Сосредоточение дела призрения в государственных учреждениях началось в России после воцарения династии Романовых в 1613 г. Был учрежден Аптекарский Приказ, а с 1670 г. при царе Алексее Михайловиче (1645–1676 гг.) – Приказ строения богаделен. Но эта мера, по-видимому, была вызвана, не решением осуществить какую-нибудь систему общественного призрения, а только усилением благотворительной деятельности, как самого царя Алексея Михайловича, так и ближайших к нему лиц. Но уже в этот период времени появляется необходимость перехода к системе общественного призрения. При этом ясней начинает обозначаться и сама система общественного призрения, в задачи которой входит не только милостыня бедным, но и предоставление трудоспособным нуждающимся заработка, а позднее даже и наказания за тунеядство.
Земский сбор 1681 г. (царствование Федора Алексеевича) побуждает правительство подготовить в 1682 г. особый акт, открывающий новые взгляды на общественное призрение. Но, по-видимому, смерть Федора Алексеевича затормозила действие этого акта.
Развитие мер общественного призрения в определенной системе принадлежит уже Императору Петру Великому. Систематизируя обширный ряд узаконений и распоряжений его, нельзя не видеть, что им были затронуты все важнейшие и, так сказать, основные вопросы призрения. Он подробно останавливается на необходимости различать нуждающихся по причинам их нужды и определять помощь в соответствии с этой нуждой. Он указывает на предупреждение нищеты как на лучший способ борьбы с ней; выделяет из нуждающихся работоспособных, профессиональных нищих и др. категории их. Он принимает решительные меры к урегулированию частной благотворительности, определяет организованную помощь общества, устанавливает органы призрения и необходимые для развития дела средства. Применяемые им меры составляют уже не ряд разрозненных и не связанных между собой попыток, а цельную систему, отличающуюся известной выдержанностью и последовательностью.
При обзоре мероприятий Петра Великого в области общественного призрения необходимо отметить, что, внося в него так много нового, он не мог не сознавать крайней необходимости новых источников средств на призрение. Без этих источников невозможна была реформа призрения, а потому при нем:
- вдвое против прежнего, был увеличен сбор венечных денег за венечные памяти со всех вступающих в брак;
- воспрещена вольная продажа восковых свечей и предоставлена исключительно церквам («понеже церковные имения нищих имения суть»);
- установлен вычет из жалованья у всяких чинов людей, «кроме солдат, по одной копейке с рубля на содержание госпиталей»;
- введено в монастырях обучение монахинь рукоделиям и ремеслам с целью обращения вырученных за эти работы денег «на общую монастырскую пользу, а не на собственные свои потребы»;
- сбор доброхотных подаяний в церквaх в два кошелька, из которых один предназначен был на покупку церковных потреб, а другой – на госпиталь;
- штрафные деньги с раскольников установлено обращать на богоугодные дела.
Как ни незначительны, в общем, были средства, получавшиеся от этих источников, но сам факт обособления их, со специальным назначением, указывает на сильное желание прочно организовать и поставить дело общественного призрения.
Несомненно, что великий преобразователь России, устанавливая деление нуждающихся на категории и виды призрения сообразно с нуждами этих категорий, принимая на себя и на государство законодательное упорядочение призрения и поручая выполнение его в значительной части организованным общественным силам, отрицая при этом безразборчивую раздачу милостыни, стоял на совершенно твёрдой почве и на правильном пути.
При преемниках Петра Великого и до издания учреждения о губерниях (7 ноября 1775 г.) заведывание призрением лежало на Правительствующем Сенате, без определения которого никто не мог быть помещен в богадельню. До этого же времени в области призрения правительство придерживалось предначертаний Петра Великого. Екатерина II первые годы своего царствования тоже следовала им, значительно смягчив, однако, карательную систему его по отношению к нищим.
Законодательным актом от 7 ноября 1775 г., получившим название «Учреждения для управления губерний Всероссийской Империи», была заложена государственная система общественного призрения. Законодательство Екатерины II решительным образом поворачивало дело призрения от земского общественного принципа, где помощь бедным оказывали земские люди на общественные средства, в сторону централизации на государственной бюрократической основе, где призрением сирых и убогих занимались чиновники полиции и приказов.
К 1862 г. складывается определенная система учреждений социальной помощи:
- лечебные заведения (больницы, дома для умалишенных);
- заведения призрения (богадельни, инвалидные дома, дома для неизлечимых больных);
- учебно-воспитательные заведения (воспитательные дома, сиротские дома, училища для детей канцелярских служащих);
- институты пансионеров, местные благотворительные общества.
С 60-х гг. ХIХ в. в социальную работу включились земские самоуправленческие органы, деятельность которых в сфере общественного призрения по мере укрепления институтов самоуправления становилось все более широкой и разносторонней. Земский опыт свидетельствует, что успешное выполнение государством своих функций и задач, в том числе в повышении уровня жизни народа, с объективной необходимостью предполагает активное участие широких социальных слоев в государственной и общественной жизни.
В историческом опыте социальной работы в России в предреволюционный период значительный интерес представляет деятельность органов городского самоуправления на тяжелой в российских условиях ниве общественного призрения. За почти пятидесятилетний период своего, существования городские думы и управы подняли и во многом освоили до того практически нетронутый пласт городской жизни в виде многоликой социальной сферы, на которую в годы крепостного строя у государственной бюрократической администрации никогда не хватало необходимого внимания.
Целенаправленную и интенсивную работу по развёртыванию сети образовательных заведений, налаживанию медицинского обслуживания местного населения, формированию системы, социальной помощи нуждающимся городские думы и управы вели в тесном взаимодействии с земскими самоуправленческими органами, благотворительными обществами, государственными ведомствами. Их деятельность способствовала расширению сети благотворительных заведений различного профиля. В конце 90-х гг. на средства благотворительных обществ, частных лиц, городских общественных управлений и земств в губернских и областных городах содержалось 5270, а в уездных городах и других поселениях 9584 (богадельни, детские приюты, больницы, училища) благотворительных заведений.
Во второй половине XIX в. входила в жизнь и набирала силу практика страхования рабочих и их призрения в связи с болезнью, увечьем или старостью. Начало решению этого вопроса положили законы 1861 и 1862 гг., согласно которым пенсии за утрату трудоспособности по увечью и за многолетнюю работу из-за престарелого возраста были введены на государственных и частных предприятиях горнозаводской промышленности, для чего создавались товарищества со вспомогательными кассами.
В 80-е гг. XIX в. эта проблема привлекала все большее внимание правительств и промышленников. В движение за обязательное страхование рабочих включились «Общество для содействия русской промышленности и торговли», Московский биржевой комитет и ряд других предпринимательских организаций. В 1881 г. комитет «Общества» выступил с проектом учреждения государственной кассы страхования рабочих от несчастных случаев и государственной пенсионной кассы трудящихся. По проекту «Общества» капитал первой кассы составлялся, из средств фабрикантов, а капитал второй кассы создавался за счет взносов самих страхующихся. Со своей стороны, Московский биржевой комитет для страхования рабочих предложил обложить предпринимателей специальным сбором.
В 90-е гг. в правительственных и промышленных кругах активно обсуждался вопрос о социальном обеспечении рабочих, получивших увечья на производстве. При этом правительство, склонялось к тому, чтобы ввести принцип ответственности предпринимателей за травматизм. Именно в этом духе, были составлены проекты законов, предложенные Государственному совету министрами финансов И. А. Вышеградским в 1889 г. и С.Ю. Витте в 1893 г. Ввиду сопротивления промышленников эти проекты были отложены.
Однако в конце 90-х гг. движение за введение обязательного страхования рабочих приобрело такой общественный вес, что не считаться с ним не, могли ни правительство, ни предпринимательские круги. Поэтому 2 июня 1903 г. правительство издало закон «О вознаграждении потерпевших вследствие несчастных случаев рабочих и служащих, а равно членов их семейств, в предприятиях фабрично-заводской, горнозаводской промышленности. Он стал первым законом, в основу которого был заложен принцип обязательного страхования.
Рассмотрим историю социальной политики в эпоху СССР.По высказываниям некоторых ученых, в СССР существовала патерналистическая модель социальной защиты с финансированием, главным образом, из государственного бюджета 95 и более процентов, ассигнованием с бюрократической системой распределения фондов социального обеспечения. В этой модели присутствовали элементы «государства всеобщего благосостояния».
В 1918 году (впервые после установления Советской власти) по личному указу В.И. Ленина всем центральным и местным органам управления была поставлена задача по выделению вопросов социальной помощи и поддержки грудящихся в отдельную систему исследования.
В год образования СССР изменилось само понятие «социальное обеспечение». Оно звучало так – «государственная система материального обеспечения и обслуживания всех граждан СССР в старости, болезни, при полной или частичной утрате трудоспособности, а так же многодетных семей». Осуществляется оно за счет государственных и общественных средств.
Особое внимание стало уделяться пенсионному обеспечению и пособиям.
К 1929 году Советская власть в законодательном порядке утвердила полное социальное обеспечение трудящихся, всех видов потери трудоспособности и, впервые в мире, – от безработицы, за счет нанимателей и государства, при помощи профессиональных союзов.
Социальное обеспечение, бесплатная медицина, образование не на таком высоком уровне существовало в нашей стране. До 60-х годов XX века в нашей стране социальные задачи традиционно включались в экономическую политику, и только с конца 60-х годов социальная политика выделяется в особое направление партии, хотя и была тесно связана с экономической деятельностью.
Наряду с выплатой пенсий и пособий, существовало немало других видов обеспечения. Среди них были: профессионально-техническое обучение и переобучение инвалидов, их трудоустройство, предоставление инвалидам бесплатной протезно-ортопедической помощи и специальных транспортных средств и т.д.
В СССР проблема социально-правовой защиты населения как самостоятельная не рассматривалась, поскольку внутренними характеристиками социалистической системы были полная занятость, бесплатные здравоохранение и образование, гарантированность государственных пенсий и т. д. Принцип социальной справедливости гарантировал людям работу и заботу, хотя в системе социальной защиты СССР были и свои недостатки (излишняя «уравнительность», не всегда высокое качество оказываемых услуг и т.д.).
Особенностью концепции государственной социальной политики в 1990-е гг. (постсоветский период) является ее направленность на «стабилизацию уровня жизни граждан», тогда как в предшествующие годы она строилась на распределительной и перераспределительной стратегии общественных фондов потребления.
Новые социально-политические реалии выдвинули следующие основные задачи:
- усиление адресности социальной поддержки слабо защищенных групп населения;
- обеспечение основных социальных гарантий;
- сдерживание массовой безработицы;
- адаптация и социальная поддержка вынужденных мигрантов.
Выделяются различные модели социальной политики с точки зрения механизма и масштабов государственного регулирования социальной сферы: интервенционистские и компенсаторные модели.
Можно классифицировать социальную политику и в зависимости от ее подчиненности решению тех или иных важнейших проблем, например, от ее нацеленности на решение, прежде всего, экономических проблем, от степени взаимосвязи социальной и экономической политик, например, может наблюдаться относительная независимость социальной политики и экономической, либо, случай скорее теоретический, непосредственная подчиненность экономической политики решению социальных задач. В конечном счете, речь идет об оценке степени «социальной ответственности» государства перед гражданами, о методах (способах), при помощи которых стремятся достичь «всеобщего благосостояния».
Системы государственной социальной политики в каждой стране складывались с учетом исторических условий и, несмотря на схожесть и однотипность решаемых задач, имеют различия в подходах, методах и организационном оформлении.
Эти различия особенно заметны при сравнении европейской и американской моделей.
Развитие системы социального обеспечения на европейском континенте имеет более длительную историю. Характерной чертой американских поселенцев была опора на собственные силы личную инициативу и стремление максимально уменьшить влияние на себя государственных структур. Подобный индивидуалистический подход наложил отпечаток и на формирование социальной политики государства в США, начало которой характеризуется периодом великого кризиса 1928–1933 годов.
Европейская модель социальной политики и социальной защиты вплоть до наших дней, базируется на теории «государства всеобщего благосостояния». В ее основе лежит концепция «естественных прав» человека.
Социальное законодательство европейских стран отличается от американского более высокой степенью участия государства в определении направлений, планирования, финансирования и проведение в жизнь социальной политики.
При этом следует подчеркнуть значительную роль в предоставлении социальных услуг местными органами самоуправления и, наконец, большой охват населения различными социальными услугами.
Понятие «государства всеобщего благосостояния» вошло в обиход после второй мировой войны. Государство всеобщего благосостояния формирует развитую систему социальной помощи всем гражданам, обеспечивает доступность медицинских, образовательных, психологических, юридических и других жизненно важных услуг. Конечно же, модели такого государства в каждой стране свои и отличаются как способом, так и результатом решения проблем достижения всеобщего благоденствия. Но всеобщим для многих европейских стран является процесс перераспределения ответственности за жизненный путь личности с самого индивида, семьи, общины, благотворительных организаций на институты государства. По оценке специалистов государство всеобщего благосостояния дорогое, расточительное, к тому же услуги социальной поддержки в европейских и других странах предлагают не только государственные, но и частные организации, при этом у людей появляется возможность выбирать, кому и за какие услуги платить.
Основные постулаты теории «государства всеобщего благосостояния» это примерно одинаковые возможности для реализации жизненных планов, обеспечения достойного уровня жизни, стремление к нарастанию социального равенства и справедливости.
Однако экономические трудности в западноевропейских странах в 90-х годах стали причиной кризиса «государственного благосостояния», свертывание ряда государственных социальных программ, так, например: экономический спад, растущий дефицит бюджета в Германии в 90 млрд. долларов, государственный долг Бельгии и Италии превышает их ВВП, старение населения, удорожание медицинской техники и другие факторы способствовали изменениям в государственной социальной политике.
По мнению западных экспертов, идеалы «государства благосостояния» в определенной мере устарели и не вполне соответствуют современным условиям. В конце XX века модель «государства всеобщего благоденствия» подвергается коренной реконструкции. В начале 90-х годов правительства многих стран предприняли шаги, направленные на сокращение государственных социальных расходов. Так, во Франции с 1993 года идет сокращение расходов по программе медицинского страхования, то же самое наблюдается в Великобритании, где осуществляется реформа государственной системы здравоохранения с целью усиления конкуренции в этой сфере. Даже в Швеции, по оценкам мирового сообщества «благополучной в социальном плане», идет «продажа» государственных больниц в частные руки.
В США поворотным моментом в формировании социальной политики был 1935 год – год принятия основополагающего закона о социальном страховании в рамках «нового курса» президента Ф. Рузвельта. «Великая депрессия» 1929–1932 годов, разорившая целое поколение американцев, с ее беспрецедентной безработицей и обнищанием, несомненно, послужила отправной точкой, с которой началось и постепенно усиливалось вмешательство государства в регулирование социальной сферы. Администрация Рузвельта впервые официально признала ответственность государства за социальную защиту граждан. Были введены государственное социальное страхование в форме двух основных программ (пенсионное обеспечение и компенсация по безработице) и очень ограниченная программа государственной помощи самым неимущим, голодным. Однако, убежденность в том, что социальное страхование фактически уничтожает необходимость в прямой помощи неимущим, надолго осталась доминирующим фактором формирования социальной политики в США. Закон 1935 года устанавливал принципиальные различия между социальным страхованием, когда государственные программы финансировались за счет взносов наемных работников и предпринимателей, и финансируемыми из бюджета программами вспомоществования, рассматриваемыми в качестве общественной благотворительности (в отличие от других стран, где выраженных различий между социальным страхованием и обеспечением не проводилось). Рузвельт относился к вспомоществованию как к явлению, подрывающему личную независимость и предприимчивость, разрушающему трудовую этику и т.д., государственная помощь рассматривалась как временная мера, оправданная чрезвычайными обстоятельствами.
США позже, чем европейские страны, ввели главные социальные программы. После окончания второй мировой войны в США сложился общественный либерально-консервативный консенсус по вопросам целей и методов государственного регулирования, была принята на вооружение концепция государства всеобщего благосостояния (Welfare State) основанная на признании того факта, что рыночная экономика не в состоянии устранить неравенство, поэтому в качестве главной цели социальной политики выдвигалось обеспечение минимального уровня социальной защиты и более равномерное распределение доходов. Американские исследователи указывали, что «новый социальный контракт» сложился в связи с тем, что на базе ускоренного экономического роста государство было в состоянии поставить перед собой задачу компенсации «социальных издержек» экономического развития.
В середине 70х годов, на изломе экспансионистской государственной социальной политики накануне экономического кризиса, были выдвинуты проекты введения единой национальной программы вспомоществования неимущим с гарантией обеспечения минимального дохода (в форме единого стандартного денежного пособия) и национальной системы медицинского страхования. Предложенные законопроекты были заблокированы конгрессом.
В целом, в развитии государственной социальной политики в США американские авторы выделили три этапа: довоенный и послевоенный, до середины 70-х годов восходящие периоды, и этап кризиса, начавшийся с середины 70-х годов, когда в обстановке обострения экономических проблем выявилась необходимость глубокой структурной перестройки не только экономики, но и социального регулирования, такая перестройка началась с приходом к власти в начале 80-х годов республиканской администрации Р. Рейгана. Консервативные реформы («революция» Рейгана) завершились уже в середине 80-х годов, еще до прихода к власти республиканца президента Буша и тем более демократа Клинтона, когда, по нашему мнению, начался четвертый этап: его уже можно отнести к продолжению «восходящего» периода.
При подведении итогов послевоенного развития социального регулирования в США отмечается несомненный прорыв (за сравнительно короткий срок) американского общества в направлении к созданию «государства благосостояния». Параметры этого прорыва многообразны, но наиболее часто отмечается, что число лиц с доходами ниже официально установленного «порога» бедности (poverty line) удалось сократить с 39,9 млн. в 1960 г. до 23,0 млн. в 1973 г., или с 22,2 до 11,1 % населения, что социальные расходы в федеральном бюджете увеличились с 28,1 % в 1960 г. до 54,3 % в 1980 г., а в процентах к валовому национальному продукту совокупные государственные расходы возросли с 8,8 % в 1950 г. до 19,0% в 1975 г., затем их доля падала и восстановилась только к концу 80х годов (19,2 % в 1990 г., 20,5 % ВНП в 1991 г.).
Механизм и масштаб сокращения бедности можно продемонстрировать по данным за 1980 г.: процент населения с доходом ниже границы бедности в этом году составлял 29,3 %, в результате выплаты денежных государственных пособий по линии вспомоществования он уменьшился до 13,0 %, а с учетом неденежных пособий – до 8,1 %.
Несмотря на понижательную динамику 1975–1985 годов «общество благосостояния» в США стало образом жизни десятков миллионов американцев. Без этого «социального амортизатора» в настоящее время стало невозможно функционирование механизма общественного воспроизводства. Показатели развития государственных социальных программ в США приблизились к западноевропейскому уровню: по имеющимся данным, в середине 80-х годов при средней величине государственных социальных расходов в 25% от ВНП для 18 развитых стран, в США эта доля составляла 21% (в Японии – около 18%).
В зарубежной литературе возникновение кризисной полосы 1975–1985 годов в развитии государственного регулирования социальной сферы объясняется тем фактом, что в условиях замедления экономического роста и необходимости технологической перестройки производства и структурной перестройки экономики в целом исчерпались возможности экстенсивного роста. Сама логика экономического развития потребовала стимулирования капиталистического накопления и реорганизации амортизирующих звеньев как рычагов структурной перестройки. По вопросам социальной политики в 70–80-х годах в США имел место раскол общества, мнения были самые различные от крайне правых до леволиберальных точек зрения. Пути решения общенациональных проблем неоконсерваторы видели во внушительном сокращении финансирования социальных программ, преимущественно за счет нижних слоев общества, отступления от принципов универсальности, в децентрализации, т.е. в передаче «на места» части государственных социальных функций для разгрузки центрального бюджета, а далее в приватизации социальной сферы.
Вслед за германским идеологом неоконсерватизма Р. Дарендорфом правящие круги в США в тот период приняли к исполнению идеи свертывания государственного вмешательства и опоры на бизнес, на рыночный механизм в решении социальных проблем. Упор на приватизацию и индивидуализацию социальных программ встретил поддержку у новых средних слоев, втянутых в сферу наемного труда. Общая цель неоконсервативного государственного регулирования перераспределение национального дохода в пользу, прежде всего производственных капиталовложений. Подчеркивалось, что стабилизирующий эффект государственных социальных расходов превратился в дестабилизирующий фактор, выявилось несоответствие государственных трансфертов потребностям общественного воспроизводства. Другой важный пункт неоконсервативной программы – освобождение бизнеса (и высоких частных доходов) от дестимулирующего бремени налогов.
Противостоящие этой концепции неолиберальные круги в США выступали, наоборот, не за снижение, а за повышение налогов, против рассредоточения власти и средств вплоть до централизованного социально-экономического планирования. Известный американский экономист Дж. Гэлбрейт выступил в конце 70-х годов за реформирование, демократизацию системы социального страхования для справедливого распределения ресурсов, более объективный учет государственных издержек, принятие единых критериев и стандартов в регулировании социальных услуг.
В конечном счете, государственный механизм был сориентирован на уменьшение доли социальных расходов в ВНП, неоконсервативная стратегия общественного развития сменила неолиберальную модель. С приходом республиканцев лозунг о строительстве «государства всеобщего благосостояния» был снят. Было санкционировано использование страховых фондов как источника стимулирования социальных расходов предпринимателей.
В государственной политике центр тяжести «борьбы за экономию» приходился на социальные программы для неимущих. Была введена система «тестирования на нуждаемость» с тем, чтобы ограничить получателей государственных пособий только «истинно нуждающимися», целый ряд социальных программ был упразднен. Однако, первоначальный «замах» правительства Р. Рейгана на социальные программы для среднего класса (в частности, по поводу приватизации пенсионного обеспечения) не был реализован полностью, хотя, например, пострадали программы государственного стимулирования жилищного строительства, гарантирования ссуд студентам для оплаты высшего образования, некоторые медицинские программы, субсидии фермерам.
Государственная «Программа экономического выздоровления» 1981 года преследовала четыре главные задачи: борьба с инфляцией, снижение налогов, ограничение государственных расходов, свертывание регламентирования бизнеса (налогообложение, окружающая среда, фирменные социальные программы). Р. Рейган занял позицию идеологического отрицания принципов «государства всеобщего благосостояния», опираясь на идею о том, что экономический рост сделает ненужным перераспределение национального дохода. За 8 лет его правительству удалось добиться многого, провести налоговую реформу, заблокировать инфляцию, «навести порядок» на рынке труда (резкое сокращение роста заработной платы), заморозить и снизить рост государственных расходов. Были созданы возможности для структурно технологической перестройки. За это пришлось платить свою «цену»: наблюдался быстрый рост дефицита федерального бюджета, государственного долга, страна балансировала на грани финансового кризиса. Однако, опираясь на новую техническую базу, американская экономика с конца 80-х годов начала вновь быстрое движение вверх.
При анализе развития социальной модели в США нельзя не остановиться, хотя бы коротко, на развитии частного (фирменного) социального страхования. Начало ему было положено принятием в 1935 году Национального акта о трудовых отношениях (закон Вагнера). Период до 1935 года в американской литературе характеризуется как патернализм, т.е. период, когда социальная деятельность предпринимателей носила «добровольный» характер. В период рузвельтовских реформ, когда сложилось относительное равновесие сил противоборствующих сторон труда и капитала, правительство попыталось установить и равновесие между экономической рациональностью («капиталистической агрессивностью») и общественными приоритетами; совершить поворот от конфронтации к социальной интеграции. При поддержке профсоюзов государство широко использовало механизмы государственного и коллективно-договорного регулирования с охватом всех социальных аспектов общественного воспроизводства. Прорыв произошел в конце 50-х годов, когда профсоюзы добились большого расширения спектра фирменных социальных выплат, в том числе дополнительного к государственному фирменного пенсионного обеспечения. Завоевания профсоюзов в 60-е годы были признаны общими нормами индустриальных отношений.
В конце 70-х годов произошел коллапс коллективно-договорных адаптационных структур в связи с тем, что отстаивание профсоюзами интересов прежде всего работников низкой и средней квалификации основной массы их членов, сосредоточенных главным образом в традиционных инфраструктурных отраслях, вошло в определенный конфликт с потребностями научно-технической революции и со складывающейся новой социальной структурой экономики[ii]. Диверсификация экономики, рост так называемого третичного сектора все более ограничивают непререкаемое некогда господство промышленных гигантов, отраслей массового производства. В 80-е годы вместо однотипных, однообразных индустриальных моделей все больше прорисовывается новая неокорпоративная модель, характеризующаяся гибкостью, адаптационностью, маневренностью социальных фирменных программ на основе создаваемого консенсуса неоконсервативной и неолиберальной моделей, например, по вопросу сохранения общественных фондов потребления. Общая цель – радикальное обновление норм и правил, приводящих в движение социальные факторы производства, обогащение социальной практики, мобильная реакция на разнообразные и дифференцированные требования наемных работников. Крайности американской неокорпоративной модели в Западной Европе вызывают известное опасение по поводу, например, «чрезмерной» мобильности. Но именно это привело к тому, что в Европе положение на рынке труда трудно поддается регулированию, безработица держится (1996 г.) на уровне 11 %, в то время как в США без наращивания государственных ассигнований на поддержание занятости безработица составляет 56 %.
США опережают Западную Европу по степени развития фирменных социальных программ неотъемлемой части их общей социальной модели. Более того, доля фирменных социальных расходов в общей их сумме в США увеличилась с 30,1 % в 1975 г. до 39,3 % в 1991 г. с соответствующим сокращением доли государственных расходов, а в процентах к ВНП государственные и фирменные социальные расходы в 1991 г. составляли соответственно 20,5 и 13,4 % (в 1975 г. – 19,0 и 7,8 %). О развитии в США индивидуальных форм социального страхования (пенсионного) будет сказано ниже.
Уже в середине 80-х годов ряд влиятельных американских экономистов выразили беспокойство по поводу состояния в стране государственной социально-экономической инфраструктуры. За 80-е годы образовался «третий» дефицит после внешнеторгового и бюджетного – дефицит вложений в человека, в состояние окружающей среды, в развитие научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок гражданского назначения. На фоне обнаружившегося в то время еще до ухода Р. Рейгана смещения общественного мнения от консерватизма к центру все резче звучали требования преодолеть эти дефициты, сбалансировать государственный бюджет и переориентировать бюджетную стратегию в пользу «человеческих» ценностей (капиталовложений в человека). «Идеи более милосердного правительства снова входят в моду», – отмечалось в американской прессе.
Отход от консервативной концепции социально-экономического государственного регулирования проявился с приходом в Белый дом республиканца Дж. Буша. Заявив в бюджетном послании конгрессу в начале 1991 г. о желании правительства взять на себя большую ответственность за развитие экономики и социальной сферы, правительство акцентировало переориентацию бюджета на обеспечение долгосрочного экономического роста, выдвинув в качестве приоритетной программу «капиталовложений в будущее» Америки от военных к гражданским программам, а в рамках последних – от трансфертных выплат к инвестициям. Правительство отказывается от последовательного курса на ослабление регулирования бизнеса, которым следовала предыдущая администрация, в пользу «разумного» регламентирования.
Дж. Буш в немалой степени обязан своей победой на выборах созданию собственного имиджа в качестве «президента – образование» (или: «президента – просвещение»). Уже на 1991 г. были запланированы рекордные бюджетные ассигнования на программы министерства образования, особенно ориентированные на молодежь (новые программы помощи молодежи из малообеспеченных семей в получении среднего образования, детям-инвалидам в получении начального и среднего образования, программа «неограниченные возможности для молодежи», нацеленная на помощь «трудным» подросткам из бедных семей), с выделением крупных средств не только на общее, но и профессиональное образование молодежи, на борьбу с употреблением наркотиков, на материальное поощрение лучших школ и учителей, финансирование «негритянских» колледжей и др. Одновременно Дж. Буш предпринял шаги по преодолению тенденции падения федеральных ассигнований на гражданские научные программы. Президент начал финансирование многолетней программы помощи малообеспеченным семьям в приобретении собственного жилья.
В целом концепция «капиталовложения в будущее», которая поддерживается и администрацией демократа Клинтона, определяла в качестве основной задачи государства долгосрочные капиталовложения по трем направлениям: непосредственно в производительный (физический) капитал, в технологическое развитие и научно-технические разработки и в человеческий капитал. Общая цель с помощью мер налогово-бюджетной и кредитно-денежной политики создать условия для долгосрочного экономического роста в качестве ключевого фактора для «устранения неопределенности в будущем». Но экономического роста самого по себе недостаточно для борьбы с социальной необеспеченностью. Поэтому кроме перечисленных выше государственных социальных программ, ориентированных на молодежь, было начато финансирование программы профессиональной подготовки и содействия в трудоустройстве для всех получателей пособий из числа бедных семей с несовершеннолетними детьми и для инвалидов, был поднят до 4,25 долл. в час федеральный минимум зарплаты как одно из средств помощи 6 млн. глав семейств так называемым «работающим беднякам». В рамках объединенного федерального бюджета был создан целевой интегрированный фонд социального страхования с запрещением использования средств фонда для финансирования любых государственных программ, кроме страховых. В качестве дополнения к государственным и фирменным пенсионным системам были введены льготные программы индивидуальных сбережений: взносы на так называемые индивидуальные пенсионные счета были освобождены от уплаты налогов.
Возможно, мы уделили слишком большое внимание инициативам Дж. Буша, но именно потому, что еще до прихода правительства демократов произошел поворот государственной социальной политики от практики «рейганомики». Однако, как отмечала американская печать, в период президентства Дж. Буша были предприняты меры по преодолению лишь наиболее одиозных сторон консервативной социально-экономической политики и то лишь за счет повышения налогов (Буш клялся налоги не повышать) и дальнейшего роста бюджетного дефицита. В то же время отмечаются положительные итоги «рейганомики», а именно самый длительный в мирное время экономический подъем, преодоление стагфляции и энергетического кризиса, тот факт, что правительству консервативной ориентации удалось освоить достижения научно-технической и информационной революции. Отмечается также, что в ответ на вызов конкурентов американская экономика поразительным образом перестроилась и к концу 80-х годов стала значительно более конкурентоспособной. Но на фоне экономических успехов социальные и бюджетно-финансовые проблемы значител<