В пионерлагерях ломалась душа, проходила обкатку будущая номенклатура из числа юных патрициев, ходивших пешком только туда, куда пешком хаживали – в туалет. Все это называлось отдыхом, дотировалось государством, ибо стоило безумно дорого. Зато все по плану коммунистического воспитания подрастающего поколения в духе беспредельной преданности бессмертным идеям и идеалам марксизма‑ленинизма. Отдых – детский! – был заполитизирован до предела. Не обходилось и без трагедий. Одного нашего хорошего знакомого вызвали в пионерлагерь:
– Забирайте своего сынка, он безобразно себя ведет.
–?!?! Этого не может быть!
– Еще как может! Весь отряд хором твердит: «Мы больше всего на свете любим дедушку Ленина!», а ваш отказывается. Он, видите ли, больше всего на свете любит своего папочку!
Можно ли после всего этого не предъявлять счет казарменно‑пионерским лагерям? Да просто безнравственно их оставлять!
РАСТОЧИТЕЛЬСТВО НИЩИХ
Мы жили в нищей стране, занимавшейся расточительством. У нас годами пустовали правительственные дачи, хотя обслуга исправно получала зарплату, завозилось продовольствие («А вдруг барин пожалует?»), которое списывалось, а уж если откровенно – разворовывалось. Изнывала от безделья охрана. Девять месяцев в году бездействовали – не приносили доход – и пионерские лагеря, расположенные в самых живописных местах. Считалось, что иначе и быть не может, любое посягательство на все, связанное с детством, шло по рангу святотатства. А что под этой маркой шел самый натуральный грабеж, не работало на прибыль то, что просто обязано работать, – это в расчет не принималось. Сейчас взялись за индустрию отдыха. Детский отдых – давно назрело – нужно передать в руки предпринимателей, иначе на лето мы опять будем лишать детей детства. Здоровее, познавательнее, интереснее – все, больше ничего не надо.
|
|
КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО?
При изучении творчества Некрасова, открывался широкий простор для сопоставлений. Кому на Руси жить хорошо? Да уж никак не купчине толстопузому, не предпринимателю, а народному заступнику Грише Добросклонову. Некрасов был под сильнейшим влиянием революционных демократов Чернышевского и Добролюбова, едва ли не самых известных в то время радетелей за народ. Но ведь что такое народный заступник? Фигура былинно‑сказочная и беспрограммная, не имеющая никакой программы, одни лозунги.
Странная все‑таки страна Россия. Ни в одной другой, у которой история ничуть не беднее, если не богаче, не произносилось столько высоких слов, сколько в нашей, ни у одной не было столько народных заступников, сколько у нас. ТАМ не говорили, а дело делали, там и были по‑настоящему народными заступниками, способствовали росту благосостояния. Ни у кого не было столько рыцарей пышной фразы, как у нас.
ЗАСТУПНИК ПОД ГРАДУСОМ
Некрасов, поэт по призванию, предприниматель по натуре, человек оборотистый, хваткий, умевший и любивший заработать, карточный игрок и кутила, за привязанность к Чернышевскому и его единомышленникам заплативший созданием образа Гриши Добросклонова, сам в народных заступниках не был, жил явно не по‑добросклоновски. Говорится это не в укор ему. Не он первый, не он последний, чьи помыслы расходились с делами, просто констатация факта. Как поэту цену себе он знал, трезвое отношение к себе помогло ему найти себя – в оппозиции. Имя на отрицании заработать куда проще и легче, чем на созидании. Мы и сегодня грустим оттого, что в парламент много въехавших на криках «Долой!» и оказавшихся голыми королями на министерских креслах.
|
|
Много мудрее оказался персонаж из «Русского леса» Л. Леонова профессор Грацианский, который сделал себе имя на погромах своего научного противника профессора Вихрова. Бил его всю научную жизнь, но не добивал, соразмерял силу удара, иначе самому идти на освободившийся трон. А без конструктивного багажа, без созидательной идеи ждало полное фиаско. Потому и был Грацианский заботливее всех к Вихрову: весьма прибыльным оказалось критиканство, тем и благоденствовал, зарабатывая несравнимо больше оппонента. Да в оппозиции выгоднее, не за что отвечать.
И в литературе, и в политике зачастую выгоднее идти не в ногу с официальной властью, на этом делать капитал моральный и материальный. Если бы тот же Некрасов написал лишь оду Муравьеву‑вешателю, об этой оде никто бы никогда и не вспомнил: мало ли верноподданнической лирики? Но ода из‑под пера мятежного стихотворца – это уже из разряда сенсаций.
Мятежность стала для поэта профессией, на этом он сделал паблисити, а жизнь прожигал, как и «несчастненькие» из поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Персонажи, несмотря на всю внешнюю непохожесть, в чем‑то автобиографичны – в потребительском отношении к жизни.
Некрасов был слишком трезв, холоден и расчетлив, чтобы не понимать: не спасут Русь упованья на народного заступника. Как утверждает энциклопедически образованный доктор филологии В. Лакшин, Некрасовым обдумывалась еще одна часть, где содержался бы ответ. И, по некоторым мемуарам, он был таков: «Кому живется весело, вольготно на Руси?» – «Пья‑но‑му».
В этом ответе, полагает критик, глубокий человеческий сарказм, такая некрасовская боль! Трагическая ирония...