Вот уж никогда не думал, что у скворцов такая насыщенная и полная опасностей жизнь, особенно в период высиживания и воспитания птенцов. В первый же год нашего дачного существования сколотил я для них скворечник. Срубил высокое сухое деревце и вкопал его на горке рядом с колодцем, почти сразу его заселила пара скворцов. Вот вроде бы и лес сразу за забором – селись в нем, но нет же – комфортабельная, пахнущая еще свежими опилками «однушка» с крышей над головой явно перевесила все грядущие опасности близости людского жилья.
В первые годы проживания пернатых все было мирно и гладко, но затем у нас появилась кошка Алиса, пошли многочисленные котята, которые быстро подросли до котов и стали пробовать свои силы, лазая, где придется. Дошла очередь и до скворцов. И вроде бы высоко, на шестиметровой высоте располагался их домик, на гладком ошкуренном стволе деревца, но это не остановило молодых забияк. Не помогали никакие запреты. Не стала препятствием даже проволока, беспорядочно накрученная вокруг ствола и кусок фанеры, прилаженный перпендикулярно стволу – коты ухитрялись обходить препятствия и с каждым разом взбирались все выше.
И вот как-то Тимоша, самый любознательный и настырный из них, несмотря на свои небольшие размеры и короткие лапки, долез до самого домика, и даже взобрался на его плоскую крышу, и, свесив голову, стал любопытствовать насчет подробностей личной жизни пернатых. Было самое время выкармливания птенцов – родители без устали таскали своим питомцам букашек и червячков, и такое незваное вмешательство в личную жизнь их явно не устраивало. Сначала они вдвоем безуспешно пытались отогнать любознательного наглеца, а потом скворец-папа куда-то улетел и вернулся с целой стаей воинствующих сородичей, настроенных серьезно и крайне агрессивно.
Какое-то время Тимоша держался на крыше, отмахиваясь от нападающих лапами, а потом стал срочно ретироваться, сползая задом по стволу. Вот тут-то, когда все лапы были заняты, ему и досталось по полной программе. Изрядно пощипанный, он скатился со ствола и убежал под дом, а скворцы, поблагодарив и проводив сородичей, уселись на веточках над скворечником и стали оживленно ругать кошачью братию, наблюдавшую с крыльца за проходящей баталией. Полученный урок явно пошел впрок и самому Тимоше и всему кошачьему семейству – набеги на скворечник прекратились на длительное время. Несколько лет скворцы благоденствовали.
И надо было видеть их удивление, когда очередной весной они не нашли своего домика на привычном месте. Еще по осени вкопанное у колодца сухое деревце подгнило и как-то в ветреный день рухнуло вместе со скворечником, расколовшись на части. Скворечник я починил, прибил к нему сухую разлапистую ветку и водрузил это сооружение на шестиметровый шест, который уже не стал вкапывать, а просто поставил на землю и прибил к боковой стенке нашей баньки. И все бы хорошо, да не учел нерадивый хозяин, что дым из банной трубы временами попадал на скворечник. Вот и приходилось баньку топить или в безветрие, или когда ветер дул от скворечника, и все равно скворцам иногда доставалось по полной.
По осени скворечник перенесли к сараю, а весной переезд этот скворцы встретили восторженно. Мало того, новое местоположение скворечника приглянулось и стрижам, и пока скворцы выводили птенцов, стрижи частенько навещали скворечник, каждый раз убеждаясь, что он пока занят. Но только скворчата поднялись на крыло и улетели с родителями в лес, как в тот же день в скворечник вселилась пара стрижей, вселилась и начала активно высиживать яйца, а вскорости и выкармливать появившихся из них птенцов. Мы были этому только рады – и насекомых на участке стало меньше, и всякое ненастье стрижи предсказывали гораздо лучше Гидромета.
Вот так и поживали мы, не мешая друг другу – даже единственный оставшийся наш кот Тимоша перестал проявлять по отношению к пернатым всякую активность. И длилось это мирное сосуществование до сегодняшней весны, до времени пока не вылупились первые скворчата. Не знаю, в связи с чем, но появившийся на свет выводок был весьма голосист. Как только кто-либо из родителей приносил в клювике еду, в скворечнике начинался такой гвалт, что можно было подумать, что в нем проживает целая стая.
А проживало только три птенца – это стало ясно позднее, когда они подросли и начали высовываться по очереди из гнезда. Родители старались вовсю, таская им жучков и червячков, и малыши росли буквально на глазах. И это не форма речи – я установил на втором этаже дома на треноге цифровик с хорошим зумом, и стал наблюдать и фотографировать общение поколений.
Особенно интересным оказался сам процесс кормления. Птенцы между прилетами родителей сидели молча, но уже на подлете очередного кормильца поднимался гвалт, и в окошке скворечника появлялась голова одного из желторотиков с широко открытым клювом. Родитель спешно забрасывал в клювик добычу и тут же улетал за новой. Кормление продолжалось с час, а потом оба родителя улетали и отсутствовали довольно долго – видимо сами кормились, и отдыхали от ненасытных детишек. Затем процесс кормежки продолжался, и так весь день. При таком усиленном питании птенцы скоро сравнялись размерами с родителями, и только по желтому ободку на клюве можно было догадаться, что это еще подростки. Прокормить таких «малышей» становилось все труднее. По прилете родителя они уже высовывались наполовину из окошка, а то и вылезали на приступочку, пытаясь расправлять крылья, а улетающему родителю кричали вслед, наставляя возвращаться поскорее и еды приносить побольше и повкуснее.
Родители явно уставали, и в какой-то момент они видимо решили, что пора бы мальчикам и девочкам становиться на крыло и самим заботиться о пропитании. Подлетая, они уже не садились сразу на приступочку, а устраивались с добычей на веточках над скворечником, пытаясь подвигнуть детишек на самостоятельные действия. Но не тут-то было – «малыши» орали, и сердобольные родители снисходили до них. Противостояние длилось пару дней.
На третий день птенцы уже по очереди вылезали на приступок, и прилетавший родитель с лета приземлялся туда же, и на нем становилось уже тесновато. Я отвлекся на секундочку, чтобы поправить треногу, и успел только захватить момент, когда желторотик по крутой траектории планировал к земле. Приземлился он за забором на территории соседей Знаменских. После смерти Володи Знаменского, вдова была не в состоянии обихаживать сдвоенный участок, и половина его, прилегающая к нашим владениям, заросла чертополохом и высоченной (в рост человека) крапивой. Вот в эти заросли и спланировал выпавший птенец. Но выпавший ли? На этот счет у меня были большие сомнения – его запросто мог подтолкнуть сидевший рядом родитель, или братишки, выглядывавшие из окошка. Траектория падения была далека от полета, он просто планировал без взмаха крыльев – малыша надо было спасать.
Заметив сверху место приземления, я перебрался через забор и побрел, раздвигая высоченную и жгучую крапиву. Птенец сидел на земле и даже не пытался скрыться. Перелезать через забор с птенцом в руках было гораздо труднее, но мы справились, и встал вопрос, а что делать дальше? До высоченного скворечника мне не дотянуться, оставить птенца на крыше сарая – кошки съедят, оставался единственный выход – взять на время на себя роль родителя и докормить сорванца до летных кондиций.
Я посадил его в кресло в эркере второго этажа, но малыш живо перебрался на спинку, с нее на книжную полку – откуда и уставился на меня сразу испуганно, дерзко и вопросительно. Я вздохнул и пошел копать червей. Черви, как на зло, попадались очень крупные, и прошло время пока я не нашел несколько небольших особей. Птенец все еще сидел на книгах. При виде меня он раскрыл во всю ширь свой клювик, и закричал. Первый червяк провалился в эту пасточку шутя, птенец сглотнул и опять открыл клювик. Так один за другим я скормил ему четыре червя. От воды малыш отказался, и вроде как задремал. Я дал ему полчасика на сон, а потом решил, что пора малышу учиться летать, открыл окно и посадил скворчонка на подоконник в надежде, что он спланирует с высоты, а я его опять принесу, и так до тех пор, пока он не начнет махать крылышками.
Очутившись перед открытым окном, скворушка хитро оглянулся на меня и вывалился наружу. Почти до земли он планировал, потом отчаянно замахал крылышками, и … полетел. Полетел над самой травой, через весь участок, к забору, у забора приподнялся, перевалил через него, долетел до соседской яблони, где и устроился на ветке. А как только устроился, так сразу начал кричать, и добился-таки того, что его нашел родитель и покормил. У меня сразу отлегло от сердца – с такими способностями и с такой поддержкой птенец не пропадет.
Уже вечерело, и я перенес наблюдение за оставшимися птенцами на следующий день. Но назавтра скворечник был уже пуст, а к обеду его заселила пара быстрых деятельных стрижей – как говорится, свято место пусто не бывает. А для птиц комфортное родовое гнездо действительно свято.
Дачные страдания
Сойки стайкою веселой
споро ягоды клюют,
Облепиху очень скоро
и умело оберут.
Нипочем ни дождь, ни ветер –
урожайная пора,
Позабыли все на свете,
и пируют на ура.
Ну, скажите, Бога ради –
что же это за напасть?
Раньше жимолость склевали,
после вишню ели всласть.
И ведь не было их раньше,
были мирные скворцы –
Эти ж в стае, как на марше,
и большие наглецы.
Их шугнешь, и врассыпную,
отвернешься – снова здесь,
И за что печаль такую,
и за что такую месть?
Поклевать могут калину,
и рябину под окном,
Снять хотя бы половину,
унести скорее в дом.
Под дождем и с кислой миной
урожай спасаю свой,
А не то без витаминов
мы останемся зимой.
Когда обыденность ранит
Как часто наши самые, казалось бы, обыденные поступки больно ранят окружающих. А все потому, что совершая их, мы больше думаем о себе, своих интересах, и меньше, или совсем не думаем, об интересах окружающих нас.
Отцвела и покрылась мелкими зелеными ягодками облепиха. Ближе к осени ягодки подрастут и пожелтеют, плотно-плотно облепляя веточки дерева – красота для глаза и неистощимый кладезь витаминов.
У нас по забору сразу несколько невысоких деревьев, а, напротив, через улицу, на участке Пранаса деревья облепихи высокие и очень урожайные. Ни сам он, ни дочка его, Ирина, ни внучка, Лиза, в отличие от нас с Ларисой, облепиху не собирали. И их можно понять – деревья весьма шипасты, ягоды, когда поспеют, сидят на веточках так плотно и так цепко, что срывать их себе дороже – лопаются под пальцами. Вот и приходится их обстригать по одной – работа длительная, кропотливая и чреватая многочисленными уколами. Вот и остается неснятым урожай до прилета профессиональных сборщиков – дроздов-рябинников. Поначалу дроздов в наших краях практически не было. Вернее, они, скорее всего, были, только не показывались у нас, поскольку мало чем могли поживиться. Но подрастали сады, а в садах и рябина, и черноплодка, и барбарис почти у каждого дачника. И почти у каждого растет облепиха, которую рябинники просто обожали.
Перемещались пернатые по садам большими стаями, в которых основную массу составляли рябинники, но встречались и галки и сороки. Организация налетов была у стаи отлажена идеально – слева и справа от выбранного участка на проводах устраивались «на стреме», как правило, сороки, а основная масса рассаживалась на высоких деревьях, с которых и налетала на ягодники.
Наш уголок подходил для таких налетов просто идеально – по улице проходила линия электропередачи, у нас и у Пранаса по забору произрастала облепиха. Было еще одно, и для налетчиков весьма полезное обстоятельство – у Пранаса в центре участка росла береза. Говорят, что он посадил ее в день рождения внучки, Лизы, и вымахала она почти за двадцать лет в высоченное и развесистое дерево. Вот на этой березе и обустраивалась обычно вся стая, высылая на трудовую вахту десяток-другой добытчиков. Насытившись, грабители снимались с ягодников и перелетали переваривать добытое на березу, а на «хлебное место» с березы прилетала очередная вахта желающих перекусить.
Операция плодосбора шла так организованно и быстро, что хватало получаса, чтобы опустошить облепиховые заросли. Пару раз и мы попадали под раздачу и оставались без урожая. Прошлой осенью нашествие пернатых было уж очень впечатляющим, и по количеству налетчиков, и по масштабам опустошений. Особенно досталось участку Пранаса, а, точнее, участку его внучки Лизы, которая после ухода деда стала полновластной хозяйкой его угодий. И, надо сказать, хозяйкой ответственной и добросовестной. Лиза училась в институте, и все же находила время для поддержания участка в образцовом состоянии.
Невысокого росточка, худощавая девчонка трудилась при этом в поте лица с утра до вечера, а потом быстро убегала на последнюю электричку в столицу. Летом-то было еще светло, а по осени уже стояла темень, и эта кроха не боялась в одиночку идти к железнодорожной платформе через лес. За трудолюбие и бесстрашие мы ее уважали и, по возможности, старались немного подкормить, видя, что у нее совсем нет времени, чтобы себе что-то приготовить.
Время от времени на участок приезжала ее мама, Ирина – еще молодая разбитная женщина. Приезжала она с постоянным кавалером, который не приходился отцом Лизы. То ли небольшие размеры домика Пранаса, то ли стойкая антипатия между его посетителями, но Лиза и мама проживали на даче порознь. И если Лиза приезжала обихаживать дедовское наследство, то Ирина с кавалером приезжали в основном отдыхать. Лиза, приезжая, всякий раз радовалась каждому цветку, каждому кустику и деревцу, посаженному еще дедом. Особо дорожила и гордилась березкой, посаженной в ее честь ее. И ничуть ее не раздражали по осени стаи пернатых налетчиков избиравших березу в качестве штаб-квартиры для своих набегов на ягодники.
А вот Ирину нашествия дроздов раздражали, и очень. И как-то прошлым годом уже ближе к осени в один из своих приездов она решила нанести пернатой компании превентивный удар. Приехали они с кавалером, как обычно, на пикапчике уже в темноте, долго не выключали двигатель, потом долго же и шумно что-то пилили, не давая нам спать. А поутру мы не узнали поместье Лизы – посередине участка вместо высокой и развесистой березы торчал голый ствол с отпиленной пышной кроной. Дрозды лишились своей штаб-квартиры, а участок сразу же потерял всю свою прелесть.
Сам не видел, но говорят, что Лиза плакала в голос, увидев по приезде, что сделала из лучших побуждений ее мама. Вот ведь, вроде бы, обыденный житейский поступок, но сделанный вне контекста с окружающими близкими, и … такая человеческая боль. Ведь живем мы не сами по себе, а в окружении людей и природы и должны действовать, сообразуясь с окружением, подчиняясь законам общежития и законам природы, если, конечно, хотим жить в мире с природой и обществом.
Лизу после этого случая словно подменили – она как-то сразу повзрослела, стала меньше улыбаться и реже приезжать на дачу. Этой весной она была пару раз, а потом пропала. Не приезжает и «сладкая парочка». Участок стоит неухоженный, запущенный и какой-то грустный. Помните, как у Некрасова «Только не сжата полоска одна … грустную думу наводит она». Поговаривают, что Лиза, круто изменив свою судьбу, уехала к молодому человеку в Англию. Точно не знаю. Поживем-увидим, как сложится дальнейшая судьба нашей героини. А вскоре, по осени, увидим как, лишившись своей штаб-квартиры, выйдут из положения пернатые налетчики.
Птенцы гнезда Мухиных
Что-то развелось в последнее время на садовых участках много сорок. Если раньше пролетит одна, стрекоча и развернув веером хвост, то и хорошо, и целое событие. И мы радовались суетливой, болтливой и красивой птице, и не прятали мелкие блестящие предметы. Но года два назад сороки стали попадаться на глаза все чаще и чаще, радуя нас и видом и веселой болтовней. И повадки у них стали необычные – любопытство и боязнь смешались в такой крутой коктейль, что предсказать поведение отдельной птицы было практически невозможно. То от слабого шороха птица взмывает в небеса, а то забирается в жилище, не боясь хозяев.
Одна такая любознательная дама долго сидела на коньке банной крыши, и, наклоняя голову то влево, то вправо, все высматривала, как наши коты проникали в дом. Чтобы не держать входную дверь открытой, мы для котов выставили одно нижнее стекло в раме, выходящей на крылечко. Эта «дверца» оставалась открытой круглосуточно, и наши усатые жильцы, отсыпавшиеся, как правило, днем дома, по ночам выходили на охоту, а под утро возвращались в родные пенаты.
Высмотрев весь распорядок кошачьего дня, и убедившись, что все коты вернулись домой на дневной ночлег, сорока проникла под утро в дом через выставленное стекло и начала хозяйничать на столе в эркере. Но не учла длиннохвостая стрекотунья того, что кот наш, Сильвер, приходит домой далеко не каждый день. Вот и этим утром он вернулся в родные пенаты после многодневного отсутствия, и в тот самый момент, когда сорока важно расхаживала по столу, упиваясь возможностью безнаказанно поживиться, Сильвер «нарисовался» в оконном проеме, отрезав воровке все пути бегства.
Сорока заметалась по небольшому эркеру, тщетно ища выход на улицу, но единственный выход сторожил, сидя на подоконнике, Сильвер, и перепуганная птица вылетела на застекленную веранду, шумно потыкалась в стекла, а затем вылетела через лестничный проем на второй этаж, перебудив своим появлением мирно дремавших там котов. Теперь к Сильверу прибавились и остальные охотники за дичью – Алиска, Максим, Тимоша, Лакки и Маркиз. Совместными усилиями они устроили настоящую и очень шумную облаву. На пол полетел карниз со шторами, с полок посыпались книги – поднялся настоящий бедлам со стрекотанием, мяуканьем, шипеньем и скрипучими сиамскими воплями.
Поутру, когда спится особенно сладко, этот ор вытряс из нас с Ларисой остатки сна, вытряхнул из постели и вынудил навести порядок. Возмутительницу спокойствия я отловил не без труда, и выпустил на волю. Получив свободу в обмен на два хвостовых пера, сорока ретировалась, громко и возмущенно стрекоча на всю округу.
Если вы думаете, что после этих потрясений визиты длиннохвостой хулиганки закончились, то спешу вас уверить – ничего подобного. Любопытство пернатой склочницы дополнилось вполне понятным чувством обиды за поруганное достоинство и вытекающей из нее жаждой мести. Сорока стала еще более осторожна в своих действиях, и, прежде чем к чему-либо подобраться, тщательно осматривалась, наклоняя голову из стороны в сторону, затем боком-боком делала несколько скачков к намеченной цели, и опять осматривалась. Застать ее теперь врасплох было совершенно невозможно, так же как невозможно оказалось отыскать и многие мелкие, и в первую очередь столовые, предметы. Дефицит чайных ложечек был успешно ликвидирован новыми закупками, а вот постоянный дефицит туалетного мыла стал очень раздражать.
Умывальник с краником, бывший ранее бочонком пива, располагался на столбике во дворе, и там же открыто в мыльнице до поры до времени лежало и мыло, а потом поутру мы перестали его находить. Сначала грешили друг на друга, что не положили, мол, на место, а потом кусочек мыла нашли на огороде, потом в саду и на дорожке – все они были со следами когтей от чего мы и заключили, что это проделки сороки. По правде говоря, на месте преступления мы длиннохвостую так ни разу и не застали, и грешили на нее заочно, полагая, что никто другой на такое не способен. А поскольку каждому минусу соответствует свой плюс, то и из случаев с сорокой мы извлекли свои плюсы – стали более собранными и аккуратными. Так и гостила у нас сорока и лето, и осень, а уже по весне и мы к ней в гости попали.
Как-то перед самым переездом на дачу позвонил мне хороший знакомый – Александр Мухин из соседнего дачного товарищества «Ветеран». Он тоже собирался переезжать и перевозить на дачу кое-то из вещей, но показалось ему, что дорого одному, а «вдвоем–то, знамо дело, гораздо веселее» и дешевле. Так и скооперировались, и в начале мая заехали сначала ко мне, а потом к нему, и покатили по Новорижской трассе к летнему своему пристанищу. А по дороге рассказал он мне интересную историю о том, что этой весной завелась у него на участке сорока, свила гнездо на небольшой сосенке и невысоко от земли, и высиживает там птенцов. Ездил он на дачу в середине апреля, а сейчас уже и птенцы, наверное, появились.
Гнездо у сороки интересное – имеет шарообразную форму, изнутри сплетено из тонких прутиков и проволоки, а снаружи из толстых прутьев. Из толстых же прутьев сплетен и навес над гнездом в виде высокой крыши, чтобы защитить сидящую на яйцах сороку, а в дальнейшем и птенцов от нападения хищников. У гнезда есть два входа, вернее, вход и выход. Хвост у сороки длинный, в гнезде с таким не развернешься – вот она и не разворачивается, поскольку напротив входа в гнезде есть выход. Так и сидит красавица в гнезде – клюв и хвост наружу.
Подивился я этой истории и загорелся желанием взглянуть на это чудо. Саша загружал вещи вторым, стало быть, разгружаться ему первым – вот и свернули мы сначала к нему на участок, где я увидел воочию все рассказанное. На участке у забора и вблизи калитки растет небольшая сосенка – метра три с половиной высотой, и в развилке ветвей на двухметровой высоте в пределах досягаемости руки сплетено гнездо. С внешними прутьями и крышей оно сантиметров семьдесят в диаметре и столько же в высоту, но сороки в нем нет, а есть семеро сорочат, которые шустро скачут по веткам, уходя от контактов с человеком. Я попробовал сфотографировать их, но они быстро переместились на другую сторону сосенки. Я зашел с другой стороны – и с тем же успехом – хитрецы перемещались явно быстрее меня. Перемещениями этими с березы на противоположном конце дачного участка руководила мамаша сорока. При каждом моем перемещении вокруг гнезда она начинала пронзительно стрекотать, и сорочата сразу прятались от меня.
Сначала я подивился такой беспечности осторожной птицы, устроившей гнездо в пределах досягаемости для человека и других своих врагов. Но строить гнездо сорока стала, скорее всего, еще в феврале, когда на дачных участках кроме сторожа и народа-то не было. Защитой от ворон и ястребов у гнезда была крыша, а с кошками две взрослые птицы управятся играючи, ведь известно, что они даже на верблюдов нападают, расклевывая их горбы, чтобы поживиться салом.
Вполне вероятно, что на строительство гнезда пошли и некоторые украденные у нас предметы, но это можно будет установить потом, и при условии, что сороки по весне не вернутся к старому дому. В литературе говорится, что некоторые птицы строят новые гнезда, а другие обновляют и надстраивают старые – так что доживем до весны.
В середине лета нас уже посещала не одна сорока, а целая стайка из пяти-шести птиц, которых мы так и называли – «птенцы гнезда Мухиных». Надеюсь, что Саша за это на нас не обидится.
PS.
Пролежала эта писулька почти год, прежде чем я поинтересовался – а что же стало с сороками и гнездом? Так вот – сороки по весне в гнездо не вернулись, видимо близкое соседство с людьми им не понравилось. А поскольку огромное гнездо явно угнетало сосенку, то Саша его разобрал, разобрал с трудом, поскольку внутри плетеного гнезда еще находилась обмазанная глиной полость, в которой на подстилке изо мха, травы и шерсти и высиживались птенцы. Серебряных ложечек и других ценных предметов в гнезде обнаружено не было.