— Я в этом не сомневаюсь.
Мне нечего было на это ответить, поэтому я промолчала.
— Я не провел бы довольно-таки успешно за столом переговоров десятилетия, если бы со мной играла в дурака сорокачетырехлетняя блондинка, которая не знает разницы в использовании слов «их», «они c апострофом» и «там». («Они с апострофом» — they’re. Прим. пер.)
— Прости, — тихо произнесла я.
— Меня тоже, — ответил он.
Я поставила блюдце на кофейный столик, взяла тарелку с печеньем и протянула ему.
— Они куплены в магазине, и это будет «они с апострофом», — сказала я пытаясь пошутить, он моргнул, затем я улыбнулась. — Если бы я знала, что у меня будет разговор по душам, я бы наверняка испекла шоколадный торт, сердечный, со взбитым шоколадным кремом между слоями и сверху темным шоколадом. К сожалению, я не знала, так что это все, что у меня есть.
Он изучал меня. Потом его лицо смягчилось.
Он спокойно произнес:
— Спасибо, но нет. Но, может, ты как-нибудь передашь с мальчиками кусочек своего шоколадного торта.
— Обязательно, — прошептала я, ставя тарелку.
— Я бы посоветовал тебе поторопиться, — продолжил он, я поняла намек и грустно улыбнулась ему.
— Мне очень жаль, Дейд.
— Она говорит о тебе, — прошептал он в ответ, и я затаила дыхание. — Мальчикам и мне. Она думает только о тебе. — Он едва улыбнулся. — И это будешь «ты с апострофом».
Я улыбнулась, откинулась на спинку дивана и пробормотала:
— Этого я и боялась.
— Она так просто не сдастся, Тесс, — предупредил он, и я сделала еще один вдох. — После смерти своей жены, я сказал себе — больше никогда. Больше никогда. Моя жена была хорошей женщиной, доброй, щедрой. Я не хотел... — он замолчал. — Но Оливия так старалась. Три года. Я подумал, что мне повезло стать мужем добросердечной, красивой женщины с двумя прекрасными сыновьями.
Я снова прикусила губу.
— Я ошибся, — закончил Дейд.
Я склонила голову набок, собираясь еще раз извиниться, когда открылась входная дверь.
Дерьмо!
Я повернулась в ту сторону и увидела своего мужчину в черной, обтягивающей майке с длинными рукавами с темно-серой окантовкой для бега и в таких же (но свободных) спортивных штанах, его волосы были влажными от пота, как и шея, и можно было увидеть темное пятно на груди рубашке, хотя она была черной.
Он взглянул на Дейда, сидевшего в моем кресле, его брови сошлись на переносице над угрожающе прищуренными глазами, и он прорычал:
— Какого черта?
Я подскочила с дивана и бросилась к своему мужчине.
— Все в порядке, милый. Джоуи сказал ему, где я живу, и Дэйд... ну, в общем, он смирился с некоторыми вещами, и это не теми вещами, о которых тебе говорила Оливия, — объяснила я, затем продолжила: — Тебе нужно…
— Какого хрена? — оборвал он меня, не сводя глаз с Дейда, захлопнув за собой дверь и сделав два больших шага в комнату, я последовала за ним, а Брок заявил: — У тебя проблемы, ты не приносишь их на порог к моей женщине.
Дейд выпрямился в кресле.
— Лукас, у меня сложилось неправильное представление…
— Что я трахаю твою жену, — закончил за него Брок. — Да, Дейд, я знаю. Твой детектив отстой. Я засек его через пять минут после моего первого кошмарного ужина с Оливией, и, конечно, очевидно, что я засек его через пять секунд во время моего второго ужина. Чего ты, очевидно, не понимаешь, что при нормальных отношениях мужчина не скрывает всякое дерьмо от своей женщины и наоборот.
Ой!
— Лукас, я... — начал Дейд, но Брок снова перебил его.
— Если тебе есть что сказать, скажи мне. Не выкладывай свое дерьмо у дверей Тесс.
— Он защищает меня, — стала оправдывать я Брока перед Дейдом, затем повернулась к Броку. — Милый, я думаю, тебе стоит перестать злиться, сесть и поговорить с Дейдом.
Брок прищурился, глядя на мужа бывшей жены.
— Ты собираешься рассказать мне, почему мои парни такие нервные?
— Да, — ответил Дейд, но больше ничего не сказал или, по крайней мере, решил выдавать информацию не так быстро.
— Итак... — начал Брок, — выкладывай.
— Она в истерике, — заявил Дейд.
Брок издал совершенно невеселый короткий смешок, прежде чем объявил:
— Чувак, Оливия сделана из мрамора, фигурально выражаясь, и я думаю, что ты трахал ее, так что знаешь об этом и буквально.
Ой, опять!
— Брок, милый, — прошептала я, когда Дейд снова поджал губы.
— Нет, Лукас, — отрезал он, — я имею в виду то, как она общается с мальчиками.
Все тело Брока застыло.
Потом он тихо спросил:
— Она ведет такую игру с моими парнями?
— С каждым вздохом, — ответил Дейд.
Я застыла и уставилась на Дейда.
Боже мой.
— Какого черта она творит? — Брок задал очень хороший вопрос.
— Полагаю, поскольку ты знаешь ее намного дольше, чем я, то понимаешь, что она хочет приобрести важных союзников. Я бы предположил, раз ты с ней развелся, думаю твои причины, по крайней мере, частично совпадают с моими. — Я услышала, как Брок резко втянул носом воздух, узнав эту новость, но Дейд продолжал: — Она просто такая, какая есть. Итак, я предполагаю, что ей необходимо как можно больше внимания, поскольку для нее это необходимо, как воздух, но любовь, которую она не способна получить естественным путем, она может получить, только сражаясь со мной или... — его глаза скользнули ко мне, а затем снова перешли на Брока, — с тобой.
— Гребаный кусок дерьма, — буркнул Брок себе под нос, отводя взгляд и проводя рукой по мокрым волосам.
— Твои дети чрезвычайно осторожно общаются с ней, потому что она часто впадает в истерику или плачет. Они понятия не имеют, что может вывести ее из себя, поэтому с ней во всем стараются быть очень и очень осторожными, — продолжал Дейд, посмотрев на меня. — Она не была такой до того, как мы поженились, или, по крайней мере, я не знал об этом.
— Дай угадаю, — вмешался Брок, и глаза Дейда снова обратились к нему, — что произошло. Она изменилась через час после того, как подписала свидетельство о браке?
— По возвращении из медового месяца, — поправил Дейд.
— Потрясающе. По крайней мере, ты получил медовый месяц, — ответил Брок, и глаза Дейда расширились.
— Нет, — тихо сказал он.
— Да, — ответил Брок.
— Господи, — прошептал Дейд.
— Так ты разводишься с этой задницей? — Спросил Брок.
— Однозначно, — ответил Дейд.
— Черт, черт, черт… — хрипло пробормотал Брок в пол.
Думаю, у Брока было несколько причин ругаться в пол. Одна из них заключалась в том, что, лишившись Дейда, Оливия будет сама по себе, продолжая высасывать из него все соки.
Вторая причина заключалась в том, что у нее будет больше времени, а значит она будет прикладывать больше усилий, портя ему жизнь.
Черт.
Дейд посмотрел на него. Потом посмотрел на меня.
Затем он снова посмотрел на Брока и тихо сказал:
— Важно то, что ты собираешься сделать.
Глава Брок поднялись и встретились с глазами Дейда.
— Сделай это в ближайшее время. Я задержу бракоразводный процесс на несколько недель, чтобы мальчики получили хоть какую-то стабильность — крышу над головой, родных и близких, место, которое будет их домом. Но всего несколько недель, Лукас. Больше не могу.
Я чувствовала, как сильно забилось мое сердце, а Брок все еще был рядом со мной.
— И, — продолжал он, пристально глядя на Брока, — если до этого дойдет, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам. — Он помолчал. — Ради Джоуи и Рекса.
Круто.
Что бы там ни говорили о женщине, которую презирают, когда мужчина...
Брок не проронил ни слова, продолжая смотреть на Дейда, и тут решила вступить я:
— Дейд, это... это очень любезно. Очень благородный шаг. Мальчики, возможно, никогда не поймут, но если поймут, то оценят, и... — я кивнула на Брока, закончив, — мы тоже.
— У тебя есть всего несколько недель, чтобы испечь сердечный торт, Тесс.
— Я не пропущу, принесу целый торт к твоему дому и оставлю на пороге, — предложила я.
— Дорогая, — ответил он, подходя к нам и останавливаясь передо мной, — позвони в дверь в любое время. — Он повернул голову и посмотрел на Брока, прежде чем мягко произнес: — К счастью для тебя, ты давно закончил с ней.
Круто. Это было мило.
Затем он кивнул мне, пробормотав:
— Приятно было познакомиться, Тесс, спасибо за кофе. Я сам найду выход.
Затем он дождался моей улыбки, обошел нас и ушел.
Я повернулась к Броку.
— Если хочешь, я соберу все осколки, которые ты разобьешь и положу на кофейный столик, или, как вариант, принесу тебе бутылку пива, — предложила я.
Он посмотрел на меня. Потом подошел к моему креслу, сел, наклонился вперед, уперся локтями в колени и обе руки положил на затылок.
Я поспешила к нему, присела на корточки рядом, обхватив его за бедра.
— Серьезно, Брок, выпусти это, — прошептала я.
— Пи*дец, — пробормотал он в колени.
— Брок…
— Я чувствовал, что не должен был оставлять их с ней на год. Чертов год, — отрезал он.
— До…
— Она играет в истерику и депрессию с моими сыновьями, — сказал он, все еще обращаясь к своим коленям.
Я крепче сжала его бедро.
— Доро…
— С каждым вздохом.
Я снова сжала его бедро, мои пальцы продолжали сжимать его плоть, а он молчал.
— Черт! — взорвался он, откинувшись на спинку кресла.
Я выпрямилась, подвинула его и забралась к нему на кресло, упершись коленями в сиденье по обе стороны от его бедер, так что я оказалась верхом на нем. Затем я наклонилась вперед, положив руки на высыхающую ткань его спортивной футболки, прижалась лицом к его лицу, чувствуя, как его руки обвиваются вокруг меня.
— Это тоже пройдет, — прошептала я.
— Да, детка, но это должно было пройти вчера или, скажем, два гребаных года назад, — ответил Брок.
— Ладно, не вышло. Ты не можешь повернуть время вспять, дорогой. Просто поговори с ними.
— И что я им скажу, Тесс? Что их мать — жалкая, коварная пи*да, а их отец-мудак, который поставил свою работу выше своих детей, оставив их в таком дерьме? — Сердито спросил Брок.
— Я бы избегала слов на букву «п», — шепотом посоветовала я, скользя руками по его шее и крепко держась за нее. — И еще слова на «м».
Он втянул воздух через нос и посмотрел поверх моего плеча, его пальцы впились мне в бедра.
Затем он перевел взгляд на меня.
— Я хочу, чтобы ты пришла ко мне домой сегодня вечером.
Я покачала головой и сжала его шею.
— Ты должен остаться со своими мальчиками. Марта приходила ранее, я иду с ней и с другими подругами в клуб сегодня вечером.
— Ты не слышишь меня, Тесс, я хочу, чтобы ты сегодня вечером была у меня.
— Брок, им нужно побыть с тобой, со своим отцом, а я буду сбивать их с толку, они и так чувствуют себя, словно их раздирают на части, возможно, даже чувствуют себя виноватыми.
— Детка, ты не будешь исчезать всякий раз, когда они будут у меня дома, особенно когда я получу полную опеку над ними. В конце концов, вся эта хрень с двумя домами, которую мы затеяли, закончится. И мы будем жить вместе, и они будут с нами.
Мои пальцы сжались на его шее от этой новости, новости, которую Брок, казалось, принимал как должное, новости, которая была новостью для меня.
Радостной новостью.
Он продолжал говорить, а я испытывала покалывание в теле из-за полученной радостной новости.
— Они должны изучить и понять ее игру, как и все мы, и они также должны понять, что женщина, которая работает двенадцать часов в сутки, а потом ломает шею, завязывая им подарки, чтобы у них было гребаное хорошее Рождество, которая ярко улыбается, хотя у нее усталые глаза, они не должны стесняться и чувствовать себя разорванными на части или виноватыми за то, что она им нравится.
Ладно, в этом он не ошибался.
— Хорошо, дорогой, но мне нужно встретиться с Мартой. Она пришла и устроила настоящую сцену, что мы с ней не видимся в последнее время. Мне нужно посвятить ей вечер.
Он уставился на меня, и я готова была сказать, что это было не очень хорошо.
Я наклонилась ближе.
— Поговори со своими парнями, поужинай, посиди с ними. А я проведу время со своей подругой, а потом приеду. А завтра я приготовлю что-нибудь потрясающее на завтрак.
— Тэсс…
— Пришло время платить по счетам, Брок, — отрезала я, и его брови сошлись на переносице. — Они попросили меня пройтись с ними по торговому центру. Я отказалась, но пообещала испечь торт, если они найдут для меня ночную сорочку, в которой плохой, горячий парень был бы признателен увидеть меня на День Святого Валентина. Я поклялась не ходить в торговые центры до марта. Но ты, чтобы у тебя был счастливый День Святого Валентина, их должник.
Он смотрел на меня несколько секунд, потом его губы дрогнули, и он покачал головой.
— Моя милая Тесс, — пробормотал он, прежде чем наклонился и коснулся губами моих губ.
Когда он откинулся назад на спинку кресла, я прошептала:
— Мы договорились?
— Ага, — прошептал он в ответ.
Я улыбнулась ему, а затем сказала:
— Тебе нужно в душ.
— Тебе тоже, — ответил он.
— Я уже принимала сегодня душ утром, — напомнила я ему.
— Ну, ты можешь принять еще один, — сказал он мне.
И покалывание вернулось.
— Хорошо, — прошептала я, и он усмехнулся.
Затем он поднялся вместе со мной, поставил меня на ноги на пол, сказав:
— Нам придется по-быстрому, детка, я должен забрать мальчиков.
Мы и раньше быстро управлялись. Но я предпочитала не торопиться.
Но бывали и крайние случаи, когда нужно действовать по-быстрому.
16.
Когда бывшая атакует
Я запрокинула голову назад, Брок сжал мою грудь, крепко сжимая мой сосок своими губами, другой рукой обхватив мою вторую грудь, прижав сосок большим пальцем, я запуталась пальцами в его волосах, жестко двигаясь вверх-вниз на его члене.
Я согласилась, чтобы Дейзи (моя новая лучшая подруга, у нее был лимузин с водителем, и она оказалась милой и веселой) подвезла меня из клуба к дому Броку, я согласилась, чтобы она меня подвезла потому, что была более чем слегка пьяна.
Я напала на моего полусонного сексуального плохого парня, как только вошла в его спальню, и сделала это, потому что, как я уже сказала, была более чем слегка пьяна.
Понятное дело, что он не стал возражать.
Я стала издавать звуки, которые Брок слышал уже много раз, поэтому истолковать неправильно он их не мог, его рот оторвался от моего соска, большой палец перестал кружить вокруг моего второго соска только, чтобы присоединиться к другому вращающемуся пальцу, и он прорычал свой приказ:
— Рот.
Я перестала двигаться и начала скакать на нем, громко всхлипывая, слишком захваченная тем, что происходило у меня между ног, чтобы совершить какое-то другое действие.
— Тесс, рот, — снова прорычал он, я наклонила голову, его рука заскользила вверх по моей спине, шее, его пальцы оказались у меня в волосах, мои всхлипывания превратились во вздохи и стоны, как только ощущения стали ослепительным желанием, он прижался к моему рту и мои губы оказались напротив его, мои вскрики и всхлипывания заполняли его рот, я была уже почти…, и тут раздался стук в дверь.
Мы оба замерли, причем я опустилась вниз на его члене, оказавшись полностью заполненной Броком.
Мы оба повернули головы к двери, услышав голос Джоуи:
— Мама звонит по телефону и говорит, что это срочно.
О.
Мой.
Бог.
— Скажи мне, что этого не может быть, — прошептал Брок очень низким, вибрирующим от ярости голосом.
Я хотела, конечно, сказать ему, что такого не может быть. Очень, очень хотела сказать ему это. Но я не могла ему ничего сказать, потому что это происходило на самом деле… здесь и сейчас.
Я перевела взгляд с Брока на будильник, стоявший на тумбочке, два тридцать четыре утра.
Через наносекунду руки Брока оказались у меня на талии, он быстро, хотя и нежно стащил меня со своего члена, перевернул и я оказалась, лежащей на кровати на подушках.
Он тут же наклонился поцеловал меня в живот, скатился с кровати и набросил на меня одеяло.
Я натянула одеяло до самой шеи и наблюдала, как Брок схватил с пола пижамные штаны, натянул их и направился к двери. Потом я наблюдала, как он взялся за ручку двери, глубоко вздохнул и, полу открыл дверь, образовалась широкая щель, наклонился к ней, как бы выглянув наружу.
А затем я услышала, как Джоуи, которого я не могла видеть за спиной Броком, сказал дрожащим голосом:
— Прости, папа, но мама ужасно напугана.
Я почувствовала, как у меня сжались губы, как только увидела Джоуи в освещении коридора, который включил Брок, потянувшись к телефону своего сына.
Потом я обратила внимание, как он поднес мобильник к уху, мои брови сошлись на переносице.
С каких это пор у Джоуи есть сотовый? Ради бога, парню всего двенадцать.
— Оливия? — Я услышала вопрос Брока, сунув руку под подушку, чтобы нашарить ночную рубашку. — Кто-то проник в дом? — Спросил Брок, пока я пыталась натянуть на себя ночную рубашку под одеялом.
— Где Дейд? — Брок помолчал. — Ты вызвала полицию? — Выслушал ответ. — Да, я — коп, Оливия, но я не работаю двадцать четыре часа семь дней в неделю. Вызови полицию. — Он опять помолчал, пока я натягивала ночную рубашку, потом свесилась с кровати, чтобы поднять с пола свои трусики. — Ты не собираешься вызывать полицию, так вызову ее я, Оливия, расчетное время прибытия полиции намного короче моего. Оставайся на месте, я позвоню диспетчеру.
У меня не осталось времени натянуть трусики под одеялом, поскольку я услышала, как Брок закрыл крышку мобильного телефона, сказав:
— Подожди здесь, приятель, я скоро вернусь.
Я натянула трусики, наблюдая, как Брок в потемках рыская, с каменным лицом, крадется к тумбочке. Он включил свет, схватил свой телефон с тумбочки, я скатилась с кровати.
И направилась к двери.
Подойдя к двери, я открыла ее и увидела в коридоре бледного, испуганного Джоуи.
Плохая новость заключалась в том, что Джоуи выглядел действительно сильно напуганным. Хорошая новость заключалась в том, что Джоуи не выглядел травмированным в психологическом плане, слыша, как его отец занимается сексом со своей девушкой.
Я тут же положила руку ему на шею и прошептала:
— Все будет хорошо, детка, заходи, — и ввела его внутрь, пока Брок говорил по телефону.
— Да, это детектив Лукас, отдел убийств. Только что позвонила моя бывшая жена, обеспокоенная тем, что в ее дом кто-то забрался. Вы можете послать наряд...?
Он назвал адрес, я подвела Джоуи к кровати и усадила его на край, а сама села рядом с ним и обняла его за талию.
Его глаза были прикованы к отцу.
— Спасибо, — произнес Брок. — Вы не могли бы перезвонить мне и сообщить о состоянии дел? — Он кивнул. — Благодарю.
Потом захлопнул крышку телефона, снова открыл, нажал на кнопки и поднес к уху.
— Я только что позвонил диспетчеру, скоро прибудет наряд полиции. Держись там, они будут через пять минут.
Он не стал дожидаться ответа, сбросил вызов и закрыл телефон.
И перевел взгляд на сына.
— Все будет хорошо, Джоуи. Наряд скоро прибудет.
Джоуи кивнул.
— Твой брат спит? — Спросил Брок.
Джоуи пожал плечами.
— Предполагаю, что да.
— Ну, если он спит, не буди его, тихо спустись вниз, найди его телефон и принеси мне, хорошо?
Джоуи снова кивнул, спрыгнул с кровати и убежал вниз.
Как только он ушел, комната наполнилась, словно шершавой наждачной бумагой от крайне разозлившегося Брока.
— Мобильные телефоны? — Осторожно спросила я.
— Во время нашего разговора я узнал, что Оливия вчера купила им обоим сотовые телефоны, сказала, что это подарок на новый год. Это была подготовка к ночной атаке «Стелс».
Я закусила губу и кивнула.
Затем, все еще осторожно, спросила:
— Гм... а почему она не вызвала полицию?
— Сказала, если это не нежданный гость, то она не хочет выглядеть идиоткой и тратить время полиции на всякие пустяки.
Хм. Похоже, она была не против тратить время Брока на те же самые пустяки. Поэтому решила разбудить его. И Джоуи, если уж на то пошло.
— Она, на самом деле, думала, что ты посреди ночи сорвешься с постели и поедешь к ней домой, чтобы проверить, кто вломился в ее дом?
Он посмотрел на меня. Этот взгляд точно мне сообщил, каким образом Оливия превратила жизнь Брока во время их развода в полный ад, но тогда она не была замужем за Дейдом.
Я решила перестать задавать вопросы.
Брок открыл новый телефон Джоуи, нажал на какие-то кнопки, я решила, что они выключали звук, закрыл его, открыл ящик прикроватной тумбочки и с грохотом бросил его внутрь, затем задвинул ящик с такой силой, что лампа на тумбочке закачалась.
О боже.
— Дорогой, — прошептала я.
— Я держу свои эмоции под контролем, детка, — пророкотал он, и я замолчала, потому что он действительно старался удержать свой гнев под контролем.
Вернулся Джоуи, и в тот момент, когда он вошел в комнату, атмосфера в спальне изменилась, стала не такой шершавой наждачной бумагой. Хотя искры и вспышки электричества все еще наполняли атмосферу вокруг. Он отдал отцу телефон брата, Брок повторил всю процедуру выключения, но в этот раз лампа не качалась на ночной тумбочке, Джоуи не отрывал глаз от отца.
Затем он поднял на него глаза.
— Папа…
— Поверь мне на слово, Джоуи, — оборвал его Брок. — А?
Я не поняла как, но Джоуи видно поверил, потому что кивнул. Он переступал с ноги на ногу, а его глаза буквально приклеились к телефону в руке отца.
В этот момент мне пришло в голову, что надо бы было расспросить моего полусонного плохого парня о важном разговоре с его сыновьями, а не прыгать от радости на нем.
Увы, я этого не сделала.
Секунды казались долгими и тянулись в тишине медленно, поэтому я решила нарушить молчание:
— Джоуи, милый, хочешь, я сделаю тебе горячий какао?
Джоуи оторвал взгляд от телефона в руке отца и перевел взгляд на меня.
— Нет, спасибо, Тесс, — пробормотал он.
— Может ты сядешь рядом? — Спросила я.
— Я... — он заколебавшись посмотрел на отца, потом подошел ко мне и сел, но не близко, как первый раз. Я глубоко вздохнула, подняла глаза на Брока, чей взгляд был устремлен на сына, челюсть так сильно была у него сжата, что на щеке дергался мускул.
А потом он начал расхаживать по комнате.
Я встала, отправилась в ванную и достала линзы, которые слишком долго пролежали в растворе. Затем вышла из ванной, схватила фланелевую рубашку Брока и натянула, чтобы прикрыть ночную сорочку, решив при этом, что мне придется скорее всего нарушить свою клятву не ходить по торговым центрам, либо оторваться за компьютером и купить халат и оставлять его у Брока, так как единственный халат, который у меня был дома, был мягким, теплым, пушистым, у меня он появился еще до Дэмиана, и поэтому был ужасно потрепанным, стареньким.
Мне нужен был халат для дома Брока.
Затем я бросилась вниз, вытащила очки из сумочки, напялила их себе на нос, побежала наверх и села на кровать поближе к Джоуи, нежели он присел рядом со мной, тихо вздохнула, когда он не отодвинулся от меня.
И мы стали ждать целых десять лет (небольшое преувеличение), пока Брок расхаживал по комнате, точнее, крался по комнате, и его раздражение заполняло всю атмосферу в спальне.
Мы оба с Джоуи подскочили, как только сотовый в руке Брока зазвонил.
Он тут же принял вызов и поднес телефон к уху.
— Детектив Лукас, — ответил он. — Ага. — Затем после паузы следующее: — Ага. — Затем он слушал больше по времени потом пугающе произнес: — Это не дерьмо, а моя жизнь. — Последовала еще одна пауза. — Ага, все выдумала, я понял, этого больше не повторится. — И, наконец добавил: — Да, спасибо, — закончил разговор, закрыв крышку телефона.
И повернулся к Джоуи.
— Никаких следов и признаков проникновения, приятель. Твоя мать в полном порядке, офицер сказал, что дверь открыл сам Дейд. И Дейд сообщил, что его система сигнализации широкого спектра действия, она включает охрану внутри и снаружи дома, и сегодня она была включена. И любой, кто попадает в двух футах по периметру от входной двери, пытаясь проникнуть в дом, включая окна, будет тут же обнаружен, так как прозвучит сигнал тревоги внутри дома, который поступит сразу же в компанию, обслуживающую эту систему сигнализации, и, если злоумышленники попытаются открыть дверь или окно, то сигнал тут же поступит в полицейский участок. Ты знал об этом?
Джоуи медленно запрокинул голову, чтобы взглянуть на отца, и качнул головой, его губы дрожали.
Боже, Господи, я, мать твою, ненавидела Оливию Мак-Манус, которая в скором времени станет кем-то там черт ее знает кем.
— Сигнализация не сработала, значит никто не пытался влезть в дом, — произнес Брок.
Джоуи кивнул, его губы продолжали дрожать.
Брок выдержал взгляд сына. Потом втянул воздух носом и громко выдохнул.
Затем он протянул руку и мягко сказал:
— Пойдем, приятель, я провожу тебя в твою комнату.
Джоуи снова кивнул, поднялся, пробормотав:
— Спокойной ночи, Тесс, извини, — и не глядя на меня, буквально выбежал из комнаты.
Брок последовал за ним, тоже не глядя на меня.
Я забралась в кровать, поправила подушки у себя за спиной, облокотилась на них, положила ногу на ногу и натянула одеяло по пояс. Потом я заметила, что мой счастливый девичий драйв от прошедшей вечеринки давно прошел, другой драйв, счастливый и веселящийся с Броком, тоже.
Да, в этот момент я чертовски ненавидела Оливию Мак-Манус, которая в скором времени пойдет нах*й.
Брок вернулся через некоторое время, я выпрямила спину у изголовья кровати, раздумывая о разных местах отдыха, которые сами собой возникали у меня в голове, пока я анализировала возможности побега, куда бы мы могли направиться вместе с Броком, Джоуи и Рексом, пока я наблюдала, как Брок закрывал дверь в нашу спальню.. Затем я наблюдала, как он вошел в комнату, остановился, перевернул телефон, который все еще держал в руке и нажал несколько кнопок.
Потом он поднес его к уху и подождал, я прикусила губу и собралась с духом.
Это была хорошая идея.
Оливия, очевидно, сняла трубку, потому что послышалось низкое рычание Брока:
— Даже для тебя это ниже плинтуса. К твоему сведению на будущее, с телефонами покончено. Они могут иметь их при себе в течение дня, но как только они пересекают порог моего дома, я их отключаю и конфискую их. Ты не войдешь в этот дом. Никогда.
Нет ни единого нах*й шанса, что ты можешь сюда заявиться. И предупреждаю, Оливия, ты можешь поцеловать своих сыновей на прощание, а это значит, что ты можешь поцеловать любую поддержку, которую, как ты думала, сможешь получить от меня. Ты не получишь ни парней и ни цента. Ты только что объявила войну, и запомни, женщина, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы победить. Тебе... полный п*здец.
Потом он закрыл телефон, но остался стоять, уставившись на него, и я поняла, почему он продолжал так стоять, потому что ему очень хотелось бросить его об стену, но он боролся с этим своим желанием.
— Малыш, — тихо позвала я, и он поднял голову.
— Я только что закончил объяснять двенадцатилетнему парню, что его мать, прожив в доме Дейда больше двух лет, точно должна знать, что у них имеется первоклассная система сигнализации. И я сказал ему, что если она еще раз начнет волноваться по поводу несанкционированного проникновения в их дом, то должна позвонить 911, как делают все нормальные люди — звонят 911, у них в доме даже есть собаки, обученные набирать девять, бл*дь, один, бл*дь, один.
О боже.
Брок продолжал:
— Потом я сказал ему, что если она настолько испугалась, то должна была отправиться к мужу. И если он не смог бы ее успокоить, и она все продолжала бы оставаться напуганной и забыла бы позвонить 911, то должна была только в том случае непосредственно позвонить мне.
И чего она совсем не должна была делать ни при каких обстоятельствах, так это звонить двенадцатилетнему сыну посреди ночи и пугать его до усрачки. А потом мне пришлось объяснять Джоуи, почему она позвонила именно ему, чтобы он испугался до усрачки, тем самым нажав на его болевые точки. И мой ребенок заплакал.
Да, я однозначно, полностью и окончательно ненавидела ее.
— Дорогой, иди сюда, — прошептала я.
Он смотрел мне в глаза, и я в отчаянии обнаружила, как в его глазах происходила борьба, он опустил голову, взглянув на свои ноги, поднял руку и обхватил себя за шею.
Хорошо, я ошиблась.
Ранее его бывшая жена мне очень не нравилась.
Теперь, я мать твою, всею душою ненавидела ее.
— Брок, детка, иди сюда, — позвала я, он опустил руку и поднял на меня голову.
— Я не хотел такого для своих детей, — прошептал он, и у меня сжалось горло.
— Иди сюда, — хрипло повторила я.
— Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы защитить их от такого дерьма, — продолжал он. — Я не должен был работать под прикрытием, я лишил их своего общения на целый гребаный год.
Я сдалась, откинула одеяло, спрыгнула с кровати и подошла к нему. Прижалась и обняла.
Запрокинув голову назад, как только он обхватил меня своими руками за талию, и мои глаза встретились с его, тихо прошептала: