Суббота
Я провожу бо́льшую часть дня в постели. Какой-то ребенок подсунул мне под дверь флаер для заказа пиццы по специальной цене... Я заказываю одну, и для меня это - самое то. По телевизору весь день показывают «Закон и Порядок» (примечание переводчика «Закон и порядок» – англ. Law & Order — американский процедуральный, полицейский и юридический телесериал, созданный Диком Вульфом.), я смотрю каждую серию, желая, чтобы детектив Горен был реальным.
Воскресенье
Несмотря на то, что могу встретить Эдварда, я должна сделать это. Я должна увидеть Чарли, не могу пропустить два воскресенья подряд. Я смотрю вокруг, и все кажется очевидным... Я подхожу к его могиле, и мне приходится стоять. Земля покрыта снегом, и трудно было найти его из-за этого. Я не знаю, что сказать, у меня нет на сегодня никаких историй... Я не хочу рассказывать ему о своих проблемах. Холодно, и я обнимаю себя руками.
Прошел час, я думаю, что вижу автомобиль Эдварда... Я не могу остаться, и не могу уйти, он увидит меня, вход и выход совпадают... И некуда спрятаться.
Я опускаю лицо, думаю, что он будет просто игнорировать меня, и будет делать то, зачем пришел сюда. Он подходит к тому же месту, как и в прошлый раз, и приседает, чтобы положить цветы, которые принес с собой. Я не могу смотреть прямо на него, но из-под ресниц вижу: его руки в карманах, и он смотрит вниз.
Воспользовавшись этой возможностью, чтобы незаметно уйти, я тороплюсь к выходу, но снег густой, и я падаю, запутываясь в своих ногах. Я тороплюсь подняться, но из-за моей неуклюжести быстро встать не получается.
Я слышу движение, смотрю через плечо и вижу, что он тоже покидает свое место. Он улыбается и кивает, показывая, что узнал меня, но ничего не говорит. Я продолжаю идти, смотря вперед, пока он не окликнул меня по имени, стоя у своей машины.
- Тебя подвести до дома?
- Я дождусь автобуса.
- У меня сиденья с подогревом.
Я закатываю глаза и не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице, пока иду к его дурацкой машине. Он открывает дверь для меня, и поток тепла ударяет в моем направлении.
- Я должен сделать остановку по пути. Надеюсь, ты не возражаешь? – я киваю, и он начинает напевать. Это джаз, и я не могу ничего сделать, чтобы заткнуть его. Он останавливается возле кондитерской лавки, и меня это смущает.
- Моя мать заставляет меня приносить еду в церковь, – объясняет он, – Зайдем внутрь, чтобы выпить что-нибудь горячее.
Он вылезает из машины, я следую за ним. Я не хочу идти, и не хочу, чтобы его сестра видела его со мной, не хочу втягивать его в мое дерьмо.
- Ты опоздал! – она улыбается, когда говорит это, он улыбается в ответ и обнимает ее.
- Лучше поздно, чем никогда, – он достает деньги из бумажника и бросает их на стол. Он не глядит в мою сторону, читая меню. – Что ты будешь, Белла?
Его сестра сует деньги обратно, отказываясь принять их.
- Белла? – он смотрит то на меня, то на девушку за прилавком.
Я моргаю и быстро выпаливаю:
- Обычный кофе.
Он качает головой и заказывает горячий шоколад для меня, и чай для себя, но потом решает, что тоже хочет горячий шоколад.
- Мне нужно в туалет прежде, чем мы поедем дальше. Извините, – он извиняется, и я понятия не имею, где его ждать, что сказать и что делать. Мои ноги дрожат, и я складываю свои руки на груди. Девушка ставит на прилавок три коробки с едой, и два стаканчика с горячим шоколадом.
- Так что, ты та самая Белла? – улыбается она. Я просто киваю и смотрю вокруг, пытаясь избежать ее взгляда. – Я рада, что мой брат нашел тебя. Он все время говорит о тебе, – она по-прежнему улыбается и протягивает мне руку: – Я - Элис.
Я иду вперед и пожимаю ее руку. Она протягивает мне горячий шоколад, и я отпиваю из стаканчика. Эдвард возвращается, забирает коробки и выходит, поблагодарив сестру. Я придерживаю дверь для него, и он улыбается мне. Он кладет коробки на заднее сидение, и потрясающие ароматы заполняют салон автомобиля.
Паразит что-то хочет от меня.
Остановившись на красный свет, Эдвард поворачивается на заднее сидение и хватает из коробки пончик. Он разламывает его, и предлагает мне бо́льшую часть пончика. Я качаю головой, и он закатывает глаза.
- Ты бы оказал мне большую услугу, не заставляя есть всякую дрянь, – я протягиваю руку и беру пончик. И честно говоря, это лучший пончик, который я ела в моей жизни.
Эдвард, улыбаясь, облизывает свои пальцы и берет свой горячий шоколад.
– Спасибо, – говорит он. Я смотрю на него в замешательстве, он ставит стаканчик в подстаканник. Его голос тихий, а взгляд направлен вперед. – Обычно воскресенья проходят не так приятно.
Я киваю и смотрю вниз, на свои руки.
Я не знаю, что сказать.
Глава 7. Новые чувства.
Эдвард.
Элис ставит противень в духовку, в то время как я продолжаю ныть.
- Элис, пожалуйста. Может, просто на не полный рабочий день?
Она смотрит на меня.
- Как она собирается работать, Эдвард? Делать минеты, пока я буду разносить круасаны и кофе? – мое лицо скривилось, и она поднимает руки в защитном жесте, – Прости за мои слова. Мне нужен перерыв, а не… ну, ты понимаешь.
- Это просто печенье и пироги. Насколько это может быть сложным? – спрашиваю я её, и она упирается кулачком в бедро… Это напоминает мне о моей матери.
- Хм, ну, я даже не знаю. Насколько трудно лечить насморк или накладывать повязку во время хны-хныкания?
Я заслужил это. Элис чувствует себя изгоем, потому что она единственная в нашей семье, кто не пошел в медицину. Я вздыхаю и прислоняюсь к прилавку.
- Прости. Это не значит, что твоя работа проста. Я просто думаю, что тебе будет легче учить кого-то. Ты очень терпелива, и тебе будет не сложно сделать это, – она изумленно приподнимает брови, – Пожалуйста, Элис? – но она только качает головой и продолжает работать.
- Откуда ты знаешь, что она хочет работать? Ты спросил у неё? – ответ написан на моем виноватом лице, и она стонет с досадой, – Послушай, я всегда помогаю людям, и я уверена, что Белла хорошая девушка, но пойми, у меня бизнес, Эдвард. Ты просишь нанять меня неопытную… девушку … о которой ты ничего не знаешь. Она может быть воровкой или преступницей. Черт, да она и есть преступница.
Я смеюсь.
- Нет, это не так.
- Она продает свое тело за деньги. Это не легально. Я уверена, что это далеко не всё.
- И что, черт возьми, это должно означать?
- Она может быть наркоманкой, воровкой, пьяницей. Я не знаю... Тебе заморочили голову.
- Заморочили?
- Кто ты? – вдруг спрашивает она.
- Эмм… Эдвард Каллен. Приятно познакомиться.
- Нет, ты – доктор Эдвард Каллен. Парень, который играет в гольф с другими докторами и вносит вклад в благотворительность. Люди, которые знакомы с тобой, знают, что ты порядочный гражданин нашей страны, и те, кто действительно понимают тебя, знают о том, что ты любишь искусство и играешь на фортепиано в свободное время. Ты интеллектуальный и добрый, и не пьешь содовую.
Я лишь только смотрю на неё, на что она закатывает глаза.
- Люди вокруг тебя – это твое окружение. Ты не тусуешься с преступниками, наркоманами и подобными. Как ты думаешь, какие люди окружают её? Чем она занимается в свободное время? Я сомневаюсь… черт, да я уверена, что она не будет ходить на обеды к мэру и слушать музыкальные произведения.
- Ты ничего не знаешь, Элис. У политиков такая репутация только потому, что многие на их стороне, – я хмурю брови, и она бросает в меня прихватку.
- Прости, Эдвард. Если ты хочешь залечить кровоточащее сердце Беллы, тогда дай ей работу… в своем офисе, пусть приносить документы или подобное, что угодно. Но я не могу тебе помочь.
***
Позже, в моем кабинете, Розали вручает мне конверт. Я улыбаюсь, когда вижу изображение с мультяшками и понимаю, что это приглашение. Как быстро прошел год. Кажется, только вчера она перекатывалась по офису и жаловалась на слишком округлившийся живот.
- Даже не думай делать мне сотню замечаний о том, что торт вреден для моего ребенка, потому что… – она тычет в меня пальцем, – …это праздник!
- Сливочный крем, искусственные красители и ароматизаторы. Зажжете дополнительные свечи для меня? – шучу я, и она закатывает глаза, – Что я должен принести?
Она вздыхает, и я жалею о том, что спросил…
***
В полдень Эсми присоединяется ко мне за обедом в комнате отдыха. Она достает домашний картофель с салатом и бутерброды из кондитерской Элис. Я беру несколько кусочков индейки, проверяя сообщения в своем телефоне. Я чувствую, что она смотрит на меня, но ничего не говорит. Я же разочарован тем, что Белла молчит, хотя это меня и не удивляет.
- Ты придешь на вечеринку Джоша в выходные? – спрашивает, наконец, Эсми.
Я киваю - Розали пригласила меня утром.
- Элис готовит восхитительный торт. Она показала мне проект, когда я забирала бутерброды. Шоколад с ванильной глазурью и жевательными медвежатами. Она хотела сделать жевательных червяков, но Розали запротестовала, – смеется она.
- Бьюсь об заклад, я должен очистить мое расписание на понедельник, чтобы приготовиться ко всем тем жалобам детей на боли в животе, которые будут спровоцированы моей собственной сестрой. Я, наверное, возьму её помощницей в течение дня, – шучу я, и тут же получаю улыбку Эсми, после чего она тянется через стол, чтобы погладить меня по щеке.
- Один день сладостей не навредит, – успокаивает она.
- Это мы ещё посмотрим.
***
Дома я застрял в своей проклятой прачечной, потому что Розали забыла позаботиться об экономке для меня из-за дня рождения Джоша. У меня выходной, и я должен лежать на диване, расслабляться, смотреть телевизор или ещё что-то, но я этого не делаю. Я жду одежду из сушки и проклинаю всё, потому что, к чему не притронься, всё в жуткой пыли. Я подумываю выйти на улицу и вдохнуть свежего воздуха, но понимаю, что также буду раздражаться от состояния внутреннего дворика, поскольку всё засорено и развалено. Есть кто-нибудь, кто будет так гордиться своей работой?
Я немного успеваю прибраться, когда слышу, как вибрирует сушилка. Сложив вещи, я несу их на второй этаж, и, добравшись до своей комнаты, просто бросаю всё и ложусь на кровать. Это колоссальный труд, и совершенно никакой оплаты.
Я принимаю душ и собираюсь в магазин, поскольку это второе, о чем я должен подумать. Моя кухня пуста, и я ненавижу покупки.
Я беру кое-что для вечеринки, а менеджер магазина помогает мне выбрать несколько подарков. Он заворачивает их и подписывает карточку. Всё это будет храниться в моём чемодане до субботы.
Вернувшись, я готовлю овощное рагу, проверяю электронную почту и счета, одновременно следя за игрой по телевизору…
В комнате горит камин, а за окном падает снег. Последний счет оплачен, и вот я сижу на Таниной скамье и смотрю в окно. Поднимаю колени к груди и пытаюсь увидеть, как она делает снежного ангела, но всё, что вижу, является туманным, темным и пустым.
Там только пустота, и ничего больше…
***
Сидя за столом, на котором стоит огромный торт, в окружении воздушных шаров, ребенок задает мне сотню разных вопросов о динозавре, который изображен на салфетке. Я пытаюсь вспомнить всё, что знаю о птеродактилях, но, кажется, не удовлетворяю его интерес.
Он просит попрыгать с ним на батуте, но я отказываюсь, говоря, что слишком тяжелый, но он все-таки уговаривает меня, в итоге, я пристраиваюсь с краю, пока он там скачет. Я подпрыгиваю немного неуклюже, неловко, и это не удивительно, скорее смешно, тем более что я выбрал профессию, которая предполагает общение с детьми. Не поймите меня не правильно, я люблю детей, просто… я, типа, не умею с ними играть.
Когда мальчик полностью перестает обращать на меня внимание, я обуваюсь и решаю прогуляться по парку; необходимо отдохнуть, так как второй раунд не за горами. Все эти дети уже вымотаны, а они ещё даже не ели торт.
Сегодня немного теплее, и большая часть снега растаяла. Я уставился на облака, засунув руки в карманы. Ноги же сами несут меня к скамье, с которой связаны воспоминания, известные только мне. Я сажусь на неё, опираясь руками о колени, и смотрю на свое кольцо, задаваясь вопросом, должен ли я похоронить его здесь, под скамьей. Это имело бы смысл. Больше смысла, чем его ношение.
- Эдвард, оно огромное! – она прикрывает рот рукой, и я смеюсь.
- Я уже сделал предложение, милая. Не стоит мне льстить, – она кладет руку на мою грудь, и я жду. Она берет мое лицо в свои ладони и соприкасается со мной лбом. – Таня Денали, ты выйдешь за меня? – она продолжает кивать с закрытыми глазами. Теплые слезы текут по её щекам, в то время как я целую её лицо. – Спасибо, – она обнимает меня за шею, а я до сих пор стою на коленях. Меня не заботит ни грязь, ни трава на моих брюках. Я только держу её… просто держу…
Я глубоко вздыхаю и потираю лицо. Мои воспоминания меркнут, и я фокусирую взгляд на фигуре, сидящей на земле. Это Белла. Она что-то читает под деревом. Только подойдя ближе, я замечаю, что она, на самом деле, не читает. Её глаза закрыты, а голова склонилась в сторону. Она… спит?
Я оглядываюсь на место вечеринки. Все до сих пор бегают. Медленно я подхожу ближе к дереву. Я стараюсь не шуметь и не напугать её, но это бесполезно, и её глаза начинают часто моргать. Она смотрит на меня, потирая лицо, и оглядывается вокруг. Я присаживаюсь рядом, опираясь на дерево.
- Дремлешь? – спрашиваю я.
- Преследуешь?
Я улыбаюсь.
- Просто хотел убедиться, что ты ещё дышишь.
Она поднимает свою книгу.
- Это самое скучное дерьмо из всего, что я когда-либо читала, – я наклоняю голову, чтобы прочесть название на обложке. Она читала Библию, и я уже подумываю над тем, чтобы исповедаться на воскресном служении.
- Что ты здесь делаешь?
- У сына моих друзей сегодня День рождения, – я киваю головой в толпу, – Ему сегодня исполнился год.
- О, – она размышляет секунду, – Я думала, что ты должен быть там, с детьми.
- Я просто взял перерыв, – отвечаю я, пожимая плечами, – Я шел и увидел тебя, как и сказал…
- Да, да. Хотел убедиться, что я не скончалась. Поняла.
- Как ты себя чувствуешь?
- Отлично, доктор. Просто отлично.
И тут меня дергает за руку ребенок – это тот малыш, с которым я не захотел прыгать на батуте. Он заставляет меня вернуться к взрослым, но я не хочу идти. Я смотрю на Беллу.
- Как ты относишься к сладостям в больших дозах?
- Я не собираюсь никуда идти. Так что, даже не пытайся.
- Там есть и обычная еда. Гамбургеры и хот-доги. Ну ладно… это не совсем еда, но всё же.
- Я сказала «нет», Эдвард.
Я смотрю на малыша.
- Разве ты не хочешь пригласить Беллу поиграть с нами?- он улыбается и кивает. Она явно недовольна, но он тут же тянет её за руку в сторону праздника. Кажется, дети для неё не особо приятны. Это очень забавно.
Мама улыбается, когда видит меня. Я же усаживаю малыша на колени. Его пальцы синего и розового цвета, и я предполагаю, что это остатки сахарной ваты. Теперь вся моя рубашка в этой фигне, будь оно проклято...
- Это мой друг, Белла, – обращаюсь я к маме. Она вытирает руки и обнимает Беллу. Моя мать чудесная. Никто не замечает этого, но она удивительная. Для неё не важно, кто вы. И Белла не стала исключением.
Белла же съеживается от прикосновений. И я улыбаюсь.
- Здравствуй, милая. Очень приятно с тобой познакомиться. Присаживайся, угощайся. У нас слишком много еды…
Эсми так же добра, как и дети. Она ухаживает за Беллой с материнской заботой, подавая ей гамбургеры и подносы с едой. Белла кажется пораженной, но я не собираюсь вмешиваться. Ей нужно поесть и провести время с хорошими людьми. Моя мать очень хорошая.
Я ставлю ребенка на ноги, и он сообщает, что собирается прятаться, и нужно найти кого-нибудь, кто пойдет искать его, чтобы я остался с Беллой. Как только малыш убегает, я вижу, что теперь и Элис разговаривает с ней. Это немного меня волнует, что только разжигает любопытство Элис, но, всё же, она не может навредить Белле.
Элис смотрит на меня, и я не вижу ничего хорошего в её взгляде.
- Так ты нашел кого-нибудь на место секретаря, Эдвард?
У Розали теперь не хватает времени на две должности. Она смотрит на меня, но я сам нахожусь в замешательстве.
- Я не знал, что мы кого-то собрались нанимать?
- А мы и не собирались, – я смотрю на Элис «заткнись» - взглядом. Она же улыбается и продолжает выдумывать.
- Ты же сам говорил, что тебе нужно нанять кого-то… кого-нибудь… помоложе тех, кто у тебя работает, – она запихивает чипсы в рот, в то время, пока я хочу дать ей хорошего пинка под столом. Я начал соображать быстрее, чтобы прикрыть свою задницу.
- Я говорил об экономке.
Но Розали уже зацепилась за слова Элис- Что ты имеешь в виду «помоложе»? Я не старая!
- Я не тебя имела в виду, Роуз, – Элис вернула свое внимание ко мне. – Итак, когда ты собираешься нанять домработницу?
- Как только найду ту, которая мне подойдет, Эл. Что ещё ты желаешь знать о моей жизни? Может, сколько я трачу денег на телефон, или что я ел вчера на ужин?
Она смеется в ответ
- Какой ты раздраженный.
Когда я смотрю на Беллу, она жует гамбургер и, кажется, не обращает внимания на нашу перепалку. Я вижу, как подходит Эм с сыном на плечах. Он ставит его на стол напротив Розали и загребает горсть чипсов. Он смотрит на Беллу, и их взгляды встречаются. Я замечаю, как она начинает волноваться и паниковать. Она выглядит испуганной. Я оглядываюсь на Эма, который пытается прийти в себя; он берет крендельки и садится, в то время как Белла всё ещё ошеломлена.
В этот момент ко мне приходит только одна мысль, объясняющая такую реакцию, и я её ненавижу.
- Я должна идти. Эм… спасибо за еду, – она встает, хватает свою сумку с земли и бросается из-за стола, оглядываясь на Эммета.
Он выглядит виноватым. Я встаю и иду за Беллой, стараясь не делать из этого сцену. Я хватаю её за руку и тяну на себя.
- Какого черта это было? – спрашиваю я.
- Я не вмешиваюсь в семейные дела. Было глупо, с твоей стороны, пригласить меня.
- Ты знаешь Эммета, не так ли?
- Нет.
- Не ври мне, Белла. Я видел, как вы смотрели друг на друга.
- Мне нужно идти, – но я снова хватаю её и удерживаю на месте.
- Или ты мне скажешь, или он. Я не собираюсь портить День рождения ребенка, говоря, что его отец лжец и предатель.
- Он не такой, – выпаливает она жестко.
- Тогда откуда он тебя знает? Он… твою мать, он твой клиент?
- Нет. Это не так. Он видит, что мы разговариваем. Отпусти, – она пытается вырваться, но я все еще удерживаю её, – Эдвард, пожалуйста. Я не могу сказать тебе.
- Розали – моя семья. Я никому не позволю причинить ей боль.
- Всё не так. Просто… он работает охранником в одном клубе, ясно? Черт.
- Был ли он когда-нибудь с тобой?
- Нет.
- Был ли он когда-нибудь с другими девушками?
- Нет.
- Просто охранник? Ради всего святого, Белла, это правда? – она молчит, и я притягиваю её к себе.
- Когда я пошла на первую встречу, Джон меня чуть не изнасиловал, и прочее дерьмо, а Эммет меня спас. Он, блядь, охраняет меня, ясно?, – она вырывает руку и шипит,– Он следит за мной, и больше никому не позволят делать со мной подобные вещи. Ты, блядь, доволен теперь?
Она вырывается и убегает.
Удовольствие, это последнее, что я чувствую сейчас.
Белла
Вторник
Деньги закончились. Мне плевать, как я выгляжу, сегодня вечером я буду танцевать. Я не могу больше влезать в долги – из-за гребаного Чудака – и я до сих пор выплачиваю тот долг, который взяла на прошлой неделе. В клубе чертовски пусто, и у меня дерьмовые чаевые. Я вижу Эммета, но он смотрит сквозь меня, так же как и все остальные. Он не выглядит сердито. Он не выглядит необычно. Он просто смотрит прямо сквозь меня. Мне хочется, чтобы он сердился.
Из моих постоянных клиентов никого нет, и я пытаюсь заставить редких посетителей почувствовать себя желанными гостями. Мужчина в плаще выглядит пьяным. Он немного страшный и немного странный, но его глаза улыбаются, когда я, выгибая спину, толкаю свою задницу и бедра ему в лицо.
Он водит стодолларовой купюрой по сцене, но убирает ее, когда моя рука пытается ее взять. Он хочет больше, чем танец, а мне хочется сегодня поспать в тепле. Его галстук в моей руке, пока я веду его в заднюю комнату, и когда дверь закрывается, он грубо хватает меня за бедра. Я нарушаю все правила, которым меня учили, и знаю это. Вам никогда не одолеть Джона без посторонней помощи. Никогда. (п.беты: Джон – имя, используемое американцами для обозначения человека, пользующегося услугами проституток.)
Я стараюсь быть милой и спрашиваю его, чего он хочет, но он толкает меня лицом в стену и вонзает свои острые ногти мне в кожу. Я пытаюсь изобразить, что мне это нравится, но вместо того, чтобы исполнять роль, он хватает меня за волосы и не позволяет мне отодвинуть лицо от стены. Я чувствую и слышу, как он расстегивает ширинку и опускает штаны. Есть только одна вещь, которую я не делаю, и это единственная вещь, которую он хочет.
- Подожди, подожди. – Я перепугана до чертиков, почувствовав его плоть на своей коже. Я задыхаюсь, он душит меня страхом. Нужно бы закричать, но я не могу. Никто не придет ко мне на помощь. Кричать бесполезно. Он раздвигает мои ноги своим коленом и что-то бормочет мне на ухо, но все, что я слышу – это стук моего сердца и звенящий шум. Он называет меня фальшивым именем, и я закрываю глаза и попросту молюсь, чтобы он побыстрее покончил с этим и свалил. Но как только больше его плоти прижимается к моей, у моего тела срабатывает инстинкт самосохранения, и я начинаю с ним бороться. Я ненавижу мольбы, вырывающиеся из моего рта, и слабость, которую я показываю.
Я хочу сказать ему, что мой отец убьет его, когда найдет, но никто меня не спасет.
Я хочу сказать ему, что Эммет убьет его, когда найдет, но никто меня не спасет.
Я хочу позвонить Эдварду, чтобы он пришел и остановил его, но никто меня не спасет.
Мои крики придушены и похожи на хрипы животного. Мое лицо будет отвратительно выглядеть. Он хлопнул мной об стену, и я пинаюсь, но промазываю. Из-за волос, прилипших к моему мокрому от слез лицу, ничего не видно. Падая на землю, я чувствую, что мое тело весит на двести фунтов меньше, хотя сама вешу всего сто. (п.п.: 100 фунтов чуть больше 45 килограмм). У меня рвотные спазмы, я хлюпаю носом и фыркаю, а позади меня слышна суматоха. Помутневшими глазами я пытаюсь разглядеть, что происходит, и все гораздо страшнее, чем я думала. Красные отметины на бледной коже ублюдка, становятся пурпурными и припухшими синяками, и я должна прекратить это, прежде чем он его убьет.
- Эммет! Эммет! – Я тяну его за рубашку, умоляю и запрыгиваю ему на спину, но это его не останавливает. – Перестань!
Сейчас он похож не на человека, а на разъяренное животное. Он не муж, не отец и не человек из цивилизованного общества. Он – ребенок, который видел, как его мать получила прикладом винтовки по голове, оплеуху по лицу и удар кулаком в глаз. Он – подросток, который научился быть мужчиной в уличной банде. Он - человек, который косит вашу лужайку и постригает ваши кусты, а вы даже не знаете его имени. Он одет в зеленый комбинезон и весь такой «Доброе утро, миссис Ньютон!», и кто-то, о ком вы говорите с вашими подругами из теннисного клуба, потому что у него тело, как у Бога, а ваш муж трахает других женщин.
Женщин, которых он защищает.
Он тот, кто спасает меня.
Я вползаю между ним и тем ублюдком, и он останавливается, тяжело дыша и все еще занося кулак. Я смотрю в его глаза, наблюдая за его возвращением к реальности. Он отталкивает меня в сторону и хватает выродка за плащ, ставя на ноги. Выродок покачивается, но руки Эммета не дрожат. Он осматривает нанесенные мне повреждения и выглядит, словно сожалеет, но не говорит об этом. Это не его работа.
- Больше никому, блядь, снова не рассказывай о моем дерьме.
Я кивнула. Он не просто личность, не просто мужчина и не просто какой-то там человек - он мой спаситель.
Среда
Я гляжусь в зеркало и знаю, что должна сделать. Это не правильно, но честно.
Четверг
Я не могу дождаться пятницы. Я слишком побита и здесь слишком холодно. Я достаю из сумки визитку и пытаюсь вспомнить, в какой части города находится указанная улица. У меня достаточно мелочи для автобуса, и я еду на нем до конечной. Несколько кварталов пешим ходом, и я нахожу нужное здание. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я толкаю дверь и захожу внутрь. Здесь пахнет чистотой и доброжелательностью. За столом находится пожилая женщина, и она улыбается. Я подхожу к стойке и вижу ту же самую блондинку из парка. Должно быть, это жена Эммета. Неудивительно, что он никогда ей не изменяет. Она выглядит слишком совершенной, чтобы описать. Она меня не замечает и продолжает что-то печатать, делая свою работу.
- Могу я чем-то помочь вам, дорогая?
- Мне нужно поговорить с Эдв... доктором Калленом, – мой голос звучит гораздо громче, чем мне бы хотелось. Я оглядываюсь по сторонам, но никто не обращает на меня внимания.
- Ваше имя?
- Белла.
- Садитесь. Я посмотрю, свободен ли он.
- Это очень срочно, – шепчу я.
Она улыбается и кивает.
- Присаживайтесь.
Я делаю, как она просит, и вижу, что она говорит по телефону. Ее голос слишком тих, и я не слышу, о чем она говорит. Но вот появляется он, выглядя растерянным, но расслабленным, взъерошенным, но в то же время величавым в своем белом халате и начищенных туфлях. Я встаю и неуклюже подхожу к нему. Он оглядывается через плечо, затем в зал ожидания и ведет меня по коридору, не говоря ни слова. Он тихо закрывает дверь в маленькой комнатке и смотрит мне в лицо.
- Что случилось? – спрашивает он.
- Ты действительно имел в виду то, что сказал? Тогда, в кондитерской?
Его лицо сосредоточенно хмурится.
- Насчет чего?
- Насчет того, что хочешь помочь мне?
- Да, – кивает он, и его глаза изучают царапины и синяки на моем лице. – Что случилось с твоим лицом?
- Я говорила тебе, что я неуклюжая.
Он снова кивает.
- Наткнулась на чей-то кулак, не так ли?
Я фыркаю и смотрю себе на ноги.
- Просто один подонок пару ночей назад переборщил. Ничего особенного.
- Ага. И поэтому у Эммета опухшие костяшки пальцев и он говорит Розали, что у него внезапно появилась аллергия на траву?
- Я пришла сюда поговорить не об этом. И не для допроса третьей степени.
Раздраженный и злой, он подходит к скамейке и садится на нее.
- Что тогда тебе от меня нужно?
Его тон подсказывает мне, что он не особо жаждет об этом узнать, и я выпаливаю:
- Мне нужно, чтобы ты вытащил из меня этого паразита.
Он смотрит на меня так, будто у меня две головы. Пару мгновений он раздумывает.
- У тебя солитер?
- Нет, ты, идиот, это… – я делаю несколько вдохов и выдохов, - …чертова штуковина. – Он все еще не понимает, что я имею в виду. – Проклятье… ребенок.
Он молчит. Он огорошен. Он ошеломлен. Я оглядываю комнату. Я беспокоюсь. Я нервничаю. Я ожидаю решения. Он медленно произносит:
- Ты… хочешь сделать аборт?
- Я хочу, чтобы его там не стало.
Его челюсть напрягается, в глазах видна боль.
- Почему ты просишь об этом меня?
- Потому что ты сказал, что поможешь мне.
Он покачивает головой.
- Я не могу этого сделать.
- Ты врач, ты можешь.
Он все еще покачивает головой.
- Я лечу больных детей, а не убиваю их.
- Оно даже не живое, - возражаю я.
- Уверен, что тот, чье сердце бьется в тебе, не согласился бы с тобой.
Я делаю глубокий вдох и сжимаю руки в кулаки.
- Ты сказал, что поможешь. Это та помощь, которая мне от тебя нужна.
Он зажимает переносицу и кладет свой клипборд на смотровой стол.
- Белла, даже если бы я хотел, я бы не смог. Да, я врач, но я не тот врач, и только потому, что знаю, как эта процедура проводится, не значит, что я способен ее выполнить.
Чувство поражения давит на мою грудь. Оно тяготит и душит. Я закрываю глаза, чтобы скрыть свое отчаяние.
- Пожалуйста. Я просто хочу это убрать. Мне нужно это убрать. Просто... пожалуйста.
Тишина. И когда он начинает говорить, его голос мягкий, но решительный:
- Белла? – Он ждет, когда я открою глаза. – Я могу поговорить с моим отцом и узнать имена нескольких высококвалифицированных специалистов в этой области. Если это то, чего ты действительно хочешь. Однако, это все, что я могу сделать.
Я киваю, и он вздыхает.
- Мне нужно вернуться к работе. Прости. – Он извиняется, и я чувствую себя дерьмом за то, что вообще сюда пришла. Он встает и двигает скамейку на место. - Встретимся завтра в кондитерской, ладно? В полдень.
Я молча киваю и жду, что он пойдет к двери, но он идет ко мне, к столу. Он открывает ящик стола, и я, уставившись на стену, едва слышу, как он что-то ищет. Он отступает назад, и его палец вдруг появляется перед моим лицом. Я отшатываюсь, но он показывает мне, что это.