И именно в этот момент я побежала, меня словно кто-то толкнул в спину. Я не могла точно понять, что это было, потому что никогда ничего подобного не чувствовала. Но уже не контролировала свои действия.
Я просто бежала.
Быстро.
Я не обращала внимания на резкую ауру настроения братьев Лукас, низко рычащего что-то в ответ Брока, я бежала вниз по лестнице, потом три длинных шага, и вверх по ступенькам на кухню.
Брок посмотрел на меня, и тут же закрыл рот, Леви повернулся, поглядывая на брата.
Я проигнорировала Леви и бросилась в атаку.
— Я не верю, — зашипела я на Брока.
— Тесс…
Я покачала головой, добравшись до него, опустив обе руки ему на грудь, толкнув его с силой, он покачнулся на пятках, голова дернулась от удивления, а потом он сжал мои запястья.
Я придвинулась и, привстала на цыпочки, заглядывая ему в лицо, выпалив:
— Я же сказала тебе, что не хочу, чтобы ты менялся ради меня.
Выражение его лица тут же изменилось, став нежным, он прошептал:
— Детка…
— Нет, — я снова покачала головой, попыталась вырвать запястья из его рук, но потерпела неудачу и сдалась.
— Мне не нужно, чтобы ты был кем-то другим, только таким, какой ты есть. Черт, когда я влюбилась в тебя, я даже не знала твоего..., — я приблизилась к его лицу, — бл*дь..., — я приблизилась чуть ли не нос к носу, — имени.
Он отпустил мои запястья, но только для того, чтобы обхватить вокруг, я опять попыталась убрать его руки, но он крепко держал, бормоча:
– Детка…
— Ни за что, Брок. Мне не нужна твоя хорошая квартира, в которую можно подняться, не рискуя жизнью по шаткой ржавой лестнице, не свернув себе шею. Разве ты не понимаешь? Я бы прошла даже сквозь огонь, если бы шла к тебе.
— Черт возьми, — выдохнул Леви, и я увидела, как Брок медленно моргнул, но я была в другой зоне, полностью в разъяренной ла-ла-ленд, и возвращаться пока не собиралась.
— Если бы у тебя была опасная работа, которая забрала бы тебя, это было бы ужасно отстойно, признаю, я бы возненавидела твою работу, потому что мне хватило трех месяцев жить без тебя. Но если бы эта работа многое значила для тебя, я бы смирилась, согласилась, потому что знала бы, что ты делаешь то, что хочешь, что умеешь, во что веришь, и ты бы, в конце концов, возвращался ко мне и мне этого было бы достаточно.
Он еще крепче меня сжал, прижав к себе, его глаза с такой нежность и добротой смотрели на меня, они напоминали жидкую ртуть, Брок прошептал:
— Детка…
— Ты можешь быть Броком, можешь быть Джейком, можешь назвать себя Эррол Чертовый Флинн, меня не волнует, потому что, в итоге, ты будешь со мной. Я знаю, очень хорошо знаю по своему опыту, знаю, что ты хороший человек и для меня это важно, чтобы, как бы ты не назывался, был именно тем, кто ты есть, а не тем, кем ты думаешь, я хочу тебя видеть.
— Тесс…
— Нет, я…
— Тесс..., — прорычал он.
— Нет, я еще не закончила…
— Тесс, — отрезал он, рукой прикрыв мой рот, придвинувшись почти нос к носу ко мне, — заткнись.
Я уставилась на него.
Он не отводил от меня взгляда, мы смотрели глаза в глаза.
Потом в его глазах заплясал смех, и он спросил:
— Эррол Чертовый Флинн, да?
— Это, черт побери, не смешно, — ответила я, хотя его рука по-прежнему закрывала мне рот, поэтому мои слова получились какими-то глухими и искаженными, и он расхохотался, он убрал руку с моего рта, тут же обернув ее вокруг меня, зарылся головой мне в шею.
— Ничего смешного не вижу, Брок, — сказала я стене позади него, скользнув вверх по его спине и надавив ему на плечи, чтобы оторвать от себя (безрезультатно).
Он поднял голову, все еще посмеиваясь, усилив свою хватку вокруг меня.
Затем спросил:
— Ты можешь заткнуться на две минуты, чтобы я смог все объяснить?
— Да, но я хочу тебя предупредить — лучше не говори того, что меня может разозлить, или я отменю Рождество.
Он начал раскачиваться, глаза все еще смеялись, но он молчал, стараясь особо не проявлять своего веселья.
— Заметано, — пробормотал он, но голос звучал глухо.
— У тебя две минуты, — подсказала я.
Он ухмыльнулся и повторил:
— Точно.
Потом сказал:
— Хорошо, детка, никаких игр, никакого дерьма, никакой лжи, ты установила правила, и я готов сыграть по твоим правилам. Я же говорил тебе, что спалился со всем этим дерьмом в УБН, мне светила только офисная работа. Я не лгал. Но я не сказал тебе, что у меня был выбор. Руководство подумывало перевести меня в Лос-Анджелес.
При этих словах все мое тело тут же напряглось, а его руки еще сильнее сжались на мне.
— Но все мои родные живут в Денвере, мои дети тоже живут в Денвере, и, да, ты тоже живешь в Денвере, мои сыновья с каждым годом становятся старше, поэтому я принял решение. Бросить все, оставить всех здесь и моих сыновей или уйти работать в полицию, у моих родных будет меньше шансов найти мое мертвое тело в переулке, или остаться здесь, заботиться о моих детях и попытаться что-то создать с тобой. Никакой лжи, ты же знаешь, ты многое значила для меня, когда я обдумывал варианты, так что да, ты тоже приложила руку к моему решению. Но я принял это решение не для того, чтобы измениться и перекроить себя под кого-то другого. Я сделал это, потому что пришло время.
Ну, тогда ладно.
— Ну что ж, — прошептала я, и он снова усмехнулся.
Затем сказал:
— Я снял ту квартиру, потому что Оливия работала неполный рабочий день администратором в медицинском учреждении, пока мы были женаты, она была вообще не очень хороша по части работы, поэтому заставила своего адвоката-бульдога выжать из меня все. Я не слишком то сильно сопротивлялся, потому что дети из-за нас оказались в этом дерьме, и не хотел, чтобы мои сыновья попали в эпицентр грязной войны между своими родителями. Я не сопротивлялся, потому что, в конечном счете, ей нужны были деньги, чтобы заботиться о детях. Я жил в той сраной дыре, но главное, что они там не жили. За это время я успел подняться на ноги, и два года назад она вышла замуж за парня, за которого хотела. Но у меня не было ни времени, ни необходимости переезжать из той квартиры, она была хорошим прикрытием. Но не имея работы под прикрытием и зашкаливавшей от ненависти Оливии, необходимость там жить отпала. Место, явно не лучшее для меня, для моей женщины и для моих сыновей, честное слово, детка, мне оно тоже не нравилось. Я воспользовался шансом и съехал. Конец истории.
Хм.
Может, я слишком остро отреагировала.
Но я не стала об этом говорить вслух, просто смотрела ему в глаза.
Его руки еще раз сжались вокруг меня, а губы дернулись.
Он понял, что я слишком остро отреагировала.
Вот черт.
Затем он спросил:
— Я как раз хотел попросить тебя завтра сходить со мной и ребятами посмотреть новый пикап. В этой машине печка не работает, шины тоже нужно менять, зима уже почти на носу, и деньги, потраченные на реставрацию этого грузовика, будут все равно выброшены на ветер. Ты очередной раз будешь биться в припадке, если я куплю новый грузовик?
— Я не билась в припадке, черт побери, — стала отрицать я.
Он наклонил ко мне голову.
— Детка, ты влетела сюда и толкнула меня в грудь, словно сошла с ума. Мне пришлось закрыть тебе рот рукой, чтобы ты заткнулась. Если это не дерьмовый припадок, я не знаю тогда, что это.
О боже. Я так сделала, толкнула его.
Не хорошо как-то получилось.
— Я... — я сглотнула. — Было не круто, Брок. Не знаю, что на меня нашло. Я не должна была тебя толкать.
Он снова начал раскачиваться, покачал головой, как будто не знал, что со мной делать, но, к счастью, он качал головой, зная, что я чертовски милая, и он точно знал, что собирался со мной сделать.
— Дорогая, — сказал он тихо, — я люблю твое тело, такое мягкое, фигуристое, ты не сможешь меня сдвинуть с места, даже во время одного адского дерьмового припадка, и ты это знаешь. Ты толкнула меня не потому, чтобы как-то ударить, а потому что знала, что не сможешь сдвинуть. Ты разозлилась и хотела привлечь к себе мое внимание. В этом вся разница.
— Все равно было как-то нехорошо, — прошептала я.
— Ты привыкла так поступать, я согласен. Ты часто так делаешь?
Я задумалась. Потом сказала:
— Э-э... насколько я могу вспомнить, то нет.
Он снова расхохотался.
Я посмотрела на него, все еще не находя ничего смешного.
— Э-э... эй, — окликнул нас Леви, я тут же напряглась, Брок перестал смеяться, поверх моего плеча посмотрев на брата.
Черт. Я совсем забыла про Леви.
И смех тут же пропал, когда Брок объявил:
— У нас с тобой проблемы, брат.
Ой-ой.
Я развернулась в руках Брока, он тут же переложил свои руки на мне, прижав спиной к своей груди, пока я смотрела на Леви, который поднял руки, рассматривая меня своим задумчивым взглядом.
Затем он перевел взгляд на брата, опустив руки.
— Похоже, я ошибался.
— Думаешь? — Язвительно спросил Брок.
— Я…
— Тебе больше нужно думать о том, что ты делаешь, Леви, мать твою, ты не всегда сначала думаешь. Если бы ты дал мне две минуты, как Тесс, я бы сказал тебе все то же самое, что и ей.
Губы Леви дернулись, он напомнил мне своего брата, Брока:
— Ты сначала закрыл ей рукой рот, чтобы что-то объяснить, Слим.
— Хорошо, в следующий раз, когда ты будешь в очередной раз меня бесить, я дам себе волю и найду способ тебя заткнуть, чтобы смог высказаться, да?
Хм. Казалось, несмотря на то, что Леви признался в своей неправоте, Брок не собирался так просто сдаваться.
Пришло время мне вмешаться, потому что нам повезло, что в середине разыгравшегося спора не появились сыновья Брока, но чем дольше мы будем выяснять отношения, тем больше шанс, что они появятся.
И я вдруг поняла, что говорю:
— Ленор влюблена в тебя.
Леви открыл рот, собираясь что-то ответить брату, потом его голова дернулась, как от удара, рот сам по себе закрылся, взгляд передвинулись на меня.
Брок обнял меня за спину и сжал.
— Что? — Спросил Леви.
— Господи, бл*дь, — пробормотал Брок.
Я посмотрела на Брока, он рассматривал потолок.
Ну ладно. Пусть рассматривает.
Я посмотрела на Леви.
— Ленор влюблена в тебя, — повторила я.
Он медленно моргнул.
Один в один, как его брат.
Затем спросил:
— Она тебе сама сказала?
— Я же девушка и все вижу, — сообщила я ему.
— Ты же девушка и все видишь, — повторил он за мной.
Я пожала плечами.
Он уставился на меня.
Черт. Мне нужно продолжить.
— Хорошо, ну… вероятно, ты никогда не замечал ничего подобного, но ее наряд на День Благодарения… был очень милым. Он очень ей шел. Это хорошо для тебя, если ты..., — я сделала паузу, а затем продолжила: — интересуешься ею. Она молодая, но уже знает, что ей идет. Многие девушки не только в ее возрасте, но даже в тридцатилетнем не знают. Она уже нашла свой стиль. Это впечатляет.
Леви снова моргнул.
Я продолжила:
— Я хочу сказать, что было очень приятно и все было в меру. Она хотела произвести хорошее впечатление, чтобы ты видел не только ее милую мордашку и тело, а что она красива сама по себе. Она красивая, тебе так не кажется? — Он перевел взгляд на брата, а я продолжила: — Ну, конечно, тебе кажется. — Он опять посмотрел на меня. — Ты же пришел с ней. Она хотела произвести хорошее впечатление на твоих родных. Она подумала, что ты привел ее на День Благодарения — это стало шагом вперед в ваших отношениях, для нее прийти к твоим родным было важно. Но мне кажется, дело не только в этом. Для нее было важно быть с тобой, думать о тебе, стать частью тебя. Ей хотелось, понравиться твоим родственникам, но она хотела, чтобы ты тоже перед ними выглядел в хорошем свете. Поэтому никакой роскошной одежды. Декольте. Ничего такого… все в меру.
Порядочная, респектабельная. Она заботилась о тебе и о том, чтобы показать твоей семье, что ты сделал правильный выбор.
Леви снова уставился на меня.
Затем он спросил:
— Ты все это узнала по ее наряду?
— Ну... — заколебалась я, — да.
Тело Брока снова начало раскачиваться, я посмотрела на него, теперь он смотрел на свои босые ноги, улыбаясь.
— Но это не значит, что она в меня влюблена, Тесс, — заметил Леви, и я перевела на него взгляд.
— Да, — согласилась. — Я говорила, что ты для нее что-то значишь. Я поняла, что она влюблена в тебя, когда ты решил меня проверить, и вся твоя семья на тебя разозлилась, а она, наоборот, придвинулась к тебе.
Леви застыл, открыв рот.
Я же спокойно продолжила:
— У нее произошло это совершенно автоматически. Ты разозлился, столкнувшись с сопротивлением всего клана Лукасов, она не отодвинулась, не ушла от тебя одного, она не испугалась твоего гнева, ничего. Она не колебалась, просто пододвинулась к тебе поближе, как бы прикрывая твою спину.
— Господи, — прошептал Леви, не сводя с меня глаз.
— Она милая. Смышленая. Вежливая. У нее отличный стиль в одежде. И она по уши влюблена в тебя, — мягко сказала я. — Так что, если у тебя нет к ней ни капли чувств, хотя это не мое дело, и я не имею права говорить тебе об этом, не хочу обидеть тебя ни коем образом, но говорю сейчас от всей женской половины общества, ты должен отпустить ее, чтобы она смогла найти своего мужчину, который сможет ее любить также, как она любит тебя.
Я не отводила от него глаз, он закрыл глаза и отвернулся.
Вот черт.
Ну, я не могла остановиться, потому что мне нужно было закончить.
— Леви, — позвала я его, подождала пару секунд, пока он не повернулся и не посмотрел на меня. — И от всей женской половины хочу тебе сказать, что, если ты отдашь всю свою любовь и преданность этой женщины, а она — хорошая женщина, клянусь, ты до конца своей жизни каждый день ни разу не пожалеешь об этом.
Рука Брока на моей талии и на животе превратилась в сталь, Леви смотрел мне в глаза.
Он ничего не сказал, а я прошептала:
— Извини. Хотя это не мое дело.
— Нет, — наконец, произнес Леви. — Ты ошибаешься, это твое дело. Каждый член нашей семьи имеет право высказать свое мнение.
У меня невольно губы приоткрылись, в животе стало так тепло, и я невольно растворилась в руках и на груди Брока.
— Брат, — пробормотал Брок, и Леви посмотрел на него.
Затем он выдохнул через нос.
Заметив:
— Хорошо, что ты не разозлил окончательно свою маленькую шалунью, было бы отстойно отменить Рождество.
Я усмехнулась.
— Она на такое не способна. Самое большее Тесса злилась на меня пять минут, когда я вернулся после того, а она решила, что с моей стороны по отношению к ней все было игрой, потому что я разрабатывал ее как подозреваемое лицо по делу. — Поделился Брок.
— Хорошее предзнаменование, Слим, — ответил Леви.
— Да, черт возьми, — пробормотал Брок.
О, ради всего святого.
Я вмешалась, спросив Леви:
— Ты останешься на завтрак с нами или как?
Он посмотрел на меня.
— А что будет на завтрак?
— Французские тосты с карамелизированными яблоками с корицей.
Леви снова медленно моргнул… и сглотнул.
— Броку нравятся, — сообщила я ему, когда он не ответил, продолжая смотреть на меня с нескрываемым недоверием.
— Э-э... да. Понятно, что ему нравится, — заявил Леви и посмотрел на Брока. — Она все время так готовит?
— Блин, у нее же своя пекарня, брат, — ответил Брок.
Леви опять посмотрел на меня.
— Я остаюсь.
— Хорошо, — пробормотала я и отстранилась от Брока, приказывая: — Милый, разбуди мальчиков. Я приготовлю завтрак. Рождественские елки сами не промаршируют к нам домой, нам нужно пораньше выехать. В выходные после Дня Благодарения всегда уйма народу, нам нужно заполучить хороших два дерева.
— Она всегда так командует? — Спросил Леви, когда я повернулась к кофейнику.
— Нет, обычно всегда очень милая, но Рождество делает людей немного ненормальными, — ответил Брок, уходя.
Я взяла кофейник, повернулась к Леви и закатила глаза.
Он посмотрел на меня и расхохотался в точности, как его брат.
14.
Ты со мной
Прошло почти две недели…
Я припарковалась за новым, огромным темно-синим внедорожником GMC Брока, выключила зажигание, вышла из машины и направилась к багажнику, задрожав от холода после теплого салона своего автомобиля.
Это Денвер. Завтра обещали 60 градусов (около 150С) в декабре. Но сегодня вечером было холодно, шел снег, не говоря уже о предстоящем прогнозе — снегопаде.
Это было неплохо для горнолыжных курортов и лыжников, но плохо для Тессы О'Хара.
Я любила снег, мне нравилось играть с ним, смотреть на него, сидя дома с горячим какао и книгой, смотря в окно и наблюдая, как он падает.
Но ездить по нему... не очень.
Я открыла багажник и взяла множество пакетов, распределяя сумки в руках, было не совсем удобно из-за большого количества торчащих рулонов подарочной бумаги.
У меня была слабость к рождественской упаковке. На самом деле, у меня была слабость к любой упаковке, включая банты и ленты. Я часто поддавалась своей слабости, поэтому целый шкаф дома был забит подарочной бумагой и другим барахлом.
Не шучу.
Жонглируя сумками, стараясь не бить себя по бедрам рулонами оберточной бумаги, я захлопнула локтем багажник и направилась к внутреннему дворику Брока.
Взглянув туда, нахмурилась.
За воротами стоял Харлей. Не Брока, а Дайна Глайд. У Брока никогда такого не было, свой он держал во внутреннем дворике под прочной, сделанной на заказ, крышей.
Хм. Оказывается, у Брока были гости.
Все еще жонглируя сумками, я пробралась через высокие деревянные ворота патио, затем через дверь черного входа к входной двери.
Прежде чем я успела сказать хоть слово приветствия, услышала, как Брок тихо сказал:
— Тесс.
Я поняла, что он приветствовал не меня, а предупреждал, завязывать разговор.
О, боже.
— Привет! — Крикнула я, закрыв дверь, входя в гостиную и оглядываясь.
Потом увидела их. Латиноамериканца и похожего на индейца мужчину на высоких стульях перед баром Брока, сам он стоит на кухне за стойкой бара.
Первая мысль, я же женщина, и эта мысли обычно преобладает над всеми другими мыслями, была — эти парни выглядели очень сексуально. Не сексуальными в обычном смысле этого слова. А слишком горячими, сексуальными, как Брок, в этом смысле, их хотелось съесть.
Вторая мысль заключалась в том, что они не только были на одном уровне с Броком по своей сексуальности, но оба излучали опасную, дикую ауру силы.
По неизвестной мне причине Брок общался со своими собратьями, и та напряженная вибрация, пульсирующая в комнате, сообщила мне, что они не просто так собрались выпить пива, вспоминая былые времена, делясь ностальгическими воспоминаниями о суках, которых пометили.
Здесь было что-то другое.
— Привет, детка, — пробормотал Брок. — Это Гектор Чавес и Вэнс Кроу, мои друзья.
— Привет, ребята, — поздоровалась я.
В ответ я получила:
— Йо, — от Вэнса Кроу, индейца, латинос только кивнул мне.
Определенно собратья Брока.
Я положила пакеты на диван, затем повернулась к Броку, стянув с головы вязаную шапку, тут же пытаясь привести волосы в порядок, немного распушив их после шапки.
— Ты хочешь, чтобы я нашла себе какое-нибудь занятие в спальне?
— Нет, — он покачал головой, а затем тихо сказал: — Иди сюда, дорогая.
Черт.
Я почему-то подумала, что новости были не очень хорошими.
И пока я оглядывала троих мужчин на кухне, поймала себя на мысли — многим бы женщинам даже не пришло такого в голову, но мне хотелось рвануть назад к своей машине, сесть за руль и побыстрее добраться до Марты с Эльвирой, чтобы выпить коктейль «Космо», чем снять пальто и остаться с этими потрясающими, сексуальными тремя мужчинами, такое количество и сразу я не видела за всю свою жизнь.
Но несмотря на свои мысли, я молча кивнула и расстегнула пальто, отнесла его в шкаф в коридоре, отделяющий нижнюю лестницу от комнаты мальчиков и верхнюю лестницу от кухни. Повесила на вешалке пальто и вернулась.
Как только я подошла, Брок, как обычно, тут же обнял меня за талию, прижав к себе, и я только тогда заметила, что перед ними тремя стоят бутылки «Бад».
— Хочешь пива? — Спросил Брок, я посмотрела на него.
— Я предпочла бы горячее какао.
Он ухмыльнулся, но только губами, улыбка не достигла его глаз и не осела в комнате, изменив общее напряжение.
Вот черт.
— Что случилось? — Тихо спросила я.
— Кое-что случилось сегодня, детка, — ответил он.
Дерьмо.
— Какое-то дерьмо? — Спросила я.
Он посмотрел на своих собратьев, затем снова на меня.
— Оливия получила письмо от моего адвоката.
Ситуация была не простой, даже лучше сказать, сбивающей с толку. Брок связался со своим адвокатом, воспользовавшись в качестве предлога тем, что поменял работу, предложив Оливии договориться о совместном графике на посещение сыновей — одна неделя у Брока, другая у Оливии и Дейда.
На мой взгляд, Оливия на его предложение могла отреагировать двумя способами. Облегчением, что у меня будет больше времени посещать спа-салоны и ходить по магазинам, совершенно свободная целую неделю от своих детей, которые постоянно были с ней. Или очередной раз разозлиться, хотя бы потому, что она стерва. Брок, будучи Броком, должен был быть готов к любому повороту событий.
— И что? — Поинтересовалась я.
— И она мне позвонила.
— Хорошо, — ответила я, но он больше ничего не сказал.
— И когда она мне позвонила, она попросила встретиться с ней поужинать. Она сказала, что почти готова оставить Дейда, но боится. Потому что не работала уже больше двух лет, подписала железный брачный контракт, у нее нет собственных денег, она не в состоянии одна заботиться о детях и, конечно же, не в состоянии нанять адвоката, чтобы тот общался со мной. Она вновь заявила, что хочет обсудить наше положение, положение наших детей, нашей семьи и возможность примирения.
Я почувствовала, как у меня сжались губы. Потом почувствовала, как рука Брока сжалась сильнее вокруг меня.
— Я не согласился, детка, — ответил он мне. — Я сказал ей, что это невозможно. Я двигаюсь дальше, ушел от нее навсегда и на данном этапе нашей жизни нам следует общаться исключительно через наших адвокатов.
Губы у меня расслабились.
— Потом мне позвонил Рекс, — продолжил он, и я моргнула. — Рекс не знал, что ему делать, потому что, когда мама забирала их из школы, она была сама не своя. Черт, я рассказал ему, что я хотел бы, чтобы неделю они жили со мной, сказал им, что она подумывает уйти от Дейда, сказал, что она боится, сказал, что мы с ней никогда не будем вместе, сказал им, что она не знает, что ей делать. Он позвонил, когда они вернулись домой, и сказал мне, что даже, когда они вернулись домой, она все еще продолжала плакать и причитать. И я слышал ее плач на заднем плане.
Губы снова сжались.
И сквозь сжатые губы я прошептала:
— Ты издеваешься надо мной.
— Нет.
— Вот черт. — Прошептала я. Затем спросила: — И что ты тогда сделал?
— А что мне оставалось делать? — спросил он меня, я поняла это как предупреждающий знак, его рука опять сжалась у меня на талии, тело слегка прижалось ко мне, глаза встретились с моими, я приготовилась к ответу: — Я притащил свою задницу к ним и успокоил ее, пообещав поужинать с ней.
Вот черт! Черт! Черт!
Я сжала губы и опустила взгляд на столешницу.
— Детка, — еще одно сжатие рукой, и я снова посмотрела на него. — Это минное поле. Я должен ступать медленно и осторожно. Вот почему здесь Гектор.
Я с замешательством смотрела на Брока, потом перевела глаза на Гектора с таким же замешательством, потом снова посмотрела на Брока, когда тот заговорил:
— Гектор работал со мной в УБН. Теперь он работает на Ли Найтингейла. Ли — охотник за головами, он занимается охраной и частным расследованием. Мне хватает проблем, и Гектор мой должник. Я позвонил ему.
— Ты позвонил ему?
— Ага. Я ужинаю с Оливией, и мы поговорим, но это дерьмо — последняя капля. Втягивать своей истерикой в это своих детей, вывести Рекса из себя, пока она вбивала им в головы про тебя всякое дерьмо. И когда я добрался к ним, Джоуи тоже испугался ее состояния. Сказал, что она сходит с ума, вывела их обоих из себя, лучше ей не становилось, потому что она продолжала свою истерику дома. Я не согласен мириться с этим дерьмом. Я не согласен, я хочу поставить точку. Я не хочу соглашаться на совместную опеку, я собираюсь получить полную. А чтобы получить полную опеку, мне нужно нарыть разное дерьмо, чтобы сыграть эту пьесу.
Гектор раскопает все, что надо. Что-нибудь на Дейда или Оливию. — Он вздохнул и произнес:
— Прости, милая, но пока я должен сыграть по ее правилам. Я хочу преподнести ей сюрприз, рассекретив ее, чтобы в итоге, получить своих детей. Я сделаю все, что угодно, чтобы увидеть, когда это случиться, и я хотел попросить тебя пережить весь это кошмар со мной.
Я тотчас же кивнула.
Он принял мой кивок и улыбнулся, и теперь улыбались его глаза.
Потом улыбка исчезла, и он тихо сказал:
— Сегодня произошло еще кое-что.
Черт!
— Что?
Он колебался, внимательно разглядывая выражение моего лица.
— Брок, милый, — прижалась я к нему, — что еще случилось?
— Помнишь, я сказал тебе, что нутром чувствую — Хеллер собирается нанести удар?
О, нет.
— Да, — прошептала я.
— Он готовиться к удару.
— О, Боже, — выдохнула я.
— Хорошая новость состоит в том, что у меня остались связи на моей старой работе, информаторы и друзья, люди, которые мне обязаны кое-чем. Мне звонил один из них, он сказал, что Хеллер очень мной интересуется. И копает глубоко. Я сделал еще несколько звонков и выяснил, что он копался в моей работе, финансах, кредитной истории и кем я работал и где.
Я сдвинула брови.
— Зачем ему это нужно? — А потом спросила: — Как он может раздобыть всю эту информацию? Разве это не конфиденциальная информация?
— Если у тебя имеются деньги, ты имеешь средства получить что угодно, можно кого-нибудь найти, чтобы получить нужную информацию, а можно ее купить.
Да, все это возможно.
— Хорошо, но зачем ему это?
— Этого я не знаю. Вот почему Вэнс здесь. — Я посмотрела на Вэнса, потом снова на Брока, который продолжил: — Он тоже работает на Ли, и мне ничего не должен, я буду его должником, но он попробует кое-что разузнать, чтобы я смог подготовиться к тому, что планирует Хеллер.
Я должна была разозлиться.
Но почему-то все было не так.
Меня слова Брока напугали.
И они испугали меня, потому что тем вечером, когда Брок угрожал Дэмиану полицией, Дэмиан решил поставить Брока на место. Возможно, он потом и сядет в тюрьму, но для Дэмиана это особого значения не имело.
Брок не только угрожал ему, он закрыл дверь перед его носом, затем стоял в гостиной у окна и ждал, когда Дэмиан поступит так, как сказал ему Брок. И последнее, но не менее важное: Брок стоял между Дэмианом и мной, Дэмиан хотел меня вернуть.
Я по опыту знала, что Дэмиан способен на грязную игру, подлую и очень грязную игру, без правил, чтобы получить то, что хочет. Он мог рыть под Брока, но даже, если он ничего не найдет, он все равно способен испортить ему жизнь. Подставлять и играть с Броком все равно что подставлять меня, подставлять Рекса и Джоуи, когда ситуация в их семье была не лучшей, подставлять родных Брока, о которых я переживала и заботилась с их неразрешенными проблемами.
Но в итоге, в первую очередь, весь удар придется на Брока.
А я не могла этого допустить.
Поэтому я приняла решение.
— Мне нужно заявить на него, — объявила я.
— Что? — Спросил Брок, и моя рука автоматически сжалась на его рубашке, но я этого не заметила.
— Завтра, — прошептала я, — я пойду с тобой в участок и выдвину обвинения против Дэмиана. Нападение, избиение и изнасилование.
Комната заполнилась потрескивающими искрами, которые буквально отлетали от моей кожи.
И эти искры шли не от Брока.
Именно в этот момент я вспомнила, что мы не одни, у нас имеются слушатели, поэтому перевела глаза на мужчин по ту сторону стойки бара.
И то, что я увидела на их лицах, напряглась.
Ой-ой.
— Милая Тесс, — пробормотал Брок, но я не в состоянии была оторвать глаз от мужчин по ту сторону бара, Брок продолжил: — Я им не рассказывал об этом. Они ничего не знали.
Я зажмурилась, повернулась к нему и спрятала голову у него на груди, крепче сжав кулаками его рубашку.
Черт, теперь я волей-неволей выплеснула все свое дерьмо.
Я почувствовала, как большая теплая рука Брока накрыла мой кулак на его рубашке, у меня не было выбора пришлось разжать его, и он прижал мою руку к своей груди, прошептав:
— Эй.
Я сжала губы, по-прежнему зажмурившись.
Он сжал мою руку.
— Детка, эй.
Я открыла глаза и подняла их на него.
Он смотрел мне в глаза, тень промелькнула в его взгляде.
— Посмотри на меня, — мягко сказал он.
— Да, — прошептала я.
— Нет, милая, посмотри на меня. Что ты видишь?