До сегодняшнего дня.
Не в силах выносить уличный шум, от которого раскалывалась голова, Тесс бежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Захлопнув за собой дверь, девушка привалилась к ней спиной и бросила сумку и ключи на антикварную швейную машинку, которую купила по дешевке и превратила в тумбочку для прихожей. Скинув кожаные мокасины, Тесс прошлепала в гостиную и нажала на кнопку автоответчика, на ходу обдумывая, что бы съесть на ужин.
Бен и здесь оставил ей сообщение. У него вечером намечались какие-то дела в Норт-Энде, и он спрашивал разрешения заехать за Тесс, чтобы вместе выпить пива в местном пабе.
В его голосе звучало столько надежды и безобидного дружелюбия, что Тесс автоматически потянулась к телефону, но так и не решилась позвонить – не стоит обманывать Бена, она и так совершала глупость, согласившись пойти с ним на выставку в Музей изобразительных искусств.
«Завтра вечером», – напомнила она себе. Тесс очень хотелось отвертеться, но она не станет этого делать. Бен заранее купил билеты, зная, что она любит скульптуру, а на выставке должны быть представлены работы одного из выдающихся мастеров прошлого века.
Бен вложил в этот подарок душу, и отказаться значило сильно обидеть его, поэтому она пойдет на выставку, но это будет их последний выход в свет, даже в качестве друзей.
Приняв решение, Тесс щелкнула пультом телевизора, нашла повторный показ фильма «Друзья» и отправилась на кухню, прямиком к холодильнику.
Что из замороженных полуфабрикатов выбрать на ужин сегодня?
Тесс рассеянно взяла первую попавшуюся оранжевую коробку и открыла ее. Когда запаянный в целлофан лоток с глухим стуком вывалился на стол, Тесс нахмурилась. Господи, какая она жалкая! Неужели именно так она собирается провести неожиданно выпавший свободный вечер?
«И ради бога, развлекись как следует», – сказала ей на прощание Нора.
Но, к сожалению, Тесс не знала, что, по мнению Норы, является хорошим развлечением. Да и по ее собственному мнению тоже.
Ей скоро стукнет двадцать шесть. Во что она превратила свою жизнь?
И хотя в ее печали был повинен не столько безвкусный рис и резиновый цыпленок, Тесс остановившимся взглядом с отвращением смотрела на замороженный брикет. Когда в последний раз она готовила себе нормальный ужин?
Когда в последний раз делала что-нибудь приятное для себя самой?
«Чертовски давно», – решила Тесс и швырнула полуфабрикат в мусорное ведро.
С наступлением сумерек Стерлинг Чейз, старший агент Отдела специальных расследований, прибыл в бункер Ордена. К чести агента, костюм и галстук он догадался сменить на темно-серую трикотажную рубашку, черные джинсы и черные кожаные ботинки на толстой рифленой подошве. Светло-русые волосы скрывала черная обтягивающая шапочка. Встретив его в таком виде, можно было забыть, что парень не принадлежит к касте воинов. Но, к сожалению, вне зависимости от одежды с этой минуты выпускник Гарварда официально становился занозой в заднице Данте.
– Если мы когда-нибудь соберемся грабить банк, буду знать, к кому обратиться за советом насчет прикида, – сказал он агенту, надевая кожаную куртку, под которой скрывалось всевозможное оружие для рукопашного боя, и направляясь к одной из машин, стоявших в гараже.
– С нетерпением буду ждать, – пошутил Чейз, неторопливо оглядывая коллекцию машин. – Но вижу, вам нет нужды грабить банк, кажется, вы и без того процветаете.
Похожий на ангар гараж вмещал не один десяток превосходных машин: спортивные автомобили и малолитражки, старые и новые модели, каждая – образец совершенства. Данте подошел к новенькому черному «порше кайман» и отключил сигнализацию. Когда они уселись в двухместное авто, Чейз с нескрываемым восхищением окинул взглядом роскошный салон, а Данте тем временем завел мотор и набрал код. Двери гаража открылись, и элегантная черная машина, тихо урча, выехала в ночь.
– А Орден не бедствует, – заметил Чейз, издав короткий смешок в полумраке салона. – Знаешь, в Темной Гавани многие до сих пор верят, что воины – дикари, обитающие в мрачных пещерах.
– Так оно и есть, – проворчал Данте, глядя на темную полосу дороги. Правой рукой он достал из бардачка кожаную сумку с оружием и вытряхнул на колени Чейзу несколько ножей в ножнах, длинную толстую цепь и полуавтоматический пистолет в кобуре. – Вот возьми, Гарвард. Надеюсь, ты не совсем изнежился в Темной Гавани и догадаешься, каким концом «беретты» нужно целиться в плохих парней.
Чейз покачал головой и тихо выругался.
– Послушай, я не имел в виду…
– Плевать мне, что ты имел в виду! – оборвал его Данте, резко сворачивая налево, огибая городской склад и выезжая на пустую улочку. – Плевать мне, что ты и все вы там думаете обо мне и моих собратьях. Хочу, чтобы ты кое-что усвоил, capisce?[4] Ты едешь со мной только потому, что Лукан приказал взять тебя в рейд. Самое лучшее, что ты можешь сделать, – вести себя тихо и не путаться у меня под ногами.
Злость вспыхнула в глазах Чейза, но он сдержался, хотя Данте был уверен, что агент не привык подчиняться приказам, особенно если они исходили от кого-то, стоявшего, по его мнению, на несколько ступеней ниже на иерархической лестнице. Ничего не ответив, Чейз занялся оружием, которое выдал Данте: проверил предохранитель пистолета и убрал его в нагрудную кобуру.
Следуя наводке Гидеона, Данте въехал в район Норт-Энд: здесь в одном из старых зданий намечалась вечеринка. Было половина восьмого вечера, а это означало, что придется провести в засаде около пяти часов, чтобы выяснить, верны ли предположения Гидеона. А терпением Данте не отличался. Он не умел просто сидеть и ждать, только в смертельной лихорадке боя он чувствовал себя как рыба в воде.
Данте выключил фары и припарковал «порше» неподалеку от здания, за которым им предстояло наблюдать. Порыв ветра подхватил собравшуюся у обочины пыльную листву и швырнул ее на капот машины. Когда ветер утих, Данте открыл окно, впуская в салон холодный осенний воздух, и вдохнул полной грудью.
Ноздри дрогнули, уловив сладковато-пряный аромат, тело напряглось. Запах был едва уловимый, естественный, такую композицию не могли создать в лаборатории ни люди, ни вампиры. Томительно-теплый аромат напоминал смесь корицы и ванили, но казался более сложным, мистически притягательным. Запах был уникальный, не похожий ни на какой другой.
Данте узнал его мгновенно. Он принадлежал женщине, чью кровь он пил накануне, Подруге по Крови, которую он так беспечно сделал своей навеки.
Тесс.
Данте открыл дверцу и вышел.
– Что ты делаешь?
– Сиди на месте, – приказал он Чейзу, двигаясь на запах, ноги сами несли его по тротуару.
– Что происходит? – Вытаскивая пистолет из кобуры, агент тоже начал было вылезать из машины, намереваясь последовать за Данте. – Да скажи, черт возьми, в чем дело? Ты заметил что-то подозрительное?
– Сиди в машине, Гарвард, и глаз не спускай с этого здания, прислушивайся к каждому шороху. Мне нужно кое-что проверить.
Данте считал, что за несколько минут здесь ничего не случится, а если и случится, его это не заботило. Сейчас он мог думать только о манящем аромате, который свидетельствовал о том, что женщина где-то рядом.
Его женщина, напомнил внутренний голос.
Данте, словно хищник, шел по следу. Как все представители Рода, он обладал острым чутьем и животной ловкостью. Вампиры могли перемещаться стремительно, будто ветер, оставаясь невидимыми для людей. Именно так Данте сейчас двигался в толпе, звериный нюх уверенно вел его к цели.
Свернув за угол, вампир оказался на шумной улице и там на противоположной стороне увидел ее.
Данте застыл на месте, наблюдая, как Тесс тщательно выбирает овощи и зелень на рыночных лотках. Желтый кабачок нырнул в ее холщовую хозяйственную сумку, после чего внимание женщины сосредоточилось на корзине с фруктами: Тесс извлекла оттуда мускусную дыню и поднесла к носу, проверяя спелость.
Данте вспомнил тот момент, когда впервые увидел ее в клинике: даже тогда сквозь пелену боли он сумел разглядеть, что она красива. Но сегодня в тусклом мерцании ламп, освещавших лотки с овощами и фруктами, казалось, что она сияет: яркий румянец играл на щеках, зеленовато-голубые глаза искрились, когда Тесс, улыбаясь, хвалила товар пожилой торговки.
Не в силах оторвать от нее взгляд, Данте шел по улице, продолжая держаться в тени. Ее близость и аромат пьянили, кружили голову. Данте ртом вдохнул сладковато-пряный воздух, языком ощущая приятную волну.
Господи, он вновь хотел припасть к ее шее.
Ощутить вкус ее крови.
Насладиться ею.
Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Данте шагнул с тротуара на проезжую часть. Он мог бы через секунду оказаться рядом с Тесс, но кое-что насторожило его. Данте был не единственным, кто наблюдал за Тесс с явным интересом. Неизвестный скрывался в тени одного из зданий, осторожно выглядывая так, чтобы Тесс его не заметила. Он ждал, когда она закончит делать покупки. Мужчина не был похож на маньяка – высокий, худощавый, с лицом пай-мальчика. Но и Тед Банди[5] имел весьма смазливый вид.
Тесс рассчиталась за покупки и пожелала торговке спокойной ночи. В ту самую минуту, когда она отошла от лотков, из своего укрытия вынырнул и наблюдавший за ней мужчина.
Данте напрягся при мысли, что Тесс может угрожать опасность. В мгновение ока он пересек улицу и последовал за мужчиной, готовый схватить незнакомца за руку, если только тот посмеет протянуть ее к Тесс.
– Эй, доктор, – фамильярно окликнул Тесс мужчина. – Что случилось?
Тесс обернулась и удивленно улыбнулась ему:
– Привет, Бен! Что ты здесь делаешь?
Она его знала. Данте тут же отступил назад, сливаясь с потоком прохожих.
– А ты разве не получила мое сообщение? У меня тут было кое-какое дельце, и я подумал, может, мы зайдем куда-нибудь поужинать или просто выпить.
Данте видел, как незнакомец подошел к Тесс вплотную, приобнял ее и поцеловал в щеку. Мужчине она явно нравилась. Больше чем нравилась, Данте отметил собственнические жесты в его поведении.
– Мы идем завтра на выставку? – спросил мужчина.
– Разумеется, – кивнула Тесс, отводя в сторону руку с сумкой, к которой потянулся мужчина. – Как ты думаешь, что мне надеть?
– Что хочешь. Не сомневаюсь, что ты будешь выглядеть потрясающе.
«Ну конечно, это ее бойфренд», – догадался Данте. Это ему она звонила прошлой ночью. К нему бросилась за помощью в ужасе от того, что Данте с ней сделал.
Воина обожгла ревность, на которую он не имел никакого права. Кровь закипела в жилах. Звериная часть его натуры побуждала рвануть к Тесс сквозь толпу и сказать, что она принадлежит ему, и только ему. И не важно, знает она об этом или нет. Не важно, хочет ли этого.
Но здравый смысл удержал Данте.
Он не желал обзаводиться Подругой по Крови. Никогда не желал и никогда не стал бы этого делать.
Данте наблюдал, как Тесс со своим бойфрендом шла по улице, их болтовня растворялась в гомоне прохожих. С минуту Данте следовал за ними, кровь стучала в висках, пульсировала внизу живота.
Затем вампир отступил в тень, развернулся и направился к машине, в которой его ждал Чейз. Данте очень надеялся, что предположения Гидеона о вечеринке Отверженных подтвердятся на все сто процентов. И чем раньше, тем лучше. Он жаждал боя, свирепого и кровавого.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вечеринка в старом пустующем здании действительно состоялась, но на ней собрались исключительно представители расы людей. В поле зрения не оказалось ни одного Отверженного или вампира из Темной Гавани, включая подсевших на «малину» легкомысленных юнцов. Вероятно, следовало считать удачей то, что в течение нескольких часов в городе царило спокойствие, но Данте так не думал. Он испытывал напряжение, требовавшее разрядки.
И получить ее было несложно. Данте знал с десяток мест, где можно найти сговорчивую женщину с полнокровными венами и горячим лоном. Высадив Чейза у Темной Гавани, он поехал к одному из ночных клубов. Данте припарковал «порше» у обочины, набрал номер бункера и в двух словах доложил Гидеону, что за ночь ничего интересного не произошло.
– Это не повод расстраиваться, Ди, посмотри на ситуацию с другой стороны: ты провел в обществе агента целых семь часов, и он все еще жив, – пошутил Гидеон. – Это само по себе примечательное событие. Мы тут поспорили, сколько часов он продержится. Я поставил на девятнадцать.
– Девятнадцать? – Данте рассмеялся, – Ну, тогда я ставлю на семь с половиной.
– Что, все так плохо?
– Думал, будет еще хуже. По крайней мере, этот холеный чистюля умеет подчиняться приказам, хотя, если судить по его виду, он привык их отдавать.
Данте посмотрел в боковое зеркало, его взгляд привлекла белая полоска обнаженного живота женщины и короткая кожаная мини-юбка, обтягивавшая бедра. Пошатываясь на высоких каблуках, женщина обогнула машину и подошла к закрытому окну с уверенностью, свидетельствующей о том, что она профессиональная шлюха. Когда незнакомка нагнулась, демонстрируя в вырезе пышную грудь, заученно улыбаясь и глядя на Данте одурманенным взглядом, никаких сомнений в роде ее деятельности не осталось.
– Скучаешь, красавчик? – произнесла она, никого не видя за тонированным стеклом, но, очевидно, оценивая клиента по его машине.
Данте она не интересовала. И у такого распутника были свои правила. Он даже не заметил, как проститутка разочарованно пожала плечами и отошла в сторону.
– Гидеон, ты должен кое-что выяснить для меня.
– С удовольствием, – ответил Гидеон, застучав по клавиатуре. – Говори, что нужно.
– Ты можешь узнать, в каком из музеев завтра вечером намечается выставка или что-то в этом роде?
Гидеону потребовалось не более минуты, чтобы выдать ответ:
– Ага, вот программа выставки с фуршетом для меценатов. Состоится в Музее изобразительных искусств завтра в девятнадцать тридцать.
Скорее всего, именно об этом мероприятии Тесс говорила со своим бойфрендом.
Данте не должно волновать, с кем и как эта женщина проводит время. Его кровь не должна закипать при мысли о том, что какой-то другой мужчина прикасается к ней, целует, ласкает ее тело…
– Что намечается в этом Музее изобразительных искусств? – спросил Гидеон, прерывая ход мыслей Данте. – У тебя есть какие-то подозрения?
– Нет. Никаких подозрений. Так, любопытство.
– Что я слышу! Ты вдруг стал интересоваться искусством? – Гидеон рассмеялся. – Неужели несколько часов в обществе гарвардского отличника оказали на тебя столь тлетворное влияние? Никогда не думал, что ты решишь заделаться умником.
Данте не был дремучим варваром, но сейчас совершенно не желал доказывать это.
– Все, забыли, – только и сказал он в трубку.
Его раздражение немного утихло, когда он заметил, что к нему вновь проявляют внимание. На сей раз это были две симпатичные девушки в искусственно состаренных дизайнерских джинсах. По-видимому, приехали из пригорода, чтобы развлечься. «Студентки колледжа, лет двадцати», – определил Данте, посмотрев на их свежие лица. Девушки захихикали, проходя мимо машины к клубу и стараясь вести себя так, будто вид роскошного автомобиля не произвел на них впечатления.
– Ну ладно, Ди. Где ты сейчас? Едешь на базу?
– Нет, – тихо ответил Данте, глуша мотор и провожая девушек взглядом. – Ночь продолжается. Думаю перекусить, перед тем как вернуться.
В Темной Гавани Стерлинг Чейз возбужденно расхаживал по своей квартире. И хотя ночь никак нельзя было назвать удачной, он чувствовал эмоциональный подъем. Его не заботил высокомерный, враждебно настроенный воин, с которым его поставили в пару. Чейз напомнил себе, что цель, ради которой он обратился за помощью к Ордену, стоит того, чтобы в течение нескольких недель потерпеть неприятные выходки Данте и его собратьев.
Чейз вернулся в Темную Гавань пару часов назад, до рассвета оставалось примерно столько же, но спать ему не хотелось.
Сейчас ему хотелось с кем-нибудь поговорить.
Конечно же, он сразу подумал об Элизе.
Но она, скорее всего, готовится ко сну. Чейз представил, как она сидит у изящного туалетного столика, возможно обнаженная, прикрытая лишь облаком тонкого белого шелка, и расчесывает длинные светлые волосы. Глаза цвета лаванды закрыты, она что-то рассеянно мурлычет себе под нос – привычка, которая сводила его с ума.
Хрупкая и нежная Элиза овдовела пять лет назад. Где-то в глубине души Чейз знал, что она больше никогда ни с кем не свяжет свою жизнь. Отчасти он был рад, что она отказывается вновь открыть сердце любви – право, которым обладала каждая Подруга по Крови, потерявшая партнера. Пусть Чейз страдал от неудовлетворенного желания обладать ею, но и не видел Элизу соединенной узами с другим вампиром такого удара он не вынес бы.
Но без мужчины Рода, который питал бы ее своей кровью, способной останавливать ход времени, Элиза, женщина человеческой расы, состарится и умрет. Именно это печалило Чейза больше всего. И хотя она никогда не принадлежала ему в истинном смысле этого слова, через какие-нибудь шестьдесят-семьдесят лет – краткий миг для вампира – он потеряет ее навсегда.
Возможно, осознание предстоящей утраты заставляло Чейза с такой силой желать разделить с Элизой каждое мгновение ее печали и боли.
Он любил ее.
И стыдился того, как сильно Элиза действовала на него. Стоило Чейзу подумать о ней, как его бросало в жар. Но она никогда не узнает о том огне, который разжигала в нем. Чейз был уверен, что его признание в любви вызовет у Элизы презрение.
Однако ничто не могло сдержать его влечение к ней.
Хотя бы раз испытать блаженство близости с Элизой.
Чейз перестал ходить по квартире, рухнул на диван и откинулся на спинку, широко расставив ноги и глядя в высокий белый потолок.
Спальня Элизы была там, как раз над его головой.
Вдохни он поглубже, и смог бы уловить ее аромат – смесь вереска и розы. Чейз жадно втянул воздух. От мучительного голода у него увеличились клыки. Чейз облизнулся, почти ощущая вкус Элизы на губах.
Сладчайшая мука.
Он представил, как она идет по комнате, ступая по ковру босыми ногами, развязывает на ходу шелковый халат, легкий и прозрачный, как облако. Халат падает у кровати, Элиза ложится на прохладные простыни – обнаженные соски розовыми бусинами горят на ее бледной коже.
У Чейза пересохло в горле. Кровь стучала в висках, тело горело огнем. Член под черной тканью джинсов болезненно напрягся. Чейз погладил его, мечтая, чтобы это сделала Элиза.
Желание усилилось.
Оно никогда не угаснет…
– Господи, – пробормотал Чейз, ненавидя себя за слабость.
Он отдернул руку и, злобно шипя, встал, проклиная свои фантазии о недостижимой Элизе.
Жар полз по голым ногам Данте вверх к бедрам, охватывал спину, грудь, плечи. Неумолимый, всепоглощающий, он накрывал огромной волной, причиняя томительную боль.
Данте не мог пошевелиться, он утратил контроль не только над своим телом, но и над мыслями.
Огонь – это все, что он чувствовал и осознавал.
И еще – что пламя убивает его.
Оно полыхало и гудело вокруг, дым клубился, разъедая глаза и обжигая горло каждый раз, когда Данте делал безуспешную попытку вдохнуть.
Он не мог дышать.
Данте попал в западню.
Он чувствовал, как кожа покрывается волдырями. Слышал, как потрескивает одежда и волосы, уступая напору огня, а он лишь фиксировал происходящее, оцепенев от ужаса.
Никакой надежды на спасение.
Смерть приближалась.
Чейз ощущал черную руку, опустившуюся на него, толкавшую вниз, в засасывавшую воронку вечного небытия…
– Нет!
Резко дернувшись, он проснулся – каждый мускул был напряжен. Данте попытался подняться, но что-то мешало ему. Что-то давило на бедра, и еще что-то безвольно лежало поперек груди. Обе девушки зашевелились, одна издала мурлыкающий звук, устраиваясь у него под боком и гладя его холодную влажную грудь.
– Что случилось, милый?
– Отстань от меня, – пробормотал Данте. В горле пересохло, и голос прозвучал хрипло и глухо.
Высвободившись из объятий, он спустил ноги на пол и окинул взглядом незнакомую комнату. Данте все еще тяжело дышал, сердце учащенно билось. По его спине пробежали пальцы. Раздраженный, он встал с продавленного матраса и в темноте начал искать свою одежду.
– Не уходи, – захныкала одна из девушек. – Мы с Мией хотим продолжения.
Данте ничего не ответил. Сейчас он желал одного – активных действий. Он так долго оставался неподвижным. Так долго, что сама смерть пожаловала за ним.
– С тобой все в порядке? – спросила вторая девушка. – Тебе приснился страшный сон?
«Страшный сон», – с сарказмом подумал Данте
Вовсе нет.
Это видение – реальнее самой жизни – преследовало его, сколько он себя помнил.
Картина будущего.
Его собственной смерти, которую он знал в деталях. Оставалось только выяснить: когда, где и почему. Данте даже знал, кому обязан этим проклятием.
Женщина, родившая его на свет в Италии двести двадцать девять лет назад, предвидела не только собственную смерть, но и смерть своего возлюбленного супруга – вампира Темной Гавани, отца Данте. Она трагически погибла в морской пучине, успев спасти от этой участи своего ребенка. Через восемьдесят лет после ее смерти, едва покинув переполненный зал в Темной Гавани Рима, отец Данте, как и предсказывала его супруга, был убит завистливым политическим соперником.
Удивительный дар этой женщины перешел к ее единственному ребенку – Данте, такое часто случалось у представителей Рода, и теперь его мучило видение собственной смерти.
– Иди в постельку, – позвала у него за спиной девушка. – Ну же, не упрямься.
Натянув одежду, Данте вернулся к кровати. Девушки потянулись к нему, их движения были вялыми, глаза туманились не столько от сна, сколько от опьяняющего воздействия укусов вампира. Данте залечил ранки сразу же, но перед уходом нужно было еще кое-что сделать. Он положил руку на лоб одной девушки, затем другой, стирая воспоминания о проведенной с ним ночи.
«Если бы я мог так же легко стереть свои воспоминания», – подумал Данте, все еще ощущая в пересохшем горле вкус дыма, пепла и смерти.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Тесс, расслабься. – Рука Бена легла ей на талию, губы почти касались уха. – Если ты заметила, здесь вечеринка, а не похороны.
«И это хорошо», – подумала Тесс, опуская взгляд на свое темно-красное платье. Оно было простое, купленное на распродаже, но на фоне всех этих людей в черном Тесс выделялась своим цветным нарядом и чувствовала себя неуютно.
Дело было не только в платье. С детства она испытывала неловкость, находясь среди людей. Она всегда была другой. Что-то отделяло ее от всех, Тесс не понимала, что именно, и предпочитала не задумываться над этим. Она всеми силами старалась вписаться в общество – вот, например, как сейчас, но стоя в толпе незнакомцев, терзалась непреодолимым желанием вырваться и сбежать.
Тесс казалось, что на нее надвигается шторм, вокруг сгущаются невидимые мощные силы, готовые затянуть ее в воронку, а затем выбросить на голые Рифы. Она боялась, что под ногами вот-вот разверзнется бездна.
Тесс потерла шею, почувствовав какую-то тупую боль в области сонной артерии.
– С тобой все в порядке? – спросил Бен. – Ты за весь вечер почти ничего не сказала.
– Правда? Прости.
– Тебе здесь нравится?
Тесс кивнула и выдавила улыбку:
– Выставка просто замечательная. В программке написано, что это мероприятие исключительно для меценатов. Как тебе удалось достать билеты?
– Ну, у меня есть кое-какие связи… – Бен пожал плечами и вылил в рот остатки шампанского. – Один человек был у меня в долгу. Это не то, о чем ты подумала, – сказал он с легким упреком в голосе, забрав у Тесс пустой бокал из-под содовой. – Я знаю одного бармена, а он знаком с девчонкой, которая работает на подобных вечеринках. Помня, как ты любишь скульптуру, несколько месяцев назад я закинул удочку насчет пары лишних билетиков.
– А за что этот бармен тебе должен? – с подозрением спросила Тесс. Она знала, что Бен часто общается с сомнительными типами. – Что вас связывает?
– У него машина была в ремонте, и я одолжил ему свой фургон на вечер, ему нужно было работать на какой-то свадьбе. Вот и все дела. Ничего противозаконного. – Бен улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. – Я же дал тебе обещание, разве нет?
Тесс неуверенно кивнула.
– Раз уж речь зашла о баре, не повторить ли нам? Еще содовой для дамы?
– Да, пожалуйста.
Бен растворился в толпе, а Тесс продолжила осмотр экспонатов, выставленных в огромном зале музея. Здесь были сотни скульптур, запечатлевших тысячелетний период истории человечества, все в высоких витринах из оргстекла.
Тесс подошла к группе блондинок с бронзовым загаром и сверкающими драгоценностями. Как и подобает великосветским дамам, они плотным кольцом обступили витрину с итальянскими терракотовыми статуэтками и шумно обсуждали последние новости: такой-то плохо сделали подтяжку лица, а такая-то завела любовника – профессионального инструктора по теннису из загородного клуба, подумать только – вдвое моложе себя! Тесс переминалась с ноги на ногу у них за спиной, стараясь не слушать сплетни, а протиснуться поближе к элегантной скульптуре Корнаккини «Спящий Эндимион».
Тесс чувствовала себя обманщицей: во-первых, она появилась на этой вечеринке в качестве девушки Бена, коей не являлась, а во-вторых, она не принадлежала к числу покровителей музея. Бен в большей степени, нежели она, вписывался в это общество. Он родился и вырос в Бостоне, среди музеев и театров. А Тесс воспитывалась в атмосфере провинциальных ярмарок и захудалых кинотеатров. Ее познания в искусстве были довольно скромными, и безотчетная любовь к скульптуре стала для Тесс спасением, особенно в те трудные дни, когда она еще жила в родном Иллинойсе.
В то время она была совсем другим человеком. Тереза Дон Калвер кое-что знала об обманщиках. Ее отчим позаботился об этом. Внешне он казался идеальным: успешный, добрый, высокоморальный. Но в действительности таковым не являлся. Он умер около десяти лет назад. Мать, довольно чужой для Тесс человек, не так давно тоже умерла. А Тесс девять лет назад покинула родной дом и рассталась со своим печальным прошлым.
Если бы только можно было так же легко расстаться и со всеми воспоминаниями о нем.
Забыть то ужасное, что она сделала…
Тесс сосредоточилась на прекрасных линиях Эндимиона. Она погрузилась в созерцание терракотовой скульптуры восемнадцатого столетия, и вдруг волосы у нее на затылке зашевелились. Тесс обдало жаром. Она в смятении оглянулась. За спиной – никого. Блондинки, перемывавшие косточки своим подругам, успели переместиться к следующему шедевру, и возле спрятанного за стеклом Эндимиона стояла она одна.
Тесс вновь обратила взор на скульптуру в надежде, что извечная красота искусства развеет ее тревоги и унесет в мир покоя и совершенства.
– Изысканно.
Низкий голос с легким приятным акцентом заставил Тесс вздрогнуть и поднять голову. По другую сторону стеклянной витрины стоял мужчина. Глаза цвета виски в обрамлении густых черных ресниц смотрели прямо на нее.
Мужчина был высоким, около шести с половиной футов, и очень суровым, почти угрожающим на вид. Он казался олицетворением мрака – брюнет и весь в черном: трикотажная рубашка, кожаная куртка, байкерские штаны, ботинки.
Несмотря на то что одежда мужчины не соответствовала месту и времени, он держался с такой уверенностью, будто все здесь принадлежало ему. Он привлек к себе всеобщее внимание, на него глазели, но не с презрением или осуждением, а с уважением, которое невольно почувствовала и Тесс.
Осознав, что она, как и все, слишком долго таращится на незнакомца, Тесс перевела взгляд на Эндимиона.
– Да… да, он прекрасен, – пробормотала она, надеясь, что ее смущение останется для него незамеченным.
Непонятно из-за чего, сердце учащенно забилось, а в области сонной артерии снова появилась странная покалывающая боль. Тесс потерла шею, но неприятное ощущение только усилилось, казалось, кровь закипает. Тесс нервничала, ей не хватало воздуха. Она попыталась было перейти к другому экспонату, но мужчина, обойдя витрину, преградил ей путь.
– Корнаккини – великий мастер, – сказал он, вернее, проурчал, словно сытый тигр. – Я знаю не все его работы, но мои родители – мы жили в Италии – были большими ценителями искусства.
Итальянец. Теперь понятно, откуда такой приятный акцент. Поскольку Тесс не удалось незаметно ускользнуть, она вежливо кивнула и спросила:
– Вы давно в Штатах?
– Да. – Улыбка тронула его чувственные губы. – Я здесь уже очень давно. Меня зовут Данте, – добавил он и протянул руку.
– Тесс. – Она едва не вскрикнула, когда их ладони соприкоснулись: Тесс словно током ударило.
Мужчина был великолепен.
Его отличала не слащавая привлекательность моделей, а суровая мужская красота – тяжелый подбородок, резко очерченные скулы. И еще полные чувственные губы. Именное такую греховную мужскую красоту скульпторы стремились запечатлеть в мраморе и глине. У незнакомца был лишь один изъян – горбинка на носу.
«Боксер?» – подумала Тесс, начиная терять к нему интерес. Ей не нравились мужчины, привыкшие иметь дело с насилием, даже если они имели вид падших ангелов.