В воздухе разливался восхитительный запах утра. Знаете, как оно пахнет? Ночной свежестью, росой и уже прогретой солнцем зеленью. Восхитительно!
Солнышко щекотало ресницы. Я улыбнулась и, сморщив нос, зарылась лицом в подушку.
М-м-м… как же хорошо. И мне кажется или вокруг витает еще и аромат свежего кофе?
Потягушки прервали покашливание и холодный голос:
– Доброе утро.
Я мигом открыла глаза, села и с испугом уставилась на сидевшего в кресле Феликса Ла-Шавоира. Я невольно залюбовалась недовольным любимым мужчиной.
Вызывающе вальяжная поза – лодыжка лежит на колене. Кик был одет в строгий клетчатый костюм, который безукоризненно сидел на фигуре, и сейчас изучал циферблат карманных часов. Волосы идеально лежат, лишь одна прядь падает на глаза… почему-то очень запавшие и утомленные.
– Итак… – Феликс оторвал взгляд от часов и перевел на меня. – Сейчас – восемь утра. Дома я появился около двенадцати ночи и не нашел тебя в постели… Меня, разумеется, чуть успокоили тем, что последним гостем у нас был Лельер Хинсар. Ну, как успокоили… насколько вообще может успокоить новость о том, что твоя женщина ушла в ночь с самым известным и беспринципным бабником столицы!
– Кик… – нерешительно начала я, но меня резко прервали. Очень резко.
– Молчи. Я еще не закончил, – коротко бросил кикимор, вновь во всей красе проявляя свою диктаторскую натуру. – Итак, я, признавая твое право на развлечения за пределами дома, терпеливо прождал несколько часов. Но ты не появилась. Тогда я взял на себя смелость нанести визит шуту Гудвина… и что же? Я даже там тебя не обнаружил. И как ты думаешь, Юленька, какие мысли в тот момент были в моей голове?
– Нехорошие, – вздохнула я, вспомнив о том, что бывшая невеста предала Кика незадолго до свадьбы. – Но Феликс, я не Минавель!
– Я в курсе. И Лельер – не Элливир. Ты, моя милая, блондинка, на которых периодически клинит нашего друга. Хочешь знать, скольких невинных девушек он убил до того, как мы поняли, что с ним и как этому препятствовать? Их вина была лишь в том, что они имели похожий цвет волос!
– Но я не такая… у меня не серебристые волосы.
– А ты правда думаешь, что он убивал только сереброволосых? В Малахите эльфиек почти нет, Юля. Он ловил тех, кого воспаленное воображение сочло похожими!
Я подавленно молчала, разглядывая узор на одеяле и свои руки, нервно комкающие покрывало.
– Так вот, пока я в красках вспоминал, что осталось от глупой девчонки несколько лет назад, меня успокоили. Моя девушка вместе с шутом всего лишь ограбили музей. Какое облегчение! Минут десять Маэжи молился!
– Не ерничай, – наконец не выдержала я. – Да, я виновата, но… зачем так?!
– А я не ерничаю, милая. Я правда молился. До того, как узнал, что с тобой все же все хорошо.
Я окончательно смутилась и ощутила, как внутри противно царапает чувство вины.
– Прости.
– За что? – хмыкнул Кик. – Ты же у нас взрослая, самостоятельная девочка и сама решаешь, как именно влипать в неприятности. Кто я такой, чтобы тебе мешать в этом благом деле. Всего лишь опекун и любящий тебя мужчина, а это же такие мелочи.
Я прищурилась, по-прежнему не поднимая глаз и не меняя позы.
Какие слова-то интересные. И еще более интересные выводы.
Я спокойно, серьезно посмотрела на кикимора и спросила:
– Чего ты хочешь, милый мой?
– Того, чтобы ты думала не только о своих мимолетных прихотях!
– Любопытно. Ты так говоришь, словно я только прихотями и занимаюсь.
– На тебя плохо влияет Лельер. Юлия Ла-Шавоир, я против вашего тесного общения. И раньше не одобрял, но сейчас категорически возражаю.
Я усмехнулась и, увидев в голубых глазах Кика нехорошее выражение, поняла, что ему это явно не понравилось. Как и моя смелость.
– То есть запрещаешь?
– А если так? Или он тебе дороже, чем я? – прямо спросил мой дорогой зеленый манипулятор.
Донельзя сволочной зеленый манипулятор.
– А почему я вообще должна выбирать? Почему я должна кого-то выкидывать из своей жизни, потому что ты так сказал?!
Я не удержалась и повысила голос. К чести болотника, он понял, что перегнул палку, и не стал вступать в столь желанное сейчас мною выяснение отношений.
– Не будем ссориться, – успокаивающе протянул Феликс и поднял ладони в знак капитуляции. – Обсудим эту тему потом еще раз.
– А если я не желаю обсуждать потом? – несколько сварливо спросила я, бесясь от того, что ожидается еще и второй, а то и третий акт марлезонского балета под названием «Прогнем Юлю под себя».
– То придется. – Он наклонился, поцеловал обезоруженную меня сначала в лоб, потом нежно и ласково в губы и, оторвавшись, прошептал: – Я люблю тебя, кудрявое солнце.
Я окончательно растаяла, глупо улыбнулась и сама потянулась к вредному, но такому любимому кикимору.
Видимо, не умеем мы, женщины, не любить мерзавцев и манипуляторов.
Но я же не просто женщина. Я – кошка. Стало быть, есть шанс сладить!
Выписали меня довольно быстро. Причем не просто так, а с недельным больничным.
Внимательно глядя в глаза доктора, я спросила:
– Зачем? Я здорова, со мной все хорошо. Плюс я не могу уйти на больничный, я из его подобия недавно вышла! У меня клиенты!
– Думаю, господин Ла-Шавоир позаботится и об этом тоже, – бесстрастно ответил ниор и с поклоном вышел из моей палаты, не забыв напомнить про список лекарств, которые необходимо будет принимать.
– И об этом тоже? – мрачно повторила я в пустоту, начиная догадываться, чьих это зеленых рук дело.
Ладно…
Я повертела в руках листы с выпиской и рецептами и раздраженно шлепнула их на тумбу. Вот же гадство! Кик начал закручивать гайки. Но зачем ему эта неделя?
Мои мысли прервал стук в дверь и знакомый голос:
– Можно?
Узнав Айлара, я радостно кивнула и пригласила Мастера войти.
– Добрый день, – доброжелательно улыбнулся Смерть и заботливо спросил: – Как ты себя чувствуешь?
– Отлично, – подавив недавний негатив, бодро отозвалась я. – Очень рада, что ты зашел.
– Меня попросили отвезти тебя домой. Кстати, Юля, если хочешь, я могу помочь.
– В смысле?..
Я и правда не поняла, о чем он, но красноглазый пояснил:
– Я знаю свойства этого яда. Слабость, нервозность и вспыльчивость будут преследовать тебя еще минимум неделю.
– О-о-о…
Мне даже стало стыдно за нехорошие мысли в адрес Феликса. Таки всему были причины.
– А что ты можешь сделать?
– Ты – наш реципиент, – напомнил «должность», на которую меня определили на добровольно-принудительных началах. – Если поделюсь энергией, она уничтожит остатки яда в крови.
Я оживилась и с готовностью изъявила желание прямо тут приступать к обязанностям реципиента, ведь, в конце концов, давно пора.
Смерть попросил меня встать, подошел вплотную и взял за руки, внимательно глядя в глаза. От такой внезапной интимности момента я даже растерялась.
– Закрой глаза, – в голове Мастера появились убаюкивающие, низкие нотки.
– Зачем?..
– Так проще сосредоточиться на ощущениях.
Черт, как-то все двусмысленно.
Хотя что я паникую – это же не Лель! Айлару вполне можно довериться и не думать о нем плохого.
Так себя успокоив, я послушно смежила ресницы и попыталась сосредоточиться на ощущениях.
Руки Мастера были сухие и прохладные. Приятные, в общем-то, такие руки.
Стою, жду чуда. Чудо как-то не приходит, а ноги уже, однако, затекают!
Я рискнула приоткрыть один глаз. На меня шикнули.
Закрыла, жду чуда дальше.
Кончики пальцев начало покалывать, сначала едва ощутимо, а потом все более и более заметно. На смену дискомфорту пришло тепло, которое словно передавалось от Айлара ко мне. Подушечки пальцев, фаланги – и вот маленькие солнышки собираются у меня в центре ладони.
– Чувствуешь?..
Низкий, раскатистый голос звучал, казалось, в моей голове, пронизывая до самых мелких нервных окончаний.
– Да… – выдохнула я, зачарованно прислушиваясь к незнакомым ощущениям.
– Чудно. А теперь постарайся сама распространить то, что получила, по телу. Организм примет чужую энергию, быстро адаптирует ее и направит на лечение.
Я сосредоточилась на внутренних ощущениях. Самым простым оказалось представить кровеносную систему и разнести энергию вместе с кровью. Это оказалось очень необычно. Сила Смерти, несмотря на такое жуткое звание, походила на солнечный свет. Такая же теплая, ласковая и искристая. Она постепенно растворялась в зелени моей собственной энергии… почему-то она представлялась мне именно изумрудной. Красиво. Словно молодая листва на просвет, в полдень.
Мастер Смерти отпустил мои руки и спустя несколько секунд осторожно коснулся моей щеки кончиками пальцев.
– Юлька?.. Открывай глазки.
– Подожди-и-и, – блаженно улыбнулась и протянула я, наслаждаясь незнакомыми ощущениями. – Дай минутку…
– Так, начинающая энергетическая наркоманка, нет у тебя минутки. Учись не блаженствовать от этих ощущений.
– А то что? – Я неохотно приоткрыла глаза.
– А то захочется чаще и больше.
Я со вздохом пообещала быть хорошей девочкой и начала собирать свои немногочисленные вещи. Это была лишь та одежда, в которой мы с Лелем грабили музей, но все же.
Спустя пять минут, тщательно оглядев палату, я объявила Мастеру, что готова выдвигаться. Красноглазый кивнул, щелчком когтистых пальцев сдвинул шляпу чуть выше и спросил:
– Точно все? И да, чувствуешь себя как?
– Отлично, – честно ответила я и, позволив Смерти забрать сверток с вещами, подцепила Мастера под локоток.
И вот мы, красивые и эффектные, двинулись на выход.
Я небезосновательно ощущала себя рядом с таким спутником маленькой, хрупкой и защищенной. Айлар косился на меня с улыбкой, но позволял. Открывал передо мной двери, чуть забегал вперед, чтобы подать руку на последних ступеньках лестницы, и ласково осведомлялся о том, что я думаю про это дивное утро.
К тому моменту, когда мы вышли из больничного крыла, я внутренне уже успела делано посетовать на то, что занесло меня в этот мир к диктатору Кику, а не душке Айлару. Он, конечно, из той оперы, что «на лицо ужасные, добрые внутри», но в любом случае главное – душа! И если разобраться, если мужчина высок, спортивно сложен, умен и обладает хорошими манерами, девушкам становится плевать на такие маленькие детали, как сероватая кожа, красные глаза и черные когти.
С подтверждением обратного мы столкнулись на крыльце лечебницы. По дорожке торопливо приближалась невысокая девушка с аппетитной фигуркой и каким-то свертком в руках. Когда она подошла, я с удивлением узнала в визитерше Настю. Такую же попаданку, как и я, но под опекой паука Лариша.
Мастер Смерть напрягся, и я неосознанно успокаивающе провела пальцами по его рукаву. Запоздало осознала свою реакцию, но смутиться не успела. Во-первых, Айлар и правда расслабился, а во-вторых, к крыльцу подбежала Настя.
– О, Юля! А я к тебе!
– Здравствуй, Настя! – Я отпустила Айлара и, спустившись на несколько ступенек, обняла приятельницу. – Неожиданно, но чертовски приятно тебя видеть!
– А мне-то как! – весело подмигнула переселенка в ответ, отбросив с глаз густую каштановую челку. – А тебя уже выписывают?
– Да, как видишь. Меня даже забирают.
Настя бросила непонятный взгляд на Мастера и, уважительно склонив голову, произнесла:
– Рада вас приветствовать, уважаемый Мастер Смерть, да продлятся года атрибута.
Че?.. Я Прямо в осадок от такого приветствия выпала.
– Взаимно, госпожа Анастасия, – арктически холодным голосом ответствовал Айлар.
Я даже оглянулась, чтобы убедиться, что это именно мой красноглазый друг и никто не успел его подменить. Я еще никогда не слышала в его тоне таких ноток.
Настя же ни капли не смутилась от неласкового приема и, повернувшись ко мне, проговорила:
– Мы уже давно не виделись, и вот забежала. Проведать и пообщаться.
– Меня сейчас вроде как домой отвезут, если хочешь, поехали вместе. Чайку попьем, побеседуем.
Девушка с охотой согласилась, и мы двинулись вперед по дорожке, оживленно беседуя. Я, выковыряв из памяти скудные сведения о жизни Насти, интересовалась, как у нее дела с работой, с жильем и вообще с жизнью. Как оказалось, девушка все же открыла свою студию танцев в Изумрудном городе и недавно съехала от Рила, так как ее аура уже адаптировалась к миру и помощь больше была не нужна. Когда я спросила о реакции Лариша на это дело, девушка лишь вздохнула и отвела глаза. Ясно… не все гладко во взаимоотношениях арахна и переселенки.
– Дамы, я попросил бы вас немного поторопиться, – раздался из-за наших спин сухой голос Мастера Смерти. – У меня сегодня еще немало дел.
Мы послушно ускорили шаг, а я вновь задалась вопросом, что я вообще знаю об Айларе Тисе… и о том, каким он бывает. А еще мне очень интересно, с чего это душка-Лар превратился в этого красноглазого злыдня, стоило нам столкнуться с девочкой Настенькой? И такое ощущение, что злыдень… обижен. Эх, ладно, чужая душа – это потемки. А душа Мастера – тем более.
Через двадцать минут мы вышли из машины Мастера около дома и, помахав ладошками отъезжающему авто, направились к крыльцу. Дверь распахнулась, и меня в любящие объятия тут же заключила наша домоправительница – Даромира Соклетоновна.
– Госпожа Юлия! Наконец-то вы дома, а то мы уж испереживались! Ночей не спали, молились за вас Маэжи.
– Ой… спасибо, – полузадушенно пискнула я, стараясь корректно выбраться из медвежьих объятий женщины. – Мне очень приятно.
– Но если вы ее не отпустите, то скоро одним психологом в Изумрудном городе станет меньше, – несколько флегматично проговорила Настя, с иронией наблюдая за теплой встречей.
Даромира тотчас отпустила меня и проводила в одну из гостиных, пообещав вскоре принести легкий завтрак.
– Если честно, было весьма неожиданно тебя увидеть, Насть, – призналась я, устраиваясь среди подушек на низком диванчике.
В этот раз мы сидели в зеленой гостиной. Это место нравилось мне больше других отчасти потому, что являлось наименее… классическим, что ли. Все же основная обстановка особняка Феликса мне напоминала старую добрую Англию. А тут… мебель резких очертаний, обивка странно скользкая, картины на стенах чуждые и необычные – все это составляло впечатление нормального Болота. Чем мне и нравилось.
– Да захотелось, Юль, – голос Насти вырвал меня из размышлений. – Если честно, после переезда от Лариша я немного в странных чувствах. Ну и… он все это время был для меня самым близким и дорогим существом в этом мире, а ныне все иначе. Это непривычно.
– Только непривычно? – тихо спросила я, внутренне понимая, что этот вопрос почему-то надо задать.
Судя по тяжелому вздоху и отведенному взгляду собеседницы, оказалась права.
– Тяжко, если честно, а еще немного обидно и непонятно. Но это давно стоило сделать, потому я не жалею о принятом решении.
– Расскажешь подробнее?
Вот и ясна причина такого внезапного интереса Насти ко мне. Девушка просто не может разобраться в себе, а идти ко мне как к специалисту ей не позволяет внутренняя гордость. Ну и то, что это означает принятие проблемы… а этого переселенка, судя по всему, пока делать не планирует.
– Да, конечно. Обидно и непонятно то, что он почти перестал со мной общаться. Постоянно занят или работой, или просто личными делами, хотя раньше всегда находил для меня время! А сейчас… избегает, Юль, как есть избегает.
– Насть… а ты видела его вторую ипостась?
Девушка внезапно смутилась, покраснела и чуть хрипловато ответила:
– Ну… можно и так сказать.
– В смысле?
– Сложно объяснить. Пожалуй, начну с начала… Итак, когда я появилась в этом мире, меня определили к Ларишу. Он был не в восторге, но, как существо воспитанное, послушно выполнял гражданский долг и помогал мне адаптироваться. Мы быстро сдружились и даже, наверное, больше… он совершенно чудесный и потрясающий, Юлька. Волшебный…
– И в чем проблема?
– В том, что мне не нужны чувства, а тем более к моему рилу. К арахну! В общем, однажды он сказал, что считает нужным познакомить меня со своим вторым лицом, а я сказала, что против. Это поменяет многое, едва ли не все, и я не готова. Не хочу.
– Проблемы начались после этого? – со вздохом поинтересовалась я, уже начиная представлять, что чувствовал плетельщик, судя по всему, увлеченный своей подопечной дальше некуда. И его отвергли, не пожелав узнать.
– Да… Он стал замкнутым, раздражительным и чрезвычайно занятым. И при всем этом столь же чрезвычайно щедрым. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что он готовил будущее для меня же. Именно тогда все начало складываться как нельзя лучше для школы танцев, у меня появилась машина, нужные связи… да не перечислить всего!
– И ты, ощутив независимость, решила уйти?
– Юля, а как иначе? Как я могла жить рядом с тем, с кем меня ничего не связывает? Мы… разные! Чертовски, невообразимо, невозможно и непостижимо разные! Это не преодолеть ничем… это можно было только прекратить. Людям свойственно уходить из отчего дома, и для меня таким в этом мире стал дом Лариша.
Я сидела, молча кивая и прихлебывая чай. Сидела, размышляла о ситуации Насти, и невольно примеряла ее на свою. И снова думала…
– Сложно было найти жилье?
– Не особо. Благодаря подъемным, которые выдает Малахит, и пособию, что я удачно сэкономила, пока жила у рила, а также благодаря работе. Переселенцы тут не бедствуют, Юль.
– Угумс, – снова неразборчиво отозвалась я, задумчиво вглядываясь в глубины чашки. – Ты все сделала правильно. А Лариш… думаю, оттает. Или отгорит. Одно из двух, Насть.
– В смысле, отгорит?
– Только не говори, что ты не поняла… ты ему явно нравишься, притом вовсе не как забавная девочка, нуждающаяся в опеке. Кстати, а что значит, «почти не видела» в истинном виде?
– Это значит, что я однажды ночью застала его выходящим из бассейна. Сбежала со скоростью звука, но стать оценить успела.
– И как? – неподдельно заинтересовалась я, подозревая паука в низком росте, субтильном телосложении и прочих ужастях, способных отпугнуть юных девушек.
Глазки у переселенки заблестели, щечки заалели, и она ответила:
– Шикарно. Но это не повод знакомиться с этим «шикарно» поближе.
– Фи, какая ты скучная, – хихикнула я в ответ.
– Я благоразумная, – чуточку занудно и нравоучительно проговорила Настя. – Мужики приходят и уходят, а друзья остаются!
– И ты свято веришь в этот замечательный миф? Что друзья остаются… Настя, они такие же люди, как и все остальные! И, судя по всему, Лариш всегда был заинтересованным в тебе мужчиной, который «дружил» лишь потому, что ничего большего ты ему не позволяла. Видимо, в определенный момент это стало затруднительно, и он здраво убрал недостижимый объект из своего окружения. Отвыкает.
– Думаешь, что все из-за этого?..
Во взгляде девушки было столько растерянности и недоверия, что я лишь закатила глаза к потолку и пустилась в дальнейшие рассуждения о взаимоотношениях полов и о том, что если они достаточно серьезные, а притяжение не такое уж сильное, то здравомыслящие личности предпочитают оставаться в контакте и… дружить!
Но, несмотря на крайне интересную беседу, время неумолимо бежало, и настал час обеда. Домой приехал Феликс, а Настя, наоборот, попрощалась и укатила к себе.
Я проводила ее тоскливым взглядом и осталась наедине с Киком.
Обед прошел странно. Вроде бы все было как всегда, но очень уж… отстраненно, что ли. Кик пришел домой, мимолетно поцеловал меня в висок, за пищей думал о своем, а во время чаепития отгородился свежей газетой, а после извинился и ушел в свой кабинет работать.
На душе было муторно. Почему-то я отчетливо ощущала, что меня воспитывают. Стоит ли говорить, что кошке-Юльке это не особо понравилось?
Глава 11
Я сидела за столиком в своей спальне, бездумно водила ручкой по чистым страницам дневника и задумчиво косилась на распечатанное письмо рядом с ним. На душе было паршивенько. Погода полностью соответствовала внутреннему состоянию – за окном на город уже давно опустились густые сумерки и накрапывал дождь.
Я кончиком пальца коснулась острого края письма и усмехнулась.
Послание пришло сегодня вечером, и было оно от леди Минавель. Эльфийка писала, что она скоро отбывает обратно в Аквамарин, но помнит, что у нас с ней остались темы для обсуждения, и готова встретиться в ближайшее время. А я… я в красках воображала себе грядущую встречу. И что я ей там скажу? «Не трогай зеленого, поганка остроухая»? А ведь раньше, в своем мире, и когда я была еще не отравлена влюбленностью во всяких кикиморов, я искренне считала, что такие вот разборки между женщинами глупы и унизительны. Факт есть факт: если мужчина не хочет быть вместе, его не удержишь ничем.
М-да… натворила ты дел, Юлька.
Эх, когда это все стало настолько сложно?! Хотя глупо ожидать, что безоблачные отношения с Феликсом продлятся вечно. Закономерно начался период притирки друг к другу, так что стоит набраться терпения, мудрости и просто пройти этот этап!
Я улыбнулась сама себе, стараясь встряхнуться, и твердо решила с сегодняшнего вечера быть хорошей, ласковой и доброй.
Как по заказу открылись двери, и на пороге появился Феликс. Судя по отстраненно-спокойной физиономии, он планировал и дальше морозиться, но я не позволила. Радостно улыбнулась, нежно протянула его имя и бросилась обниматься.
– Здравствуй, мой хороший, – промурлыкала я, утыкаясь в шею мужчины и вдыхая его терпкий, приятный запах. – Я скучала…
Почти сразу сильные руки сомкнулись на моей талии, прижимая ближе, а по виску скользнули прохладные губы:
– И я… коварная моя.
– Почему коварная? – лукаво прищурившись, спросила я, запрокидывая голову и глядя в голубые глаза Кика.
– Потому что все планы рушишь.
Феликс наклонился и накрыл мои губы нежным поцелуем, а я вскинула руки, запутываясь пальцами в коротких жестких волосах, и с жаром ответила.
Целовался все же мой мужчина так, что почти сразу в голове помутилось, а в теле стало жарко, и все, чего хотелось, это продолжения. Сильные руки скользнули по талии вниз и властно сжали ягодицы, притискивая к себе, а губы мазнули по подбородку к ушку и легко укусили мочку. Я тихо охнула и блаженно закрыла глаза, ощущая, как то нежно, то прихватывая зубами кожу, целуют шею.
– Сладкая… сладкая вредная девочка, – хрипло пробормотал Феликс, тесня меня к столу. Когда я уперлась в него бедрами, мужчина быстро приподнял меня и посадил на деревянную поверхность. Наглые, уверенные руки скользнули по телу выше, сжали груди и решительно дернули за шнуровку на лифе, распуская корсаж и еще больше обнажая бюст.
Я охнула, когда ощутила цепочку поцелуев-укусов, и усмехнулась, заслышав, как Кик нетерпеливо смахнул со столика дневник и письменные принадлежности. Я уже едва ли не мурлыкала, в красках себе воображая, что сейчас последует… и нетерпеливо вытаскивая рубашку Кика из-за пояса штанов, чтобы поскорее добраться до теплой кожи и крепких мышц.
Внезапно кикимор замер и напрягся, а после перехватил мои руки и отошел на шаг. Я подняла на него ошалевшие от страсти глаза, но не успела спросить, в чем дело, как мужчина поднял с пола письмо Минавель и, бегло его просмотрев, спросил:
– Что это такое?..
– А сам не видишь?
Поняв, что продолжения не последует, я спрыгнула со стола и стянула на груди разошедшееся платье.
– Вижу. Потому и интересуюсь. Юля, ты собираешься идти на встречу?
Если честно, я рассчитывала написать эльфе о том, что никакого рандеву не будет и я достаточно верю в чувства своего мужчины. Но сейчас, когда Кик вот так на меня смотрел, кривил губы и с силой сжимал пальцы на письме… мне вовсе не хотелось действовать благоразумно! Ревность ядовитой змеей зашевелилась в душе, свивая кольца все туже и нашептывая на ухо… Почему он так реагирует? Почему не хочет, чтобы я встречалась с Минавель? Неужели ему есть что скрывать и он боится, что остроухая выдаст? И правда ли, что в тот вечер у них ничего не было?.. Любовь и зачатки женской мудрости просили меня не думать на эту тему и смотреть в будущее, но подозрительность и собственничество сопротивлялись этим здравым мыслям.
– Быть может, и собираюсь. И почему ты, мой непогрешимый возлюбленный, так остро на это реагируешь?
– Потому что Мина опасна. Мне ли не знать? – Он неосознанно потер грудь там, где под рубашкой золотились нити печати.
– Или Мина болтлива и, опять же, «тебе ли не знать»? – приторно-сладким голосом спросила я.
Было ясно как день, что веду я себя не лучшим образом и сейчас с каждым шагом все дальше отхожу от эталона женщины, но… но-но-но! Я земная женщина, а не идеальная!
– Милая, не городи… в общем, не городи.
– Ерунды? – заботливо подсказала я нужное слово.
– Ее самой, – спокойно согласился Кик и, смяв письмо, отправил его в мусорку. – Ты никуда не пойдешь.
– Это ультиматум? А что, если пойду?
Феликс снова закаменел, прищурился и, наклонившись ко мне, процедил:
– Ты не пойдешь, Юля. Если не хочешь, чтобы я тебя со скандалом вернул обратно или вообще ко всем демонам запер дома! Твои прогулки у меня уже… да вот где!
Ага… вот, значит, как. Теперь вы вот так заговорили?
Интересно, а как далеко уйдут разговоры от дела у Тени Гудвина? Из того, что я слышала про Феликса, – он категоричный, авторитарный и бескомпромиссный тип, не особо склонный к диалогу.
– Я узнаю о тебе все больше и больше нового, мой дорогой. Вот интересно, а ты с кем-либо пробовал разговаривать не с позиции силы? Или власть настолько опьянила, что ты теперь иначе просто не можешь?
– Какая власть?
– Твоя, Кик. Во дворце, в городе, у себя дома… надо мной, в конце концов. – Осознав некоторые вещи, я горько усмехнулась. – А ведь я и правда от тебя завишу… от «а» и до «я».
– Все, с меня хватит! – Кикимор запустил руку в волосы, прерывисто выдохнул и рубанул второй ладонью по воздуху. – Я хочу, чтобы хотя бы дома у меня не было проблем и сложностей. А потому ты, милая… делаешь то, что я говорю. А я, стало быть, стараюсь сделать все, чтобы тебе было комфортно. Так будет хорошо всем.
– Так будет хорошо тебе, Феликс. Потому как степень моих потребностей, получается, тоже определяешь ты, а мне даже коррективы нельзя внести. Вдруг они тебе не понравятся?!
– У меня не так много требований. Разве что отсутствие Леля в твоей жизни.
– Сначала Леля, потом Айлара, затем Лариша, а там и вообще любых мужчин в зоне видимости! И всех подруг, которые, на твой взгляд, плохо на меня влияют!
– Юлька, ты впадаешь в крайности.
– Нет, Феликс, это ты впадаешь в крайности. Семейная жизнь, если мы таковую планируем, это компромиссы и взаимодействие, а не когда один партнер прогибается под другого!
– Что значит «если планируем»?! – услышал то, что больше всего его укололо, кикимор. – Юля, даже не думаю в ту сторону! Никаких если!
– Да ты что?! – прямо восхитилась я такой самоуверенностью. – Это у нас даже не обсуждается теперь? И мое согласие вопрос чисто номинальный? И правда! Зачем, если Юлия Аристова все еще даже по документам принадлежит тебе!
– Так, меня это достало. – Кик шагнул вперед, запустил руку мне в волосы, властно оттягивая их вниз и заставляя меня запрокинуть голову. – Я… – последовал короткий, жалящий поцелуй. – Тебя… – еще один, почти укус коснулся шеи. – Люблю…
– Это, конечно, все очень приятно, – пробормотала я, пытаясь уклониться от очередного поцелуя, так как драгоценный явно следовал заветам, как быстрее и проще всего отвлечь женщину.
– Пока не очень приятно. – Руки кикимора скользнули на грудь, смяли, и он дернул ворот, обнажая кожу. – Вот сейчас будет.
– Кик!
– Угу… – неразборчиво отозвался Ла-Шавоир откуда-то из моего декольте. – Юлька, хватит спорить…
Ощутив пальцы, а потом и губы на острых, ноющих вершинках, я закрыла глаза и прерывисто выдохнула, сосредотачиваясь на ощущениях.
Феликс подхватил меня на руки и отнес к постели. Встав около нее, он отпустил меня так, чтобы я томительно медленно скользнула вдоль его тела, ощущая каждую его частичку, каждую мышцу… и одна из них очень красноречиво упиралась мне в живот. Губы помимо воли расплылись в усмешке, а пальцы потерли обруч одного из злополучных браслетов. Лалы пока и не думали покидать мои запястья, но уже совсем, совсем-совсем скоро! И Минавель уезжает, и лалы падут… какая прелесть.
Руки мужчины вновь огладили мое тело, властно сжимаясь то на верхних, то на нижних округлостях. Да, любит Кик мои формы, ой как любит. Помнится, как-то, когда мы лежали в постели и я, как любая девушка, задумалась о том, что стоило бы похудеть, меня щелкнули по носу и строго сказали даже не думать о таком. Ведь я ему безумно нравлюсь именно такой, какая сейчас.
Одежда быстро сползла на пол, не устояв перед опытными руками, а я вздыхала и постанывала от наслаждения, не в силах сдержаться. Все же… было в наставлениях прошлых поколений мужчин что-то мудрое! Примирительные поцелуи и примирительный секс – это восхитительная штука! Ну, или почти секс, не суть.
Утро встретило меня запахом кофе, нежным поцелуем любимого деспота и пустотой в постели. Пока я приходила в себя, Феликс успел сбежать на работу.
День продолжился в суете… Были некоторые вопросы слуг, которые пришлось решить, и мне принесли бумаги с работы, так как планировалось недельное отсутствие психейлога на рабочем месте. Я сидела, разбирала записи и сожалела, что забыла сказать болотнику о том, что меня вполне успешно излечил Айлар Тис. Хотя… во всем надо искать свои плюсы! У меня внеочередной недельный отпуск. Внеочередной и одновременно очередной… каламбур, однако.
Эта пауза мне поможет. Например, в осмыслении…
По сути, буквально через несколько дней падут лалы, и это перестанет так связывать меня и Кика. Ну, а срок адаптации, когда я должна жить в его доме, уже тоже закончился. И, по словам Насти, на моем счете вполне достаточно денег, чтобы не просто позволить себе скромную комнатку, но и не бедствовать. И у меня уже есть стабильная работа. К чему я все это? К тому, что, быть может, стоит перестать настолько зависеть от Феликса Ла-Шавоира. Я не хочу заканчивать с ним отношения, нет, конечно! Но… у нас как-то внезапно оказался пропущен конфетно-букетный период и резко начался не то чтобы семейный… а просто сожительствующий.
В общем, я в зависимом положении. И в свете того, как в последнее время ведет себя мой деспотичный зеленый друг, это стало напрягать и волновать.
Я перебрала пальцами по столу и вздохнула. Решение принято? Вопрос, как теперь сообщить об этом Феликсу… По идее, с такой «благой вестью» лучше не торопиться, а сказать, когда я уже все узнаю про то, какие плюшки мне положены как переселенке, и в идеале найду себе дом. Нужно еще раз встретиться с Настей и узнать у нее все детали, все же кому, как не ей, быть в курсе всей этой волокиты.
Прерывая мои думы, раздался стук в дверь, и появившийся лакей с поклоном сообщил:
– Госпожа, к вам Лельер Хинсар. Просить?
Не успела я ответить, как лакея сзади похлопали по плечу, и, когда парень обернулся, стоящий за ним Лель доверительно сообщил:
– Просить!
– Но госпожа еще не…
– Госпожа уже рада меня видеть! – авторитетно сообщил шут и, ткнув в меня пальцем, добавил: – Смотри, светится от счастья!
Не знаю как там со светом, но я сидела и всеми силами старалась не засмеяться. Ох, Лель, Лель… отрада моей души, в самом прямом смысле этого слова. Одно твое появление рассеивает все тучи дурного настроения. Но черта с два ты об этом узнаешь, самоуверенная твоя блондинистая морда.
– Проси, – хмыкнула я и жестом отпустила слугу. – Все равно его уже никакими способами не выгонишь.
– Мы уже давно про это знаем, – чуть заметно улыбнулся лакей и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Лель вальяжной походочкой продефилировал до дивана, плюхнулся на него, закинув ноги в сапогах на низкий столик, и лучезарно мне улыбнулся.
– Если что – я осуждаю твое наглое поведение, – посчитала нужным сказать эпатажному шуту про свое истинное отношение.
– Осуждай-осуждай! Я ж не мешаю, – заверил меня Лельер.
– Поганец, – ласково поведала бессовестному приятелю.
– Я знаю, – кивнул в ответ Лель и, со смаком потянувшись, запрокинул голову и спросил у потолка: – Как же это потрясающе – быть мной! Я несносен, нагл и бессовестен, а ты меня все равно обожаешь!
– Лель, я буду тебя игнорировать! – со смехом сообщила я этому паяцу и спросила: – А ты откуда такой красивый?
Я обвела рукой немного специфический для утреннего часа наряд шута Гудвина. Черная кожа, заклепки, рваная рубашка, сквозь которую светится белая кожа груди. Выражение лица у друга было довольное и даже пресыщенное, невзирая на легкие круги под глазами и сероватый оттенок лица.
– С концерта я. Ночью рок-глас оппозиции «Мрачные цветы» вновь радовал своих почитателей! А потом пил, курил, танцевал и хватал фанаток за разные интересные места. Могу подробно рассказать какие, хочешь?
– Воздержись, – посоветовала Лелю, который оживленно сверкал на меня синими глазами.
– Ну и ладно! Не хочешь – как хочешь, – ни капли не расстроился шут. – Как дела, Юльчик?
– Отлично, – хмыкнула я в ответ и, подавшись вперед, положила подбородок на сцепленные пальцы.
– Прямо-таки? – усомнился светловолосый музыкант и покосился на меня. – А Феликс? Я уж думал – приду утешать рыдающую деву, и тут-то мне и обломится благодарственный поцелуй, а ты меня так разочаровываешь!
– Феликс отреагировал примерно так, как ты себе и представлял, – досадливо поморщилась я. – Но плакать я не буду.
– Вот и молодец. – Лель подобрался и уже серьезно спросил: – Сильно ругался?
– Знаешь… ничего нового. – Я неопределенно повела рукой в воздухе. – Кик в последнее время на диво неоригинален.
Я замолчала, посчитав, что обсуждать с Лельером подробности немного нечестно по отношению к кикимору. Да и вообще, личная жизнь, она на то и личная.
– Полагаю, ерничать не стоит, потому как сейчас мне прилетит в лоб этой милой вазой за иронию и шуточки на тему вакантного места твоего милого-любимого?
– Верно полагаешь, – усмехнулась я и, меняя тему, задала вопрос, который меня уже некоторое время волновал: – Лель, а как в Изумрудном обстоят дела с арендой жилья?
Лель изумленно округлил глаза и одними губами спросил:
– Что?..
– Я поняла, что в наших отношениях с Феликсом давно пора что-то менять. А можно даже начать заново… ибо неправильно это – сразу жить вместе. В общем, я решила переехать и теперь думаю куда. Тяжко мне в последнее время стало, Лель… тяжко.
Я устало прикрыла глаза и с нажимом помассировала ноющие веки пальцами, часто и мелко дыша… голова так внезапно разболелась. От чего? Слишком много тягостей в последнее время? Мне уже давно хочется просто спокойствия.
Послышался шорох одежды и звук шагов, почти полностью заглушаемый мягким ковром, а после на моих плечах сжались горячие ладони.
– Ну… не грусти, солнечная кошка, – выдохнул Лель мне на ухо и, потянув на себя, заставил опереться плечом о его грудь.
– Я и не грущу. – В противовес сказанному я шмыгнула носом и прерывисто выдохнула.
– Да, оно и видно. – Пальцы блондина скользнули по моим щекам, растирая неожиданно выступившие слезы по коже. – А это у нас просто крыша протекать стала, да? И за окном не иначе как гроза.
Я сквозь слезы улыбнулась, покосившись на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь занавески.
– Все так, как ты говоришь.
Голос срывался, и, вновь прерывисто выдохнув, я попыталась было отстраниться от Лельера, но он не позволил, быстро поборов мое сопротивление, и заставил уткнуться носом в его плечо. Я замерла, ловя эти странные мгновения близости. От Леля пахло прогретым на солнце разнотравьем, выделанной кожей куртки и чем-то неповторимо мужским и притягательным. Гремучая смесь.
Я подняла голову, собираясь поблагодарить друга за поддержку, и почему-то застыла, глядя в такие близкие сейчас глаза. И ресницы-то у него черные, оказывается… и глаза и правда сапфирово-синие, сейчас медленно темнеющие от эмоций.
– Юль… – хрипло выдохнул шут, и его пал