— Гребаное животное! — ворчит он, растянувшись на потертом, скользком линолеуме.
Я ухмыляюсь и протягиваю ему ладонь. Он отмахивается и без моей помощи поднимается на ноги. Я стараюсь не рассматривать новые татуировки на его груди — они появились после нашей последней встречи. Это лишь еще больше раздражает меня.
Он пробегает взглядом по моему телу, будто оценивает.
— Ты воняешь, — кривит он губы с отвращением. — Чертовы кимчи.
Я смеюсь и ерошу его влажные от пота волосы.
— Говорит придурок, который пахнет как собака. Скажи Кейди, что я позвоню ремонтнику. Я зайду за ней позже, и не важно, одобришь ты это или нет. И ради всего святого, прими душ, приятель.
Он показывает мне средний палец, но я все же успеваю заметить улыбку на его лице. Как бы мне не хотелось это признавать — я скучал по этому дому и по всем странным людям в нем. И по Боунзу я тоже скучал.
* * *
Я почти дохожу до маминого дома, когда за спиной слышу грохот автомобиля. Как только я встречаюсь взглядом с Сьюзи, тетей Кейди, я выскакиваю перед машиной.
— Сьюзи! — кричу я ей и машу руками, чтобы остановить ее.
Тетя Кейди останавливает машину и высовывает голову из окна. Вокруг ее головы повязан шарф с цветочным принтом. А еще на ней до ужаса уродливые, огромные золотые солнечные очки.
— Йео, дорогой!
Я торопливо забираюсь на пассажирское сиденье. Как только я оказываюсь внутри, Сьюзи рывком притягивает меня к себе и заключает в крепкие объятья. Когда она отстраняется, я вижу ее широкую улыбку.
«Боже, как же хорошо вернуться домой! »
— Ты давно видел себя, парень? Ты стал красавцем! Встречаешься с кем-нибудь? Я еще не слишком стара — могу позволить себе молодого любовника. Скажу тебе по секрету, я знаю парочку трюков, которые известны только старым леди. Я могла бы сделать тебя счастливым, мой сладкий, — она хихикает.
Мы оба громко смеемся. Только Сьюзи гогочет так, что может разбудить мертвого. Большинство людей чувствуют отвращение к ее хохоту, но я не могу не разделить с ней веселье.
— Ты же знаешь, меня интересует лишь одна девушка.
Пока Сьюзи заводит машину, она старательно делает вид, что обиделась.
— Ладно, но я все равно украду тебя. Мы едем в «Уолмарт». Кейди оставила мне список — длиной с милю — того, что нужно закупить. Уверяю тебя, если Боунз не перестанет нас объедать, то вскоре пустит нас по миру. Не знаю, что мы тогда будем делать. Этот парень любит «Читос», — доверительно сообщает она. — Знаешь, удваивать купоны больше не разрешают. Ты знал об этом? Около трех лет назад эти простофили обзавелись мозгами. Они поняли, что платят нам за то, чтобы мы у них покупали. Это был веселый марафон, пока все продолжалось, не так ли? У меня до сих пор в нашем подвале достаточно туалетной бумаги, чтобы подтирать задницы в случае апокалипсиса, если понадобится. Гьен нуждается? У нас огромные запасы. И тебе лучше поверить — у нас будут самые чистые зубы до конца наших дней. В магазине «Два Доллара» однажды мне заплатили сорок семь долларов, чтобы я взяла сто шестьдесят тюбиков зубной пасты. Когда-то купоны были суперскими. Теперь они не стоят всех этих беспокойств.
Мой взгляд падает на раздутый бумажник, набитый купонами. Он лежит между нами. Я рад, что некоторые вещи никогда не меняются. Тетя Сьюзи строго следит, чтобы Кейди вовремя ела. И я благодарен ей за это.
— Как поживает Кейди? Боунз все еще играет со мной в игры. Он не позволяет мне поговорить с ней. Думаю, если бы я мог просто увидеть ее... Если бы я мог просто прикоснуться к ней... — я осекаюсь и отчужденно смотрю в окно.
Теплая рука Сьюзи накрывает мою и сжимает ее.
— Дай ей немного времени. Вряд ли возвращение будет легким. Ты знаешь, как она к этому относится. Всегда беспокоится по мелочам. Она всегда любила тебя, но ее сердце разбито. И чтобы залечить его, потребуется время. Если я знаю мою девочку, она быстро оттает и вернется к тебе.
Я с облегчением выдыхаю.
— Спасибо, Господи. На этот раз я не дам ей уйти, Сьюзи. Я уехал и получил образование, как она и настаивала. Не совсем образование, но это обеспечит нам будущее. Я сделаю все, чтобы удержать ее рядом. Как только она вернется туда, где ей самое место, я никуда не позволю ей уйти.
Сьюзи увеличивает громкость радио, и голос Отиса Рэддинга разрывает динамики. Это помогает унять остаточную боль в груди. Эта песня — «Останься со мной» — мой знак. Мы уладим это. И Сьюзи мне поможет. Черт, может, придется даже попросить Боунза о небольшой услуге. Но я верну Кейденс Маршалл.
— Окажите мне услугу, Сьюзи Кью.
Она вспыхивает от смущения ярким румянцем и улыбается.
— Для тебя все, что угодно, дорогой.
— Помогите мне выбрать платье.
Глава 3
Кейди
Я насухо вытираю волосы полотенцем после так желаемого мной душа.
Затем стираю пар с зеркала.
За последние дни я устала.
Я так устала...
Я постоянно думаю, могла ли бы я просто уйти. Наглотаться таблеток и тихо погрузиться в небытие. Но меня всегда останавливает чувство вины. Я не могу так поступить с Агатой и тетей Сьюзи. Даже Боунз этого не заслуживает. А мой бедный кот тогда останется бездомным.
«Кстати, где этот чертов кот? »
— Уискерс? — кричу я, кидая полотенце на пол. Абсолютно голая я иду в свою комнату. На поиски кота — такого старого — старше, чем земля. Он, вероятно, скоро умрет, а я не знаю, как справлюсь с этой потерей.
Упав на колени, я заглядываю под кровать. Может этот рыжий полосатый кот прячется под ней? Но его там нет. Я издаю протяжный стон и поднимаюсь. И лишь тогда замечаю то, что лежит на кровати.
— Господи, а это еще что? — бурчу я себе под нос и хватаю черное платье. — Тетя Сьюзи? Ты купила мне платье?
Но ее нет рядом. Если бы она пришла, то я начала бы ворчать на нее. Зачем она купила мне такое красивое платье? Ведь мне совершенно некуда его носить.
Я хмурюсь, когда вижу массивное белое ожерелье и пару черных балеток. И то, и другое — абсолютно новое. Сердце в груди бешено стучит от волнения. Сколько же Сьюзи потратила сегодня днем? Я все еще беспокоюсь за ее экстравагантные покупки. И тут я вижу розовую записку на кровати.
«Йео!»
Его неаккуратные буквы царапают мое сердце своей безупречностью. От обжигающего румянца на коже появляются мурашки. Отчасти это желание, отчасти — замешательство. Мы так долго не виделись, и теперь... Теперь он хочет пригласить меня на ужин? Мое сердце совершает кульбит от волнения. Но мой разум ударяет по тормозам и вопит. На любого, кто слушает.
Двенадцать лет! И что потом?
Он вернется?
Навсегда?
Он думает, что мы можем быстро начать с того места, где остановились?
Я уношу ноги подальше от новой одежды и направляюсь к комоду. Я не собираюсь с ним ужинать! Вряд ли я смогу спокойно смотреть на него спустя столько времени. Мое сердце не готово. Могу ли я выставить себя полной дурой? Превратиться в ревущую белугу, умоляющую его переспать со мной? Фу, нет!
* * *
Я уже собираюсь открыть верхний ящик, когда замечаю еще одну записку. Эта записка от Боунза. Его зажигалка с выгравированным на верхушке черепом поддерживает ее в вертикальном положении. Его сообщение написано на бумажном полотенце.
Ох, уж этот Боунз…
«Кейди, детка,
Карате-пацан возвращается. И он хочет быть твоим папочкой. Мой тебе совет: оставайся в своей комнате. Как можно дальше от врача-шарлатана.
Или...
Ты можешь пойти с ним на ужин и позволить ему трахать себя до следующей недели. Если ты выберешь этот маршрут, то сделай фотографии. Мне нужны подробности, чтобы потом подрочить.
В любом случае, будь осторожна. Я люблю тебя, Кейди, детка.
Боунз, также известный как Гребаный Ублюдок, также известный как Твой Тайный Воздыхатель, также известный как Большой Член».
Я издаю смешок и качаю головой. Боунз не даёт мне сойти с ума. Если бы не он, я бы тронулась умом еще двадцать лет назад, когда увидела, как мистер Андерсон уезжает и увозит с собой любовь всей моей жизни.
Месяцами я только и делала, что плакала.
Никто меня не навестил.
Никто не удосужился.
Тетя Сьюзи и Агата умоляли меня поесть. Даже офицер Джо заглянул и предложил мне обратиться за советом. Но именно Боунз вытащил мою задницу из кровати. Сказал, что у меня есть влагалище. «И это отлично!», —так и сказал. Он даже процитировал Бетти Уайт (прим. Бетти Уайт – американская комедийная актриса и телеведущая).
Откуда он все это берет?
Наверное, я так никогда и не узнаю.
* * *
Нахожу черные трусики и бюстгальтер в тон платью. Меня терзает страх снова увидеть Йео. Но я так же жадно хочу абсолютно всего, что касается его. Сказать по правде, я жутко по нему скучаю.
К тому времени, как я заканчиваю одеваться и накладывать макияж, мои волосы высыхают беспорядочными волнами. Быстро заплетаю их в свободную косу набок и начинаю паниковать. Я мысленно обращаюсь к Кеннету. Сейчас мне просто необходима его способность справляться даже с неудержимой паникой.
Неожиданно кто-то громко стучит в дверь.
— Кто-нибудь откроет? — кричу я.
Когда никто не отвечает, я злюсь и вприпрыжку спускаюсь по лестнице.
Я подхожу к двери и делаю глубокий вдох. Что, если это Норман? Мне лучше взять оружие. А что, если это один из друзей Паскаля? Эти наркоманы иногда появляются на моей лужайке в самое неподходящее время. Мне, определенно, лучше взять оружие.
— Кейденс?
Все тревожные мысли о бандитах и хулиганах улетучиваются, когда жар накатывает на меня. А от того, как он произносит мое имя, мое сердце стремительно пускается вскачь, угрожая выпрыгнуть из груди. Я сжимаю губы вместе, в твердую линию, и поворачиваю ручку двери. И когда я, наконец, вижу его, мое сердце перестает биться.
На моем крыльце во всей своей мужской красе стоит Йео Андерсон. Он явно тренировался — его обычно высокая и худая фигура слегка пополнела. Верхняя часть его рук и груди немного худее, зато более четко очерчена. Белая рубашка с пуговицами сидит как на модели из журнала GQ. Черный галстук — гладкий и тонкий — создает идеальную цветовую гамму с брюками. На нем блестящие парадные ботинки. Чистые. Отполированные до блеска. Без единой царапины. Вполне в духе этого парня.
Йео выглядит изысканно.
Не помню, чтобы он так когда-либо выглядел.
Сглатываю и бросаю быстрый взгляд на платье из «Уолмарт».
К сожалению, я выгляжу не так изысканно.
* * *
— Кузнечик, — он шепотом произносит это имя. Я люблю шепот. И он это знает. — Ты прекрасна. Даже прекраснее, чем я помню.
Я поднимаю взгляд и встречаюсь с его карими глазами, наполненными страстью. В ответ он приподнимает темную бровь и улыбается. Улыбка Йео ослепительна. Она замечательная и совершенная. Этот парень — нет, мужчина — вызывает у меня головокружение. Его близость сбивает меня с толку. Я не могу потеряться в своих мыслях. Он слишком отвлекает меня своей настойчивой попыткой добраться до моего сердца.
— Прошло столько времени... — я не заканчиваю фразу. Слезы вмиг наворачиваются на глаза.
Он делает шаг вперед. Еще один. Кончиками пальцев убирает выбившуюся каштановую прядь волос с моей щеки. И его прикосновение пробуждает меня к жизни. Возбуждает все мое существо. Воскрешает мою умершую душу.
Когда он запускает свою руку глубже в мои волосы, я не могу сдержаться и наклоняюсь к нему. Вдыхаю его новый аромат — он незнакомый, но совершенно точно принадлежит ему. Запах более мужской.
Старше. Мудрее.
Ням!
— Йео...
И вот его пальцы уже на мне. Касаются меня. Владеют мной. Приводят меня в смятение. Слова, которые я собираюсь сказать, растворяются в огне, который создаем только мы. Он снова возвращается к жизни.
Огонь — как я полагала — погасший более десяти лет назад.
Йео должен был найти новую жизнь.
Новую девушку. Жену.
Лишь бы подальше от меня, черт возьми!
Но вот он здесь. Его пальцы обхватывают мой затылок. Губы порхают у моего уха, шепча секреты. Касаются моей щеки. И, наконец, впиваются в мой рот.
Вздох облегчения — мой единственный ответ. Мое единственное подтверждение, что то, что он делает, — это хорошо. И тут он целует меня. Как будто завтра наступит конец света. Черт, я не возражаю, если это означает, что мы будем целоваться так до этого самого конца света.
Я уже готова умолять его отнести меня наверх, как в прежние времена, но он отстраняется. Его брови сдвинуты вместе, и боль искажает его прекрасное лицо. Оно становится вмиг грустным и хмурым.
— Почему ты не хотела меня видеть? Почему отказывалась со мной разговаривать? — его голос обвиняет. Он сломлен.
Меня душат эмоции, и я сжимаю руки в кулаки.
— Тебе не следовало возвращаться, болван.
Он ухмыляется.
Ох, уж этот Йео!
Йео и его идеальная ухмылка.
Ухмылка, за которую он обычно получал от матери увесистый подзатыльник.
— Я всегда возвращаюсь, Кузнечик.
Я не могу не растаять от того, с какой нежностью он произносит мое старое прозвище. Это имя мне дал он, когда мне было всего девять. Когда я по уши влюбилась в десятилетнего мальчика с порванной камерой.
— Ты заслуживаешь лучшего, — делаю я попытку. Но я не слишком-то и стараюсь. Честно говоря, я эгоистка. И я скучала по нему.
Он смеется, и, клянусь богом, моя душа ликует. Все, что касается Йео, оказывает магическое и успокаивающее действие на меня. Спокойное и красивое.
— Я ничего не заслуживаю. Но я сделаю все необходимое, чтобы у меня была ты.
Когда я вздыхаю, он прижимает меня к себе. Его губы на моей макушке. Йео прижимается к ней губами и тихо говорит:
— Я собираюсь вернуть наши отношения. Сегодня начинается процесс по исправлению всего. Навсегда, моя милая Кейденс.
* * *
В один миг он все изменил. Моя жизнь обрела покой и безмятежность. Йео эффективно не подпускал ко мне Нормана. Этих придурков, Паскаля и Кеннета, и близко не было видно, когда я была с Йео. Он защищал меня от плохих людей в моей жизни и любил в ней хороших. Мы стали командой. И никто не мог одолеть нас. Пока я не поставила точку в наших отношениях.
— Это кажется нереальным, — смеюсь я сквозь выступившие на глаза слезы. Он подталкивает меня к дверному проему и прижимается губами к моим губам. Я чувствую его возбуждение у своего живота.
— А это тебе кажется реальным? Потому что для меня это чертовски реально.
Я встаю на цыпочки и запрокидываю голову назад. Мой рот уже скучает по его губам. У меня практически текут слюни при виде его.
— Поцелуй меня еще раз.
Йео накрывает мои губы своими губами и при этом что-то шепчет.
— Я буду целовать тебя снова и снова, и снова — до скончания века.
Я хнычу, когда его язык пробирается в мой рот. Его настойчивость и моя потребность делают поцелуй жадным и наполненным страстью. Мы могли бы целоваться так вечно, но в его кармане громко звенит телефон. Йео стонет и неохотно достает его, чтобы ответить.
— Что? — его раздражение очевидно. Я бросаю взгляд на его брюки и не могу сдержать улыбку при виде его члена, напрягшегося под тканью.
«Боже, как же я скучала по нему ».
Йео бросает взгляд на меня и подмигивает. Одно лишь это действие вызывает трепет во всем теле и прогоняет прочь подавленное настроение. Оно частенько овладевает мной, но быстро исчезает, оставляя после себя лишь сверкающие следы Йео. Когда он рядом, мой разум полон надежд и почти чертовски свободен.
Йео — мой наркотик.
Я охотно подставлю ему свою самую большую вену.
Чтобы он ввел в меня свою жизнь.
* * *
Я закусываю нижнюю губу. Йео жалуется, как я поняла, Дину, который на другом конце линии. Ко мне снова возвращается беспокойство. Растет напряжение. Усиливается волнение. Когда дело касается лишь Йео и меня, забыть обо всем остальном легко. Но повышенный голос его брата в телефоне — неприятная реальность — напоминание о том, что есть не только мы.
Его семья.
Моя...
Слишком много людей стремилось разлучить нас. Когда мы как никогда хотели быть вместе. И именно это, прежде всего, заставило меня оттолкнуть его.
— Мы скоро будем. Пусть папа выпьет коктейль и успокоится, черт возьми, — резко бросает Йео.
Я подскакиваю от его тона. Заметив это, он тут же смягчается и тянется ко мне. Конечно же, я хватаю его за руку. Как я могу не сделать это? Он проводит большим пальцем по тыльной стороне моей руки, пока шипит что-то своему брату. А потом отключается.
— Нам просто нужно появиться там и все, Кузнечик. Они хотят знать мои намерения прямо сейчас. А потом мы будем делать все, что захотим, хорошо? Не позволяй моему отцу расстраивать тебя. Пожалуйста, — уговаривает меня Йео тихим голосом и притягивает к себе.
Я знаю — он хочет, чтобы я успокоилась. Но мой мозг начинает работать сверхурочно. В моей голове один за другим проигрываются возможные сценарии наихудшего завершения этого ужина. Во всех вариантах его отец — с багровым от гнева и презрения лицом — кричит, что я не достаточно хороша для его сына. Он говорил это прежде. И я без тени сомнения знаю, что он скажет это снова.
— Шшш, — бормочет мне в волосы Йео. — Мы пройдем через это вместе, хорошо? Не зацикливайся. Ты нужна мне.
Двенадцать лет — это слишком большой срок. Разве можно так долго обходиться без того, кого любишь всем сердцем? А с Йео? Все вмиг нахлынуло на меня.
Любовь.
Воспоминания.
Секс. Смех. Дружба.
Мы.
Часть моего сердца всегда принадлежит Йео. Я никогда не позволяю ему покидать меня. Несмотря на все мои физические попытки. И если верить словам Боунза и Агаты, то он — тоже. В глубине души я знаю, что он никогда не уйдет. В моем сердце тлеет призрачная надежда. И не важно, что говорит мой разум, — это верное решение.
Я принадлежу Йео с того момента, как он появился на лужайке моей бабушки. С большими карими глазами и кривой улыбкой. Меня на клеточном уровне успокаивает знание — яркая точка в огромной схеме — что никто не сможет разлучить нас.
Я сдержанно киваю и отстраняюсь от него.
Наклеиваю улыбку.
Для него.
— Я здесь. С тобой. Я не буду беспокоиться о том, что не смогу контролировать.
Я так устала. Мне пришлось быть сильной так долго. Пришлось воздвигать стены, которые вовсе не хотелось строить. А Йео все равно через них пробьется.
Мне не придется больше быть сильной.
Он достаточно сильный для нас обоих.
Йео хмурит брови, пока изучает мое лицо. Вероятно, в поисках обмана. Наконец, ничего не обнаружив, он вздыхает с облегчением.
— Мы справимся с этим. Вместе.
Мой разум ведет меня по тропинкам воспоминаний. И я с радостью иду за ним следом.
— Мы справимся с этим, — уверяет меня Йео, крепко держа за руку. — Вместе.
Я хочу ему верить. Правда, хочу. Йео никогда мне не лгал. Но я напугана.
Он чувствует мои сомнения и поворачивается. Криво улыбается. И я растекаюсь лужицей по линолеуму.
— Лишь я и ты, Кузнечик.
Никаких учителей.
Никаких студентов, смеющихся надо мной.
Никого.
Только Йео и я.
* * *
Я разглаживаю несуществующую складку на моем шелковом платье. Улыбаюсь Йео в ответ нервной улыбкой. Его рука успокаивающе сжимает мою, когда мы входим в двери спортзала. Он ведет меня в красиво украшенную комнату.
Вообще-то, я терпеть не могу спортзал.
Занятия спортом — это место, где я получаю много насмешек. Учитель, кажется, не замечает, или ему все равно, когда другие девочки обзывают меня «тощая задница» или «тупица». Они говорят, что Йео слишком красив для меня.
Хотя сегодня вечером...
Сегодня бесподобный вечер.
И его тема — «Сон в летнюю ночь».
Прямо как история Шекспира, которую мы читали в одиннадцатом классе на уроках английского. Деревья сделаны из папье-маше. Сверкающие огни украшают стены. Голубое переливающееся покрытие танцпола похоже на воду. На его глади вытканы разноцветные кувшинки изумительной ручной работы.
Когда Йео попросил мня пойти с ним на его выпускной, я была в ужасе от этой идеи. Я не хотела, чтобы люди смеялись над нами, пока мы танцуем. Или дразнили меня по поводу моей одежды. Их крики уничтожили бы меня. Я видела «Кэрри» Стивена Кинга и знаю, что происходит, когда люди высмеивают странных девушек на школьных танцах (прим. «Кэ́рри» (англ. Carrie) — первый опубликованный роман американского писателя Стивена Кинга, написанный в жанре мистического ужаса. Сюжет романа повествует о затравленной школьнице Кэрри Уайт, открывшей в себе с первой менструацией способности к телекинезу. Основываясь на сказке о Золушке, повествование затрагивает тематику религиозного фанатизма и подростковой жестокости).
Но я не могла сказать ему «нет».
Йео был так взволнован.
Он все говорил и говорил.
Что собирается купить мне корсет. Что хочет научить меня танцевать. Что он уже обсудил с моей бабушкой покупку платья с оборками и прическу для этого события. А я просто хотела сделать его счастливым.
Случайно обернувшись, я смотрю на него и ожидаю, что Йео будет любоваться отделкой интерьера. Но вместо этого натыкаюсь на его проницательный взгляд, буравящий меня. Все страхи вылетают в окно, когда он смотрит на меня так, будто я — весь его мир. За последние годы мы через столько прошли вместе. Конечно, мы сможем пройти и через это.
— Могу я пригласить тебя на танец? — спрашивает Йео, и его глаза мерцают так очаровательно — гораздо очаровательней световых нитей вокруг нас.
У меня на лице появляется слабая улыбка. Йео всегда заставляет меня улыбаться.
— Я плохо танцую.
Он тихо смеется и ведет меня к искусственному озеру.
— Это означает, что ты все еще в десять раз лучше меня, Кузнечик.
* * *
Начинает играть песня Элвиса Пресли «Не могу не влюбиться».
Все исчезает, когда Йео привлекает меня в свои теплые объятия. Мы не танцуем... мы обнимаемся и качаемся. Он целует меня в макушку. Гладит мои обнаженные плечи — платье без бретелек выглядит странно. Но когда Йео зашел за мной, и я увидела его жадный взгляд, то поняла, что сделала правильный выбор.
Его запах опьяняет меня.
Тонкий аромат его сексуального одеколона смешивается со стойким ароматом мыла. Я даже чувствую его зубную пасту. Я дышу им и касаюсь своей щекой его груди. Сильные, надежные руки скользят к моей талии и сразу же вызывают ответную дрожь. Кажется, мое тело напевает в ответ, когда его горячее дыхание слегка касается моих волос. Абсолютно фальшивя — в этом весь Йео — он поет, словно слова песни написаны специально для меня.
— Ты знаешь, что я люблю тебя, — бормочет он. — Всегда. Несмотря ни на что. Навсегда.
Я сдерживаю нахлынувшие эмоции и киваю. Йео ясно дает понять, что после окончания школы женится на мне. Возможность провести свою жизнь с ним — кажется лучшим подарком, что я когда-либо получала. И я мгновенно чувствую укол вины.
Я всегда буду для Йео обузой.
Всегда.
Навсегда.
Это все, о чем я теперь могу думать. Что я недостаточно хороша для него. Что он заслуживает гораздо большего, чем я. Возможно, однажды Йео захочет детей. А я даже не уверена, что смогу ему их дать.
— Не забивай себе голову, — говорит он низким голосом, который напоминает рычание. Он отстраняется ровно настолько, чтобы увидеть мои глаза. Но я не смотрю на него. Йео пальцами поднимает мой подбородок, и наши глаза встречаются. И все волнения исчезают. — О чем ты думаешь? — спрашивает он, и хмурый взгляд омрачает его красивое лицо.
Я кусаю нижнюю губу.
— О будущем. Где будешь ты... — я осекаюсь. — Где буду я.
Он еще больше хмурится, притягивает меня ближе к себе.
— Наше будущее — это мы, — и протяжно шепчет: — Навсегда.
И в это тоже хочется верить.
Ну, пока я верю.
— Я тебя люблю, — говорю я Йео, и широкая улыбка расцветает на моих губах.
Моя улыбка никогда не перестает привлекать его.
И это не изменится.
Никогда.
* * *
Мои воспоминания постепенно исчезают.
Но моя любовь никогда не исчезнет. Она всегда сильно бьется у меня внутри.
На моем лице искренняя улыбка. Я позволяю Йео вести меня к его сверкающей дорогой машине. Она стоит рядом с моей — тусклой и дешевой.
Я пытаюсь не обращать внимание на предупреждение Боунза. Ранним утром он раздражен — он выяснил, что я на самом деле собираюсь сделать на этом ужине.
— Пусть все идет к черту! Как и всегда. Кейди, детка! Позови меня, когда это случится. И я приду, и спасу ситуацию. Собственно, как и всегда.
Может быть, на этот раз Боунзу не придется меня спасать?
Любовь и Йео — все, что мне нужно.
Глава 4
Йео
По дороге в ресторан я держу Кейди за руку.
С ней так всегда и бывает.
Касайся ее. Целуй ее. Держи ее.
Это единственный способ удержать ее — она такая упрямая.
— На днях Агата выложила видео на «Фейсбуке». Об одной твоей ученице, играющей на фортепиано. Ты действительно нашла то, в чем хороша. Девчушка безупречно исполняла пьесу, — говорю я, медленно скользя по ней взглядом.
На ее щеках появляется румянец. Кейди улыбается.
На ее лице выражение, которое я так люблю.
Гордость. Достижение. Радость.
— Кира. Она такая талантливая. Ее отец, Джейсон, немного странный. Ненавижу, когда он приводит ее. Но она, определенно, моя любимая ученица. Пресли обожает ее. Иногда они играют после занятия.
— Агата выложила фото грязных ног девочки и сказала, что в тот день ей пришлось целых три часа мыть полы, — говорю я с тихим смехом.
Кейди сбрасывает балетки и подгибает под себя ноги. На мгновение меня охватывает паника, но, когда она одаривает меня своей фирменной улыбкой, я расслабляюсь.
— Я хотела ей помочь, но, когда спустилась вниз, все было уже чисто, — она пожимает плечами и разглаживает платье на коленях. — Йео? — ее шутливый тон сменяется серьезным.
Меня снова охватывает беспокойство.
— Да, Кузнечик?
— Почему я?
Хмурясь, я поворачиваюсь и смотрю на нее. Ее ярко-голубые глаза — так сильно контрастирующие со скрывающейся за ними грустной душой — расширяются от любопытства. Я на мгновение задерживаю на ней взгляд. Затем полностью сосредотачиваюсь на дороге позади нее.
— Я просто знал. В тот первый день. Я говорил тебе это раньше.
— Так скажи еще раз. Я не понимаю.
* * *
Вздохнув, я сворачиваю на парковку ЛеБланка. Припарковав машину, я поворачиваюсь к Кейди и долго изучающе смотрю на нее.
— Ты была так одинока...
— Но я не была одинока, — спорит она.
Я смеюсь.
— Ты никогда не одинока. Верно. Но иногда самых одиноких людей окружает шум. Ты, Кузнечик, всегда была им окружена. А еще... — я осекаюсь, пытаясь подобрать подходящее слово, — ты была грустной. Чего-то не хватало, и я хотел заполнить это. Я хотел заполнить твое сердце собой.
Кейди отстраняет свое лицо от моего и смотрит через лобовое стекло.
— Ты заполнял мое сердце. Но затем...
— Ты заставила меня уйти, — напоминаю я ей.
— Тебе не следовало возвращаться.
Мы явно будем ходить вокруг да около этой темы.
— Я сделал все, как ты просила, Кейди. Разве Агата не говорила тебе, что я получил степень? Я сделал это для нас — потому что ты меня просила. А теперь прекрати спорить и позволь этому произойти. Этому всегда суждено было случиться... ты просто откладывала неизбежное.
Кейди наклоняет голову к коленям. Я боюсь, что она потеряется в своих мрачных мыслях. Нежно взяв ее за подбородок, я поворачиваю к себе ее лицо.
— Я никуда не собираюсь. Ты можешь давить на что угодно, но мне больше некуда идти. Я все равно потяну тебя за собой. Поэтому, перестань сопротивляться.
— Я и забыла, какой ты властный, — жалуется она, но ее губы изгибаются в веселой улыбке
— Я научился у тебя, если помнишь. Я был просто тихим мальчиком с твоей улицы. Ты вытащила меня из моей раковины и заставила играть во все свои глупые девчачьи игры.
— Я тебя не заставляла, — ее вспышка гнева скорее похожа на раздражение.
О, я знаю — Кейди вспоминает наше детство с такой же нежностью, как и я.
— Заставляла. И моя месть страшна. Я заставлю тебя снова стать моей девушкой. Я заставлю тебя ездить со мной по разным местам. Целовать меня. Помнить нас.
Она вздыхает.
— Может, теперь, когда ты здесь, Норман оставит меня в покое?
Меня охватывает гнев, и я нежно целую ее губы так, чтобы Кейди не увидела мою ярость. Мое дыхание касается ее губ, и я торжественно обещаю:
— Пока я рядом, этот придурок носа своего сюда не сунет. Паскаль и Кеннет тоже могут отвалить. Насчет Боунза — можно подумать.