– Я не стала бы вестником, если бы не верила своему королю, – сообщила девушка коню. – И я не рабыня.
Оказавшись за пределами города, Джой вздохнула с облегчением и пустила Алое Крыло шагом. Она чувствовала, как расслабляются напряженные мышцы. На дороге было тихо, если не считать воркования лесных голубей среди удлиняющихся теней деревьев. Только один всадник ехал в город. Он полностью закутался в серый плащ и ехал не торопясь. Алое Крыло прижал уши.
– Что такое? – спросила Джой.
Конь зафыркал и шагнул в сторону, когда всадник поравнялся с ними. Встреченный человек носил плащ с опущенным капюшоном, и девушка не могла сказать о нем ничего. Заметила только золотую прядь, выбившуюся из‑под серой ткани. Путник остановил своего скакуна.
Джои кивнула ему и поехала дальше. Мужчина не подумал ответить на ее приветствие и вообще не вымолвил ни слова, чему она была только рада. Почему‑то ей стало очень не по себе. Девушка обернулась, чтобы убедиться, что встречный поехал своим путем. Но он не поехал. Он последовал за ней.
Незнакомец вытаскивал черную стрелу из колчана и накладывал ее на тетиву.
– О боги, – прошептала Джой. Коннли рассказал ей как умер Ф'риан. Две черные стрелы в спине.
Хватило одного лишь касания к Алому Крылу, и тот пустился в галоп. Девушка свернула с дороги, склонившись вперед и вжавшись в седло. Увы, спрятаться в округе было негде. Весь лес вырубили.
Алое Крыло бросился вниз по склону, туда, где рядом с заболоченным прудиком виднелась рощица. Там среди деревьев лук и стрелы будут бесполезны. Человек в сером следовал за ними, и стук копыт его коня эхом вторил бегу Алого Крыла. Серый всадник догонял, невзирая на кочки, ветки под ногами и скользкие камни.
Он бросил поводья и управлял своим конем одними лишь ногами. Неизвестный натянул тетиву, и она зазвенела.
Алое Крыло споткнулся, и Джой показалось, что это она оступилась. Девушка скатилась со спины скакуна, тот перекувыркнулся через голову, жалобно заржал, беспомощно размахивая ногами. Потом конь застыл. Поднятые клубы пыли медленно осели на землю и на труп жеребца. Из горла у него торчала стрела.
Джой села возле Алого Крыла. По щекам струились слезы, а в горле встал ком размером с кулак. Нога девушки торчала под неправильным углом, а из порванной кожи торчала кость, похожая на рога быка. Боли Джой не чувствовала, но была готова провалиться в небытие. Она обнажила саблю, хоть и понимала, что это слабая защита против стрел.
Серый всадник неподвижно сидел верхом на своем скакуне. Он наложил на тетиву еще одну стрелу и прицелился в Джой. Из‑под капюшона донесся слабый шепот. Должно быть, он заклинал стрелу. Или это к девушке обращались боги?
Джой ощутила дикую боль в груди.
– Коннли, – прохрипела девушка. Мир потускнел вокруг нее, она почувствовала, как утекает из нее жизнь, а тело затопляет тьма, подобная страшной болезни.
Серый всадник продолжал восседать на своем скакуне. Он вытащил из колчана еще одну стрелу и наложил ее на тетиву.
Джой схватилась за рану. Кровь текла широкой струей, наполняя ладони, будто чаши.
– Почему? – выдохнула девушка.
Серый всадник натянул тетиву.
– Ты будешь служить мне.
Его голос показался умирающей мелодичным.
Всадник выстрелил.
Джой показалось, что она смотрит в ночное небо, полное ярких звезд, где ее ожидают боги. Где‑то высоко слышался шум крыльев – к ней спускался Вестрион, чтобы забрать душу в рай. Заботы остались позади, и она воспарила вверх, легкая и бестелесная.
Потом будто рука ухватила ее за грудь и стиснула сердце. Джой снова почувствовала дикую боль и холод. Ее сдернули на землю, противодействуя небесным силам.
«Нет! – закричала она. – Вестрион!»
Ей ответил сердитый хрип. Хлопанье крыльев удалилось и наконец стихло. «
– Ты будешь служить мне, – проговорил мелодичный голос.
Ноги Джой словно приросли к земле. Она посмотрела на небо, однако звездная ночь исчезла, и воздух вокруг стал тускло‑серым, безжизненным. Из ее груди, словно иглы дикобраза, торчали стрелы. Девушка попыталась выдернуть их, но лишь причинила себе новую боль.
– Они отмечают, что ты принадлежишь мне. Считай их своим ошейником, рабыня.
Серый Всадник сидел верхом и уже не был серым. Плащ и конь переливались всеми цветами радуги. Более того, его конь почти слился с серым безжизненным миром вокруг, так казалось, будто убийца Джой парит в воздухе.
Трупы девушки и ее верного скакуна лежали неподвижно и тоже казались призрачными, ненастоящими. Тело Всадницы лежало под странным углом, кровь пропитала рубашку и плащ, те даже потемнели. Ей они не казались красными. Только брошь с крылатым конем не лишилась цвета. Она сияла холодным ярким золотом. Девушка потянулась к ней, но рук а прошла сквозь мертвое тело.
Джой посмотрела на свои ладони. Они были цвета плоти их можно было сжать в кулаки или держать раскрытыми. Девушка казалась живой. Значит, таково существование призрака? Мир живых кажется ненастоящим?
«Джой».
Джой обернулась. Перед ней стоял Ф'риан Коблбей. Ничего более настоящего она еще не видела в этом сером мире. Его зеленая форма почти светилась. «Возьми меня за руку», – сказал он, протягивая ей навстречу ладонь, затянутую в перчатку.
За ним стоял отряд Зеленых Всадников, одетых в давно устаревшую форму. Они шептались и двигались как призраки. «Возьми его за руку», – подсказывали они. Алое Крыло стоял с ними, и хвост и грива развевались на невидимом ветру.
Джой потянулась к друзьям, и грудь налилась страшной болью, в глазах потемнело.
«Давай же, – сказал Ф'риан. – Ты одна из нас».
«Что случилось?» – выдохнула Джой.
«Это мир между мирами, – ответил вестник. – Человек‑тень не выпускает нас отсюда. Его стрелы служат как бы якорями. Возьми меня за руку», – повторил он.
– Не слушай его, – вмешался серый всадник. – Или тебя вечно будет мучить боль. Это будет хуже любого ада, выдуманного глупыми людишками.
«Возьми меня за руку», – сказал Ф'риан Коблбей.
Джой поборола боль и коснулась пальцев своего товарища. Они оказались теплыми, как настоящая плоть. Ф’риан схватил ее за руку. Стрелы причиняли нестерпимые страдания. Если пойти за серым всадником, она не будет терпеть такую боль. Да вот только служить ему нельзя…
Север
Кариган проснулась. Стук копыт умолк после пробуждения и сны быстро забылись, когда девушка принялась за утренние дела. Конь был основательно покормлен, напоен и вычищен. Кариган приготовила завтрак и съела его. Взяла метлу, стоящую в темном углу, и тщательно вымела хижину.
Вестница осмотрела свои вещи, чтобы убедиться, что все в порядке. В почтовой сумке отыскалось и письмо Ф'риана Коблбея к леди Эсторе. Может быть, Торн и Джендара решили, что все документы могут пригодиться, и сохранили его. Вряд ли они проявили сентиментальность. Сама Кариган успела позабыть о нем. Главное, что послание королю Захарию цело и печать не сломана.
Сложив и убрав постельные принадлежности в отделанный кедром чулан, Кариган заметила кожаный язычок, торчащий между двух одеял. При ближайшем рассмотрении это оказались пояс и ножны. Если приспособить их, станет труднее потерять саблю. Правда, когда девушка застегнула ремень на последнюю дырочку, он все равно болтался, и все же это было лучше, чем ничего. Кариган завязала лишнюю часть узлом и вложила саблю в простые черные ножны.
Стараясь не походить на Зеленого Всадника в городе, где их недолюбливают, она натянула собственные синие штаны и закатала рукава новой льняной рубахи, чтобы скрыть герб на рукаве. К счастью, день выдался теплый. Плащ девушка замотала в одеяло, однако брошь приколола к рубахе. Все равно ее никто не может разглядеть, кроме других Зеленых Всадников. Конечно, упряжь Коня может выдать их с головой, но остается надеяться, что никто не будет особенно присматриваться. Девушка оглядела хижину в последний раз и вздохнула, сколько историй она поведала гостье ночью… Хотя, конечно, все сны навеяны рассказами Абрама.
Собрав упряжь и вещи, Кариган вышла наружу, на солнечный свет. Она неохотно закрыла дверь на засов и отправилась к загону. Сабля била ее по боку.
Тропинка была все еще влажной от вчерашнего дождя, и в воздухе пахло ельником и мирикой, высыхающей на солнце Мирикой? Девушка остановилась как вкопанная. Вчера рядом с тропой не было куста мирики, верно? А сегодня растет прямо рядом с цветущим миртом.
– Не верю глазам своим.
Все цветы мирта были хороши, кроме одного, у которого не хватало лепестка. Кариган сорвала его и повертела в пальцах. Может ли быть такое? Девушка сунула добычу в карман и на всякий случай оторвала и веточку мирики.
Абрам стоял в загоне, хлопая Коня по шее.
– Доброе утро, – проговорил он. – Твой провожатый ждет тебя.
Кариган улыбнулась в ответ, положила седло на заборчик загона и накинула на голову верного скакуна уздечку.
– Благодарю. В лесу мирвеллцам нипочем меня не найти.
Абрам улыбнулся в ответ и помог ей оседлать Коня.
– Именно так.
Лесничий велел ей ехать верхом, утверждая, что он и пеший от конного не отстанет – мол, длинные ноги угонятся за любым скакуном. Кариган потуже затянула подпругу, придержала болтающиеся ножны и поднялась в седло. Абрам вывел их с Конем из загона. Копыта чавкали по грязи.
Кариган пригибалась, проезжая под ветвями деревьев, мокрыми от вчерашнего дождя, но все равно умудрилась совсем вымокнуть. В тени клубились комары и мошка, хотя чем ближе лето, тем меньше их становилось.
Солнце проглядывало между деревьев, превращая капельки воды на паутине в маленькие алмазики. Папоротники распускались во всю ширь, а на тополях, березах и кленах уже появилась листва, еще больше заслоняя небо.
Абрам вел Кариган вроде бы не по дороге. Они огибали гранитные выступы, упавшие за зиму деревья, переступали через журчащие ручьи, которые высохнут к концу лета, пробирались сквозь кусты. И куда бы ни шли путники, идти был легко. Абрам все время что‑то мурлыкал под нос, и его борода радостно торчала вперед, будто от улыбки. Кариган удивлялась его счастью и тому, что он ни разу не закурил. Когда она отметила это, тот лишь бросил в ответ:
– Здесь мне не нужен табачный дым. Трубка – для городов и деревень, костра или очага.
По пути они говорили очень немного, хотя нередко останавливались. Абрам показывал Кариган то нежные венерины башмачки, то фиалки, то желтые купальницы – на фоне огромных ручищ лесника цветы казались особенно хрупкими. От сырой земли поднимался пар – солнце проникало даже сквозь густые кроны. Иголки сосен подсыхали, и в воздухе стоял густой хвойный дух. Вдалеке по дереву стучал дятел.
Абрам остановился и посмотрел вверх. Кариган последовала его примеру и увидела самую высокую белую сосну, какую ей только приходилось видеть. Она была так широка, что даже Абрам не смог бы обхватить ее.
– Этому дереву сотни лет, – проговорил лесничий. – Меня оно всегда завораживало. Посмотри, там, высоко на стволе, отметина, похожая на летящую чайку. Видишь?
Кариган прищурилась, с трудом различив грубо изображенный размах крыльев, вырезанный на коре. Шрам дерева потемнел, было видно, что сделана насечка очень давно.
– Кто же сделал такое и зачем? – спросила девушка. Ей часто приходилось видеть, как влюбленные выцарапывают на деревьях инициалы друг друга, но кому придет в голову вырезать чайку на стволе посреди дикого леса?!
Тот, кто был лесничим задолго до меня.
– Да нет, зачем вообще понадобилось делать это?
– Влюбленные таким глупым способом выражают чувства друг к другу. Любовь вообще глупая штука. Хоть и жестокая, если ей внезапно приходит конец.
Абрам похлопал дерево по стволу ладонью, будто старого Друга.
– Это было дерево короля, девица. Его отметили, чтобы сделать мачтой какого‑нибудь огромного судна. Это метка клана Силендер
– Силендер? – нахмурилась Кариган. Ей не приходилось слышать такого имени.
– Силендер – королевский род, правивший Сакоридией до Хилландеров. Когда Силендеры вымерли, Хилландеры сражались за трон и получили его по праву. Оба клана восходят к древним временам.
И снова Кариган не знала того, что, похоже, известно каждому. В будущем она уж не станет пренебрегать уроками истории…
– Я не срубил бы это дерево даже по приказу самого короля.
Абрам снова поглядел на сосну, и вокруг глаз лесничего сильнее обозначились морщинки – он улыбался.
Странники оставили лесного великана за спиной, объезжая маленькие сосенки, ждущие в тени, не дадут ли им вырасти. Солнце клонилось к закату, тени постепенно удлинялись. Неожиданно Абрам остановился, склонил голову и прислушался. Послышался стук. Однако это был не «тук‑тук» клюва дятла, а удары топора по дереву.
– Мы хоть и недалеко от границы, – проговорил лесничий, – но уж слишком близко рубят…
Без дальнейших пояснений он двинулся вперед, быстро шагая, несмотря на большой вес. Кариган с удивлением проводила его взглядом и только потом велела Коню следовать за Абрамом. Оказывается, тот не хвастал, утверждая, что может померяться скоростью с любой лошадью.
Два человека молотили по дереву широкими топорами. Один ствол уже лежал на земле. Рядом стояли быки, жуя жвачку, впряженные в подводу для перевозки древесины. Дровосеки не слышали приближения Кариган и Абрама, поскольку были поглощены своим делом.
– Стойте! – проревел лесничий.
Кариган не удивилась бы, застынь по его приказу вся Сакоридия на месте. Дрогнули даже деревья. Оба дровосека замерли на середине замаха, и при виде Абрама их лица исказились от страха.
– Вы на королевской земле. – Абрам упер в боки сжатыe в кулаки руки. Солнце поблескивало на лезвии его топора.
Мужики переглянулись и перехватили потверже топорища, готовые защищаться.
– Король ничего не рубит здесь, – проговорил один, сплюнув. – Он не может без конца защищать свои леса.
Второй был куда менее уверен в себе.
– Скоро потребность в бумаге…
– Вы нарушаете королевский закон, – спокойно перебил его Абрам громким и уверенным голосом. – Браконьерство, идет ли речь о зверях или деревьях, на королевской земле карается смертью. В этом лесу я представитель его величества.
Первый человек нахмурился, но второй явно испугался. Кариган в ужасе посмотрела на Абрама. По его лицу нельзя было понять намерения. Ну, не может ведь быть…
Абрам шагнул вперед, и первый человек поднял топор. Лесничий бросился на него и ухватил инструмент за рукоять, прежде чем мужчина размахнулся. После этого великан сломал топорище об колено. Второй человек бросил топор добровольно.
– Кариган, – сурово проговорил Абрам. – Здесь нам придется расстаться. Север недалеко. '
– Что ты собираешься…
– Прощай, Зеленый Всадник, – кивнул лесничий, не слушая ее. – Это была добрая встреча.
По виду Абрама девушка поняла, что ей лучше уехать. – Д о свидания, – попрощалась она. – Спасибо за все.
Но лесник уже повернулся к двум браконьерам, не слушая ее.
Кариган заметила, что первый человек смотрит ей вслед, недобро прищурившимь. Не может ведь Абрам и в самом деле привести в исполнение смертный приговор. Такое дело противно самой природе старого лесничего. Правда, браконьеры не знали об этом….
Деревья просто кончились. Кариган и Конь оказались на ярком солнечном свету впервые с тех пор, как началось их странствие вдвоем. Скакун зафыркал и переступил с ноги на ногу, а девушка прикрыла глаза, дожидаясь, пока они привыкнут к свету. Присмотревшись, Кариган присвистнула. Куда ни кинь взгляд, тянулись бесконечные ряды пней. Лес обратился в пустошь. Только на самых далеких холмах и за спиной все еще росли деревья.
Они двинулись вдоль края леса, пока не добрались до дороги. Перед тем как ступить на нее, Кариган огляделась по сторонам. После вчерашнего дождя дорога превратилась в грязное месиво, истоптанное конскими копытами; в канавах стояла вода. Девушка пустила коня галопом, чтобы побыстрее сбежать от жуткой пустыни, в которую превратился лес, а главное – попасть в Север до ночи. Отсутствие деревьев лишило укрытия от недобрых глаз, и Кариган чувствовала себя очень уязвимой.
В сгущающихся сумерках показался всадник. Конь замедлился, и девушка положила ладонь на рукоять сабли, чтобы убедиться, что та все еще висит на боку.
Всадник почти сливался с тенями. Он был одет в длинный серый плащ с капюшоном, прикрывающим лицо. На спине у него висел колчан со стрелами, а на плече – длинный лук. Серый скакун путника был по крайней мере не ниже, чем у Кариган, но более изящен. На ходу позвякивала серебряная упряжь.
Конь прижался к правой стороне дороги и насторожился.
– Что такое? – спросила девушка, крепче вцепившись в рукоять сабли. Конь тряхнул головой и запрядал ушами.
Кариган нервно облизала губы, глядя, как приближается всадник в сером плаще. Но выглядеть напуганной не годится. Чем спокойней она будет, тем меньше вероятность того, что незнакомец нападет, даже если он разбойник. Девушка выпустила рукоять меча, хотя пальцы дрожали, и повернулась к всаднику.
– Добрый вечер, – проговорила она.
Незнакомец повернулся к ней, но в глубинах капюшона не удавалось разглядеть лица, одни лишь тени. Кариган охватил необъяснимый ужас, когда ее лица коснулся невидимый взгляд, державшись на ней, может быть, несколько секунд. У девушки возникло чувство, что перед ней искаженная красота, древняя и одновременно юная. Нечто ужасное.
Путник кивнул, и серый конь зарысил дальше. Кариган вздохнула с облегчением. Как оказалось, у нее перехватило дыхание от ужаса.
Звон упряжи и стук копыт смолкли, будто всадник остановился, чтобы посмотреть вслед девушке. Та обернулась, но за спиной не оказалось никого. Кариган покрутила головой по сторонам. Коннику негде было укрыться в этой пустоши, и все же незнакомец исчез.
– Не говорите мне, что я начинаю видеть других призраков, – пробормотала девушка и с ужасом вспомнила последние слова Ф'риана Коблбея: «Берегись человека‑тени».
Закат окрасил небо за спиной у путешественников в кроваво‑красные тона, и Кариган снова послала Коня в галоп, больше чем когда‑либо желая добраться до цивилизованных мест. Они не замедлялись до самого города.
Изначальное облегчение быстро сменилось сомнением, когда девушка оглядела скопище жалких домишек, сколоченных из досок, с намалеванными кричащими красками вывесками, рекламирующими магазины, кузницу, гостиницы и пабы.
Пабы и гостиницы были ярко освещены изнутри, и сквозь окна был виден набившийся туда народ. Повсюду слышалась вульгарная музыка и громкий смех. Кариган проехала мимо «Гарцующей леди», «Сломанного дерева», «Хромого мула» и «Полной луны». Из последней двери на улицу вышел, пошатываясь, человек, таща на спине женщину. Та была ярко накрашена, одета почти что в один корсет и закрывала глаза мужчины руками.
– Ха, ха, Уилми, – пробормотал он, виляя по улице. – Открои мне глаза, слышь? Убери руки, и мы с тобой повеселимся. – Они свернули в боковую улочку и исчезли из вида но до всадницы донеслось хихиканье женщины, за которым последовала тишина, а затем восторженное попискивание.
Через некоторое время Кариган нагнала телегу и поехала за ней. Что‑то большое и тяжелое подпрыгивало на деревянном дне, когда колеса попадали в очередную рытвину на дороге.
– Эй, Гарл, – крикнул человек, держащийся за придорожный столб. – Что ты нашел?
Возничий телеги натянул поводья и остановил лошадь громким «Тпр‑ру».
– Помнишь эту зеленюгу, которая приехала сюда только вчера, задавая вопросы насчет какой‑то девчонки? Я нашел ее у Миллетова пруда с двумя стрелами в груди.
– Ну и отлично, – отозвался мужик. – Нам здесь без надобности такие, как она.
Кариган похолодела. Еще один убитый Зеленый Всадник? С двумя стрелами в груди? Девушка проехала мимо телеги. Конь шел, низко опустив голову, будто знал, что проезжает мимо мертвого Зеленого Всадника. Кариган не хотела смотреть, но не смогла удержаться. Свет из ближайшей гостиницы упал на золотые волосы Всадницы. Она лежала на боку, откинув руку и слегка сжав пальцы. Другая рука лежала на животе. Бедняга походила бы на спящую, если бы не две стрелы, торчащие из груди. Нестройное пение, доносящееся из соседнего заведения, придавало всей сцене нелепый и гротескный вид.
Кариган погнала Коня вперед. Краем глаза она заметила, как блеснула золотая брошь в форме крылатого коня. Потрясенная девушка уставилась вперед, перестав прислушиваться к разговору и смеху мужчин за ее спиной. Неужели их не волнует, что рядом лежит мертвая женщина? Неужели они не знают, что Зеленые Всадники – отважные люди и заслуживают куда большего, чем быть брошенными в грязную телегу.
Кариган пришла в мрачное расположение духа. Она спешилась возле «Поваленного дерева», гостиницы, рекомендованной Абрамом. На вывеске над дверью был вырезан топор, всаженный в пень. По ней сразу можно было понять, чем живет этот город.
К девушке тут же подошел мальчик‑конюший, готовый принять у нее поводья.
– Комнаты есть? – спросила Кариган.
– Ага.
– Тогда я сама отведу коня в стойло.
Мальчик пожал плечами. Обычно постояльцы этой гостиницы требовали другого, но девушка не хотела, чтобы кто‑нибудь разглядел упряжь. Она отвела Коня на задний двор, где была конюшня и небольшой загон, освещенный фонарями. Кариган привязала Коня к ограде и распрягла его. Освободившись от седла, скакун бодро затрусил на середину загона, чтобы всласть покататься по грязи. Девушка невольно рассмеялась.
Мальчик наблюдал, как Конь кряхтит, чешет шею и бока о землю.
– Где вы взяли этого коня? – спросил он.
– Что?
– Я видел, какие у него шрамы. Только вчера Зеленая Всадница искала такого скакуна.
Кариган пришлось прикусить язык, чтобы сохранить невозмутимый вид. Значит, та Зеленая Всадница искала Коня?
– Ты хочешь сказать, что я его украла, парень?
– Что вы… – Конюх посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.
– Я купила эту лошадку у наемника, и, надо сказать, за немалые деньги. – Кариган говорила сурово, и это сработало. Она похвалила себя за изобретательность. Конь наемника вполне может носить много шрамов.
– Простите, мэм, – протянул мальчик.
Кариган улыбнулась. Теперь мальчик разговаривал с ней с должным уважением и поглядывал на саблю на боку не без боязни.
«Он решил, что я сбежала откуда‑то», – подумала девушка и тут же вспомнила, что так оно и есть.
– И не жалей для него зерна. Вычисти хорошенько, что бы утром ни пылинки не было на шкуре!
Кариган выудила из кармана монетку. Отец всегда говорил, что мальчикам‑конюшим надо давать чаевые, утверждая что им вечно недоплачивают. Расставаться с медяком не хотелось – ночь в гостинице истощит и без того не слишком толстый кошель, но следовало отвлечь парня, чтобы он не задумывался о лошадях, покрытых шрамами, и Зеленых Всадниках. Конюх радостно принял монету и заверил девушку, что на славу позаботится о ее коне.
Кариган собрала упряжь, перекинув уздечку через плечо, а седло через руку, и вошла в гостиницу через боковую дверь. Ее окутал аромат вареного мяса и свежевыпеченного хлеба. При виде стола со стынущими пирогами и бурлящего на огне котла с рагу, в котором плавали куски говядины, картошки и пастернака, у вестницы потекла слюна. Девушка не ела нормальной еды со времени Семи Труб. Через дверь сновали слуги, балансируя грудами тарелок, полных еды, или, наоборот, пустых.
– Вон‑вон‑вон отсюда! – Крупная, толстая женщина замахала на непрошеную гостью половником. – В моей кухне не место лошадям и их сбруе.
Кариган выбежала через дверь, едва увернувшись от слуги с подносом, заполненным пустыми пивными кружками. Оказавшись по ту сторону двери, девушка поспешно отошла с дороги, чтобы избежать новых столкновений.
В общей зале оказалось тихо и чисто – добрый знак. Лишь за небольшой частью столов сидели посетители. У каменного очага женщина гадала на картах полному мужчине и не менее полной женщине. Те смеялись над ее предсказаниями. В углу настраивал лютню единственный музыкант. Кариган и не надеялась найти такую гостиницу в Севере после всего, на что успела уже наглядеться.
– Желаете послушать музыку, леди?
Музыкант внимательно посмотрел на Кариган. Девушке случалось видеть похожее выражение на лице Эстрал, и она знала, что такие люди обычно подмечают все, происходящее вокруг них.
– Э… нет. Пожалуй, не сейчас.
Человек средних лет изящно наклонил голову и вернулся к своей лютне, подкрутил колки и заиграл негромкую песню.
К девушке подошел худой человек с редеющими рыжими волосами. Жилет и рубаха из дорогой ткани подсказывали, что это или трактирщик, или купец. Почему‑то Кариган всегда казалось, что трактирщики должны быть куда толще.
– Желаете комнату? – спросил хозяин.
– Да. Одноместную.
Тот оценивающе приподнял бровь, словно пытаясь убедиться, что она и в самом деле способна позволить себе такую роскошь. С сомнением поглядев на гостью, он развернулся на каблуках.
– Сюда, пожалуйста, – бросил трактирщик, показывая путь.
Кариган прошла за ним по узкой лестнице на второй этаж.
Комната, куда привели девушку, оказалась лишь немногим больше ее крохотной спальни в Селиуме, но на вид была чистой и удобной. На кровати лежал матрас, набитый перьями, а не соломой, а сверху постелено толстое одеяло. На столике радом стояла масляная лампа, а не жировая и уж тем более не свеча. Кариган начала беспокоиться, во сколько обойдется ночевка в гостинице и не придется ли ей в виде платы мыть посуду на кухне или чистить стойла в конюшне. Впрочем, все это лучше, чем провести ночь в одной из других, более дешевых гостиниц.
– Ночь обойдется вам в четыре серебряника, – заявил трактирщик, протягивая ладонь.
Кариган приоткрыла рот от изумления. Неслыханно! Обычно в заведениях вроде этого с гостей брали по две монеты за ночь, и это считалось довольно дорого. Трактирщик все стоял протянув руку, и на его лице явственно читалось подозрение. Кариган поджала губы и сунула руку в карман. Вытащив монеты, она ссыпала их на ладонь хозяина гостиницы. Тот поклонился.
– Это грабеж. – Девушка заложила за ухо прядь волос. – Даже лучшие гостиницы Корсы не берут так много
– Это Север, – пояснил хозяин. – Безопасность стоит денег. Когда будете готовы, можете отобедать. – Он бросил взгляд на саблю и хмыкнул. – Оружие обычно оставляют в комнатах. – Кариган демонстративно затянула сползший ремень потуже. Трактирщик снял со связки на поясе ключи и протянул ей. – Если вы беспокоитесь о своих… ценностях можете запереть замок. – По лицу хозяина было видно – он уверен, что гостье нечего прятать.
«Ты бы обращался со мной совсем по‑другому, знай, что я наследница богатого клана Г'лейдеон, верно?»
– Спасибо.
Девушке был нужен ключ, она взяла его у трактирщика и захлопнула дверь перед лицом хозяина гостиницы.
Кариган собиралась отправиться в общую залу поужинать, но сначала хотела хорошенько умыться. Смывая грязь и пот, а вместе с ними усталость, она обдумывала события дня. Сначала браконьеры в лесу Абрама, потом странный путник, а за ним еще один мертвый Зеленый Всадник в телеге. Гарл, возничий, сказал, что вестница искала девчонку. Мальчик‑конюший упоминал, что Зеленая Всадница спрашивала про коня. Почему вместо Ф'риана Коблбея разыскивают девушку?
Кариган резко подняла голову. С мокрого лица закапала вода обратно в умывальник. «Ну не могла же она искать меня?» Кто мог хоть как‑нибудь связать ее с Конем и спрашивать про них? Если, конечно, Всадница спрашивала именно про нее… Девушка вытерла лицо льняным полотенцем, лежащим рядом с умывальником. Не важно, в чем тут дело, послание все равно надо доставить, а после смерти еще одного Всадника надо удвоить осторожность.
Кариган размотала бинты на руках. Ожоги заживали удивительно хорошо, но шрамы должны были остаться. Казалось. со встречи с тварью из Канморан Вейн прошли века. Разве кто поверит ей, если услышит правду? Ожоги могли взяться откуда угодно, хотя бы и от костра, как предполагал Торн.
Девушка посмотрела в зеркало, желая оценить собственную внешность. Синяки на лице немного поблекли, но были все еще заметны. Что ж, с этим ничего не поделать. Герб с крылатым конем не был виден благодаря закатанным рукавам. Кариган расстегнула ремень с ножнами и оставила его вместе с прочими вещами. Ничто не связывало ее с Зелеными Всадниками. Удовлетворенная, она заперла комнату и побежала вниз по лестнице, чтобы набить хоть чем‑то пустой желудок.
В общей зале появились еще несколько завсегдатаев. Некоторые были хорошо одеты и походили на купцов. Другие носили либо пыльную дорожную одежду, либо, как все местные, домотканую. Менестрель напевал веселую песенку про цыпленка, изменившего судьбу фермера. Мелодия была простая‑простая, как раз для трактира. Пройдя через залу к маленькому столу, Кариган почувствовала, как менестрель проводил ее глазами.
Опустившись на стул, девушка обнаружила, что стол – это огромный пень, покрытый лаком. Судя по количеству годовых колец, дерево было старше огромной белой сосны, любимицы Абрама.
– Будете кушать, мисси?[
Кариган вздрогнула от неожиданности, подняла голову и ответила служанке в фартуке:
– Да. Что‑нибудь горячее.
– Так и думала. Похоже, вы нормальной еды давненько не пробовали. Что будете пить?