Невзирая на издевательский тон наемницы, Кариган почуяла скрытое сомнение. Не помешает сыграть на нем. Вместе с тем девушка с новой силой начала беспокоиться о броши. Торн теперь носил ее на своем плаще.
– Я исчезну, когда будет подходящий момент.
Наемник захохотал.
– Эти идиоты потеряли ее в густом тумане. Ну разумеется, исчезла.
– Иммерез не идиот, – тихо проговорила Джендара. – И он считал, что это зеленюгские штучки, а не призрачный всадник.
– Ну что, девчонка? Знаешь ты зеленюгские штучки?
– Может быть. Я, конечно, не призрачный всадник, но со мной едет призрак.
– И что это значит?
Кариган с невинным видом пожала плечами, причем от этого движения заныли ребра.
– Не смей заикаться про призраков! – Торн мгновенно оказался рядом с девушкой и врезал ей по лицу.
Бедняжка повалилась на бок, чувствуя солоноватый привкус крови на разбитых губах. Остатки жалкой пищи, уделенной ей на обед, превратились в месиво крошек. Кариган с трудом села.
– Ты жалкий и трусливый грубиян, – заявила она Торну.
Тот только рассмеялся. И все же девушка испытала немалое удовлетворение, зная, что посеяла в его сердце семена неуверенности. Ах если бы ей удалось добыть брошь. Увы, пока это не представлялось возможным.
Путники миновали множество поселений, спрятанных посреди лесной чащи, таких маленьких, что и деревнями их назвать язык не поворачивался. Бедно одетые жители работали возле своих хижин. Они вывешивали выстиранное белье на свежий весенний воздух, вскапывали землю в огородах, там, где солнечного света хватало для выращивания овощей, и рубили дрова.
За несколько медяков, выуженных из карманов Кариган, Торн прикупил мяса и хлеба, попутно хвастаясь селянам, какого вора поймали они с Джендарой. Обманутые жители частенько угощали лжецов совершенно задаром.
Кариган не доставалось ничего, помимо косых взглядов и проклятий, направленных против грабителей, нападающих на честных жителей Сакоридии, едва сводящих концы с концами. Некоторые оглядывали пленницу с ног до головы, не веря, что такая молодая и невинная девушка может быть знаменитым вором.
– Это часть ее метода, – пояснял Торн в одном из поселений. – Она кажется невинной, как голубка, но стоит вам отвернуться… – Он широко развел руками, давая селянам возможность сделать свои выводы. – Видите ее коня и плащ? Она убила Зеленого Всадника, не иначе.
Деревенские обменялись возмущенными возгласами. Почти все жители маленького поселения собрались вокруг наемников и их жертвы. Путники были здесь нечасты, и крестьяне изголодались по новостям.
Кариган решила, что перед ней порядочные и честные люди, и не могла винить их, что они набросились на нее с проклятиями, понимая, что селяне живут в постоянном страхе. Должно быть, многие из них становились жертвой разбойников. Законы короля не слишком хорошо исполнялись в таких отдаленных местах. За исключением сбора налогов, разумеется.
Торн оказался превосходным рассказчиком. И слушая его наглое вранье, Кариган даже пикнуть не смела. Джендара держала кинжал, приставив его к спине пленницы. Ужасно обидно, когда до помощи рукой подать, но добрые люди введены в заблуждение лживыми словами наемника.
– Мало нам громитов, переходящих границы, – проворчал один мужчина, снимая кожаную шапку и приглаживая волосы широкой ладонью. – Еще не хватало, чтобы наши братья убивали и грабили.
– Громиты? – удивленно переспросила Джендара, вторя мыслям Кариган. – Переходят границы?
– Именно, – подтвердил человек. – Убили целую семью не далее, чем в пяти милях отсюда, на Путнальской дороге. А королевских солдат не видать, не слыхать. Мы послали наших ребят в город за помощью. А остальные спят в пол глаза, не выпуская оружия. По ночам теперь караул выставляем.
– Мудрые предосторожности, – проговорила Джендара. – Ну и дела, громиты пересекают границы…
– Да уж, и все еще хуже. Наши охотники обнаружили тушу невиданного чудища и трупы его потомства. – Кариган прислушалась. – Мы бы не поверили, коли б не лучшие следопыты говорили, те, что ни разу за целую жизнь не соврали. И тот кто это чудище убил, еще опаснее, чем оно. Клыками острющими ему брюхо пропорол, не иначе. Начинаешь верить старым сказкам менестрелей про Морнхэвена и Черный лес.
Кариган едва не расхохоталась. Может, ей назвать свою саблю Клык? Все великие воины называют свои мечи, а то и носят оружие с древними славными именами. Знай они только, кто на самом деле убил мерзкую тварь!
Толпа начала болтать о древнем зле, старинных пророчествах и Долгой войне. Кариган погрузилась в размышления. Эстрал, настоящий кладезь сведений, упоминала о беспорядках на границах. Но громиты? Трудно поверить, что эти твари осмелились покинуть свои логова на далеком севере, после того как их перебили и разогнали в Долгой войне. В их сердцах навсегда отпечатался страх перед Союзом.
Пережив немало приключений, Кариган легко поверила в то, что громиты, легендарные подданные Морнхэвена Черного, бродят по границам Сакоридии. Эти твари не были людьми, скорее напоминали зверей и в битвах были страшны. Многие считали их вымыслом, но в сердце девушки не осталось места для неверия. Только не после Иммереза. Только не после чудища из Канморан Вейн. В мире творятся страшные вещи, и любимая Сакоридия перестала быть безопасной землей.
Из задумчивости Кариган вывел маленький мальчик, потянувший ее за рукав плаща. У него были взъерошенные соломенные волосы и серьезные карие глаза. Наверное, ему исполнилось лет шесть.
– Ты правда убила кого‑то? – заворожено спросил он.
Кариган огляделась по сторонам. Поселенцы и наемники слишком увлеклись разговором, чтобы что‑нибудь замечать. Тогда девушка перевела взгляд на мальчугана.
– Нет.
– А ты не врешь?
– Нет.
– Вот и мне так кажется. – Малыш улыбнулся пленнице и побежал к матери, стоящей в сторонке посреди группы женщин. Та обняла его за плечи и злобно посмотрела на Кариган.
Джендару и Торна пригласили отобедать с селянами. Приезжие, несущие вести издалека, стали для этих простых людей поводом для маленького праздника. Пир устроили на улице, потому что ни один домик не вмещал больше одной семьи. По кругу передавали горшки с мазью от комаров и зажгли дымящие свечи, чтобы отогнать гнус.
Кариган, конечно, и не подумали хоть как‑то защитить от насекомых – ее привязали к ясеню за пределами дымовой завесы, заткнув рот старой тряпкой. В довершение страданий до пленницы доносился дразнящий аромат жареного мяса. В желудке яростно урчало. Хлебная корка, кинутая ей Торном час назад, не особенно смягчила сосущий голод.
Один из жителей деревни стоял на страже в сторонке. Казалось, он куда внимательнее смотрит на праздник, чем вокруг. Зазубренное лезвие ржавого меча опустилось. До девушки доносились звуки музыки, по большей части простых свирелей и барабанов, смех и удары в ладоши. Народ весело отплясывал.
Кариган позволила себе чуть всплакнуть – по щеке скатилась пара слезинок. Ах если бы у нее была брошь с крылатым конем или цветок мирта.
Девушка тосковала по гостеприимным сестрам Флорес. И по Эстрал, и по отцу. Где он теперь? Что поделывает? Ищет ли ее, или счел давно погибшей? Встретятся ли они снова? Слезы полились ручьями, и Кариган всхлипнула, пытаясь вдохнуть через кляп. Как ей одиноко! Ну почему она вляпалась в такие жуткие неприятности? Нет, если удастся выбраться, решила Кариган, никогда больше ее не будут манить приключения. Только родной дом.
В других обстоятельствах ночь показалась бы девушке на редкость приятной. Над деревьями взошла молочно‑белая луна и небо усыпали звезды. Веселый смех селян напоминал о доме, но от него становилось еще более одиноко. Кариган глубоко вздохнула и медленно выдохнула через нос. Мягкий ветерок осушил ее слезы, шепча о грядущем лете, – здесь было бы легко чувствовать себя счастливой, если бы не веревка и не кляп.
Жаль, что я не могу тебе помочь.
Казалось, слова прилетели по ветру. Кариган внимательно всматривалась, старалась заглянуть за дерево, но и там никого не увидела.
…аль… помочь тебе…
Девушка выпрямилась.
Я… тебя… опасность… дороге. Мы говорили…
Кариган издала негромкое ворчание через кляп, не в силах ответить.
…нет сил… помочь сейчас. Жаль… помочь…
Пленница забилась в путах, пытаясь высвободиться. Может, это Ф'риан Коблбей пытается поговорить с ней? Неужели она настолько спятила, что слышит голоса призраков?
– Ив‑ва твове повофь! – вот и все, что сумела сказать Кариган через кляп.
Рядом с ней раздалось хихиканье. Девушка подняла голову и увидела, что вокруг нее собрались все детишки поселения и глядят на нее так, будто она диковинный зверь в зоопарке Корсы. Впереди всех стоял тот мальчуган, который уже заговаривал с ней раньше.
– Ты убийца? – спросила маленькая девочка, засунув в рот пальчик. – А что такое убийца?
– Тише, Тош, – со знанием дела заявил мальчуган. – Это не убийца. Она сама мне сказала.
– Может, она просто спятила? – предположил другой мальчик. – Моя старая тетя сошла с ума, и ее заперли на чердаке.
Остальные дети молчали, пораженные происходящим.
– А что такое убийца? – снова спросила малышка.
Это значит, она кого‑то убила, – пояснил первый парнишка.
Кариган откашлялась, и все дети подпрыгнули от удивления и испуга.
Мальчик внимательно огляделся по сторонам, а потом повернулся к девушке и серьезно посмотрел на нее.
– Обещай, что не будешь говорить. По крайней мере громко.
Кариган поспешно закивала.
Мальчик еще раз осмотрелся, а потом вытянул у нее изо рта кляп. Пленница несколько раз глубоко вздохнула и заявила:
– Я никого не убивала.
Дети снова дернулись, услышав ее голос, но, кажется, верили ей.
– А что вы здесь делаете? Разве вас не накажут за то, что вы разговариваете со мной?
– Папа слишком сонный. Он выпил много сидра. – Мальчик указал на стража, все еще повернутого к ним спиной. – Только ты все равно не должна шуметь, помни. Тогда нам не попадет. Мы пришли посмотреть на тебя.
Кариган снова почувствовала себя диковинным зверем в зоопарке.
– Тогда уходите. Мне не нравится, когда на меня так смотрят. Это невежливо. – Сестры Флорес одобрили бы такие слова.
Дети захихикали, особенно когда пленница скорчила страшную рожу. Потом они побежали прочь, разговаривая приглушенными голосами. Ребятишки очень гордились, что сделали недозволенное, перемолвились словом с убийцей. Остался только мальчуган с соломенными волосами, и Кариган увидела у него в руках миску с объедками.
– В меня просто не влезло. Ты можешь доесть за меня.
Пленница напомнила себе бездомную собаку, но была слишком голодна, чтобы задумываться хоть на миг. Она опустила лицо и с жадностью принялась пожирать еду из миски, да еще и вылизала ее дочиста. Девушка так и не поняла, что ей пришлось съесть, но почувствовала себя сытой впервые за несколько дней.
– Как тебя зовут? – спросила она своего благодетеля.
– Дасти.
– Спасибо, Дасти. Спасибо тебе.
Мальчик робко улыбнулся, а потом без малейшего предупреждения засунул ей кляп обратно в рот. Он побежал к своим друзьям, а Кариган посмотрела ему вслед с сожалением.
Она как раз собиралась попросить его развязать ее. Если не считать одного похода в туалет, ей пришлось все время сидеть, привязанной к дереву, скорчившись.
Когда настало утро и Торн заставил ее встать, пленница едва не упала на колени. Наемник стоял рядом и нетерпеливо ждал, пока она разотрет затекшие ноги.
Плащ стал еще тяжелее, чем раньше, и карманы явно округлились. Когда Торн отвернулся, Кариган сунула туда руку. Судя по всему, там оказалось сушеное мясо, сыр, черствый хлеб и яблоко. Дасти и его друзья наполнили ей карманы, пока она спала. Они не хотели, чтобы она голодала!
Когда пленница наконец смогла идти, Торн связал ее запястья впереди. Потом он наклонился к ней и прошептал на ухо:
– Одно словечко – и Джендара пырнет тебя ножом в спину. Кляп вставлять?
Кариган покачала головой. Одной ночи с мерзким кляпом во рту оказалось более чем достаточно.
Трое путников вышли из поселения. Впереди шагал Торн, за ним пленница, а замыкала Джендара, ведущая Коня. Народ хлопал наемников по спине, жал им руки и желал доброго пути. А Кариган пожелали как можно скорее стать кормом для ворон.
Были там и дети, которые оживленно махали руками. Девушка подмигнула своим маленьким благодетелям и одарила их улыбкой. Сердитый отец, который заметил это, швырнул в пленницу камень, который едва не попал в плечо, но Кариган было наплевать. Невзирая на враждебность селян и мрачную перспективу путешествия с Торном и Джендарой, что‑то хорошее все же случилось. В миг крайнего одиночества бедной пленнице удалось подружиться с детьми, когда все остальные обливали ее презрением.
Едва путники оказались за пределами слышимости селян, Торн рассмеялся.
– Вот простофили. Навешай им лапши на уши и получишь все, чего нужно. – Седельные сумки Коня были набиты едой. – Может, нам стоит всегда так промышлять?
Джендара безразлично пожала плечами и бросила взгляд на девушку.
– Мне надоело таскать за собой пленника.
И Кариган в который раз задумалась, кем же были эти двое перед тем, как стать наемниками.
Клинки
Ответ Кариган получила в тот же день. Они тащились по однообразной дороге, пока Конь резко не остановился, прижимая уши. Он нервно переступал ногами, а на лбу и боках выступила пена. Торн дернул поводья, будто можно было силой заставить Коня идти. Когда жеребец остался на месте, наемник начал браниться и грозить гордому скакуну.
– Он что‑то почуял, – сообщила Кариган устало. Ее, разумеется, не волновало, что наемники вляпаются в неприятности на дороге, но Торн положил ладонь на рукоять меча. Похоже, на сей раз он собирался перейти от угроз к действию, лишь бы заставить скакуна повиноваться.
– Идем, Конь, – сказала Кариган.
Тот двинул ухом, однако артачиться перестал. Они продолжили путь и вскоре выяснили, что так напугало его. Прямо на дороге валялись трупы.
– Солдаты короля, – без малейших эмоций проговорила Джендара.
Наемники мгновенно обнажили мечи. Неожиданно Кариган увидела на их клинках черные полосы. Такие всегда украшали оружие лучших бойцов в королевстве. Значит, девушка попала в плен либо к бывшим стражам гробниц, либо к личным охранникам короля, самым элитным воинским подразделениям. Такие приносили клятвы, связывавшие их с королевской семьей на всю жизнь и даже после смерти. Некоторые из них охраняли усыпальницы на Аллеях королей и королев от возможных грабителей. Любителей легкой наживы всегда привлекали бесценные сокровища древних лет, захороненные вместе с монархами. Многие стражи были преданы земле рядом со своими повелителями.
Такими бойцами становились лучшие мечники во всей Сакоридии. Мастер Рэндл рассказывал, что эти воины, даже лишенные оружия, опасней клинка. Собственно, их и называли Клинки.
Во время нападения Кариган была слишком ошарашена и напугана, чтобы заметить черные полосы на мечах. Что ж, принадлежность ее похитителей к Клинкам объясняла незнание основ выживания в лесу, но не то, почему они стали наемниками.
Клинков почитали за боевое искусство, и хотя нельзя сказать, что их окружала роскошь, они жили по меньшей мере как мелкопоместные дворяне, имея большие дома и прислугу.
Даже оставив службу по старости, Клинки занимали почетные места при дворе короля. Многие становились королевскими советниками или обучали следующее поколение личной охраны королевской семьи. Кариган не верилось, что Торн и Джендара уехали из Сакора и отказались от своих привилегий по доброй воле.
Вороны, клюющие мертвечину, с карканьем полетели к ближайшим деревьям, когда Джендара и Торн начали пробираться среди трупов. Более крупные падальщики прыгали, развернув крылья, среди останков людей неподалеку. Клинки обыскали тела, надеясь обнаружить вещи или монеты, но им не повезло. Тот, кто напал на солдат, успел, видимо, хорошенько их обобрать. Ветер сменился, и Кариган затошнило от запаха разлагающейся плоти.
– Похоже, на них напали громиты из засады. – Джендара вложила меч в ножны, будто легендарные слуги Морнхэвена Черного ее нимало не волновали.
– Серый маг не терял времени даром, – согласился Торн, Наемник приказал Кариган и Коню следовать за ним.
Девушка закрыла нос и рот руками, стараясь не глядеть вниз, и все же ей приходилось смотреть под ноги, чтобы не оступиться. На земле лежали переплетенные, застывшие в предсмертных корчах тела, так что трудно было понять, где кончается один труп и начинается другой. Мертвецы словно шевелились – по ним ползали жуки и мухи.
На солнечном свете поблескивало серебро мундиров, словно издеваясь над гордостью, с которой несчастные воины некогда носили цвета Сакоридии. Мертвые лица смотрели на солнце пустыми глазницами – сами глаза выклевали птицы‑падальщики.
Среди останков попадались и не вполне человеческие. Кариган не знала, смерть ли сделала кожу тварей желто‑коричневой, или она была такой от природы. На этой шкуре то там, то тут виднелись клочки грязной шерсти неопределенного цвета. Из пастей, застывших в предсмертном вое, торчали острые клыки. Уши тварей оказались мохнатыми, как у кошки, и заостренными на концах.
Громиты.
На копьях в стороне от дороги торчали три человеческие головы. Останки капитана свисали с дерева. Из вспоротого живота вывалились внутренности. Две черные стрелы с алым оперением пронзили его прямо в сердце. Кариган вырвало.
Понадобилось немало времени, чтобы заставить Коня пересечь участок дороги, заваленный трупами, – куда дольше, чем девушка могла вынести. Ей хотелось броситься бежать, оставив за спиной жуткую сцену. Увы, Кариган понимала, что это поле битвы еще не раз явится ей в кошмарах, куда бы она ни удрала.
– Этот конь не выжил бы в битве, – заметил Торн, глядя, как страдающая пленница тянет за поводья.
– Да и сами зеленюги ничего не стоят в этом деле, – презрительно заявила Джендара. – Они только и умеют, что носиться по стране верхом. Я удивлена, что они вообще носят сабли.
Кариган казалось, что цветом лица она напоминает собственный плащ. Девушка изо всех сил старалась как можно скорее пройти ужасное место и не остановилась, даже когда дошла до конца поля смерти. Наемникам пришлось поторопиться, чтобы нагнать ее. За их спинами падальщики приземлялись обратно среди трупов, чтобы продолжить пиршество.
Кариган вырвало еще несколько раз. Кровь так испачкала ее сапоги, что, как она ни шаркала по дороге, отскрести ее не удавалось. Когда у самого тракта показался ручеек, девушка бросилась к нему так быстро, что даже Джендара не успела остановить ее. Пленница остановилась в воде, закрыв глаза. Пусть чистая вода омоет ее ноги и сам разум!
– Живо на дорогу, – приказала Джендара.
Открыв глаза, Кариган увидела клинок с черной полосой на нем. Торн стоял посреди дороги, запрокинув голову и хохоча во все горло.
– Убийца, которая не переносит вида крови!
Пленница не обратила на наемника внимания и встретилась взглядом с Джендарой.
– Ты охраняла гробницы или короля, мастер меча? Джендара прищурилась, будто отражение от собственного оружия ослепило ее, и дернула щекой.
– Я не охраняю мертвецов.
– Тогда почему ты предала короля?
– Я не предавала короля. По крайней мере законного.
Кариган приподняла брови. Воцарилась тишина, только ручей с журчанием тек вокруг ее лодыжек. Что Джендара хотела сказать?
– Король ведь только один. Захарий.
Удар нанесли так быстро, что Кариган не успела его даже заметить. Джендара врезала пленнице плашмя по ключице, так что та повалилась на колени. Штаны намокли.
– Я служу истинному королю, – прошипела Джендара. – Не забывай этого. – Она схватила Кариган за ворот, вытащила из ручья и подтолкнула к дороге.
Торн снова засмеялся, а может, и с самого начала не переставал. Девушка захромала за своими конвоирами. У нее кружилась голова, а в желудке было совсем пусто после нескольких приступов рвоты. И все же Кариган стало легче от вымытых сапог.
Дни сменялись днями – Кариган потеряла им счет. Она тащилась следом за наемниками со связанными впереди руками. Девушка умудрялась держаться на ногах только благодаря еде, которую Дасти сунул ей в карманы. Пленница перехватывала кусочки, когда наемники не смотрели в ее сторону или спали. И все же девушка голодала и мечтала попировать гусем и свежевыпеченным хлебом или яблочными оладьями с сахаром и острым сыром.
Однажды, когда Торн захрапел по другую сторону костра, а Джендара повернулась спиной к Кариган, пленница сунула руку в карман. В предвкушении еды у нее слюнки потекли и заурчало в животе – Торн за целый день не дал ей и куска.
Девушка вытянула из кармана полоску вяленого мяса и принялась торопливо жевать ее. Несмотря на спешку, Кариган наслаждалась едой. Она так увлеклась, что слишком поздно заметила, как Джендара повернулась к ней. Глаза стражницы блеснули в свете костра.
Кариган напряглась, готовясь к очередному удару и новой боли. Джендара наверняка разбудит Торна. Пленница поспешно запихала остатки мяса в рот, не желая лишиться последних крох, и яростно посмотрела на женщину.
Как ни странно, наемница и бровью не повела. Она не стала будить своего товарища, не прыгнула к Кариган, чтобы ударить ее, не потребовала вывалить из карманов припрятанную еду. Джендара вообще не проронила ни слова. Просто моргнула и отвернулась, устремив взор в глубины ночного леса, выпрямив спину. Девушка не стала особо задумываться над таким странным поведением.
Когда Кариган не мечтала о еде, то грезила о возвращении броши, представляя, что бы она сделала с саблей, окажись вдруг невидимой. Пленница нередко думала о материнском кольце на пальце у Джендары. Иногда девушке даже снилось, что мать упрекает ее за беспечность. В другие ночи мать обнимала ее а за спиной, казалось, оживала печать Г'лейдеонов. Слышался рев океанских волн, скрип дерева, крики чаек… Потом Кариган просыпалась и оказывалась в реальности, куда более удивительной, чем любые фантазии. Как умудрилась обычная школьница вляпаться в такую передрягу?
Путники на дороге с любопытством смотрели на троицу. Торн много раз пересказывал выдуманную историю, а Джендара всякий раз приставляла нож к спине пленницы, чтобы та не выдала их. С каждым разом, решила Кариган, история Торна становится все менее правдоподобной, обрастая новыми подробностями. Если он не будет осторожен, то рано или поздно его поймают на лжи. Однажды наемник отвел в сторону старого охотника, ехавшего верхом на муле.
– Дальше по дороге вы увидите жуткое зрелище, – предостерег Торн. – Там лежат перебитые королевские воины.
Охотник почесал торчащую седую бороду, широко раскрыв глаза.
– Все до последнего мертвые? А что случилось?
– Громиты. Полагаю, вы слышали о набегах на границы.
– Да, но…
– Вот увидите. И обратите внимание на эту девчонку. – Торн указал на Кариган, и старик проследил за направлением его пальца.
– Вижу.
– Она виновата.
Охотник поплотнее зашнуровал кожаную куртку.
– Виновата? Она? В чем?
– В резне.
– Мне казалось, ты говорило громитах…
– Она привела их сюда, – яростно заявил Торн. – Эта девица возглавила резню и своими руками убила многих воинов. А что она сделала с капитаном… Передать невозможно. – Он покачал головой.
Охотник скептически приподнял бровь и откашлялся, будто собираясь возразить, но оценил размеры меча Торна и решил промолчать.
– Мы везем эту девчонку, эту предательницу, – продолжал Торн, с отвращением глядя на пленницу, – в Сакор. Сначала ей удалось сбежать от нас, но мы поймали ее, когда она замышляла новый набег на мирное поселение вместе с армией громитов.
– Да‑да. Ну что ж, мне пора. – Охотник подстегнул мула, и тот торопливо затрусил вперед, оставляя за собой клубы красноватой пыли.
Торн улыбнулся Джендаре, приоткрыв щербатый рот, всем видом показывая удовлетворение от собственной речи. Наемница застонала и закатила глаза к небу.
Некоторые слушатели легко верили Торну и сразу предлагали повесить Кариган у обочины. Торн возражал, яростно доказывая, что как хороший гражданин хочет предоставить решение ее судьбы королю. Девушка невольно задумалась, о каком короле он говорит.
Джендара устала от бесконечного вранья своего спутника.
– Неужели обязательно болтать со всеми встречными? Никогда не замечала за тобой замашек менестреля.
– Я не какой‑нибудь бесхребетный менестрель. Я просто проявляю доброжелательность. Кроме того, люди начинают задумываться, почему двое воинов вроде нас ведут связанную девчонку. Особенно в зеленом плаще.
Кариган решительно отказывалась снимать плащ, невзирая на жару. Она боялась, что Торн обнаружит запрятанные в нем запасы еды и отберет их.
– Что ж, мне твоя история уже надоела. Если ты не начнешь следить за собой, ты договоришься и выдашь нас ненароком. Тебе не хватает ловкости менестреля.
– Зато мне хватает ловкости мечника.
Джендара отвернулась от товарища с выражением отвращения на лице.
Смеркалось. Впереди показался верховой, едущий шагом. Он двигался ловко, сидел в седле как влитой. Торн прищурился, а потом неожиданно издал приветственный крик и бросился навстречу всаднику. У Кариган сердце ушло в пятки. Иммерез? Серый человек, о котором шепталась Джендара со своим товарищем?
В руках Иммереза шансы на побег значительно уменьшились бы. Но по мере приближения всадника стало ясно, что это не мирвеллец. На нем была не алая туника, а кожаная куртка, на которой красовался герб – орел, несущий в когтях человеческий череп. Наемник.
– Гарроти! – воскликнул Торн. – Какими судьбами?
Человек ухмыльнулся. Выглядел он весьма колоритно – лицо изрезано множеством шрамов, за левой щекой набит жевательный табак. Каштановые волосы с проседью завязаны в хвост, падающий на спину. Руки будто бы сплошь состояли из причудливого переплетения мышц и выступающих вен. На левом предплечье, как огромный синяк, татуировка – орел с черепом.
– Когти дали мне двухнедельный отпуск, и я путешествую. Рад видеть тебя, Торн. – У незнакомца оказался низкий, скрипучий голос. – Вижу, ты все еще разъезжаешь по свету в прекрасной компании. – Он перевел взгляд на сдержанно молчащую Джендару, потом на Кариган. – А это еще кто?
– Зеленюга, которую мы везем мирвеллцам. За плату.
– Ах да. За плату. – Он перегнулся через загривок лошади и сплюнул табак. – Ты, конечно, гордость всех наемников, Торн, по части поиска дохода. Но это вам, ребята, не слишком хорошо удавалось, когда я взял вас под свое крыло после бегства из столицы, а?
– Уверяю тебя, мы стали сильно лучше. Гарроти фыркнул.
– Доход для вас – всего лишь средство служить хозяину. Мне это больше напоминает политику.
– Что ты знаешь о политике? – спросила Джендара, всем видом показывая, что ничего.
– Я знаю, на кого ты работаешь, красавица.
– Будь добр, обращайся ко мне по имени, – вскипела наемница.
Гарроти пожал плечами.
– Почему бы нам сегодня не заночевать вместе? – предложил Торн. – Мы могли бы поболтать о том о сем.
– Почему бы тебе не поехать своей дорогой, Гарроти? – перебила спутника Джендара, недружелюбно улыбаясь.
– Приглашение принято, – повернулся Гарроти к Торну, а потом посмотрел на Джендару. – Ничто не влечет меня так, как общество твоей прекрасной спутницы.
Кариган жалела, что наемник не последовал совету Джендары. Девушку насторожила явная враждебность женщины к новому знакомому. К тому же молодецкая посадка Гарроти на боевом коне, гнусная ухмылка и заинтересованные взгляды не расположили пленницу к нему.
Торн со своим новым товарищем двигались впереди, обсуждая оружие, войну и знакомых наемников. Невзирая на то, что его спутники шли пешком, Гарроти продолжал горделиво восседать на коне. Торну приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на своего друга. Джендара брела позади, рядом с Кариган, в мрачном молчании ведя Коня. Девушка задумалась, почему наемница так ненавидит Гарроти.
Они шли до наступления темноты, а потом разбили небольшой лагерь рядом с дорогой. Кариган откинулась на сосновый ствол, покрытый грубой корой, закутавшись в плащ. Девушке хотелось держаться как можно дальше от Гарроти, но его грубый смех противно резал слух, отдаваясь эхом на пустом тракте. Он обсуждал доходные дела, в которых участвовал.
– Уверяю тебя, Торн, многие деревни в Рованнии жирные, тучные и небезденежные, особенно в винодельческой части страны. И бабы там не носят мечей.
Наемник подмигнул Джендаре. Та едва не оскалилась в ответ.
– Сакоридия стала слишком мирной, чтобы заработать как следует, – продолжил Гарроти. – Вот что я вам скажу. А в Нижних королевствах всегда что‑нибудь да происходит. Мелкие землевладельцы пытаются перекроить карту. Этот год был урожайным для многих отрядов наемников.
– Не уходи далеко, приятель, – сказал Торн. – В Сакоридии есть те, кто хочет кое‑что изменить.
– Может, и так, но Захарий сильный правитель. Чтобы его свергнуть, понадобится объединение всех сил. Может, лорды‑правители не слишком его жалуют, зато простой народ любит, а губернаторам не нужен всеобщий бунт. Иначе жизнь замрет, а урожай будет гнить на полях. Остановятся бумажные мануфактуры. Богатство лордов начнет таять. Вот и все.