Луиза: Ты можешь сказать, почему это свойственно природе не каждого человека, почему только немногие, только горсть людей обладает этим желанием?
Карл: Скажу больше – вообще никто не обладает.
Луиза: Повтори.
Карл: «Немногие» – это уже слишком много. Нет никого, кто обладает этим желанием. Желание есть, но нет никого, кто имеет желания. Поэтому им никто не обладает. Это еще меньше, чем ты думала.
Луиза: Он такой негодяй! (смех) У него такой невинный подход…
Карл: (со смехом) Невинный? Невинный подход?! Это как если бы кто-нибудь пришел к Иисусу и сказал: «У меня есть гвозди и молоток. Это всего лишь невинный подход. (смех) Очень невинный. Не волнуйся. У меня просто молоток и гвозди. Я просто хочу прибить тебя на бытие. Почему только немногие? Иисус, ответь мне».
Луиза: Хорошо.
Карл: Хорошо?
Луиза: Хорошо.
Карл: Тогда иди «от Понтия к Пилату» и задай тот же вопрос. «Скажи мне, почему?»
Луиза: Нет, в этот раз я сказала «как». Я не сказала «почему».
Карл: Ах, «как». Это то же самое.
Луиза: Нет, действительно, как так получается?
Карл: Ты слишком долго живешь в Америке. Ты превращаешься в краснокожего индейца. «Как? Как это? Как нам отсюда выбраться?» Как? «Побей меня, прежде чем уйдешь»[40]. И что, как?
Луиза: Ладно, не важно!
Карл: Нет, ты должна увидеть: любая продавщица колбасы, нарезая ее, хочет быть счастливой. Таков подход счастья. Все, что делается сознанием, есть стремление к счастью, возникающее из медитации о Том, которое есть само счастье, необусловленное счастье. Все, что ты делаешь как личность, исходит из желания быть счастливым все время. В этом смысл «личности». Все, что личность делает, в любых обстоятельствах…
Луиза: Да, мы хотим покоя, хотим счастья, мы хотим радости.
Карл: И ты даже губишь, убиваешь ради счастья, ради покоя. Так что означает «подход»? Существует шесть миллиардов подходов.
Луиза: Значит, шесть миллиардов пришло бы к этому месту.
Карл: Но для них это, возможно, «мерседес Аруначала». Они думают: «Если я буду управлять мерседесом, то буду Аруначалой», потому что Аруначала – это просто необусловленное счастье, само Сердце. «Если я буду управлять мерседесом, то буду счастлив навеки».
Но в тот момент, когда ты поворачиваешь ключ и едешь, оказывается, что существует машина больших размеров, а ты все еще сидишь в этой консервной банке. Всегда найдется что-то получше.
А тут еще всплывают идеи «просветления». «Сначала будет реализация, а затем будет реализация реализации…» О Господи. Даже с просветлением та же история. «О, просветление. Но это только первый шаг». (смех) Похоже? А дальше: «О, однажды случилось просветление, но это было только первым шагом, а потом я все понял, на самом деле! И мое первое сатори было у меня в пятнадцать лет. О да. А позднее случилось „ага!“. Тогда я не знал, как, но теперь я знаю!» (смех)
Эта куча идей то и дело растет: получить еще больше того, что ты в любом случае получить не можешь. Тут просветление даже начинает измеряться количественно. Подумать только! «Ты просветлен в большей или в меньшей степени?»
Как в том анекдоте: «Вы сильно беременны или чуть-чуть?» Это известный пример. «Я чувствую себя немножко беременной». (смех) «Я чувствую себя уже немножко мертвым». (громкий смех)
Луиза: (со смехом) Ты сказал «свернутым»?
Карл: Сверла? Ведра?
Луиза: Это больно? Тебе стало больно?
Карл: Стадо? Пастух. Одна овца, вторая. В последнее время получила популярность одна штука, называется «глубокое разделение». Похоже на стрижку овец[41]. Быть вместе, быть абсолютно честными друг с другом. Все равно что бриться тупым ножом. (смех)
Луиза: Да, овцу помещают между ногами…
Карл: Я знаю.
Луиза: …и сжимают, чтобы зафиксировать положение.
Карл: О'кей.
Луиза: Теперь ты говоришь «о'кей»!
Карл: Почему бы нет? Я всегда удивляюсь.
Луиза: Действительно.
Карл: А что делать? О'кей. Вернемся к тому переживанию. Ты можешь переживать свободу воли, но того, кто обладает свободой воли, тем не менее, нет. Это переживание сродни сну. Я этого не отрицаю. Можешь делать все, что хочешь. Ничего страшного. Но, называя это «моим переживанием» и «моим действием», ты превращаешь их в историю.
У тебя есть переживание свободы воли. Ну и что? История «я», рожденного и переживающего историю каждого момента своей так называемой жизни, собирающего их вокруг своей шеи в надежде получить опыт просветления или переживания какого-нибудь воплощения и выбросить весь этот хлам подальше от всех глаз, оставив на груди только эту сияющую штуку, лелея ее и показывая всем и каждому, – это личность. Что с ней делать? Она должна быть такой, какая она есть, потому что такой она задумана. В противном случае она не была бы такой. Так что наслаждайся шоу.
Но ничто из того, о чем мы сейчас говорим, не поможет тебе стать тем счастьем, которое ты ищешь и которого жаждешь. Ни одно ощущение, ни одно переживание, никакое понимание, приходящее и исчезающее, не сделает тебя Тем, которым ты являешься. Но это ты должна увидеть сама. Никто другой не сможет дать тебе это. Это не передается по наследству. Это невозможно получить с помощью понимания или чего-то еще.
Поэтому, когда я говорю, что, как обычно, надеюсь на свою полную бесполезность, то указываю на ту беспомощность, на то, что не могу дать тебе ничего похожего на надежду или помощь, поскольку то, что ты есть, уже Всесильно и уж точно не нуждается ни в какой помощи. То, чему требуется помощь, – это просто персонаж сна того, чем ты являешься. Идея нуждается в помощи – ну и что? – возможно, ей нужна помощь, и она ее получит или не получит, но кому есть дело до этого фантома, который получает или не получает помощь? Самому фантому, носящемуся с идеей свободной воли. Аллилуйя. Бог ты мой. Будь хоть сукой, хоть ведьмой.
Женщина из Венгрии: Упрямый.
Карл: Упрямый.
Матильда: Если нечего делать и не о чем думать, может быть, самое удобное – вообще ничего не делать?
Карл: Попробуй. Ага, попробуй. Попробуй не переваривать пищу. (смех) Очень просто. Я прошу тебя об очень простой вещи: попробуй не переваривать пищу. Это то же самое, если я попрошу тебя не думать. «Разве это не самая простая вещь – просто перестать думать?»
Матильда: Нет, я имею в виду, ничего не делать.
Карл: Это одно и то же.
Матильда: Я знаю, что не могу не думать.
Карл: Но где здесь разница? Это все равно что переваривание бытия, которое заставляет тебя что-то делать. Движение пальца – это переваривание бытия. Как и идея о том, что ты когда-либо что-то сделала, – это идея. Все действия – то, что было сделано и что будет сделано, – происходят из самого бытия, из самой этой энергии, которая является сознанием, постоянно творящим следующее действие, что образует цепную реакцию кармического сознания. Никогда не существовало личностного делания или неделания. Поэтому ты не можешь ничего не делать. И это «ничего», которое ты хочешь не делать, слишком огромно для тебя. Только представь себе, что ты могла бы ничего не делать. Исключено.
Франческо: Хороший напиток с сахаром?
Карл: Моча с витаминами. Я на лечении. (смех)
Женщина: Правда?
Карл: Ага, у меня внутренняя терапия. Все время. Называется «перевариванием». (смех)
(Карл пьет лимонад)
Франческо: Хороший?
Карл: Клевый!
Изнасилование бытием
Антонио: У меня маленький вопрос.
Франческо: О Господи! Не верю. Будь осторожен! (смех)
Антонио: Не благодаря тому, что…
Франческо: Не благодаря!
Антонио: Вопреки, вопреки! Как тебе нравится. Ты говоришь, что у Я нет вкуса…
Карл: Нет, я не говорил «нет вкуса». Я – это безвкусность.
Антонио: Хорошо, безвкусность.
Карл: Безвкусность невозможно попробовать на вкус.
Антонио: Да, поэтому вопрос такой…
Карл: Я не сказал, что у нее нет вкуса!
Антонио: О'кей, о'кей! Как скажешь! (смех) Дело не в этом. Вопрос такой: когда Рамана постиг… О! (смех)
Франческо: Не говори об этом так!
Антонио: Хорошо. Произошел опыт отбрасывания всего, но сатсанги он не давал. Кто-то побудил его давать сатсанги, кто-то определил его на эту позицию. Так кто говорит «безвкусность», не говоря этого?
Карл: Не заставляй меня тут сидеть. Или что?
Антонио: Ты, Рамана или Будда… Ведь самого Будды нет, нет Раманы как такового, нет тебя, сидящего здесь. У тебя нет выбора.
Карл: Тебе нужно сказать: «Я сижу здесь сам по себе». А не почему-либо еще.
София: Потому что таковы устремления Того.
Карл: Существует свобода принятия решений, и сама эта свобода принятия решений есть бытие. Эта свобода принятия решений решила здесь сидеть.
Антонио: Значит, то же самое относится к случаю Будды?
Карл: К любому случаю. Будда говорил, что никогда на Земле не было никакого Будды и никогда не будет. Ты видишь личность, сидящую тут или там, но Будда сказал бы, что есть образ, но нет сидящего. А Будда – То, что является твоей природой, – никогда не становится частью чего-либо. Этот сон, это проявление есть, как оно есть. В нем присутствуют всевозможные объекты и вещи, объекты сновидения, но нет никаких решений, ни в каком смысле.
Свобода – это все, что есть. Это беспомощность. Абсолютное отсутствие идеи «моей воли», или «не моей воли», или «несвободы», это сидение или несидение здесь, эта безучастность и есть свобода. Потому что ты не можешь не сидеть здесь, ибо момент, когда ты садишься, вызван тотальной потребностью.
Антонио: Значит, в этом случае бытие просто поместило тебя туда?
Карл: Нет, никто никуда не помещен. Это часть сна.
Антонио: Во сне.
Карл: Никто никого никуда не помещает. Это просто сон бытия. Никого никуда не помещают и не просят ничего сделать.
Тебе, с точки зрения личности, кажется, что тебя вынуждают здесь сидеть. Когда ты понимаешь, что сидение здесь не могло быть твоим решением, но ты все равно здесь сидишь, то принимаешь это сидение за насилие над собой. Ты становишься беспомощной личностью. Тебе кажется, что бытие насилует тебя, каждую минуту, ведь оно делает с тобой все, что хочет А?
Антонио: Без понятия.
Карл: Когда ты сидишь и думаешь, что бытие требует от тебя сидения здесь, – вот что я имею в виду, когда говорю, что ты чувствуешь себя изнасилованным бытием. Против своей воли ты здесь сидишь. И все та же идея крутится в голове: «Я сижу здесь не по своей воле», бытие вынуждает тебя сидеть здесь и производит насилие над тобой.
Франческо: Я потерял твою мысль. Я потерял все.
Карл: Аllа [42]понятно?
Франческо: Нет, я имею в виду a la dent (смех), поверь. Я знаю.
Карл: Я просто хочу указать на то, что когда ты рассматриваешь бытие в качестве абсолютного контролера, а себя – в качестве все того же «я», то ощущаешь, что над тобой совершается насилие. Это опять страдание, потому что ты думаешь, что бытие насилует тебя и что бытие против тебя. Ты даже превращаешь бытие в своего врага. Разве не так?
Франческо: Ей нужно лечь. Давайте освободим ей место.
(Миссис Анджелина ложится. Ей нехорошо. Она тихонько переговаривается с Франческо по-итальянски, в то время как сатсанг продолжается.)
Женщина: Это правда. Это все та же беспомощность.
Карл: Нет, оно беспомощно, но это не беспомощность. Когда ты являешься Тем, которое есть беспомощность, то нет никакого бытия, которое что-то делает с тобой. Потому что тогда ты являешься Тем, которое и есть бытие, и нет никого, кто что-то с кем-то делает. Но если в силу некого понимания ты начинаешь думать, что все делается бытием, то остаешься отделенным от бытия, и тогда оно совершает над тобой насилие. «О, бедный я, бедный!» Все это – жалость к себе. Все эти идеи «я» – это всегда жалость к себе. Остается отделенность, а отделенность – это ад.
Чарльз: Потому что ты думаешь, что у тебя есть выбор.
Карл: Да, но даже если ты думаешь, что у тебя нет выбора, то по-прежнему находишься в жалком состоянии отсутствия выбора. Сначала ты полагаешь себя деятелем, а потом становишься не-делателем путем понимания «я ничего не делаю», но все равно страдаешь. Это ничего не меняет. Так что это понимание, в котором ты – не-делатель, а бытие в ответе за все, в той же мере бесполезно. Потому что даже понимание ты делаешь «своим», в нем отсутствует свобода. Нет свободы в идее «свободы», и нет понимания в понимании.
Мэри: «Я-мне-мое» – это единственная проблема.
Карл: Даже это не проблема.
Мэри: Да, но ты знаешь, что я имею в виду.
Карл: Да, имею в виду! Ты знаешь, что я имею в виду, ты знаешь! (смех)
Мэри: Видеть то, что есть…
Карл: Это ничего не значит. В который раз мне приходится указывать на то, что ни одна секунда понимания, ни одно прозрение, никакое высшее знание не помогут тебе достичь этого, ничего! Забудь.
Это как в Махабхарате, когда Юдхиштхира отправился с Кришной в ад. Это ад для ума – видеть, что выхода нет. Тогда Кришна задает вопрос: «Можешь ли ты выдержать это страдание столько времени, сколько способен себе вообразить, целую вечность? Осталось ли в том, что ты есть, желание избежать этого?»
А затем происходит абсолютное отпускание того, кого это волнует. «Не важно. Пусть все будет, как оно есть». Внезапно не стало ни ада, ни Кришны, ни Юдхиштхиры – не осталось ничего. Только один Абсолют, свободный от всякого избегания, ибо Абсолют пуст от идей о том, чем он является и чем не является. Это прямой указатель на абсолютное приятие, которое невозможно совершить.
Внезапно возникает пустота Сердца, однако это происходит не благодаря какому-то действию или бездействию, пониманию или кому-то, кто что-то понял или нет. Это тотальное отсутствие понимания, тотальное отсутствие свободы. Только это тотальное отсутствие или пустота Сердца может вместить То, которое есть абсолютное бытие. И это То, чем ты являешься здесь и сейчас, и ничто не отнимет этого.
Ты обнажена здесь и сейчас, и для этого тебе не нужно раздеваться. Ты абсолютно пуста. Какие бы идеи ни возникали по утрам, их не было раньше. Ты первична по отношению к этим идеям, похожим на одежду. Ты есть вопреки идеям и концепциям, никогда «благодаря» им. Так что все, что появляется вкупе с идеей «я» по утрам, всякое понимание или непонимание, мимолетно. Оно ничего не может добавить к тому, что ты есть.
Ты одеваешься и потом раздеваешься перед сном. Бесконечно. Но ты – все та же нагота, не знающая одежды. Так просто будь этой наготой. Очень просто. Оставайся в этой наготе. Утром, когда приходит время одеваться, просто скажи: «Хорошо. Привет и прощай». Абсолютное «прощай» и абсолютное «привет». Каждую ночь. «Если я не увижу тебя завтра утром, то было очень приятно познакомиться». А утром: «А, привет, опять ты. Ну ладно».
(тишина, несколько смешков)
Карл: Это ад.
Женщина из Венгрии: Что?
Карл: Когда То, которое есть жизнь, осознает тот Абсолют, которым является, начинается ад. Потому что, когда появляется осознанность, начинается холокост. В этом холокосте и адском огне осознанности – только в этой осознанной осознанности, которая есть сам огонь ада, – дьявол сгорает.
Женщина: (со смехом) Ты думаешь, что я хоть что-то понимаю из того, что ты говоришь?
(группа взрывается смехом)
Карл: Какая разница. Я все равно не разговариваю с идеями!
Женщина: Я знаю, я чувствую, что ты не со мной говоришь.
Карл: Вот видишь!
Женщина: Может быть, поэтому я и не понимаю.
Карл: Я все время повторяю, что не разговариваю с призраками.
Женщина: Я знаю. Я чувствую, что это призраки…
Карл: Призраки. Далеко позади. Все всегда говорят: «Когда ты смотришь на меня и говоришь со мной, я ничего не понимаю».
Женщина: Да!
Карл: «Ты должен говорить с другими. Тогда, может быть, до меня дойдут слова».
Женщина: Нет, даже когда я просто сижу здесь. Раньше я думала, что поняла что-то, но сейчас вообще не получается…
Карл: Хорошо звучит. Похоже, этому знанию или незнанию больше не за что держаться. Все просто снова исчезает.
Женщина: Да, такое ощущение, что ты спишь.
Карл: Но ты по-прежнему бодрствуешь.
Женщина: (со смехом) Я бодрствую. Я рулю, но не сплю.
Карл: Хм. Ну, это неплохо.
Женщина: Нет.