Возвращаемся на вокзал. Ильяс тут же начинает трясти безответного ботана, требуя у него сеанса связи с Лабораторией. Понимаю, что его сейчас более всего интересует — чем запугивали моего морфированного знакомца. Ботан старается как умеет, а должен заметить, что в плане связи рохля таковым не выглядит — отлично у него получается. Другое дело, что Валентины на месте нет, связист же лабораторный либо толком говорить не хочет, то ли и впрямь не в курсе.
Ильяс связывается с Андреем. Долго с ним беседует, прикидывая, что и как видит Андрей с верхотуры. За это время местные успевают разгрузить три набитых всякими продуктами и вещами ПОТа и отгрузить один — тут явно на вокзале перевалочный пункт — что-то притаскивают сюда из города, а тут вроде как пункт распределения. И видимо — не единственный — то же и в военной части было.
В итоге вылезаем, грузимся и едем — к автовокзалу. Благо тут игрушечные расстояния в этом городе. Или я Питером испорчен? Местные вполне серьезно к своему Рамбову относятся.
Северный КАС — несколько улочек с гаражами, по первому ощущению — сотни три разношерстных гаражей. Соваться дуром как-то страшновато. Ильяс, подумав, решает нестандартно — и мы лезем на крыши гаражей.
— Стоим! Стоим — смотрим! — командир слушает, что говорит ему в ухо рация.
И совершенно неожиданно с колокольни собора раздается очень гулкий, раскатистый в сыром воздухе бабах. Совсем неподалеку от нас сочно чпокает во что-то тугое пуля.
— Первая тройка — вперед — три крыши. Вторая — контроль справа! Саперы — проулок!
Начинаем передвигаться по Ильясовским распоряжениям. Очень скоро с колокольни бабахает снова. На этот раз рация бубнит что-то такое, от чего Ильяс морщится. Опять продвигаемся. Отсюда видно, что мы вылезли не там, куда обычно въезжают — а с противоположной стороны. Планировка проездов тут достаточно странная и как ни крути, а все проезды не посмотришь. Сейчас получается, что мы просматриваем где-то половину территории. Мне невозможно тщательно разглядеть, что там, потому что нашей тройке, разумеется прикрывать тыл команды — и мы смотрим на проходящую рядом железную дорогу и пустырь до берега залива густо заросшего соломенно — желтым тростником высотой больше человеческого роста, но краем глаза вижу, что проезды забиты машинами, что часть гаражей распахнута, что явно сделаны баррикады, но вот ожидаемых защитников не видно ни одного. Хотя я так думаю, что как раз видно — зомби тут есть — негусто — с десяток, наверное, в поле зрения, но вот что живые тут есть — сомнительно. Слишком мертво тут все выглядит. Ну, разве кто в гараже заперся и отсиживается. Некоторое время, поглядывая через плечо, смотрю в проулки-проезды.
Впечатление странноватое. Мне кажется, что сначала тут кто-то собирался устроиться надолго — сделал из совсем уж старых машин баррикады в ключевых местах, использовав то, что обычно хранится в гаражах. Но потом что-то пошло не так. В проулках валяются вещи, какие-то шмотки — и в защищенном тремя баррикадами пятачке толкутся два зомби — и у одного из них так на спине и висит что-то. И я бы сказал, что это оружие. Хотя конечно могу и ошибаться — мне отсюда виден наискось по груди широкий вроде бы оружейный ремень и что-то торчащее снизу. Ну, очень на оружие похоже. Хотя…
Мой друг в самую перестройку был в Лондоне. Очень хотел найти подработку. Сопровождали его как гиды двое курдов — они тут учились вместе и были ему обязаны во многом, что помнили даже перебравшись в Лондон. И попалось ему на глаза объявление — о выгодной работе в Израиле. Отправился уточнить — что да как. И курды следом.
Приехал. Конторка, двое хасидов. Увидели вошедшую троицу — перепугались до невозможности. Дружок мой стал задавать вопросы. Очень скоро выяснил, что предложение не слишком качественное — работа в сельском хозяйстве только, заработает сельхозрабочим за тот месяц, что у него есть по визе меньше, чем отдаст за билеты, страховку, еду и жилье. Ну и, разумеется — в субботы — работать. И никаких развлечений. Курды как могли — помогали в беседе, благо считали, что по-английски они говорят лучше — уже год чай в Лондоне живут. Хасиды держались стойко, но видно было, что чем дальше — тем больший ужас на них находит. До полуобморочного состояния.
Дружок мой вежливо попрощался. Курды тоже.
Вышли на улицу.
В конторе хасиды с облегчением упали в обморок.
И тут моего дружка ржач скрутил.
Просто он посмотрел на ситуацию со стороны.
И увидел — глазами хасидов — как в контору по найму сельхозрабочих приходит субъект славянской внешности, в костюме с галстуком, как полагается любому из КГБ, с двумя бородатыми брюнетами — телохранителями — в арафатках, причем у одного под курткой на спине — автомат и начинает, явно глумясь задавать идиотские вопросы — какая развлекательная программа, например. А телохранители все время обещают надрать задницы и сыплют всякими булл и дог шитами и факингами.
И уходя, телохранители — грубые мерзавцы — говорят сакраментальное — ай вилл би бэк! С явным намеком.
Хасиды ж не в курсе, что арафатки выгодно куплены на грошовой распродаже. Что это курды, а не палестинцы. Английский язык курды учили по боевикам в кино и потому речь у них своеобразно заточена — см. "Терминатор" и "Карты деньги два ствола", а самое главное — под курткой — на широком брезентовом оружейном ремне у курда — зонтик. Без солидного зонтика в Лондоне — никак, а предыдущий зонтик у курда в метро негр украл и потому этот зонт курд предусмотрительно носил ПОД курткой.
Только вот что-то не верится, что здесь на спине — зонтик висит…
Что и подтверждается, когда несколькими выстрелами зомби укладываются на снежок. Ильяс в этой детской стрельбе участия не принимает, идет интенсивный разговор с Андреем.
Результат быстро сообщается — мы и соскучиться не успели. Причем результат обескураживающий — Андрей засек не меньше шести шустеров. А может быть — и морфов. Только одного удалось подстрелить, остальные тут же попрятались. Что на десяток обычных зомби — как-то чересчур много. Спецом их откармливали, что ли?
Ильяс делит команду на две группы — часть из тех, кто в стрельбе не гигант — остается тут — и контролирует местность. А две группки — двигаясь параллельно по крышам — аккуратно чистят проходы и те гаражи, которые открыты настежь.
Мне достается опять таки вид на залив позади гаражей. Ну, настолько пустынно, что хоть в кресло садись и листай журнальчик. Хорошо хоть стоящий рядом Саша комментирует то, что видит, глядя на действия наших.
У чистильщиков то и дело коротко хлопают выстрелы. Одиночные, спокойные.
Оп! Рация заработала.
Спокойный голос Ильяса — просит меня подойти к ним. Передаю сектор под наблюдение соседям и припускаю по громко гукающим под ногами крышам. К счастью тут перебираться через пространство проезда не надо. Добегаю — Ильяс стоит с винтовкой в руках — показывает пальцем, куда глянуть. Туда как раз смотрят старший сапер и Крокодил.
Внизу — у противоположных через проезд ворот гаража лежит женский труп, с виду совершенно обычный, даже в не слишком бы и испачканной одежде. Короткая куртка, джинсы, сапожки с обломанными каблуками. Ну, толстушка была. Ничего особенного.
Говорю это саперам. Тогда Крокодил манит меня пальцем и тычет себе в зубы. Перемещаюсь к нему. Вижу лицо покойницы. Вид то меняется. Ага, не совсем уж и обычный — это ж скорее недоморф — как те, что валялись в куче упокоенных на заводе. Она в одежде, только вот не толстушка — это я теперь вижу — мертвые толстяки сильно распластываются. А эта круглит спиной — значит не сало. Пасть изменилась, зазубела.
Что с черепом — неясно — видно тут как раз та лежит цель, по которой Андрей из слонобоя попал. Мда, получается Николаич прав оказался — стая тут. Несколько недоморфов. Как и получается у хищников — если зверь здоровенный — как морф — охотится в одиночку. А мелочь пузатая — сбивается в стаи. Шестерых Андрей видел. И сколько их получается всего тут?
— Что скажешь — слышу голос Ильяса.
— Недоморф. Не успела отожраться.
— Заметил, где лежит.
— Ну да, у гаража.
— Не о том речь. Она нас должна была подманить. Чтоб мы сюда пошли. А остальные оказались бы сзади. И глядишь напрыгнули бы со спины. А раз ее Андрей тут же снес — остальные и затихарились. Но они рядом.
— Пикантно.
— Еще бы. Но они все ж не морфы. Скорость чуть выше, чем у людей, силы чуть больше. Но не морфы.
— Зато стая. И возможно и вожак есть.
— Это да, возможно.
Ильяс подзывает связиста — ботана. Требует от местных, чтоб прислали подкрепление. Те упираются — что-то гаражи эти у них пользуются каким-то суеверным страхом. Наш командир угрожает вообще свернуть операцию — в конце концов, мы можем гонять этих недоморфов по здешним закоулкам вечно, так и будем кругами бегать.
В итоге присылают с десяток парней и мужиков с разношерстным оружием.
Некоторое время уходит на инструктирование. Когда можно надеяться, что нам не начнут стрелять в спину — продолжаем движение. Один из мужиков проговаривается — были кроме пропавших и еще потери — пытались нахрапом разобраться. Пришло сюда трое самоуверенных храбрецов. Потом пальба, вопли — и все. Спрашиваю — нет ли среди упокоенных этих ребят? Нет, вроде нету.
Людей не хватает категорически. Ну, никак не охватить все эти проулки- закоулки.
Да еще вроде и стайка недоморфов тут околачивается, что тоже душу греет.
Однако чистить все равно надо.
Причем так, чтобы и атаку не прозевать и за спиной кого не оставить шибко дружелюбного. И, конечно же, Ильяс жаждет и тут не зря время потратить — а насчет трофеев разжиться. Куркуль он еще тот — никак не уступающий в этом Николаичу.
Местные тем временем, озабоченные стаей — подгоняют пару ПОТов — в дополнение к двум нашим. Толку только от них мало — мы-то внутри, а машины — снаружи гаража. Наконец решаемся. Первая тройка притаскивает железную лесенку и спускается с крыши — в проезд. Сапер Правило раздобыл связку электродов — мы уже видели, что замки на гаражах попилены болгаркой, но вот проушины вроде целые. И можно металлическим прутком достаточно неплохо заблокировать гаражные ворота.
— Премародеризация — поясняющим тоном говорит Саша.
Ильяс превзошел сам себя. Вроде и все сектора перекрыты и прикрыты огнем в случае чего работающие внизу — но вижу, что он волнуется не на шутку.
Перебираемся на следующий ряд крыш. Тройка впереди, тройка внизу. Остальные тоже бдят. Минут через пятнадцать все это начинает напоминать что-то волнующее — например сбор морковки с грядок. Чувствую, что задумался, а это нехорошо, встряхиваюсь.
Дальше все происходит как-то сразу — бахает выстрел с колокольни, опять громкое и мокрое чпоканье неподалеку и тут же заполошная стрельба — наши партнеры лупят и ребята наши — по-моему на слух если брать — то все стволы, очередями. В моем секторе — никакого движения, но вот Саша рядом трещит короткими и мне по каске звякающими струйками бренчат гильзы. Как бы за шиворот не залетела какая, начну тогда прыгать.
Стрельба стихает как и началась — резко и сразу. Недолго и длилась — по магазину не расстреляли. Залязгали — перезаряжают.
— Что там? — окликаю Сашу.
— Да разом с десяток мертвяков выскочило с разных направлений.
— А попали?
— Ага. Четверых точно сняли.
Вот черт! Они что — размножаются?
Не, бред. Тогда откуда эти недоморфы? Только пропавших — восьмеро. Правда, трое — дети, в них мяса немного. Но все равно — те герои, что сюда сунулись, понадеявшись на мощь своих автоматов… Идиотская арифметика, а никуда не денешься — десяток недоморфов — это неприятность куда большая, чем шесть недоморфов.
* * *
Все-таки подстраховываясь и часто останавливаясь для пешей разведки, Виктор подобрался к интересовавшей его автомастерской с другой стороны. Оставил машину, вынул ключи. Подумал, показал Ирке в какой карман спрятал. Очень осторожно выбрался на край кустарника, которым эта деревушка была окружена.
По первому впечатлению — здесь были явно живые люди. Четко видно. Один дым из труб чего стоил. Виктор поводил биноклем. Послушал собачий лай. Проводил взглядом бабу, тащившую какие-то ведра — судя по всему — полные. Навстречу бабе — мужик с досками. Ага, за плечами — ружьецо — двустволка. Что-то сказал бабе — та пустилась чуть не бегом. Да и вроде как и свинки тут — ветерком запашок принесло. В общем — деревенская идиллия.
Ирку почти колотило — не то от страха, не то от возбуждения и она порывалась уже и дернуть прямо в деревню, которая к удивлению Вити оказалась несколько больше по размерам — и домов с десяток и мастерская и свинарник… Когда он тут останавливался по делу — то ли не обратил внимания, то ли еще что. Сейчас он находился со стороны дальней от дороги и автомастерской — близко стояло два типовых деревянных одноэтажных дома, достаточно древних с виду и с такими же чахлыми палисадниками и сараюшками. Подальше — еще несколько домиков, один — новодельный, каменный.
Понаблюдав еще с полчаса и не заметив ничего нового, разве что двое мужиков стали двуручкой пилить дрова, да другая баба принялась таскать воду из колодца, как заведенная мотаясь туда-сюда, Виктор неохотно согласился с планом Ирки — запустить ее как агентурную разведку. Ирка напялила на себя что-то из гардероба покойной бабки, став сразу на пяток лет старше и словно горбатее, потерла себе лицо испачканной о кору ближней елки ладонью, отдала Витьке оружие и собралась вылезать из кустов.
В последний момент Витя ее придержал. Во-первых, срезал ей дубинку — посох — на всякий случай. Во — вторых, велел дать крюка — и выходить так, чтоб не отсюда, не от машины.
Ирка кивнула, нервно облизнула губы и двинулась пригнувшись — делая петлю.
Витя огляделся и вновь приложился к биноклю.
Ирка отнеслась к приказу ответственно — дала крюка на добрых полчаса. Наконец уже извертевшийся на своем сером полипропиленовом коврике Виктор увидел свою суженую-ряженую. Та шла навстречу бабе с ведрами и приветливо махала рукой. Баба поставила ведра на снег, заозиралась по сторонам. Собачонка подбежала к женщинам, стала брехать тонким голосишком, размахивая хвостом так, что завиляла вся задняя половина собачьего тельца. Неторопливо подошел мужичок — тот с ружьем за спиной.
Постояли так несколько минут, о чем-то разговаривая — и Ирка с мужичком пошли к тому новому дому. Вроде бы мирно пошли и потом их закрыл стоящий рядом с новостройкой дом синего цвета. Теперь оставалось только ждать. При удачном раскладе — Ирка через полчаса должна была выйти в просматриваемое пространство и дать знать — что тут такое.
Стрелка часов словно прилипла к циферблату. Полчаса ползли как машины в вечерней пробке на Лиговском проспекте. Виктор то брался за бинокль, но там — в деревне все было так же тихо и спокойно, то слушал, что творится вокруг. Лес шумел под ветром, шуршали ветки, какие-то птахи уже вовсю по-весеннему звенькали и тинькали, но ничего тревожного не обнаруживалось и в лесу.
— Наверное, там сейчас Ирка язык расплела, и все из ее головы выветрилось — с неудовольствием подумал Виктор.
Но до отведенного на контакт с местными представителями человеческой цивилизации времени оставалось еще куда как много минут.
Витя, в который раз снова прикинул свой арсенал — получилось то же, что и раньше — ДП на сошках, три полных диска к нему, полсотни винтовочных патронов из магазина — на всякий случай, Иркина помповушка, три десятка патронов с картечью и пулями к ней, да пара ПМ с запасными обоймами. Все пристрелянное, почищенное, смазанное. Вполне достаточно — ну не общевойсковой бой вести, но обидеть куда как более серьезного противника, чем пяток мужиков с двустволками. Так и Виктор зря время не терял — и вполне насобачился бить из дегтяря с разных положений — и в том числе отсекать по одному выстрелу или давать короткие очереди — по два или по три патрона, что оказалось не столь уж и хитрым делом. Техника вполне это позволяла.
Лежать было весьма прохладно, но Витька не мерз — наоборот — жарко было. В голову закралась такая мысль — что очень нелепо выйдет, если Ирка сейчас придет к нему и скажет:
— Хватит тебе тут бока отлеживать — заезжай давай, я обо всем договорилась.
И посмотрит еще сверху вниз. А он начнет собираться, да еще ронять что-нибудь и вообще… Или вообще Ирка не соблаговолит ноги бить, а пришлет какого-нибудь пацаненка. Витя даже разозлился заочно и на Ирку и на этого гипотетического пацана, но потом сообразил, что никаких пацанов в деревне не видел. Ну да, тут же ни школы ни чего другого детского поблизости нет, какие дети. Разве что из города могли приехать спасаясь. Но городской мальчонка черта лысого просто так побежит к незнакомому дядьке, как же, городские задницы от стула не оторвут. Скорее его деревенская бабушка побежит.
* * *
Не успеваю придти к сколько-нибудь ясному пониманию ситуации, а пальба вспыхивает снова, причем бабаханья нашего главного калибра — с колокольни уже не разовые, а садит Андрей одну пулю за одной. Страшно хочется повернуться, но мне уже не раз говорили — дали боевую задачу — сполняй с усердием и не умничай. И когда прямо передо мной за край гаражной крыши хватаются две руки в рваных перчатках, я успеваю только порадоваться, что не повернулся. Еще у меня хватает ума прикинуть — куда пули из Калаша пойдут — не зацепят ли стоящий чуть поодаль ПОТ или там вокзал — не зацепят, славно — я начинаю стрельбу, целя в правую кисть, успеваю заметить, что попал и потому вымахнувший на крышу в трех метрах от меня приземистый мужичок из-за подломившейся руки (или лапы), заваливается в сторону и прямой победный прыжок его проваливается, получается скомканным, кидает недоморфа вбок, в сторону выбитой опоры.
До меня доходит, что я дал истерически длинную очередь, сводя траекторию его башки со струей пуль — и к моему дикому счастью последние из этой струи находят мозги напавшего. Руки не очень слушаются, тем более, что я нелепо отпрыгиваю спиной вперед — совершенно инстинктивно, лишь бы подальше от разинутой в метре от моего ботинка зубастой пасти. Второй магазин. Скорее, на замену, патрон в стволе, передергивать не надо — и тут же передергиваю затвор зачем-то, патрончик вылетает и прыгает по крыше. Черт, первый магазин на крышу упал, наклониться нельзя — может, гость был не один.
— Третья, четвертая тройки — на исходную, бегом!!! — орет Ильяс.
Ну, на исходную — это значит вернуться на тот ряд крыш, с которого начали. Опять топот сапог по гаражам. Разворачиваемся, готовы к стрельбе. Местные побледнели, вцепились в свои автоматы и ружья. Наши первая и вторая тройки перекатами бегут к нам, прикрывая друг друга, но при этом что-то панически вопят, каковой маневр мне не понятен — в первых тройках у нас костяк, самые обстрелянные, паника — не их стиль. Это наша четвертая — вообще из меня с Сашей, а в третьей — Надя с курсантами… Некомплект у нас.
Мужики, пасущие как я чуть раньше берег и пустырь, начинают оборачиваться, но я рявкаю на них, чтоб свой сектор блюли. Приятно рявканьем свой страх прикрыть и убедиться, что твой страх не одинок, есть бояки и боячистее.
Панические вопли и показушное бегство сработали — теперь я сам вижу третью волну недоморфов, купились на старый азиатский трюк — и их, черт возьми — десятка два! Но сейчас-то у меня фора в дальности — и теперь — приклад в плечо и прицельные очереди коротенькие. Атака кончается быстро — нарвавшись на плотный огонь, упыри тут же снова прячутся. Только двое не успели вдобавок к тем, кого удалось свалить сразу — один пытается удрать по проезду — и по нему с азартом лупят местные мужики, другой видно с перебитой ногой оказывается под огнем и Сереги и Ильяса. Андрей почему-то бахнул всего пару раз… А на крышах — при беглом осмотре — не меньше дюжины тел… И это только те, кого мне отсюда видно.
Подбегает взмокший Ильяс.
— Уф! Видал миндал, а?
— Да их тут сотни!
— Сотни не сотни — а много. Какие мысли?
Я задумываюсь, хотя вообще-то подозрения и раньше были.
— Ну, мне кажется, что те, кто тут обосновался, зря головы людям резал. Трупы-то кидали за пределы гаражей. Вот и раскормили себе на радость толпу недоморфов. А от толпы недоморфов за такими баррикадами не отсидишься, да еще, если с окружающими воевать. А недоморфы в этой заварушке отточили умение — да что ты спрашиваешь — не зря же обезьянье бегство с воплями устроил, а?
— Были такие мысли. Только не отвлекаясь — сколько тут недоморфов выходит? Из расчета кг мяса на морфирование?
— Ну не знаю, я такое диетпитание никогда не рассчитывал. Так среднепотолочно — с полсотни. Минимум. Да еще и какой-то заковыристый морф впридачу.
— Бибини развесистые!
Командир начинает бурно общаться с Андреем, потом прерывает разговор, чтобы наорать на водилу приданного ПОТа — тот собрался ехать в обход "чтоб перерезать пути отступления мертвякам". Водила этот явно про "золотой мост" не слыхивал.
Опять бахает Андреев слонобой.
— Короче так — говорит Ильяс старшему из местных — пока ваши не соберут тридцать человек толковых стрелков — мы не рыпнемся ни шагу. Такие пироги с котятами. Минимум тридцать стрелков! Да, и собак с собой — не меньше трех. С поводырями. И в ПОТы — комплект стрелков. Либо через час мы отсюда сматываем.
— Никто вас отсюда не повезет — возражает старший местный, долговязый, с простуженным басом.
— Ничего, мы по льду пешочком. До завода как-нибудь дочапаем. Куда магазин дел? — неожиданно оборачивается Ильяс ко мне и тычет пальцем в пустой карман на разгрузке.
— Ну, обронил… На крыше…
— Ай, молодца! — и повернувшись к долговязому басу — Я серьезно, между прочим, время пошло.
Мы сидим на крышах гаражей и ждем. Противник тоже затихарился. Андрей подстрелил еще одного, нахрапистого — и пока не видит больше целей. Тишь да гладь, только вот мы и трети гаражного хозяйства не прошли. Ракурс совершенно необычный — в таких гаражных хозяйствах бывал часто — ряды гаражей, поставленных к проезду передом к соседу — задом, сами гаражи кто во что горазд, металлические ворота с внушительными замками, которые ворюги уже наловчились обходить срезая болгарками петли ворот и в каждом гараже — куча всякого хлама — от мешков с картошкой до старых покрышек, разного железа, стеклянных банок, всего того, что выкинуть бы надо — а жалко. Так что в целом — вид привычный. Но я ни разу не сидел на крыше.
— Ишь ты! Глянь — ка похоже — денег внизу накидано! — глазастый Серега тычет пальцем.
Действительно — в проезде метрах в двадцати на асфальте что-то знакомо — цветастое.
Только сейчас понимаю, что это купюры в россыпи — пятисотки, сотни и полтинники — и довольно много.
— Э, кому они нафиг нужны!
— А у моих опять все вклады гавкнулись — третий раз уже — грустно замечает Вовка — то гайдаровская реформа, то кириенковский дефолт — теперь вот еще и это.
— Деньги не должны лежать, они должны работать! — наставительно заявляет сидящий по-турецки рядом с Вовкой Ильяс.
— У тебя — что совсем ничего не пропало?
— Я умный, хитрый, предусмотрительный, корыстный и эгоистичный! — хвастливо и высокомерно заявляет Ильяс.
— Мания величия! Сейчас скажет, что его фамилия — Рабинович. То есть — Абрамович! — смеется Вовка.
— Мне моя фамилия нравится больше. Но благодаря тому, что я умный — я грамотно вкладываю средства.
— Это куда?
— В своих детей. Это самое лучшее вложение денег.
— Брось, сколько уже раз слыхали — ребенку ни в чем не было отказа, как сыр в масле купался, а потом ему не купили очередную навороченную фигню — и он мамашу зарезал, так огорчился. Деньги тут мало что значат!
— А вот и нет. Просто дети — это такой банк, который принимает только свою валюту. А всякие другие — доллары, евро — котируются на уровне монгольских тугриков прошлого века.
— И какая же валюта, о мудрейший и коварнейший принимается детским банком? — со всевозможным почтением и восточным подобострастием в голосе обращаюсь я к Ильясу.
— Время. Терпение. Забота. Внимание. Вы записывайте — и лучше высекайте на камне, ибо воистину велика истина. Заниматься с детьми надо, учить их своим примером, собой показывать, как жить надо, играть с ними, на вопросы отвечать. А если только деньги давать — то это не родитель, а банкомат. А банкомат хорош, пока деньги дает. Не дал денег — плохой банкомат! Получи мамаша в репу!
ќ- Да ты философ! Диоген!
— В бочку его, в бочку!
— Дураки! Просто у вас еще детей нет. Потом еще меня вспомните — точно говорю.
— Ну ладно, запомним — а сейчас-то какой план действий?
— План простой. Но настоящий военачальник не доверит его даже своей ночной подушке! А уж вам разгильдяям — тем более. Вот подтянутся эти портовые — тогда и скажу — ставит вещи по полкам командир.
Портовые неожиданно подтягиваются кучей — и их больше, чем полста да с собаками. Вот те раз! То было проводника не найти, то толпой повалили. И собрались быстро.
— Ишь, зачесались! — отмечаю я неочевидный для моих товарищей факт.
— Трофейщики! Почуяли, что тут зачистить можно — вот и поперли — бурчит сердито Вовка. Не нравятся ему конкуренты.
— Может у них тут их собственные гаражи, как у нашего гидрографа — зрит в корень проблемы Ильяс. И тут же недовольно замечает:
— А так — конечно трофейщики — мы тут патронов пожгем, а они все сладкое съедят, пока мы героически будем героить…
Обсуждение плана действий занимает немало времени. Собственно, он и впрямь прост — действуем как раньше, только уже пройденное нами место закрепляется сразу местными. Нас с Надей грубо изгоняют из числа штурмовой пехоты, заменяя водолазами.
Не могу сказать, что меня это сильно огорчает. Расстояния тут небольшие и против еще петровского устава пехоты мы не грешим — а надо заметить, что в отличие от просвещенной Европы в уставе русской армии, авторство которого принадлежит Петру I, предписана помощь раненым во время боя. В прусском уставе помощь раненым была предусмотрена лишь после боя. Французские и английский уставы того времени помощь раненым не предусматривали вообще. Мало кто это знает, к слову. Сам в свое время удивился…
Доходим до ПОТа присоединяемся к Демидову. Тот уже весь извертелся и если б не чеканно высказанное обещание отправить его обратно в Крепость, если начнет тут бегать, данное Андреем от лица всей команды — то, наверное, и удрал бы. Правда Ильяс ручку от дверки в фургон забрал с собой, но, может быть, бездомный не потому остался сидеть?
Теперь сидим втроем. Кроме нас — еще местный паренек с охотничьим СКС. Немногословный и вроде испуганный нашим соседством. Распределили амбразуры. Моя — в правом борту.
Пищит рация. Ильяс снизошел. По его плану — когда дожмут недоморфов к краю гаражей — они либо пойдут в последнюю атаку, либо попытаются смыться. Вот тут-то мы и выдвинемся им наперерез. Как мотокавалерия. И довершим преследованием и разгромом отступающего противника.
Ну, прямо как война со злобными готтентотами. Или зулусами.
Но вообще-то все правильно, по канонам. Тот же Наполеон продул войну по простой причине — в России потерял кавалерию. Потому насовав по сусалам Блюхеру не смог выполнить то, что всегда делал — добивал отступающих в беспорядке противников лихим кавалерийским ударом. Удирающую вражескую пехоту своя пехота догнать не сможет — скорости равны, а вот кавалерия догоняет отлично и вырубает под корень, или забирает в плен. Потому рассыпавшиеся разгромленные пруссаки собрались снова в кучу, отряхнулись — и вовремя явились на поле Ватерлоо.
Кавалерист прошлого — это как танкисты сейчас — учить его долго и главное без практики никак. Что любопытно — и лошадку тоже надо учить — и чтоб слушалась и строем ходить умела и пальбы не боялась. То есть после похода на Москву и лошадей набрали и людишек хватило, да только мало человека назначить кирасиром и выдать ему блистючую кирасу, шлем с черным конским хвостом на гребне и тяжелый палаш. Он остается штатским лопухом в каске и кирасе. Надо еще учить и учить. И строю и рубке. А времени и не хватило. И загремел Боня в Робинзоны Крузо с прислугой. Скучал, говорят, сидя на острове…
Мы тоже скучаем, нервы напряжены, ждем у моря погоды.
Говорить совершенно не хочется. Только Демидов что-то бурчит себе под нос. С трудом ухитряюсь расслышать что-то вроде: "Меня засосало опастное сосало…"
Стрельба вспыхивает еще дважды и тут наша коробочка так резко дергает, что чуть не валимся с ног долой. Ну да, отвыкли как-то с Вовкой-то в шоферах. Прыгает по кочкам машина недолго — и в рамке грубо пробитой амбразуры вижу, что мы выскочили за гаражи — пустырь, вроде и пруд какой-то. Тормозит чертов водила не хуже, чем стартанул — первый момент только б удержаться — и в прямом и переносном смысле — чтоб не завалиться и не материться.
В амбразуру видно, что наши все-же добились своего — по пустырю шустро утекает несколько человекоподобных фигурок, хорошо, что на одной из них ярко-красная куртка, заметно где бегут. Дальность тут смешная — метров 150, а с упора — так вообще пустяки. Чуток впереди — тоже кто-то лупит очередями, да и наши на крышах не стесняются.
Бегущих через пустырь становится все меньше и меньше, падают один за другим, потом высыпает еще с десяток — наши додавили тех, кто был в гаражах. И тут как на грех с противоположной стороны бойко выскакивает разукрашенный полуободранной рекламой ПОТ. Мне отсюда видно, что он лихо сшибает бампером бегущего недоморфа и тут же резко тормозит. Либо я очень сильно ошибаюсь, либо дурень-водитель залихватски выскочил на директрису стрельбы, заслонил машиной улепетывающих — и получил предназначавшиеся им пули… Ой, похоже!