислонилась к столу, откуда был виден и Кормель, и выход в коридор. Вздохнув еще раз и жестом спросив вампира, налить ли ему, я отпила глоток.
— С демонами я дел не имею, — ответила я, чувствуя, как первое тепло уходит вниз по горлу. — Они имеют дело со мной. Спасибо за попытку помочь, но у нас с Дженксом все было под контролем.
Пусть не думает, что мне нужна была его защита. У вампирской защиты есть своя цена, и я не готова ее платить.
Ринн Кормель приподнял брови:
— Все под контролем? Я вам спас жизнь.
— Нам спас жизнь? — возмущенно фыркнул Дженкс. — Задница ты волосатая! Это Рэйчел спасла тебе жизнь, посадив его в круг! — Пикси повернулся ко мне, не обращая внимания на мрачное лицо Ринна. — Рэйчел, давай на освященную землю. Он может вернуться.
Я нахмурилась в его сторону, ощупывая свободной рукой ребра — нет ли синяков.
— Все в порядке, не волнуйся. Прими что-нибудь остужающее, пока у тебя пыльца не вспыхнула. — Пикси злобно сплюнул, а я обратилась к мастеру-вампиру: — Не хотите ли присесть?
Дженкс разразился каскадом недовольных звуков, буркнул: «Посмотрю, как там дети», — и улетел прочь.
Ринн Кормель посмотрел ему вслед, оценил, насколько я устала, потом легким шагами подошел к креслу Айви и сел перед ее разбитым монитором. У него на щеке выделялась длинная бескровная царапина, волосы перепутались.
— Он жег ваши книги, — сказал он так, будто для него это было важно.
Я посмотрела на пентаграмму, которую набросал Ал на моем столе, на вторую книгу, лежащую на куче пепла.
— Он хотел выбраться, — ответила я. — Он жег мои книги, потому что вышел из себя — он думал, я позову другого демона, чтобы его арестовали. Я дала ему ночь покоя — надеюсь, он мне ответит тем же.
Господи, твоя воля, я полагаюсь на этику демона? Верю, что он поступит так, как диктует взаимное уважение?
На лице Кормеля отразилось понимание.
— А-а, вот как! Вы выбрали трудный и рискованный способ, но этим дали ему понять, что не надеетесь на чужую защиту. То есть что вы его не боитесь. — Он наклонил голову набок. — Но ведь следовало бы, и вы это знаете.
Я кивнула — да, Ала мне надо бы бояться. И я боюсь его — но не сегодня. Не тогда, когда видела его… обескураженным. Если он расстраивается, что «мерзкая вонючая ведьма» все время от него ускользает, может, он перестанет относиться ко мне как к мерзкой вонючей ведьме и будет оказывать мне какое-то уважение.
Ринн Кормель вроде бы полностью взял себя в руки, и у меня несколько ослабло напряжение в плечах.
— Так о чем же вы хотели со мной говорить?
Он позволил себе медленную, харизматическую улыбку. Я была наедине с Ринном Кормелем, выдающимся политиком, мастером-вампиром и бывшим лидером всего свободного мира.
Я придвинула поближе сахар. Что-то меня начинало трясти — наверное, сахара в крови мало? Больше не с чего, точно.
— Вы уверены, что не хотите кофе? — спросила я, насыпая себе третью ложку сахара. — Только что сваренный.
— Нет-нет, спасибо, — сказал он, потом неловко шевельнулся — совершенно очаровательный. — Я, видите ли, несколько смущен, — сказал он, и я едва успела сдержать смешок. — Я сюда пришел убедиться, что вы оправились после вчерашнего нападения демона, и вижу, что не только оправились, но вполне способны себя защитить. Айви не переоценила ваше искусство, и я должен принести ей свои извинения.
Слабо улыбнувшись, я отодвинула сахар. Приятно иногда для разнообразия услышать комплимент, но неживые вампиры не смущаются. Он был молодой, сладкоречивый, очень опытный мастер-вампир, и я видела, как расширяются у него ноздри, когда он вдыхает смешавшиеся запахи — мой и Айви.
Вампир встряхнул головой — очень по-человечески.
— У этой женщины непревзойденная сила воли, — сказал он, и я поняла, что он говорит о том, как Айви преодолевает инстинктивную потребность меня укусить. Это нелегко, пока мы живем с ней вместе вот так.
— Вы мне будете рассказывать, — согласилась я, и все благоговение от факта, что сам Ринн Кормель сидит у меня на кухне, смыло волной страха, что придется сейчас драться за свою жизнь. — Я думаю, она мной себя испытывает.
Ринн Кормель оторвал взгляд от Рыбки и посмотрел на меня:
— Полагаете?
Его вопросительный тон заставил меня занервничать; я видела, как он реконструирует нашу с Айви совместную жизнь. Я выпрямилась, шевельнув кофейной чашкой.
— Так чем я могу быть вам полезна, мистер Кормель?
— Ринн, если можно, — попросил он, блеснув своей знаменитой улыбкой — одной из тех, что спасли свободный мир. — Я думаю, что после всего этого можем называть друг друга на «ты».
— Хорошо, Ринн, — сказала я, чувствуя, как это необычно. Отпив еще кофе, я поглядела на него поверх чашки. Если бы я не знала, что он уже мертв, никогда бы не догадалась, что он перестал жить. — Не пойми меня неверно, но почему для тебя небезразлично, все ли у меня в порядке?
Он улыбнулся шире.
— Ты входишь в мою камарилью, а я к своим обязанностям отношусь серьезно.
Вдруг я пожалела, что Дженкса здесь нет. Страх плеснул волной, и меня вдруг очень заинтересовало, где это мой пейнтбольный пистолет. Ринн неживой, но сонное зелье его свалит, как любого другого.
— Я не дам тебе меня кусать, — сказала я с явной угрозой в голосе и заставила себя выпить еще глоток кофе. Вроде бы от горького запаха стало лучше.
То, что мой страх на него действует, он сумел бы скрыть совсем, если бы зрачки чуть-чуть не расширились. Это произвело на меня впечатление.
— Я здесь не для того, чтобы кусать тебя, — ответил он, отодвигаясь от меня со стулом примерно на дюйм. — Моя цель — чтобы никто другой этого не сделал.
Глядя на него подозрительно, я села ровно, а не ногу на ногу — на случай, если придется действовать. Он Алу сказал, что я принадлежу ему. Пытался спасти меня от Ала в силуэтах обстоятельств.
— Но ты рассматриваешь меня как члена твоей камарильи, — возразила я. Хватило ума не говорить ему, что мне не нужна его защита. — Разве не всех из нее ты кусаешь?
Он несколько расслабился, подался вперед, отодвинул клавиатуру и положил локти на стол. Его переполнял свет, оживление, и я восхитилась, какой же у него живой и заинтересованный вид.
— Не знаю, у меня никогда не было камарильи, — объяснил он, не сводя с меня темных глаз. — И мне говорили, что я просто умилителен, когда рвусь ее создать. Политик не может ее иметь: мешает честной избирательной борьбе. — Он пожал плечами, оперся на спинку стула спиной — невероятно привлекательный, уверенный в себе, молодой. — И когда представился шанс не дать детям Пискари рассеяться, взять на себя его отлаженную и довольную камарилью и объявить права на тебя и Айви? — Он замолчал, оглядывая разгромленную кухню. — Это очень облегчило мое решение уйти в отставку.
У меня пересохло во рту. Он ушел в отставку, чтобы быть ближе ко мне и к Айви?
Взгляд Кормеля вернулся ко мне.
— Я приехал сегодня проверить, что ты невредима — и вижу, что это так. Айви говорила, что ты способна себя защитить, но я воспринимал ее заверения как еще один способ не дать мне встретиться с тобой.
Я посмотрела в пустой коридор — картина начинала складываться.
— Значит, никто ее сегодня не нанимал.
Интонация была не вопросительная.
Вампир улыбнулся, положил ногу на ногу. Отлично он смотрелся у меня в кухне.
— Я рад, что Айви говорила мне правду. И под впечатлением тоже. У тебя больше укусов, чем показывает твоя кожа.
Опять мне стало неловко, но шею прикрывать я не собиралась. Это было бы приглашение смотреть.
— У тебя очень красивая кожа, — добавил он, и я ощутила, будто что-то проваливается у меня внутри, а потом — приступ покалывания.
Черт побери, подумала я, унимая эмоции. Кожа у меня — ей меньше года, и она скрывает бесхозный укус вампира — это как бифштекс, которым трясут перед мордой у волка. Если волк не накормлен до отвала — он бросится за мясом.
— Прошу прощения, — добавил он шелестящим гулким голосом. — Я не хотел тебя конфузить.
Еще как хотел, подумала я, но вслух не сказала и отодвинулась от стола — мне нужно было хотя бы ложное ощущение безопасности от более далекого расстояния.
— Ты уверен, что не хочешь кофе? — спросила я и подошла к кофеварке, намеренно повернувшись к нему спиной. Да, я боюсь, но, если не буду этого открыто проявлять, он отступит.
— В Цинциннати я нахожусь из-за тебя, — сказал он. — Дети Пискари должны за свое благополучие благодарить тебя. Я думаю, тебе следует это знать.
Я крепко стиснула губы, охватила себя руками и обернулась к нему, готовая. Пустой треп кончился.
— Я слышал, что вы с Айви живете в этой церкви вместе, и знал, что она от тебя хочет. — У меня запылали щеки. — Если ты сумеешь спасти ее душу после первой смерти, — продолжал он, — это будет самый серьезный скачок в истории вампиров после их появления в прямом телеэфире.
А… вот как. Я не знала, что сказать. Вот этого я не ожидала.
Мастер улыбнулся:
— Отсутствие души — вот причина, по которой большинство вампиров не могут додержаться до тридцатилетней годовщины своей смерти. К тому времени все, кто любил их и давал им кровь, уже либо нежить, либо просто мертвы. Кровь же от того, кто не любит тебя — пища недостаточная, а без души неживому вампиру очень трудно бывает убедить своих доноров, что он их любит. Поэтому тяжело создать эмоциональную привязанность реальную, не напускную. — Он шевельнулся, и меня обдало запахом вампирского ладана. — Можно такое сделать, но требует массы тонкостей.
Почему-то я не думала, что у Ринна Кормеля есть такая проблема.
— Так что, если я смогу спасти душу Айви?.. — подсказала я. Мне не нравилось, к чему он клонит.
— Это позволит неживым создавать связи на уровне ауры с новыми людьми и вечно длить свое неживое существование.
Я прислонилась к столу и скрестила ноги. Отпивая кофе, подумала еще раз, вспомнила, как Айви вместе с кровью восприняла и часть моей ауры. Эта теория отлично согласовывалась с моей личной теорией, что неживому вампиру нужна иллюзия души или ауры, иначе мозг осознает, что он мертв, и выгонит вампира на солнце, чтобы погибнуть, — восстановив этим равновесие ума, тела и души.
— Прошу прощения, — сказала я, подумав, что от таких мыслей Папу Римского инфаркт бы хватил. — Не получится. Я не знаю, как спасти душу Айви после ее смерти. Просто не знаю.
Ринн Кормель оглядел рассыпанные травы, раздавленные на полу ногами, и меня бросило в жар от мысли, уж не знает ли он, что я экспериментировала со способами ввести жажду крови Айви в безопасные рамки.
— Это ведь ты нарушила равновесие власти между вампирами и вервольфами, — сказал он с тихим упреком, и я похолодела. — Ты нашла фокус, — уточнил он, и у меня забился пульс.
— Не я. Мой бойфренд. Бывший.
— Тонкости, — отмахнулся он, сделав жест рукой. — Ты его вытащила на свет.
— Я же его и похоронила.
— В теле вервольфа! — напомнил он. И в голосе был намек на злость.
Может, это меня и напугало бы, но сейчас дало обратный эффект. Да я сегодня уже демона укротила, и мне море было по колено.
— Если ты только тронешь Дэвида… — начала я, отставляя чашку.
Но Ринн Кормель только поднял брови. Гнев его растаял, настолько развеселили его мои угрозы.
— Рэйчел, не надо меня запугивать — при этом ты выглядишь по-дурацки. Я говорю, что ты нарушила равновесие. Артефакт вышел из укрытия, власть переходит. Медленно, в течение жизни многих поколений, но власть будет переходить к вервольфам.
Он встал. Я не смотрела в сторону своего пистолета, но ощущала его — безнадежно далеко от меня.
— Если ты найдешь способ сохранить душу неживым, то число неживых будет расти так же медленно. — Он улыбнулся, начал застегивать пальто. — Равновесие будет сохранено, никто не станет погибать. Разве не этого ты хочешь?
Я приложила руку к груди. Наверное, надо было этого ожидать: ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
— А колдуны и люди? — спросила я.
Он выглянул в кухонное окно, в темноту.
— Наверное, это тоже будет зависеть от тебя.
Но я услышала другое: «Кого это волнует?» Чтобы закончить с этим делом, я сказала:
— Я не знаю, как это сделать. Ты не ту колдунью выбрал.
Ринн Кормель нашел глазами шляпу и поднял ее, грациозно нагнувшись.
— Я думаю, я выбрал единственную колдунью, — сказал он, стряхивая со шляпы семена одуванчика. — Но если даже ты не найдешь способа, другие увидят, чего ты достигла, и будут это развивать. А тем временем — что я теряю, объявив твою кровь запретной для всех, кроме Айви? Что я теряю, создавая условия, чтобы вы с ней получили возможность построить отношения на крови без стресса и хлопот?
Я подавила дрожь. Моя рука поднялась закрыть шею.
— Это мне ничего не стоит, — сказал он, надевая шляпу.
О'кей. Он меня прикрыл от вампиров.
— Я это ценю, — сказала я мрачно. — Большое спасибо.
Ринн Кормель оттолкнул носком туфли медный котелок.
Тот заскрипел по рассыпанной соли.
— Для тебя это трудно, как я понимаю? Быть кому-то обязанной?
— Я не… — начала я, потом скривилась, потерла спину, где она упиралась в ручку буфета. — Да.
Хотя мне неприятно было это признать.
Его улыбка стала шире, показала полоску зубов, и он повернулся уходить.
— Тогда я надеюсь, что ты будешь это уважать.
— Я тебе не принадлежу! — выпалила я ему в спину.
Он обернулся на пороге — красиво смотрелся в своем длинном пальто и стильной шляпе. Глаза у него почернели, но я его не боялась. Айви — более серьезная угроза, с ее неторопливой охотой на меня. Впрочем, я ей это позволяю.
— Я имел в виду — уважать свои отношения с Айви.
— Это я и так делаю, — ответила я, охватывая себя руками.
— Тогда мы отлично друг друга поняли.
Он опять повернулся к выходу, и я его проводила в коридор. Мои мысли перешли на Айви, потом на Маршала. Он мне не бойфренд, но нечто новое в моей жизни. И оказалось, что у нас неодолимые трудности на пути к простейшей вещи.
— Это из-за тебя мы сегодня с Маршалом не смогли встретиться? — спросила я с напором. — Ты хочешь его отпугнуть, чтобы мы с Айви вместе упали в койку?
Он уже был у меня в гостиной. Обернувшись через плечо, он сказал:
— Да.
Я сжала губы. Шлепанцы шаркали по деревянному полу, открывшемуся, когда мы сняли ковер.
— Оставь Маршала в покое, — сказала я, подбоченившись. Браслет Кистена сполз на запястье, я снова спрятала его в рукав. — Он просто так, знакомый парень. А если я захочу с кем-нибудь переспать, я так и сделаю. Если прогонять от меня мужчин, это не подтолкнет меня в объятия Айви, а только выведет из себя и превратит в сплошное несчастье для окружающих. Это понятно?
Вдруг до меня дошло, что я устраиваю выволочку бывшему лидеру Соединенных Штатов, и я покраснела.