Думаю, произошедшее в Австралии заставило команду понять, что если Михаэль выбывает из гонки, то я вполне могу его заменить. Наверное эта возможность их немного беспокоила, хотя Жан Тодт упомянул об этом, когда на пресс-конференции в Бразилии произнес: "Что случится, если Эдди выиграет еще одну гонку? Мы подождем, пока это произойдет, а потом вы увидите, как я на это отреагирую". Полагаю, в тот момент вероятность выбывания Михаэля из-за травмы была столь мала, что никто и не думал, что вопрос о моем пребывании в качестве претендента на титул нужно задавать несколько месяцев спустя.
Мне давно хотелось оказаться в другой команде в ранге первого пилота, влиться в коллектив, где вся команда будет работать на меня. Для гонщика очень важно находиться в центре внимания. "Феррари" - фактически, единственная команда, где существует четкое разделение на первый и второй номер, что разумеется, не оставляет второму пилоту выбора быть кем-то, кроме номера второго.
Перед гонкой мы провели несколько пресс-конференций и тестов, и, с моей точки зрения, выбрали неправильные настройки. В субботу мы квалифицировались лучше, чем я думал, но нас все еще угнетало отставание от "Макларена". Михаэль квалифицировался четвертым, все еще в секунде от обладателя поул-позиции Хаккинена, а я был шестым с секундой и тремя десятыми отставания. Как ни крути, дело было дрянь. Успокаивало лишь то, что перед нами стояли машины, не показавшие особенной надежности, тогда как наши, пускай и медленные, имели неплохие шансы добраться до финиша. Как мы убедились в Австралии, иногда черепаха выигрывает у зайца, а в автогонках не имеет значения, насколько ты быстр; если ты не заканчиваешь гонку, результат неизменен – ноль очков.
На самом деле, "Макларены" немного прибавили в надежности, по крайней мере это относится к машине Мики Хаккинена. Култхард сошел из-за поломки коробки передач, но Хаккинен гонку выиграл. Что до меня, гонка выдалась ужасной. Машина вела себя странно. Управление было очень тяжелым, и мне казалось, что она припадает на передок. Я хорошо стартовал, но мне следовало соблюдать предельную концентрацию, так как передо мной был Михаэль. Едва ли нужно говорить о том, что меня не погладили бы по головке, вынеси я его с трассы.
На первом пит-стопе я изменил угол атаки переднего антикрыла, но это не очень помогло. К еще большему разочарованию, мне пришлось сделать еще одну незапланированную остановку в боксах, чтобы восстановить подачу воздуха для пневматических клапанов двигателя. После этого мне немного полегчало, но Френтцен с Ральфом Шумахером воспользовались этим и оказались впереди. Я не сомневался, что иначе бы финишировал на подиуме.
Главным уроком Бразилии стало то, что до следующей гонки нам необходимо внести в машину аэродинамические изменения. Мы вернулись в Европу, чтобы перед первой европейской гонкой в Имоле, являющейся одним из наших домашних этапов, заняться расширенной тестовой программой. Хорошей новостью было то, что мое пятое место позволило мне остаться во главе чемпионата - я возвращался в Европу лидером, а это для меня много значило. Единственным отрицательным моментом моего лидерства было то, что я оставался в центре внимания прессы и публики, а я никогда не любил, когда на меня глазеют. Мне очень нравится быть лидером команды, но я не хочу быть в центре внимания за пределами "Феррари".
Мне никак не удается привыкнуть к известности. Я терпеть не могу взгляды посторонних людей. Если призадуматься, простое рассматривание человека можно счесть довольно странным занятием. Однажды, когда я выходил из машины, ко мне подошел парень, остановился, и начал повторять: "Ирвайн, Ирвайн", и смотрел на меня так, будто я только что прилетел с Марса.
Раньше я частенько заходил в Болонье в "Ирландский Паб", спокойно сидел в углу и потягивал пиво, но когда я пришел туда спустя несколько дней после того, как стал гонщиком "Феррари", через пять минут весь паб смотрел только на меня. Мне не оставалось ничего иного, кроме как уйти. Фактически в Италии ситуация гораздо хуже, чем дома. Когда нужно просто оставить человека в покое, у итальянцев, кажется, другой менталитет. Если в ресторане пусто, они все равно подойдут и сядут за соседний столик. Та же ситуация повторяется, когда я на яхте. Я могу проснуться воскресным утром в Портфолино или где-нибудь на Ривьере, подняться на палубу и увидеть, что окружающая обстановка больше всего напоминает стоянку у супермаркета "Сейнсбури". Как будто весь мир со всеми своими родственниками пришвартовал свои яхты рядом с моей. У людей с латинским корнями просто мания собираться вместе. Я? Люблю свой мир и свою свободу.
Некоторые люди одержимы стремлением к славе, особенно в Италии. Ты можешь мелькнуть в игровом шоу, а на следующий день о тебе пишут в газетах, и ты знаменит. Но на самом деле это все поверхностно и сводится лишь к вопросу выбора одежды или твоего внешнего вида. В Северной Ирландии все не так, потому что там мы не ходим по пабам в одежде от ведущих дизайнеров и не носим драгоценностей – если мы будем так поступать, у нас могут возникнуть серьезные проблемы – поэтому в Северной Ирландии быть знаменитым и оставаться в одиночестве намного проще.
Вот одна из причин, по которой мне нравилось гоняться в Японии. Я зарабатывал деньги, получал удовольствие от гонок и наслаждался жизнью без вмешательства извне. Если я приходил в ночной клуб, где общался с девушками, напивался и развлекался до самого рассвета, то это не становилось газетной сенсацией, как случилось бы в Европе. К сказанному я должен добавить, что в славе есть и свои положительные стороны. Я терпеть не могу стоять в очередях и терять понапрасну время, а сейчас можно просто прийти и мгновенно получить столик в ресторане. Я бесплатно хожу в ночные клубы, и люди покупают мне выпивку.
В моем доме в Далки парень, живший там до меня, вырубил несколько деревьев, чтобы видеть море. Это создало определенные проблемы между ним и соседями, и я полностью на их стороне. Я бы предпочел, чтобы дом был окружен деревьями, чтобы я мог жить там своей частной жизнью. В конце концов, я в любой момент могу пройти в глубь сада и посмотреть на море. Мне всегда хотелось, чтобы у меня в саду рос лес, а не эти аккуратненькие клумбочки с цветочками, за которые дают награду "Самый красивый садик года". Однажды ко мне пришел садовник, чтобы посадить у меня в саду целую кучу маленьких кустиков. Я сказал ему: "Я не хочу такие маленькие кустики, я хочу большие деревья и большие кусты". Я хочу спрятаться, не хочу быть на виду, особенно когда я дома. В любом случае посадку деревьев придется пока отложить, так как я перестраиваю дом, который слишком мал для меня. В новом доме будет бассейн и "мужская" комната с баром, кинотеатром и бильярдом. Это будет славное место, где я смогу расслабиться с друзьями.
У меня хорошие друзья. Я смог отделить настоящих друзей от временных. Когда я впервые попал в Италию, люди часто приглашали меня на вечеринки и дни рождения только потому, что знали, кто я такой, но я с этим быстро разобрался, и теперь провожу время с настоящими друзьями и семьей, которая всегда меня поддерживала. Сейчас у них приподнятое настроение, потому что я приехал в Европу, выиграв свою первую гонку и все еще лидируя в чемпионате. Этот не изменило мой образ жизни, но настроение было отличным. Этот год начался лучше, чем я ожидал. Я чувствовал, что готов к Имоле.
Глава 2. Семья
Перевод: Михаил Корнеенков
Я родился 10 ноября 1965 года в Ньютоунардсе, в Северной Ирландии. В факте рождения в Северной Ирландии есть свои преимущества и недостатки, люди здесь просты и открыты; ты не участвуешь во всех перипетиях сложной и запутанной жизни Европы, но проблемы тем не менее всегда где-то рядом.
Я ни в коем случае не политик, никогда им не был и не буду. Скажем прямо, я думаю, что все политики - льстецы, потому что им нужно привлечь голоса избирателей, чтобы их выбрали. Однако пока я рос, то остерегался проблем. Например, я знал, что в некоторые районы города ходить было не желательно. Я прекрасно помню случай, когда отцу пришлось отвозить одного из наших родственников в район Фаллс-Роад в Белфасте. Я боялся, что он оттуда не вернется. А еще я помню, как заходил в магазины, и меня там как правило обыскивали. Нам не с чем было сравнивать, и я думал, что люди везде так живут. Но, приехав в Англию, я зашел в магазин и ждал, что сейчас меня начнут обыскивать, но этого не произошло. И только тогда я понял, что та жизнь, которой мы живем в Северной Ирландии, не является нормой для всех остальных.
По-моему, в Северную Ирландию нужно направить кого-нибудь типа Нельсона Манделы. Этот человек практически всю свою жизнь провел в тюрьме, но когда он, наконец, оттуда вышел, он не жаждал мести. Это невероятно, и это пример того, что нам нужно в Северной Ирландии. Без такого человека, как он, который мог бы научить прощать, мира во всем мире нам придется ждать еще очень долго. В настоящий момент, кажется, ни у кого не возникает желания оставить прошлое позади и начать двигаться вперед. Одна группа людей хочет того, другая - сего, никто не хочет уступать, и в результате мы имеем то, что имеем. На мой взгляд, если все они действительно хотят мира, в первую очередь нужно сложить оружие. Если они не могут без него жить, значит, они на самом деле не хотят жить в мире, и, если это так, то о каких переговорах может идти речь? Нашей единственной надеждой является новое поколение, которое в один прекрасный момент спросит у своих старших родственников "Почему мы воюем? Какая в этом сермяжная правда?"
В мире очень много мест, где дети живут еще хуже. Как семья, мы всегда были очень близки друг другу, и я полагаю, что мои ближайшие родственники знают меня лучше, чем кто бы то ни было. Сейчас Соне 35 лет, и она старше меня на 18 месяцев.
СОНЯ ИРВАЙН
У нас было прекрасное детство. Мы жили преимущественно в сельской местности. Поскольку у нас с Эдмундом не было много денег, большую часть времени мы с ним были заняты тем, что сами себе придумывали развлечения. Мы часто изобретали свои собственные игры, строили крепости и рыли секретные ходы в стогах сена. Мы играли по своим правилам, и, если другие дети приходили с нами играть, мы с ними постоянно ссорились. Никакого согласия между нами и другими детьми не было - или ты делаешь то, что мы говорим, или мы с тобой не играем!
Когда мы были маленькими, я обычно присматривала за ним, и я должна была оберегать его, потому что мы были маленького роста, и дети часто обижали Эдмунда. Среди нас двоих организатором была я. Эдмунд всегда был весьма неорганизованным, это началось задолго до того, как он пришел в "Формулу-1". Некоторые, попадая в его номер в гостинице, говорили, что там все выглядело так, будто туда угодила бомба, но он всегда был таким. Я помню, как-то раз один наш друг семьи присматривал за нашим домом в Ирландии и он зашел в комнату Эдмунда, и из-за бардака, который там творился, он подумал, что в доме произошла кража со взломом. Он даже позвонил моему отцу и сказал: "Мне кажется, вас ограбили", но когда друг объяснил, что он был в комнате у Эдмунда, отец просто сказал: "Нет-нет, его комната всегда так выглядит".
Мы достаточно серьезно занимались плаванием, и я постоянно за всем следила, потому что он постоянно терял свои очки и все остальное. Мы вставали рано утром и тренировались до начала занятий в школе, после школы и все выходные. Чтобы серьезно заниматься спортом, требуется большая отдача, и плавание заняло большую часть нашего детства. Мы начали заниматься плаванием, когда нам было около десяти лет, и занимались до тех пор, пока нам не исполнилось шестнадцать или семнадцать. Я продолжала увлекаться плаванием и дальше, но мне ужасно не нравилось вставать рано по утрам.
У моего отца был гаражный бизнес, и иногда, после удачно заключенной сделки, вокруг оставалось много кусков полистирола, и мы шли на ближайшую речку и строили плот. Для нашей матери не имело значения, сколько раз мы падали в воду и переодевались, она никогда нас не останавливала, просто улыбалась и всегда держала наготове стиральную машину. Нам повезло, что у нас такие родители. Они оба давали нам много свободы и поддержки. У нас чудесная мама, она всегда изобретала разные развлечения. Она могла устраивать между нами соревнования, и никогда не говорила: "Ты не сможешь этого сделать" или "Для меня это означает лишнюю работу". Она просто позволяла нам действовать, и потом безропотно за нами убирала.
Мой отец иногда участвовал в гонках одноместных автомобилей, и ему это очень нравилось, так что вирус автогонок у нас в крови достаточно давно. Отец каждый год покупал для нас старенький домик на колесах, чтобы в наш ежегодный отпуск мы могли ездить на Британский Гран-при. Он проверял состояние автомобиля, а мы с мамой заботились о ковриках и занавесках. Мы садились в наш домик на колесах, и по дороге навещали наших друзей в Дархэме. Машину парковали неподалеку от катка, и мы с Эдмундом могли каждый день ходить туда кататься. Уже тогда Эдмунду нравилась скорость, он умел рассчитывать, насколько быстро он едет, и где находится его предел.
Во второй половине дня мы ходили в гости к нашим кузенам. Оттуда мы отправлялись в Брэндс-Хетч или Сильверстоун. Когда мы туда приезжали, мать с отцом могли просто сказать: "Окей, увидимся внутри", потому что они не обладали достаточной суммой денег, чтобы заплатить за всех нас, а мы могли пролезть под оградой там, где они бы не сумели. Мы постоянно боялись, что кто-нибудь вот-вот зацепится за какой-нибудь крюк или выступ... На самом деле мы всегда находили способ попасть внутрь. Мы привязывались к другим взрослым, или следили за охраной на входах, и как только они отворачивались, пулей влетали на территорию автодрома. Однажды, когда моему брату было девять или десять лет, а мне было одиннадцать, он выкопал лаз, а потом пролез под оградой. Должна признаться, что у меня не было с собой бутылки, чтобы так поступить, поэтому я нашла другой способ попасть внутрь. Мы всегда договаривались встретиться внутри, но еще нам нравилось делать что-то самим. Однажды, я думаю, это было в 1976 году, когда Джеймс Хант стал чемпионом, Эдмунду удалось проникнуть на пит-лейн. Ему очень повезло.
Сейчас, когда мы уже взрослые, мы очень независимы, оба уверены в себе и способны сами о себе позаботиться. Мы не боимся остаться в одиночестве. Мне кажется, такое ощущение независимости было заложено в нас с детства. Мы не боялись, что не сможем найти родителей на автодроме или разминуться друг с другом.
В то время его кумиром был Джон Уотсон, и было очень приятно, что в 1981 году он выиграл Гран-при Великобритании. Нам всегда нравился Джон, и приятно, что сейчас Джон поддерживает Эдмунда. Когда Эдмунд выиграл в Австралии, Джон был там и все прошло очень волнующе. Он подошел поздравить Эдди, а затем повернулся ко мне, и мы оба расплакались.
С самого детства Эдмунд всегда был себе на уме. Как говорила моя мама, она никогда не могла его по-настоящему наказать, его ничего особенно не волновало. Если она говорила: "Иди в кровать, ужина сегодня не получишь", то он просто, посвистывая, отправлялся в кровать, так что у нее никогда не было ощущения, что она смогла одержать над ним победу. Если мама говорила: "Сейчас же иди в свою комнату", то он просто шел к себе в комнату, включал музыку на полную катушку, и весь оставшийся день оттуда не выходил.
То, что сейчас он гонщик "Формулы-1", что он знаменит - это так странно. Иногда мне нужно ущипнуть себя и спросить - не сон ли это. Когда он купил самолет, я подумала: "Господи, у моего младшего брата есть собственный самолет!" Сейчас это кажется невероятным, особенно, если сравнить с теми днями, когда мы забирались в старый полуразвалившийся домик на колесах и отправлялись в Англию. Изменилось так много всего, что иногда нужно подумать о реальности происходящего и напомнить себе, что такой жизнью живут немногие. Не у каждого есть свой собственный самолет, своя яхта, насколько домов и коллекция роскошных классических автомобилей, и не каждый летает по всему миру, чтобы выступать на Гран-при.
Все сказанное я могу отнести и к себе. У нас не было богатых родителей, но у нас было богатое детство. Сейчас же я общаюсь с людьми из мира "Формулы-1", которые выросли в окружении огромных материальных богатств, и никогда не знали, что такое быть скупым, экономить, волноваться о последнем пенсе и думать, можешь ли ты позволить себе новые джинсы. Но я смотрю на них и думаю, как же мне повезло, что у меня было такое воспитание.
Я также должна реально смотреть на вещи. Я знаю, что мои поездки по всему миру, что являюсь частью команды "Формулы-1", ношу командную униформу, имею свободный доступ в боксы, хожу на вечеринки, живу жизнью команды и путешествую с ней - не совсем обычный образ жизни нормальных людей. Но в то же время я здесь не для того, чтобы доставить себе удовольствие, а чтобы работать, и для меня гоночный уик-энд - это тяжелая работа. Я слежу за питанием и физической формой Эдди, а также участвую в его бизнесе. И в свободное от приготовления еды, от организации встреч со спонсорами время, я работаю на компьютере, планируя свою работу на дни и месяцы вперед. Эта работа отнимает у меня семь дней в неделю, но я рада, что, работая с Эдмундом, получила весь этот опыт. Я много узнала о том, как организованы спортивные события, и что такое связи с общественностью, и это может мне пригодиться, если я решу начать свое собственное дело.
До того, как я начала работать с Эдди, я работала спортивным врачом в Кенте. В самом конце 1995 года он позвонил мне и сказал, что получил место в "Феррари" и поинтересовался, не хотела бы я с ним работать. Мы договорились о деньгах, и я приступила к работе. Я думаю, что в наших отношениях после этого кое-что изменилось. Он мой брат, но, в конце концов, он все-таки мой босс, и от этого никуда не деться. У вас формируются деловые отношения, и порой они выше семейных. Большинство людей с ним согласятся, просто чтобы не спорить, но если я не согласна, то я говорю ему: "Прошу прощения, но это не так". Иногда ему это может не понравиться, но все-таки у него есть кто-то рядом, кто может вернуть его в реальный мир.
Я думаю, что наши отношения как сестры и брата слегка пострадали, так как по отношению друг к другу мы стали боссом и подчиненным, хотя, когда рядом находятся родители, мы опять становимся семьей. Иногда мы все вместе приезжаем к нему на яхту, и тогда все меняется. Это яхта Эдмунда, но это больше похоже на те прежние времена в семейном кругу, которые я очень ценю. Так как он стал более знаменитым, нам стало труднее наслаждаться даже немногими тихими семейными моментами, потому что кто-нибудь обязательно подходит и просит его дать автограф. Эдмунд ненавидит приходящее со славой внимание; правда-правда, он терпеть не может, когда на него глазеют. Я думаю, что отрицательной стороной его успеха стало то, что мы утратили большую часть того времени, которое проводили семьей, не только из-за таких вторжений, но еще и потому, что жизнь теперь такая сумасшедшая, и у нас остается очень мало времени, чтобы собраться всем вместе за столом, и поговорить или пообедать.
Его карьера проходит в постоянном стрессе, и для нашей общей пользы я стараюсь смягчить то, что в моих силах. Эдмунд ненавидит некомпетентность, и он выходит из себя, когда видит, что люди не выполняют свою работу так, как нужно. На одном из Гран-при нам нужно было участвовать в фотосъемке. И очень большое количество журналистов желали с ним поговорить, а еще больше людей хотели взять его автограф. Это было убийственно. Просто посмотрев на выражение его лица, я поняла, что с него хватит. Поэтому я подошла к пресс-секретарю и сказала: "На вашем месте я бы не настаивала еще на одном интервью, я уверена, он уже сделал все, что мог". Но они меня не послушались, и в результате, что было совсем не в его характере, Эдди просто повернулся и сказал: "Нет, я этого делать не буду", и ушел. Однако сейчас многое изменилось, ведь люди стали прислушиваться к тому, что я говорю, и многое проходит через мои руки, но еще и потому что сам Эдмунд, вне всяких сомнений, изменился. Сейчас он больше сфокусирован и сконцентрирован, и к каждому гоночному уик-энду мы готовимся очень серьезно.
В настоящее время у меня стало намного больше обязанностей, чем было тогда, когда я стала с ним работать в 1996 году. Он хотел, чтобы я участвовала во все большем количестве сторон его жизни, и теперь я много занимаюсь его бизнес-проектами, и мне это нравится. Это тяжелый труд, но это стимулирует, и у меня есть свои собственные планы, которые я могу воплотить. Зная его настолько хорошо, как я, легче понять, что он будет делать, а что - нет, и я могу с пользой общаться со спонсорами, и сказать им: "Да, он сделает то, что вам нужно, потому что в это время он будет в Риме, и он включит это в свой распорядок дня", или "Нет, придется отложить ваши планы до следующего раза". Главное - постараться извлечь максимум пользы тогда, когда он находится в каком-то определенном месте, и организовать несколько мероприятий, потому что он не склонен летать с места на место ради каких-то мелочей. Конечно, при этом он не может обходиться без своего самолета. Он бы постоянно пропадал в аэропортах, и никогда не успевал сделать вовремя все то, что от него требуется. Самолет ему действительно необходим, это не показуха.
Я терпеть не могу торопиться, вот почему я трачу много времени, чтобы все распланировать и подготовить. И в результате этого планирования возникает куда меньше проблем. Я думаю, что это часть менталитета автогонщика, потому что Эдмунд всегда куда-то торопится.
Конечно, порой мы с Эдмундом ссоримся, но это бывает очень редко. В этом году в Монреале, когда я все устроила так, как мне казалось правильным, а Эдмунд со мной не согласился, мы закончили наш разговор руганью и криками друг на друга. Но стоит проблеме разрешиться, мы с ним не будем долго дуться друг на друга.
В следующем году Эдмунд будет выступать за "Ягуар", и это конец одной эпохи и начало следующей. Четыре года в "Феррари" были фантастикой, но я думаю, что сейчас нахожусь в той стадии своей жизни, когда должна просто сесть и подумать о будущем. Я не хочу больше вести этот сумасшедший образ жизни и в пятьдесят лет остаться в одиночестве. Мне хотелось бы осесть на одном месте, но, естественно, я не могу этого сделать сейчас, когда я мотаюсь между аэропортами, странами и гоночными трассами. Люди мне всегда говорят: "Вот здорово, ты наверняка встречаешься с потрясающими мужчинами, и всегда можешь выбрать того, которого хочешь". Хотелось бы, чтобы это было так! Я работаю в мире мужчин, но я не думаю, что создавать отношения в той среде, где работаешь - это хорошая идея. Я не знаю, может быть, для меня такие отношения слишком сложны, но мой образ жизни в данном случае определенно мне не помощник, поэтому я знаю, что должна остановиться, трезво взглянуть на вещи и принять некоторые решения. В настоящее время я много путешествую. И мне невозможно сформировать с кем-либо длительные отношения. Мои друзья разбросаны по всему миру. В настоящее время они и моя семья - для меня самое важное. У меня на следующий год есть несколько предложений, но я еще не решила, чем займусь. Эдди сможет прожить без меня, он быстро ко всему адаптируется. Незаменимых людей нет, и я думаю, что порой любому из нас перемены идут на пользу.
Люди часто меня спрашивают, замечаю ли я в нем перемены с тех пор, как он стал знаменит, но я предполагаю, что больше изменились окружающие его люди. Я замечала, как они, находясь рядом с Эдмундом, делают все, чтобы привлечь его внимание, и я часто просто сижу и смотрю, что происходит. Девушки изощряются в способах привлечения его взгляда - они надевают платья с исключительно глубокими вырезами, или прогуливаются неподалеку в обтягивающей фигуру одежде, только чтобы привлечь его внимание. Но, по правде говоря, парни ничем не лучше их, они готовы соглашаться с ним по любому поводу, прав он или нет. Если они хотят отправиться куда-то, а Эдмунд туда идти не хочет, то они разумеется пойдут туда, куда ему хочется. Их просто тянет в его компанию, стать его друзьями, хотя надо признать, что он веселый, спокойный и ненапряженный, и в его компании всегда можно прекрасно провести время.
Тем не менее, должна сказать, что некоторые люди из его окружения меня удивляют, потому что я думала, они не подвержены влиянию славы и могут себе позволить просто быть самими собой. Очень печально так ошибаться в людях. Только из-за того, что человек знаменит, вряд ли он автоматически лучше других. Слава - это не гарант хорошего характера, скорее наоборот, хотя в этом вопросе я могу сказать, что Эдмунд все еще достаточно твердо стоит на земле. Он не витает в облаках, и, если вдруг начнет, я уверена, мы вернем его к реальности. Я думаю, здесь играет свою роль тот факт, что мы - ирландцы, ведь это не та нация, которую легко одурачить.
Честно говоря, я думаю, он знает, кто его друзья, а кто - прилипалы, но ему просто нравится быть в компании людей. Он - общительный человек. Хотя ему нравится находиться в своем мире, на самом деле он не очень любит надолго оставаться один. Так как большинство из его друзей работают, как правило, когда у него есть время отдохнуть, находится не так много людей, готовых составить ему компанию. Я думаю, что он прекрасно все понимает сам, и следит за тем, что происходит, но иногда его просто устраивает, что эти люди находятся около него.
Единственная вещь, которую я заметила, что иногда он не понимает, что это такое - жить в реальном мире, как тяжело приходится в жизни обычным людям, которые должны платить по счетам и стараться удержаться на плаву. Жизнь в наши дни стоит кучу денег. Наши родители много путешествуют, но у них нет как такового своего дохода, есть то, что они могут себе позволить, и то, чего не могут. Я думаю, что иногда Эдмунд просто живет в своем мире и не тратит время на то, чтобы остановиться и подумать об этом.
В настоящий момент он очень сфокусирован на себе. Я подозреваю, что таково большинство гонщиков, потому что это часть их работы - они не могут просто быть Хорошими Парнями и все время думать о других. Опять же, как только они завоевывают репутацию хорошего человека, на них немедленно нападает пресса. У Девида Култхарда имидж легкого и мягкого человека, то есть такого, к которому гонщик на самом деле не стремится. Сейчас модно быть мачо. Концепция Нового Человека еще не завоевала себе места в мире "Формулы-1". Чувствительность очень часто воспринимается как слабость, и они будут делать все возможное, чтобы не показывать своих эмоций, даже если они у них есть. Я считаю, что глубоко внутри он мягкий человек, но, чтобы выжить в мире "Формулы-1", нужно быть эгоистом. Он был стеснительным ребенком, вовсе не помешанным на девушках. Скорее наоборот. Если в дом приходили гости, он старался исчезнуть и отправиться в свою комнату читать книгу рекордов Гиннеса или автомобильные журналы. Общению с людьми он всегда предпочитал чтение. Сейчас он уверен в себе, но под маской всего этого он все еще стеснительный маленький мальчик. Он просто скрывает это под маской уверенного в себе любителя развлечений.
Иногда мне хочется, чтобы он немного больше думал, как тогда, когда он победил в Гран-при Австрии. На главной фотографии, сделанной по случаю победы, на самом деле с ним сфотографирована не его личная команда, это была команда Михаэля - потому что эти люди больше привыкли к победам, а команду Эдмунда нечасто привлекали к официальным фотосъемкам, по какому бы случаю они не проводились. Им было очень приятно попасть в газеты, поскольку они зарабатывают не так много денег, а это хороший способ получить кусочек славы. Так что я заставила сделать еще одну фотографию, на которой был изображен только Эдмунд со своим трофеем, и для всех членов команды он подписал по экземпляру. Я считаю, если это в моих силах, надо постараться сделать людей немного счастливее - это очень важная часть моей работы. Матерью Терезой я от этого не стану, но так важно, чтобы люди почувствовали свой вклад в успех.
По большому счету в большинстве случаев Эдмунд - счастливый везунчик. Когда он на трассе, большую часть времени он погружен в свои мысли, но иногда, если гонка протекает не в соответствии с его планом, или он не может уехать с автодрома так быстро, как ему бы хотелось, он может быть агрессивным. Однако я уверена, что это происходит от переизбытка адреналина. На самом деле он выказывает не так много эмоций. Я помню, как он плакал на похоронах нашей бабушки в феврале, но я никогда не видела, чтобы он плакал так, как плачу я или наши родители.
У него достаточно громкая репутация в отношении женщин, но в основном с ними он очень искренен. Перед началом интрижки он говорит "Я такой, какой есть, мне нужно вот это, так что выбирай, нравится тебе это или нет". И в результате они сами решают, чего они хотят. Если они все еще желают продолжить с ним отношения, они уже не могут на него обижаться. Мне кажется, некоторые из них считают, что в силах его изменить, но правда состоит в том, что это невозможно, когда дело касается эмоций, он очень осторожен. Если он говорит девушке: "Я не хочу увлечений", значит так оно и есть, и, стараясь его переубедить, они просто зря потратят свою энергию.
Должна признаться, что иногда я думаю: "Господи, что они во всем этом находят, почему они делают то, что делают?" Меня это поражает. Иногда он просто проводит с ними всего одну ночь. Я помню, однажды я услышала, как он сказал: "Окей, мы уходим". И он с этой девушкой даже не успел с ней познакомиться! Он просто подошел к ней в ночном клубе и сказал: "Окей, мы уходим", и она пошла за ним - я бы так не поступила. Но кто я такая, чтобы давать оценку? Эдмунд придерживается мнения, что женщины - умные создания, и способны принять самостоятельное решение, они знают, чего хотят, вот они и получают то, чего хотят, и все счастливы. Я видела не очень многих его подружек, потому что обычно он проводит с ними время на своей яхте или в Милане, а я там бываю очень редко. На самом деле мне с ними и делать нечего. Но в целом, те девушки, которые становились его подругами, очень приятные женщины.