Тарзан сверху рассматривал эту арену, пытаясь угадать характер ожидаемого развлечения. Вдруг на другой стороне двора широко распахнулась дверь, и из нее, жмурясь от яркого солнца и оглядываясь вокруг, вышел молодой лев. Взглянув вверх, он угрожающе рявкнул.
— Из него получится хороший лев, — заметила Немона. — Он с самого детства отличается злобным нравом.
— А что он здесь делает? — спросил Тарзан. — Или, вернее, что собирается делать?
— Он собирается развлечь нас, — ответила Немона. — Через несколько минут на эту арену будет выведен один из врагов Катны — житель Атны, которого взяли в плен в Тенаре наши воины.
— И если он убьет льва, ты подаришь ему свободу? — спросил Тарзан.
Немона рассмеялась.
— Я обещаю, что сделаю это, но он не убьет льва.
— Он должен убить его, — уверенно сказал Тарзан. — Мужчины и раньше убивали таких хищников.
— Голыми руками? — спросила Немона.
— Ты хочешь сказать, что человек будет безоружен? — недоверчиво спросил человек-обезьяна.
— Почему, конечно, нет, — воскликнула Немона. — Для того чтобы убить или ранить прекрасного молодого льва, его просто не пустят сюда.
— Выходит, у него нет никаких шансов на победу! Это не спорт, это преднамеренное убийство!
— Может быть, ты хочешь спуститься вниз и защитить его? — злобно прошипел Эрот. — Королева даст свободу этому малому, если он найдет смельчака, который убьет льва. Такая у нас традиция.
— Да, это традиция, но еще не было ни одного случая с тех пор, как я стала королевой, чтобы она соблюдалась, — сказала Немона. — Действительно, это закон арены, но едва ли мне удастся увидеть добровольца, который рискнет пойти на такое дело.
Лев неторопливо пересек арену и остановился прямо под балконом, глядя на королеву и ее окружение. Это был прекрасный зверь, молодой, но уже достигший размеров взрослого льва.
|
|
— Он будет трудным орешком, — заметил Джемнон, глядя на льва.
— Да он уже такой, — присоединилась к нему королева. — Я хотела сделать из него льва для состязаний, но, после того как он растерзал двух тренеров, я решила подготовить из него охотничьего льва для большой охоты… А вот и наш враг, — она показала рукой на человека, который появился на арене. Это был прекрасный молодой воин.
Тарзан взглянул на рослую фигуру в кольчуге из слоновой кости, стоящую на противоположной стороне маленькой арены в ожидании своей судьбы. Лев медленно повернул голову в направлении жертвы, которой он пока еще не видел. И в то же мгновение Тарзан, ухватившись за рукоятку меча Эрота, выхватил оружие из ножен и, вспрыгнув на парапет, ринулся на льва.
Все это было совершено настолько стремительно и бесшумно, что явилось полной неожиданностью для всех. Джемнон вскрикнул от удивления, Эрот с облегчением, зато Немона закричала от ужаса и тревоги. Перегнувшись через парапет, королева увидела льва, стремящегося разорвать человека, который прижал его к каменному полу арены, или хотя бы вырваться из-под него. Яростный рев разъяренного хищника перекатывался в небольшой узкой яме и сливался с ревом человека-зверя, сидящего у него на спине. Могучая загорелая рука обхватила шею хищника, ноги сжимали его бока, а острое жало меча Эрота застыло в ожидании подходящего момента, чтобы пронзить сердце людоеда. Воин Атны спешил на помощь.
|
|
— Великий Тоос, помоги ему! — воскликнула Немона. — Если лев убьет его, я сама разорву этого зверя на части. Он не должен убить его! Эрот, спустись вниз и помоги ему! Джемнон! Помоги!
Джемнон не ждал приказа королевы. Вспрыгнув на парапет, он зацепился за прутья и упал на арену. Эрот отвернулся и сказал сквозь зубы:
— Позвольте ему самому, ваше сиятельство, побеспокоиться за себя.
Немона решительно повернулась к воину, стоявшему позади нее. Она побелела от страха за Тарзана и от ярости и презрения к Эроту.
— Брось его в яму! — закричала она, показывая на фаворита, но Эрот не стал ждать, пока его швырнут вниз. В один миг он последовал за Джемноном на каменную арену, где шло жестокое сражение.
Вмешательство Эрота и помощь Джемнона и воина Атны оказались напрасными, так как меч уже вонзился в тело хищника. После трех ударов лев свалился на белые камни, и его голос навсегда затих.
Затем Тарзан встал на ноги и выпрямился.
На несколько мгновений мужчины, стоявшие вокруг него, королева Немона, перегнувшаяся через парапет наверху, весь Золотой Город — все были поражены необыкновенным зрелищем. Наступив одной ногой на труп льва, человек-обезьяна запрокинул голову, и к небесам, из самого сердца дворца королевы Немоны, вознесся победный клич дикого зверя, совершившего убийство.
Джемнон и Эрот задрожали от страха, а Немона в ужасе отпрянула назад, только один воин Атны стоял не шелохнувшись: он слышал этот дикий крик ранее — это был Валтор. Спустя минуту к нему повернулся Тарзан. Теперь это вновь был прежний, добродушный Тарзан. Он протянул руки и положил их на плечи Валтора.
|
|
— Мы встретились снова, мой друг, — сказал он.
— И снова ты спас мне жизнь! — горячо воскликнул благородный воин Атны.
Двое мужчин разговаривали очень тихо, так что их слова не долетали до ушей Немоны и тех, кто находился на балконе. Эрот, опасавшийся, что лев не умер, убежал к дальнему краю арены, где спрятался за колонну. То, что их слова услышал Джемнон, не беспокоило Тарзана, который теперь полностью доверял молодому аристократу Катны.
— Они не должны знать, что мы знакомы, — говорил Тарзан шепотом Валтору, — придворные только и ищут предлог, чтобы убить меня, по крайней мере, некоторые из них. Но что касается тебя, то теперь тебе ничто не грозит.
А тем временем Немона отдавала быстрые распоряжения своему окружению:
— Спускайтесь вниз, выведите Тарзана и Джемнона с арены и пошлите их ко мне. Эрот пусть идет в свои апартаменты и ждет моего приказа, я не хочу его видеть. Воина Атны отведите в камеру, потом я решу, каким способом лишить его жизни.
Она выкрикивала приказания повелительным тоном, тоном человека, который привык к абсолютной власти и беспрекословному подчинению. Ее голос услышали мужчины, находившиеся на арене. В сердце Эрота прокрался противный холодок, и этот напыщенный фаворит задрожал от страха. Он видел, что его влияние на королеву улетучивается, и вспомнил рассказы о судьбе других низверженных фаворитов Немоны. В коварном мозгу Эрота рождались бесчисленные планы, единственной целью которых было возвращение утраченного им места в сердце королевы. Но для этого надо было устранить его нового соперника, этого чужеземца, и лучшими помощниками в этом деле могли бы стать Мдуза и Томос.
Тарзан слушал приказы королевы с удивлением и негодованием. Сделав круг по арене, он остановился и взглянул вверх, прямо в глаза Немоны.
— Этот человек свободен — ты дала слово, — напомнил ей Тарзан. — Если его поведут в камеру, я пойду вместе с ним, потому что я сказал ему, что ты предоставляешь ему свободу.
— Поступай с ним, как считаешь нужным, — ответила Немона, — он твой. Но только вернись ко мне, Тарзан. Я думала, что ты погибнешь, и очень испугалась.
По-разному восприняли эти слова Джемнон и Эрот. Одно было очевидно: надвигались крупные дворцовые перемены в Катне. Но если Джемнон был рад этому, то Эрот, напротив, чувствовал, что его власти и влиянию пришел конец. При этом оба они были крайне удивлены свершающимся на их глазах открытием новой Немоны. Никто и никогда не видел, что она, решая серьезные вопросы, может прислушиваться к кому-то, кроме Мдузы.
Тарзан, сопровождаемый Джемноном и Валтором, вернулся на балкон, где их поджидали Немона и ее окружение. Несколько минут назад, тревожась за судьбу Тарзана, она, сама того не ведая и не желая, приоткрыла окружающим свою женскую натуру. Но теперь Немона снова стала королевой. Она надменно смотрела на Валтора, хотя и не без интереса.
— Как тебя зовут, атнеанин? — грозно спросила королева.
— Валтор, — ответил юноша и добавил: — из дома Ксантуса.
— Мы знаем этот дом, — заметила Немона, — его хозяин является советником короля. Это наиболее благородный дом, он близок к королевской линии и по крови, и по могуществу.
— Мой отец возглавляет дом Ксантуса, — сказал Валтор.
— Твоя голова послужила бы достойным трофеем для украшения наших стен, — вздохнула Немона, — но мы дали обещание отпустить тебя на свободу.
— Моя голова могла бы быть удостоена места среди трофеев вашего величества, — ответил Валтор, и легкая улыбка тронула его губы, — но она подождет более благоприятного случая.
— Мы также будем ждать с большим нетерпением этого момента, — присоединилась к нему Немона, — но пока что мы предоставим тебе эскорт, который будет сопровождать тебя до Атны. Будем надеяться, что в следующий раз ты снова попадешься нам в руки. Готовься вернуться домой завтра утром.
— Спасибо, ваше величество, — ответил Валтор, — я буду готов к этому времени, но, когда я уйду, я унесу с собой и сохраню на всю жизнь воспоминания о милосердной и прекрасной королеве Катны.
— Наш благородный Джемнон будет твоим хозяином до утра, — провозгласила Немона. — Возьми его в свои апартаменты, Джемнон. Пусть каждому будет известно, что этот юноша — гость Немоны и никто не имеет права оскорбить или унизить его.
Тарзан уже было собрался составить компанию Джемнону и Валтору, но Немона остановила его.
— Ты пойдешь со мной, — приказала она. — Я хочу поговорить с тобой.
Когда они снова шли по длинным коридорам, королева не старалась опередить его, как того требовал придворный этикет, а медленно шла рядом с ним, заглядывая в лицо.
— Я очень испугалась, Тарзан, — призналась она. — Такое редко случается с Немоной, особенно если опасности подвергается кто-то другой, но, когда я увидела, как ты прыгнул на арену и схватился со львом, сердце мое остановилось. Зачем ты сделал это, Тарзан?
— Мне было мерзко на все это смотреть.
— Что ты имеешь в виду?
— Трусость властителей, которые позволяют загонять на арену безоружного и совершенно беспомощного человека, чтобы сражаться со львом, — чистосердечно объяснил Тарзан.
Лицо Немоны побагровело.
— Ты же знаешь, что это сделала я, — сказала она холодно.
— Конечно, я знаю это, — ответил человек-обезьяна, — поэтому это выглядит еще более нелепо.
— На что ты намекаешь? — взорвалась Немона снова. — Ты что, хочешь вывести меня из терпения? Если бы ты знал меня лучше, ты бы понял, что так говорить небезопасно даже для тебя, хотя я уже и унизилась перед тобой.
— Я нисколько не испытываю твоего терпения, — спокойно ответил Тарзан, — поскольку это меня и не касается. Я просто поражен тем, что такая прекрасная женщина может быть в то же время такой безжалостной. Будь у тебя больше человечности, Немона, ты была бы совершенно неотразимой.
С лица королевы медленно сошла краска, а из глаз исчез гнев. Она шла молча, размышляя над словами своего спутника, и, когда они подошли к приемной, через которую лежал путь в ее кабинет, она остановилась у порога и ласково положила руку на руку мужчины, остановившегося рядом с ней.
— Ты очень смелый, — сказала королева. — Только храбрый человек может выйти на арену и сразиться со львом, чтобы спасти незнакомца, но только храбрейший из храбрых может позволить себе говорить с Немоной в таком тоне, в каком разговаривал ты, потому что смерть от клыков льва может показаться Божьим даром по сравнению с той смертью, которую может подарить оскорбленная Немона. Возможно, ты знал, что я прощу тебя. О, Тарзан, какой магической силой обладаешь ты, что она позволяет тебе побеждать меня!
Затем она взяла его за руку и повела в свои апартаменты.
— Здесь, наедине, ты научишь Немону, как стать более человечной!
Когда дверь открылась, в глазах королевы Катны появилось новое сияние, намного мягче и нежнее, чем когда-либо ранее видели эти хоромы, а затем оно исчезло, и на смену ему пришел холодный стальной блеск ее глаз, в котором проступала горечь и ненависть. Прямо перед ними в центре комнаты стояла Мдуза.
Она стояла, согнувшаяся и ужасная, покачивая головой и постукивая клюкой о полированные камни пола. Мдуза не произнесла ни одного слова, но ее зловещий взгляд был красноречивее слов. Словно оказавшись во власти неведомой силы, которой не в силах противостоять, Немона медленно двигалась к старой ведьме, оставив Тарзана за порогом. Тихо закрылась дверь. Затем раздались слабые звуки клюки, постукивающей о разноцветные плиты мозаичного пола.
ГЛАВА XIII
Огромный лев, двигавшийся с юга континента, пересек границу Каффы. Если бы он шел по тропе, то его следы были бы смыты ураганом, которым завершился сезон дождей, но он упрямо шел вперед, не разбирая дороги, уверенный и гордый.
Почему он оказался здесь? Какая нужда заставила его, в отличие от обычаев и привычек его собратьев, совершить это долгое и утомительное путешествие? Куда он направлялся? Что или кого он искал? Только он, лев Нума, царь зверей, знал это.
В своих апартаментах во дворце Эрот нервно шагал по гладким каменным плитам, злой от собственного бессилия. Развалясь на скамье, широко раскинув ноги и глубоко задумавшись, сидел Ксерстл. Оба, каждый по-своему, тяжело переживали свое нынешнее положение. Кроме того, они были очень напуганы. Если Эрот действительно потерял благосклонность королевы, вместе с ним будет выброшен из дворца и Ксерстл — в этом не было никаких сомнений.
— Но хоть что-нибудь ты можешь сделать? — настаивал Ксерстл.
— Я не видел ни Томоса, ни Мдузы, — слабо отвечал Эрот, — а они-то как раз и обещали помочь. Это так же важно для них, как и для меня. Немона сходит с ума по этому чужеземцу. Даже Мдуза, которая прекрасно знает всю ее жизнь, никогда не наблюдала в ней такой всепоглощающей страсти. Даже она чувствует, что теряет власть над королевой из-за ее слепой привязанности к этому обнаженному варвару.
Никто не знает Немону так, как Мдуза, и я скажу тебе, Ксерстл, старая ведьма напугана тоже. Немона ненавидит ее, и, если эта карга попытается помешать этой страсти, ее гнев переполнит чашу терпения и сметет страх, который королева испытывает перед Мдузой. И тогда Немона убьет ее. Вот чего боится Мдуза. Но ты не можешь себе представить, как перепуган старый Томос! Без Мдузы он погибнет, ведь Немона терпит его только потому, что этого требует Мдуза.
— Но должен же быть какой-то выход, — снова настаивал Ксерстл.
— У нас нет никакого выхода, пока этот малый, Тарзан, в состоянии повелевать сердцем Немоны, — ответил Эрот. — Вот почему он даже не становится на колени перед ней и разговаривает так, как будто перед ним грязная девушка-рабыня. Клянусь гривой Тооса, что, если он ударит ее, это ей понравится.
— И все же у нас есть выход! — воскликнул Ксерстл. — Слушай! — прошептал он и начал излагать детали своего плана. Эрот слушал своего друга с выражением крайней заинтересованности. Из спальни Ксерстла вышла молодая рабыня, пересекла помещение, где беседовали мужчины, и скрылась в коридоре. Эрот и Ксерстл были так увлечены разговором, что даже не заметили, откуда она вышла и куда ушла.
В этот вечер Джемнон и Тарзан, сидя в своих апартаментах, наслаждались ужином, в то время как Валтор улегся спать, попросив не беспокоить его до утра.
— Если ты действительно сместил Эрота, то многое во дворце изменится, — объяснил Джемнон. — Они будут вилять хвостом перед тобой, окружат тебя вниманием, но в то же время будут ждать первой промашки с твоей стороны.
— Они ее никогда не дождутся, — угрюмо произнес человек-обезьяна.
— Почему? Немона сходит с ума по тебе. И она сделает для тебя все, абсолютно все. Вот почему, мой друг, ты можешь править Катной, если захочешь.
— Но я этого не сделаю, — ответил Тарзан. — Немона может сходить с ума, но не я. Но, даже если это случится, я не буду настолько глупым, чтобы занять место, принадлежавшее когда-то Эроту. И вообще, мне неприятно говорить об этом.
— Ладно, — согласился Джемнон, улыбаясь. — Хотя я и допускаю, что ты просто глуп, но все же не могу не восхищаться твоей храбростью и скромностью. А теперь я сообщу тебе приятную новость, очень приятную! Я собираюсь взять тебя этой ночью с собой, чтобы ты мог увидеть самую красивую девушку в Катне.
— Я почему-то был уверен, что в этом городе нет более красивой женщины, чем королева, — возразил Тарзан.
— Если бы Немона знала о ее существовании, ее бы уже не было в живых. Но, к счастью, ей это неизвестно. Она никогда не видела эту девушку и, пусть простит меня Тоос, никогда ее не увидит.
— А ты, видимо, очень сильно в этом заинтересован, — улыбнулся человек-обезьяна.
— Я люблю ее, — просто объяснил Джемнон.
— И Немона ни разу не видела ее? Я думаю, что скрывать это очень трудно, так как Катна невелика, тем более если девушка принадлежит твоему кругу и многие благородные знают о ее красоте. Такая новость очень быстро дойдет до ушей Немоны.
— Ее окружают верные друзья, — ответил Джемнон. — Ее зовут Дория, она дочь Тудоса. Сам Тудос очень могущественный человек, он возглавляет группу, которая хочет возвести на трон Алекстара. Только высокое положение и могущество этого человека не дают возможности Немоне лишить его жизни. Благодаря напряженным отношениям, существующим между королевой и его домом, и он, и члены его семьи бывают во дворце крайне редко. Вот почему удалось скрыть от Немоны существование великолепной красавицы Дории.
Вскоре после того как друзья вышли из дворца, они неожиданно встретили Ксерстла.
— Поздравляю тебя, Тарзан! — воскликнул он, заставляя друзей приостановиться. — Великолепный бой провел ты сегодня в львиной яме. Все во дворце только и говорят об этом. Позволь мне теперь выразить свою радость по поводу того, что ты завоевал благосклонность нашей милой красавицы королевы своей храбростью и величием души!
Тарзан поклонился в знак того, что он принимает поздравление, и двинулся дальше, но Ксерстл придержал его.
— Мы должны встречаться чаще, — продолжал он. — Я веду приготовления к большой охоте и приглашаю тебя посетить меня в качестве почетного гостя. У нас будет избранный круг. Когда я завершу все приготовления, то дам тебе знать о дне проведения охоты, а теперь я вынужден проститься с тобой. Желаю счастья.
— Я ничего не знаю об этом малом и его охоте, — сказал Тарзан после того, как они снова продолжили свой путь в направлении дома Дории.
— Для тебя, мне кажется, лучше будет принять его предложение, — посоветовал ему Джемнон. — Этот парень и его друзья занимаются слежкой, но если ты иногда будешь с ними, то у тебя появится возможность понаблюдать за ними.
Тарзан пожал плечами.
— Пока я здесь, я буду навещать его, если ты так хочешь.
— Пока ты здесь! — воскликнул Джемнон. — Неужели ты рассчитываешь уйти из Катны?
— Почему бы и нет? — ответил Тарзан. — Я могу уйти в любое время: здесь меня ничто не держит, к тому же я не давал обещаний, что не убегу, когда мне захочется.
Джемнон криво усмехнулся, но Тарзан не заметил этой улыбки, поскольку теперь они шли по слабо освещенной улице.
— Для меня это будет очень интересно, — заметил Джемнон.
— Почему?
— Немона поручила мне наблюдать за тобой. Если ты убежишь из-под моей опеки, она просто убьет меня. Лицо Тарзана мгновенно приняло озабоченный вид.
— Я не знал этого, — сказал он, — но ты не беспокойся, я не убегу до тех пор, пока с тебя не снимут эти обязанности.
Вдруг он улыбнулся какой-то новой посетившей его мысли:
— Я решил попросить Немону, чтобы она назначила Эрота или Ксерстла моими попечителями. Джемнон рассмеялся:
— Ну и история же получится!
Редким факелам не удавалось рассеять мрак под нависшими над их головами ветками деревьев, которые выстроились по обе стороны улицы, ведущей к дворцу Тудоса. Там, где узкая аллея пересекалась с улицей, под раскидистыми ветвями дуба притаилась темная фигура. Когда они подошли поближе, острые глаза человека-обезьяны заметили скрывавшегося там человека. Пока они находились на таком расстоянии от него, что человек не мог причинить им вреда. Но Тарзан всегда был готов встретить опасность лицом к лицу, хотя он и не подозревал, что присутствие этого человека каким-то образом связано с ним самим. Жизнь в джунглях научила его быть в постоянной готовности, несмотря на то, существует ли опасность или нет. Как только они поравнялись с человеком, Тарзан услышал свое имя, произнесенное хриплым голосом. Он остановился. «Берегись Эрота! — прошептал голос. — Этой ночью!» И человек быстро удалился и исчез в густой темноте узкой аллеи, но даже за это короткое мгновение Тарзан успел заметить знакомые очертания большого тела мужчины. Ему также показалось, что этот голос он уже где-то слышал.
— Как ты думаешь, кто бы это мог быть? — спросил Джемнон. — Пошли за ним! Мы поймаем его и узнаем его имя. — И он повернулся к аллее, чтобы броситься за беглецом, но могучая рука Тарзана легла ему на плечо.
— Не надо, — сказал он, — это один из тех, кто хочет стать моим другом. Если он не желает называть себя, не в моих правилах заставлять его.
— Ты прав, — согласился Джемнон.
— Я думаю, что, настигнув его, я не узнаю больше того, что уже знаю. Тем более, что я узнал его и по голосу, и по походке, а также по запаху, который он оставил здесь и который мне хорошо известен. Я узнаю этот запах на расстоянии до одной мили, потому что он очень крепкий и его имеют сильные люди и звери.
— А почему он тебя испугался? — спросил Джемнон.
— Меня он не испугался, он испугался тебя, потому что ты — благородный.
— Ну, это напрасно. Если он твой друг, я бы его не предал.
— Я это знаю, но он не знает. Ты аристократ, поэтому легко можешь оказаться другом Эрота. Я не хочу скрывать от тебя, кто это был, потому что знаю, ты не навредишь ему. Но ты будешь удивлен, когда узнаешь от меня имя этого человека. Это был Фобек.
— Не может быть! Разве станет он искать дружбы с человеком, который победил его, издевался над ним и почти убил его?
— Именно потому, что не убил его. Фобек — простодушный человек, но вместе с тем он не лишен чувства благодарности. К тому же он относится к тому типу людей, которые проявляют собачью преданность к тому, кто сильнее их.
В особняке Тудоса молодых людей встретил раб. После того как воин, стоящий на страже, узнал Джемнона и разрешил им войти, раб провел их в великолепные покои и взял кольцо Джемнона, чтобы его хозяйка по этому знаку могла узнать визитера. Они ждали ее выхода в передней, освещенной мягким светом дюжины факелов. Богатство и роскошь обстановки этого помещения могли поспорить с роскошью дворца Немоны. И вновь на стенах Тарзан увидел необычные трофеи.
Человеческая голова, украшенная золотым шлемом и висевшая над входом в жилое помещение, созерцала пустыми глазницами молодых людей. Несмотря на то, что смерть наложила на нее свой мрачный отпечаток, иссушила и сморщила ее, во внешнем облике мертвой головы чувствовались величие и сила. Тарзан изучал ее несколько мгновений, пытаясь угадать, какая жизнь, какие мысли скрывались ранее под этим иссушенным и пыльным черепом, прежде чем он появился в качестве трофея на стене дворца, принадлежащего благородному Тудосу. Какие мысли, жестокие, или благородные, какие страсти рождались, жили и умирали под этим лбом? Какие слова могли бы сказать эти высохшие губы, если бы горячая кровь могучего бойца вновь зажгла в них жизнь?
— Великолепный трофей, — сказал Джемнон, заметивший необычайный интерес своего товарища к этой голове. — Это самый ценный трофей в Катне, ему нет равного и никогда не будет. Эта голова принадлежала когда-то королю Атны. Тудос победил его в сражении, когда был еще молодым человеком.
— Это очень интересно, — задумчиво произнес Тарзан. — В том мире, откуда я пришел, люди украшают свои комнаты головами животных, которые не являются их врагами, а наоборот, могли бы стать друзьями, если бы люди захотели этого. Ваши же самые ценные трофеи — это головы ваших врагов. Да, прекрасная мысль!
Легкое шуршание сандалий по каменным плитам пола возвестило о приближении их хозяйки. Оба юноши повернулись к дверям, которые вели в небольшой открытый сад, откуда сейчас выходила молодая девушка. Тарзан увидел необыкновенную красавицу, но была ли она прекраснее Немоны, он не мог сказать. Однако про себя он все же отметил, что Тудос поступал мудро, укрывая свою дочь от внимания королевы.
Она приветствовала Джемнона с приятной фамильярностью старого друга, и, когда он представил ей Тарзана, она с сердечной простотой вступила в беседу с ним.
— Я видела тебя на стадионе, — заметила она, а затем, засмеявшись, добавила: — Из-за тебя я проиграла много драхм.
— Извини меня, — сказал Тарзан. — Если бы я знал, что ты поставишь на Фобека, я бы позволил ему убить меня.
— Прекрасно, — смеясь, воскликнула Дория. — Если ты будешь сражаться на стадионе снова, я скажу тебе заранее, на кого я поставлю, и тогда наверняка выиграю.
— Я вижу, что мне придется тебе понравиться, чтобы ты не ставила деньги на моих противников.
— Насколько я узнал Тарзана, — вмешался Джемнон, — ставка на него будет всегда беспроигрышной на арене.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовалась девушка. — Я вижу в твоих словах какой-то тайный смысл.
— Боюсь, что мой друг выглядит не так уверенно в будуаре, — засмеялся молодой аристократ.
— Мы уже, однако, слышали, что в этом отношении он добился немалого успеха, — сказала Дория, подчеркнув своим тоном, что говорить о таких вещах ей не очень приятно.
— Не суди его так строго, — попросил ее Джемнон, — он продолжает делать все для того, чтобы быть казненным.
— Это не так уж и трудно во дворце Немоны, хотя мы и слышали потрясающую историю о том, как он отказался стать на колени перед королевой. Тот, кто пережил это, испытывает не больше страха, чем мы воображаем себе, — ответила Дория.
— Ваша королева понимает, почему я не становлюсь на колени, — объяснил Тарзан. — Я вовсе не хотел этим выразить свое неуважение к ней или что-то доказать. Не надо искать в этом какую-то дерзость. Для меня такое поведение было естественным. Если бы мне не приказали стать на колени, я бы стал. Я знаю одно: я не должен раскланиваться ни перед какой властью, если это противно моим желаниям, моей воле, за исключением тех случаев, когда меня вынуждают так поступать под угрозой применения силы.
Трое молодых людей провели весь вечер в приятных беседах. Тарзан и Джемнон уже собирались уходить, когда в комнату вошел мужчина средних лет. Это был Тудос, отец Дории. Он сердечно приветствовал Джемнона и, казалось, был очень рад познакомиться с Тарзаном, которого засыпал вопросами.
Отец Дории обладал красивой внешностью. У него были правильные черты лица, атлетическое телосложение, а его живые глаза хранили в своих уголках запасы нерастраченного веселья. Это был человек, которому обычно доверяют сразу, потому что честность, верность и храбрость отчетливо проступали во всех его чертах, и это в одно мгновение оценил такой знаток человеческой психологии, каковым был наш хозяин джунглей.
Когда гости поднялись снова, Тудос, казалось, был весьма доволен новым знакомством.
— Я очень рад, что Джемнон познакомил нас, — сказал он. — Он убедил меня в том, что не сомневается в твоей дружбе и верности, поскольку, как ты уже знаешь, позиции моего дома при дворе Немоны таковы, что мы вынуждены принимать у себя только очень близких друзей.
— Я понимаю это, — только и сказал Тарзан, но Тудосу было ясно, что перед ним человек, которому можно верить.
Когда юноши вышли на улицу, в нескольких шагах от них в тени огромного дерева стоял человек, но они не заметили его. Не торопясь и ведя непринужденный разговор о Тудосе и его дочери, шли они в свои апартаменты во дворце.
— Хочу спросить тебя, — обратился к своему спутнику Тарзан, — как же Дория отваживается ходить на стадион, зная, что ей будет угрожать смертельная опасность, если слухи о ее красоте дойдут до Немоны?
— Она всегда меняет внешность, когда выходит из дома, — ответил Джемнон. — Несколько мазков кистью, сделанных искусной рукой, и на щеках, и под глазами появляются впадины, брови изгибаются, и через несколько минут она уже не самая красивая девушка в мире. Немона, даже если и увидит ее, не обратит внимания, но, тем не менее, Дория предпринимает меры предосторожности, чтобы даже в таком виде не появляться вблизи королевы. Больше всего мы боимся предателей. Тудос никогда не продаст раба, который хоть раз видел Дорию, а когда во дворце появляется новый раб, он никогда не покинет его, если за долгие годы службы не докажет своей верности.
Получается, что однообразная жизнь Дории — это плата за ее красоту, но все мы надеемся и молимся за то, чтобы наступил день справедливости, когда умрет Немона и на трон взойдет Алекстар.
Вскоре Джемнон с Тарзаном оказались во дворце. Когда человек-обезьяна вошел в спальню, он увидел спящего на его диване Валтора. Со времени пленения тот почти не отдыхал, и вдобавок его беспокоила небольшая рана. Тарзан двигался очень осторожно, чтобы не нарушить его сон, и не зажигал света: лунный свет достаточно освещал комнату.
Положив несколько шкур одна на другую на полу возле стены, противоположной от окна, Тарзан улегся на них и уже вскоре спал крепким сном. В комнате, расположенной точно над спальней Тарзана этажом выше, возле окна застыли два человека. Они долго стояли здесь, не шевелясь и сохраняя тишину. Один из них был могучий мужчина, другой — меньше ростом и легче. Прошел уже целый час, прежде чем великан пошевелился, чтобы сменить положение, а затем поднялся его компаньон. Он взял принесенную с собой веревку и, сделав петлю, пропустил ее себе на грудь под руки. В правую руку он захватил узкий кинжалоподобный меч. Тихо, сохраняя все меры предосторожности, он подошел к окну и открыл его, а затем осторожно выглянул наружу, проверяя, нет ли кого во дворе. Сев на подоконник, он перекинул через него ноги. И вот, перехватывая руками веревку, богатырь начал спускать его вниз. Через несколько секунд он исчез за окном.