— Да все в порядке, — ответила я, радуясь, что у меня только я начальница — хотя моя начальница и бывает идиоткой. Я подалась в сторону от потока людей и сняла темные очки. — У меня тут есть одно дело, так что так может быть даже и лучше. Давай попьем кофе на Фаунтейн-сквер? — Три часа — отличное время, не завтрак и не обед. Удобный и безопасный час, не подразумевающий никаких ожиданий. — Одна только вещь: до заката солнца я должна вернуться на освященную землю, — вспомнила я. — Пока я не выясню, кто насылает на меня демона и не внушу этому типу, что так делать не надо, он будет пытаться меня убить.
Не успела я это сказать, как возникла мысль: а не пытаюсь ли я его так отпугнуть? Но Маршал засмеялся, а потом посерьезнел, когда понял, что это не шутка.
— А как там твои собеседования? — спросила, чтобы нарушить неловкое молчание.
— Спроси через два-три часа. — Он тихо застонал. — Еще двоих осталось пройти. Сто лет уже так ни перед кем не расстилался — с тех самых пор, как случайно столкнул клиента с причала.
Я усмехнулась, посмотрела на ту сторону людного вестибюля, где висели указатели лифтов. Улыбка сменилась вспышкой угрызений, и я на себя разозлилась. Блин, я что, уже смеяться не могу? Если я смеюсь, это не значит, что я меньше стала любить Кистена. Ему нравилось меня смешить.
— Может быть, тогда лучше завтра? — спросил Маршал неуверенно, будто понял, отчего я вдруг замолкла.
Сунув очки в сумку, я пошла к скоростным лифтам. С мистером Как-Его-Там мы должны были встретиться на обзорной площадке — что ж, некоторые любят романтику плаща и кинжала.
— На Фаунтейн-сквер есть передвижной кофейный киоск, — предложила я с мрачной решимостью.
Черт побери, могу и сделаю. Киоск этот рядом с киоском хот-догов, Кистен их всегда любил. Нахлынули воспоминания — Кистен в модном деловом костюме в тонкую полоску, стоит рядом со мной в небрежной позе возле огромных бетонных ваз Фаунтейн-сквер, улыбается и стирает каплю горчицы в углу рта, волосы развеваются на ветру, а сам он щурится от солнца. В груди стало пусто… Господи, нет, не могу!
— Это отлично, — вмешался в мои размышления голос Маршала. — Кто первый придет, заказывает. Мне большую с тройным сахаром и чуточкой сливок.
— Черный без сахара, — ответила я, почти оглушенная. Прятаться в церкви из-за разбитого сердца — куда хуже, чем скрываться там от демона. И я этого делать не стану.
— Значит, Фаунтейн-сквер, — повторил Маршал. — Там и увидимся.
— Договорились, — ответила я, проходя мимо стойки охранника. — И удачи тебе! — добавила я, вспомнив, чем он сегодня занят.
— Спасибо, Рэйчел! Пока.
Я подождала, пока связь прервется, потом прошептала «пока», закрыла и убрала телефон. Получалось труднее, чем я думала.
Меланхолия тащилась за мной тенью, пока я шла по короткому коридору, а мысли медленно перестраивались на грядущую встречу с клиентом. На крыше, подумала я, мысленно закатывая глаза. Когда я звонила мистеру Как-Его-Там, мне показалось, что он трясется как мышь. Он отказался приходить в церковь, а по телефону я не могла сказать, не оттого ли он нервничает, что ему, человеку, приходится прибегать к помощи ведьмы, либо же просто его тревожит, что кто-то вышел за ним на охоту. Но это без разницы, вряд ли работа слишком трудная. Дженксу я велела оставаться дома, потому что это просто беседа. Кроме того, я еще бегала по делам, а таскать Дженкса на почту и в здание ФВБ — значит бездарно тратить его время.
Поездка в ФВБ оказалась результативной, и теперь у меня была информация о моих исходных ведьмах и еще одной из сегодняшних утренних некрологов. Очевидно, две из погибших ведьм друг друга знали, учитывая, что их вместе когда-то арестовывали за ограбление могил. Интересно, что арестовывал их сотрудник ОВ Том Бансен — тот мерзкий хлыщ, который пытался вчера арестовать меня.
И все это начинало казаться яснее и яснее. У Тома были все мотивы, чтобы вызвать демона для моего устранения — учитывая, куда я послала в прошлом году его и весь его кружок по вызыванию демонов. У него также были необходимые для этого знания, как у служащего Отдела Арканов ОВ. Это само по себе затрудняло обнаружение его действий по вызову демона, а вербовать сотрудников ему было легче, так как он по работе сталкивался со всеми видами черных ведьм, так и рвущихся заключить сделку с правосудием. Дэвид все еще проверял для меня последние претензии, и если найдутся какие-то указания на Тома, придется мне побеседовать с этим овэшником. Да и в любом случае, может, придется.
Если серьезно, я не думала, что это Ник насылает на меня Ала. Ну, да, я в нем очень сильно ошиблась, но чтобы намеренно послать демона меня убивать? Я задумалась, вспоминая наш последний разговор, но тут зашла за угол и увидела закрывающуюся дверь лифта. Может, не надо было так его язвить. Голос у него был отчаянный.
Рванувшись вперед, я крикнула тем, кто там в лифте, чтобы придержали, и в последний момент между дверями лифта просунулась сильная морщинистая рука, не давая им закрыться. Я кинулась в лифт, обернулась к этому пассажиру, чтобы сказать, запыхавшись, «спасибо», но слова застряли у меня в глотке.
— Квен! — вырвалось у меня, когда я увидела стоящего в углу эльфа, в оспинах от болезни. Он улыбнулся, не показывая зубов. В глазах его мелькнули веселые искры, и все встало на свои места.
— О нет! — заявила я, высматривая панель с кнопками, но Квен закрывал ее от меня. — Ты и есть мистер Как-Его-Там? Не выйдет. На Трента я не работаю.
Он нажал самую высокую кнопку, переступил с ноги на ногу, сцепил руки перед собой.
— Я хотел с тобой поговорить, а это самый простой путь.
— Единственный, ты хочешь сказать, потому что ты знаешь, куда я посоветовала бы Тренту засунуть свои проблемы.
— Миз Морган, вы профессиональны, как всегда.
Голос его был насмешливо-серьезен, и я знала, что деваться мне некуда, пока не доедем до верхних этажей, так что я набычилась в своем углу, и плевать мне было, что у меня перед камерами унылый вид — это потому, что действительно ситуация унылая. Из линии я черпать не собиралась — пистолет не вытаскиваешь, если не собираешься стрелять, а в присутствии мастера лей-линейной магии не лезешь в линию — если не хочешь, чтобы тебя впечатало в стенку.
Улыбка Квена погасла. В рубашке с длинными рукавами и черных штанах ей под цвет — это напоминало какую-то форменную одежду — он казался совершенно безобидным. Да и был безобидным. Примерно как черная мамба. В туфлях с мягкими подошвами он был лишь на пару дюймов меня выше, но двигался он с текучей грацией, от которой обострялось мое чувство опасности, будто он способен был предсказать мою реакцию прежде чем я сама пойму, как реагировать. В общем, я была заперта в тесном железном ящике с эльфом, искусным в боевых единоборствах и черной магии лей-линий. Может, мне стоит вести себя хорошо. Хотя бы пока не откроются двери.
Лицо его было испещрено шрамами, с которыми некоторые внутриземельцы вышли из Поворота, и темная неровная кожа лишь добавляла ему внушительности. На шее у него виднелся вампирский укус — белый шрам почти полностью был скрыт высоким черным воротником. Пискари в гневе оставил ему эту метку, и мне интересно, как Квен справляется с этой проблемой — бесхозный вампирский укус: ведь Пискари уже умер истинной смертью. У меня тоже такой шрам, но Айви убьет любого вампира, который посмеет нарушить целостность моей кожи, и это известно всему Цинциннати. У Квена такой протекции нет. Может, он хочет поговорить со мной именно об этом, а не о работе на Трента?
Квен — в высшей степени компетентный начальник службы безопасности у Трента Каламака. Смертоносный на сто процентов, хотя я бы доверила ему свою жизнь, если он скажет, что прикроет мне спину. Трент столь же опасен, но ему я не доверяю совсем — его оружие слова, а не действия. Гнусный политик в лучшем воплощении, убийца в худшем. Финансово успешный, привлекательный, харизматичный тип, командующий почти всем преступным миром Цинциннати и нелегальной торговлей «бримстоном» в северном полушарии. Но за что Трента можно бы отправить за решетку, помимо того, что он убийца (а мне удалось посадить его за это аж на три часа месяца три назад), — это за всемирную торговлю нелегальными биопрепаратами. И что сидит у меня под шкурой неизвлекаемой занозой — это что только из-за них я и жива до сих пор.
Я была рождена с довольно частым у ведьм генетическим дефектом — синдромом Роузвуда. Митохондрии вырабатывали фермент, который организм воспринимал как чужеродный, и в результате я должна была умереть в возрасте до двух лет. Но мой отец тайно работал вместе с отцом Трента, который в те времена бился над спасением своего вида, и отец Трента состряпал генетическую поправку к моим митохондриям, кое-что модифицировав так, что этот злосчастный фермент игнорировался. Я искренне верю: он не знал, что именно этот фермент является фактором, позволяющим мне оживлять магию демонов, и я благодарю Господа, что известно это только мне и моим друзьям. И еще Тренту. И нескольким демонам. И другим демонам, которым те рассказали. И конечно же, Ли — единственному, кроме меня, кого вылечил отец Трента.
Да, может быть, это уже не тайна.
Мы с Трентом сейчас в напряженном равновесии: я пытаюсь его посадить в тюрьму, он пытается нанять меня или убить — в зависимости от настроения, — но я могла бы обрушить на него стены дома его, если бы обнародовала материалы о его нелегальных биопрепаратах. Хотя сама я оказалась бы, наверное, в медицинских изоляторах Сибири или, того хуже, окруженных соленой водой, как Алькатрас, а он оказался бы на свободе и в центре избирательной кампании — пикси чихнуть бы не успел. Вот такая у него личная власть.
И это меня достает по-настоящему, успела я подумать, перенеся вес на другую ногу, когда лифт тихо звякнул и двери открылись.
Я тут же выскочила и успела нажать кнопку «вниз». Ну уж нет, в дополнительный лифт размером с чуланчик и на крышу с Квеном я не поеду ни за что. Я девушка импульсивная, а не глупая. Квен выскользнул тоже, и стоял как телохранитель перед дверями лифта, пока они не закрылись.
Я посмотрела на камеру в углу — она дружелюбно подмигивала красным глазом. Я тут подожду, пока придет другая кабина.
— Не трогай меня, — сказала я. — В мире нет столько денег, чтобы я снова стала работать на Трента. Он властолюбивый интриган, избалованный единственный ребенок, ставящий себя выше закона. Убивает так же легко, как бродяга открывает консервную банку.
Квен пожал плечами:
— Зато он верен тем, кто заслужил его доверие, умен, а с теми, кто ему дорог — щедр.
— А кто ему не дорог, может катиться к чертям.
Я ждала молча, подбоченившись, и все сильнее злясь. Где этот чертов лифт?
— Я бы тебе советовал еще подумать, — сказал Квен, и я дернулась назад, когда он достал из рукава амулет.
Эльф посмотрел на меня, подняв высоко брови, нажал кнопку медленного включения, посматривая на кружок красного дерева, разгорающийся зеленым. Очевидно, это был какой-то детектор. Был у меня такой, который извещал, нет ли рядом со мной смертельных чар, но я его прекратила носить, потому что от него всегда срабатывала сигнализация в магазинах.
Удовлетворенный результатом, Квен убрал амулет с глаз долой.
— Мне нужно, чтобы ты вошла в безвременье и принесла оттуда образец эльфийского биоматериала.
Я расхохоталась, и его лицо передернулось злостью.
— У Трента есть образец, полученный от Кери, — сказала я, подтягивая к себе сумку поближе. — Я думаю, это его на какое-то время займет. К тому же нет таких денег, за которые я пошла бы в безвременье. Уж тем более за куском уже две тысячи лет как мертвого эльфа.
У меня за спиной прозвенел звоночек лифта, и я попятилась, готовая сбежать.
— Мы знаем, где этот образец тканей. Нам только нужно его забрать, — сказал Квен, заглядывая мне за спину, где открылись двери лифта.
Я отступила в лифт спиной вперед, стоя так, чтобы он не мог за мной войти.
— Откуда знаете? — спросила я, чувствуя себя в безопасности.
— Кери, — просто ответил он, и в глубине его глаз мелькнул страх.
Двери стали закрываться, и я нажала кнопку открытия.
— Кери? — переспросила я, гадая, не поэтому ли я ее последнее время так редко видела. Да, она ненавидит Трента, но он эльф и она эльф, она голубой крови, а он мультимиллиардер, и глупо было бы думать, что у них за последнее время не было контактов, уж нравится он ей или нет.
Увидев мой интерес, Квен повел себя увереннее.
— Они с Трентом пили чай каждый четверг, — сказал он негромко, бросив в холл виноватый взгляд. — Ты должна бы ей спасибо сказать. Он абсолютно ею одержим, хотя его и пугает ее демонская копоть. На самом деле, я думаю, это его тоже привлекает. Но он начинает понимать, что демонская копоть — еще не обязательно черная душа. Она уберегла нас с ним от ссоры — очень и очень мудрая женщина.
Еще бы — больше тысячи лет в услужении у демона.
Двери снова начали закрываться, и я нажала кнопку, чтобы продлить разговор еще на секунду.
— А Трент хотел тебя выгнать, когда обнаружил, что ты защищаешь его черной магией?
Он не шевельнулся, даже дышал так же ровно, но именно эта неподвижность подтвердила для меня мою правоту.
— И что дальше? — спросила я недружелюбно.
— Дальше он стал рассматривать мысль, что ты тоже можешь быть достойна доверия. Может быть, ты все-таки подумаешь? Этот образец нам нужен.
Напоминание о моей собственной душе в бахроме демонской копоти было мне неприятно, и я ткнула в кнопку закрытия дверей. Ну его к чертям.
— Позвони как-нибудь потом, Квен. Лет этак через сто.
— У нас нет ста лет! — В голосе Квена слышалось отчаяние. — У нас всего восемь месяцев.
А, черт!
Я двинулась, зацепилась сумкой за двери, протиснулась между ними. Квен уже отступил. Губы у него были крепко сжаты, будто он жалел, что ему пришлось сказать, чтобы заставить меня слушать.
— Восемь месяцев — это как? На один меньше девяти?
Квен промолчал, даже не глядел на меня. А я не решилась до него дотронуться.
— Она от него беременна? — воскликнула я, не думая, кто может подслушать. — Вот гад! Сволочь, сукин сын!
Я разрывалась от злости — и от желания расхохотаться. Квен гонял желваки на скулах, и пораженная оспинами кожа выступала белыми островками.
— Ты сделаешь, что мы просим? — сказал он напряженно.
— Хочу поговорить с Трентом. — Неудивительно, что Кери от меня прячется. Она только начала отходить от тысячелетней службы у демона, и тут Трент устраивает ей беременность! — Где он?
— Пошел за покупками.
Я сузила глаза:
— Куда?
— Здесь, через улицу.
За покупками. Сто против одного — не за детскими ботиночками или детским сиденьем для машины. Вспомнив Маршала и наш договор попить кофе, я выглянула в туманное окно, чтобы понять, сколько времени. Вряд ли больше часа дня, еще успеваю с запасом. Разве что это засада и Трент попытается меня убить — тогда я могу слегка опоздать.
Я с силой нажала кнопку «вниз», и двери лифта тут же открылись. За покупками, значит, пошел?
— После вас, — сказала я и вошла в лифт вслед за Квеном.
Глава седьмая
Угасающее тепло от тротуара исчезло совсем, когда я свернула за угол и вошла в тень высокого здания.
— Где он? — спросила я, отводя волосы с лица и глядя на Квена. Он шел рядом и чуть сзади, отчего мне было жутковато.
Спокойный и властный, он посмотрел на ту сторону улицы. Я проследила за его взглядом и ощутила нахлынувшее предчувствие. «Иные сущности, инкорпорейтед». Мама моя, Трент подбирает себе маскарадный костюм на Хеллоуин?
Прибавив шагу, я направилась в дорогущий салон. А почему бы и нет? У Трента вечеринки не реже, чем у любого другого. Даже чаще, наверное. Но «Иные сущности»? Тут чтобы в дверь войти, нужно записаться заранее, тем более в октябре.
Помедлив у тротуара, я почувствовала, что сзади стоит Квен.
— Ты меня перестанешь сторожить? — буркнула я, и он слегка вздрогнул.
— Прошу прощения, — сказал он и заторопился меня догонять, когда я уже до середины улицы дошла. Он покосился на пешеходный переход, и я про себя хихикнула. Вот такая я недисциплинированная.
После минутного колебания возле бронзовой таблички: «ТОЛЬКО ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ЗАПИСИ» я потянулась к двери, но тут же ее открыли изнутри. Я вошла, повергнув швейцара в клинический шок, но он не успел ничего сказать, как вышла, цокая подковами, не первой молодости женщина в накрахмаленной до хруста персиковой юбке и жакете. Цоканье каблуков все-таки несколько приглушалось толстым белым ковром.
— Прошу прощения, но мы без записи не принимаем. — На лице женщины смешались холодный профессионализм и вежливое презрение к моим джинсам и свитеру. — Не угодно ли вам будет записаться на следующий год?
У меня зачастил пульс, я подбоченилась в ответ на ее очевидное (хоть и не высказанное) мнение, что раньше ад замерзнет, чем у меня появятся деньги купить у них хотя бы чары для цвета лица. Я набрала воздуху спросить у нее распрямители для волос: они утверждают, что справятся с любыми волосами, а я знала, что с моими у них не выйдет. Но тут сзади меня встал Квен — слишком близко, чтобы мне это нравилось.
— А, вы с мистером Каламаком? — произнесла она, и едва заметная краска все же коснулась пожилой белизны ее лица.
Я покосилась на Квена:
— На самом деле нет. Я — Рэйчел Морган, и у меня есть пара слов для мистера Каламака. Я так понимаю, он сейчас здесь?
У нее отвалилась челюсть. Женщина шагнула вперед, взяла меня за руки:
— Ты дочка Алисы? — выдохнула она. — Как я не догадалась! Ты так на нее похожа… или была бы похожа, если бы она не довела себя почти до истощения неуемным колдовством. До чего же я рада тебя видеть!
Пардон?
Она с энтузиазмом трясла мою руку. Я посмотрела на Квена — он был заинтригован не меньше меня.
— Видишь ли, солнышко, у нас сегодня окна не будет, — заговорила она, и я заморгала: не ждала от нее такой фамильярности. — Но я поговорю с Ренфолдом, ради тебя он задержится. Выпрямительные амулеты твоей матери слишком часто спасали нашу репутацию.
— Выпрямители волос, которые делает моя мать? — сумела я сказать, ухватив ее за запястье и сумев отобрать у нее мою собственную руку.
Надо будет с мамой поговорить — очень это нехорошо получается. И давно ли она делает пиратские амулеты?
Эта женщина — Сильвия, как утверждала табличка с именем в жемчужно-зеленой кайме, — улыбнулась и подмигнула мне, будто мы давние закадычные подруги:
— Ты думаешь, только у тебя одной волосы с трудом поддаются чарам? — спросила она, потом протянула руку и любовно коснулась моих волос, будто это невесть какая красота, а не вечная докука. — Никогда не пойму, почему никто недоволен тем, что имеет от природы. Я в восторге, что ты ценишь свои волосы.
«Ценю» — не совсем точное выражение, но обсуждать прически мне не хотелось.
— Мне вообще-то нужно говорить с Трентом. Он еще здесь?
На ее лице крупными буквами было написано изумление, что я называю по имени этого блестящего и завидного холостяка. Она посмотрела на Квена — он кивнул, — и она повела нас вглубь магазина, тихо сказав:
— Сюда, пожалуйста.
Мне стало лучше теперь, когда мы двинулись, пусть даже персонал перешептывался у нас за спиной, пока Сильвия вела нас извилистым путем среди вешалок с изысканными нарядами. Вся лавка восхитительно пахла дорогими тканями и экзотическими духами, плюс еще резковатые струйки озона, свидетельствующие, что здесь делают и пробуждают лей-линейные чары. Фирма «Иные сущности» занимается маскарадными костюмами и всеми аксессуарами — одежда, линзы, зубные протезы и прочее, талисманы, превращающие кого угодно в кого угодно другого. В онлайне этого магазина не было, и достать его товар можно было только одним способом — записаться на прием. Я не могла удержаться от любопытства, что понадобилось Тренту — в смысле маскарадного костюма.
Квен снова оказался у меня за плечом, и Сильвия провела нас мимо темной конторки в короткий коридор с четырьмя дверьми. Выглядели они как входные двери номеров дорогого отеля, а из-за последней доносился голос Трента.
Этот тихий говор отозвался эхом прямо у меня в середине тела и что-то там повернул. Боже мой, какой красивый голос: низкий, звучный, переливающийся обертонами — как тенистый мох в лесу, где играют солнечные пятна. Не сомневаюсь, что голос играл не последнюю роль в его успехах на городских выборах — если мало было щедрых пожертвований на бедных сирот и на больницы.
Явно не слыша в голосе Трента ничего, кроме слов, Сильвия энергично постучала в дверь и вошла, не дожидаясь приглашения. Я осталась сзади, пропуская Квена вперед. Мне не нравилась мысль, что на меня налетят грубые продавцы, и вообще здесь же одеждой торгуют. И хотя увидеть Трента в подштанниках было бы для меня событием десятилетия, я давно уже выяснила, что не могу злиться на мужчин в нижнем белье. Они тогда такие трогательно-беззащитные.
Когда я вошла, густой запах шерсти и кожи обрушился на меня сильнее. Светильники стояли низко по краям теплого помещения с низким потолком, и это скрывало открытые шкафы, где лежали на полках маскарадные костюмы, шляпы, перья, крылья и даже хвосты — то, что легко делается лей-линейными заклинаниями. Справа от меня в тени стоял низкий столик с вином и сыром, слева — высокая ширма. Четко посередине под утопленным в потолке светильником возвышался до уровня щиколотки круглый помост, окруженный трехстворчатым зеркалом. Вокруг разместились стойки с амулетами — деревянные, с гладкостью и цветом столетнего ясеня. И в центре всего этого находился Трент.
Он не заметил моего присутствия, отбиваясь от настойчивого сервиса колдуна, помогавшего ему примерять лей-линейные амулеты. Рядом с ним стоял Джон, его длинный уродец-лакей, и я ощетинилась, вспомнив, как он меня мучил, когда я сидела в клетке у Трента в виде норки.
Поморщившись на свое отражение, Трент отдал амулет продавцу. Волосы у него тут же стали его натурального прозрачно-белого цвета, как бывает у маленьких детей, а колдун еще быстрее принялся молоть языком, сделав вывод, что Тренту что-то не по нраву.
Трент — он чисто выбритый, со здоровым загаром, с гладким лбом и зелеными глазами, со своим потрясающим голосом и отработанным смехом. Политик до кончиков ногтей. Когда я на каблуках, он ненамного меня выше. Одет он был в тысячедолларовый шелково-полотняный костюм с лозунгом «ВЫБИРАЙ КАЛАМАКА!» Костюм подчеркивал подтянутую фигуру, наводя на мысль, что Трент ездит на своей призовой лошади регулярно, а не раз в месяц по новолуниям, когда играет в своем огороженном заросшем лесу в «Дикого Охотника».
Он улыбнулся колдуну профессиональной улыбкой, отказываясь от очередного амулета, сделал плавный жест ухоженной рукой. На пальцах у него не было колец и, так как я сорвала ему свадьбу, арестовав его, так оно и останется, похоже, разве что он захочет сделать Кери честной женщиной, в чем я сомневалась. Трент живет видимостью, и для него публично сочетаться с бывшей фамилиаркой демона, покрытой такой копотью, что каждому колдуну за версту видна, — вариант политически неприемлемый. А вот обрюхатить ее — это без проблем.
Трент провел пальцами по своей эксклюзивной стрижке, приглаживая отбившуюся от стада прядь, и тут подошла Сильвия. Передвинув сумку на боку вперед, я сказала вслух:
— К этому костюму пошла бы рыгающая подушечка.
Трент напрягся, глаза его метнулись к зеркалу — высмотреть меня в темной глубине комнаты. Стоящий рядом с ним Джон выпрямился, поднес к глазам тощую ладонь, ища меня взглядом сквозь свет лампы. Суетившийся вокруг него колдун отшатнулся, а Сильвия, смутившись, забормотала какие-то извинения, увидев, какими яростными взглядами обмениваются ее самый ценный клиент и дочка ее эксклюзивной поставщицы.
— Квен? — произнес наконец Трент голосом очень жестким, но ничуть не менее красивым. — Я не ошибаюсь, что у тебя есть на этот случай объяснение?
Квен шагнул вперед, сделав перед этим медленный вдох.
— Вы не слушали меня, Са'ан. Мне пришлось попробовать иной способ заставить вас прислушаться к здравому смыслу.
Трент жестом отпустил продавца, и Джон шагнул к противоположной стене включить большой свет. Я прищурилась от резкой перемены освещения, а потом улыбнулась Тренту кошачьей улыбкой. Он на удивление быстро овладел собой, и только слегка прищуренные глаза выдавали его недовольство.
— Я прислушался, — ответил он, обернувшись. — И решил с тобой не согласиться.
Сойдя с помоста, мультимиллионер встряхнул руками, опуская рукава — нервозная реакция, от которой ему еще следует себя отучить. А может быть, слишком тесный пиджак.
— Миз Морган! — сказал он как бы вскользь, не глядя мне в глаза. — Ваши услуги не требуются. Приношу вам свои извинения за моего начальника службы безопасности, отнявшего у вас время. Скажите, сколько я вам должен, и Джон выпишет вам чек.
Это припахивало оскорблением, и я не удержалась от презрительной гримасы.
— Я не беру денег, если не делаю работу, — ответила я. — В отличие от некоторых. — Я скрестила руки на груди, увидев, как по лицу Трента пробежала гримаса досады и тут же исчезла. — И я пришла сюда не брать у тебя работу. Я пришла сказать тебе в глаза, что ты — мерзавец и подлый интриган. Я тебе говорила, что если ты тронешь Кери, я разозлюсь? Считай, что я тебя предупредила.
Злость — это хорошо. Когда я злюсь, проходит боль от потери Кистена; а сейчас я просто взбесилась.
Помогавший Тренту колдун ахнул, а направившаяся ко мне Сильвия резко остановилась, повинуясь поднятой руке Трента. Вот же гад — будто он дает мне позволение его обзывать! Я наклонила голову, ожидая его ответа.
— Это угроза? — спросил он спокойно.
Я посмотрела на Джона — он стоял, осклабившись, будто мое «да» его бы безмерно порадовало. Квен почернел от злости, но чего он от меня ожидал? И все же я хотела выйти отсюда своим ходом, а не на цепи ОВ, обвиненная в преследовании… или в чем там Трент захочет. После гибели Пискари ОВ вполне может быть у него в кармане.
— Воспринимай как хочешь, — ответила я. — Ты дерьмо. Полное дерьмо, и без тебя мир был бы лучше.
Не уверена, что сама с этим согласна, но очень приятно было это сказать.
Трент задумался на три секунды:
— Сильвия, мы не могли бы на время занять эту комнату?
Я стояла с самодовольной рожей, пока помещение пустело под звуки извинений и заверений.
— Джон, — добавил Трент, когда Сильвия вышла, — проследи, чтобы нас не беспокоили.
Сильвия замешкалась возле открытой двери, потом исчезла в коридоре, оставив дверь открытой. Морщинистое лицо старшего эльфа побледнело. Его отсылали, и он это понимал.
— Са'ан… — начал он — и осекся, когда глаза у Трента сузились. Вот слабак!
Сцепив длинные тонкие пальцы, Джон бросил на меня тяжелый взгляд и вышел. Дверь тихо за ним закрылась, и я обернулась к Тренту, готовая понести его по кочкам. Мне не хотелось ворошить грязное белье Кери на людях, когда это могло попасть в таблоиды, но сейчас, сейчас я могу сказать, что думаю.
— Не верю, чтобы даже ты мог такое сделать, Трент! — заговорила я, жестикулируя руками. — Она же только начала оправляться от тысячи лет! Ей такие эмоциональные потрясения меньше всего нужны!
Трент посмотрел на Квена. Начальник службы безопасности стоял перед закрытой дверью, расставив ноги, опустив руки по швам, с бесстрастным лицом. При виде этой индифферентности Трент шагнул опять на помост и стал перебирать амулеты.
— Это не ваше дело, Морган.
— Это стало моим делом, когда ты прикинулся влюбленным, чтобы вытащить информацию из моей подруги, потом ее обрюхатил, а потом попросил меня сделать то, что боишься сделать сам, — ответила я, считая его джентльменское поведение оскорбительным для меня.
Трент наклонился к металлическим лей-линейным талисманам, глядя на меня в зеркало.
— И что же я попросил вас сделать?
Его голос прозвучал как взлетевший и поникший порыв ливня.
У меня заколотился пульс, я шагнула вперед — и остановилась, когда Квен кашлянул.
— Ты жалкий тип, — сказала я. — Ты знаешь, что ради Кери я в сто раз охотнее пойду в безвременье, чем для тебя, и на этом играешь. Уже за одно это я тебя презираю. Разве ты не трус? Интригами заставить другого делать то, что боишься делать сам. Разве не трусость — желание помочь своему роду лишь тогда, когда сидишь в сухой и теплой безопасной лаборатории? Ты хомяк лабораторный, вот ты кто!
Трент удивленно выпрямился:
— Лабораторный хомяк?
— Лабораторный хомяк, — повторила я снова, вызывающе скрестив руки на груди. — Мелкий нытик, трусливый как мышь бесхвостая.
Чуть заметная улыбка коснулась углов его губ:
— Забавно слышать такое от женщины, у которой был роман с крысой.
— Он не был крысой, когда у нас был роман! — огрызнулась я, но щеки у меня запылали.
Трент глянул на свое отражение в зеркале и коснулся булавкой лей-линейного талисмана, чтобы его пробудить. По его ауре прошла дрожь, сделав ее видимой на миг, когда включилась иллюзия. Я фыркнула: у Трента стал такой вид, будто он сразу нарастил двадцать фунтов мышц, и пиджак будто вздулся у него на бицепсах.
— Я не просил вашей помощи в доставке образца эльфийских тканей, — сказал он, поворачиваясь боком к зеркалу, чтобы рассмотреть себя, и скривился.