Со смехом и криками я взлетел на холм, так что вскоре на валу показались темные на фоне неба фигуры — воины прибежали посмотреть, кто там. Подбежав к воротам, я выкрикивал приветствия, предвкушая, кого из моих друзей я встречу в крепости. Суди сам, как я удивился, пусть и на мгновение, когда на землю рядом со мной одна за другой посыпались стрелы и я ощутил резкую боль в боку! Поскольку теперь я привык к таким поворотам событий, пусть сейчас это было и неожиданно, я нырнул в сторону за камень и залег там, тяжело дыша в своей кабаньей шкуре.
Но передышка длилась всего мгновение. Я услышал скрип петель и крики приближающихся воинов.
— Он там, за камнем! — закричал один, совсем близко.
Я тут же громко рассмеялся. Снова ты ведешь себя как дурак, Мирддин Безумный! Что могли подумать эти бедняги, когда увидели меня в этой шкуре? Они увидели огромного вепря, несущегося по холмам! Я вспомнил, как мчался по лесам и полям, как мое щетинистое одеяние поблескивало, словно серебристые крылья. Несомненно, они просто увидели то, чем можно наполнить котел, награду за искусную стрельбу. Ладно, я уж лучше разочарую их, прежде чем дело обернется еще хуже! 
Я неуклюже попытался сбросить свое звериное обличье, когда дюжина воинов вокруг с криками стали целиться в меня своими широкими копьями.
— Стойте! — закричал их начальник с изумленным видом. — Это же не кабан, это человек! Что же это за бедолага, ежели бегает в таком виде? Может, лучше в конце концов прикончить его?
— Минуточку, друг мой, — воскликнул я, стараясь встать на ноги и в то же время пытаясь развязать связанные узлом передние ноги убитого животного, что удерживали шкуру у меня на шее. — Очень прошу тебя — сдержи свою руку! По крайней мере до тех пор, пока я не предстану перед королем!
Предводитель подошел поближе и опасливо уставился на меня.
— Да я же знаю тебя! — воскликнул он. — Ты бард короля Гвиддно Гаранхира, которого принц Эльфин привез с собой с Севера! Я слышал, как ты пел в пиршественном зале! Что ты тут делаешь в таком странном одеянии? Похоже, не сладко пришлось тебе в пути, куда бы и зачем ты ни ходил!
— Да уж! — ответил я. — И, правду говоря, я страшно проголодался и устал. Не поможешь ли войти в крепость?
Воин тотчас же исполнил мою просьбу, что было не слишком сложно, и приказал своим людям помочь мне. При виде их дружеских лиц, при мысли об отдыхе и еде, о родном наречии бриттов я ощутил, как счастливая усталость накатила на меня. Я упал в обморок. Сильные руки крепко подхватили меня, прежде чем я провалился в сон.
Сколько я проспал — не помню. Может, всего несколько часов, поскольку, как ты сейчас сам можешь видеть, о король Кенеу Красная Шея, я крепко сложен. Когда я в первый раз проснулся, мне показалось, что я все еще в объятиях сладостного сна после диких и ужасных видений, что пережил я в кузне Гофаннона маб Дон.
Я лежал не на жестком земляном полу, а в тепле, на свежих простынях, под головой у меня была набитая перьями подушка. Надо мной была не холодная, влажная каменная плита кельи Гофаннона, а соломенная крыша уютной хижины. И — самое прекрасное и невероятное после всех моих волнений в дороге и видений — я увидел склоненные надо мною знакомые и любимые лица. Рядом, глядя на меня с тревожной улыбкой, стояли принц Эльфин маб Гвиддно из Кантрер Гвэлод и Талиесин, князь бардов!
У меня глаза на лоб полезли. Мне показалось, что я парю в воздухе. Я так обрадовался и удивился, что не сразу смог заговорить.
— Очнулся! — с огромным удовольствием воскликнул Эльфин, светло улыбаясь своему спутнику. Талиесин наклонился вперед, пристально вглядываясь в мое лицо. Можно было легко заметить, что он разделяет тревоги юноши.
Громко фыркнув, он насмешливо возгласил:
— Свернуть шею такой крепкой старой птице непросто, Эльфин. Кто бы ни принимал его в пути, те явно были народом негостеприимным. Небось попытался пропеть свои дрянные вирши при дворе королей не столь снисходительных, как твой отец Гвиддно Гаранхир или Мэлгон Высокий Гвинеддский!
Эльфин схватил меня за руку, лежавшую на покрывале. Я увидел слезы у него на глазах.
— Многие при дворе моего отца во Вратах Гвиддно на Севере тяжко горевали бы, если бы ты погиб, мой Мирддин. И среди них есть один человек, особенно дорогой мне, чьи слезы наверняка не скоро бы высохли. Помнишь, как мы с Талиесином нашли тебя висящим на колу в запруде? Да нет, ты же тогда был младенцем. Где тебя носило все это время? Король сказал нам, что ты расстался с ним на берегу Темис, но с тех пор уже месяц прошел, а от тебя не было ни слуху ни духу. Много раз на советах нам не хватало тебя, а сам я хотел бы поговорить с тобой о доме — о том, как мы носились вскачь по Берегу Трэт Регед, о том, как ловили сетью диких быков, как охотились с ястребами и играли в гвиддвилл и в «поцелуй в кружке» с теми, кто любил тебя так, словно ты был их собственным мудрым дитятей. Где ты был, что ты узнал?
Талиесин знаком велел принцу перестать терзать меня расспросами, да я и вправду был еще так слаб, что смутные воспоминания сталкивались у меня в голове с моим пробудившимся сознанием. Откуда-то из глубин памяти выплыли обрывки стихотворных строк:
Откуда у Водена тот оселок, что швырнул он рабам убогим.
Заставив их в плясе веселом кружиться по Веландовым чертогам?
Зачем он их на игральной доске поставил, устроив ловушки,
И, черные крылья раскинув, глядит на них с древесной верхушки?
— Ну, вот, теперь наш Мирддин на самом деле вернулся к жизни! — довольно проворчал Талиесин. — Когда он встанет, то уж мы точно услышим кучу россказней о крылатых змеях и говорящих орлах, вдохновенных свиньях и благоуханных яблонях, еще более пуганых, да и написанных куда более корявым, чем прежде, размером! И поверить только — я был уверен, что он сидит у какого-нибудь далекого водопада и ищет дара ауэна, чтобы соперничать со мной в колдовских стихах при дворах королей Придайна!
Я улыбнулся ему и снова погрузился в забытье. Правда, ненадолго, поскольку, когда я открыл глаза, оба моих друга все еще были рядом. Но теперь они, однако, сидели на табуретах, глядя, как придворный лекарь (чья обязанность — сопровождать войско) исследует мои раны и бесчисленные синяки, которые я получил во время странствий. Лекаря звали Мелис маб Мартин, и был он из края Арвон.
— Он в плачевном состоянии, — ответил лекарь, легко ощупывая мое тело. — Но, хотя ушибов у него много, он не получил ни одной из трех смертельных ран, которые случаются от ударов, достигающих мозга, внутренностей, или от перелома одной из четырех опор тела. Но смотри, принц, стрела попала ему рядом с лопаткой. Это серьезная рана, глубокая, как от медвежьего когтя. И все же она не смертельна, хотя, как я могу судить, невольно нанесена ему человеком нашей крови.
— Ты прав, о Мелис маб Мартин, — воскликнул Эльфин, — это действительно был один из лучников моего госгордда из Кантрер Гвэлод, и не по злому умыслу послал он стрелу, ранившую моего друга! Но скажи поскорее — что он будет жить, сомнений нет, — но как скоро поднимется он с постели?
Лекарь немного поразмыслил, затем встал и важно изрек:
— Я применю красную мазь и пущу кровь. Рану надо зашивать, шрам надо лечить. Это будет незаметный шрам, и его дируи будет равен ценой одной корове. А что до того, когда он встанет, так это тебе решать, о принц. Перед тобой выбор — или он будет долго болеть, но получит верную помощь и лечение, либо через три дня и три ночи он временно исцелится, но затем будет болеть куда дольше. Обычно люди избирают второе, когда желают направить все свои силы против врагов.
Я с удовлетворением выслушал эти слова, поскольку знал, что я нужен в лагере. Тут, как я понимал, и три дня могут оказаться слишком долгим сроком.
— Я избираю второе! — воскликнул я и застонал от острой боли в ране на спине.
Принц Эльфин ласково положил мне руку на плечо и сказал:
— Мирддин, разве это разумно? Битва далеко, там, где Рин маб Мэлгон ведет воинов Арвона с красными копьями к победе над ивисами под стены Клэр Виддай. Да и не должно барду сражаться. Отдохни после своих тревог — думаю, у тебя их много было. Нам с тобой еще много о чем есть поговорить. Кроме того, кое-кто дома, на Севере, не простит мне, если ее Мудрое Чадо пострадает!
Я с благодарностью слабо пожал руку Эльфина, но заметил, как посмотрел на меня Талиесин. Мысли мои все еще путались и сбивались, но его взгляд сказал мне, что пусть мои руки еще слишком слабы для копья, но слова мои очень скоро понадобятся в палате совета Я сделал выбор, невзирая на протесты Эльфина, и Мелис занялся приготовлением к временному лечению, раздавая приказы, которым повиновались все, поскольку в травах и чарах он не имел себе равных во всех королевских дворах Придайна. 
— Пусть сюда принесут размятый костный мозг! — велел он, и люди тотчас же бросились в лагерь забивать коров, овец и свиней, чьи мясо, кости и шкуры они растерли в кашицу. Затем меня подняли и уложили на костный мозг, намазанный на простыни, так что кашица проникла во все мои тяжкие раны и порезы, горящие язвы и колотые раны. Что до самой раны, то там, где она загноилась, Мелис применил мазь, тайну которой я потом узнал. Он взял овечьего жира, цветков овса, листьев наперстянки и адиантума, все это сварил вместе и положил горячую кашицу на раскрытую рану. Потом плюнул целительной слюной в отверстие в знак того, что после лечения я встану, и заткнул его бечевой.
Принц Эльфин вытребовал себе должность моего телохранителя, поэтому лекарь, стоя в дверях, сказал ему, что надо делать.
— Следи, чтобы ухаживающие за ним женщины давали ему меду, свежего чесноку и сколько угодно сельдерея — он не дает жажды и не заражает ран. Затем позаботься о том, чтобы к нему не допускали следующих личностей, то есть дураков, сумасшедших, полоумных или тех, у кого с ним может быть кровная вражда. В доме не должно играть ни в какие игры, ни приносить вестей, ни пороть детей. Ни женщины, ни мужчины не должны над его кроватью драться кулаками или палками, ни бить по коже, ни будить его внезапно. Никаких разговоров не вести над его подушкой. Ни псов, ни петухов в его комнате или даже за дверьми не стравливать. Наконец, ты должен строго следить, чтобы свиньи не хрюкали у стен и чтобы не было слышно тут ни криков победы в состязаниях, ни перебранки рассерженных женщин.
Однако если он будет страдать от избытка страсти, то женщину к нему привести можно. Таково Суждение о Кровавом ложе. И если ты хочешь, чтобы твой человек выздоровел, то ты должен выполнять его неукоснительно.
С этими словами лекарь покинул мою комнату. Как я потом узнал, исход его трудов его никоим образом не удовлетворял. Ибо привилегией его при помощи человеку, получившему колотую рану в спину, было то, что лекарь забирал окровавленную одежду, которую тот носил, когда его ранили. Но я-то ничего не носил, если не считать старой порванной шкуры вепря, которая мало что значила для Мелиса маб Мартина.
Эльфин, смеясь, вернулся после разговора с лекарем к моему ложу.
— Надеюсь, Мирддин, что ты запомнил то, что мне надо знать, поскольку я опасаюсь, что мои бедные мозги просто не вместят всего! И не забудь сказать мне, когда чрезмерная страсть охватит тебя, поскольку в этом случае требуется лекарство, природу которого я помню.
— Это лечение не из тех, которым я обычно противлюсь, — ответил я, стараясь не рассмеяться, чтобы в моей спине снова не задергалась боль. — Но обрадуется ли женщина, выбранная тобой, что ей придется лежать в этой вонючей каше, это уже мне угадать не под силу.
Мой молодой друг подошел и сел возле меня. Лицо его снова стало суровым.
— Правда в том, дорогой мой Мирддин, что, на мой взгляд, тебе просто везет — ты живым выходишь из всех переделок. Ты странный человек, разве не так? Второй раз я вытаскиваю тебя из неминуемой беды и каждый раз нахожу тебя одетым в одну лишь звериную шкуру! Кто ты? Может, какой-нибудь оборотень? Иногда я задумываюсь, кто вскормил тебя — женщина или зверь? Но ты не слушай моей болтовни — я так рад увидеть тебя снова! Ты стар, я молод, и все же я чувствую, что ты понимаешь меня лучше, чем любой молодой человек из моего госгордда. Ты не дурак, уж это точно!
— Может, я и странный человек, — ответил я, — но от этого я ничуть не меньше привязан к тебе, мой юный друг. Надеюсь, что и эту зиму я проведу при дворе твоего отца. Тогда нам много будет о чем порассказать друг другу, и много песен мы споем.
Но, как только я произнес эти слова, на меня волной нахлынуло осознание, в каком положении мы сейчас находимся. С тревожным воплем я невольно попытался сесть. Усилие отдалось болью. Эльфин крепко поддержал меня за плечи и ласково заставил снова лечь на подушки.
— Помни, старина, ты не должен утомлять себя! Лежи спокойно, и если лекарь не ошибся, то через три дня ты уже будешь ходить.
Три дня! Я громко застонал — Эльфин подумал, что от боли.
— С тобой все в порядке, дружище? Послать за Мелисом? Или, может, лучше мне оставить тебя — тебе надо побольше спать.
— Не уходи, молю тебя! — закричал я. — Ты должен рассказать мне обо всем. Где мы? Сколько здесь воинов? Войско Придайна с королем? Какие вести о дикарях? Расскажи мне все, только побыстрее!
Эльфин снова сел и наклонился поближе ко мне.
— Об этом не беспокойся. Незачем. Конечно же, я забыл, что ты ничего не знаешь о том, что случилось в последние несколько недель. Я хотел порасспрашивать, где был ты, но, учитывая твое состояние, наверное, лучше, чтобы я начал первым. И ты увидишь, что тебе нечего бояться. Сражений ты не пропустил и уж точно будешь с нами, когда мы будем играть в мяч головами ивисов!
С чего начать? Ну, я тут с тремя сотнями людей моего госгордда из Кантрер Гвэлод, и наша задача — защищать короля Мэлгона Высокого в стенах этой старой крепости Динайрт. Говорят, ее построил Артур во времена моего деда Каурдава. Сейчас она немного разрушилась, но мы быстро восстанавливаем ее. Насыпи высоки и крепки, как ты сам уже мог заметить, и мы сумеем кое-что из нее сделать.
Тут я перебил его, стараясь не выдать нараставшей боли:
— Но войско-то где? И почему не Мэлгон ведет его, куда бы оно ни шло?
— Войско идет так, как было решено на совете в Каэр Гуригон, если ты помнишь. Идет быстро как может по прямой дороге по краю Иверидд, чтобы соединиться с отрядом князя Айниона маб Рина в Каэр Виддай, где он держит оборону против ивисов. Разве ты забыл? Мы знаем все замыслы врага, которые открыл нам купец Само. Сам старый Кинуриг за морем вместе с лучшими воинами своего народа. Сын его, этот щенок, стянул войска к востоку, под стены Каэр Виддай, где князь Амнион будет держаться против них сколько захочет. В то же время другой отряд ивисов, как и говорилось, идет сюда, думая, что старая крепость пуста и они могут ее занять. Раз мы знаем, что они задумали, то нетрудно догадаться, что будем делать мы. Выручив князя Айниона, войско Кимри пойдет дальше на юг в Ллоэгр, где они захватят и сожгут дворец Кинурига. Потом они вернутся и присоединятся к нам, пособив нам уничтожить любое войско, какое бы ни подошло сюда тем временем. Нам нужно только удержаться против грядущего натиска врага.
Трудно мне было в тот миг вспомнить, как мало мы, бритты, знаем о коварном замысле врага и о превосходящих его силах. Собравшись с мыслями, многие из которых все еще казались мне всего лишь бредом, я смог выпалить только:
— Но почему Мэлгон остался здесь, в этом незащищенном месте? Почему он не с войском?
— Он под защитой, — немного жестко ответил Эльфин, поглаживая рукоять своего меча. — У нас есть стены и достаточно воинов, чтобы задать жару любой шайке, которую ивисы пошлют сюда против нас! Да и в любом случае нам недолго держать эту крепость. Войском Кимри предводительствует король Брохваэль Клыкастый, а впереди едет принц Рин маб Мэлгон с воинами Арвона — такова его привилегия. Они скоро вернутся.
— Но он хочет проделать весь путь вокруг Каэр Виддай и Каэр Вент и лишь потом вернется сюда… к тому же все не так, как ты думаешь! — нелепо выкрикнул под конец я. По правде, я был слишком возбужден в ту минуту — беспокойство мое было не меньше слабости от раны, — чтобы решить, как я все это буду распутывать.
Эльфин похлопал меня по руке, успокаивая.
— Вижу, тебе кажется странным, что Дракон Мона не возглавляет свое войско, и действительно, он странным образом попал сюда. Сомневаюсь, что ты помнишь (в это время у меня на этот счет никаких мыслей не было) о том, что случилось во время нашего пребывания в Каэр Кери. Из-за дурацкого недосмотра глупый раб подал королю Мэлгону блюдо, приготовленное из мяса собаки. Король нечаянно отведал его и нарушил королевский зарок. Есть мясо своего тезки — кинеддив, а поскольку имя Мэлгон означает «большой пес», нетрудно понять, что король свой кинеддив нарушил.
— Да, — ответил я, слегка озадаченный. — Но при чем тут его отсутствие в войске? Человек может очиститься от этой скверны, если он последует советам своих друидов и сделает все как нужно.
— Верно, о мудрый, именно так и было! После того, как ты покинул войско, мы шли все на юг, пока не достигли места, где мощеная дорога пересекается с древней дорогой, идущей по гребню холмов, которую, как говорят, проложил еще в начале времен Бели Маур. Именно там на обрыве скалы можно увидеть огромную белую кобылицу, богиню Рианнон, вскачь несущуюся по вращающейся равнине, — ты знаешь об этом, Мирддин. Ладно. Тогда пришло время увериться в том, что все устроено так, как надо, ведь мы вступали на Пустоши. Старец Мэлдаф, главный советник короля, призвал Идно Хена и прочих друидов к перекрестку дорог, где они совершили жертвоприношение и обдумали дело, сидя в кругу вместе с ведьмой, что живет у перекрестка и подметает его своей метлой. Потом Мэлдаф сказал нам, что видит лишь один способ уберечь короля от беды. На совете в Каэр Гуригон уже было решено, что небольшой отряд наших войск должен занять эту крепость прежде, чем ивисы придут сюда. Как всем известно, эта старинная крепость зовется Динайрт в честь Артура, Медведя, который сделал эту крепость своей главной твердыней в этих краях. Дракон Мона должен некоторое время провести в ее стенах. Так станет он Медведем в Медвежьей Крепости, а не Псом, который нарушил кинеддив, отведав мяса пса. К тому же, как ты знаешь, звездный Дракон небес зовется «стражем медведя», значит, будет только к лучшему, если Дракон Мона будет хранить Крепость Медведя.
— Это, конечно, остроумно, — задумчиво пробормотал я, — да и королевский кинеддив должно соблюдать строго, особенно когда он в походе с войском. Скажи, Эльфин, сколько вы здесь находитесь? Получали ли вы известия от Брохваэля и войска Кимри с тех пор, как расстались с ними?
— Думаю, не более двадцати ночей, — ответил молодой принц. — Что же до войска, то мы ничего о нем не слышали, да и не ждем вестей, пока они не повернут обратно.
Я застонал про себя и спросил, нельзя ли послать гонца к Брохваэлю.
— Сколько ему понадобится времени, чтобы догнать войско, и сколько понадобится Брохваэлю, чтобы вернуться сюда быстро, как только возможно?
Эльфин встревоженно посмотрел на меня.
— Но зачем войску возвращаться? Мы восстановили частокол на валах, и здесь со мной три сотни воинов моего госгордда. Здесь должен был быть и Рин маб Мэлгон, однако наши планы пришлось изменить. Но моих людей хватит, чтобы разогнать шайку, которую ивисы, по словам Само, собираются послать сюда. В конце концов, они думают, что крепость пуста! Милый мой Мирддин, не тревожься об этом, пока не оправишься от болезни. Возможно, это сбивает тебя с толку, но, смею тебя заверить, мы держим все в руках!
На сей раз я уже не стал сдерживать стона, стараясь, невзирая на жгучую боль, приподняться и схватить его за руку. Я без сил рухнул на спину, совершенно сокрушенный своей неспособностью выразить срочность того, что надо сделать.
— Эльфин, мой юный друг, я должен сказать, что ничего в руках у вас нет. Все не так, как казалось нам в Каэр Гуригон. Сам Кинуриг со всем войском ивисов и бесчисленной толпой дикарей из-за моря спешит сюда изо всех сил. Это у него в руках окажется наш король, если мы не будем действовать тотчас же. Может, уже сейчас слишком поздно, поскольку он правитель умелый и коварный и у него большая власть и великая удача. Теперь, пожалуйста, слушай, Эльфин, и не спорь. Я все еще слишком слаб и не могу повторяться или объяснить все так хорошо, как хотелось бы. Просто прими мои слова как есть. Ты должен послать самого быстрого гонца, который только есть у тебя, чтобы тот день и ночь скакал к Брохваэлю и привел его назад. Если нет — Кинуриг захватит Мэлгона, и придет конец всей игре, которая так многообещающе началась.
Эльфин положил руку на мой покрытый потом лоб.
— Успокойся, мой старый добрый друг! Твой разум в смятении от трудов, как и должно быть. Когда-нибудь мы с тобой будем сидеть у королевского очага моего отца, и ты вспомнишь обо всех твоих приключениях — а мне думается, было их немало. Кинурига нет в Придание — это мы знаем от Само. Даже если бы он тут и был, то, собери он всех ивисов, их войско не может сравниться с воинством королей, что собрались у Динллеу Гуригон. В конце концов, и ты, конечно, сам бы сообразил, не будь ты так болен, что даже если бы все твои страхи были не просто страхами, то Кинуриг все равно столкнулся бы с Брохваэлем на дороге на подходе сюда Уверяю тебя, все идет так, как должно, в чем убедят тебя люди помудрее меня.
У меня не было сил спорить с ним, да и видел я, что это ни к чему не приведет.
— Может, ты хотя бы пошлешь вестника к Брохваэлю, чтобы предупредить о том, что я говорил? — взмолился я.
— Друг мой дорогой, ты же знаешь, что для тебя я сделал бы что угодно. Но этого я не могу. Я уверен, что ты ошибаешься, да к тому же такие сообщения должны даваться от имени Мэлгона Гвинедда или по крайней мере старца Мэлдафа.
Я схватился за эту соломинку.
— Тогда не попросишь ли их прийти ко мне и немедленно поговорить со мной? Никто из вас и не ведает, как отчаянно наше положение!
Эльфин добродушно пожал плечами и вышел из моей комнаты. К облегчению моему, через некоторое время какая-то тень загородила вход и тяжеловесная фигура владыки Пенардда появилась передо мной. За ним неловко мялся Эльфин, и на его красивом лице было виновато-сочувственное выражение.
— Мэлдаф! — воскликнул я, не тратя жалких своих сил на предисловия. — Не спрашивай меня, как я все это вызнал, но уверяю тебя, я многое узнал с тех пор, как оставил войско. Дикари собрали войско, большее даже, чем то, которым предводительствовал Хенгис или отец Кинурига Кередиг. Хитростью и предательством они разузнали о том, что Мэлгон здесь, и со всеми своими силами идут сейчас сюда, чтобы захватить его. Брохваэль и прочие ушли попусту, их немедленно надо вернуть!
Мэлдаф погладил свою бороду, пристально глядя на меня из-под темных бровей. В отличие от Эльфина он не стал тратить времени, оспаривая мои слова, пусть они и казались пустыми. Вместо этого он ухватился за главное.
— Принц Эльфин рассказал мне кое-что о твоих опасениях, сын Морврин. Я вижу, что ты мог бы сказать больше, просто у тебя нет сил поведать об этом сейчас, однако я не могу поверить в то, что твои страхи не беспочвенны. И даже если ты прав в том, что какое-то войско ивисов идет сюда под предводительством Кинурига, как ты воображаешь, или его сына, то оно, по всей вероятности, столкнется на пути с нашим войском.
— Но здесь не одна дорога! — горячо воскликнул я. — Вы должны мне в этом поверить! Судьба Монархии Придайна. Колесницы Медведя зависит от исхода нынешнего дня. Это Брохваэлю выпало испытать судьбу на поле битвы, а Мэлгону — уберечься от опасности и ран. Ведь если король убит или взят в плен, войско обычно не продолжает войны. Наши враги это знают, и ради этого они стремятся сюда!
Мэлдаф сомневался, хотя и слушал меня довольно терпеливо Когда я закончил, он поднял взгляд и так сказал мне:
— Твои слова с уважением выслушивают в совете, сын Морврин. Но мне трудно поверить в то, что ты говоришь, поскольку мы хорошо осведомлены о замысле врага. Тем не менее я передам твой совет королю, и посмотрим, что он скажет.
Честно говоря, этого было мало, но ничего лучшего сейчас нельзя было сделать. В любом случае без повеления Мэлгона нельзя было послать ни одного гонца. Я с небольшим облегчением посмотрел вслед Мэлдафу, и когда Эльфин настоятельно попросил меня немного поспать, я с радостью повиновался.
— Я и вправду очень устал, да и болит у меня все, — признался я, — но пообещай мне, Эльфин, — как только Мэлдаф вернется с ответом короля, каким бы он ни был, — разбуди меня.
Эльфин поправил мою подушку, вытер мой горячий лоб полотном и снова сел рядом со мной.
Я сразу же провалился в сон, хотя, по правде, был он неспокойным Мне казалось, что вокруг меня сгущаются тени, что я снова в пустой комнате Брохваэлева дворца в Каэр Гуригон. Я играл в гвиддвилл с тенью, и рука тьмы переставляла фигурки во мраке. Фигурки пропадали с доски, появлялись там, где их не должно было быть, уходили оттуда, где должны были стоять, и король остался один на пустой доске. Я услышал смешок в ночи, а затем уханье совы и подумал, что это Гвин маб Нудд смеется надо мной в лунном свете. О Мирддин Безумный, безотчий сын, одноглазый скиталец моря, кто ты такой, что думаешь, будто бы Монархия Придайна, божественный род Бели Маура, — дерево, падение которого может остановить твоя хилая рука? Возвращайся в свой сад, к своим девятнадцати яблоням, к своему поросенку и волчице!
Снова хрипло заухала сова — это был долгий, протяжный, неприятный вопль, который, казалось, пробудил меня во сне. Хотя я и спал, мне казалось, что я понимаю, что это сон. Но теперь, когда я открыл глаза, передо мною по-прежнему была тьма. Я растерянно огляделся и увидел бледное лицо, что слабо светилось у меня над головой. От страха мое сердце на миг перестало биться, и с внезапной силой я судорожно протянул руку к моему врагу. Я ощутил, как мои пальцы сомкнулись у него на горле, и в безумии своем я попытался выдавить жизнь из моего старинного врага.
Но крепкие руки схватили мои запястья, оторвали их от горла врага, и меня, словно я был ребенком, снова швырнули на мое окровавленное ложе. Без стыда признаюсь — я заплакал от бессилия. Для чего спасся я из запруды, если я снова должен погрузиться в бездну? Что я — лишь игрушка тех существ, чьи мысли охватывают все, что было, есть и будет, — Гвина, и Гофаннона, и черного Кернуна, которого сразил я в Бездне Аннона? Может ли мой жалкий разум, который при свете дня мне казался острым, спасти короля от его тингеда, когда фигурки, доска и все прочее принадлежат не мне, а другим?
Во мраке возник далекий свет. Он приближался. Он был уже так близко, что я ощутил тепло на своей щеке. Я не мог повернуть головы, но, скосив глаза вправо, я увидел где-то в футе от меня чье-то лицо. Это был мой юный друг Эльфин маб Гвиддно.
— Спокойно, старина, спокойно! — ласково прошептал он. — Надеюсь, ты не взаправду вознамерился придушить меня?
Чувствуя себя по-дурацки, я что-то пробормотал в извинение:
— Я думал, что сплю. Но зачем ты принес свечу? Отчего вокруг такая тьма?
— Не бойся, дружище, — ответил Эльфин. — Я все время сидел рядом с тобой. И я рад сказать, что ты проспал много часов. Сейчас ночь. Засыпай снова — поутру тебе будет лучше!
— Но где Мэлдаф? — воскликнул я. — Ты же должен был меня разбудить, когда он вернется!
Эльфин покачал головой.
— Он еще не вернулся. Я думаю, он у короля.
Мне стало еще хуже на душе, чем прежде, если только такое возможно. Драгоценное время час за часом соскальзывало в бездну. Я старался выбраться из моря, но с каждым шагом песок уходил из-под моих ног. Вокруг меня были глупые добрые людишки, неспособные себе помочь.
— Эльфин! — с внезапной силой воскликнул я. — Сделай это ради меня! Прости мои опасения — может, все это только сон, но проверь, верно ли расставлены часовые у ворот! Что-то не так, и я не усну, пока не узнаю, что все в порядке!