– Он служил в Чехословакии, – проинструктировал Толочко начальник Генерального штаба, приехавший на встречу, чтобы представить своего протеже, – поэтому обязательно скажи, что ты там тоже был.
Заместитель главы сидел во главе длинного стола для совещаний. Перед ним были разложены в ряд мобильные телефоны, которые постоянно трезвонили. Хозяин кабинета – суровый мужчина с небольшими прямоугольными усиками и треугольными бровями (вершиной вверх) – взглядом дал понять: времени у него мало. Разговор будет только по существу. Начальник Генерального штаба представил Толочко. Охарактеризовал его в самых лучших выражениях. Как бы невзначай упомянул про Чехословакию.
– Когда вы там служили? – спросил замглавы, его бесцветные глаза, казалось, чуточку потеплели.
Оказалось, что Толочко и бывший разведчик были в Чехословакии в одно время. Только хозяин кабинета служил в представительстве КГБ в чине полковника. Вольдемар тогда был пехотным капитаном. Мелкой сошкой по сравнению с полковником‑чекистом. Поэтому они нигде не пересекались. Но ходили по одним улицам.
Чиновник с Толочко немного поговорили о Праге. Голос хозяина кабинета стал мягче. Усики, до того казавшиеся напряженными и словно щетинящимися в сторону собеседника, теперь будто обвисли. Чиновник, вспоминая Чехословакию, поглаживал их и чуть заметно улыбался. При этом на манжете сорочки, выглядывавшей из‑под костюма от кутюр, поблескивала бриллиантовая запонка.
Толочко же был напряжен от волнения. В Генштабе знали, что СВР пытается пропихнуть своего человека, и чиновник вроде бы склонялся в ту сторону. Но многое зависело от собеседования.
– Хорошее было время. – Твердым тоном чиновник как бы подвел черту: обсуждение Чехословакии закончено. На его лице вновь появилось отчуждение. Толчко даже показалось, что высокий лоб хозяина кабинета опять стал каменным и непробиваемым.
– У меня есть данные про операцию «Шелковый путь». – Чиновник раскрыл папку, лежавшую на столе справа от него. – Не скрою, при обсуждении вашей кандидатуры меня это очень смущает.
«Я так и знал! – разочарованно подумал Толочко. – СВР постаралась. Что за низость: лить грязь за спиной!»
– Да, эта операция некоторым образом сказалась на моей карьере, – произнес он, стараясь держаться спокойно, – но хочу подчеркнуть: речь шла о геополитических интересах России в данном регионе. Дальнейшие события, в частности антитеррористическая операция международных сил в Афганистане, показали, что в целом мы двигались в правильном направлении. Нас подвела несогласованность между ведомствами. Я учел те ошибки. Нельзя недооценивать важность взаимодействия между различными структурами. Если мне доверят новый пост, я намерен уделить самое пристальное внимание этому вопросу. Все государственные органы должны работать в одном направлении.
Чиновник кивнул.
– Я не хочу вас обнадеживать, – произнес он, – мы сейчас рассматриваем несколько вариантов. Но если остановимся на вашей кандидатуре, хочу сразу предупредить: работы у нас много, подчас приходится работать в жестком режиме. Вы готовы?
– Да!
– Это серьезная ответственность: проводить политику президента. В первую очередь нам нужны люди с государственным мышлением…
Толочко слушал с подчеркнуто серьезным видом. Он смотрел на чиновника, стараясь показать, как внимательно ловит каждое его слово.
– Сегодня перед нами стоят масштабные задачи, – продолжал чиновник, – не побоюсь сказать – судьбоносные для страны. Необходимо провести реформу вооруженных сил. Решить вопросы безопасности России во всех компонентах. Готовы ли вы взвалить этот нелегкий груз на плечи?
– Я отдам все силы, – с чувством сказал Толочко, представив машину с мигалкой, казенную дачу, спецполиклинику. Он страстно хотел работать здесь. И действительно был готов отдать для того все силы.
– Хорошо. – Чиновник встал. – До свидания.
– Как все прошло? – с волнением спросил Вольдемар у начальника Генерального штаба, когда они вышли из кабинета.
– Думаю, ты ему понравился. С Чехословакией удачно получилось.
* * *
– Ты можешь гордиться собой, – усмехнулся ночной гость. Он развалился в кресле, закинув ногу на подлокотник.
– Пошел вон, – грубо ответил Найденыш, – мне не до тебя.
– Какие мы сердитые, уси‑пуси, – человек рассмеялся.
«Это какое‑то издевательство», – с гневом подумал Найденыш. И вдруг его осенило: перед ним сидел Толочко! Настоящий Толочко, чьи преступления сейчас пытались повесить на Найденыша.
«Мразь!» – он скривился и сделал шаг, чтобы схватить гостя (или хозяина?) за горло.
– Стой, – резко приказал тот. В руке у человека неожиданно появился пистолет.
«Он похитил меня, точно похитил, – размышлял Найденыш, – обколол наркотиками. Пытается убедить, что я – Толчок. Отсюда весь этот бред». Он только не мог понять, что же в его жизни по‑настоящему: тюрьма или эти ночные встречи? Где реальность, а где глюк? «Надо поймать этого козла и перетащить в тюрьму, – размышлял Найденыш. – А если и тюрьма – инсценировка? Если он все подстроил?.. Что же делать?»
– Ты монстр, – произнес человек, – ты никак не хочешь это признать, и в том твоя беда.
– Нет! – крикнул Найденыш. – Ты все придумал! Отпусти меня!
– Не могу.
– За что ты меня держишь?
– Нравишься ты мне. – Человек нагло улыбнулся, поигрывая пистолетом.
– Скажи хоть, кто я такой.
– Е‑мое! Ну сколько можно! – с досадой воскликнул ночной гость. – Ведь уже все ясно! Что ты воду мутишь?!
«Игнатьев я, Александр Игнатьев. Как я раньше не догадался?» Найденышу показалось, что теперь‑то все стало на свои места.
Глава 9
За долгие годы службы Александр понял, что в любом ведомстве самые главные люди – это водители и секретарши. По тому, как они к вам относятся, можно судить, чего вы достигли.
Герой России полковник Игнатьев, судя по всему, еще ничего не достиг. Водитель «Волги», которую на время прикрепили к нему, опоздал на полчаса. А потом долго отказывался ехать на Лубянку, где была назначена встреча с Филиным и Мазуровым.
– У меня лимит – десять литров бензина, – выдал главный свой аргумент шофер.
– Ничего, нам хватит, – твердо произнес Игнатьев. Он знал: стоило дрогнуть хоть мускулу на лице, показать хоть каплю сомнения в своем праве распоряжаться – и придется всю жизнь ездить на трамвае.
– Пробки, мы не успеем.
– Успеем. – Игнатьеву с утра надо было приехать на Старую площадь – в администрацию президента – на очередное совещание рабочей группы Федеральной комиссии «Антитеррор». Затем на Лубянку. Расстояние небольшое, но в центре Москвы действительно легко застрять в пробке и никуда не успеть. Однако соглашаться с водителем – и тем давать слабину – было нельзя. Уж лучше опоздать на встречу. – Я покажу, как объехать пробку дворами.
– Как скажете. – Шофер сдался, но по глазам было видно: отвернешься – укусит.
**
Они собрались в кабинете Мазурова. Игнатьев, Опарин и Филин сели за стол для совещаний, на котором была разложена карта. Помощники генерала свернули карту и ушли.
В принципе все получилось довольно спонтанно: Опарин пришел в разведотдел погранвойск, поскольку шахиды должны были приехать из‑за границы. Стало быть, к операции надо было подключить разведчиков. Конечно, можно было направить официальную бумагу, но личные контакты всегда лучше. С Игнатьевым же получилось иначе. Филин, когда услышал про заминку у террористов со взрывчаткой, сразу вспомнил про самолет. Как разведчик, он знал, кто стоял за требованием задержать груз. Поэтому и пригласили Игнатьева.
Мазуров переговорил по телефону и сел во главе стола. Филин встал, коротко доложил ситуацию.
– Какие будут предложения? – спросил генерал.
Игнатьев и Опарин получили разрешение на эту встречу у своего начальства. Официальная легенда: обсуждение все тех же вопросов координации.
– Эту операцию будет проводить ФСБ, – твердо произнес Опарин, – план оперативных мероприятий готов и утвержден. От вас только требуется выполнить конкретные поручения.
– Слушаюсь, товарищ полковник, – произнес Мазуров и сурово посмотрел на чекиста, пытавшегося командовать в его кабинете.
– Сергей, ты не борзей, – примирительно пробормотал Опарину на ухо Филин. – Здесь все свои, зачем шашкой махать?
– Хорошо. – Сергей послушно снизил обороты. – Дело тут серьезное, надо выйти на покупателей взрывчатки.
Все ячейки террористов, на которых указали чеченцы, были уже под наблюдением. Но пока в поле зрения были мелкие сошки. А нужны были организаторы.
– Мы все проверили, – сказал Игнатьев. – Один из посредников там – мой бывший коллега. Какие у него остались связи – не знаю. Но мне дали по рукам. Я дам фамилию. Ищи, Сергей, тебе и карты в руки. Только он сейчас за границей.
– Сейчас уточним. – Филин на десять минут вышел из кабинета. – В департаменте погранконтроля сообщили, – сказал он возвратившись, – что три дня назад этот человек вернулся в Москву.
За столом повисла тягостная пауза.
– Вам должно быть стыдно, товарищи офицеры. – Генерал бросил на стол номер «Советского труда» недельной давности со статьей Ветрова «Шахиды остались без взрывчатки?». – Может быть, зачислить этого Ветрова в штат ФСБ или ГРУ? Он, похоже, знает больше вас.
– Да ни хрена он не знает. – Филин махнул рукой. – Я же помню его: балабол. Нахватался верхов, остальное приврал.
– Откуда он узнал про самолет? – задумчиво изрек Игнатьев. – Это в прессу не сообщали.
– Так пойдите и спросите у него, – скептичным тоном сказал Мазуров, – он ведь, кажется, ваш знакомый.
– Есть хорошая идея, – произнес Игнатьев. – Я недавно с женой в Туле был. Там в местном кремле есть музей пыток: отличная вещь. Знаете, откуда пошла фраза «узнать всю подноготную»? Это когда людям под ногти иголки вгоняли. А про подлинную правду слышали? Длинник – это такой кнут.
– Что вы предлагаете? – серьезно спросил Мазуров, глядя на Игнатьева.
– Подвесить его на крюк за ребро, – Игнатьев осекся под взглядом генерала. – Извините, это я так, чтобы обстановку разрядить…
«Что‑то я перенервничал, – подумал он, – теряю форму».
– С Ветровым необходимо встретиться, – произнес Опарин, – у него серьезные источники информации. Я встречался с ним. Многое, что он сообщил, подтвердилось. Возможно, у него даже есть какой‑то выход на террористов. Вопрос в том, как его разговорить?
– Что он любит? – спросил генерал.
Стали вспоминать. Никто толком ничего не знал. Но что‑то смутно припомнили про женщин. Впрочем, все мужчины (за редким исключением) любят женщин.
– Выпить он любит, – произнес Филин.
– Так, хорошо. Еще что?
– Вроде все… Хотя нет, по‑моему, еще карты любит. Преферанс…
Тут же набросали план операции. Решили пригласить корреспондента на преферанс. Долго думали над местом. Надо было сделать так, чтобы Ветров как бы влился в давно сбитую компанию преферансистов. Значит, по легенде они должны были собираться где‑то постоянно. Но все женатые – домой не пригласишь.
У Игнатьева была зимняя дача в Подмосковье – добротный дом из красного кирпича. Сошлись на ней. Потом тщательно продумали план беседы. Остальное было делом техники. Опарин еще раз вышел на связь с Ветровым. Спросил что‑то несущественное. Потом в ходе разговора как бы проговорился:
– Здесь много наших, из Таджикистана. Ты с кем‑нибудь встречаешься?
– Редко, – с грустью ответил Ветров, – времени не хватает.
– А мы по субботам в преферанс играем. С Филиным, помнишь его? С нами еще один, из двести первой дивизии.
Ветров загорелся. И уже в следующую субботу он играл в преферанс за круглым столом возле электрического камина.
– До скольки? – спросил Опарин.
– Предлагаю до сорока очков. – У Ветрова в глазах заиграл огонек. – Реактивную.
– Это долго, – заметил Филин.
– Смотря как карта пойдет, – парировал Андрей. – Два мизера, две десятерных, и я закрылся. Смогу вам помогать.
У Филина возникло странное чувство: они говорили с Ветровым на одном языке. «Хотя что общего между мной и этим разгильдяем (я не выношу разгильдяев)?» – подумал Константин. Но общее было: он тоже любил преферанс.
– Ты так уверен в себе? – недобро улыбнулся Игнатьев.
«А журналюга неплохо играет», – с удивлением заметили все. Ветров думал на три хода вперед. Жил игрой. Видел ее насквозь, как картинку «Плейбоя».
«Спросите, за что я люблю преферанс? – радостно думал Ветров, раздавая карты. – Думаете, за азарт? Ничего подобного. Я редко играю на деньги. Вот и сейчас у нас пулька на интерес. Просто преферанс – это жизнь, разложенная на зеленом сукне. Разделенная на масти. И все равно непостижимая. Здесь мало быть умным, надо быть и удачливым. Все как в жизни: умники‑неудачники никому не нужны».
– Хоронят мужика, – говорил Ветров, раскидывая карты парами по столу. – Позади гроба идут двое. Один шепчет другому: если бы ты пичку тогда снес, мы бы покойничку не пять, а все семь взяток на мизере вогнали. Второй отвечает: да ладно, и так хорошо сыграли.
Это были стандартные анекдоты, которые преферансисты рассказывают во время игры.
– Или вот еще, – продолжал Ветров. – Слушается дело об убийстве. Судья спрашивает обвиняемого: расскажите, как было дело. Обвиняемый: играем в преферанс. Оба вистуем. Я несу пичку, и покойничек пичку. Я опять пичку, и покойничек пичку. Судья: так за это же канделябром по башке. Обвиняемый: вот я так и сделал. Какую игру заказываем, господа?
«Может, он не такое уж и чудовище?» – ненароком подумал Филин. А еще он заметил, что у Ветрова изменился запах: пряность исчезла. Теперь это был более терпкий мужской аромат.
– После игры начинающий преферансист восклицает: как же так, господа, у меня туз козырный не сыграл?! Товарищи отвечают: расклад, батенька, расклад! – продолжал отвлекать игроков шутками и втихую выигрывать Ветров.
Удача в игре и жизни идет волнами. Пока она липнет к тебе, не теряйся: используй на полную катушку. Но не проморгай тот миг, когда удача отвернется. Тогда надо затаиться и переждать. Иначе пулеметная очередь невезения разнесет тебе башку.
– Твое слово, Сергей. – Андрей посмотрел на Опарина. – Судя по всему, ты должен заказать суперигру. Например, девять взяток. – У него было тепло в груди, оттого что его карта была гораздо лучше, чем у Опарина. – Или я ошибся: десять?
– Какая, на хрен, девятерная, – проворчал чекист.
«Как маленький, в самом деле, – с неодобрением подумал Ветров. – Кто же в преферансе правду говорит? Действительно, карта у тебя говно, но зачем же об этом орать?» Расклад у Опарина он вычислил, заглянув в карты Филина.
– Ты посмотри, Сергей, может, хорошая карта тебе за рукав завалилась? – Филин улыбнулся и прижал карты к себе, чтобы никто не подглядывал.
Внезапно Филин насторожился. Он почувствовал запах. В нем была опасность. Даже гениальному носу было трудно уловить эту слабую ниточку… Нет, не ниточку, а капельку, случайно заброшенную сюда ветром. Это был запах сушеного тутовника.
Филин переключил все свое внимание на этот запах. Капельки летели из машины, которая остановилась недалеко от ворот. Мысленно Константин разложил ароматы, пытаясь отделить одно от другого: двигатель пах бензином, колеса чуточку – горелой резиной. От людей, сидевших в машине, пахло афганским тутовником.
Каким образом Константин смог уловить запах на таком расстоянии – он не знал. Человек вообще до конца не знает своих возможностей.
В том, что он учуял, было еще что‑то угрожающее. Филин не сразу понял, что именно, хотя на самом деле уловить этот запах было проще всего.
От гостей пахло порохом!
– Саня, у тебя подпол есть? – спросил Филин резко, сметая карты со стола.
– Есть, а что?
– Все вниз, быстро!
Во взгляде и голосе Филина было столько решительности, что никто не стал задавать вопросов. Как загипнотизированные, прыгнули в подпол.
Игнатьев едва успел захлопнуть за собой люк, как в окно влетела граната с огненным хвостом. Раздался жуткий грохот.
– Из «мухи» пальнули, – произнес Филин.
Второй выстрел, как им показалось на слух, попал в крышу. Затем повисла мертвая тишина. Казалось, даже огонь делал свое дело бесшумно. Зато мужчины услышали, как машина отъехала от дома.
– Как ты догадался? – спросил Опарин.
– Предчувствие, – спокойно сказал Филин.
На самом деле это и было почти предчувствием. Константина насторожил запах тутовника. В горах террористы часто питались только тутовником и сухой лепешкой. Бывало, по нескольку месяцев ничего другого в их рационе не было (зато сушеный тутовник сытный и питательный). Так что моджахеды буквально пропитывались запахом этого тутовника. Вот Филин и подумал: аромат тутовника в Подмосковье разноситься просто так не будет.
– Надо выбираться, мы здесь задохнемся, – сказал Игнатьев. Из подвала был еще один выход – на улицу.
Они вышли. Когда Дровосек увидел, что стало с его домом, он взорвался:
– Елки‑палки, я же недавно крышу покрыл! – Он повернулся к Ветрову и схватил его за воротник. – Гнида, все из‑за тебя.
Он вмазал журналисту, тот отлетел. Игнатьев и Опарин едва оттащили от него Дровосека.
– Саня, тебе не мешает быть повежливей с людьми, глядишь, и стрелять в тебя меньше будут, – спокойно сказал Ветров, поднимаясь и вытирая кровь с губы. – Мне‑то за что досталось?
– Андрей, не обижайся. – Филин подошел к Ветрову, Опарин продолжал держать Игнатьева. – Нам надо знать, откуда тебе стало известно про самолет со взрывчаткой?
– А вы не могли просто спросить, без мордобоя? – воскликнул Андрей. – У меня с детства аллергия начинается, когда меня бьют.
– Прости, Андрюха. – Филин похлопал журналиста по плечу. – У человека дачу спалили, вот он и не сдержался.
– Ну так пусть бы врезал тебе, – опять спокойно сказал Андрей, – по‑моему, это гораздо интересней, мы бы все вместе посмеялись… А про самолет мне любовница рассказала. Она в Шереметьево работает. Фамилию не скажу. Можете убивать прямо здесь.
– А откуда про шахидов узнал?
– Из Интернета, – ответил журналист.
– В Интернете? – удивленно переспросил Опарин. – И все?
– Мужики, я две трети информации выкачиваю из Интернета!..
Это было чистой правдой. Андрей просто вечером взял бутылочку пива, положил перед собой распечатки из Интернета. И проанализировал всю имеющуюся там информацию. Разумеется, был еще один источник – рассказ ассирийца Хоттабыча. Но про него Андрей решил не рассказывать.
Поскольку точных данных у него все же не было, Ветров постарался написать свою статью обтекаемо. Он не сообщал, а как бы задавал вопрос, подчеркивая, что источники информации, конечно, сомнительные, но есть над чем подумать.
– Надо подключить Интернет, – пробормотал себе под нос Опарин.
– Почему вас так заинтересовала эта статья? – поинтересовался Андрей.
– Написана хорошо.
– Это успех: редко за какую статью из восхищения бьют по морде. Надеюсь, вы не постоянные подписчики нашей газеты? – задумчиво произнес Ветров. – Кстати, когда партию доигрывать будем?
А еще он подумал, какое это совпадение: Леночка, Опарин, Филин. Их судьбы оказались странным образом взаимосвязаны… Хотя, по идее, они вообще могли бы не пересечься после Таджикистана.
Андрей мысленно заметил, что такие совпадения бывают только в жизни. Авторы книг и фильмов слишком стараются быть правдоподобными, чтобы использовать такие приемы. Они выдумывают что‑то более оригинальное. Иначе их обвинят в том, что произведение натянуто и нереалистично. («В моем «Причале» точно нет таких натяжек», – отметил Ветров.)
Но это люди, авторы. А судьбе, которая ткет ткань жизни, чего стесняться? Кто ей скажет в лицо: мол, ты, судьба, что‑то неоригинальна, натянута. Не ленись, придумай что‑нибудь новенькое… Никто не осмелится. Вот она и уверовала в свое величие. Вот она и использует затертые и банальные совпадения, кое‑как закрывает дыры в непрочной ткани жизни. («Да ее даже сценарист дешевой мыльной оперы за пояс заткнет», – отметил Ветров.)
– Ладно, поехали в город, – Филин безнадежно махнул рукой. – Я так и знал, что это пустышка.
– Какая пустышка! – Ветров обиделся. – Я – пустышка? Да идите вы к черту.
– На хрена ты пишешь про то, чего не знаешь?
– Кто не знает? Я не знаю?! – Голос журналиста сорвался. – Да я все знаю!
– Даже то, кто купил взрывчатку?
– Да.
– Кто?
– Толочко. Что вы так смотрите? Не знали? Ну вы, парни, даете!.
Глава 10
Днем Найденыша отвезли на следственный эксперимент в коттедж, где произошло убийство. Это место казалось арестанту знакомым. Следователь показал, где лежал труп. Сказал арестанту, как, по данным экспертизы, он должен был стоять.
– Я стоял не здесь, – произнес Найденыш.
– Вы готовы давать показания?
– Да.
– Вы все вспомнили?
– Нет.
Происходящее казалось ему страшным сном. Реальность для него начиналась ночью. Пусть это был бред, но в нем хотя бы не было решеток и наручников.
– Скажи им, что я не убивал, – потребовал Найденыш у ночного гостя.
– Сам скажи.
– Мне не верят.
– Почему ты думаешь, что мне поверят?
– Потому что ты – Толочко.
– А ты кто? – Ночной гость пристально посмотрел на Найденыша и улыбнулся.
– Кто угодно, только не Толочко! – воскликнул тот.
– Не обманывай себя, старичок. Ты, счастливчик, получил редкую возможность увидеть себя со стороны. Знаешь, сколько человек мечтают посмотреть на себя глазами других? Почему‑то все думают, что увидят благородных красавцев. Но ты‑то знаешь, что это не так.
– Это не так! – плаксиво вскрикнул Найденыш, приближаясь к гостю. – Я никого не убивал!
– Когда ты был Вольдемаром Толочко, ты одним приказом убивал сотни людей и как‑то не особо парился по этому поводу.
– Это безнравственно.
– То была большая политика, старичок. В ней человеческая жизнь стоит копейки.
– Только чужая жизнь стоит копейки. – В голосе Найденыша звучали истеричные нотки. – За свою‑то обычно трясутся. Это мерзко! Вы у матерей спрашиваете, когда их детей посылаете на войну? Кто им вернет убитых сыновей? Я ненавижу политику!
– Старичок, ты сошел с ума, – человек расхохотался, – несешь какую‑то чушь.
**
Опарин и Филин встретились в кафе «Щит и меч» возле Лубянки. Сюда заходили в основном сотрудники госбезопасности: пообщаться с кем‑то вне кабинета или просто выпить после работы. Вот и сейчас за столами вокруг сидели мужчины в строгих костюмах. Неслышно переговаривались. Почти все пили пиво и закусывали чебуреками, горячий сок которых капал на скатерти.
– Как наблюдение, есть результаты? – спросил Филин.
– Ноль, – ответил Опарин, – подожди еще.
– Нашего друга оформляют на Старую площадь. Приказ должен быть на днях.
Они не называли вслух фамилию – оба и так знали, о ком речь, а другим знать об этом не полагалось. Так что если кто‑нибудь услышал бы случайно пару‑тройку их фраз, никак не догадался бы, что разговор идет про Толочко, которому удалось‑таки обойти на полшага Мазурова и его друзей. Не ударил в грязь лицом при собеседовании, а потом оказался сильней в подковерной борьбе. Сыграла свою роль и протекция начальника Генштаба.
– Жаль, придется давать отбой, – расстроенно произнес Опарин. – Ты же знаешь наших перестраховщиков…
– Надо что‑то придумать.
– Что тут придумаешь? – Опарин не мог скрыть огорчения. – Так‑растак, все дело насмарку.
Офицеры прекрасно понимали, что сам по себе советник из администрации президента (а тем более кандидат на этот пост) не такая уж и великая птица. Но в поле зрения наружного наблюдения могут попасть такие персоны, что потом на уши поставят всю Федеральную службу безопасности. Поэтому на оперативную разработку такого лица надо было получать особую санкцию. А ее никто не даст. Уж слишком деликатный вопрос, можно карьерой поплатиться. Ясно, что никто из больших начальников не захочет так рисковать.
– А если задробить его? – Опарин бросил в рот горсть орешков. – Приказ‑то еще не подписан? Нет приказа – нет проблемы.
– Я думал об этом. Как?
– Может, через газету?
– Хорошая идея. Попробуй через мужиков из вашей пресс‑службы публикацию протолкнуть.
– Пустое. – Опарин махнул рукой. – Они пока все согласуют, мы от старости умрем.
– Надо идти напрямую в газету. У тебя есть где‑нибудь там свои люди?
– Нет.
– И у меня нет. – Филин вздохнул. – Что же делать? Может, нахрапом попробовать? Возьмем телефон «Комсомольской правды» или «Известий», созвонимся, подойдем, поговорим…
– Сомнительно как‑то… Не люблю я вслепую тыкаться… Постой‑ка, а Ветров? Давай его за жабры возьмем?
**
– Ну вы, мужики, даете! – воскликнул Андрей. – Кто же вам такое бесплатно поставит?
Они сидели втроем в кабинете Филина. Пили чай из пожелтевших кружек.
– Я не развожу вас на деньги, – поспешно добавил Ветров, заметив недоуменные (и осуждающие) взгляды офицеров, – лично мне ничего не нужно. Могу сделать по старой дружбе. Проблема в другом: материал не поставят в номер – это типичная заказуха.
Офицеры молчали. Филин позвякивал ложечкой, перемешивая чай, и этот звук показался Ветрову угрожающим. Он почувствовал еще большую неловкость. «Они думают, так все просто: принес в газету компромат, и его с руками оторвали, – взволнованно подумал Андрей. – Да все уже объелись этой грязи. К тому же кто такой Толочко, кто его знает, чтобы бесплатно про него писать? Елки‑палки, еще не разберутся, что к чему, и решат, что я продажная сволочь. Скажут: армейскую дружбу предаю. Обидно!»
– К тому же именно в нашей газете вы ничего не опубликуете. – Сбивчивый голос Ветрова выдавал его неуверенность и неловкость. – У него блок проплачен.
– Что? – сухо переспросил Филин.
– Блок на негативные публикации. Заранее заплатил зато, чтобы ничего отрицательного про него не печатали. Но в другие газеты я такой материал могу пристроить: есть знакомые. Можете сами обратиться, если думаете, что я хочу на вас нажиться. Хотите, дам телефоны, сведу с нужными людьми…
Андрей с пиететом относился к мужикам, сидевшим напротив. Он всегда хотел быть таким, как они: сильным и смелым разведчиком. Мальчишкой Ветров мечтал стать оперативным сотрудником КГБ. Ему виделась красная корочка, которую он небрежно достает из внутреннего кармана пиджака. На лице собеседника – почтение и страх. «А что вы слышали про…» – спрашивал суперагент Ветров в грезах десятиклассника Ветрова. И спрашиваемые отвечали ему, как на духу. Шпионы спешили написать явку с повинной. А восхищенное начальство присваивало звания через ступеньку, как Гагарину… Но время прошло, мечты поблекли. В разведку Андрея так и не взяли. Чего‑то не хватило в характере. А вот нынешние собеседники были точно такими, каким он хотел стать, да вот не смог.
– Хотя на самом деле многое зависит от того, чего вы собираетесь достичь, – задумчиво произнес Ветров. – Какие цели преследуете?
– Нам нужна публикация, вот и все, – равнодушным тоном сказал Филин. – Если хочешь – это личная просьба.
– Нет, так не пойдет. – Андрея вдруг осенило: «Они же ничего в этом не смыслят!» Да, перед ним сидели спецы. Настоящие волкодавы. Встретишь на узкой тропинке – разорвут. Но сейчас они были на его тропинке. Без него – пропадут.
– Скажите, зачем вам это нужно, – повторил он, – только без дежурной лабуды – мол, публикация нужна для возбуждения уголовного дела. Это не тот случай, как мне кажется. Поймите, чтобы был толк, надо знать, на кого и как воздействовать. Отсюда и плясать: выбирать газеты, способ подачи информации, прочее.
Андрей вдруг поймал себя на мысли, что ему льстит сидеть и объяснять прописные истины двум очень серьезным людям. Пусть поймут, что он не бесполезный щелкопер, как они, наверно, думают, а тоже дока в своем деле. И кое‑что в жизни смыслит.
– Объясните, – еще более настойчиво потребовал Ветров.
– Толочко оформляется в администрацию президента, – сказал Опарин после некоторой паузы. – Этому надо помешать, иначе его будет трудно достать.
Филин промолчал. Он не сообщил ни Опарину, ни кому‑то другому, что главным конкурентом Толочко на пост в президентской администрации был Мазуров. Зачем нагружать людей лишней информацией?
– Ну вы и наивные, мужики, – Ветров самодовольно улыбнулся. – Как не в России живете. Кого здесь компроматом испугали? Наоборот, визг в газете – признак слабости.
Во взглядах офицеров он заметил недоверие.
– Мужики, поверьте, я знаю, о чем говорю, – поспешно добавил Андрей, – только деньги зря потратите. Хотя… Есть одна идея. Правда, заплатить все равно придется.
– Сколько?
– Дело серьезное. – Андрей поднял глаза к потолку, прикинул. – Нужна большая статья. Полполосы. Нет, много. Четверть. Хватит четверти. Это… десять… нет – пятнадцать тысяч долларов. Плюс‑минус. Где‑то так. – Увидев кислые лица офицеров, Ветров добавил: – Не мне. Я с этого не получу ни копейки. Хотите верьте, хотите нет.