Итак, государство - это политическая целостность, образуемая национальной или много национальной общностью людей, закреплённой на определённой территории, где поддерживается юридический порядок, установленный элитой, которая монополизирует институционализованную власть, обладая законным правом применения принуждения.
Мы видим, что, прежде всего государство это общность людей, да объединенных территорией и управляемых властью, но главное что это общность людей.
Что это означает для раскрытия нашей главной темы «Государство и Церковь, взаимодействие или конфликт». Как уже отмечалось выше, говоря Церковь, я подразумеваю Христос.
Что же тогда получается: «Государство и Христос, взаимодействие или конфликт» - не очень то понятно, что это значит. Но как в случае метаморфозы понятия Церковь в Христос, нам следует поступить и с понятием государство, а именно – говорим государство, подразумеваем Общество. Что же получается? А вот что: вместо формулировки «Государство и Церковь, взаимодействие или конфликт» стоит понимать – «Христос и общество, взаимодействие или конфликт». Вот именно данную тему в такой формулировке я и рассмотрю ниже.
V. Неразрешимая проблема
Отношение между христианством и цивилизацией
Суть проблемы
Многосторонние споры об отношениях между христианством и цивилизацией не прекращаются и в наши дни. Историки и теологи, политики и служители культа, католики и протестанты, христиане и антихристиане — все принимают в них живейшее участие. Дебаты ведутся противостоящими сторонами открыто, а после нередко продолжаются в виде угрызений совести, скрытых от посторонних глаз. Порой накал страстей концентрируется вокруг отдельных вопросов типа «Место христианского вероисповедания в средней школе» или «Применимость христианских этических норм в экономике». Иногда речь идет о более широких понятиях, например «Ответственность церкви за существующий общественный строй» или «Должны ли современные христиане быть действительно «не от мира сего»?».
Как отмечает Ричард Нибур в своей книге «Христос и общество»: «Споры эти настолько же запутанны, насколько многосторонни. Едва только начинает казаться, что какой-то вопрос уже вполне ясен, а ответ на него удовлетворяет как сторонников христианизированной цивилизации, так и приверженцев атеистического общества, как возникают неожиданные осложнения. Внезапно фанатично настроенные верующие объединяются с секуляристами и совместно начинают бороться против, к примеру, преподавания религии в общеобразовательных школах или за то, чтобы церковь оказала поддержку явно антихристианской политической партии».
Слишком много обсуждается вопросов, слишком много высказывается мнений, слишком много одинаково уверенных голосов провозглашают совершенно разные вещи о том, в чем же, собственно, заключается христианский подход к решению социальных проблем. Такое положение дел оставляет большинство простых верующих в растерянности и неопределенности.
В создавшейся ситуации полезно вспомнить, что тема об отношениях между церковью и цивилизацией не нова. Чувство растерянности перед лицом этой запутанной проблемы знакомо не одному поколению верующих, и она оставалась неразрешенной во все века существования христианства. Не менее полезно вспомнить, что неустанные попытки найти ответ на данный вопрос так и не привели к единому христианскому учению на эту тему, а дали лишь серию типичных мнений, которые и предлагается принять на веру.
Эти типичные мнения отражают тактику ведения борьбы воинствующей церкви против враждебного ей мира, но являются ли они отражением позиции Верховного Главнокомандующего — вот вопрос. Ответ Христа на вопрос о человеческом обществе — это одно, ответ христиан — совсем другое, однако верующие убеждены, что Бог употребит все их разнообразные действия во исполнение Своей воли.
5.1.2. Типичные ответы христиан на вопрос об отношениях между Христом и
Обществом
Христос и общество, взаимодействие или конфликт? Воскресший Христос является Господином истории и жизни, а потому ответит на этот вопрос так, что, превзойдя мудрость всех толкователей, все же употребит во благо их не всегда удачные догадки и вынужденные разногласия.
Наша неразрешимая проблема возникла, по всей видимости, еще в те дни, когда Иисус Христос жил на земле в образе обыкновенного человека. Он, который «был иудеем... и оставался иудеем до последнего вздоха», бросил серьезный вызов иудейскому же обществу. Ричард Нибур отмечает: «Раввин И. Клауснер описал это противостояние в современных терминах, желая показать, как ситуация выглядела в глазах фарисеев и саддукеев. По его мнению, отвергая Иисуса Назорея, они защищали иудейскую цивилизацию от неминуемой гибели, а потому их поведение вполне оправдано и не заслуживает столь жестокой критики, какой его обычно удостаивают.
И. Клауснер считает, что Иисус был сыном своей культуры настолько, что в Евангелиях нет ни строчки, за которой не стояли бы еврейские священные книги, но это не помешало Ему стать реальной угрозой для иудейского общества, отделить религию и этику от остальной жизни и провозгласить грядущее торжество Божественной власти только как «царство не от мира сего». «Однако иудаизм — это не только религия и не только этика, — продолжает раввин, — это совокупность всего, что можно назвать потребностями нации, помещенными на религиозную основу... Иудаизм — это жизнь народа, в которой национальное вероисповедание и общечеловеческие этические принципы соединяются, не смешиваясь. Иисус же пришел и отбросил все требования, налагаемые на жизнь нации... Вместо них Он не предложил ничего, кроме этико-религиозной системы, завязанной на Его собственном понимании идеи Бога»[10].
Если бы Он предпринял реформу религиозной и национальной культуры, отменив устаревшие церемонии и пересмотрев архаичное гражданское право, общество восприняло бы Его как героя. Но вместо преобразования культуры Он просто проигнорировал ее. «Он явился не для того, чтобы дать народу более глубокое знание, развить искусство и культуру, напротив, Он хотел уничтожить даже то немногое, что у нации было, включая религию».
Гражданскую справедливость Он подменил заповедью непротивления злу, что должно было неминуемо привести к разрушению всего общественного порядка.
Вместо социальных норм и защиты прав семьи Он предложил запретить развод как таковой, а те, «которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного», удостоились от Него высшей похвалы. Труд на благо общества, развитие экономики, политические отношения не интересовали Его, напротив, Он советовал вести беззаботную жизнь подобно птицам и лилиям. Даже естественные требования честного распределения были Им с презрением отвергнуты, когда Он сказал: «Кто поставил Меня судить или делить вас?».
Иисус проявил откровенное безразличие ко всему, имевшему отношение к материальной цивилизации: в этом смысле Он не принадлежал к ней. Поэтому люди и отвергли Его.
Не все евреи тех дней отвергли Иисуса ради сохранения своей культуры, а две тысячи лет не-иудейского христианства и нехристианского иудаизма могут служить подтверждением еще многих теорий помимо той, что Иисус представлял опасность для общества. Одно уж точно: последние два тысячелетия, действительно, были полны споров по этому вопросу. Не только иудеи, но также греки и римляне, жители средних веков и наши современники, представители Запада и Востока — все они отвергали Христа, видя в Нем угрозу для своей культуры.
Рассказ о том, каким преследованиям подверглось Евангелие со стороны греко-римской цивилизации, является одной из самых драматичных глав в каждом учебнике по западной культуре или по истории Церкви, хотя обычно повествование ограничивается примерами политических гонений. Однако враждебность к христианам, исходившая буквально отовсюду, была вызвана целым рядом слагаемых, каждое из которых сыграло свою небольшую, но существенную роль.
Это и нарушения социальных норм, и литературная полемика, и философские споры, и вызывающее поведение священников, и, вне всякого сомнения, подрывное отношение к экономике — то есть проблема затрагивала не только область политики, но касалась всего общества.
В самом деле, государство взялось за оружие и начало активную борьбу против Христа и Его учеников значительно позже, чем другие институты и группировки.
В наши дни открытый конфликт разгорелся с новой силой благодаря тому, что не только представители националистических и коммунистических режимов, но и ярые сторонники демократии и борцы за права человека разглядели в Иисусе Христе опасность для интересов общества.
Христа отвергали при самых различных исторических и социальных условиях; личные и общественные мотивы Его противников были исключительно многообразны. Философские и научные убеждения, противостоящие христианскому учению, составили бы намного более яркие пары антиподов, если бы враждовали не с христианством, а друг с другом. И, несмотря на такое разнообразие критиков, среди них обнаруживается редкое единодушие по вопросу отношений между Христом и обществом. Националисты и гуманисты, античные спиритуалисты и современные материалисты, религиозные римляне, обвинявшие христианство в атеизме, и безбожники XIX века, осуждавшие его за веру в Бога, — всем им не нравились одни и те же элементы в Евангелии, все они использовали одни и те же аргументы для защиты от них своего общества.
Как заметил Э. Жиббон, объясняя ситуацию на примере Римской империи, среди таких вновь и вновь повторяемых обвинений самым любимым является утверждение, что христиане «живут, презирая теперешнее существование и надеясь на бессмертие»[11]. Вера, основанная на этих двух убеждениях, ставила в тупик и приводила в гнев как современных поклонников достижений науки и техники, так и древних защитников римской цивилизации; как радикальных революционеров, так и консервативных любителей традиций; как верующих в прогресс и устойчивое развитие, так и отчаявшихся пессимистов, ожидающих гибели общества.
Такое отношение к жизни нельзя списать на ошибки учеников, освободив тем самым Учителя от всякой ответственности. Ведь именно высказывания самого Христа о ненужности заботы по поводу еды и питья, о никчемности земных богатств, о неоправданности страха за жизнь, а также Его категорический отказ от политической власти послужили очевидным источником убеждений учеников.
Нельзя пренебречь подобным отношением как характерным якобы лишь для отдельных групп христиан, типа апокалипсически настроенных сект или ультраспиритуалистов. Оно уживается с разными взглядами на историю, с разным пониманием связи между плотью и духом. Оно обескураживает, потому что в нем сочетается презрение к теперешнему существованию и большая забота о людях, потому что в нем нет страха перед крахом всех человеческих усилий по благоустройству мира, потому что в нем нет и тени отчаяния, а есть лишь твердая уверенность.
Угроза обществу, исходящая из христианства, основывается не на пророчествах о том, что от всех достижений человечества не останется камня на камне, но на том, что Христос позволяет людям спокойно относиться к надвигающейся катастрофе, дает им надежду на мир иной, чем как бы лишает заинтересованности в бесконечном труде по сохранению огромного, но хрупкого общественного наследия.
Именно поэтому Цельс перешел от резких нападок на христианство к призыву ко всем верующим перестать подвергать опасности империю своим пренебрежением общественными обязанностями по защите отечества и восстановлению разрушенных зданий.
Те же взгляды христиан вызвали враждебную критику К. Маркса и В. И. Ленина по прямо противоположной причине: недостаток заинтересованности в теперешнем существовании мешал верующим влиться в борьбу по разрушению старых порядков и построению нового мира. Основоположники революционного учения смогли объяснить такое положение вещей, только обозвав христианскую религию «опиумом для народа», с помощью которого эксплуататоры одурманивают массы и не дают им осознать, что нет жизни вне общества.
Другой популярный аргумент, выдвигаемый обществом против Христа в самые разные времена и под самыми разными идеологическими предлогами, — это то, что Он побуждает людей во всем полагаться на волю Божию вместо того, чтобы приложить усилия для достижения некоей цели. Что случится с римлянами, вопрошает с возмущением Цельс, послушайся они заповеди во всем полагаться на Бога? Не окажутся ли они без клочка собственной земли, подобно иудеям, или гонимыми отовсюду как преступники, подобно христианам?
Современные социальные философы типа Николая Хартманна находят, что если нужно составить антиномию[12], одним из полюсов которой является социальная этика, то главным кандидатом на второй полюс будет вера в помощь Божию, поскольку социальная этика предполагает непременное использование человеческих усилий.
Марксисты, будучи уверены в том, что человек — творец истории, считают упование на Божию помощь таблеткой снотворного, лечебное действие которой сродни обещаниям загробного счастья. Демократы и гуманисты обвиняют христиан в «квиетизме», ведущем к нежеланию участвовать в прогрессивных реформах общества.
Ну а обыденное сознание выражает распространенное мнение по поводу милости небес в пословицах типа «Береженого Бог бережет» или «На Бога надейся, а сам не плошай».
Третьим по популярности среди обвинений, предъявляемых обществом Христу и Его церкви, можно назвать обвинение в нетерпимости, хотя не все противники обращаются к этому аргументу. Например, коммунисты не включают его в свой список критических замечаний, ведь один фанатик никогда не объявит другого фанатика чересчур непримиримым. Напротив, трения возникают тогда, когда безразличное неверие сталкивается с твердыми убеждениями.
Древнеримская цивилизация, пишет Э. Жиббон, не могла не отвергнуть христианство хотя бы потому, что римляне были терпимы. Тогдашнее общество представляло собой невероятную смесь нравов, обычаев и религий, а потому поддерживало свое существование лишь благодаря уважению ко всем перепутанным между собой традициям и церемониям многих народов. Отсюда понятно, почему следовало ожидать, что все эти разнообразные группы «с возмущением объединятся против любой секты, пытающейся отделиться от человеческого общества и приписывающей себе исключительное обладание божественным знанием, а также отвергающей как гнусное идолопоклонство любые формы поклонения, кроме своей».
Евреев, разделявших взгляды христиан на богов и идолов, римляне еще как-то терпели, потому что те держались обособленно, сохраняя свои старинные обычаи и не вмешиваясь в общественную жизнь. Христиане же являлись членами римского общества и находясь в самой гуще событий социальной жизни, явно и неявно выражали крайнее презрение к религии окружавших их людей. О них складывалось впечатление как о предателях, разрывающих священные узы общепринятых устоев и воспитания, оскорбляющих религиозные институты родной страны, высокомерно презирающих все, во что верили их отцы и что их деды почитали святыней.
Остается только добавить, что терпимость римлян, как и терпимость современных демократов, имела границы, поскольку существовала исключительно как социальная политика, направленная на поддержание единства. Какую бы религию ни исповедовал человек, от него требовалось поклоняться Кесарю.
Однако Христос и христиане угрожали единству в обществе как по первому, так и по второму пункту своим радикальным монотеизмом, верой в единого Бога, которая очень отличалась от языческого универсализма, предполагавшего мирное соседство многочисленных богов и религиозных течений под властью одного земного или небесного монарха.
Такой монотеизм рождает политическую проблему для националистического или империалистического общества, и хотя в современную эпоху она стала менее заметна, все же проявилась со всей очевидностью, когда германский национал-социализм начал гонения против христиан, и особенно против евреев.
Видимо, не только цари, но и другие обладатели политической власти нуждаются в ореоле божественности, а монотеизм лишает их священной ауры. Христос отказался поклониться сатане, хотя тот предложил Ему за это господство над всеми царствами мира. И примеру Учителя следуют ученики, которые поклоняются только Иисусу Христу в единстве с Пославшим Его. Такое положение вещей представляется неприемлемым для защитников общества, терпимого к любым богам при условии, что и Ее Величество Демократия, или Свободная Америка, и Великая Германия, или Священная империя, получают свою долю религиозных почестей.
Конечно, антагонизм со стороны современного терпимого общества в отношении Христа часто проявляется в неявном виде, потому что оно не называет свои религиозные обряды религиозными, оставляя этот термин только для некоторых конкретных ритуалов, связанных с официально установленными священными институтами; а также потому, что религию в таком определении относят к одной категории с экономикой, искусством, наукой, политикой и техникой. Тогда претензии, предъявляемые христианскому монотеизму, носят вид напоминаний о невмешательстве религии в политику и бизнес или о том, что христианская вера должна научиться мирно сосуществовать с другими исповеданиями.
На практике это часто означает, что не только учению религиозных групп, но и всей совокупности учения Христа и Бога должен быть закрыт доступ в те сферы, где царствуют идолы по имени «жизненные ценности».
Скрытое обвинение против христианской веры остается тем же, что и в древние времена: она угрожает религиозной жизни; она лишает социальные институты их культового, священного характера; а отказом потакать суевериям терпимых политеистов она подрывает единство в обществе. Такое обвинение выдвигается не только против тех христианских организаций, которые применяют силу в отношении так называемых «лжерелигий», но и против самого существа веры.
Есть и другие черты Христа и христианства, позволяющие увидеть в них врагов общества. Прощение, которым Иисус щедро одаривает людей и к которому призывает, противоречит требованиям справедливости и чувству моральной ответственности, характерному для свободного человека.
Заповеди Иисуса о недопустимости гнева и непротивлении злу, о ненужности клятв и нерасторжимости брака, о беззаботной жизни и пренебрежении богатством — все они оказываются несовместимыми с реальной общественной жизнью. Воспевание христианами бедности оскорбляет чувства как аристократов и ницшеанцев, так и передового пролетариата. Недоступность Христовой мудрости для «мудрых» и прилежных в учебе и открытость ее даже для людей малообразованных и младенцев приводит философские светила в замешательство или даже вызывает их насмешки.
Эти нападки на Христа и христианскую веру высвечивают и делают ясной суть вопроса, хотя часто он принимает весьма причудливые формы. Но проблема христианства состоит не в необходимости защищаться против обвинений. Сочетать заповеди Христа с требованиями общественной жизни оказывается нелегко не только для отвергнувших Иисуса язычников, но и для принявших Его верующих. Войны и дипломатические переговоры, победы и мирные соглашения присутствуют не только в явном виде при встречах христиан и антихристиан; куда чаще дебаты об отношениях между Христом и обществом протекают в среде верующих и, наконец, в глубине сердца, когда христианин ведет спор с собственной совестью. Это не война набожности с безбожием за сферу влияния и спокойное сосуществование, но борьба веры с верой в надежде на примирение.
Вопрос отношений между Христом и обществом стоит за разногласиями апостола Павла с иудействующими христианами и с верующими поклонниками греческой культуры. Именно эти споры подвигли его писать свои послания на языке эллинов и приспосабливаться к их типу мышления. Та же проблема являлась причиной противостояния между ранней церковью и Римской империей, вызывала дебаты первохристианского учения с религиями и философиями Средиземноморья, формировала отношение верующих к принятым нравственным (и безнравственным) нормам, метафизическим взглядам и общественному порядку. Указ Константина и принятие великих символов веры, возникновение папства и монашеское движение, платонизм Августина Блаженного и аристотелианство Фомы Аквинского, Реформация и Ренессанс, Великое пробуждение и Просвещение, либерализм и «социальное евангелие» — вот лишь некоторые из глав в истории этой неразрешимой проблемы.
Меняя обличье в соответствии с эпохой, она проявлялась в спорах о разуме и откровении, о религии и науке, о законах природы и Божиих заповедях, о государстве и церкви, о непротивлении и принуждении. Она возникала в виде исследований на тему связи протестантизма и капитализма, пиетизма и национализма, пуританства и демократии, римо-католичества и англиканства, христианства и технического прогресса.
По существу это не проблема христианства и цивилизации, ибо как бы мы ни определяли христианство — как церковь, символ веры, этику, движение мысли, оно само колеблется между теми же полюсами: Христом и обществом. Связь с этими двумя авторитетами и составляет суть проблемы.
Когда христианство рассуждает о соотношении разума и откровения, на деле оно пытается понять, какова связь между откровением, данным во Христе, и разумом, господствующим в обществе. Когда предпринимаются усилия по различению, противопоставлению или сочетанию рациональной этики и познания воли Божней, на деле сравниваются понятия «что такое хорошо и что такое плохо», по мнению общества, с идеями добра и зла, проповеданными Христом.
Когда встает необходимость выбора между послушанием церкви и подчинением государству, именно Христос и культурное общество являются противоборствующими объектами, требующими исключительной верности себе.
Ранее мы уже предприняли попытку перевести понятия Церковь и государство в понятия Христос и общество, в общем, это удалось. Поэтому, прежде чем мы предпримем попытку выделить и показать основные способы решения христианами этого вечного вопроса «Христос и общество, взаимодействие или конфликт», полезно будет осторожно определить, что же подразумевается под терминами: «Христос» и «общество»[13].
Понятие «Христос»