- Зачем? – спросила она, - Я проходила их книжки в школе, по безопасности.
- А представь, - сказал Филибер, - что у миссионера есть дочь, твоя ровесница. Ты бы могла с ней подружиться, вы бы ездили друг к другу в гости, играли во что-нибудь...
Люси вздохнула, сунула руку в карман лежащей рядом жилетки Хагена и вытащила сигарету и зажигалку. Прикурила. Снова вздохнула.
- Знаете, док Клод, будет лучше, если вы прямо скажете, к чему клоните.
- Прямо… - задумчиво повторил он, - Да, наверное, ты права. Я клоню к тому, что не очень правильно делить людей на заведомо-хороших, с которыми можно дружить, и заведомо-плохих, с которыми можно только воевать.
- Есть человек - функционер определенной корпорации, - медленно проговорила она, глядя ему прямо в глаза, - У корпорации есть программа. Эта программа направлена против моего образа жизни. Этот человек ее выполняет. Он может быть хороший или плохой, это не имеет никакого значения. Он просто мой враг.
- Ответ понятен, - Филибер кивнул, - остались детали. Вот я католик. Римский католик, как у вас говорят. Я приехал в вашу страну. Что из этого следует?
- Ничего, - ответила Люси, - Половина французов считает себя римскими католиками.
- Хорошо, а если я приеду проповедовать, как миссионер?
- Оно вам надо? – спокойно спросила она.
- Ну, допустим, - сказал он.
Юная меганезийка вздохнула и затянулась сигаретой.
- Я сожалею, док Клод… Ничего личного.
Подошел Хаген, он нес перед собой пластиковый тазик с горой вареных креветок.
- Люси, что за на фиг!!! Дядя Микки мне когда-нибудь оторвет голову!
- Хаг, я просто прикурила для тебя сигарету, - ответила она, глядя на него чистыми и честными глазами, - А затянулась один раз. Типа, рефлекторно.
- Рефлекторно, - фыркнул он, поставил блюдо на циновку посреди компании и забрал горящую сигарету, - Кстати, мерси.
- Угу. А как ты думаешь, Хаг, из дока Клода может получиться миссионер?
- По ходу, нет. А вы собрались на религиозную работу, док Клод?
- Нет, - француз улыбнулся, - Я просто ставил такой мысленный эксперимент.
Гастон Дюги довольно точно воспроизвел свистом стартовую музыкальную фразу из «Интернационала», после чего произнес.
- Было бы очень интересно услышать ваш комментарий сен Митиата.
- О чем? – спросила она.
- О политической доктрине. Об отношении к миссионерам и функционерам. Хочется понять, что происходит между вашим правительством, правительством Франции и, скажем так, крупнейшими европейскими и мировыми религиозными течениями.
Рокки взяла с блюда креветку, перебросила из ладони в ладонь, и положила назад.
- Еще слишком горячая. Пока остывает, я как раз успею сделать краткий доклад. Ваш вопрос, Гастон, состоит из четырех частей. Первая - самая простая. О функционерах. Отношение к ним определяется Хартией и постановлениями суда. Правительство тут только исполнитель. Если суд признал некую корпорацию враждебной, то ни один ее функционер не может открыто въехать в Меганезию. Если же он въедет скрытно, то, вероятнее всего, его поймают и поступят с ним, как с диверсантом.
- Расстреляют? – уточнил француз.
- Не исключено, - подтвердила она, - Вы можете посмотреть прецеденты на сайте Верховного суда, там архив с рубрикатором. Вторая часть. Позиция правительства Меганезии в отношениях с Францией. Она диктуется действующим социальным запросом. Foa желают получить широкий доступ к космическим ресурсам за очень небольшие деньги. Команда координатора Ясона Дасса обязалась это выполнить. Как видите, это организуется путем привлечения различных космических агентств и корпораций в перспективные проекты… Или с их собственными перспективными проектами, как в случае «Марсианской каравеллы». Ясно, что в некоторых случаях, участие космических агентств обусловлено некоторыми политическими условиями. Пример такого условия: вооруженные силы Меганезии или ее союзных автономий, поддержат соответствующее правительство в недорогой локальной войне.
Доминика Лескамп тряхнула головой, будто сбрасывая оцепенение.
- Откровенно, черт возьми!... И как велика война, за которую наше правительство рассчиталось переброской «Каравеллы» на вашу территорию?
- Это третья часть ответа на комплексный вопрос Клода, - сказала Рокки, - Каковы интересы правительства Франции? Первый, самый очевидный интерес: удержать, укрепить, а, по возможности и расширить плацдармы на северо-западе Индийского океана. Эта задача успешно решается. Второй, связанный с первым: ослабить в этом регионе позиции геополитических конкурентов. Британский Чагос. Задача решена.
- Можно подумать, Чагос сам по себе был не нужен Меганезии, - буркнул Фрэдди.
Рокки утвердительно кивнула.
- Разумеется, правительство Дасса извлекло из Чагоса дополнительную выгоду. Это законный профит подрядчика в любой сделке. Третий интерес, менее очевидный, в европейском регионе. Правительство Франции оказалось в сложной ситуации из-за возрастающего исламского присутствия. С одной стороны, всем понятно, что ислам является деструктивным фактором для страны. С другой – правительство не имеет возможности резать священных коров толерантности и религиозного равноправия. Желательно, чтобы их зарезал кто-то другой, а правительство объявило бы по этому поводу ритуальный траур. Здесь мы мягко переходим к последней части вопроса уважаемого Клода: отношения с мировыми религиозными течениями.
- Минутку, - вмешалась Жанна, - Это значит, что католический фестиваль в Париже должен превратиться в бойню?
- Насколько я понимаю, таков один из возможных сценариев, - сказала Рокки, - есть, разумеется, и другие варианты. Я перехожу как раз к этому. Поскольку я уже 11 лет нахожусь вне правительственных структур Меганезии, мне неизвестно, какие именно договоренности существуют по поводу этого фестиваля. Тем не менее, я могу точно сказать, что сверхнормативный риск для наших граждан не может быть элементом подобной договоренности. Это существенно сужает круг возможных вариантов.
- А как на счет наших граждан? – забеспокоился Марне.
- Увы, Анри-Жак… - Рокки развела руками, - …Защита граждан Франции это задача французского правительства, а не меганезийского.
Квинт Аптус крякнул и смущенно почесал в затылке.
- Рокки, что ты пугаешь людей? Это ведь наши гости, и вообще друзья. Что они о нас подумают? Что мы, как выражается современная молодежь… М-м…
- Полные отморозки, - помогла ему Люси.
- Вот-вот! А на самом деле, наши спецслужбы просто обязаны будут действовать с предельной аккуратностью, потому что критерий качества их работы это выгода. В данном случае, выгода в том, чтобы все прошло тихо и спокойно… Рокки, что ты молчишь? Ты же гораздо лучше меня разбираешься в этой системе!
- Милый, я молчу потому, что говоришь ты, - ответила она, - Когда ты закончишь, я прокомментирую. Ладно?
- Ну, вот, я закончил. Комментируй.
- С удовольствием. Итак, выгода. Она в том, чтобы сделать гуманитарно-техническое сотрудничество с нами популярным среди жителей Франции. Поэтому, задача наших спецслужб – не допустить жертв среди социализированных жителей, независимо от гражданства. Как иначе мы будем смотреть в глаза нашим французским коллегам.
- Вы сказали «социализированных», - заметил Дюги, - Это ведь не случайно?
Рокки улыбнулась и снова развела руками.
- Аналитический ум. От вас ничего не скроешь. На самом деле, речь идет о простом полицейском принципе: нельзя защитить нормальных граждан, не создав угрозу для криминального элемента. Поэтому я сделала соответствующую оговорку.
- Если все так замечательно, - сказала Жанна, - То почему ты назвала бойню в числе возможных вариантов развития событий в Париже?
- Потому, - ответила Рокки, - что этот вариант выгоден определенным группам. Это связано с вопросом о мировых религиозных течениях. Проблема в том, что бойня на фестивале выгодна и исламскому, и римско-католическому истеблишменту.
- Вы шутите? - осторожно спросила Доминика, - зачем лидерам католиков бойня?
- Я серьезна, как похмелье после самогона с пивом, - сказала Рокки, - католический истеблишмент в середине марта сделал ставку на предельное обострение католико-мусульманских противоречий, а ничто так не обострит их, как хорошая доза крови. Сделайте так, чтобы сотня – другая католиков была фотогенично убита, и объявите крестовый поход против ислама, как против главного мирового зла. Вы получите замечательный религиозный экстаз, во время которого можно без помех вывернуть карманы граждан. Это современная версия крестовых походов. Папы многократно использовали этот инструмент для пополнения кассы. Почему бы не повторить? Не забудем и о росте влияния Ватикана в процессе крестовых походов. Римская церковь утратила значительную долю влияния за последние двести лет. Ей хочется реванша.
- За что вы так ненавидите римскую католическую церковь? – спросил Филибер.
- С чего вы взяли, Клод, что я ее ненавижу? Для меня это один из ваших социальных институтов. У этого института есть цели, и они реализуются через действия, которые обладают свойством повторяемости. Я наблюдаю и делаю выводы.
Хаген докурил сигарету, затушил ее об песок и с невообразимой точностью метнул окурок шагов на десять в мешок с мусором.
- Интересно, - сказал Ематуа, - Парень, ты не похож на коммандос, однако…
- Я дизайнер роботомоторики, - сказал Хаген, - а это, как бы, побочный эффект.
- Вот как? Хорошее дело. А такие вот побочные эффекты сильно мешают в жизни?
- Не очень сильно, сен Ематуа… Сен Рокки, я кое-что не понял. Можете объяснить?
- Могу попробовать, если ты задашь свой вопрос.
- Ага. Я вот чего не понял. В Западной Евразии две мафии 500 лет бьются за то, чтобы брать дань с жителей той или другой страны. Нам-то что за дело? Это их евразийская война. Почему наше Гестапо не напишет на сайте: «Foa! забейте на этот фестиваль»?
- Ваши спецслужбы, - заметил Фрэдди, - любят влезать в чужие войны. Если влезли в африканскую войну и поживились, то почему бы не влезть в западно-евразийскую?
Жанна похлопала его по плечу и покрутила головой в знак отрицания.
- Это совсем другое дело. В Транс-Экваториальной Африке 4 года назад, хуже было просто некуда. Массовый организованный бандитизм, нищета, периодический голод, захват людей для разделки на органы… Когда меганезийские инструкторы привезли оружие, организовали армию марионеточного правительства, перестреляли бандитов, фундаменталистов и торговцев человечиной, и навели там жесткий, но экономически эффективный порядок, жители аплодировали. Но, если так сделать в Европе…
- …То жители не будут аплодировать, - договорил Фрэдди.
- Вопрос Хагена о другом, - вмешалась Рокки, - Почему бы нам не отгородиться от западно-евразийской религиозной войны? Это простой, дешевый и надежный метод обеспечения безопасности граждан Конфедерации. Отвечаю: если мы внимательно посмотрим на условия задачи, то окажется, что этот метод экономически невыгоден. Религиозная война по римско-католическому или исламскому сценарию, это потеря многомиллионного гуманитарного ресурса. Ты об этом забыл?
- Вообще-то да, - признался молодой меганезиец, - Забыл. А какая там наша доля?
Рокки нарисовала пальцем босой ноги круг на песке и узкий сектор в нем.
- Думаю, что два - три процента, но в случае успеха, доля вырастет в несколько раз.
- Да…- протянул Хаген, - Заманчиво. А во что нам обойдется участие в войне?
- Видимо, расходы укладываются в резервный фонд правительства, иначе бы оно уже обратилось в Верховный суд с бюджетом военного проекта.
- По ходу, так, - согласился он.
- Извините, - вмешался Марне, - от меня как-то ускользнул предмет обсуждения.
- Экономика, - ответила она, - В Евросоюзе есть некоторое число людей. Люди - это ресурс. За счет глобализации, этот ресурс может быть использован не только в самом Евросоюзе, но и в других регионах, в частности – у нас. Религиозные войны западно-евразийского образца обычно обнуляют человеческий ресурс. Это, с учетом уже сказанного, означает упущенную выгоду для жителей всего мира, и для наших жителей тоже.
Сделав это сообщение, Рокки взяла с блюда креветку-мутанта, ловко выдернула из панциря, откусила кусок, прожевала и объявила.
- Вкусно! Всем рекомендую! Повару мой поклон.
- Было бы еще вкуснее, - сказал Ематуа, - но мы не догадались взять с собой специи.
- А мне без специй даже больше нравится, - заметила Люси.
- Мне тоже, - согласилась Жанна.
- Если у вас нет табу на политические разговоры за едой… - начал Марне.
- Никаких, - проинформировал Квинт Аптус, не переставая жевать.
- … Тогда я обращу внимание на некоторую, скажем так, неточность в выступлении уважаемой Рокки. Религиозные войны, разумеется, были ужасны, но они никогда не приводили к полному уничтожению людей. К обнулению, как выразилась Рокки.
- Я сказала: «обнуляют человеческий ресурс», - напомнила она, - Имеется в виду, что после такой религиозной войны, экономическая ценность сохранившегося населения пренебрежимо мала, хотя число биологических особей может быть довольно велико.
- Что вы понимаете под экономической ценностью? – спросил француз.
- Есть разные методы оценки… - Рокки и повернулась к Люси, - …Как у тебя дела с экономикой? Я имею в виду, в школе?
Люси в ускоренном темпе проглотила не дожеванный фрагмент креветки
- На экзамене было девяносто три балла из ста, а за реферат – девять из десяти.
- Замечательно! Может, ты расскажешь Анри-Жаку про гуманитарный ресурс?
- В смысле, как его считать в эквивалентах? – уточнила юная меганезийка.
- Именно об этом, - подтвердила Рокки.
- Ага… Есть три метода: арендный, потенциальный и восстановительный. Первый - вообще простой. Сколько можно получить табаша, если сдать людей в аренду на весь период их трудоспособности.
- Как – сдать в аренду? – изумился Марне.
- Обыкновенно. Как на Фиджи сдают в аренду спец-собак, которые пасут овец.
- Но человек же не собака, - возразил он.
- Ну да, - она кивнула, - Это я для примера. Вот. Второй - потенциальный метод. Он похож на арендный, только если сначала людей обучить, а потом - сдать. Стоимость обучения надо вычесть, это затраты. Третий метод - восстановительный. Типа, если жители почти вымерли. Сколько стоит их восстановить по количеству и качеству.
- Это как – восстановить?
- Обыкновенно. Как восстановили морских коров. Они почти вымерли, а сейчас их десятки тысяч. У нас это базовая молочная порода, и вообще, они очень милые.
- И кого-нибудь из людей так уже восстановили? - поинтересовался Дюги.
- Конечно! Восстановили пятнадцать племен северных папуасов. Новая Гвинея была частично под миссионерами, а частично под исламистами, и туземцы там вымирали. Хорошо, что некоторые попали к нам. Их дети выросли, вернулись и вышвырнули из своей страны всех лишних. Сейчас там Фриюнион Папуа-Хитивао-и-Атауро.
Фрэдди помахал в воздухе креветочным хвостом.
- Подтверждаю. В антарктической группе проекта «Ballista-Astarta» была девушка по имени Оо Нопи из племени Нгра, с островов севернее Папуа. Выжили лишь те семьи этого племени, которые оказались в сфере влияния Меганезийской Новой Британии.
- Оо замечательная девушка, - добавила Жанна, - Правда, немножко резковатая.
- Вот! – сказала Люси, - А сейчас у нас восстанавливают эректусов, которые вообще вымерли. В прошлом году их родилось четверо, на атолле Тероа, в Ист-Кирибати.
Клод Филибер вздохнул и покачал головой.
- Восстановить и распространить таким способом можно только генотип, а никак не ментальную базу этноса. Я француз, и я не знаю даже названия того африканского племени, которому я обязан более, чем половиной своих генов.
- К сожалению, так бывает, - подтвердила Рокки, и повернулась к Доминике, - Вот, вы родом из Лангедока, но я сомневаюсь, что вы свободно говорите по-окситански.
Француженка улыбнулась.
- Я только в школе узнала, что такой язык вообще существует.
- Средневековая Окситания, - продолжала Рокки, - была наиболее перспективной и развитой общностью в Европе, но ее уничтожили. Очень показательный пример.
- Вы намекаете на то, что Окситанию разорили католики? - уточнил Филибер.
- Какие намеки, если Альбигойский крестовый поход это исторический факт?
- Уничтожение Окситании тоже можно оценить в деньгах? – спросила Доминика.
Меганезийка взяла с блюда очередную креветку и утвердительно кивнула.
- Все можно оценить. Только сумма получится астрономическая.
- Тогда какой смысл оценивать?
- В случае с Окситанией - никакого. Но не все общности такие дорогостоящие.
- Вы хотите сказать, что какая-то общность стоит дешево?
- Да, - Рокки кивнула, - Например, общность эмирата Эль-Шана, численностью около шестисот тысяч, стоит менее полмиллиарда фунтов. Примерно как три супертанкера.
- Порядка восьмисот фунтов на человека? - спросила Доминика, - но это нонсенс!
- Почему же? Стоимость выращивания особи человека в питомнике такая же, как и в случае выращивания особей других крупных сообразительных млекопитающих.
- Фиджийская овчарка из питомника стоит семьсот фунтов, - вставила Люси.
- Выращивать людей в питомнике! – воскликнула француженка, - Это… Это…
- Это ситуационная модель, - договорила Рокки, - Она поясняет, что экономическое качество людей в сообществе направленном не на продуктивность, а на образцы из библии и корана, не выше, чем если бы они были выращены агропромышленным методом. Это называется: «сообщество с обнуленным гуманитарным ресурсом».
- Послушайте, - вмешался Дюги, - Мне неприятно об этом говорить, но это расизм!
Рокки сделала удивленные глаза.
- Разве я где-то упомянула их расу?
- Нет, но такое отношение к человеку, как к скоту…
- Собака – это не скот, - возразила Люси, - у нее есть яркая индивидуальность!
- В отличие от исламиста, - добавил Хаген.
- Интересно, - с невеселой иронией произнесла Доминика, - а как бы вам бы самому понравилось, если бы вас оценивали в деньгах, как домашнее животное?
- Aita pe-a, - ответил Хаген, - Меня оценили в 47 тысяч фунтов в год плюс пансион.
- Что-то дешево при твоей профессии, - заметил Квинт.
- А у меня тогда стаж был маленький. Три года после колледжа.
- Вы шутите? – шепотом спросила француженка.
- Какие тут шутки? Я креативно округлял цифры в коносаментах и влип на каторгу.
- Сколько? – спросил Ематуа.
Хаген молча показал два пальца.
- Извините, - произнес Марне, - А почему мы перешли к этой скользкой теме?
- Потому, - сказала Рокки, - что я объяснила, из каких экономических соображений наше правительство участвует в событиях вокруг религиозного конфликта в Западной Европе.
- Экономических? – переспросил француз.
- Да. Мы - пользователи европейского гуманитарного ресурса, поэтому у нас имеется прямой экономический интерес предотвратить его обнуление.
Филибер эмоционально взмахнул руками.
- Я не понимаю! Из этого чисто меркантильного интереса вы будете воевать против ислама на нашей стороне, несмотря на такое, мягко говоря, предвзятое отношение к римской католической церкви? У меня в голове не укладывается!
- Правительство Меганезии - ответила Рокки, - не будет воевать против ислама, как и против какого-либо иного идиотизма, не имеющего прямой связи с экономическими интересами граждан и с их безопасностью. У правительства есть контракт, где четко обозначены объекты, цели и методы управления.
- А как понимать утверждение: «наше правительство участвует»? Вы так сказали.
- Я также назвала цель этого участия, - напомнила она, - Предотвратить обнуление…
- Да! Да! Я слышал, что вы сказали! Но что это значит практически?
- Это значит, что наши военные специалисты получили соответствующий приказ правительства, а техника исполнения – это вопрос их профессионализма.
- У меня такое чувство, - вздохнул он, - что мы говорим или о совершенно разных предметах, или на совершенно разных языках.
Рокки подбросила на ладони очередную креветку и улыбнулась.
- Просто несколько разная система представлений, в частности, о войне и мире. Но, я думаю, что военные действия в нашем стиле, для вас окажутся предпочтительнее.
- Почему? – спросил Филибер.
- Минимум участников и минимум случайных жертв и разрушений, - ответила она.
- А у наших форсов это получится? - поинтересовался Хаген.
- На войне возможны случайности, - ответила она, - Но я ставлю себя на место Ясона Дасса (я была на его месте дюжину лет назад), и мне становится ясно: он никогда не подписал бы этот приказ, не будучи уверен, что уровень риска в пределах нормы.
- По ходу так, - Хаген кивнул, - Но я не понимаю, как форсы это сделают.
- Не удивительно. У тебя другая профессия.
Доминика Лескамп изобразила всем телом пантомиму «глубокая растерянность».
- Знаете, мне казалось, что сложнее всего искать общий язык с японцами. Когда я работала с JAXA, меня порой приводила в отчаяние эта постоянно существующая невидимая стена. А с вами нет ни языкового барьера, ни барьера в форме какого-то специфического этикета… Но, черт возьми, почему вас так сложно понять?
- Это потому, - наставительно произнес Ематуа, - что с европейской точки зрения мы выражаем свои мысли слишком просто. Вам кажется, что тут скрыт какой-то подвох.
- Нет, Мне кажется, что я – Алиса в Зазеркалье из сказки Кэрролла, - пожаловалась Доминика, - Вы загрузили меня своими парадоксами, и я даже поверила в то, что вы выращиваете людей в питомнике, как собак.
- Почему вас удивила тема с питомниками? - спросил Хаген, - Они есть практически везде. У нас тоже. И у вас в Европе эти питомники существуют уже несколько веков.
- Откуда вы взяли такую чушь?! – воскликнул Дюги.
- Почему чушь? У вас это называется «церковный приют». На это собирают деньги профессиональные сетевые попрошайки. На сайтах есть фотографии, статьи…
- Уф! – выдохнул француз, - Но это существенно иное.
- Иное? – переспросил Хаген, - А в чем отличие?
Дюги задумался, подбирая слова, прежде чем ответить.
- Отличие в том, что эти благотворительные заведения созданы для помощи детям-сиротам. Это не имеет ничего общего с… Гм… Питомником для животных.
- Но это же типичный питомник, – возразил Хаген, - Большое количество молодняка одного биологического вида выращивают в специально оборудованном…
- По-вашему, лучше бросать сирот на улице? - перебил Филибер.
- Я просто предложил определиться в терминах, - ответил молодой меганезиец, - Про этику можно спорить, но с лексикой все ясно. Предприятие по выращиванию собак - собако-питомник. Предприятие, по выращиванию людей - человеко-питомник. Так?
- Не так! – возмущенно ответил Филибер, - Вы же не думаете, что с детьми в приюте обращаются, как с собаками?
- Не думаю, - Хаген кивнул, - Человек, дельфин, собака, тюлень, лошадь - это разные млекопитающие, с разным поведением. Их молодняк требует разного обращения.
Филибер переглянулся с Дюги – тот пожал плечами, а Доминика увлеклась каким-то веселым (судя по жизнерадостному смеху) разговором с Люси… Видя, что двое его коллег оказались в тупике, Анри-Жак Марне пришел на помощь.
- В Меганезии, принято вести аргументацию от экономики, - начал он, - Это обычай, давайте ему следовать. Возьмем собачий питомник. Там выращивают собак или для продажи, или для сдачи в аренду, но так или иначе, для коммерции. Детский приют, напротив, благотворительное дело, воспитанников не используют для коммерции.
- Ну, и что из того? – спросил Хаген, - Недалеко от моего fare, есть, как бы, китовый питомник. Там коммерция рядом не стояла. Если что-то нужно китам, то foa просто скидываются, и покупают. У нас любят китов. Это благотворительность, так?
Марне огляделся в поисках поддержки. Доминика уже исчезла из зоны досягаемости, поскольку Люси утащила ее в море и обе сейчас плыли к маленькому коралловому островку метрах в двухстах от берега. Жанна Ронеро болтала с Рокки и Аптусом, а Фрэдди и Ематуа курили сигары из муруруанского самосада и лениво обсуждали их качество. Дождавшись очередной паузы в их разговоре, Марне спросил:
- Коллега Макграт, можно отвлечь вас на минуту? У нас странная лингвистическая проблема, мы пытаемся определить формальную разницу между детским приютом и собачьим питомником.
- Хм… - Фрэдди выпустил из ноздрей облачко дыма, - А формальная разница есть?
- Ее просто не может не быть! – с жаром подтвердил француз.
- Хм… - повторил канадец, - Мне приходит на ум только одно отличие. В питомнике существа одного биологического вида кормят и тренируют молодняк иного вида, а в приюте эта процедура проводится с молодняком собственного вида. В случае, если человеческий молодняк окажется на попечении инопланетян, мы должны будем, по логике, назвать соответствующее инопланетное учреждение человеко-питомником.
Хаген коротко поклонился.
- Мерси, док Фрэдди. Вы здорово умеете объяснять. Но у меня сразу вопрос: а как называть это в случае, если кормильцем и тренером будет робот?
- Робот?! – переспросил Филибер, - Но, черт возьми, зачем?
- В ряде стран дети это обуза для женщины, - пояснил Хаген, - А нанимать человека дорого, поэтому там широкий рынок сбыта роботов-нянек. Я имел дело с японскими моделями. Япония – лидер в этой ветке робототехники.
- Нам-то здесь зачем такая ерунда? – удивился Ематуа.
- Это не ерунда, я на этом поднял почти десять килофунтов! Нормальный табаш для ерунды, а? Короче: возможности моторики этого робота это как раз то, что надо для маленьких сборочных фабрик, типа домашнего ангара. Я кое-что поменял в софте…
Ематуа хлопнул его по плечу.
- Hombre! Я точно с тобой дружу! Давай потом переговорим за стаканом пива?
- Легко, сен Ематуа.
- Зови меня просто дядя Ту. У меня есть дело. Ты не перегружен работой?
- Я человек практический, дядя Ту. Если реальный интерес и хороший табаш…
- Именно так, hombre… Обсудим за пивом. А сейчас…
- …Да, - Хаген кивнул, - Так вот, эти роботы могут общаться с человеком в рамках обычных бытовых ситуаций и хорошо владеют бытовой лексикой. Когда на Кюсю открылся роботизированный детский сад, мои наниматели заинтересовались…
- Вы же сказали, что у вас нет этой проблемы, - перебил Дюги.
- …Они заинтересовались этой технологией для звероферм, - уточнил Хаген, - Ведь звероферму, где сообразительные животные, гораздо сложнее роботизировать, чем, например, ферму, где бройлеры, которые просто рот, желудок и мясо. Короче, я мило слетал в Кагосима за их счет, посмотрел космодром Утиноура… То, что показывают публике. Я там специально не шпионил. Только чисто как турист. А детский сад они показывали всем туристам. Вот тогда меня и торкнуло на счет сборочных фабрик. Но вопрос в другом. Роботизированный детский сад – это приют или питомник?
Фрэдди попыхтел сигарой, окутываясь облачком дыма.
- Вопрос, конечно, интересный… С одной стороны, робот не принадлежит к тому же биологическому виду, что дети, следовательно, надо считать это питомником. Но, с другой стороны, робот запрограммирован существами того же биологического вида, следовательно, если считать робота просто интермедиатом, то это приют.
- А откуда вы знаете, кто программировал робота? – поинтересовался Хаген.
- Я, конечно, не знаю, но если ты скажешь, что это делали инопланетяне…
- Нет, док Фрэдди. Программы для этих роботов сделаны кибером. Это я точно знаю, потому, что двух роботов я купил по заданию нанимателя, и расковырял мозги… В смысле, роботу, а не нанимателю. А прога, сгенерированная кибером, отличается от сделанной человеком. Ну, есть кое-какие особенности.
- Но задачу генерации программы киберу поставил человек, - заметил канадец.
- Как бы, да, - произнес Хаген, - Но передача через два активных интермедиата…
- Как бы, да, - повторил Фрэдди, - человечности там и на пять центов не осталось.
Хаген показал пальцами кружочек «ОК», в знак того, что это и имел в виду.
- По ходу, питомник. Ага?
- Черт возьми! – буркнул Филибер, - Я чувствовал, что эта мода на слуг-роботов не доведет до добра. Давно пора ограничить общение детей с этими кибернетическими устройствами, а то мы и оглянуться не успеем, как вырастет поколение, не имеющее понятия о человечности!
- А мы-то сами имеем понятие о человечности? – невесело спросил Фрэдди.
- Мы? – удивился франуз, - То есть, как?
- Вот так. Я задал вопрос: имеем ли мы, наше поколение, понятие о человечности?
- У вас есть сомнения? – поинтересовался Дюги.
- А у вас их нет? – парировал канадец.
Филибер многозначительно поднял палец к небу.
- Это все ваш агностицизм, коллега Макграт. Отрицание религии, влечет отрицание общечеловеческих ценностей, а затем и человечности, как таковой.