Катер пристал к берегу. Здесь приезжих поджидали длинные чёрные автомашины, которые отвезли гостей к новому Белому дому новой американской столицы. Новый Дом по своей архитектуре был точной копией старого. На такой же зеленой лужайке, как возле прежней главной резиденции США, у парадного входа их ожидал Джордж Амадей Бакс Самый Младший, пятьдесят второй президент New USA. Это был высокий худощавый человек средних лет, с седой курчавой шевелюрой и глубоко посаженными маленькими глазами, зорко поглядывавшими из-под крашеных бровей.
Пётр представил главе государства свою команду. Боб и Майкл после рукопожатий, пробовали заключить Джорджа Бакса в объятия, но тот вежливо отстранялся, несмотря на все уверения обоих друзей, что их жест продиктован неподдельной любовью ко всей славной династии Баксов.
Вопрос об эмиграции обитателей вольеров решился здесь же, на лужайке. Джордж Бакс заявил, что Соединённые Штаты Амазонии заинтересованы в дополнительном притоке людей, главным образом для использования на работах по расчистке джунглей.
— Я бы мог почитать гражданам США лекции о перестройке, — робко подал голос Майкл.
— О перестройке чего? — уточнил вопрос американский президент.
— О перестройке всего...
— Но мы вам как раз и предлагаем работу в этом направлении — по преобразованию диких джунглей в цивилизованное городское пространство.
— А шта, — подал голос Боб, — хорошее предложение. Он когда-то работал комбайнером. Пусть теперь поработает за штурвалом грейдера. Вспомнит молодость. У вас, наверно, машины по расчистке джунглей есть?
— У нас всё есть, — сухо ответил американский президент.
— Как в Греции? — пробовал шутить Боб.
Но президент шутки не принял:
— Как в Амазонии.
Зато поддержал выпад друга Боба друг Майкл:
— А его назначьте моим помощником — слесарем по ремонту сельскохозяйственной техники. Он, знаете ли, в молодости инженером работал.
— Мне тяжёлый физический труд противопоказан, — сделав кислую мину, возразил Боб. — У меня шунты в мотор вставлены.
— Ничего другого, господа, кроме физического труда, я вам предложить не могу, — прервал пикировку гостей Джордж Бакс.
— Господин президент, мы могли бы поставить у вас грандиозный мюзикл «Чикаго», — осторожно вмешался в разговор Филимон.
— Это сейчас неактуально, — ответил Бакс. — Цыганские романсы петь умеете?
— Умеем, умеем, — поспешила оказать поддержку мужу Филумена.— Мы в широком диапазоне работаем и на всех языках мира.
— Спойте.
— Сейчас, здесь?
— А в чём заминка?
Филимон и Филумена встали в позу.
Ехали на тройке с бубенцами,
Гоу среди джунглей вдоль реки,
Белый Дом на горке увидали,
Заглянули к вам на огоньки.
Дорогой длинною над Амазонкою
Светили старз ин вэй[22] со всех сторон.
Виз дрим[23] старинною
да с песней звонкою
К тебе, наш френд, явились на поклон.
Мы приехали, мы приехали,
дядя Жора, дорогой!
Джордж Бакс нахмурился:
— Вы называете свой винегрет цыганским романсом?
— Цыганщина чистой воды, — заверил американского президента Филимон, выкатив до предела чёрные, сияющие неподдельной искренностью глаза.
— А эти английские словечки, это подхалимское обращение «дядя» Жора тоже цыгане придумали?
— Это сочинил наш спичрайтер из цыганского шоу-театра, — честно признался Филимон. — У цыган принято приветствовать дорогого для них человека спонтанно рождёнными словами.
— В каком смысле я для вас «дорогой»?
— Во всех смыслах, — пришла на выручку супругу Филумена.
— Ну, что ж, — американский президент разрядил возникшее напряжение, — ваша цыганская манера не очень оригинальна, да и английское произношение оставляет желать лучшего, но, в общем, сойдёт... Американцы любят эклектику. Можете считать себя обладателями грин-карт. На первых порах.
— Я хотела бы узнать у вас насчёт страховки? — спросила, затаив дыхание, Филумена.
— Какой страховки? — поднял брови Джордж Бакс.
— У нас ранчо во Флориде ушло на дно, — вкрадчиво пояснил Филимон.
— Всё восточное побережье бывших Штатов ушло на дно, — снова нахмурился президент.
— Но ваша страховка?..
— По поводу наших страховых обязательств обращайтесь к Господу-Богу.
Джордж Бакс перевёл взгляд на Петра.
— У вас, я понимаю, есть конфиденциальный разговор ко мне?
— Да такой разговор есть.
— Тогда пройдемте в Овальный кабинет.
— А мы? — в один голос воскликнули Филумена с Филимоном и Майкл с Бобом.
— Поиграйте в гольф или посмотрите телевизор, — распорядился Джордж Бакс.
— Итак, вы хотели со мной поговорить один на один. О чём? — начал американский президент, когда они вместе с Петром вошли в овальный кабинет Белого Дома.
— У меня есть поручение моего правительства побеседовать с вами о будущем Соединённых Штатов Амазонии, ответил Пётр.
— Ваше правительство беспокоит наше будущее? — с некоторой долей иронии произнёс Джордж Бакс.
— Беспокоит.
— Что же именно беспокоит ваше правительство?
— Возможность существования вашей страны в новых энергетических вибрациях Земли. И ещё ваша... непредсказуемость по отношению к... космическим переменам, которые произошли на Земле.
— Говорите определеннее — вас беспокоит наше неприятие той агрессии, которую проявил к Соединённым Штатам Америки космос.
— Если вы хотите обозначить ситуацию так, пусть будет по-вашему.
— Но ведь не мы затеяли эту историю с погружением Америки на дно. Не по своей воле мы вынуждены были перебраться в эти болота к москитам и крокодилам? Что же нам остаётся — прозябать в этих джунглях?
— Приезжайте в Сибирь, у нас места хватит.
— Чтобы быть людьми второго сорта? Нет уж, осваивайте ваши мерзлоты сами. А мы попытаемся вернуть Земле прежний климат, одно Солнце и наше прежнее место под ним.
Наступила тягостная тишина. Бледное лицо американского президента порозовело, он был явно раздражён началом беседы.
— Господин президент, — попытался успокоить своего собеседника Пётр, — я не являюсь послом внеземных цивилизаций, передо мной не стоит задача улаживания ваших отношений с космосом, моя миссия гораздо скромнее. До сих пор моё правительство находило общий язык с вашим. Надеюсь, и теперь мы повернем отношения на общую пользу.
— Что хочет ваше правительство от нас? — уже спокойно и холодно осведомился Джордж Бакс.
— Один вопрос мы с вами уладили, вы согласились принять у себя двоих наших граждан. Давайте обсудим вторую проблему — вашу подготовку к атомной бомбардировке звезды Тишья.
— Это наши проблемы.
— Они, действительно ваши, и вы рискуете вызвать на свою страну справедливый обратный удар космоса.
— Но это то, чего мы как раз добиваемся.
— Обратного удара?
Джордж Бакс откинулся на спинку кресла:
— Восстановления справедливости.
— Конечно, справедливость в вашем понимании может быть восстановлена и таким путём. Но вы отлично понимаете, чем это грозит — ваша страна может быть полностью уничтожена. Вы христианин и помните слова Спасителя, какой мерой меряете другим, такой и вам отмеряется.
Лицо американского президента снова побагровело, но он сдержался и хладнокровно отпарировал:
— Вы-то о чём хлопочете? Допустим, мы исчезнем с лица Земли, как это у вас в России говорится: красотка с лошади — ковбою легче. Вместе с нашим исчезновением уйдут и поводы для вашего беспокойства. И потом, — Джордж Бакс пристально поглядел на Петра, — вы, вероятно, забыли, что почти целый век ваша страна противостояла Богу. Но всё-таки уцелела и вот теперь даже учит нас христианским ценностям.
— Вы прекрасный полемист, господин президент.
— Я не нуждаюсь в комплиментах.
— Наш разговор принял слишком напряжённый характер.
— Чего же вы ждёте от меня, господин советник?
— Откровенности.
— Хорошо. Вы полагаете, конечно, что имеете дело с руководителем обреченной на вымирание страны, которая продала свою душу доллару, то есть дьяволу. Ведь вы такой представляете нашу страну. Ну и что же мы должны делать по-вашему — смиренно ждать, пока все перемрём?
— Хотите напоследок хлопнуть дверью?
— Я не ребёнок, чтобы закончить свою карьеру подобным образом. Я должен дать своей стране шанс выбраться из тупика. Да, мы зажирели, да, мы загордились. Да, мы закоснели в национальном эгоизме, да, мы пытались решить свои энергетические проблемы за счёт остального мира. Но мы же не виноваты, что Бог приготовил нам такую судьбу. Теперь настало наше время самим распорядиться собственной судьбой. Американцы нуждаются в хорошей встряске, не правда ли? Россия свои встряски прошла, настала наша очередь.
— И для этого вы решили устроить атомную бомбардировку космических объектов?
— Да, мы хорошо понимаем, что получим обратный удар. Он должен образумить нас.
— Господин президент, если я скажу вам, что ваши проблемы — это также и наши проблемы, вы мне, вероятно, не поверите. Так?
— Так.
— В прошлом веке в Соединённых Штатах, жили и оставили свои записи два выдающихся человека — Эдгар Кейси и Нил Уолш. События, которые произошли с миром и с вашей страной в общем подтвердили их предвидения. Вы согласны со мной?
— Допустим. К чему вы клоните?
— Нил Уолш в одной из своих «Бесед с Богом» записал, что будущее устройство нашей планеты, если она хочет выжить и благополучно вписаться в космическую семью, будет основано на главном принципе — нет «чужих» проблем на Земле, все проблемы — твои. Любая самоизоляция в собственные проблемы равносильна самоуничтожению.
— Господин советник, я знаком и с трудами господина Уолша и господина Кейси, с книгами госпожи Блаватской и с многими другими пророчествами относительно судеб мира и моей страны. Так что вы зря тратите время, если хотите прочесть мне краткий курс по новейшей теософии. Вы ведь посланы не за этим, как я понимаю, но чтобы подготовить визит руководителя вашей страны в Соединённые Штаты Амазонии?
— Именно так, господин президент.
— Я хочу, чтобы у вашего президента была ясность относительно наших намерений. Они неизменны, но вовсе не потому, что я такой упрямец. Есть настроения американцев, есть застарелый менталитет моего народа, есть, наконец, национальная традиция, которые вынуждают меня, как президента страны, встать в оппозицию к любой угрозе по отношению к нашей свободе, даже если эта угроза исходит из космоса и если оппозиция закончится не в нашу пользу. Вы ведь прекрасно понимаете, что реально народами руководят не президенты, не парламенты, не благие проповеди, но какие-то нам до сих пор непонятные причины. Их называют Божьим промыслом.
— Неужели Божий промысел в том, чтобы ваша страна устроила ядерную бомбардировку неба?
— Я вынужден повторить вам — не мы первыми проявили агрессию.
— И вы полагаете, что Бог враждебно настроен к Америке?
— Я этого не сказал.
— Вы же действуете против Бога.
— Господин советник, не пытайтесь ловить меня на схоластических противоречиях. Мы с вами не дети, живём не в эпоху чёрно-белого кино. Вы не хуже меня понимаете, что Бог един, но проявлен в аспектах добра и зла, а также в борьбе между ними.
— Значит, своё намерение атаковать звезду Тишья ракетой с атомными боеголовками вы рассматриваете как акцию добра против сил зла?
— Как бы лично я не смотрел на эту проблему, большинство в моём правительстве и в Сенате оценивает дело так.
— Вы когда-то называли Россию империей зла,— начал Пётр.
Джордж Бакс не дал ему закончить:
— Вы хотите сказать, что роли поменялись. Я не намерен продолжать нашу философскую дискуссию. У меня нет для этого времени. Даже если вы правы, вспомните слова апостола: Богу нужны горячие и холодные. Он отвергает тёплых, то есть тех, кто не делает выбор. Кроме того,... — прищурился президент, — раз уж мы с вами все время кружимся вокруг метафизических проблем, существование оппозиции, как я понимаю, нужно не только человеческому сообществу, оно — основа поддержания космического равновесия. Не так ли?
— Вы совершенно правы, господин президент, согласился Пётр.
— Ну, вот видите, у нас с вами появилась общая теософская платформа.
— Значит, вы твёрдо намереваетесь атаковать космос?
— Да, вы можете уведомить об этом вашего президента и ваше правительство. Если ваши руководители намерены приехать в США и вести какие-то переговоры, то только на этой платформе.
Джордж Бакс протянул руку Петру. Пётр задержал её в своей:
— Господин президент, можно последний вопрос. Как говорят у нас в России — на засыпку?
— Валяйте.
— Это даже не вопрос, скорее, комментарий к нашей беседе. Когда я прочёл в газетах вашу иногурационную речь, я представил себе одного человека, теперь вижу другого...
— И это сравнение не в мою пользу?
— Наоборот.
— Что делать, друг мой, долларовый менталитет моего народа, обязывает президента публично произносить речи, которые вызывают улыбку интеллектуалов. Но кто знает, обстоятельства могут сложиться так, что завтра вы увидите третьего Джорджа Бакса. Лучше он будет или хуже — не мне судить.
Еще одно обновление
Неслышные шаги, незримые касанья,
Невидимый огонь
Горит в твоей груди.
Не суждено узреть невечными глазами
Зовущего тебя во все века:
— Иди!
Куда? Не говорит.
Зачем? Ответ — дорога.
И ноги стёрты в кровь,
И бесконечен путь.
Ты ропщешь человек,
Бунтуешь против Бога.
Но кто же без Него
Тебе согреет грудь?
* * *
Американский президент оказался прав. Вскоре после возвращения делегации Петра на родину Джордж Бакс позвонил сибирскому президенту и уведомил, что его страна отказывается от планов ядерной бомбардировки звезды Тишья. За короткое время произошли события, которые резко повернули ход мировой истории. Новая волна космической энергии хлынула на Землю. Она, эта волна, не произвела заметных перемен ни в природе, ни в делах рук человеческих, но в умонастроениях людей что-то резко и определённо поменялось. Люди сделались другими. Всю прошлую историю старики ворчали на молодых, что они безнадёжно испорчены. Теперь старшее поколение вынуждено было признать полное превосходство новой человеческой генерации над людьми старого закала. И сами старики тоже переменились. Исчезла агрессивность, ревность, зависть, стремление верховодить, словом те качества, которые порождали бесконечные войны в прошлом. Это было подобно катарсису древнегреческих трагедий, когда появляющийся из облаков бог снимает одним взмахом своих крыльев все накопившиеся неразрешимые противоречия.
Философы спорили: что произошло — временный отлив зла перед его новым, может быть, ещё большим приливом или наступление золотого века? Споры и разговоры на эту тему постепенно утихали, люди начинали принимать новую действительность, как нечто естественное, законное и даже в некотором смысле... скучноватое.
Новая энергетическая волна также смыла с лица Земли ещё очень многих людей. И сделала это как-то незаметно. Часть ушла на Сатурн, часть на Марс, часть на крупные астероиды. А воплотившиеся на Земле боги объяснили людям, что эпоха активного зла на Земле закончилась и никогда больше не вернётся. Отныне борьба, которая является непременным спутником всякого движения вперёд, будет вестись человеком только против сил хаоса в самом себе.
* * *
Как много их в мешке твоём заплечном
Булыжников, что больно спину трут
И крылья неокрепшие калечат —
Тоска и гнев, заносчивость и блуд!..
Ты век за веком обретаешь крылья
И день за днём не обретёшь покой,
Пока твои крылатые усилья
Не встретятся с Божественной рукой.
Интервью с «Богом»
В новую эпоху большая часть человечества, наконец, получила представление о том, что следует понимать под словом «Бог». Попытки разъяснения делались и раньше, но Кали-юга с её извращениями, с господством в сознании людей чувства разделения и присвоения, распространяла эти чувства и на Тонкий мир. Любая свежая идея подвергалась почти мгновенной корыстной деформации, любая благая весть использовалась в злобных целях.
Одинокие голоса просветлённых людей либо не принимались во внимание, либо подвергались насмешкам, как старомодные и никому не нужные. В этой всеобщей войне всех против всех страдали и тёмные, и светлые. Владыкам планеты не оставалось ничего иного, как до поры до времени удерживать мир, наполненный враждой, от взрыва.
Но страшная эпоха тьмы и страданий одновременно несла зёрна исцеления. Измученное человечество жаждало истины и покоя.
И гром грянул. Очистительная гроза, которая пронеслась по Земле, подвергла ревизии все понятия, все догмы. Церковь, претендовавшая на посредничество между человеком и Богом, практически полностью утеряла статус главного духовного института планеты. Сбылось евангельское пророчество о новой земле и новом небе: «Храма же там я не видел». Отношения человека и Бога стали непосредственными. Этому способствовал еще и тот факт, что лучшие представители церкви отказались от своих санов и освоили профессии психологов, врачей, философов. Знаменитые пророки прошлого воплотились в новых телах, научно разработали для людей законы жизни в Сатья-юге. В средствах массовой информации появилось множество публикаций, трактовавших проблемы взаимодействия человека и Бога. Одна из них так и называлась «Интервью с Богом», при этом слово «Бог» было заключено в кавычки.
— Что вы скажете, если мы представим вас нашим читателям, как, «Бога»?
— Улыбнусь.
— Почему?
— Потому что я не Бог. Я — человек. Бога никто никогда не видел. Об этом вам говорил ещё апостол Иоанн.
— А Иисус Христос.
— Он тоже не был Богом.
— Но христианская церковь называет его именно так.
— Церковь — да, но апостолы называли его равви (учитель) или сын Божий. Он отвечал им: вы — также сыны Божьи.
— Апостолы видели в Иисусе Христе своего Господа.
— Правильно видели, потому что в ту пору из всех живущих на Земле людей он с наибольшей полнотой воплощал силу Бога. Эта сила присутствует в камнях, в воде, в растениях и животных, в каждой мельчайшей частице материи. Она связывает всё со Всем. Больше всего этой силы в Солнце и в человеке, особенно в таком, кто в полной мере имеет право называться данным именем. В человеке, похожем на Солнце.
— Вы один из них?
— Надеюсь стать одним из них.
— Наши читатели привыкли называть высоких сущностей богами. Позвольте мне назвать вас так?
— Вы вынуждаете меня только пожать плечами.
— Тогда как вы сами можете охарактеризовать Бога?
— Никак.
— Почему?
— Я уже ответил вам, что нельзя определить Неопределимое. Если уж вы так добиваетесь от меня объяснения сущности Бога, то я мог бы сказать о вечном стремлении мира к совершенству, к всеобщей любви, красоте, добру. Но даже такое определение не может раскрыть всей полноты Безграничного.
— Понятно. Нельзя объять необъятного. С вами согласился бы известный в прошлом юмористический философ.
— Беда людей и одновременно их спасение в том, что они слишком часто превращают многие важные проблемы и обстоятельства в шутку.
Надеюсь, вы не сочтёте меня шутником, если я попрошу вас дать характеристику оппозиционеру Бога — сатане?
— Он лишь ваш и наш противник, но не Бога. У Бога нет оппозиции. Что вас интересует в связи с сатаной?
— Где он, чем занимается?
— На планете Сатурн. А занимается тем, чем занимался до последнего часа своего пребывания на Земле — донимает сатурнян разными злокозненными проделками.
— Вы называете зло, которое сатана принёс людям, проделками?
— Один ваш хороший писатель произнес такую фразу: зло в человеческой природе находится гораздо глубже, чем думают господа социалисты. Я бы добавил: и христианские богословы. Тот, кого вы называете сатаной, только играл и продолжает играть на второй, темной половине человеческой природы.
— Но даже такая игра принесла много горя людям. Почему Бог разрешил сатане удалиться на Сатурн, а не уничтожил его?
— Я вам уже ответил: в хозяйстве Бога все пригодится. На Сатурне сатана играет по совместительству роль щуки для карася, чтобы жители этой огромной планеты не дремали.
— Вот как. Вы считаете, что люди не могут обойтись без раздражителя?
— До сих пор не могли.
— Читателей нашей газеты интересует еще такой вопрос — долго ли будет продолжаться мирная эпоха на Земле?
— Соскучились по войнам?
— Точнее сказать, страшимся их возвращения.
— Прежних войн уже никогда не будет на Земле. Человеку придётся осваивать новый вид войны. До сих пор он всю жизнь боролся с себе подобными, теперь предстоит научиться воевать в самом себе против всего того, что разъединяет людей.
— Вы называете это войною?
— Это самый трудный вид войны.
— Почему, самый трудный?
— Потому что воевать, в сущности, ни с кем и ни с чем не нужно.
— Вас, действительно, трудно понять.
— Это потому, что люди слишком привыкли к враждебности, считают её естественным состоянием человечества. По-настоящему естественное состояние людей — Это состояние открытости, внимательности, сосредоточенности, это состояние непрерывного труда по преобразованию материи в дух, хаоса — в гармонию. Хаос стремится к разрушению, дух к созиданию. Хаосу требуется не враждебность, но узда. Поэтому человек должен держать себя в постоянном напряжении, или, как вы привыкли говорить, в постоянной боевой готовности, чтобы не позволить развязать в себе энергии хаоса. Именно это я называю новым видом войны.
— Зачем она?
— Чтобы быть постоянно здоровым и радостным.
— Но если человек не хочет?
— Чего не хочет? Жить в радости? Какова же в таком случае его цель? Быть постоянно больным? Или дремать в ожидании возвращения сатаны?
— По Земле прошли миллиарды людей, но только единицы из них, чаще всего монахи, занимались тем, о чём вы говорите. Теперь произошли катаклизмы и выжили не только монахи, не только ищущие духовных достижений. Среди уцелевших немало таких, кто и не помышлял совершенствоваться.
— Вы хотите сказать, что усилия людей сами по себе не имеют значения, что всё зависит от воли Бога?
— Вы правильно формулируете мои мысли.
— Тогда я с вами согласен. В прошлую эпоху лишь пять процентов стараний людей выжить и обеспечить себе счастье увенчались успехом, остальные девяносто пять процентов — результат усилий Бога и Нас.
— Арифметика неутешительная для людей, но для вас — тоже. Если вы миллионы лет так руководите нами...
— Пожалуйста, не уходите от темы разговора. Мы говорим о здоровом устремлении к счастью, а не о том, что получается из человеческих извращений.
— Значит, девяносто пять процентов несчастий — по вине людей.
— Сто процентов. Мы никогда не приносим людям несчастья.
— Так в чём же тогда смысл свободной воли отдельного человека и совершенствования всего общества?
— В умении согласовать свою волю с Нашей волей и с волей Творца. Растение делает это бессознательно, человек должен научиться выполнять волю Творца сознательно.
— Значит смысл всех усилий человека в подчинении воле Творца?
— В сознательном подчинении.
— А иначе страдание?
— Да, иначе в силу вступают законы Творца.
— Всё это трудно понять.
— Конечно! Путь к счастью пролегает через поле труда.
— Но большинство даже самых выдающихся тружеников не могли назвать себя счастливыми.
— Почему вы так полагаете?
— Им приходилось много страдать.
— Вы думаете, что счастье — это отсутствие страданий? Счастье — это умение переплавить страдание в радость. Люди либо убегают от страданий, либо рассматривают его как свою скорбную обязанность. Мы веками бьёмся над тем, чтобы научить людей через осознание страдания прийти к радости.
— Но страдают и те, кто сознательно подчиняется воле Творца.
— Страдает и сам Творец, когда его клетки впадают в своеволие. Вдумайтесь в слово клетка. Это не только частица, но и темница, если она замкнулась сама в себе. Ни одна клетка не в состоянии выздороветь, если ей не помогает весь организм.
— Вы хотите сказать, что клетка обречена вечно болеть и вечно выздоравливать?
— Я хочу сказать, что клетка объединяется с другими клетками, становится тканью, ткань превращается в орган, орган вырастает в целый организм.
— А дальше?
— Каждый орган, а тем более организм, тесно и сознательно связан с Богом.
— Разве органы и организмы не болеют?
— Для нас праздник — вылечить больную, оторвавшуюся от организма клетку. Дать ей радость победы над разъединением.
— Эта философия рассчитана на выдающихся людей. Нам, обычным людям, никогда её не понять.
— Вы глубоко заблуждаетесь. Наша философия предназначена как раз для людей, занятых семьёй, работой, взаимодействием с землёй родины и с себе подобными. Кстати, вне обычных человеческих путей нет и счастья. Главная трудность не в том, чтобы найти эти пути, но в том, чтобы суметь их пройти.
* * *
Посмотри мне в глаза
Посмотри мне в глаза,
Вот мы сетуем на безобразие,
На неправедность жизни,
За горло берущую нас.
Посмотри мне в глаза,
Мы с тобою в делах наших разве
Зло и боль не рождали,
Не множили хаос подчас?
Если в сердце любовь,
Не упрятать её и не выкрасть,
Если доброе семя —
Появятся и колоски.
Нам душа вручена,
Словно платье ребенку — на вырост,
Весь вопрос только в том,
Как до мерки своей дорасти.
Мы казним себя сами,
Настойчиво, тупо, жестоко.
Каждый носит в себе
И начало всего, и конец.
Все великие реки
Выходят из малых истоков,
Все на свете дела
Начинаются с наших сердец.
Посмотри мне в глаза...