«Входящее сообщение. Королевство Испаниада, фамильный дом Суэртэ, наследник дома Суэртэ, второой сына главы клана Суэртэ господина Хуана Суэртэ, Королевство Испаниада, фамильный дом Суэртэ». Пабло задержал руку над клавишей удаления и выбрал «Открыть». Он увидел закрытый кабинет отца, на этот раз – в черных тонах. Запись была скопирована с одной из запасных камер безопасности (в кабинете их было только две, и доступ к обеим был жестко ограничен).
Дон Суэртэ полулежал на софе, Алехандро стоял за креслом.
«Приношу искренние извинения, господин, но всё, что вижу я – это семейная ссора, а не тотальная катастрофа, если мне будет позволено выражаться без околачиваний. Что касается ребенка, ты не можешь убить его, потому что я взял девочку под свою опеку. Что касается Пабло – я обрежу ему хвост, когда он вернется. До той поры он вне моей юрисдикции. Что же касается вас, господин, то вам давно принять тот неоспоримый факт, что ваш старший сын вырос и гораздо умнее и проницательнее, чем мы с вами вместе взятые. Его поступки… да и слова нам кажутся бредом сумасшедшего. То же говорили о некоторых славных наших предках, отстаивавших Истину и Веру. Их громкие имена не нуждаются в дополнительном упоминании».
Запись прервалась, появился заяц в розовой диадеме и желтыми, как янтарь, глазами – излюбленный аватар Алехандро.
«Ты меня понял, Паблито. Делай, что должно. И делай как следует. И дом Суэртэ всегда тебя поддержит. Но в следующий раз, Паблито, заклинаю: постарайся хотя бы подумать, прежде чем говорить или делать! Что касается девочки – я уже дал ей ее и свое имена и покрестил. Заодно пришлось покрестить и твою проститутку. Противная баба, не понимаю, что ты в ней нашел. Возвращайся и расти свою дочь. Мы будем тебя ждать».
«Конец сообщения, – известила консоль. – Ответить отправителю?»
Пабло отказался и замер. Слезы градом текли из глаз, чертили кривые дорожки на биокостюме и сразу впитывались – их влага будет сохранена в резервные слои. Молодой человек попытался взять себя в руки и успокоиться, но из груди только вырвались новые стенания. Пабло Суэртэ, тот, кого так горячо, рискуя собственным благополучием защищал Алехандро – да что он без своего младшего брата?! Игрушка судьбы, тупая машина уничтожения. Он все рушит на своем пути. Он убийца по природе. Нужно быть святым, чтобы продолжать его любить, защищать и поддерживать. Нужно быть святым и чудотворцем, чтобы нейтрализовать то зло, что он сеет вокруг!
Через час пограничные лучи Бургунди – спорной территории между Испаниадой и Женевьевой – остановили частный катер и потребовали назвать имя господина и цель визита.
— Пабло Суэртэ, господин условно высшего уровня, первый сын господина Суэртэ, главы клана Суэртэ, Испаниада. Цель визита – посетить церковь Святого Луки в Бурбе.
— Цель посещения церкви Святого Луки?
— Религиозная.
— Спутник вас проводит. Добро пожаловать в Бургунди.
Автоответчик отключился, а на центральном экране катера возник небольшой круглый летательный автомат, с уже запрограммированным курсом, отвечающим цели и статусу визитера. Такие летающие колобки служили одновременно провожатыми и шпионами, нередко в них закладывалась экскурсионная презентация, но, видимо, условно-высшему господину она не полагалась по статусу.
Еще через двадцать минут колобок начал резко снижаться, и испнский катер последовал за ним, подчиняясь установленной навигационной связи. Инерция вдавила Пабло в кресло, на экранах очков высветились предупредительные знаки «Опасная перегрузка», молодой человек отключил автоматическую систему сохранения. Было бы неплохо отключить и желудок с мозжечком, но они вполне сносно вели себя. Наконец, двадцатисекундное падение закончилось, и катер полетел горизонтально. На экране бортовых сообщений мигала надпись «Приносим извинения за неудобство». Пабло усмехнулся, прекрасно понимая, что «неполадки автоматики» тщательно настроены, чтобы повысить религиозный экстаз: чем сильнее кружится голова у посетителя, тем внушительней ему будут казаться церковь и «чудеса».
Между тем, церковь Святого Луки не нуждалась в таких ухищрениях. Она действительно поражала воображение. Даже избалованному аристократу было ясно, что это старинное здание, превращенное в сектор разраставшегося города. Некогда внешние стены были сложены из цельного кварца, внутренние – из литого изопласта, желтоватого и просвечивающего, такой чистоты добиться около тысячи лет назад было крайне сложно. Не загромождали и не уродовали эту величественную красоту ни экраны, ни световые надписи, ни голограммы. В кварце были выгравированы изнутри двухмерные изображения святого Луки и его деяний, рядом выше шли молитвы за здравие всего человечества, а еще выше матово светились три купола.
Белый сектор открыл один из шлюзов и поглотил черный фамильный катер. Машину обдали мощные струи дезинфицирующего пара, ту же процедуру вежливый робот попросил пройти посетителя. Пабло встал в специальную кабину и опустил забрало шлема. От удара у него зазвенело в ушах, а от концентрации дезинфектора биокостюм покрылся трещинами и белым налетом. К счастью, биоткань легко и быстро восстанавливалась. Шлем не пострадал.
Наконец, за стенами шлюза, появился первый живой человек. Он низко поклонился, представился служкой Ибаном и уверил, что костюм восстановится без всяких последствий.
— Негостеприимно, с вашей стороны, – заметил молодой господин, не поднимая забрала шлема. На нем была какая-то полувоенная форма, на погонах значилось звание лейтенанта, а документы указывали на весьма высокое происхождение. Тем не менее, в его голосе и манере говорить не было типичных рубленных интонаций, свойственных военным и элитным. Даже через динамик было слышно, что голос у него молодой, но неожиданно ровный и сильный, будто он давно привык отдавать приказы.
— Нижайше прошу прощения, господин Суэртэ! Поверьте, поверьте, если бы не соображения гигиены…
Господин позволил служке закончить длинную, старательно заученную речь, кивнул в знак того, что услышал ее, и махнул рукой, дозволяя отвести себя в молельный зал.
Ибан еще раз низко поклонился и посеменил вперед. Посетитель, похожий на черного военного киборга, одного из тех, кто вычищал время от времени подвалы городов, звонко вышагивал каблуками по металлизированному полу, и по виду нельзя было понять, какое впечатление на него производит церковь.
Коридор все расширялся, металлизированный пол уступил место мягкому ковровому покрытию, напоминающему зеленый мох, чуть тронутый желтизной. Потолок из белого перешел в светло-голубой, отблескивающий, будто ослепительные разводы облаков раскрасили небесную гладь. Вдоль стен появились световые изображения – казалось, будто старинные, выписанные на мокрой штукатурке фрески парили в воздухе, не касаясь изопласта. Затем коридор перегородили золотистые, скорее всего, позолоченные двери, украшенные только барельефами. За дверями открылся небольшой зал, свод которого повторял узор ночного неба в начале года, а стены заросли голографическим терновником-вьюном. Служка остановился, перекрестился, глядя на широкую одностворчатую дверь в конце зала, Пабло последовал его примеру.
— Здесь направо, – предупредил Ибан и провел посетителя в боковую комнату, размером три на три метра. Стены были затемнены и имитировали темное, вытравленное временем дерево, потолок едва светился, создавая полумрак, в котором ярко выделялись белые кресты на шкафчиках.
— Здесь вы можете разоблачиться, господин, и принять на себя божеский вид.
— Да, спасибо. Подождите снаружи, – кивнул старший сын.
Через минуту он явился служке в непроглядно-черной, но тканой одежде: пиджаке с воротником-стойкой и свободных брюках, закрывавших сапоги до каблуков, в узком разрезе воротника алела католическая лента с белым крестом. Волнистые волосы, коротко остриженные несколько лет назад, сейчас курчавились вокруг головы, закрывая уши и четвертый позвонок, посетитель закрепил локоны над висками двумя заколками «невидимками». Завершало облачение лицо госопдина Суэртэ. Он явно был очень молод, не больше двадцати пяти лет, но глаза у него были старыми, а губы были сомкнуты в строгую линию. Церковь Святого Луки давно не принимала столь благородных и каноничных посетителей. Господин Суэртэ, позволив служке удовлетворить любопытство глаз, разрешил проводить его в Главный зал.
Широкая дверь в конце «тернового» зала открыалась вверх, и за ней был крохотный тамбур без украшений и узоров, а также вторая дверь, и уже за ней находился молельный зал: большое пространство, три четверти которого были иссечены рядами пластиковых скамеек без спинок и подлокотников. В стенах из изопласта, как вены под кожей, проглядывали провода и световые каналы, иконы в серебряных рамах и окладах, были написаны красками по дереву и пергамену[5]. Амвон был покрыт алой скатертью с черным узором из вязи молитв на латыни. За амвоном, вместо иконостаса, возносился почти на три человеческих роста деревянный крест с барельефом распятого Христа.
Пабло упал на колени и перекрестился.
Истинное величие Создателя, Сына и Святаго Духа не нуждаются в украшении, оно проступает властно и является очевидно, так что сердце замирает, а душа обретает зрение.
«Господи мой, Всереджитель, да простит Твоя Доброта мою суетность и слепоту, да направит Твоя Воля мои помыслы и поступки, да снизойдет Твоя Благодать на меня, пребывающего во мраке и грехе, да возвеличусь я, раб Твой, до пребывания Мира Твоего во мне»…
Служка куда-то исчез, и Пабло молился искренне и покаянно, пока не ощутил за ребрами пустоту и легкость. Душа его излилась вполне. Пабло поднялся с колен и устало сел на скамью. Голова немного кружилась. Так прошло минут пятнадцать или полчаса. Наконец, за правым плечом появился мужчина в длинном черном одеянии из тканой материи. Молодой человек поднял лицо и встретился взглядом с инквизитором. Сухое постное лицо слегка улыбнулось, Пабло ответил светским кивком. Молча они поклонились Распятью, покинули главный зал и прошли в просторный кабинет, скудно украшенный имитацией дерева и латунным золотом, из этого металла были сделаны обрамления светильников, вставки на мебели, оклады нескольких икон, висевших на восточной стене, и распятье, стоявшее у той же стены на высокой ажурной подставке.
— Господин Суэртэ, я отец Илаи, верховный инквизитор.
— Приветствую, – отозвался Пабло, и священнослужитель не удивился его краткости. Большинство посетителей лишались дара длинных речей, узрев величие, запечатленное в молельном зале.
— Вы, полагаю, прибыли к нам не только для молитвы, будучи не только высокоморальным и религиозным человеком, но и отпрыском благородного и консервативного дома Испаниады.
— Не совсем так, – вздохнул посетитель. – У меня был пророческий сон. Я видел сон, в котором мне явились люди, чьих лиц и имен я прежде не знал. Мне явились события, многие из которых сбылись впоследствии. Также во сне был ряд событий… И я должен знать, было ли это пророчество, или только фантазии, которые я неосознанно материализую.
— Этого я не ожидал, – признался инквизитор. – Я полагал, что у вашего дома возникли сомнения в том, что посетители церкви Святого Луки могут здесь явственнее слышать Глас Всевышнего.
— Да, возникли. Такие сомнения возникли. Вы понимаете, наш дом дорожит своей репутацией, мой отец во всем должен быть уверен.
— Так… вы желаете проверить документы или?..
— В этом нет нужды, – покачал головой Суэртэ. – Вопрос стоит иначе. Но, чтобы я мог задать его вам, я должен понять, пророк я или сумасшедший.
— Даже так… Хорошо. Давайте подвергнем вас Процедуре.
— Процесс не потребует, я надеюсь, внедрения в мозг роботов?
— Конечно нет! Мы же в церкви!
— Я плохо реагирую на роботов, – пояснил в качестве извинения Суэртэ. – Поймите мой страх.
— Конечно, – несколько смягчился священнослужитель. – Впрочем, отчасти вы правы, процедура носит вполне светский характер. Мы исследуем структуру вашего мозга. Шизофрения, интуиция и ясновидение имеют совершенно разные рисунки. Если вы согласны, прошу вас, в эту комнату.
В дальнем углу кабинета обнаружилась замаскированная дверь в узкую, как коридор, комнату с кушеткой ближе к входу и экраном, закрывавшем всю дальнюю стену. И кушетка, и экран, и стены, пол и потолок были матово-черными, а свет проникал только через входной проем.
Инквизитор попросил Пабло лечь на кушетку и вышел. Через несколько минут он вернулся с младшим служителем, но не с Ибаном. Служка закрепил контакты на голове посетителя, все время мягко улыбаясь, будто уговаривал идиота. Еще четыре контакта мягкой прохладой обняли запястья и голеностопы молодого человека – для этого его разули.
— Вам удобно? – осведомился отец Илаи.
— Вполне, святой отец.
— Тогда, прошу вас, закройте глаза, и давайте начнем с легких вопросов. Вы не против?
— Не против, святой отец.
Инквизитор спрашивал, а Пабло отвечал: как его имя, сколько ему лет, какой сегодня год, месяц, день, как зовут короля Испаниады, сколько дней в високосном году и т.д. Сложность вопросов постепенно возрастала, а сфера, к которой они относились, расширялась, инквизитор задавал вопросы из специализированных наук и специфических сфер социального мира (например, в каком эпизоде оперы «Куклы в подвале» одна из второстепенных персонажей случайно говорит «дай» вместо «возьми»). Кроме того, были практические вопросы, когда нужно было угадать рисунок, скрытый от глаз испытуемого, назвать предмет, который находился в закрытом контейнере. Гораздо важнее, чем ответы, были реакции мозга испытуемого.
Через два часа инквизитор попросил господина Суэртэ подождать результатов исследования в одной из гостевых комнат. Пабло поблагодарил, с наслаждением позволил служке снять все контакты и отвести его в комнату отдыха. В небольшой со вкусом украшенной комнате были и диван, и кресла, и стол, и краны с водой и биомассой, на блюде с изображениями праведников и ангелочков, лежали несколько искусственно выращенных, но вполне натуральных фруктов. Пабло, прежде всего, попил. Затем немного помолился, раскрыв алтарную нишу на восточной стене, а после занялся физическими упражнениями: кровь застоялась в сосудах после долгого перелета и двухчасового возлежания на испытательной кушетке. Вернув себе хорошее самочувствие и настроение, молодой господин расположился на краю стола и отдал внимание своей консоли – он решил почитать Макиавелли, которого забросил из-за экзаменов.
Ожидание затянулось, так что Пабло пришлось поесть, а после он отстоял вечернюю молитву, вместе со всеми служащими церкви. На службу его позвал уже знакомый Ибан, однако ни он, ни смотритель церкви, отец Лука, ни кто-либо другой не объяснили, почему решение все еще не принято, а на службе нет ни одного из коллегии инквизиторов. Только после ужина консоль Пабло сообщила, что его ожидают за дверью. Пабло вышел, и Ибан проводил его в кабинет верховного инквизитора. Отец Илаи с порога принес довольно витиеватые извинения. Когда они Пабло сели за стол друг напротив друга, инквизитор молчал почти минуту, пока Суэртэ не попросил объяснить, в чем проблема.
— Все это время мы изучали ваш тест…
— Я сумасшедший? – напрямую спросил Пабло.
— Нет, нет! Ни в коем случае, ваша светлость! Вы абсолютно здоровы. Но… вы не пророк. Но не подумайте, что Всемилостивый обошел вас своей благостью. Вы удивительно проницательны, настолько, что это… Чудо. Именно так. Вы не пророк, но дар ваш воистину не земной. Вы ошиблись в тех ответах, где действительность была заложницей чистого случая, но и тогда вы дали поразительно большое число верных ответов.
— Но я не пророк… А как же то, что во сне я видел имена и лица, которых прежде не знал?
— Возможно, вы знали, но не отдавали себе отчета. Наши приборы показали, что вы фиксируете невообразимое число фактов. Вы способные сделать заключение из ничтожнейших наблюдений, и окажетесь правы.
— Анализатор… Машина времени, – глухо проговорил Пабло, инквизитор его, видимо, не услышал.
— Мы также обсуждали, как поступить. Мы не можем выдать вам Свидетельство, ибо вы не пророк. Но вы, бесспорно, не простой смертный. Однако у нас нет… у нас даже нет соответствующих бланков.
— Я понял вас, – вполне взяв себя в руки, сказал Пабло и встал с кресла. – Жаль, что у вас нет подходящих бланков, это сильно упростило бы мне жизнь и общение с окружающими элитными.
— Я настаиваю, чтобы вы взяли Печать. Благословение.
— Пабло Суэртэ посмотрел на инквизитора, будто тот вдруг заговорил на тарабарщине.
— Я настаиваю, – повторил отец Илаи. – Ваша судьба не может быть безразлична…
— Церкви, – перебил Пабло. – Понимаю. Печать позволит вам знать, где я нахожусь и к каким источникам подключаюсь.
— Мы лишь хотим знать о вашем благополучии, – мягко возразил инквизитор.
— Вы мне нравитесь, святой отец, – почти искренне сказал Пабло. – Но вот вопрос, который я обещал вам днем. Если человек атеист, он услышит Глас в церкви Святого Луки?
— Для общения с Создателем нужна, прежде всего, вера.
— Иными словами, нет. Я не отрицаю Чуда, и я верю в Создателя, но он не имеет отношения к Бурбескому чуду.
— Как?.. Вы…
— Объясню. Я не программист и не психоневролог. Но если вы проведете соответствующие исследования, то поймете, что феномен заключается в освобождении подсознания и повышению чувствительности интуиции, благодаря обстоятельствам прибытия, химическому составу дезинфектора, обстановке и ее смене, характеру излучений, в том числе световых, воздействующих на молящихся в главном зале, а также благодаря аромату курений, который циркулирует в вентиляционной системе церкви. Впрочем, кто я такой, чтобы судить о механизмах, через которые Всевышний дает человеку озарение. Если Он использует для этого интуицию, значит, так Ему нужно. А теперь я попрошу вас оказать содействие в деле, которое имеет государственное значение.
— Д… да, конечно… Спрашивайте.
— Мне нужны имена и фактические лица всех, кто посещал Главный зал с 1620-го по 1629-й год.
— Это закрытая информация, – покачал головой инквизитор.
— Она станет открытой, если я обращусь в Городскую администрацию. Но я бы не хотел этого делать, поскольку такой запрос будет гласным, а потому церковь может оказаться втянутой в скандал.
— Вы угрожаете нам? – осведомился отец Илаи.
— Нет. Я должен получить эти сведения. Я не хочу навредить церкви. И вам. Как я сказал, вы мне нравитесь. Предоставьте мне эти сведения, я уничтожу их, как только проверю. Но прежде всего, мне нужно знать, посещал ли церковь Рональд Бриджграс.
— Посещал, – неожиданно повысил тон инквизитор, его лицо из постного сделалось пятнистым, а глаза округлились, как у совы. – Этот достойный господин!..
— Я обязан ему жизнью и здоровьем, – перебил Пабло. – Теперь все встает на свои места. Вы знаете, как он дорожит судьбой Ирландии? Он знает достаточно, и его терзали сомнения. Он прибыл сюда и получил ответ. Ирландию ждет революция, а королю отрубят голову. Он не счел такой ответ своей догадкой, он уверовал. И все бы неплохо. Но он вспомнил о разработке Анализатора, робота-пророка, а также нанопразита. Как он вышел на меня?.. Хороший вопрос. Скорее всего, по результатам школьных тестов. Вычислив меня, он заразил меня нанопаразитом, тот сообщил мне имена, места, лица… Не учел только, что мой мозг может выйти из строя. У меня начался «эффект бабочки». Он хочет, чтобы я спас Ирландию. Я бы не против… но выходит, что СБ все-таки изобрела Машину времени. А «Машина времени должна быть уничтожена».
— Боюсь, я не вполне вас понял, – сказал инквизитор, нервно перебирая пальцами по столу. – Однако общую вашу мысль я уловил.
— О, это вряд ли, святой отец. Хорошо, что я успел помолиться. Боюсь, жить мне недолго осталось.
— Вам угрожают? – Илаи встрепенулся, как пробуженная птица.
— Машина времени должна быть уничтожена.
— Кем? Уверяю вас, эти стены… – Инквизитор приподнялся на кресле, пытаясь усилить слова.
— Нет. Простите. Я опять вас перебил. Простите. Но я не хочу подвергать опасности церковь Святого Луки. Если вы верите в мою проницательность, не мешайте мне.
— Да, конечно… По крайней мере, возьмите печать.
— Нет. Благодарю вас, святой отец, но мой преследователь способен вскрыть шифр даже Святой католической церкви. Меня спасет только полный оффлайн.
Пабло поклонился и вежливо попрощался католическим жестом правой руки. Отец Илаи сжал зубы и ответил на прощание. Прорицатель покинул кабинет.
Глава 13. Конец
Мир тяжело, очень медленно возвращался из темноты, так, должно быть, он создавался в первые дни сущего… Ни звуков, ни запахов, ни цветов — сначала проступили силуэты, линии, затем они окутались звуком, неясным, расплывчатым, как чернильное пятно в воде, только потом появился цвет, такой неясный и неопределенный, будто Создатель еще не решил, каким именно должен быть Мир…
— Где я?..
Верхняя сфера перестала вращаться, края ее разогнулись, образуя твердую, рассеченную декоративными швами плоскость потолка. Цвет и тусклые блики, встав на свои места, подтвердили, что потолок — из золотистого металлоида, потемневшего… или это тени?..
— Ты проснулся!..
Гулкие, сливающиеся в грохот шаги — должно быть, слух еще не вполне восстановился, — и часть потолка заслонило продолговатое лицо с первыми признаками близкой старости, лицо обрамляли короткие седеющие волосы, а украшали светлые серо-зеленые, как выцветший нефрит, внимательные глаза.
— Где я?..
— На Тортугуа.
— Рональд, – Пабло, наконец, вспомнил имя, связанное с наклоненным к нему лицом. – Где я?
— На Тортугуа, – повторил врач. – Благодари за это капитана Лиса, или как его там. О чем ты думал, повзоль спросить? Сунуться в логово инквизиции!
Потолок медленно и беззвучно вращался, в так ему, казалось, вращается сердце, наматывая сосуды на себя и превращаясь в тяжелый, сминающий легкие ком.
— На Тортугуа?..
— Да. … Дыши. – Полупрозрачный респиратор накрыл нос, рот и подбородок, и потолок закружился чуть быстрее, но затем стал замедляться, сердце уже не вращалось, и, кажется, сосуды встали на место. Молодой человек старался дышать ровно, прислушиваясь к стуку сердца и отсчитывая секунды. Когда потолок окончательно остановился, а мысли более или менее выстроились в порядок, Бриджграс убрал маску и взял запястье пациента, замеряя пульс.
— Он жив?
— Кто?
— Капитан. Он жив?
— Не знаю. Мне пришло письмо с адресом и тремя фразами: «Машина времени. Пабло. Спаси». Я не долго сомневался. Потому что ты говорил мне о Машине времени. И я знаю, на что способны и СБ, и Инквизиция. Я прилетел сюда и ждал еще два дня. Потом шлюпка привезла тебя. Ты был без сознания, но цел. Что с капитаном, я не знаю.
— Что произошло? Я ничего не помню.
— Откуда мне знать? Скорее всего, Инквизиция пожелала исследовать твой мозг и, по возможности, извлечь из тебя пользу для себя.
— Инквизиция?..
— Никудышный из тебя прорицатель, мой мальчик, – язвительно заметил врач и отпустил запястье Пабло.
— Я думал, Капитан меня убьет.
— Если увидитесь, спросишь, почему он передумал.
— Они подселили паразита?
— Нет. К счастью, обошлись паралитическим газом.
— Если бы подселили, я бы уже не вырвался из мира вероятностей.
— И стал бы идеальным оракулом. Когда ты мне рассказал о Машине времени, это было первое, о чем я подумал. Заполучить оракула, способного выдать предсказание, точное на 89 %. Это превосходство над другими религиями, это власть, покровительство высшей элиты и даже шанс на собственное государство. Где вместо короля – Верховный инквизитор. Хорошо еще несколько таких прорицателей. Да? Ты не смотришь старые фильмы? «Глас Троицы», например? Там обыграна эта идея.
— Мы должны вернуться в Ирланду.
— Как только ты сможешь выдержать полет.
— Можно поплыть.
— От качки тебе станет еще хуже.
— Здесь опасно.
— Знаю, но выбор у нас не велик.
— Королю отрубят голову.
— Давно пора.
— Пабло недоуменно уставился на Бриджграса, и врач пояснил:
— Я не желаю ему смерти, но он растратил уже все ресурсы государства. И продолжает выкачивать их из людей. Подвалы почти не топятся, никто не хочет работать, не получая биомассы. Люди едят друг друга. Сколько так может тянуться?
— Примерно двенадцать лет.
— Ты и это посчитал? Лучше бы посчитал, что Инквизиции нужен оракул.
— Я посчитал. Но я должен был убедиться. И надеялся выбраться живым.
— Глупец!
— Глупец, – согласился Пабло и закрыл глаза. Засыпать было страшно, но отдых был необходим его телу, душе и сознанию. Бриджграс аккуратно подсоединил капельницу к катетеру в вене и, недовольно поворчав, поменял судно под катетером из паха. Пабло постарался выгнать из головы все мысли и образы и расслабить мышцы, но Морфей не спешил принимать его. Лица инквизитора, Капитана, Бриджграса, Кончиты, отца, Алехандро то появлялись, то исчезали, как будто в пульсирующем узоре должен был проступить скрытый смысл, потом он увидел Жюля де Шори. Он улыбался и плакал одновременно. «Готов поклясться, ты был мертв целую чертову секунду!». Пабло усмехнулся. Да, так бы и сказал его любимый француз… Наконец, небытие заглотило сознание испанца, затянуло в тревожный короткий сон.
Следующие несколько дней они провели вдвоем, в секторе Лиса. Периодически к ним звонили кредиторы, и Пабло, следуя инструкции пророческого сна, пригрозил международным судом одним, капитанским судом другим, третьих уговорил отложить претензии на две недели, обещав расплатиться наличными, четвертых уличил в обмане – их займы были уже оплачены. В тот день, когда Бриджграс и Пабло собрались покинуть город, ворота сообщили о визитере, а система безопасности предупредила, что дом окружен и изолирован от серверов. Пабло знал, что это значит. Он успокоил компаньона и спустился на первый этаж. В холле его уже ждал Крыса, бывший боцман на корабле Лиса.
— Ну, здравствуй, щенок, – прокашлял он. Седой, полнеющий, с крысиными бегающими глазками и пористым, как губка, мясистым носом. Первоклассный инженер и тот еще пройдоха.
— Чего тебе?
— Где «Касатка»?
— Откуда мне знать!
— Ты бежал с чертовым Лисом. Теперь объявился и хозяйничаешь в его секторе. Хочешь спросить мое мнение?
— Нет. Не хочу. Корабль обложен долгами.
— Точно. В том числе, там и наши ресурсы. Так что говори, где «Касатка», и иди, будь здоров.
— Пабло хотел повторить, что не знает… И увидел себя со стороны. В черном биокостюме, сгорбив плечи, как борец перед броском… «Я должен вырваться из основной вероятности», – напомнил он себе.
— Давай карту. Я покажу, где он мог ее спрятать.
— Боцман тут же протянул портативную консоль с открытой картой океанов. Пабло без труда отыскал нужный остров и поставил на нем маркер, однако компьютер он оставил у себя.
— У меня предложение. Ты знаешь, что тебя я могу убить и голыми руками. Лис хорошо натаскал меня. Без тебя твоя авантюра быстро развалится. А знаю, что мы можем помочь друг другу.
— Вот уж точно! Чертов ученик чертова Лиса! – прорычал пират, но в драку не полез и команды на штурм тоже не отдал. Скорее всего, «окружение» было вирусной программой, в действительности за плечами Крысы были два-три бойца, не больше.
— Мы соберем команду, возьмем «Касатку» и разгромим один город в Бургунди. Потом я сбегу из плена и подниму полицию, они попытаются уничтожить «Касатку», но она легко уйдет, потому что будет знать стандартные коды ворот. Я стану важным лицом в том городе и с Бургунди, а ты всю жизнь будешь с благодарностью вспоминать мое имя и продолжать приратствовать в Атлантике.
— Шею подставлять за ради корабля? – недоверчиво спросил Крыса.
— И за сокровища Инквизиции. Вскрыть их шифры сложновато, но с твоим оснащением и моим умом мы с этим справимся.
— Ты же сам католик! – окончательно удивился боцман.
— Скажем так, я верую в Создателя, но явно убедился в греховности некоторых Его служителей. Так что, по рукам?
— Скорей всего, они отключены от Сети. Придется подойти очень близко.
— Да. Поэтому нам нужна «Касатка». Я приведу ее сюда через три дня. Дождись меня. Но после этой сделки мы разбежимся. Я не лезу к тебе, ты не лезешь ко мне.
— Демона мне за пазуху! Да за ресурсы СКЦ можно и в зад тебя поцеловать!
— Благодарю, в этом нет необходимости.
Пабло спрятал консоль Крысы в набедренный «карман», ему отдал свою консоль и отправился к Бриджграсу: их планы изменились, а дорога удлинилась примерно в три раза. Врач, конечно, новостям не обрадовался. Он был в бешенстве. Он пожалел, что спас Пабло жизнь и позволил Стаму спасти его рассудок.
— Говори что хочешь. Я спасу Бурбе. И для этого…
— Разрушишь Католическую церковь?!
— Нет, конечно! Не драматизируй, друг мой. Я только рассорю их между собой, а пока они разбираются, стану князем Бурбе.
— Ах-ха-ха! – прокомментировал Бриджграс. Он отказался участвовать в грабежах и переворотах. Все еще злой, врач поднял свой катер и покинул Тортугуа. Через несколько часов он был дома. С этого дня его консоль была круглосуточно настроена на канал международных новостей. Тем не менее, на связь с Пабло он не выходил. И Пабло был ему благодарен за это. Что он мог сказать своему другу? Что должен стать пиратом, лицемером и, возможно, убийцей, чтобы спасти незнакомую девушку, чтобы в подвале Бурбе восстановилась подача биомассы, а на инженерном и цеховом уровнях стало регулярным снабжение?..
***
«Касаткой» корабль назвала команда: за скорость и мощь. С борта фрегата можно было взломать любой национальный банк, если возникнет желание, орудия «Касатки» могли уничтожить небольшой судоходный отряд Службы безопасности, фрегат мог бы подойти незамеченным к самым стенам Ватекана, будь на то желание у его команды и капитана.
Поэтому, когда черное судно, пролетев в нескольких метрах над землей, застыло, будто гротескная туча пластика и железа у стен Бурбе, у команды оставалось около часа, прежде чем фрегат обнаружит служба безопасности города.
Прежде всего, нужно было взломать сигнальную систему. Главный сервер Бурбе должен быть уверен, что ворота не открывались. Пабло и Дельфин подсоединились к сети через коммутаторы с постоянно меняющимся сетевым следом и адресом. Потребовалось не больше двадцати минут, чтобы взломать код безопасности и запустить маскирующие вирусы. Затем Пабло опустил забрало респиратора и спрыгнул на карниз пожарных ворот. Стандартный код безопасности не сработал, поэтому пришлось использовать «отмычку» – подключиться через консоль к сети СБ города и выудить нужный код. Когда дверь открылась, с фрегата, как черные лепестки, слетели десяток пиратов на быстроходных «досках». Один из них, не замедляясь, бросил такую же «доску» Пабло. На этот раз он знал, как с ней обращаться. «Касатка» вздрогнула, отшвартовалась и медленно поплыла на безопасную дистанцию.
Пиратский десант двинулся к церкви Святого Луки. Люди Третьей эры нечасто появлялись на улицах, роботы и светофоры, подключенные к главному серверу и также пораженные маскирующим вирусом, не видели чужаков, а окна – у большинства секторов их не было или они были затянуты экранами, но даже если кто-то увидит одиннадцать человек в тканой и кожаной одежде и на «досках», никто не решится задавать вопросы или, тем более, обращаться в СБ. Здесь каждый за себя, и только биомасса для всех.
Бесшумно, как эпидемия, пираты скользили по городу, вооруженные, как киборги-солдаты прошлого века. Тяжелые автоматы, хитроумные, модифицированные в подпольных мастерских бластеры, способные стрелять в три стороны одновременно, короткие мечи и длинные кривые кинжалы. Вдоль рук с внутренней стороны крепились маленькие метательные бомбы и лезвия-звездочки. В голенищах сапог ждали своего случая световые стержни, электропарализаторы и плевательные трубки, заряженные отравленными дротиками и закрытые до времени клапаном. На фоне своих спутников Пабло казался беззащитным: у него была только консоль, купленная на блошином рынке, и кортик – стандартное лезвие мореходов.
У здания церкви пираты оставили «доски» и «переобулись» в присоски – вакуумные диски, неплохо державшие вес человека на металлопластах. Материал церкви был старым, и присоски не сразу цеплялись, тем не менее, к тому времени, как главный городской сервер закончил переработку вирусов и начал перезагрузку системы, на улице уже не было ни одного пирата. Как мелкие черные тараканята, они уже быстро пробирались по вентиляционным трубам, ориентируясь на сигналы эхолокаторов и инфрадатчиков, встроенных в респираторы. Пабло помнил, где находится кабинет главного инквизитора, поэтому блуждать и останавливаться им не пришлось.
Наконец, они свернули в оттрубок, который вел в нужную комнату. Здесь Пабло отдал приказ ждать. Оттрубок был узким, так что в него едва мог протиснуться взрослый мужчина. Пираты тяжело дышали, их респираторы начали забиваться, а лица покрылись капельками пота от духоты и жары.
Через пятнадцать минуть инквизитор появился, но он был не один. Пабло жестом приказал ждать дальше, и спиной ощутил злые взгляды из-за очков респираторов.
Отец Илаи обсудил со смотрителем расходы на Воскресенское представление – ничего важного для Пабло. Только когда отец Лука отдалился от кабинета своего начальника, пираты спустились.
И комнату, как призраки, заполнили люди в черном. Тот, кто появился первым, поднял палец, требуя от инквизитора тишины. Спорить отец Илаи не стал, потому что в живот ему было направлено десять стволов бластеров.
Пабло взял бластер у Крысы и заменил пирата на стойке. Еще двое отошли к двери и заблокировали ее. Крыса и Дельфин подсоединились к серверу церкви.
— Предоставьте коды к ресурсам, – приказал Пабло инквизитору. Отец Илаи вытянулся, как мутант учуявший город, и отрицательно помотал головой. – Не надейтесь, что я убью вас. Предоставьте коды.
— Инквизитор бросил мгновенный взгляд на ящик стола и снова помотал головой. Пабло жестом приказал достать консоль. Инквизитора, попытавшегося закричать, он оглушил «тупым» выстрелом из бластера. Пропущенный через особый фильтр, луч сработал как ударная волна, и отец Илаи мешком рухнул на свое кресло. Один из пиратов, кажется, Стоун, рывком вырвал ящик из стола, старинное дерево раскрошилось и полетело на пол. Пабло только тяжело вздохнул. Им нужна была консоль инквизитора.
Как только устройство попало в руки Дельфина, получившего прозвище за скорость, с которой взламывал сети, дело было сделано. Пять минут, и почти все ресурсы церкви Святого Луки, единственной католической церкви в Бурбе, перешли на подложные счета в разных частях света.
Закончив, пираты так же бесшумно, как появились, поднялись по тросу в вентиляцию. На прощание Пабло отдал им консоль-«отмычку», и Крыса выстрелил в него… Из обреза – винтовки с укороченным стволом. На грани сознания Пабло услышал хриплый смех, искаженный динамиками – очевидно, его бывшим подельникам решение Крысы показалось забавным.
Машина времени уничтожена.
Глава 14. Эпилог
Спасаясь от революции, доктор Бриджграс, его верный дворецкий и супруга дворецкого, покинули бушующий Лондон. Они хотели бежать за границу, но Ирландия была изолирована мировым сообществом – во избежание распространения «красной заразы». Беглецы нашли пристанище в заброшенном замке на берегу Британского моря. Как пояснил дворецкий и смотритель замка, хозяин давно пропал без вести, а он продолжает существовать здесь, поскольку другого дома у него нет. Замок носил название «Роттингтон» и когда-то, в давние времена, был военно-морским фортом.
Вынужденный скрываться и лишенный связи с глобальной сетью, доктор Бриджграс потерял связь со всеми знакомыми и пациентами, в том числе, с лордом Роупом и его юной женой, страдавшей кошмарами после того, как ее