СКАЗАНИЕ ОБ АРГОНАВТАХ, ЕГО ИСТОРИЯ И ПОЭМА «АРГОНАВТИКА» АПОЛЛОНИЯ РОДОССКОГО 11 глава




 

1275 Пот кровавый и вдруг в храмах раздастся мычанье,

Или в полдень солнце ночь низводит на землю

С неба и яркие звезды опять пылают в Эфире, —

Так и герои теперь по берегу длинному в горе

Праздно везде бродили. Настало вечернее время.

1280 Горестно плача, прощались они, обнимая друг друга,

Думая, не миновать, что жизни придется лишиться,

Рано иль поздно упавши в пески. На сон уповая,

Все разбрелись и легли, закутав своими плащами

Головы. Так они провели без питья и без пищи

1285 Ночь и день напролет в ожидании смерти плачевной.

Девушки в стороне, толпой окружая Медею,

Плакали, словно бесперый птенец кричать начинает,

Если из горного выпал гнезда и один остается,

Или же как у холмов Пактола, текущего славно,

1290 Лебеди песню свою петь начнут, а вторить им будут

Вместе луг росистый и дивные струи речные, —

Так и они, разметав в пыли свои русые кудри,

Целую ночь напролет изнывали в жалобных стонах.

Все могли бы теперь навек распрощаться с жизнью

1295 И остаться бесславными и неизвестными в людях,

Подвиг мог напрасным стать для лучших героев,

Лишь пожалели бы их, в безысходности силы терявших, —

Все героини ливийские, мест хранители этих,

Те, что, когда явилась Афина из темени Зевса,

 

1300 Ей навстречу пришли, омытые в водах Тритона.

Ныне в полуденный час, когда уже солнце палило

Ливию всю, героини встали возле Ясона.

Сняли быстро руками с его головы осторожно

Пеплос, а он отвел свой взгляд и от них отвернулся —

1305 Стыдно было богинь. Но только один он их видел.

А они оробевшему ласково так говорили:

«О несчастный! Зачем столь беспомощен ты оказался?

Знаем мы, что пошли вы искать руно золотое,

Знаем о ваших трудах, и сколько вы претерпели,

1310 И на суше, и сколько на море вынесли бедствий.

Мы, богини, живущие здесь, мы — с голосом звонким,

Ливии мы героини, заступницы этого края.

Ну-ка встань! Не печалься более так в огорченье!

Всех остальных подыми! Когда для тебя Амфитрита

1315 Быструю Посидона сама отпряжет колесницу,

Матери вы тогда сполна своей отплатите,

Ради того, как трудилась она, вынося вас во чреве.

И в Ахейиду священную вы тогда и вернетесь».

Молвили так и внезапно исчезли там, где стояли;

1320 Голос с собой унесли. Ясон, кругом озираясь,

Долго сначала сидел на земле, а после воскликнул:

«Милость явите к нам, пустынь жилицы, богини

Чудные! Я не пойму возвращенья, какое сулите?

Нужно собрать друзей, чтобы им об этом поведать, —

 

1325 Может быть, тогда поймем мы ваши намеки.

Многих людей всегда совет бьвзает полезней».

Молвил, вскочил и начал друзей созывать громогласно.

Грязный от пыли, как лев, который ищет подругу,

По лесу зычно рыча, и его откликаясь рычанью,

1330 Всюду в горах далеко гудят лесные лощины,

А в открытом поле дрожат от страха коровы

И пастухи коров. Но этот крик аргонавтам

Зовом друга был, товарищей призывал он.

Быстро они собрались печальные к Эсониду.

1335 Он у стоянки Арго им, грустным, с девами вместе

Сесть приказал и стал им все говорить по порядку:

«Знайте, друзья! Передо мною унылым сегодня

Три богини явились. Были они покрыты

Шкурами козьими с верха затылка, и дальше по спинам

1340 И по бедрам. Они на девушек были похожи.

Над головой моей встали они и легкой рукою

Пеплос скинули мой, которым я покрывался.

Встать приказали мне и вас приказали заставить

Всех подниматься. Сказали, чтоб мать мы почтили родную

1345 Должной наградой за то, что она утомилась по чреве

С ношей тяжелой такой, ибо долго она нас носила, —

Лишь Амфитрита сама быстроходную ту колесницу

Отпряжет Посидона. Я же вовсе не в силах

Вещую речь их понять. Себя они называли

 

1350 Стражами и дочерьми, героинями Ливии края.

И хвалились, что доподлинно знают, что сами

Мы претерпели раньше на земле и на море.

Больше я их не видел, но некий мрак или туча,

Вдруг между нами встав, их скрыли от смертного взора».

1355 Так говорил он, и все, услыхав эту речь, подивились.

Тут величайшее чудо минийцам внезапно явилось.

Конь огромный из моря нежданно на берег прыгнул,

Мощный, шею высоко подняв с золотистою гривой.

Быстро с тела стряхнув обильную пену морскую,

1360 Со всех ног он унесся, вихрю подобный. Ликуя,

Так обратился тогда Пелей ко всем аргонавтам:

«Я утверждаю, что ныне руками милой супруги

Распряжена уже колесница подводного бога.

Нашей матерью, я полагаю, никто быть не может,

1365 Кроме Арго. Ведь этот корабль все время, во чреве

Нас сберегая, упорно терпел несказанные муки.

Мы же его, на плечах некрушимых с силою твердой

Возложив, понесем по той песчаной дороге,

Где перед нами сейчас промчался конь быстроногий.

1370 Он не сойдет в сухую землю. Следы нам укажут,

Я уверен, морской залив в каком-нибудь месте».

Он сказал, и всем понравилось слово такое.

Муз это повесть, я же пою, Пиеридам послушный,

И откровение это богинь я слыхал достоверно, —

 

1375 Будто бы вы, владык сыновья достославные сильных,

Силу и доблесть свою явив, сквозь пустынные степи

В Ливии свой корабль несли и все, что в нем было,

На плечах двенадцать дней и ночей непрерьвзно.

Кто бы поведать сумел про те несчастья и беды,

1380 Что они, непрерьвзно трудясь, во всем претерпели?

Подлинно были они от крови бессмертных, сумевши

Муку такую осилить, теснимые властной нуждою.

Вдаль несли они груз вперед до залива Тритона,

Радостно в воду вошли и с плеч могучих спустили.

1385 Долго затем, как бешеным псам, пришлось им рыскать

В поисках ключа, томясь, что добавилось жаждой

К прежним их лишеньям. И не были розыски тщетны:

К месту они подошли знаменитому, где ужасный

Змей Ладон еще вчера охранял золотые

1390 В поле Атланта плоды. При нем Геспериды резвились

С песней чудесной своей. А ныне чудовищный этот

Змей был Гераклом повержен и возле яблони брошен,

Только дрожал еще кончик хвоста. С головы же до темной

Был он спины неподвижен совсем и уже бездыханен.

1395 Лишь оставалась в теле его желчь гидры Лернейской

И гнездились в гниющих ранах присохшие мухи.

Близ него Геспериды, над головой своей русой

Белоснежные руки подняв, протяжно стенали.

К ним герои толпой подошли. Геспериды же тотчас

 

1400 Стали с их появленьем землей и пылью. Единый

Понял божье чудо Орфей и воззвал, умоляя:

«О богини разумные, светлые, милость явите!

О владычицы! Вы сродни богам ли небесным

Или земным, пустыни ли нимфами вас называют!

1405 Нимфы! Придите, о нимфы, священный род Океана!

К нам, молящим усердно, явитесь и покажите

Либо горный родник с водою, либо на суше

Из-под земли струящийся ключ, которым, богини,

Мы смогли бы унять непрерывно палящую жажду!

1410 Если же вновь морским путем придем мы в Ахейю,

Много тысяч даров вам дадим, как и главным богиням,

И возлиянья свершим и начнем пировать в благодарность».

Громко так говорил, умоляя. Они пожалели

Тех, кто страдал возле них. Из земли они вдруг прорастили

1415 Прежде всего траву, из травы протянулись все выше

Длинные ветви, потом побеги цветущих деревьев.

Вскоре, прямо встав над землей, они выросли к небу;

Тополем черным стала Геспера, Эрифеида

Вязом предстала очам, а Эгла — священною ивой.

1420 Из-под этих деревьев вышли они и свой прежний

Приняли облик. Дивное чудо! А Эгла героям,

Жаждой томящимся, молвила ласково слово такое:

«Знайте, что недавно в помощь большую в трудах вам

Тяжких прибыл сюда один негодяй, который,

 

1425 Жизни лишив хранителя-змея, взял золотые

Яблоки наших богинь и прочь ушел, нам оставив

Горе ужасное. Только вчера пришел сюда страшный

Муж, испугавший нас и телом, и дикостью вида.

Был он лют, и сверкали глаза под нахмуренной бровью;

1430 Был в шкуре огромного льва, недубленой и жесткой;

Ствол нерушимой оливы он нес и лук напряженный.

Стрелами и погубил он здесь чудовище это.

Прибыл он, как любой, кто пешим идет по дорогам;

Жажда его томила, он мчался по нашему краю

1435 В поисках влаги. Однако найти не дано ему было.

Есть скала здесь одна вблизи болота Тритона.

Знал ли он сам про нее, по внушенью ли бога какого

Пяткою он ударил по ней, и вода заструилась.

Тут он лег на грудь, уперся в землю руками

1440 И без конца пил из щели скалы, пока не насытил

Чрева глубокого, словно телка у водопоя».

Так она говорила. Они же, где Эглой указан

Был желанный родник, туда, веселясь, побежали,

Чтобы найти. Как возле узкого входа кружатся

1445 Трудолюбцы толпой муравьи или мухи, летая

Стаей над малою каплей сладкого меда, желают

Вместе к ней припасть, вот так герои минийцы толкались

Возле ключа у скалы всей толпой, веселясь непрестанно.

И, ликуя, один произнес, омочив себе губы:

 

1450 «Диво какое! Хоть был Геракл далеко, но спасенье

Нам, страдающим жаждой, смогло прийти от Геракла.

О, кабы мы могли его встретить здесь и сегодня!»

Молвил. Затем из собравшихся каждый взялся за дело,

Кто к чему был пригоден, тот с тем и собрался на поиск,

1455 Ибо Геракла следы уже под ветрами стерлись ночными

При движенье песка. Бореады вперед устремились,

Крыльям доверясь своим. Положась на проворные ноги,

В путь помчался Евфим, с ним Линкей, умеющий видеть.

Пятым отправился с ними Канф, а его призывала

1460 К этому поиску воля богов и природная храбрость;

Он от Геракла хотел узнать, где был им покинут

Полифем Элатид. Волновала забота о друге

Канфа, и ему хотелось подробных рассказов.

А Полифем, воздвигнув прославленный город мисийский,

1465 С думой о возвращенье искать Арго устремился

Вдаль по земле и дошел до страны приморских халибов.

Там его смертная доля настигла. И под высоким

Тополем белым еще и доныне видна та могила

Возле морских берегов. А Геракла в Ливийской пустыне

1470 Издали только и мог Линкей различить в отдаленье.

Ибо видел он так, как в дни полнолуния месяц

Виден, иль кажется людям, что увидали в тумане.

Он вернулся обратно к друзьям и сказал, что другому

Никому никогда не догнать уже больше Геракла.

 

1475 Также вернулись следом за ним Евфим быстроногий

И сыновья фракийца Борея с поисков трудных.

Канф, а тебя настигли в Ливии лютые Керы!

Их повстречал ты, сойдясь с пастухом при пасшемся стаде;

Он за своих овец вступился, когда ты решился

1480 Их для голодных друзей увести. Овец защищая,

Камень схватил и тебя он убил, ведь был он не слабым.

Звали Кафавр его, был он внук Ликорейского Феба

И Акакаллиды, девы стыдливой, которую Минос,

Дочь свою, привез в край Ливийский. Дитя Аполлона

1485 В чреве понесши, она родила прекрасного сына, —

Амфитемисом и Гарамантом его именуют.

Амфитемис сочетался затем с Тритонидою нимфой,

А она родила Насамона с могучим Кафавром.

Он и убил тогда Канфа, застав его в стаде овечьем.

1490 Но не сумел избежать расправы минийских героев

Сразу, как только они узнали о том, что случилось.

Тело же Канфа герои к себе унесли и в могилу,

Горько плача, зарыли и стадо с собою угнали.

В этот самый день и Мопса достиг Ампикида

1495 Жребий жестокий. Его не спасли прорицанья от горькой

Доли. Ведь нет никому избавленья от смертного часа.

Там в песках залегал, от полдневного зноя скрываясь,

Змей ядовитый, который первым не нападает

И не преследует тех, кто явно спасается бегством, —

 

1500 Но коли яд его черный отравит собою кого-то

Из живых существ, что земля плодородная кормит,

Путь того в Аид окажется локтя короче.

Пусть хотя бы Пэан (да простится мне слово прямое)

Станет лечить, коли змей коснется только зубами.

1505 Ибо когда богоравный Персей пролетал над землею

Ливии (мать называла Персея Евримедонтом),

Голову держа Горгоны с отрубленной шеей, —

Капли той черной крови, сколько их наземь скатилось,

Все они обратились той самой змеиной породой.

1510 Вот такому змею на кончик хребта наступает

Левой Мопс ступней. Вокруг икры и колена

Змей обвился и зубами тело царапнул. Медея

И служанки ее задрожали. Мопс ощупал

Рану кровавую смело; боль не была еще сильной, —

1515 О несчастный! Но в тело проникли забвенье и слабость,

А на глаза затем надвинулся сумрак глубокий.

Тотчас, припав к земле всем телом своим отягченным,

Стал коченеть он в бессилье. Друзья его обступили,

И между них Эсонид, потрясенные страшной бедою.

1520 Даже короткое время нельзя мертвецу находиться

Прямо под солнцем палящим: тело внутри разлагалось

Быстрым ядом, гниющие падали волосы с кожи.

Медные заступы взяв, глубокую стали могилу

Рыть поспешно герои. А после и сами и девы

 

1525 Волосы рвали себе. Погибшего смертию жалкой

Все поминали в слезах. Вкруг могилы с оружием трижды

Свой совершили обход и насыпали холм там высокий.

Веял Нот, когда на корабль они снова вступили.

Путь им искать пришлось, ведущий из вод Тритониды.

1530 Долго, не зная его, целый день провели неразумно.

Словно петляющий змей ползет путем искривленным,

Если палит его зноем луч раскаленного солнца.

Шумно он вертит туда и сюда головою, и очи

Искрам подобно огня, сверкают в неистовстве злобном;

1535 Трещины ищет в земле, чтоб скрыть свое тело от зноя, —

Так и Арго то сюда, то туда все время носился

В поисках годного для корабля озерного устья.

Долго вращался кругом. Но Орфей приказал им

Снять с корабля на берег большой Аполлонов треножник

1540 И посвятить его местным богам, чтоб домой возвратиться.

И они сошли и поставили Фебов подарок.

Тотчас им повстречался на юношу с виду похожий

Бог Тритон. Он, ком земли поднявши рукою,

Подал его героям в подарок с такими словами:

1545 «Вот, держите, друзья! Никак не смог бы дороже

Вам, попавшим сюда, подарка я предоставить.

Если найти пути из этого моря хотите, —

Их обычно ищут все люди, попав на чужбину, —

Я расскажу вам. Отец Посидон высокою властью

 

1550 Сделал когда-то меня знатоком этих вод и прибрежий.

Я здесь владыка поморья, коль слышали вы, чужеземцы,

Об Еврипиле из Ливии, столь богатой зверями».

Так говорил. А Евфим под ком свои руки подставил

С радостью и во ответ такое слово промолвил:

1555 «Если, герой, ты слыхал об Апиде и море Минойском,

То ответь на вопрос нам: ведь велика наша трудность.

Против воли своей мы явились сюда. Нас пригнали

Бури жестокие в ваши края и заморские страны.

Мы, изнуренные, наш корабль донесли до истоков

1560 Озера этого и не знаем теперь, где проходит

Путь морской, чтобы нам отъехать в Пелопову землю».

Так он сказал. Тот руку простер, вдали указав им

Море и близкий из озера выход, громко промолвил:

«Там есть в море проход, где тихо чернеет пучина.

1565 С двух сторон берега поднимаются белые в блеске.

А в середине, меж берегов, таится протока,

Через которую можно выйти в закритское море

И повести корабль в священную землю Пелопа.

Но, когда вам придется войти из озера в море,

1570 Вправо путь свой держите, идите к суше поближе,

И до тех пор, пока держаться вы будете суши,

Вбок клоня, безопасно будет плаванье ваше.

Так обойдете вы мыс. Друзья, отправляйтесь спокойно.

Пусть беда вас минует и не измучает тело!»

 

1575 Молвил так дружелюбно. Они на корабль свой вступили,

Страстно желая на веслах из озера выйти скорее.

Быстро помчались вперед. А Тритон в то время, треножник

Взяв большой, на виду у всех опускается в воду,

И уж никто не видит его. Вот так он и скрылся

1580 Вместе с треножником. Сердце героев тогда умягчилось;

Явно, некий бог к ним вестником добрым явился.

Стали они Эсонида просить овцу изготовить

Лучшую к жертве и промолвить отменное слово.

Он отобрал овцу, поспешно с кормы ее поднял

1585 Вверх, заколол и так произнес со смиренной молитвой:

«Боже, явившийся нам из дальних озерных пределов!

Будь ты Тритон, диво моря, иль Форком, или Нереем

Дочери, в море рожденные девы, тебя называют, —

Милостив к нам пребудь и даруй конец наших странствий!»

1590 Молвил, жертву разрезав с молитвой, бросает он в воду.

Бог тогда из пучины предстал, каким был от природы.

Словно коня быстроногого в круг просторный на играх

Муж направляет послушного, гривы косматой касаясь,

С ним и сам торопясь, а конь, гордо шею вздымая,

1595 Скачет и, резвясь, удила украдкой кусает,

А они, с двух сторон рта сверкая, звенят потихоньку, —

Так и Тритон, касаясь кормы, долбленое судно

Вел вперед и вперед. Был очень похож он по виду

От макушки, по спине, по бедрам и чреву

 

1600 На бессмертных богов и казался во всем им подобен,

Но с боков и вниз тянулся раздвоенный рыбий

Хвост, и этим хвостом, как веслами по морю, бил он;

А концы хвоста на лунный изгиб походили.

Так он вел Арго, пока не довел его к морю.

1605 Тут погрузился он быстро в бездну морскую. Герои

Все закричали, воочию чудо увидев такое.

Там и доныне есть знаки Арго в заливе Аргойском.

Есть алтарь Тритона и есть алтарь Посидона.

Их мореходы воздвигли, целый день проработав.

1610 А на заре, распустив паруса, ту пустьшную землю

Справа имея, отплыли они с дуновеньем Зефира

И увидали изгиб земли и далее море, —

За рукавом протоки к нему оно простиралось.

Вскоре утих Зефир. Пришло дуновение Нота

1615 Сменой ему кормового. В восторге гребцы зашумели,

Солнце когда зашло и звезда явилась пастушья,

Та, что пахарям жалким отдых с собою приносит.

Тотчас они, поскольку ночью ветра не стало,

Парус свернув и книзу пригнув огромную мачту,

1620 Все налегли на сосновые гладко скобленные весла,

Ночь гребли и день гребли и за днем этим снова

Ночь другую гребли. Затем их издали принял

Карпаф утестый. А потом они собирались

Переправляться на Крит, который в море был виден

 

1625 Лучше других островов, на пути их в то время лежащих.

Медный Талое, от крепкой скалы ерьшающий камни,

Им, однако, мешал подойти к Диктейской стоянке

И у твердой земли укрепить причал корабельный.

Самым последним он был из медных ясенеродных

1630 Между полубогами. Европе Кронид его отдал

Остров Крит охранять неизменно, чтоб трижды обегал

Весь тот край на медных ногах каждый день неустанно.

Медным он был. Хотя всем телом и всяким членом

Был нерушим, под лодыжкой ноги кровавая жила

1635 Вилась, ему назначая пределы жизни и смерти.

Против воли, полные страха, герои от суши

Быстро на веслах корабль отвели, едва не покинув

Крит, в печали жаждой томясь и от бедствий страдая.

Но Медея к ним, спешащим уйти, обратилась:

1640 «Мне внемлите! Одна я, наверное, знаю, смирить как

Этого мужа, кем бы он ни был, даже сверхмедным.

Тело его нерушимо, а все же век ограничен.

Здесь вы корабль держите спокойно вдали от полета

Каменных глыб, пока не окажется он укрощенным».

1645 Так сказала она. Отошли на веслах герои

Вдаль от его бросков, о ее гадая затее,

А она, скрыв щеки в складках темного платья,

На мостки взошла. Эсонид, держа ее руку,

Вел идущую между уключин. И там она песней

 

1650 Стала услаждать тех Кер, пожирающих души,

Кер, Аидовых псов, которые в воздухе рыщут

И в быстролетном кругу живых за собою уводят.

Встав на колени, трижды их песней она вызывала,

Трижды молитвой. Злой храня свой умысел в тайне,

1655 Талосу медному в очи очами впилась напряженно,

Взором влила в него желчь и взором наслала виденья

Черные, пагубные, сама волнуема гневом.

Зевс отец! Великий страх я чувствую в сердце,

Если гибель не только болезнями нас поджидает,

1660 Но и дальним злом, когда найдется вредящий.

Так и ему, хотя медный он был, пришлось покориться

Силам волшебным Медеи. Сдвигая огромные камни,

Чтоб не пустить корабль и героев в Критскую гавань,

Камнем он острым царапнул лодыжку себе. И мгновенно

1665 Ихор, кровь, потекла, подобная массе свинцовой.

На крутой взойдя утес, недолго стоял он,

Но подобно тому, как большая сосна на вершине,

Если не дорубили ее и ушли дровосеки,

Взяв свои топоры, — сначала темною ночью

1670 Под порывами ветра колеблется, после же с корнем

Рушится наземь, — так Талое сперва на ногах еще твердых

Некое время качался, а после, уже обессилев,

Жизни лишился и вниз низвергся с грохотом страшным.

Так на критский ночлег и отдых попали герои.

 

1675 Утром, едва заря появилась, они воздвигают

Храм в честь своей великой богини Афины Минойской;

После воды зачерпнули и вновь на корабль вступили,

Чтобы прежде всего обойти им мыс Салмонидский.

Вскоре их, по большой пучине критской плывущих,

1680 Ночь пугать начала. Этой гибельной ночи прозванье —

«Скрытная». Звезды и лунный блеск сквозь нее не проходят;

Черная тьма встает с небес или мрак из Аида,

Из неизвестных подземных глубин вздымается к высям.

Сами они не знали, плывут по воде иль в Аиде,

1685 И, на возврат полагаясь, всецело доверились морю,

Недоуменья полны, где их носит. Тогда-то, ладони

Вверх воздев, Ясон стал громко взывать к Аполлону,

О спасенье моля. У несчастного слезы струились.

Много в Дельфы он обещал и много в Амиклы,

1690 Много в Ортигию он обещал несметных дарений.

О Летоид! Стремительно ты с небес ниспустился

К Мелантийским утесам, лежат которые в море,

И, на одну из скал опустясь, десницею поднял

Над головой свой лук золотой. И лук осиялся

1695 Ослепительно ярко, все кругом озаряя.

Некий маленький остров из Спор ад показался.

Был он вблизи столь же малого острова Гиппуриды.

Там причалив, герои бросили каменный якорь.

Вскоре и Эос стала сверкать, восходя. Аполлону

 

1700 В роще тенистой участок священный они освятили

И алтарь в тени возвели и назвали Эглетом:

Ибо Феб им предстал Светоносным в разлившемся блеске.

Остров и скалу они назвали Анафой, —

Ибо Феб их сам явил тогда удрученным тоскою.

1705 Все они делали то, что обычно делают люди

На берегу пустынном. Когда ж увидали служанки,

Феакийские девы, что чистой водой поливают

Все герои усердно в костре горящие ветки,

Долго затем не могли они удержаться от смеха.

1710 Ведь в Алкиноя покоях закланье быков они раньше

Не однажды видали. Герои же стали в ответ им

Бранной речью осмеивать их, хохоча увлеченно.

И перебранка с насмешкою сладкой была им на радость.

Ныне на острове в память былой забавы героев

1715 Женщины спорят с мужчинами в дни, когда Аполлона

Жертвами чтут Эглета по всей земле Анафийской.

Лишь затишье настало, причалы они отвязали.

Вспомнил Евфим свой сон, ему приснившийся ночью.

Он всегда перед сном чтил сына преславного Майи.

1720 Снилось ему, что божественный ком, на груди его бывший,

Стал молочными каплями течь у него по ладони.

А из комка, хотя маленьким был он, жена появилась,

Деве подобная. С ней он в любви сочетался, томимый

Страстью, заплакавши горько, как будто с родною сошелся

 

1725 Дочерью, сам он своим молоком кормить ее начал.

Вдруг она к нему обращается с нежною речью:

«Друг мой, я от Тритона, твоих потомков опора,

Дочь не твоя: Тритон и Ливия — вот мне родные.

Вверь меня дочерям Нерея, чтоб было мне можно

1730 Жить при А1нафе в пучине морской. К лучистому солнцу

Выйду потом я, готова на помощь прийти твоим внукам».

Сердце его этот сон заставило вспомнить. Позвал он

Эсонида к себе и ему рассказал. Дальновержца

Тот в уме прорицанья сочтя, не скрыл и промолвил:

1735 «Как удивительно! Ждет тебя блестящая слава.

Бросишь ты ком в пучину, из кома вырастет остров,

Где детей твоих младшие дети отыщут жилище.

Сам ведь Тритон в подарок тебе вложил эту глыбу

Из Ливийской земли, и никто другой из бессмертных

1740 Кроме него. Вручил он ее при встрече с тобою».

Так говорил, и внял Евфим словам Эсонида.

Радуясь прорицаньям, на дно он метнул эту глыбу.

Тотчас остров Каллиста возник, кормилец священный

Всех потомков Евфима. Прежде они населяли

1745 Лемнос Синтоидский, но тирренские люди

Всех изгнали. Пришли они в Спарту, моля о защите.

Доблестный сын Автесиона их, покинувших Спарту,

Сам привел на остров Каллисту, назвав его Ферой.

Так его звали. Но это все было после Евфима.

1750 Словно на крыльях, взрезая несметные воды, пристали

Скоро они к побережью Эгины и начали спорить,

Кто быстрее, воды зачерпнув, на корабль вернется.

К этому их нужда гнала и ветер чрезмерный.

Там до сих пор, подняв на плечи с водою кувшины,

1755 В легком беге мирмидонские юноши спорят

О победе в привычном для них состязании местном.

Милость явите, герои! Вы, род богов преблаженных!

Пусть из года в год приятнее людям поются

Песни. А я дошел до исхода великих и славных

1760 Ваших трудов. Уже ведь не ждут вас иные свершенья,

После того как вы от Эгины отчалили мирно

И порывы ветров вам не мешали. Спокойно

Вы Кекропейскую землю отмерили, дальше — Авлиду

Против Евбеи и дальше — грады Опунтские локров,

1765 И причалили в добрый час к берегам Пагасийским.

 

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

 

Н. А. Чистякова

СКАЗАНИЕ ОБ АРГОНАВТАХ, ЕГО ИСТОРИЯ И ПОЭМА «АРГОНАВТИКА» АПОЛЛОНИЯ РОДОССКОГО

 

Светлой памяти Григория Филимоновича Церетели, первого переводчика поэмы «Аргонавтика» на русский язык

 

На рубеже V–IV вв. до н. э. греки четко представляли границы хорошо известного и обжитого ими мира. Великий философ Платон сказал об этом устами своего учителя Сократа: «Я думаю, что земля чрезвычайно велика и что мы населяем только небольшую часть ее, от Фасиса до Геркулесовых столбов, расположившись вокруг моря, как муравьи или лягушки вокруг болота» (Федон, 58). Таким образом, эти границы окаймляли огромное земное пространство двух морей, Черного и Средиземного, начиная от восточного побережья Черного моря до выхода из Средиземного моря в Атлантический океан. Там, согласно мифу, могучий Геракл сумел раздвинуть скалы и отделил Гибралтарским проливом Европу от Африки. Задолго до Платона эпический поэт Гесиод (VIII в.) рассказывает своим современникам о крупнейших реках и в их числе называет Фасис:

 

От Океана с Тифией пошли быстротечные дети,

Реки Нил и Алфей с Эриданом глубокопучинным.

Также Стримон и Меандр с прекрасно струящимся

Истром, Фасис[1]и Рес, Ахелой серебристопучинный…

 

(Теогония, 337 сл. Пер. В. Вересаева)

В первой половине V в. «отец истории» ГероДот во введении к своему труду рассказывает о первых легендарных столкновениях эллинов (греков) с варварами (другими народами): «Потом эллины все-таки снова нанесли обиду варварам. На военном корабле они прибыли в Эю в Колхиде и к устью реки Фасис. Завершив там все дела, ради которых прибыли, эллины затем похитили царскую дочь Медею» (История, I, 2). Геродот в присущей ему манере только констатирует факты, не называя ни предводителя похода, ни название корабля и, главное, ничего не сообщая о цели похода. Из других многочисленных источников, как более ранних, так и поздних, включая римские, византийские и даже средневековые[2], сообщение Геродота расширяется и предельно расцвечивается. Предводитель отряда эллинов по имени Ясон отправился в Колхиду на корабле «Арго». Поэтому он и его спутники назывались аргонавтами, т. е. плывущими на «Арго». В Колхиде они должны были добыть золотое руно, с которым царь Колхиды Эет связывал благополучие своей страны и свое собственное. Это руно он повесил в роще под охраной неусыпного дракона. Золотой же баран приплыл в Колхиду из Эллады, спасая двоих детей, Фрикса и Геллу, от козней злой мачехи. В пути, при переходе из Эгейского моря в Черное, Гелла случайно соскользнула со спины барана и утонула в водах пролива, который в память о ней был назван Геллеспонтом (совр. Дарданеллы). Фрикс же достиг Колхиды и был благосклонно принят Эетом, отдавшим ему в жены свою старшую дочь. Баран был принесен в жертву за спасение Фрикса, а его руно, символизирующее нерушимость страны, осталось в Колхиде. За ним и прибыли аргонавты с требованием вернуть руно в Элладу. Эет согласился, но поставил обязательным условием Ясону совершить целый ряд подвигов. Эти подвиги казались невыполнимыми. Но младшая дочь Эета, волшебница Медея, полюбила Ясона и помогла ему выполнить все требования Эета. Она знала, что ее отец не отдаст руно пришельцам и замышляет погубить их. Поэтому вместе с Ясоном она похитила руно, усыпив страшного дракона, и была вынуждена бежать с аргонавтами в Элладу. Обратный путь был для аргонавтов еще тяжелее, чем плавание в Колхиду. После многих приключений и столкновений с преследующими их колхами они сумели достичь родных берегов и вернуть в Элладу золотое руно.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-16 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: