Небольшая комната, диванчики, кресла, уютные пуфики, разбросанные по полу. И бутылки… везде. Около кресла, на подоконнике, на маленьком круглом столе в окружении блюд с закусками.
– Ну, что, дорогие друзья, – нетвердым голосом протянул кикимор, наполняя бокал. – С мальчишником нас!
Трое мужчин посмотрели на него несколько удивленно.
– А ты не рановато? – флегматично спросил Лель, который, презрев все посадочные места, валялся на полу, закинув босые ноги на подлокотник дивана. – Кажется, мальчишник проводится непосредственно перед свадьбой, а тебя послали.
– Ты вообще молчи, предатель, – кинул в него крупной красной виноградиной кикимор. – С твоего же посыла все это случилось!
– С моего посыла ты у нас неадекватный ревнивец? Вот это поворот!
Лель поймал виноградину, отправил в рот и задумчиво протянул:
– А вкусно. Кик, передвинь ко мне ближе блюдо.
– Сам возьмешь, – небрежно отмахнулся от него кикимор и обратился к остальным: – Лар, Шад, вам налить?
Рыжий казначей развалился на диване с самым угрюмым выражением лица и лишь молча протянул Тени Гудвина полупустой бокал.
– Тебе все то же? Понижать градус не надо?
– Вискарь, как и был, – кратко ответил ушастый счетовод.
Шут покосился на Шадира, протянул руку к блюду с виноградом, все же достал его и поставил на пол. Отщипнул пару ягод, одну закинул в рот, а вторую с размаху швырнул в рыжего мужчину. Тот уклонился одним слитным, едва заметным движением и вновь уставился в янтарные глубины алкогольного напитка.
– У-у-у-у, да мы серьезно в печали! – сделал вывод шут и, оглядев комнату, заметил: – У нас вообще сегодня все в грусти и тоске, кроме меня, разумеется.
Сидящий на подоконнике и мрачно курящий в открытое окно Айлар недвусмысленно показал другу оттопыренный средний палец и вернулся к мрачному созерцанию вечернего сада.
– Зашибись у нас праздничек, – неразборчиво пробормотал Феликс, делая очередной глоток вина. – Айлар, а дай сигару.
– Тебе расслабляющее или тонизирующее? – безрадостно спросил Мастер Смерть, доставая портсигар из внутреннего кармана неизменного багрового плаща.
Кикимор заверил друга, что желает расслабиться, и его немедленно угостили. Теперь возле окна стояло уже двое курильщиков-алкоголиков.
– Весело вы, – присвистнул Лель и спросил: – В чем дело? Если причины страданий Феликса я знаю, в случае со Смертью могу догадаться, что его таки послала Настя, то Шадир… у вас же с нагой все отлично было!
– Было, – мрачно кивнул Шадир. – Пока она не узнала, кто я.
– А кто ты у нас? – с деланым изумлением протянул шут, за что удостоился мрачного взгляда рыжего казначея.
– Лель, я тебя убью.
– До вискаря или после?
– Во время, чтобы не портить послевкусие! – рявкнул в ответ Шадир.
– Злой, – спокойно сделал давно очевидный вывод блондин. – Ну ладно, тебя сейчас доставать себе дороже, а потому…
Шут обратил свой взор на стоящих у окна Айлара и Кика.
– Сам расскажу, – устало выдохнул Мастер.
– Клево, – довольно прищурился Лель, ввернув услышанное некогда от Юльки слово.
– Не совсем. Итак, вчера я по твоему совету все же решил наконец-то поговорить с Настей.
– И рассказал, что ты от нее без ума с того самого момента, как она швырнула в тебя туфлей, и это состояние только усугублялось проживанием под одной крышей?
– Примерно так. Реакция была странная. Сначала она обрадовалась, и я даже под шумок успел ее поцеловать, а потом… потом ей вдруг пришла в голову крамольная мысль, что я ее все это время обманывал! Но боги, ведь невероятно сложно сказать женщине, которую любишь, что ты – это ты, когда одну твою ипостась она нежно обожает, а вторую терпеть не может!
– Тебя опять попросили иначе как пауком пред светлы очи не появляться… Лариш Айлар Тис?
– Меня вообще в любом виде попросили не появляться, – мрачно сказал Смерть, забрал у Феликса бутылку и приложился к горлу. Проглотил, поморщился и с чувством сказал: – Какая гадость!
– Абсент, – поделился информацией о содержимом бутылки болотник. – Чистый.
– Чуде-е-есно, – угрюмо фыркнул Шадир и с усмешкой, совершенно невоспитанно ткнул пальцем в Феликса. – Мало нам зеленых человечков, сейчас еще и зеленая фея нагрянет.
Кикимор так же совершенно невоспитанно выразил свое мнение о неполиткорректности казначея. Обмен любезностями затянулся.
Прервал его, как ни странно, шут, который глубокомысленно сказал, что еще немного – и они подерутся. И, во-первых, бить начальство – моветон, а во-вторых, ходить к своим дамам с фонарем под глазом тоже как-то некрасиво.
– Кстати про дам. Мы же потому и собрались!
Блондин обвел взглядом печальную троицу и совершенно вульгарно заржал.
– Да-а-а-а… Как понимаю, вы сейчас станете думать великую думу «как вернуть бабу наименьшими усилиями?»
– Мы? – сразу уловил ключевое слово Айлар. – Стало быть, ты, как главный дамский угодник, который может расположить к себе самую обиженную женщину… не станешь нам помогать?
– Мужики, поймите правильно! Если бы вопрос стоял о каких угодно дамах – да не вопрос! Но затык в том, что все эти девочки – мои подруги… и я из женской солидарности не могу их предать! Я вообще должен априори считать, что вы поганцы и мерзавцы. И так отступаю от правил – пью тут с вами.
– Ты нас раздражаешь, – выразил всеобщее мнение Феликс.
– Я удачно совмещаю, – не согласился с ним Лель.
– Скажи, дорогой мой сволочной друг, как у тебя вообще язык повернулся пригласить Юлю пожить у тебя?!
– Отлично повернулся, – заверил ни капли не страдающий от угрызений совести шут.
– Ладно ты-то… тебя я давно знаю, – чуть заплетающимся голосом продолжил кикимор. – Но она! Как она могла согласиться?!
– Потому что ты подлец, а я молодец, – любезно просветил приятеля Лельер. – При таких раскладах удача на моей стороне.
Посиделки затянулись на полночи. Такого расслабляющего отдыха первые лица болотного государства не позволяли себе уже очень давно, а потому от души наслаждались процессом, периодически прерывая эти рассуждения о женщинах вообще и некоторых конкретных в частности. Периодически то одного, то другого заносило в сторону философствований о пользе холостячества, но надолго они не затягивались. Любовь – коварная штука. Не щадит.