Я почувствовала, как у меня сдавило горло.
— Не проваливайся туда, Останься со мной, — нежно попросил он, я сглотнула, а он притянул меня ближе к себе, наклонив голову. — Я забрал это у тебя, детка, помнишь, ты сама мне это отдала. Не уходи опять туда, не бери опять на себя этот груз. Посмотри на меня, посмотри на меня. Почувствуй, что его больше нет, — нежно произнес он, его рука еще сильнее сжалась, притягивая меня еще ближе к своей теплой, твердой груди. — Где ты сейчас?
— Я с тобой, — тихо ответила я.
— Да, Тесс, ты со мной.
Я на мгновение задержалась взглядом на его глазах, затем опять закрыла глаза и прижалась лицом к его груди.
Его пальцы с силой сжались на моей руке.
— Я сделаю это бесплатно, — услышала я рычание за своей спиной, открыв глаза, повернулась в сторону голоса, встретившись с разъяренным взглядом Вэнса, который смотрел на Брока. — Бес-плат-но. — Повторил он. — Я сделаю это ради твоей женщины.
Я почувствовала, как живот сжимается от шока, пальцы сами собой крепко обхватили Брока за рубашку.
— Я тоже сделаю бесплатно, — объявил Гектор, и мои глаза метнулись к нему, в его глазах полыхала ярость, и они тоже были устремлены на Брока.
— Э-э... — пробормотала я, но он даже на меня не посмотрел.
— Ты заботишься о своей женщине и сыновьях, — заявил Вэнс. — Мы приступаем.
Хм.
Поразительно.
Я ничего не знала об этих мужчинах, кроме того, что они были чертовски сексуальными. Но они мне нравились.
— Спасибо, — пробормотал Брок.
Они перевели взгляд от Брока на меня.
— Тесс, в следующий раз, надеюсь, мы встретимся при других обстоятельствах, — сказал мне Вэнс.
Я тоже очень на это надеялась.
— Спасибо, — прошептала я.
Гектор, который даже меня не знал, так разозлился из-за меня на Домиана, поэтому выглядел очень хмурым. Затем он кивнул подбородком в сторону Брока, и они двинулись к лестнице. Брок отпустил меня, наконец, чтобы пойти их проводить.
— Э-э... — позвала я, они остановились, оглянувшись на меня. — Я, эм... владею пекарней «Торты от Тесс» на Черри-Крик.
Они молча смотрели на меня.
— Ну, вы, похоже, парни, не большие любители кексов, — они больше походили на едоков рибай на гриле, — но, знаете, если у вас вдруг будет настроение заходите, сможете взять все, что захотите за счет заведения,.. постоянно.
Звучало неубедительно с моей стороны, но мои торты были, на самом деле, хороши. Может, они не подумают, что они отстойные.
Они и не подумали. Красивое лицо Вэнса расплылось в чертовой улыбке. Темные глаза Гектора растаяли, губы дернулись, и он одарил меня очаровательной белоснежной улыбкой.
Брок усмехнулся.
— И, э-э... — добавила я, — кто-то из вас приехал на том обалденном байке, будьте осторожны. Идет снег.
— Будет сделано, Тесс, — пробормотал Вэнс.
Со стороны Гектора я получила еще один кивок, и они направились к двери.
Двигаемся дальше!
Я направилась к холодильнику, рассуждая о вариантах на ужин, когда услышала и почувствовала, что вернулся Брок.
Теперь мы должны были вернуться к обычным делам, не включающим стервозных, манипулирующих бывших жен или злобных, ужасных бывших мужей, я заявила:
— На выбор — стейк и картофель, свиные отбивные и рис или гамбургеры.
Я вытащила голову из холодильника, закрыла дверцу и повернулась к Броку.
Он прислонился бедрами к барной стойке, упираясь руками в столешницу, изучая меня.
Затем ответил:
— Свиные отбивные и рис.
Я кивнула, открыла холодильник и достала пакет свиных отбивных. Затем бросила его на стол, открыла шкаф, чтобы вытащить коробку с ароматным рисом.
— А что с пакетами? — Спросил Брок, когда я наклонила голову, чтобы изучить способ приготовления на коробке с рисом.
— Рождественские подарки, — ответила я. — Мальчики приедут завтра, а под елкой ничего. Елка не должна стоять без подарков, особенно в доме, где есть два парня в возрасте десяти и двенадцати лет. Итак, сегодня я заворачиваю подарки, а завтра они придут сюда и увидят их под елкой.
— Детка, сколько ты их накупила? Там должно быть двадцать рулонов оберточной бумаги.
— Ты должен кое-что узнать обо мне, — пробормотала я, не отрывая головы от коробки. — У меня слабость к оберточной бумаге и не только к рождественской.
Мое откровение было встречено молчанием.
— Да, детка, забыл тебе кое-что сказать.
Я перевела взгляд с коробки с рисом на Брока, он уже сидел на столешнице.
— Да? — Спросила я нерешительно.
— Пару недель назад ты преподнесла мне секс в чертовски милой ночнушке и произнесла слова.
Я почувствовала, как все мое тело замерло, пока смотрела ему в глаза.
— Забыл тебе сказать, я чувствую то же самое, — заявил он, и мне показалось, что меня внутри выпотрошили.
— Что? — Выдохнула я.
— Положи коробку с рисом и иди сюда, детка, я хочу сказать тебе, что люблю тебя, когда ты будешь в моих руках.
Я не двигалась, уставившись на него, мне показалось, что я стала такой легкой, но мой организм все же смог выдавить слезы, быстро и тихо заскользили по щекам.
Брок смотрел на слезы две секунды, затем прошептал:
— Тесс, дорогая, иди сюда.
И я пошла, он раздвинул бедра и протянул ко мне руку, когда я подошла к нему ближе. Поставил меня между своих ног, одной рукой обнял, другой обхватил мою голову и прижал к своей груди. Я обняла его за талию и с силой прижалась к нему.
Он опустил голову мне на макушку и прошептал:
— Я люблю тебя, моя милая Тесс.
Я тихонько всхлипнула, ухватилась рукой за горло, еще сильнее вжавшись в него.
— Господи, девочка моя, ты такая обалденно милая, — прошептал он мне в волосы.
Упала еще одна слезинка, затем я отклонила голову назад и притянула его голову к себе, прижавшись к нему губами.
С силой и страстью поцеловала его, пытаясь показать, насколько много значат для меня его слова.
Я предполагала, что это сработает, но он оторвал свои губы от моих и пробормотал:
— Может, я не люблю тебя. Может мне просто нравятся твои губы.
Я ухмыльнулась, глядя на него.
— И твоя киска, — продолжил он.
Моя улыбка стала еще шире.
— И твои кексы, — добавил он в конце.
Я начала хихикать, а он улыбнулся.
Затем прошептал:
— Нет, только тебя.
Я перестала хихикать, посмотрела в его серебряные глаза, а затем опустила подбородок и спрятала лицо у него на груди.
Он обнял, прижав меня к себе, положил руку мне на голову, перебирая пальцами мои волосы.
Через некоторое время я вздохнула, подняла руку к лицу, смахнув слезу и пробормотала:
— Отпусти меня, детка, я должна накормить своего мужчину.
Его рука остановилась, перестав перебирать мои волосы, крепко обняв меня двумя руками.
А потом отпустил.
Я отошла и занялась делом — готовить ужин для своего мужчины.
* * *
Я допила остатки горячего какао, затем на четвереньках стала перебираться к елке по полу, толкая коробки, чтобы разложить, только что упакованные подарки. Затем я убрала обрывки бумаги, ножницы и скотч, сложила пакеты, убрала рулоны рождественской бумаги, ленты и бантики в шкаф в прихожей. Пока я всем этим занималась Брок лежал на диване, положив голову на кучу разбросанных подушек, с одной рукой под головой, с другой на прессе, смотря игру по телевизору.
Я подошла к спинке дивана, устроила на нем свою задницу, перевернулась, перебросив ноги на диван, выпрямилась и в последнюю минуту объявила: «Прыгаю», плюхнулась на него всем телом.
Он крякнул, подпрыгнув всем телом от моего веса, тут же обхватив меня руками.
— Господи, детка, — пробормотал он, посмеиваясь, и сладкий гул наполнил комнату.
Я соскользнула с него, прислонившись спиной к дивану, прижавшись к нему с боку, положив голову на грудь, положив руку ему на живот.
Брок снова опустил руку на свой пресс, другой обнимая меня за талию, вернее ладонь его лежала на моем бедре.
Я смотрела футбол, на который мне было совершенно наплевать, но мне нравилось, потому что было уже поздно, я устала, голова должна была отдохнуть от мыслей и рядом со мной лежал прекрасный мужчина, который любил меня, и мне нравилось растянуться на диване рядом с ним.
Когда стали показывать рекламный ролик, я услышала и почувствовала всем телом низкий голос Брока:
— Что ты купила им?
Хм. По-видимому, он не увидел, что я заворачивала, игра по телевизору заняла все его внимание, если учесть тот факт, что последние сорок пять минут я провела, сидя перед ним на полу, заворачивая подарки, которые я не собиралась от него прятать.
— Всякую ерунду, — ответила я.
— Всякую ерунду? — спросил он.
— До того, как в прошлое воскресенье, мы отправились выбирать тебе внедорожник, я попросила мальчиков написать письмо Санте, и они его написали, — сообщила я ему.
— Детка, не хочу тебя расстраивать, но им десять и двенадцать лет. Они знают, что Санта Клауса не существует.
Я подняла голову и посмотрела на него.
— Да, я знаю, что они не глупые. Они посмеялись надо мной, сказав, что у меня есть кредитка.
Тело Брока слегка тряхнулось от его смешка, приятно прижимаясь ко мне, и я улыбнулась ему в ответ.
Потом снова поудобнее устроилась рядом с ним.
— Что ты обычно покупаешь своим племянницам и племянникам? — Спросила я, глядя в экран телевизора.
— Я даю их мамам пятьдесят долларов на каждого ребенка, и они покупают за меня подарок, прикрепив карточку, что он от меня.
Я приподняла голову и удивленно посмотрела на него.
Затем с ужасом спросила:
— Что?
— Думаешь, пятьдесят долларов — это много? — спросил он в ответ.
— Нет, я думаю, что их дядя может задумать над подарками и купить им то, что они хотят.
— Дорогая, последний раз я ходил в торговый центр восемь лет назад.
Я в шоке уставилась на него.
А потом спросила:
— Как такое возможно?
— Я мужчина, одинокий мужчина, поэтому да, такое вполне возможно.
— Так как же ты покупаешь мальчикам подарки?
— Есть четыре варианта, даю денег маме, Джилл, Лауре или всем трем сразу.
Я снова уставилась на него.
Потом спросила:
— А где ты покупаешь одежду?
— Я не знаю. У меня есть мама и две сестры. Они дарят мне одежду на Рождество и день рождения.
— А футболки?
— Я не покупаю футболки в торговом центре, Тесс. Ни одну приличную футболку нельзя купить в гребаном торговом центре. Нужно приобрести опыт, чтобы купит хорошую футболку.
Я должна была признать, что это правда. Когда я попыталась несколько месяцев назад купить футболку и джинсы, я руководствовалась футболками Брока, но не нашла ничего похожего ни в одном магазине, который даже близко не подходил к крутым футболкам, которые он носил.
— А обувь? — Спросила я.
— В «Харлей», детка.
Это тоже было правдой. Магазин Harley Davidson относился к тем редким магазинам, где могли получать удовольствие не только мужчины, но и женщины, совершенно в разных направлениях. И учитывая определенный опыт, вполне понятно, что футболки можно было покупать именно там.
Футболки «Харлей» были офигенно классными.
— И, Тесс, милая, — продолжил он, — прежде чем у тебя появятся какие-нибудь идеи... если ты захочешь купить что-нибудь для моих родных, пожалуйста. Но я не собираюсь прерывать свою традицию.
Хм. У меня не было проблем по поводу подарков Дилану Грейди и Элли, особенно Элли. Взрослые, для меня тоже были не проблемой.
Я застопорилась только на двоих.
— Я не знаю, что подарить Кэти и Келли.
— Кэти что-нибудь с бахромой, со логотипом мира или Справедливой торговли. Келли подарочный сертификат, это сейчас самое модное дерьмо среди подростков, — посоветовал он. (Логотип мира – знак V. Справедливая торговля — (организованное общественное движение, отстаивающее справедливые стандарты международного трудового, экологического и социального регулирования). – прим. пер.)
Несмотря на то, что он не ходил по магазинам, это совсем не означало, что он не думал о подарках.
Брок продолжил:
— Сохрани чеки, напиши наши имена на карточки к подарку, я верну тебе деньги.
— Я... — начала я, и его рука сжалась.
— Чеки, и я верну деньги, — проворчал он.
Именно в этот момент я поняла, почему Эльвира несколько недель назад на вечеринке Ады сказала, что Вику пора стать мужиком.
Если мужчина настоящий мужчина, то ты не будешь пересекать его границу, он совершенно четко высказывает свою точку зрения, как Брок только что.
Такие мужчины были у Клири, Гвен и Кэм, а теперь и у меня. Брок хотел, чтобы подарки на Рождество его семьи были от нас двоих. Он не возражал, что я покупала и упаковывала подарки, но он готов был все оплатить, и по его тону я поняла, что лучше на этот счет не спорить с ним. Для него это явно что-то значило, не знаю почему, но для него это было важным. И поэтому для меня это тоже было важным, выполнить его просьбу, не припираясь, в конце концов, из-за этого вопроса не стоило спорить.
Поэтому прошептала:
— Хорошо.
Он внимательно посмотрел мне в глаза, потом повернул голову к телевизору, и его губы дернулись.
Все тема закрыта.
Я устроилась поудобнее рядом с ним.
Двадцать минут спустя игра закончилась, потянувшись за пультом на кофейном столике вместе со мной, он протянул руку, телевизор погас, бросил пульт назад, затем обратно прилег на диван, частично переложив меня на себя, отчего мое лицо стало ближе к его.
Ммм. Похоже, мы готовы были перейти к моей любимой части вечера.
— Ты в порядке? — спросил он, и я моргнула.
— Что, прости?
— Все это дерьмо… которое произошло сегодня раньше. Ты в порядке?
Черт. Оказывается, мы еще не готовы были перейти к моей любимой части вечера.
— Да, — ответила я ему.
— Ладно, детка… нет, — сказал он серьезно. — Я понимаю, почему ты хочешь поиграть в эту игру, которую затеял твой муж, раньше для тебя этот вопрос был слишком болезненным, ты должна понять, мне не нравится любая твоя игра. Оливия будет хочешь, не хочешь присутствовать в нашей жизни, мне это не нравится и тебе это тоже не нравится. Не говоря уже о том, что полная опека — для меня это очень много значит, мать твою, все серьезно, потому что в результате ты получишь меня и двух моих сыновей. Я должен понять, что ты не будешь об этом жалеть.
— Брок, меня все устраивает.
— Убеди меня, — приказал он, и я уставилась на него во все глаза.
И вот мы снова начали. Похоже, это было важно (очевидно для него), и он прямо мне об этим сказал. Никакой игры, лжи, уловок и оговорок. Для меня это тоже было важным (опять же, очевидно), и мне пришлось сказать:
— Я хотела детей.
Он уставился на меня.
Я продолжила:
— Примерно, когда мы были готовы завести детей, Дэмиан начал меня избивать.
Брок закрыл глаза.
Я продолжила говорить.
— Он предполагал, что я перестала принимать таблетки. Я же спрятала их от него и продолжала их принимать.
Брок открыл глаза.
— У тебя два потрясающих сына, — тихо произнесла. — Я никогда не стану мамой, потеряла свой шанс. Смирилась с этим какое-то время назад, нелегко было, но у меня не было выбора. Это тоже я позволила забрать у меня Дэмиану. Но, у меня появился шанс стать чертовски хорошей мачехой, и, если это будет происходить четыре дня в месяц или по неделям, или каждый день, мне все равно. У меня была хорошая мачеха, поэтому имеется хороший образец для подражания.
Донна была потрясающей. У них с папой не было больше детей, он был болен, они не знали, как будет прогрессировать его болезнь, он не хотел оставлять Донну одну с ребенком, и он также не хотел оставлять одного ребенка, потому что видел, как мы с сестрой барахтаемся, чтобы существовать. Поэтому Донна всю свою нерастраченную любовь к детям изливала на меня и мою сестру. Я люблю ее.
Мы по-прежнему близки с ней. Она много для меня значит. Поэтому, если моя жизнь будет проходить с тобой, так как я люблю тебя, я люблю и твоих сыновей, я счастлива.
Его рука скользнула по моим волосам, взгляд стал нежным, он прошептал:
— Тесс.
— Убедила? — Спросила я.
Уголки его губ с одной стороны приподнялись.
— Да.
— Хорошо, — прошептала я.
Затем рассматривая его спокойное выражение лица, я тихонечко выдохнула.
Хорошо, поскольку разговор между нами был серьезным, я подумала, что мы могли бы продолжить, и я хотела бы тоже кое-что узнать у Брока.
Внутренне подготавливаясь, чтобы задать вопрос, я скользнула рукой по его груди к шеи, обхватила ее пальцами, расслабилась, а затем тихо спросила:
— Ты расскажешь мне о Бри?
Его пальцы на моем бедре напряглись, затем он поинтересовался:
— И сколько ты слышала?
— Я точно не могу сказать. — Он кивнул. — Наверное, большую часть.
Он уставился на меня. Затем пробормотал:
— Точно.
— Я знаю, что не круто подслушивать, это просто…
— Детка, с Леви, бл*ть, и со всей моей семьей, ты так или иначе все равно о ней услышишь, все равно все узнаешь. Так что не имеет смысла скрывать.
— Я больше не буду подслушивать, — пообещала я, и его рука снова сжалась вокруг меня.
— Дорогая, если мы дойдем до того, что будем что-то скрывать друг от друга, тогда у нас явно начнутся проблемы. Когда мы жили с Оливией, и она бесконечно ходила по магазинам, пряча все купленное дерьмо от меня в шкафу, я узнал только, когда получил письмо из банка, что у нас на счете почти ничего, она оказывается посвятила себя миссии — купить все фактически на каждом квадратном фунте торгового центра Черри Крик. И это не касается твоего вопроса, когда ты скрываешь что-то, чтобы каким-то образом защитить себя, неважно что, даже принятия противозачаточных таблеток. Мы с тобой. Подслушивание не рассматривается, как вариант наших отношений, чтобы наши отношения были настоящими, лучше всего поговорить.
Мне понравились его слова. Очень.
Поэтому я прошептала:
— Хорошо.
— Отлично, — прошептал он в ответ, — я пригласил Бри на свидание в первый же день, когда она училась в последних классах средней школы. Она согласилась, и с того дня мы стали близки. Она знала мою семью.
Я кивнула.
Брок продолжил:
— Я получил стипендию, как игрок в бейсбол в университете Аризоны. Она последовала за мной. Но она не продержалась там долго. Несмотря на то, что у нас были отличные отношения, она очень скучала по своей семье и своим друзьям.
Она ненавидела Аризону, не сам штат Аризона, она просто очень хотела домой. Поэтому на втором курсе она перевелась в Калифорнийский университет. Мы подумали, что это будет круто, мы перешагнули мой первый курс в Аризоне, хотя нас разделяли города, и решили, что сможем пережить и еще пару лет. Но у нас не получилось. К Рождеству я встретил девушку и понял, что я не тот мужчина, который не хотел бы попробовать что-то другое, то, что предлагала жизнь. Кроме того, я понял, что с Бри у меня больше похоже на дружбу, я не рассматривал ее в качестве женщины, с которой бы хотел пойти в долгий путь. Когда вернулся домой, поговорил с ней, она думала совсем по-другому, поэтому совсем не была счастлива от моих слов, но у нее не было выбора. Я закончил наши отношения.
О боже. Жестко.
Честно, но жестоко.
Я вздохнула, но промолчала, а Брок продолжил:
— Я вернулся в университет, и она тоже. Она стала встречаться с парнем примерно через месяц. — Он усмехнулся. — У меня хороший вкус, она была чертовски красивой. Впервые, попав в игру знакомств, она просто заставляла их есть со своих рук. Ей это чертовски нравилось. Она связалась со мной летом, когда мы оба вернулись домой, сказала, что получает удовольствие. Я был доволен, черт побери, она была хорошим другом, и я скучал по ней. Наши отношения изменились, стали лучше, потому что, как я уже говорил, она была отличным другом, с ней было чертовски весело. У нас было все хорошо. Мы даже ходили на семейные дни рождения и разные праздники друг к другу. Все получилось.
Я снова кивнула.
Брок продолжал, и я поняла, что мы пододвинулись к самой трудной части, потому что его глаза потемнели.
— У нее был кузен в возрасте, и когда я говорю, что он был троюродным братом в возрасте, я имею ввиду, что он почти годился ей в отцы. Наши семьи дружили. Я знал всех ее родственников, и мне не нравился этот гребаный мудак никогда... называй это интуицией, если хочешь. Бри вообще не обращала на это внимания, она не умела чувствовать людей. Для нее семья была настоящей семьей, несмотря на то, что в семье кто-то был странным, немного сумасшедшим… вобщем, как у всех. Она была очень доброй, готова всех пожалеть, всем посочувствовать, особо не задавая вопросов.
О боже.
— Я закончил университет и учился уже в Академии, работал офицером в Департаменте полиции Детройта. Она тоже закончила университет, работала полный рабочий день, но вечерами посещала занятия, чтобы получить степень магистра. Однажды почти ночью, он появился у ее двери и, она впустила его.
— Брок, — прошептала я, когда темнота в его глазах усилилась, а пальцы впились мне в кожу. — Может, тебе стоит остановиться.
— Ты сможешь с этим справиться? — спросил он.
— Если нужно, то да, — ответила я.
— Это плохой ответ, милая.
— Тогда, да, я смогу с этим справиться.
Он внимательно посмотрел мне в глаза. Затем его пальцы ослабли.
И продолжил:
— Он полностью уделал ее, Тесс. Это дерьмо само по себе уже ужасное, но ей было намного хуже, он избил и изнасиловал ее. Избил ее до полусмерти, а потом изнасиловал, и делал это не один раз, он провел с ней всю ночь, поэтому делал это неоднократно. Она сказала, что ей потребовалось полчаса, чтобы доползти до телефона после его ухода.
Она пролежала в больнице две недели. Этот парень трахал ее, а потом бил, потом опять, он хотел ее убить. Мы взяли на анализ ДНК, который показал, что Бри была пятой у него, по крайней мере, она была пятой, кто сообщил об этом.
— Боже мой, — прошептала я, и он кивнул.
— Он больной псих, — сказал мне Брок. — Не мог уже сопротивляться. Вот почему он облажался по полной, найдя свою жертву в семье. На допросе его раскололи. Он признался, что следил за ней годами, бл*дь, делал все возможное, чтобы затушить свою тягу к ней, но той ночью в нем что-то сломалось, он больше не мог сопротивляться.
— И…, — неуверенно произнесла я, — ты поймал его?
Он кивнул.
— Это было не мое дело, потому что дел мне пока особо не давали. Я был тогда в форме, когда с Леви пошли к ней в больницу, у нее была сломана челюсть, я не говорю о других синяках и переломах, но она все же смогла кое-как рассказать, что произошло, и я ушел, пытаясь найти этого мудака, он залег на дно, потому что понял, что облажался. Он прятался, собираясь сбежать. Я выследил его, скажем так, когда я нашел его, я не совсем последовал процедуре задержания.
Черт.
— Ты избил его, — прошептала я.
— Помнишь, я говорил тебе, что хочу сделать с Хеллером?
Я кивнула.
— Я сделал все это с ним, и я сделал все так, что он до сих пор будет помнить обо мне. Полиции это не понравилось, естественно. Меня отстранили от работы, началось расследование. Но мне, бл*дь, было все равно. Для меня то, что я его нашел было важно также, как и сейчас, хотя я понял, что облажался.
— Тебя не уволили, — заметила я.
— Нет, не знаю почему, хотя должны были бы. То, что я сделал, ослабляло как бы обвинения против него у них в деле. Хотя дело было железным, с его ДНК, совпадающим с несколькими образцами, и женщинами, которые опознали его. Но полицейские не надрали мне задницу, прикрыли мое дело, не доведя до суда. Под давлением семьи, он признался. Его признание пошло мне на пользу, они могли выдвинуть против него обвинения. У меня был хороший послужной список, я был хорошим полицейским, и мой капитан видел, что у меня может получиться отличная карьера, поэтому прикрыл мне спину, так же поступили и другие из полиции. Они все знали, кем для меня была Бри, и они также знали, что он с ней сотворил, правильно или неправильно, и каждый из них знал где-то глубоко внутри себя, что, если нечто подобное случиться с женщиной в их окружении, на которую им будет далеко не наплевать, они либо поступят также, но, по крайней мере, уж точно подумают так поступить. Они дали мне какую-то дерьмовую работу, посадили меня за стол, поэтому я знаю, что офисная работа не для меня. Я выбрался из этого дерьма и потом вернулся к работе. А потом стал детективом.
А Бри из-за этого куска дерьма, слетела с катушек, скатываясь по наклонной плоскости. Героин. Умерла от передозировки. Все, включая меня, пытались вытащить ее из этой зависимости. Но у нас не получалось. И видеть, как ее все глубже засасывает это дерьмо, напоминало мне медленную пытку, не только наблюдая за ней, но и за ее мамой, отцом и сестрами, потому что они рвали свои задницы, чтобы вытащить ее оттуда, но все было безрезультатно. Не знаю, сколько раз меня вызывали, когда ее задерживали и она сидела в камере, ошеломленная, в отключке, не представляя где, черт возьми, находится, ее привлекали за сексуальное домогательство во время обыска. Ей даже в голову не приходило избежать ареста. Она готова было отсосать член за двадцать долларов, только чтобы сутенер дал ей дозу. В последний раз, когда я ее видел, едва узнал ее.
О Боже, Боже.
— Дорогой, — тихо сказала я.
— Это был настоящий ад, Тесс.
— Да, детка, — прошептала я. — И ты решил что-то предпринять и перешел в УБН? — Осторожно спросила я.
Он закрыл глаза и задержал дыхание.
Я ждала.
Затем он открыл глаза.
— Она была моей первой девушкой, — тихо произнес он, голос был хрипатым, и я прижалась поближе к нему. — Я все еще любил ее, Тесс. Не так, как мальчишкой любил ее, но она присутствовала в моей жизни по большей части. Для мужчины многое значит иметь такого человека в своей жизни, смеяться с ней над разной ерундой, которая происходила с нами в пятнадцатилетнем возрасте, и вот так все закончилось. Она была первой, кто попробовала и опустилась на мой член, поэтому я не мог справиться с мыслью, что она продавала свою красоту за этот гребанный допинг, меня это жгло изнутри. Она была первой женщиной, сказавшей, что любит меня. Она делилась со мной своими мечтами, Тесс. Чего бы она хотела в этой жизни, куда хотела бы поехать, сколько детей хотела бы иметь. Тогда мы думали, что будет совместно их делать.
Так что да, я был вынужден что-то предпринять. Но Леви ошибается, он не видел ее в камере. Он не видел, какой она стала. Я знал, что она уйдет еще до того, как она умерла, поэтому отпустил эту ситуацию для своего же собственного спокойствия, потому что я уже почти лишился карьеры и доставал других четырех девушек, с которыми произошло тоже самое, что и с ней, чтобы они не принимали глупых решений. Я не пошел в крестовый поход, чтобы вернуть ее. Я делал все это, не потому что Бри была единственной девушкой, у которой была семья, очень любившая ее, и оказался бывший парень, которому было не все равно, что она делала со своей жизнью, я пытался помочь другим девушкам, тем, кому особо помочь было некому, я решил — почему бы не я.
И от его слов, что-то внутри меня распахнулось, что-то огромное, я не смогла удержаться и выпалила:
— Я люблю тебя.
— Я знаю, — ответил он.
— Нет, — я покачала головой и придвинулась, — я люблю тебя, Брок Лукас.
Его глаза потеряли темноту, рука в моих волосах скользнула вниз и обвилась вокруг моей шеи.
— Детка, — прошептал он.
— Ты спас многих девушек, — с силой прошептала я.
— Я знаю.
— Это прекрасно, — сказала я.
— Тесс…
— И это не только ее миссия, но и твоя, — заявила я.
Он уставился на меня.
Я продолжила:
— Ты так сильно переживал за нее, что для других делал все то, что готов был сделать и делал для нее, но именно твои чувства и твоя ответственность за нее подтолкнули тебя позаботиться и о других, и она оказалась той, кто вызвал у тебя эти чувства, наверное, в этом была ее миссия. Она умерла трагической смертью, но ее смерть много значила для будущего многих других людей и это прекрасно.
— Я никогда с этой точки зрения не думал об этом, — тихо сказал он.
— Начинай думать, — приказала я.
Он посмотрел мне в глаза и начал хихикать.
— Черт, детка, когда ты начала командовать?
— На Рождество. Люди становятся немного странными на Рождество, — ответила я, и его хихиканье стало еще громче.
Затем он спросил:
— Мы закончили изливать души?
— Пока, да, — ответила я, и он снова улыбнулся.
Затем его улыбка исчезла, теплое, горячее, сексуальное ощущение заполнило комнату, его глаза перешли к моему рту, пальцы вжались в шею.
Он пробормотал:
— Хорошо, тогда пойдем спать.
Я смотрела в его тягучие серебряные глаза, которые прилипли к моему рту, глаза мужчины, любившего меня, дикого, грубоватого, красивого, глубоко переживающего и чувствующего человека, но его взгляд все мне сказал, и я не собиралась протестовать.
Ни за что не собиралась.
15.
Неожиданная компания
Прошел месяц…
Была суббота, Брок только что отправился на короткую пробежку, совместные выходные с его сыновьями были прерваны приглашением их на вечеринку, и в данный момент они находились в гостях. Он собирался вернуться с пробежки, принять душ, сосредоточить их внимание на себе, сделав шаг в отношении проблем, я же предполагалось не увижусь с ним до вечера воскресенья, так как он намеревался «поговорить» со своими сыновьями (в кавычках, потому что разговор будет нелегким) обо всем, что происходило сейчас.