З
десь надо объяснить, что собой представлял работодатель Александра Федоровича. DowChemicalCompany работала на рынке химикатов с 1905 года, весьма уверенно пережила 30-е, а с началом Второй мировой смогла усесться на госзаказы для военно-воздушных сил США. В итоге к 1960 году по некоторым позициям Dow закрывала больше 80% американского рынка реагентов, прорвалась через оба океана и производила практически все, начиная с пестицидов и заканчивая напалмом и ядерным оружием. В начале 60-х ее продажи приближались к миллиарду долларов (по нынешнему курсу умножайте на 8). Короче говоря, Шульгин вытянул настоящий золотой билет. Особенно если учесть, что вскоре он сумел полностью оправдать ожидания своего нанимателя. В 1961-м он синтезировал мексакарбат — крайне эффективный инсектицид, по тем временам куда более безопасную альтернативу своим современникам. В продажу токсин пошел под именем «зектран» и был отправлен на пенсию только в 2009-м — в принципе, только одно это открытие могло кормить своего создателя до конца жизни. Но, понятное дело, глобальный геноцид гусениц и улиток — это не совсем то, чему доктор Саша решил посвятить свою жизнь.
Подготовкой базы для будущей специализации Шульгин занялся сразу по возвращении с флота. Беркли позволял совмещать химические штудии с медицинскими и психологическими, так что у нашего героя была возможность хвататься за любую литературу, посвященную психоделикам и наркотикам вообще. Битники тогда уже переживали свой расцвет, но массовая психоделическая рефлексия лишь подбиралась к западному масскульту — если в те годы речь заходила о наркотиках, то в первую очередь имелись в виду классические героин, кокаин и марихуана. Тем не менее труды Хаксли, Руйе и Берингера, подписки на топовые журналы по фармацевтике и психоаналитике составляли интеллектуальный рацион Шульгина еще с начала 50-х. Прослеживая эволюцию культуры потребления психоделиков от сохранившихся ритуалов бассейна Амазонки до попадавших в прессу историй о «наркотических психозах», Саша все ближе подбирался к веществу, которое даст жизнь всем его дальнейшим открытиям. И это был мескалин.
«Я был невероятно заинтригован. Имелись описания воздействия мескалина с культурной, психологической и религиозной точек зрения — описания соединения, которое, казалось, обладало магическими свойствами. Этот препарат можно было легко синтезировать. Однако я повиновался приказу невидимой руки, опустившейся на мое плечо. Мне было сказано: „Нет, не пробуй, еще не время“».
Но вот он женат, учеба успешно закончена, реализован, похоже, идеальный вариант трудоустройства, и дальше неизбежное откладывать было просто нельзя. В апреле 1960-го Александр Федорович в компании одного друга-психиатра и еще одного друга-медика входит в мескалиновые двери восприятия:
«Подробности того дня были безнадежно сложны и останутся в моих записях, но квинтэссенция, сущность эксперимента была следующей. Я видел мир, который представился мне в нескольких обликах. Мне было явлено чудо цвета, беспрецедентное для меня, потому что я никогда особенно не замечал мир цветов. Радуга всегда давала мне все оттенки, которые я был в состоянии различить. Под воздействием мескалина я внезапно обрел сотни нюансов цвета, новых для себя. Я не забыл их до сих пор.
Окружающий мир стал удивительным в своих деталях. Я видел организм пчелы изнутри. Она пристраивала что-то к своей задней лапке, чтобы отнести эту полезную вещь к себе в улей. Несмотря на то, что пчела пролетела почти рядом с моим лицом, я находился с ней в полной гармонии.
Мир был полон удивительных открытий, которые можно было сделать с помощью интуиции. Я воспринимал людей как карикатуры, говорящие о своей боли и о своих надеждах. Мне казалось, что они не возражали против такого подхода.
Больше всего меня поразило то, что я стал видеть мир так, как видел его, будучи ребенком. Повзрослев, я позабыл красоту, волшебство и знание мира и себя самого. Я попал на знакомую территорию, в пространство, где я однажды бродил как бессмертный исследователь, и я вспоминал все, что было известно мне тогда и от чего я отказался, забыл, став взрослым. Подобно магическому камню, превращающему мечту в явь, этот эксперимент позволил мне вновь ощутить неповторимое волнение, знакомое мне в детстве, но забытое мной впоследствии. Больше всего мое внимание привлекло интуитивное понимание того, что эти потрясающие воспоминания были вызваны долями грамма какого-то там белого порошка. Но нельзя было спорить с тем, что эти воспоминания не содержались в этом самом белом порошке. Все, что я осознал, всплыло из глубин моей памяти и моей психики. Я понял, что вся наша вселенная помещается в разуме и в духе. Мы можем отказаться от поисков входа в эту вселенную, мы можем даже отрицать ее существование, но она действительно находится внутри нас, и существуют химические вещества, способные сделать эту вселенную доступной для нас».
Вообще фенэтиламины, в группу которых входит и 2-(3,4,5)-триметоксифенил-этиламин, он же мескалин, относятся к классу стимуляторов центральной нервной системы, и сильное стимулирующее действие характерно практически для каждого из них. Чем ближе их сходство с аминами, производимыми организмом человека, тем сильнее производимое ими действие — это, к примеру, объясняет свойства почти идентичного адреналину метамфетамина: подавление боли, сильное повышение выносливости, эйфория наряду с не менее высоким потенциалом к зависимости и тяжелейшим синдромом отмены. Ярко выраженным психоделическим эффектом с фрактальными галлюцинациями и прочей трансценденцией обладает лишь некоторое число этих веществ, причем до прихода Шульгина в профессию ничтожно малое. В чем же особенность мескалина и его производных, столь устрашающе мощно влияющих на восприятие как окружающего, так и внутреннего мира? Скажем так — в том, что эта особенность была известна.
Дело в том, что механизм действия психоделиков на мозг человека до сих пор остается почти неизученным. Да, современная фармакология знает, что некоторые вещества в процессе метаболизма выступают в роли агонистов серотониновых рецепторов, влияющих на передачу электрического импульса между нервными клетками. Но проблема в том, что функции серотонина как нейромедиатора в головном мозге (и организме вообще) настолько широки и многогранны, что полностью проследить действие психоделика на всю систему серотониновых рецепторов, понять, что затем происходит в нейронах и, наконец, выявить, как это отражается на работе самого мозга — задача практически неподъемная. Иными словами, новые психоделики создаются не на основе определенной схемы их катаболизма, в которую должна вписаться структура создаваемого вещества (такой схемы пока просто не существует), а путем изменения молекул уже известных галлюциногенов. Методом проб и ошибок. Особые свойства мескалина, в свою очередь, были известны мексиканским индейцам с незапамятных времен — в виде пейотля. Действующее вещество мексиканского кактуса было окончательно синтезировано в 1919-м году Эрнстом Спазом, в 1927-м Курт Берингер описал его клинику, а в 1960-м молекула мескалина попала под микроскоп отошедшего от трипа Саши Шульгина. С этого момента начинается история разработки целой армии ее производных — их Александру Федоровичу только предстояло познать и полюбить.