Когда она подняла голову и оглядела всех, в ее глазах стояли слезы.
– Ну‑ка, ну‑ка, – сказала Вив, – никаких слез и сожалений! Возраст – это привилегия. Не всем везет дожить до преклонных лет. К тому же мы ведь не хотим наскучить нашей молодой подруге. Нет ничего хуже, когда старики принимаются стенать и хныкать!
– Вы не можете мне наскучить, – сказала Джой. – Иногда я тоже чувствую себя старой. Во всяком случае, гораздо старше, чем есть. Вот вчера, к примеру, мне пришлось объяснять Лили, кто такие Жаклин Кеннеди и Грейс Келли!
Лилия живо обернулась к ней.
– С чего это она заинтересовалась? – резко спросила она.
– Мы с ней были в Лондоне и…
– С моей внучкой?
– Да. У меня была деловая встреча, поэтому…
– Вы возили Лили в Лондон? В будний день? – Глаза Лилии метали молнии.
– Она очень хотела поехать и уговорила Иэна устроить ей выходной.
Лилия ничего не сказала, но по ее лицу было видно, что она просто в ярости.
– Ясно, – сказала она холодно. – Ну‑ну!
Она резко поднялась с места и поставила тарелку с недоеденным тортом на приставной стол. Вив, вероятно надеясь рассеять напряжение, внезапно сгустившееся в воздухе, встала, подошла к проигрывателю для компакт‑дисков и запустила по новой Эдит Пиаф.
– Стой! Погоди! – прокричала она. – Мы должны спеть нашу песню! Какой же это день рождения, если мы не споем? Лилия! Вернись.
– Извините, – сказала Лилия. – Мне нужно идти.
С этими словами она пересекла комнату, поцеловала Мег и быстро ушла, хлопнув дверью.
– Простите меня, – прошептала Джой.
– Вы ни в чем не виноваты, – сказала Мег. – И дело тут не в вас. И не в Лондоне.
– На этой неделе день рождения Кейт, – пояснила Агги. – В эту пятницу ей исполнилось бы сорок. И дважды в год Лилия устраивает подобные выходки.
– Да, перед днем рождения Кейт и незадолго до дня ее гибели, – продолжила Мег.
– И не забудьте про Рождество, – угрюмо вставила Гала. – Честное слово, иногда я… можно подумать, что она единственный человек на свете, потерявший кого‑то из близких!
– Она ничего не может с собой поделать, – вступилась Агги. – Нельзя же сказать, что она сама хочет быть такой несчастной.
– А я не настолько уверена, – сказала Мег. – Ведь из‑за этого ей уделяют столько внимания.
– Мег! – одернула ее Вив.
– Нет, это правда! Получается, что все суетятся вокруг нее.
– Вместо тебя! Несчастная позабытая крошка! Да еще и в твой день рождения! – поддразнила Агги.
– Похоже, не сработало, – мрачно проговорила Джой.
– Что именно? – спросила Агги.
– Правило джокера. Незнакомый человек, который заставляет всех вести себя прилично.
– Ах, милая, бросьте. Мы рады вас видеть.
Только что началась самая главная песня Эдит Пиаф. Ее сильный, грубоватый голос звучал как будто со старой, потрескивающей пластинки.
– Je ne regrette rien, – пропела Агги.
– Что это значит? – спросила Джой. – Я не знаю французского.
– Я ни о чем не жалею, – перевела Агги.
– Ни о хорошем, – прибавила Гала, – ни о плохом!
Друг за другом Мег, Вив и Гала подхватывали песню, они держались за руки, включив в свой круг и Джой, и их прекрасные старые лица сияли в свете огня.
Non, rien de rien,
non, je ne regrette rien!
Ni le bien qu’on m’a fait,
ni le mal,
tout ça m’est bien égal!
Non, rien de rien,
non, je ne regrette rien!
C’est payé,
balayé,
oublié
je me fous du passé![17]
Глава двадцать первая
Когда с утра пораньше Джой вывела на прогулку Дейзи, то обнаружила, что за ночь пришел теплый атмосферный фронт. В воздухе так и пахло весной, и она подумала, что, может быть, здесь, как и на северо‑востоке Америки, тоже бывают регулярные январские оттепели. Снега не шло ни разу с ее приезда в Англию, хотя воздух был сырой и часто пронизывающе‑холодный. Однако сегодня она чувствовала запахи почвы и травы, а не только запахи дыма из всех труб. Откуда взялось это тепло? Со Средиземного моря? С Кельтского моря? Ей даже показалось, что она улавливает в воздухе запах соли, хотя это вряд ли возможно, ведь Стэнвей находится в глубине острова.
Дейзи реагировала на оттепель точно так же, как на весну в Нью‑Йорке, – вынюхивала все с удвоенной силой. Она натягивала поводок, рвалась в сторону леса, делая все, что может сделать собака в тридцать пять фунтов весом, чтобы увлечь хозяйку на праздник запахов, манящих из‑под деревьев. Джой же упорно тащила ее к воде, к пруду под названием Грэвити, который располагался над каскадом водных террас, питавших знаменитый фонтан. Рядом с выпускным стоком пруда стоял маленький, на одну комнату, каменный домик. Увенчанный острой крышей, дом получил название Пирамида, и с него открывался потрясающий вид на окрестные земли, и создавалось восхитительное ощущение, будто ты стоишь на самом верху замковой башни.
Здесь можно было бы делать отличные свадебные фотографии, подумала Джой. Надо сказать об этом сотрудникам фирмы «Черчиль и Маркс». Пригодится для рекламных буклетов.
– Эй, привет!
Джой развернулась. На другой стороне пруда она увидела Иэна. Он стоял в воде, широко расставив ноги в болотных сапогах, – в том месте, где в пруд втекал питающий его поток, – и орудовал длинным шестом.
Джой улыбнулась и пошла к нему:
– Привет! А что ты делаешь?
– Пытаюсь прочистить русло. Оно совершенно забито ветками и листьями.
По мере того как Джой приближалась, почва делалась все более топкой, и она порадовалась, что надела резиновые сапоги. Джой остановилась, не доходя несколько шагов. Больше всего на свете ей хотелось броситься Иэну в объятия, но она подавила желание.
– Откуда ты узнал, что оно забилось? – спросила Джой.
– Я заметил вчера, когда мы с Массимо проходили мимо.
Джой кивнула:
– Как все прошло?
– Вчера? Отлично.
– Я хотела зайти чуть позже, поговорить с тобой, прежде чем звонить Массимо.
Иэн улыбнулся:
– Зайди.
– Во сколько?
– Сама скажи. Это же я на тебя работаю.
– Вот еще! – возмутилась она. – Мы оба работаем… на них.
Иэн тепло улыбнулся:
– Ладно, пусть так, если от этого тебе легче.
– Но это правда.
Теперь они оба улыбались. И каждый, воспользовавшись моментом, всматривался в лицо другого, в глаза, щеки, губы, волосы.
– Как ты? – наконец шепотом спросила Джой.
Иэн кивнул, глядя открыто и доверчиво:
– А ты?
– Лучше не бывает, – ответила она.
– Прекрасно.
– Я отведу Дейзи и зайду.
– Хорошо, – сказал Иэн.
Джой едва ли не летела обратно к дому, а когда вошла, услышала писк сотового телефона, принявшего сообщение. Оно оказалось от Шерон, поэтому Джой нажала кнопку вызова, пока Дейзи уминала сухой корм, пила воду и устраивалась у кровати.
– Милая! – сказала Джой. – Ты получила мое сообщение?
– Извини! Я не смогла ответить.
– Как там дети?
– Слава богу, наконец‑то снова отправились в школу. Эта неделя была просто кошмар.
– Надо думать. Значит, ты готова общаться с людьми?
– Жду не дождусь! В особенности с тобой.
– Когда увидимся? Сегодня вечером? – спросила Джой.
– Я сейчас пытаюсь привести в порядок дом. Может быть, пообедаем завтра?
– Пообедаем. Можно пойти в «Зиззи».
– Откуда ты знаешь о «Зиззи»?
– А я там почти завсегдатай!
– Неужели там и правда подают латук с лимонным соком?
– Очень смешно, – отозвалась Джой.
Полчаса спустя Джой стояла перед домом у ворот. Она осторожно постучала в дверь, затем приоткрыла ее.
– Привет. Иэн?
– Я здесь! – донесся из кухни его голос.
Джой почувствовала запах тостов, кофе и апельсинов. Она прошла через комнату и секунду постояла в дверном проеме, вдруг засмущавшись. Встретиться с Иэном в поместье, если учесть, что он исполняет обязанности смотрителя, вполне обычно и естественно, но здесь – совсем другое дело. Они вдвоем у него дома, наедине впервые с памятной ночи у камина. Хотя, возможно, она просто волнуется, ведь если Иэн сожалеет о своем романтическом порыве, то уже очень скоро она об этом узнает.
Он сидел за кухонным столом, но теперь вскочил, налил Джой кофе и протянул ей чашку.
– Спасибо.
– Хочешь тост?
– Хочу.
Он развернулся, отрезал два тонких ломтика от большого деревенского хлеба. Сунул хлеб в тостер, разрезал пополам три апельсина, выжал из них сок изящным ручным прессом, стоявшим на столе, и поднес стакан Джой.
– Ух ты! Свежий сок! – Она отпила глоток, вдруг ощутив себя будто бы в тропической стране.
Он кивнул и сел на место.
Джой добавила в кофе сливок, вглядываясь в лицо Иэна, в надежде угадать, что он чувствует. Она решила, что лучше сначала поговорить о работе, а уж потом о чем‑то еще.
– Как ты поладил с Массимо?
– Он отличный малый. Знает, что почем.
– Значит, ты не против поработать с ним?
– Не вижу причин отказываться.
– И вам удалось чего‑то добиться?
Из тостера выскочил хлеб. Иэн положил тост на тарелку и поставил перед Джой. Она была рада возможности что‑то делать, пусть хотя бы намазывать хлеб маслом и вареньем. Она поняла, что старается не смотреть ему прямо в глаза. Если дела сердечные обстоят плохо, она не хочет пока об этом знать.
– Мы столкнулись с некоторыми затруднениями, но у меня сложилось впечатление, что среди приятелей Массимо имеются представители всех профессий. Он обзвонил человек пять‑шесть, и они выразили готовность приступить к работе через неделю, самое позднее через десять дней.
– Просто отлично, правда? – Джой откусила хлеб. Джем оказался на удивление терпким, и она взглянула на банку: грейпфрут.
– Конечно.
– Значит, к концу следующей недели будет ясно, с чем нам предстоит иметь дело.
– Да, пожалуй. – Последовала пауза. Иэн поглядел на стол, затем посмотрел Джой в глаза. – Когда ты уезжаешь?
Она отложила тост и вздохнула:
– Не знаю. Примерно через две недели.
Иэн кивнул:
– Получается, идея была никуда не годная.
– Какая именно?
Он указал на Джой, затем на себя.
– Мне нравятся никуда не годные идеи, – сказала она, усмехаясь.
Иэн кашлянул и покачал головой:
– Я и так был слишком долго привязан к человеку, которого здесь нет.
– Но я‑то есть!
– Да, конечно, на две недели. К тому же, насколько я понимаю, дома тебя кто‑то ждет.
– У меня никого нет!
– Но был?
– У всех кто‑то когда‑то был! Перестань! Было бы действительно странно, если бы у меня в моем возрасте…
– А сколько мисс Рубин лет?
– Сколько дашь? – улыбнулась Джой.
– Ну нет! Даже пробовать не стану. Я знаю, что на этот вопрос нельзя отвечать. И задавать лишних вопросов тоже не стоит.
– Ты можешь спрашивать меня о чем угодно! Что ты хочешь знать?
– Все, – улыбнулся он.
Может быть, причиной тому кофе, но сердце Джой учащенно забилось. Он хочет знать все? Это же хороший знак!
– Ну, на все у нас нет времени, во всяком случае пока. Может быть, выборочно? Скажем, пять вопросов?
Иэн расплылся в озорной усмешке:
– Я спрашиваю, ты отвечаешь?
– Оба спрашиваем, оба отвечаем, – поправила Джой.
Иэн выпрямился на стуле, вроде бы обдумывая список вопросов. Наконец заговорил:
– Ты живешь одна?
– Да. Но это несправедливо, потому что твой ответ на этот вопрос я уже знаю.
– Ладно, спроси о чем‑нибудь другом. – Иэн подлил себе кофе и сделал глоток крепкого черного напитка.
– У тебя есть братья или сестры?
– Есть. Сестра. Живет на Шетландских островах.
– Что она там делает? – изумилась Джой.
– Это твой второй вопрос?
Джой пожала плечами.
– Они там разводят овец. И рожают детей. В прошлый раз было шестеро.
– Ого! Ничего себе семейство. Ладно, третий вопрос: какая у тебя любимая песня?
Иэн улыбнулся:
– Ты ее не знаешь.
– А вдруг?
– Это старинная шотландская песня «Кинрара». – И он процитировал первые строки:
Закатный свет залил холмы,
Роса легла на травы.
В долине слышен плеск волны
Между холмов Кинрары.
Где ты, прелестная из дев?
Увы! Не здесь, со мной,
Твой сердце гревший мне напев
Звучит в земле иной.
Печаль отразилась на его лице, и Джой решила, что слова песни напоминают ему о Кейт.
– Может, споешь? – предложила Джой, надеясь немного развеселить Иэна и отвлечь от мрачных мыслей.
– Я не пою.
– Никогда?
– Никогда. И если бы ты услышала, как я пою, то поняла бы почему!
– Ясно, значит, ты не слишком музыкален.
– Почему, мне нравится, когда это делают другие.
Джой улыбнулась и продолжила расспросы:
– В таком случае какое занятие тебе особенно по душе?
Иэн многозначительно посмотрел на нее.
– Нет, кроме! – сказала она.
– Люблю ездить верхом по лесам. А ты?
– Ездить верхом? Ни за что! – Джой помотала головой. – Я городская жительница.
– И никогда не пробовала? – уточнил Иэн.
– Ну пробовала, да, однажды в летнем лагере. И лошадь понесла! Вместе со мной!
– Но ты, судя по всему, выжила.
– Да, зато мне несколько лет снились кошмары с лошадьми.
– Но ведь со временем ты успокоилась и захотела попробовать еще разок?
– Это официальный вопрос?
– Мне кажется, это, скорее, ответ.
Джой ни за что не согласилась бы, если бы не соблазнительно теплый, солнечный день или если бы предложил кто‑то другой, но ему она просто не могла отказать. Поэтому уже скоро, заметно дрожа от страха, Джой оказалась в конюшне, устроенной в дальнем сарае. Она поставила левую ногу на подставленные руки Иэна и закинула правую ногу на спину чудовищно огромной кобылы по кличке Мэгги.
– Доверься мне, – сказал Иэн.
– Я уже, – прошептала она, жалея, что он не просит довериться ему в чем‑нибудь другом – в чем угодно! Например, вручить ему свое сердце или жизнь.
– Она никуда не побежит, – сказал он спокойно, намотав поводья на руку. – Просто сядь поудобнее.
– Не отпускай ее! – натянуто проговорила Джой. – Обещаешь?
– Обещаю, – ответил он. – Просто расслабься. А то она почувствует твою нервозность.
– И что тогда? – спросила Джой. – Понесет?
– Нет. Говорю же тебе, я ей не позволю. Да и кроме того, Мэгги уже отбегала свое.
– Отбегала? – От этого слова на Джой пахн у ло опасностью.
– Угу, лет десять назад. Ладно, вперед.
Мышцы живота у Джой окаменели, когда лошадь тронулась с места.
– Господи!
– Все хорошо. Я тебя веду.
– Не отпускай ее! Пожалуйста! О боже! Я хочу слезть!
– У тебя все получится, – ответил Иэн спокойно и улыбнулся. – Все идет отлично. – Он вывел Мэгги из сарая на теплый воздух. – Мы просто пройдемся по дорожке, и все.
Джой ничего не ответила. Она изо всех сил цеплялась за лошадь.
– Согласна? – спросил Иэн. – Джой?
– Согласна, – слабо проговорила Джой, чувствуя, как колотится сердце.
Она пыталась вспомнить все хорошее, что рассказывал Иэн о Мэгги: лошади двадцать два года, она ленивая и медлительная, она вообще никуда не ходит, когда для этого нет нужды. Джой крепко схватилась за луку седла и сделала глубокий вдох, приказывая себе расслабиться. Если дети Шерон могут, то и она сможет.
– Отлично, – сказал Иэн. – У тебя получается.
Джой с удивлением обнаружила, что она действительно расслабляется все больше. Спина Мэгги под ней казалась такой надежной, и Джой приноровилась к движениям животного и поняла, что уже в состоянии перевести взгляд на деревья и поля вдоль дороги. Отлично, решила она. Все идет отлично.
Следующим шагом было отпустить Иэна, чтобы он тоже сел верхом. Он хотел помочь Джой преодолеть страх и испытать хотя бы подобие той радости, какую испытывает от верховой езды он сам, и Иэн убедил ее, что это возможно, только если они проведут в седле часок‑другой. И вот теперь, после двадцати минут кружения по дорожкам вокруг сарая, он попытался передать поводья Джой.
– Нет! Я боюсь!
– Но я должен вывести Грома.
– Грома? Ладно, мне кажется, на сегодня достаточно. Было здорово, но я…
– Он ужасно боится грома. Поэтому его так и прозвали. Послушай, я привяжу Мэгги к забору. Она никуда не уйдет.
– Ты уверен?
– Доверься мне, Джой. Я знаю этих животных как свои пять пальцев.
Иэн привязал Мэгги к столбу забора, а сам скрылся в сарае.
– Эй, Мэгги, – позвала Джой шепотом. Мэгги не обратила на нее никакого внимания. – Хорошая девочка. Какая хорошая девочка.
Джой выпустила луку седла, за которую так неистово цеплялась, и погладила Мэгги по шее. Ее удивило, какая теплая лошадиная шея. Она осторожно потрепала кобылу, и Мэгги в ответ повернула голову. При виде конских ресниц и громадных влажных глаз Джой немного успокоилась, и мысли замедлили бег. Напряжение спало, и она поняла, что Мэгги действительно очень спокойная. Она никуда не стремится. Она готова покорно нести на себе совершенно незнакомого человека, и Джой внезапно ощутила к ней волну теплоты и привязанности. Она вдруг почти перестала бояться, во всяком случае этой лошади.
Иэн выехал из сарая на Громе, ореховой масти жеребце с величественной выправкой, и приблизился к забору. Отвязал поводья.
– Я возьму сама, – сказала Джой нерешительно. Внутри она все так же боялась, но хотела казаться храброй. Она видела, что Иэн обрадовался, удивленно кивнул и передал ей поводья.
– Хорошая девочка, – сказал он. – Я знал, что ты справишься.
– Сейчас посмотрим, справлюсь ли я, – ответила Джой.
Они поехали по дороге мимо кладбища с древними надгробиями, поросшими лишайниками, мимо густых живых изгородей, зеленых даже в разгар зимы, мимо холмов, усеянных точками домиков, выстроенных из того же самого желтого камня, что и Стэнвей‑Хаус. Примерно через полмили они свернули с главной дороги и двинулись по извилистой тропинке, которая шла через поле и забиралась вверх к опушке леса. Джой держалась уже спокойнее, наконец‑то убедившись, что Мэгги вовсе не горит желанием вырваться на волю, унося с собой и ее.
Воздух был напоен густыми земляными ароматами, по бокам от тропинки и в неглубокой долине за деревьями покрывалом раскинулись мхи. На какой‑то миг Джой действительно забыла, что сидит верхом, настолько ее захватили виды, звуки и запахи зимней природы. Она теперь понимала, что так привлекает Иэна в этом занятии, потому что разделяла сейчас его чувства. Она даже сказала бы об этом, однако они оба хранили молчание перед прекрасным ликом природы. Джой побоялась, что если заговорит вслух, то разрушит ощущение душевной близости, охватившее их.
На вершине холма они развернули лошадей и оглядели раскинувшийся под ними пейзаж, тихий и недвижный, как будто нарисованный.
– У тебя получилось, – сказал Иэн. – Я тобой горжусь.
– Это все ты, – проговорила Джой мягко.
– Нет, не я, – возразил он.
Она потянулась к нему. Но он сам приблизился и взял ее за руки.
– Нет, ты, – прошептала она.
Их возвращение в Стэнвей‑Хаус было волнующим, чем‑то средним между неприкрытым ужасом и радостным волнением. Когда они достигли подножия холма, Иэн озорно покосился на Джой и пустил Грома в легкий галоп.
– Стой! – крикнула Джой. – Иэн!
Мэгги, вероятно, поняв, что Джой либо не умеет управлять ею, Мэгги, чтобы пуститься в погоню, либо не понимает, что сделала другая лошадь, сама перешла на неспешный бег. Джой, поначалу ошеломленная и испуганная, вскоре обнаружила, что сидеть на бегущей лошади не так уж и трудно. Она обхватила спину Мэгги коленями и сначала держалась за луку седла, но потом отпустила, отдавшись ритмичным движениям животного. Так было даже лучше, потому что раньше, когда Мэгги двигалась шагом, Джой неуклюже подскакивала в седле вверх‑вниз, больно ударяясь при каждом движении.
Зато теперь они с Мэгги неслись вперед вместе, ровно и легко, и на повороте дороги поравнялись с Иэном.
Но как только поравнялись, он направил Грома в поле и поскакал.
– Нет! – крикнула она ему вслед. – Иэн, не нужно!
– Не бойся! – прокричал он. – У тебя получится! Земля здесь ровная. Будет весело!
– Хватит! У меня работа.
– Потом! – отмахнулся он. – Такой денек – просто подарок.
И он понесся легким галопом по подмерзшей траве. Она секунду глядела ему вслед, на его сильную, мускулистую спину, на длинные, стройные ноги, крепко сжимающие бока Грома.
Джой сделала глубокий вдох и шумно выдохнула. Поворачивать он не собирается, значит, у нее два пути: стоять здесь и ждать или же догонять. Единственное, чего она не может, – вернуться на конюшню без него. Она не знает, как слезать с лошади.
– Ладно, Мэгги, – прошептала она, – что скажешь? Только не очень быстро.
Джой легонько шлепнула Мэгги, и та, кажется, сразу поняла, что делать. Она двинулась сначала неспешно, а затем перешла на быстрый шаг. Джой стиснула зубы и слегка ударила лошадь пятками. И когда Джой стало совсем неудобно на спине неспешно трусящей лошади, Мэгги наконец перешла на чудесный легкий галоп. Вымученная улыбка Джой сменилась широкой и искренней, когда ветер ударил в лицо и они с Мэгги едва ли не полетели над полем, скоро нагнав Иэна с Громом.
– Вот видишь, – сказал Иэн, когда Джой с Мэгги поравнялись с ним.
– Я к этому не готова! – упрекнула она, не в силах удержаться от улыбки.
Лучи солнца пронзили серые облака, придав всему пейзажу глубину и драматичность.
– А мне кажется, что вполне готова, – сказал Иэн.
– У меня не было выбора! – крикнула она в ответ.
– Почему же, был, – возразил он. – Если бы ты была не готова, то не скакала бы сейчас рядом со мной.
– Я могу то же самое сказать о тебе.
Иэн затормозил Грома, и Джой тоже натянула поводья, чтобы сдержать Мэгги.
– В каком смысле?
– Если бы ты был не готов, то не был бы сейчас рядом со мной.
Ее глаза ярко блестели. Если он заставил ее переступить через себя и оказаться там, где ей было неловко, то она отплатит тем же. Иэн снова пустил коня в галоп, глядя прямо перед собой.
– Что ж, верно, – улыбаясь, сказал он в итоге, когда они пересекли ровное поле и поскакали по низкому берегу вдоль реки.
Глава двадцать вторая
– Иэн Маккормак? – Шерон тут же позабыла о взятых на закуску свиных тефтельках с начинкой из моцареллы и гарниром из шпината со сливками и лимонным соком.
– А сколько у вас в городе Иэнов?
Джой попробовала свой салат с рукколой. Ей вовсе не хотелось, чтобы Шерон думала, будто она питается исключительно листиками салата и отварной рыбой, однако джинсы точно стали ей тесны. И поскольку она не собирается отказываться от вина и прочих напитков, которыми могут сопровождаться трапезы с Иэном и пожилыми дамами, ей придется урезать обеды. Кроме того, за два прежних визита она уже многое попробовала в «Зиззи».
Шерон отложила вилку и промокнула губы белой льняной салфеткой. Откинулась на стуле и секунду рассматривала Джой.
– Ого, – сказала она.
Тон у Шерон был такой, что Джой подняла на нее глаза.
Она сказала «ого» не как: «Ого! Да это просто фантастика!»
Она сказала это «ого» так, как можно сказать, глядя на астрономическую сумму в счете.
– Что‑то ты не особенно рада, – заметила Джой.
– Я… просто удивлена, вот и все.
– Что тут удивительного? Он хорош собой и невероятно милый.
– Просто он никогда… он не ходит на свидания.
– Не уверена, что это слово здесь подходит. На самом деле мы никуда и не ходили.
– А что вы делали? – спросила Шерон.
Джой вдруг почувствовала себя кем‑то из детей Шерон. Ее подруга надула губы, всем своим видом выражая родительское недовольство.
И в ответ Джой захотелось сделать что‑нибудь вызывающее. Шерон вполне заслужила за свою чопорность.
– Спроси, чего мы не делали! – вполголоса проговорила Джой.
– Джой!!!
– Что? Я‑то думала, ты порадуешься за меня. Почему ты так себя ведешь? Ты знаешь что‑то такое, чего не знаю я?
– Нет, ничего. – Шерон подцепила на вилку маленькую тефтельку и отправила в рот.
– Тогда что?
Настроение Джой ухудшалось с каждой секундой. Она действительно очень хотела поделиться переживаниями с Шерон. И уж точно не ожидала подобной реакции.
– У нас маленький городок, – шепотом проговорила Шерон.
– И?
– Вести здесь разносятся быстро.
– Шерон, ему не пятнадцать лет. Он взрослый мужчина. И из того, что я о нем слышала, получается, что он один уже очень давно. Тебе не кажется, что другие должны порадоваться за него?
– Он снова останется один, как только ты уедешь!
Джой откинулась на спинку стула. Простое возмущение словами Шерон стремительно сменялось праведным гневом.
– Ты же не можешь без Нью‑Йорка, Джой! – настаивала Шерон.
– Ты тоже когда‑то не могла.
– Да, но мне было двадцать три. И я не успела устроить свою жизнь и карьеру.
– Ясно, понимаю. Тебе было проще принять ту форму, которой добивался от тебя Генри. Легче было стать частью его жизни, чем создавать свою собственную.
– Так вот какого ты мнения? – холодно проговорила Шерон.
Хотя Джой сильно разозлилась и ей хотелось бросить в лицо Шерон слово «да», она понимала, что тогда разгорится такое пламя, какое можно уже и не погасить.
– Нет, – ответила она, делая над собой заметное усилие. – Я думаю, что ты влюбилась в замечательного человека и решила кое‑чем пожертвовать, чтобы быть с ним.
Джой снова откинулась на стуле и глотнула воды. Она чувствовала, что у нее вот‑вот хлынут слезы.
Шерон вздохнула.
– Я думала, ты порадуешься за меня, – тихо повторила Джой.
– Я рада, – сказала Шерон.
– Что ж, ты выражаешь свою радость весьма специфическим способом.
– Я только не хочу, чтобы ты потом страдала, – пояснила Шерон.
Джой посмотрела подруге в глаза и покачала головой:
– Нет, ты не хочешь, чтобы страдал он. Ты ясно и четко дала это понять.
Шерон отвела взгляд, но Джой знала, что права. Шерон не может это опровергнуть.
– Я не хочу, чтобы кто‑нибудь страдал, – сказала Шерон, защищаясь.
– Жить – значит страдать, – заявила Джой. – Без страданий никак не получается. Я хочу заказать вина. Будешь?
Шерон кивнула, и Джой подозвала официантку. Изначально они обе отказались от вина: Шерон в половине четвертого встречалась с учительницей математики Кристофера, а Джой в четыре ждала двух специалистов от Массимо, которые придут проверять газовую систему. Но сейчас вино было просто необходимо.
– Принесите бутылку «Кьянти Классико», – попросила Джой.
– Отличный выбор, – сказала официантка.
Несколько минут они сидели в молчании, вяло ковыряясь в тарелках. Джой отодвинула салат. Она уже сожалела, что заказала бутылку вина, потому что теперь придется сидеть вместе и пить его, да еще и каким‑то образом впихивать в себя горячее. А ей больше всего на свете хотелось уйти прямо сейчас.
– Извини, я… – начала Шерон. Но не смогла завершить предложение. – Извини, – повторила она неловко.
– И ты меня извини. Просто ты всегда упрекала меня в цинизме, в том, что я не разделяю твоего романтического взгляда на жизнь, и вот я рассказываю тебе, что влюбилась по уши, так же, как ты…
– Я понимаю. Просто эта новость явилась для меня полной неожиданностью.
– Для меня тоже!
– И я не представляю себе, к чему это приведет. Джой, я не верю, что ты переедешь сюда. Что ты сама‑то думаешь?
– Я не знаю. Я познакомилась с ним всего неделю назад.
– И не представляю себе, чтобы такой человек, как Иэн, переехал жить в Нью‑Йорк. Что он там будет делать?
– Может, станет мужем‑домохозяйкой? Это шутка.
Шерон не улыбнулась:
– Не говоря уже о Лили.
– Я люблю Лили! Мы прекрасно поладили. На прошлой неделе ездили в Лондон и отлично провели время. Мне кажется, она будет рада, если мы с Иэном будем вместе.
– Так она не знает?
– Пока нет. Если только он не сказал, но вряд ли.
Официантка принесла вино и показала бутылку Джой. Джой кивнула, глядя, как девушка ловко поворачивает штопор и с легкостью вынимает пробку. Может, Шерон права. Может, все это просто безумие и она окажет всем большую услугу, если не позволит их отношениям зайти слишком далеко. Шерон, должно быть, почувствовала, о чем думает Джой, потому что, как только официантка ушла и они чокнулись и сделали по глотку, она заговорила негромко:
– Я боюсь, что ты просто ищешь способа отвлечься. Алекс Уайлдер действительно наплевал тебе в душу.
– Может быть, и так, – признала Джой. – Но только что‑то непохоже.
– А на что похоже?
– Ни на что испытанное мною раньше. Совсем не так, как с Алексом. Или с кем‑нибудь еще.
Шерон отпила глоток вина: