— Это потрясающе! — обернулся он к маме с улыбкой, а мне вдруг стало приятно. Классная у меня мама, я ее еще мало ценю.
У тротуара стояли две машины — моя малютка с откидным верхом смотрелась красной молниеподобной капелькой рядом с неуклюжим огромным автомобилем Маршала.
— Маршал… — начала было я, думая, что сейчас поеду домой и сяду в кухне работать.
Он улыбнулся — солнце очень его красило.
— Она мне позвонит. И если я ей скажу, что ты поехала домой, мало мне не покажется. У меня у самого мама есть, так что я знаю.
Я вздохнула с тортом в руках, понимая, что ключи из сумки мне одной рукой не достать. Откусывая кусок, я обернулась на дом. Мама стояла у окна, отодвинув занавеску. Увидев, что я смотрю, она помахала нам, но от окна не отошла. Ну, ладно, не стоит оно того шума.
— Два часа, — обещал он, глядя серьезными и заботливыми глазами. — И я тебе помогу разобраться на кухне в благодарность.
Колеблясь, я посмотрела еще раз в сторону машин. Два часа я могу потратить.
— Хочешь взять мою машину?
Маршал посмотрел на нее и просиял. Я приспособила к машинке несколько женских фенечек, но все равно она оставалась достаточно мужественной, чтобы ее не называли девичьей коляской.
— Да конечно, — ответил он. — Я не против вернуться потом за своей машиной — каток тут недалеко.
Значит, Астон, подумала я, вздрогнув. Там меня не помнят, очень уж давно это было.
— Отлично, — сказала я, убежденная, что, если мы возьмем его машину, что-нибудь случится и я застряну, не смогу вернуться в церковь до захода солнца. Не понимаю, как живет нежить — те, кому нужно куда-то успеть до рассвета под страхом аннигиляции. Я лучше буду поглядывать на часы. А то вдруг демон образуется на роликовом катке? Да меня за это на всю жизнь оттуда выгонят.
Мы пошли к моей машине, и я, запихнув в рот остаток торта, выкопала в сумке ключи и отдала Маршалу. У него брови полезли вверх, когда он взял полосатый, как зебра, ключ, но вслух он ничего не сказал.
Он любезно открыл мне дверь, и я села, а он обошел машину, направляясь к водительскому сиденью. Торта в руке у него уже не было, когда он с полным ртом сел в машину и крякнул в тесноте, подгоняя все под свой немаленький рост.
— Отличная машинка, — похвалил он мой автомобиль.
— Спасибо. Ее мне передало ФВБ. Раньше она принадлежала одному агенту ОВ, которого потом убил Трент Каламак.
Может, это было слишком в лоб, но зато хорошая подготовка к грядущей катастрофе, когда мы застрянем в пробке и появившийся демон станет причиной серьезного ДТП на скоростном шоссе. Вот страстно ненавижу фургоны телевизионщиков.
Маршал замешкался, глядя на рычаг переключения передач, и я подумала, умеет ли он водить такую машину.
— А он был убит в этой машине?
— Нет. Но однажды я его здесь стукнула усыпляющим амулетом и заперла в багажнике.
Он засмеялся — глубоким, хорошим смехом, от которого у меня в груди потеплело.
— Это хорошо, — сказал он, включая первую передачу, и лишь один раз дернув машину — когда трогался с места. — А то у меня от призраков мурашки по коже.
Глава пятнадцатая
Вибрация колес по лакированному дереву отдавалась во мне дрожью, знакомое ощущение скорости наполняло меня восторгом. Ревела музыка, и разнообразие публики в маскарадных костюмах придавало гулкому и звонкому пространству совершенно новый вид. Мы были здесь уже час, гоняли по кругу, по кругу, пока мозги не онемели и все тело не ощутило приятную усталость. Маршал уже дважды случайно задел меня за руку, и хотя он утверждал, что не ищет ничего, кроме приятной компании, мамины слова заставили меня подумать, уж не пробует ли он воду.
Вместе мы вошли в следующий поворот свободным переступом, увеличившим нашу скорость, и когда рука Маршала снова коснулась моей, он эту руку взял. Я ничего не сказала, но он ощутил некоторую мою неловкость и отпустил мою руку, сделав вид, что поправляет подол рубашки. Мне сразу стало как-то нехорошо, но ладно — это же не свидание, и превращать нашу встречу в свидание я совершенно не хотела.
У дальней стены стояли большие часы и ежедневно обновляющееся табло со временем восхода солнца. Но табло с Указанием времени заката там не было. Я нащупала языком бугорок на внутренней стороне губы — прилив страха взметнулся и тут же схлынул. Я не привязана. Я могу быть себе хозяйкой, и Айви не придется защищать меня от безликого вампира, который появится и заставит меня умолять его пустить мне кровь. Ничего не переменилось, только я стала чуть умнее и чуть осторожнее. Да, еще же есть Ал. Но тут я в полной безопасности… ага, аж до самого заката. Приманка для демона. Нет, так жить нельзя.
Маршал проследил за моим взглядом на часы, потом посмотрел на мою руку, прижатую к боку.
— Хочешь уйти?
Я покачала головой, поправляя красный шарф, и почувствовала себя виноватой, что прячу вампирские укусы. Никогда мне еще за них не было стыдно, но я думаю, это потому что только сейчас я впервые поняла, как рискованно их получать, и стыдно мне стало, что я была такой дурой.
— Нет, у нас еще есть время. — Стараясь к нему не прикасаться, я наклонилась ближе, чтобы он услышал меня на фоне громкой музыки из колонок. — По дороге домой мне бы надо купить помидоров и пару пакетов леденцов. В прошлом году у меня их не хватило, и когда я погасила свет, мне кто-то привязал презерватив на автомобильную антенну.
Помидоры, леденцы и чары для цвета лица.
Полнозвучный смех Маршала заставил меня задуматься, сколько же он в свое время таких штук привязывал: какие-то чертики мелькнули у него в глазах.
— А ну-ка, — сказал он, — постой. Посмотрим, могу ли я еще это сделать.
Резко взмахнув руками, он покатил спиной вперед. Перед поворотом я схватила его за руки, когда он покачнулся, и почти сразу выпустила, но этого прикосновения хватило, чтобы у него разжались стиснутые зубы.
Вот тут я действительно пожалела, что напряглась, когда он взял меня за руку — еще подумает, что я считаю его уродливым или отталкивающим. Чтобы этого не случилось, я подкатила ближе. У меня возникла мысль, и я вспотела от волнения. Черт, я же уже много лет этого не делала, но если Маршал не боится хлопнуться и получить памятную медаль «Я РАЗБИЛ СЕБЕ ЗАДНИЦУ НА АСТОНЕ», то и я тоже не боюсь.
Улыбаясь, чтобы скрыть нервозность, я наклонилась вперед, перекрикивая колонки, мимо которых мы как раз проезжали.
— Повернись кругом! — крикнула я.
— Что?
Я широко улыбнулась:
— Стой впереди меня и повернись кругом!
Мы уже миновали колонки. Он удивленно раскрыл глаза, но повернулся, сказав:
— О'кей.
Он ехал ко мне спиной, и я залюбовалась ею — широкой и крепкой. Черт, и высокий же он. Права была мама — так приятно выбраться куда-нибудь развеяться. Если не буду себе напоминать, какой моя жизнь должна быть, то утону в болоте безнадежности. Равновесие. Вся штука в равновесии.
Отбросив эти мысли, я осторожно положила руки ему на плечи, входя в поворот на внешнем краю.
— Протащишь меня? — спросила я, снова наклоняясь к нему, чтобы перекричать музыку. — У тебя роста хватит.
— Ага! — воскликнул он, бросив взгляд через плечо. — Давай. Как раз сейчас будет прямой участок.
Мы были возле колонок, и ритм музыки сотрясал меня вместе с рокотом половиц. Надо бы приходить сюда почаще, подумала я. Хотя публика почти целиком из людей, и музыка дрянь, но здесь как-то можно расслабиться. Здесь безопасно.
Маршал согнулся в поясе, просунул руки между колен. Я присела и схватилась.
— А, черт! — крикнула я, сообразив слишком поздно, что он взял руки накрест, и когда протаскивал меня между колен, то резко повернул.
— У-у-у-ухты! — выдохнула я в выплеске адреналина в завертевшемся мире, качнулась в поиске равновесия — и оказалась лицом к Маршалу. Увидела, как он смеется, и тут он притянул меня к себе, чтобы я не упала. Ролики встали ровно, но у меня перехватило дыхание, я замерла, руки у меня оказались зажаты между ним и мною. Переведя дыхание, я подняла на него глаза. Он меня обнимает.
— Я, гм… этого не имела в виду.
— Извини, мне так неловко… — ответил он тихо, глядя на меня.
— Это ты врешь. — Стены проносились мимо, я ехала в руках Маршала задом наперед на полной скорости. Примерно так я и живу. — Но сейчас уже можешь отпустить, — сказала я, но не отодвинулась. Где-то в глубине души мне до смерти хотелось так остаться, купаясь в его тепле и готовности этим теплом поделиться.
Видя этот мой внутренний конфликт, он тихо улыбнулся, и когда его объятия ослабли, я осторожно развернулась лицом вперед и высвободилась из его рук. Наверное, не надо было мне просить, чтобы он протащил меня, но я же не знала, что выйдет… так, как вышло. Блин, надо было все оставить, как было.
— Ну-ну, — сказала я несколько неестественно, надеясь, что он не предположит, будто я хочу перевести наши отношения на иной уровень. Тем более что и нет никаких отношений.
— Ты неплохо умеешь. Я когда-то здесь чуть не все время проводила, что была не в школе. А ты где насобачился?
Маршал глянул на драные наклейки на моих роликах с названиями популярных групп девяностых. Карие глаза лучились морщинками смеха, а брови, хотелось думать, скоро отрастут.
— Когда уезжают туристы, мало что остается делать. Надо бы тебе увидеть, что я еще умею.
Я улыбнулась, представив себе, чем можно себя занять, когда сыпет снег.
Рэйчел, оставь его в покое. Он никого не ищет, и ты тоже.
— Так что теперь, когда ты получил эту работу, будешь сюда переезжать? — спросила я.
— Умгу. — Он тоже улыбался, когда поднял взгляд от половиц. — Нашел уже одного, кто хочет купить мой бизнес. Осталось только найти цену, которая нам обоим понравится.
Я кивнула.
— А дом?
Он пожал плечами:
— Я его снимаю. В следующий приезд перевезу сюда все барахло. Если его не выбросят на газон и не сожгут.
Вспомнив, что говорила моя мама про психованную подружку, я вздрогнула.
— Понимаю. Дебби? — предположила я, вспомнив ее имя.
Он промолчал. Мы вошли в поворот переступом, обошли как стоячих пару одетых Тряпичной Энн и ее спутником Энди.
— Тут никто не виноват, — сказал он, когда мы вышли из поворота. — Мы долго были вместе, но последние два года — это была замедленная катастрофа.
— Понимаю.
Колонки гремели быстрым роком, и я посмотрела на часы.
— Ей нужен муж, которым можно хвастаться, а я, очевидно, недостаточно быстро продвигался. — В его голосе едва можно было услышать оттенок горечи. — Я уже не говорю о том, что она забыла, что я зарабатываю деньги не чтобы производить впечатление, а чтобы вернуться к учебе. Я думал, что люблю ее. — Он снова пожал плечами, чуть ссутулился. — Может быть, я любил мысль о том, чтобы она была рядом. Но для нас перестало быть важным одно и то же, и как-то все… усохло.
Мне понравилось, что у него в лице больше сожаления, чем злости.
— А что важно для тебя? — спросила я.
Маршал подумал, пока мы огибали Дарта Вейдера, который старался не врезаться в стену — шлем загораживал ему обзор.
— Успех в работе. Удовольствие от нее. Любить кого-то и этому кому-то помогать, чтобы видеть его счастливым. И чтобы тебя любили и помогали тоже только ради того, чтобы ты был счастлив.
За нами началась какая-то свалка, и над кабиной диджея завертелся сигнал вызова вышибалы. Дарт Вейдер все-таки рухнул и увлек с собой еще троих. Я в молчании думала сперва о целях Маршала, потом о своих, об Айви. Только бы ничего с ней не случилось. Казалось очень неправильным, что я тут развлекаюсь, а она тем временем ищет, кто убил Кистена. Но я же не могу вломиться в логово вампиров и потребовать ответа? Как уже было сказано, она занимается вампирами, а я — демонами.
— Эй! — окликнул меня Маршал, осторожно хлопнув по плечу. — Не надо становиться такой серьезной! — Я улыбнулась, и он добавил: — Хочешь чего-нибудь выпить?
Я снова глянула на часы:
— Звучит заманчиво.
Мы обогнули тройку традиционно одетых ведьм в черных остроконечных шляпах — рука об руку они пытались изобразить канкан. Вместе мы ступили на укрытый ковром пол зоны отдыха, и я сделала быстрый вдох, когда за две секунды моя инерция погасилась до нуля. Вдруг воздух стал теплее, музыка — громче, и только остановившись, я поняла, как быстро мы мчались. Опять-таки вроде как в моей жизни.
Маршал наклонился ко мне, и я убрала волосы за ухо, чтобы расслышать.
— Ты что хочешь? — спросил он, глядя на очередь.
Кроме как знать, что сейчас происходит?
— Водичку какую-нибудь, — попросила я. — Зелененькую.
— Зелененькую, — повторил он. — Сейчас будет. Не займешь пока столик?
Я кивнула, и он встал в очередь, разглядывая светящееся меню. А я, глядя на часы, чувствовала себя Золушкой. У нас времени вагон, но я вот честно не могла понять, как это у вампиров получается. В большинстве общественных мест есть укрытия от солнца, за которые с тебя сдерут кучу баксов. А освященная земля — куда более дефицитный товар.
Я села на жесткое пластиковое сиденье спиной к катку. Когда мама сказала, что Маршал ненадолго, тут-то я и заинтересовалась. Господи, какая ж я дура. Я вижу, что делаю, и все равно не могу остановиться! Но Маршал начинал мне по-настоящему нравиться, и это меня беспокоило. В смысле, ни он, ни я отношений не ищем, но потому-то это и опасно — оба утратили бдительность. И то, что он, подобно мне, любит некоторую остроту в жизни, тоже не очень хорошо, потому что я могу ему запросто такое предоставить — затянутое в кожу и пахнущее вампирским ладаном. Но вот именно из-за такой душевной расположенности он никак не напрягал меня на тему новых следов у меня на шее или того факта, что за мной гоняется демон. И он не бросил меня как кусок троллевого помета даже после знакомства с моей мамой, а это о многом говорит. Черт, ну и мешанина — моя жизнь!
Свидания с Ником были всегда на тему поговорить или кино посмотреть. Кистен более расточителен, и потому это были ужины в дорогих ресторанах или походы в дансинги. Но уже сто лет у меня не было свидания в таком приятном месте, с активным движением, оставляющим чувство приятной усталости. Я хотела просто этим наслаждаться, но мне обязательно надо край нащупывать, чтобы понять, в какой мы стадии и что изменилось за последние пятнадцать минут. Милости прошу в мой кошмар, подумала я, твердо решив прекратить это немедленно и оставить своего спутника в покое.
Со вздохом я уселась поглубже на жестком пластике. Я вполне могу быть с парнями в дружбе и не думать ни о каких отношениях. Да все время так получается. Вот Форд, Гленн, Дэвид. Тот мужик в угловом магазине, что мороженое на полки раскладывает, у которого еще плечи такие завидные… Но колдунов среди них нет, и как бы ни хотелось мне думать иначе, есть какая-то тяга, которой нет с человеком, или вервольфом… или даже вампиром. Создать когда-нибудь семью с колдуном — это было бы куда как проще.
Я покатала ролики по полу туда-сюда. Теперь, без движения, ноги отяжелели под стать настроению. Отсюда я видела входную дверь и прилавок выдачи роликов. Кто-то там заспорил со служителем, Чедом, и я обернулась посмотреть.
Чед стоял за этим прилавком еще когда я школьницей впервые пришла в «Астон». Волосы у него были до локтей, мозги наполовину вывихнуты из-за бримстона, на всех и все он плевать хотел, но работу свою знал. Идеальный работник. Для взаимодействия с клиентами, Чед мог бы сделать все, что захочет, в том числе вышвырнуть постоянного посетителя на улицу, и мистер Астон его бы все равно не уволил.
Один из спорящих был вызывающе высокого роста — я видела его силуэт на фоне яркого предвечернего неба через полупрозрачное стекло. Другой был покороче, но держался с чопорной официальностью. Мое веселье при мысли, что они пытаются задавить Чеда авторитетом, испарилось, когда я узнала длинного. Таких длинных гадов больше в мире нет, даже на Хеллоуин. Это был Джонатан, что безошибочно идентифицировало второго как Трента Каламака.
Я посмотрела в сторону Маршала — очередь еще не продвинулась. Тогда я встала и подобралась ближе к Чеду.
Ага, и правда Трент, в костюме и галстуке, совершенно неуместных здесь, на вытертых коврах и линолеуме дорожек. Я подумала о чарах Пандоры, но оставила эту мысль. Не буду я у него одалживаться.
— Да будь ты хоть премьер-министр от задницы моей подружки, — говорил Чед, тыча в Джона длинным пальцем в бримстоновых пятнах. — За эту дверь ты не пройдешь, если ты без коньков. Читать умеешь?
Я не видела сейчас этого знака, но знала, что он там есть. Три фута на пять, скрывающий целиком простенок. Черная кайма, красные буквы.
— Это возмутительно! — отвечал Джон высокомерно. — Нам всего лишь нужно поговорить пять минут с одним из посетителей!
Чед откинулся на спинку и отпил большой глоток из банки с пивом:
— Че-то я это уже вроде бы слышал.
Трент стиснул зубы.
— Две пары девятого размера, — произнес он, очень стараясь ни к чему не прикасаться.
Джон обернулся к нему ястребиным угловатым лицом:
— Сэр?
— Заплати ему, — велел Трент, а Чед с наглой рожей вывалил на прилавок две уродливых пары роликов.
С таким видом, будто предпочел бы лизать асфальт, длинный вытащил из внутреннего кармана такой же длинный бумажник. Ноги у Джонатана были больше девятого размера, но цель была не кататься, а пройти внутрь. Трент, оставив Джонатана расплачиваться с Чедом, вошел внутрь — светлые волосы развевались на ветру, поднятом роликобежцами. Увидев, что я на него смотрю, он сбился с шага, и я помахала ему рукой. Не сводя с меня глаз, Трент дернулся вперед, стараясь не коснуться турникета, когда проходил через него.
У меня язвительная усмешка перешла в досадливую гримасу. Что ему вообще надо, подумала я, гадая, не связано ли это с его туристической поездкой в безвременье. Если да, то он будет горько разочарован: работать на него я не буду, а вот его позлить — это сейчас входит в список моих любимых развлечений.
Злорадно улыбаясь, я глянула на Маршала — он еще какое-то время будет занят в очереди, — и когда Трент целеустремленно направился ко мне, я просто съехала с ковра обратно на доски.
— Морган! — воскликнул Трент, и я повернулась и покатила задом наперед, сделав ему пальцами «заячьи ушки». Он нахмурился, и я затанцевала под музыку. Господи, это же был «Полет на ковре-самолете», и вся публика высыпала танцевать.
Когда я описала круг, Джон уже стоял рядом, а Трент завязывал ботинки. Он выйдет на каток? Ну и ну. Разозлился, значит. Ничего необычного, что Трент за мной гоняется, когда хочет поманить пачкой денег, но как правило он ведет себя более солидно.
Я описала еще круг, вспоминая наш последний разговор. Я же ничего такого не сделала, чтобы так его завести? В смысле, что дразнить его забавно, но этот деятель вполне способен меня убить, если ему это по-настоящему будет нужно. Конечно, тут же всем станет известно о его нелегальных лабораториях, и вся его империя рухнет к чертям, но Трент на это способен просто от злости на меня.
На третьем круге я увидела, что Джон стоит один, быстро оглядела каток, но лишь обернувшись, увидела легко и свободно едущего Трента. Он умеет? Я подавила искушение поиграть с ним в догонялки: слишком много вокруг народу в маскарадных костюмах без защиты, да и вообще хватит его провоцировать. Все же он наркобарон.
Испытывая некоторое любопытство, я проверила, что шарф на месте, и сбавила ход, пропуская мимо себя дистрофика-Шварца, чтобы Трент меня догнал.
— Рэйчел, — начал он, пристроившись рядом, и мне стало не по себе, когда он посмотрел на мой шарф, будто знал, что под ним. — Вы невозможны. Вы же знаете, что я хочу с вами говорить.
— Ну так вот я, — улыбнулась я и убрала падающую на глаза прядь. — И к тому же мне всегда хотелось посмотреть на мирового воротилу на коньках. Ты отлично катаешься — для убийцы.
Зеленые глаза прищурились, на скулах вздулись желваки. Я видела, как он усилием воли заставляет себя успокоиться. Вот грешна, люблю нажимать у него кнопки. То, что ему вообще мое мнение не безразлично, говорит о многом.
— Мне нужно, чтобы вы пошли со мной, — сказал он на повороте.
— На задуманное тобой самоубийство? Рада, что ты пришел в разум и все-таки попросил помочь, но я ради тебя в безвременье не полезу. Никогда. И думать забудь.
Он хотел что-то сказать, и эмоции у него проявлялись более обычного, но тут свет потускнел и зажглись прожекторы цветомузыки.
— Катаются пары, — сказал из колонок Чед таким голосом, будто ему все надоело. — У кого нет партнера, брысь с катка!
Я подняла брови в насмешливом вызове, но Трент, к моему удивлению, подкатил ближе и продел свою руку в мою. Пальцы у него оказались холодные, и я перестала улыбаться. Что-то тут было не так. Я люблю его выводить из себя, и даже у меня было искреннее впечатление, что он с этим согласен, поскольку имеет возможность отвечать мне тем же, но вот такое? Никогда он не был на ощупь таким холодным.
— Послушай, — сказала я, когда музыка стала медленнее и роликобежцы придвинулись друг к другу. — Я в безвременье не пойду. Ал снова гоняется за моей душой, и меньше всего мне нужно попадать на его территорию. Так что оставим этот разговор.
Трент недоверчиво покачал головой:
— Не могу ушам своим поверить, что вы называете его Алом.
— А это я чтобы не говорить его имя вызова, — возразила я обиженно.
Мы проехали мимо зоны отдыха, и я увидела взгляд Маршала. Он стоял возле пустого столика с озабоченным видом и двумя банками шипучки. Увидев меня, он выпрямился, и я показала ему жестом: «буквально минутку».
Замешательство, разочарование ясно отразились у него на лице под вертящимися огнями дискотеки, потом он заморгал, увидев, с кем я. А мы пронеслись мимо, к другому концу катка.
— Дело тут не в безвременье, — сказал Трент, возвращаясь к теме разговора.
Я сжала губы и подумала, не выгонят ли меня снова надолго, если я впечатаю Трента в стену.
— Знаю, знаю. Дело в Кери и ее ребенке. Угораздило ж ее связаться с Квеном!
Трент чуть не освободился из моих пальцев, но я держала крепко, не желая смотреть ему в лицо.
— Кери вам сказала? — спросил он в замешательстве, и я подумала, не собирался ли он на ней жениться и выдать ее ребенка за своего.
Я обернулась, давая ему как следует рассмотреть мою презрительную физиономию.
— Да, она мне сказала. Мы с ней друзья. — Были, во всяком случае. Он смотрел с бесстрастным лицом, и я ощутила укол чувства вины. — Послушай, мне очень жаль. Если это что-то для тебя значит, я думаю, что вы с Кери смотрелись бы отлично, и дети у вас были бы красивые, но вам-то каково будет? Кто тут будет счастлив? Нет, ну правда же.
Он отвернулся, рассматривая впереди нас пару, одетую Бонни и Клайдом.
— Рэйчел, — сказал он, когда песня перешла к последнему, тошнотворно романтическому куплету, — мне нужно, чтобы вы ко мне приехали. Сегодня.
Я только рассмеялась, глядя на часы.
— Вот уж чего не будет. — Подумав, что если я не сообщу причины, он меня может оглушить, усыпить и отвезти, я добавила: — Это невозможно, Трент. Если я не буду до заката на освященной земле, Ал про это узнает и возникнет сразу же. Я не могу рисковать. Но я тебе вот что скажу: я приеду к тебе завтра днем за огромным, щедрым гонораром за консультацию. И все равно ты от меня услышишь только «нет».
У него на лице мигнул страх и исчез так быстро, что я и не подумала, будто он пытается мною манипулировать.
— Завтра будет слишком поздно, — произнес он совершенно отчетливо среди грохота музыки и гудения роликов на досках. — Прошу вас, Рэйчел. Мне было бы совершенно все равно. Но меня просил Квен, и я за него прошу, а не за себя.
Так, блин, минуту. Что за фейрийское дерьмо?
Вдруг утратив уверенность, я остановилась, оттаскивая Трента с дорожки, чтобы мы ни у кого на ходу не торчали.
— Квен? А зачем я Квену понадобилась?
Свет включился снова, и от внезапного грохота колонок мы оба вздрогнули.
— Пять часов, скейтеры! — зарокотал голос Чеда. — Время награды лучшего маскарадного костюма для дневных жителей. Построились, и Астон со своей стервозой наградят лучшего хмыря или хмыриху годичным абонементом!
Костюмированный народ радостно заорал, многие быстро стали выстраиваться в очередь. Я хотела уйти с катка, но было не пробиться. Маршал стоял рядом с Джоном, и оба они смотрели на нас с таким видом, будто ни один не хочет быть замеченным в присутствии другого, но информацию друг из друга были бы не прочь выудить. Маршал казался почти коротышкой рядом с этим мерзким эльфом, которому Трент поручал почти всю бюрократию. Я послала ему взгляд, говорящий, что это была не моя идея.
— А почему Квен не может сам прийти ко мне? — спросил я, когда могла уже расслышать себя за шумом публики… и тут все встало на свои места. — Да чтоб тебя черт побрал, Трент! — зашипела я. — Дурак ты, бизнесмен. Ты его послал в безвременье, когда я отказалась?
Обычно спокойное лицо Трента исказилось гневом. У него за спиной выехал на дорожки Астон, владелец роллердрома, а у него на руке висела брюнетка с осиной талией, но фигуристая, явно под воздействием увеличивающих бюст чар. Оба они уже хорошо приняли, но Астон когда-то участвовал в олимпиадах как роликобежец, а его подруга, судя по его виду, была королевой роллер-дерби и лучше каталась пьяной, чем трезвой. Чары против боли на соревнованиях запрещены, а алкоголь разрешен.
Шум публики взлетал и падал, когда эта пара проходила мимо костюмированных клиентов. С мест выкрикивали мнения и предсказания, чем должен кончиться конкурс. Я наперла на Трента, пока он не воспользовался возможностью слинять, не услышав, что я о нем думаю.
— Квен ушел в безвременье и вернулся проклятым? — спросила я тоном прокурора. — Ты же не понимаешь, что делаешь! Оставь демонов профессионалам.
Краска отхлынула у Трента с лица, подбородок задрожал от гнева:
— Я бы оставил, но профессионалы испугались, Морган. Они слишком трусливы, чтобы сделать то, что надо сделать.
— Не смей мне говорить, что я трусиха! — заорала я ему в лицо.
Но на мою злость Трент ответил своей не меньшей:
— Я не посылал Квена в безвременье! — Паутина волос развевалась вокруг него. — Насколько мне известно, он никогда там не был. То, что с ним случилось, — прямой результат вашей некомпетентности. Может быть, поэтому он хочет вас видеть. Сказать вам в лицо, чтобы вы перестали пытаться жить достойно имени своего отца, открыли лавчонку амулетов на Финдлей-Маркете и бросили наконец спасать мир!
Это было как удар под дых.
— Отца моего сюда не припутывай! — почти зашипела я и чуть не упала, когда нас высветил прожектор, горячий и мощный.
— Поздравляю! — неразборчиво завопил мистер Астон, и тут я поняла, что приветственно орущая публика смотрит на нас. — Вы победили в конкурсе на лучший костюм среди дневных жителей!
Он обращался к Тренту. Надо сказать, разозленный эльф с завидной быстротой восстановил эмоциональное равновесие, с профессиональной непринужденностью стал пожимать руку владельцу роллердрома, улыбаясь и незаметно для других пытаясь привести мысли в порядок и понять, что происходит. Но я видела, как дымится его ярость под светской маской. Красотка с волшебным бюстом, хихикая, накинула ему на шею ленту купонов, а потом поразила меня и шокировала Трента, влепив ему в щеку звучный поцелуй с сочным следом губной помады.
— Как ваше имя, мистер Каламак? — спросил Астон, широким жестом указывая на ожидающую публику.
Трент наклонился через него ко мне, и зеленые глаза просто почернели от злости.
— Квен зовет вас.
От слов «зовет вас» меня пронзило страхом. Я их слышала только один раз, в кабинете школьной медсестры. И даже не помню, как ехала в больницу, где успела застать последний вздох отца.
— Аплодисменты мистеру Квену! — заорал Астон, и колонки завыли от обратной связи. — Победителю ежегодного конкурса костюма дневного жителя! Кто боится темноты и ее обитателей — по домам! А мы хотим ве-се-лить-ся!
Снова заиграла музыка, понеслись по кругу роликобежцы, снова и снова в бесполезном беге. Я таращилась на Трента. Квен умирает?
— Мне очень жаль, мисс. — Астон размашисто положил мне руку на плечо, обдал запахом «бурбона». — Вы почти его сделали, но слишком перестарались с волосами. У Рэйчел Морган они не такие кудрявые. Ну, приятно п-повеселиться.
Женщина рядом с ним прильнула к его руке, млея, и увела прочь. Прожектор пошел за ними, и в углу роллердрома остались только мы с Трентом да пыльные шарики, гоняемые ветром. Трент с усталым видом снял с себя ожерелье купонов и вытер со щеки помаду белым льняным платком.
— Квен вас зовет, — сказал он, и я похолодела. — Он умирает, Морган. И виноваты в этом вы.
Глава шестнадцатая
Свою церковь я люблю, но сидеть в ней взаперти хуже горькой редьки. Взойдя на колокольню, я затолкала остаток моих колдовских книг на полку с такой силой, что чуть не перевернула этажерку, которую там нашла, — так меня колотило адреналином. Я успела протянуть руку и подхватить выщербленное красное дерево, не дав ему упасть. Выдохнула, радуясь, что Кери еще не вернулась с поисков припасов для заклинаний и не видит моей мрачной физиономии. В основном тут было дело в перенаправленном гневе, порожденном виной, и сейчас я, засовывая амулет цвета лица обратно под рубашку, решила, что так оно и будет. Не поеду я к Квену. Может быть, это ловушка, может быть, и нет. Рисковать я не стану.