Не одна, а уже целых пять стационарных турелей с дикой скоростью уничтожали боекомплект, ведя непрерывный огонь по приближающимся мутантам. Пинки сменил третий барабан в гранатомете, выпустив пять снарядов в гущу врагов. Взрывы последовали один за другим, заставив тигрицу пригнуться и бросить взгляд наверх.
– Пинки!!! – почти не слыша себя и перезаряжая свою винтовку, закричала она. – “Осквернитель”!
Последняя граната ударила прямо в летящего на них Ройх и разорвала его на части в считанных метрах от пантера.
– Что “Осквернитель”? Опять обгадился?
– Он меняет курс!!! – Фрай, перехватив оружие, продолжила огонь.
За первую минуту обороны, показавшуюся тигрице вечностью, были уничтожены десятки мутантов, но остальные напирали, рвались вперед, ни на секунду не замирая перед ураганным огнем. Это было идеальное войско: бесчисленное, не знающее ран, страха и сомнений.
Еще немного, и орда этих страшных существ загонит Фрай и Пинки внутрь “Гепарда” – под защиту его узких коридоров.
– Сверну-у-ул? Чем это они его так наманили? – Пантер пристально посмотрел на блик “Солнечного Шпиля”, даже отсюда заметный рядом с “Осквернителем”. – И что бы такого сделать нам, чтобы и эти все друзья-мутанты тоже свернули куда-нибудь подальше, а?.. И – я не знаю. Ну ладно, в коридорах драться тоже круто.
***
Почему-то лишь увидев треугольную, жадную пасть “Осквернителя”, Рейн осознала, как гибельно предложение, подсказанное ей интуицией. Разум был против, но тайное чувство, ведущее барсу, не знало сомнений.
– Летим, – сказала она, стараясь, чтоб голос не дрожал. – Прямо туда, в ангар.
Голографические проекции перед Шандарис несколько раз дернулись и моргнули.
– С-с-сигнал с "Осквернителя"! Пытается взять “Ш-ш-шпиль” под контроль.
– То же самое было с "Блюноузом", – сказала Девора. – Только нас он прощупывал просто так, а на этот раз – учуял Артефакт. Мы на несколько минут выключили подавители и позволили Осквернителю “увидеть” то, чего он так жаждет.
– Вероятней всего, так и ес-с-сть, – в голосе мантикоры почувствовалось напряжение, – "Солнечный Ш-ш-шпиль" блокирует попытки взлома.
– Он выдержит? – переведя взгляд с Деворы на Шандарис, спросила барса.
– На такой вопрос-с-с нет ответа, – прикоснувшись к проекции и подготовив бортовые орудия к ведению огня, мантикора сбавила скорость.
Через несколько мгновений "Солнечный Шпиль" скрыла кромешная тьма чужого корабля.
***.
– Здесь.
– Чё?
– Опускай здесь.
Дрекс и Коул осторожно положили тяжелый подавитель поля рядом с выходом из корабля. Отойдя на шаг, барс прищурился, запоминая процедуру включения устройства. Оставив одно устройство рядом с Артефактом, они перенесли остальные в разные части "Солнечного Шпиля".
– И нафига мы их растаскали? – спросил Коул.
– Расширим охват поля. Так от ментального воздействия будет закрыт не только грузовой отсек, но и весь корабль... Готово! – Поднявшись, Дрекс охватил взглядом идеально чистый шлюзовой отсек "Шпиля" и дотронулся до коммуникатора: – Все готово, Девора. Где мы сейчас?..
– Мы в пятнадцати… одиннадцати… восьми ярдах от цели, – доложила Девора. – До контакта – десять секунд. И выходим.
– Как это – “выходим”? – вскричала Рейн. – Не пойдете же вы с нами, Высшая? Нет, нет! Не надо!
– Почему это не надо, – возразила Девора. – Куда это вы собрались без охраны? Вот это я и буду. Вам там будет не до боя, мне кажется.
В этот момент они ощутили тяжелый толчок и услышали странный звук – гигантский вздох, тихий и алчный. “Осквернитель” заглотил “Шпиль” своей страшной пастью – и выхода из нее не было.
***
Джон выложил на пульте все пули в ряд: четыре золотистых цилиндра, два из них помяты.
– Вы уверены, профессор, что выстрелов было четыре? – шепотом уточнил он, вытряхивая на ладонь оставшиеся в обойме пистолета патроны. – Тут еще на один заряд меньше.
– Провалиться мне сквозь палубу! Ровно четыре как есть! – жарко, но так же тихо, чтоб лишний раз не тревожить Нейлор, заверил Файф. – Каждый у меня словно внутри был, будто по мне… ну и в самом деле по мне же, если б не Илои. А пятая пуля в потолке, потому у нас и пробоина.
– Тогда – всё.
– Всё – в каком смысле? – тревожно осведомился рысь. – Жить-то он будет? В самое что ни на есть сердце попала вон та… я же видел, где вы ковыряли.
– Было бы в сердце, если б оно у него было, – с готовностью ответил Джон. – Но никакого сердца там нет. Пуля помялась о кость, отклонилась на пару градусов и прошла рядом с большим сосудом. Но там нет никакого сердца.
Он развернул перед Файфом проекцию и увлеченно сообщил:
– Вообще нет такого органа!
– Что???
– Честно, вот смотрите! Его роль, как я понял, выполняют четырнадцать особых сосудов, но они расположены на периферии! Видите, профессор?.. А легкое, оно вообще...
…Поначалу, пока решали, что делать с раненым, казалось, что дела совсем плохи. Джон не знал, как подступиться к птицеподобному, чем остановить кровь и какие препараты можно применять. Он опасался, что инопланетянина убьет какая-нибудь вещь, безобидная для бывших землян, навроде альфа-коагулянта. Как знать? На полный анализ строения тела Ройх ушло бы слишком много времени. Но Файф нашел в кармане балахона Илои небольшую коробку, про которую Джон, изучив со всех сторон, совершенно уверенно сказал, что это аптечка. После того момента, как он разобрался, что в этой аптечке к чему, все пошло как надо.
– В общем, благодаря своей этой странной анатомии, он будет жить, – заявил Джон. – Ни одна из пуль не задела жизненно важных органов. Или, скажем так, жизненно важных органов, которые не были продублированы…
– Это правда? – раздался над головами доктора и рыся странный, почти механический голос. – Я не убила его?
Оказалось, что Нейлор, двигаясь, как тень, постепенно подобралась к раненому.
– Конечно, нет! – воскликнул Джон. – И вообще, это же у вас морок был.
– Девушка, послушайте… – начал было Файф, но львица перебила его, стеклянно глядя на Илои:
– Это хорошо, что он выжил. Все, кто останутся живыми, изведают счастье, – сказала она.
– А, это с лишними руками из разных мест когда бегаешь, – определил профессор. – И кидаешься на всех. Не, какое же это счастье!
– Тот голос, он тоже говорил о счастье, точно, – вспомнил доктор свое видение. – Там было про глобальную катастрофу и про гигантских тараканов каких-то… Это когда я вырубился. Значит, эта штука действует на ослабленное сознание. Как Артефакт, только порченого Артефакта тут нет. Значит, это сам Осквернитель… Нейлор, кто стер вашу память?
***
Дрекс и Коул повернулись навстречу приближающимся шагам. К шлюзу в полной тишине вышла Девора, за ней – Рейн и Шандарис.
– Вы готовы? – спросил Дрекс.
– Нет, – вздохнула Рейн. – К такому за сто лет не подготовиться. И все-таки мы идем. Открывайте шлюз…
– Тут ес-с-сть положительный момент, – заметила Шандарис, отдавая стыковочную команду своему кораблю. – Можно не ос-с-сторожничать во время этой вылазки. Ибо – бес-с-сполезно.
– А ты-то куда собрался? – Рейн удивленно повернулась к Коулу.
– В пассаж, смокинг выбирать, – перекинув винтовку через плечо, хмыкнул барс. – Ну куда?.. С вами, ясен пень.
– Не надо! Я смогу “прикрыть” от ментального воздействия одного-двух, но трех… – стала возражать барса.
– А мне плевать. Я и так не поддамся.
– Это большой риск, мы можем обратить оружие друг на друга, – Дрекс взглянул на Коула. – Я хочу попросить тебя остаться на корабле с Нелиалом и его двумя жрецами и охранять Артефакт. Возможно, что вы нам понадобитесь позже.
– Вы серьезно? – развел лапами барс. – Жить надоело? Там, внутри этой фигни зажористой, там бойцы нужнее!
– Никто не знает, что там нужнее! – возразила Рейн и так сверкнула глазами, что Коул решил дальше не пререкаться.
– Ну-ну, – сказал он и со стуком спустил винтовку на пол. – Только не буянь. Остался.
В этот момент открылся шлюз. Огни “Шпиля” высветили кромешную тьму посадочной платформы – место, знакомое Деворе. Оно осталось таким же, как во время той отчаянной вылазки – безвидным, пустым, огромным и темным, словно Вселенная кончалась здесь, у порога, а дальше начиналось неведомое.
Дрекс, переглянувшись с Деворой, покачал головой:
– Что-то неохота мне туда идти от слова “совсем”. Ладно…
Вздохнув, Высший вышел первым.
Рейн встретила темноту спокойно. Ей припомнились древние пещеры в горах Таниса, их безмолвие и ожидание, таившееся во тьме. В неглубокие пещеры лазала даже расшалившаяся малышня. Но была там и Бездонная пещера, во мрак которой входили, дабы испытать себя на мужество.
Теперь было почти так же. Почти – потому что в Бездонную пещеру ходили, в общем-то, просто так, и ничья жизнь и смерть от этого не зависела. А тут – даже страшно подумать, что поставлено на кон.
Шандарис не спускала фосфоресцирующих глаз с Дрекса и ступала за ним след в след. Ей было спокойнее от присутствия давнего боевого товарища.
В хвосте отряда шла Девора, которая ступала так, словно шла по опавшим листьям или по тропинке в зимнем саду.
– Алё, – раздался сквозь треск помех голос Коула в коммуникаторах. – Связь проверяю.
– Пока слышно, – вполголоса отозвался Дрекс, подняв взгляд.
Глаза привыкали к темноте, и вот уже стали различимы циклопические конструкции и колонны. Чуть дальше их уже подсвечивал тусклый свет, пульсирующий в такт тихому гулу, который наплывал снизу.
Стала видна и дорога, ведущая от посадочной платформы. Ее границы были достаточно широки, и периодически от нее отходили ответвления на такие же платформы. Но на них не было ни кораблей, ни каких-либо устройств.
Десант уходил все глубже, и посадочные огни “Солнечного Шпиля” затухали позади. Вместе с ними погасли и глаза мантикоры. Казалось, что в здешнем воздухе витали частицы какого-то вещества, создающего рассеянный черный туман, через который свет не мог пробиться.
– Чем-то смахивает на доки для легких кораблей, – выразил свое мнение Дрекс.
– Ес-с-сли у вас такие доки, – с усмешкой сказала Шандарис, – я бы не хотела к вам в гос-с-сти.
Но тьма поглотила ее слова.
– Что-нибудь чувствуешь, Рейн?.. – спросила Девора чуть спустя.
– Да, – коротко ответила барса и не сразу продолжила: – Я чувствую злобу. Не абстрактную, а конкретную: на вас, на меня, на всех нас. Эта злоба похожа на копья, торчащие из оборонного вала. Он ощетинен. Он ждал и дождался…
Рейн с шумом выдохнула воздух.
– И еще… я знаю, куда надо идти.
В гуле снизу что-то изменилось: стали слышны какие-то другие звуки, не имеющие отношения к механизмам корабля. Рейн с содроганием подумала, что их могут издавать живые существа.
Дрекс припал к электронному прицелу, но и там не было видно ничего конкретного. Создавалось устойчивое ощущение, что их группу кто-то окружает.
– Направляй, – кивнул он барсе.
– Это нетрудно, – Рейн обернулась к Деворе. – Ваши следы до сих пор видны, Высшая. Вы были правы, что решили идти с нами. Так вы сможете меня поправить, если я ошибусь.
– Мы прошли не так далеко от "Блюноуза", – отозвалась Девора. – Начали путь примерно вот отсюда, где мы сейчас.
– И прошли вперед, а тут еще шел Островной, – кивнула Рейн, и в темноте ее движение просверкнуло серебристой вспышкой. – Ваши голоса остались в памяти этих стен.
Она уверенно обогнала Дрекса и пошла впереди всех, постоянно вслушиваясь, но не в звуки, а в то, что залегало глубоко под ними.
***
– Стер память или не стер, не ваше дело! – огрызнулась львица. – Сейчас будете про антидепрессанты втирать. Знаю я! Напихать таблетками и руки умыть, ага? Шандарис хотела как лучше!
– Знаю я двоих, – задумчиво, не обращая внимания на ее злость, сказал доктор. – У них погиб… друг, самый дорогой. Очень тяжело было. И я предложил: антидепрессанты, да и память тоже можно заглушить, есть методы. И что они ответили?
– Послали вас куда подальше, – усмехнулась Нейлор.
– Они – не сговариваясь, по отдельности – сказали, что эта боль им нужна, – ответил Джон ей и себе. – Они хотели ее пережить. Зачем, спросил я…
– И?..
– Они сказали, что от боли растет душа.
– Истинные дети Таниса! – восхитился Файф, а потом удивленно сказал: – А! Ой… это же они и есть. Одна из них сейчас с нами, Рейн. А умер – это Барта. Эге!
– Им может быть нужно что угодно! – взорвалась Нейлор. – А мне – нет! Не хочу никакой боли! Никаких детей Таниса! Не хочу вспоминать! Не надо! Отстаньте вы уже от меня!
Она встопорщила усы и подалась назад, но ее память лежала как раз на этом месте, в луже подтертой крови, обессиленная, в повязках – и осененная крыльями. Не открывая глаз, Илои протянул древнюю лапу, странную, корявую, длинную, и коснулся львицы.
– Верну тебе, что потеряла, – прошептал он со свистом. – Иначе – снова опасность. Крылатое племя всегда выбирает Жизнь.
Нейлор замерла, словно скованная ледяным порывом, глаза ее округлились, и дыхание вырвалось из груди с таким же свистом, как у израненного ею птицеподобного. Несколько мгновений она стояла рядом с Ройх, не в силах оторваться от его прикосновения, а потом ее прорвало.
Не поднимаясь, не колеблясь, не стесняясь, она вдруг упала на колени и взвыла во весь голос. От кожухов, прикрывавших атомные сердца корабля, отразился древний плач.
– Как забуду я единственную любовь! – ничем не прикрытым страданием, шквалом рыданий, почти песней вырвалось из нее. – Каждый шаг я помню, каждый поворот головы! Почему я осталась? Зачем мне жить теперь? Как хорошо было нам вместе, под этими звездами, какой был хороший мир вокруг!
Файф опустил голову. Джон, наоборот, не мигая смотрел на львицу.
– Почему все обрушилось? – кричала она со слезами, и скорбь ее наконец-то вытекала наружу, словно гной из раны. – Почему все складывается не так, не так, не так? Кто поймет меня, кто измерит мою боль? В зеркало смотрю – не вижу себя, иду – не чувствую себя, потому что я – лишь половина, а другой половины – нет! Как вернуть? Даже забвение не помогает! О Уоррен, лев мой, черногривая сказка, ласковый взор – кто знает, где ты теперь, как мне услышать твой голос? Никто не утешит меня!
Она рыдала, все так же стоя на коленях, и весь мир был ей врагом и свидетелем, и она хотела всех проклясть за свое несчастье, но и остаться с ними, иначе – слишком одиноко.
Потом ее рыдания стали утихать, как летний дождь на какой-нибудь зеленой планете. Она увидела, что Илои чуть приподнялся ей навстречу, что старый рысь качает головой, и что в глазах Высшего, который тоже опустился на колени, стоят слезы.
– Я вижу твое горе, – проговорил он. – Я разделяю его.
– Но Высшие… не плачут, – сказала Нейлор и потрясенно замолчала.
Вместе с потрясением к ней, словно с волной прибоя, пришла простая мысль: плакать можно. Пока есть скорбь, есть и память, и пока она помнит – Уоррен будет с ней, что бы ни произошло. Она больше не будет погребать его под тяжелым камнем забытья. Она будет помнить и будет жить.
Хотя ей было трудно дышать, она протяжно вздохнула, хотя было стыдно смотреть на Ройх, не отвела глаз. Человек помог ей встать, но она уже чувствовала, что силы вернулись вместе с памятью. Нейлор взяла свой пистолет, наделавший бед, и повернулась к выходу.
– Куда ты пойдешь? – почти без слов спросил Джон.
– На свободу, – так же едва слышно прошептала она, мягко шагая, чтобы исчезнуть за дверью. – Крылатое племя… выбирает Жизнь. Я буду защищать нас!
***
Следующие десять минут группа шла за барсой в напряженном молчании. Все, кроме Деворы, то и дело оглядывались по сторонам. Несколько раз Дрексу показалось, что кто-то приближается к ним, но цифровой прицел был пуст, а датчик движения молчал.
– Мы уже довольно далеко зашли, – он сверился с хронометром и бросил взгляд назад: “Солнечного Шпиля” уже не было видно. – Еще далеко?..
– Нет, капитан, – Рейн замедлила шаг и посмотрела вверх. Сквозь мрак явственно проступало свечение рун, высеченных по периметру открытого проема. – Недалеко… мы на месте.
– На “Хранителе” были с-с-сходные знаки, – сказала Шандарис.
– Перевести можешь? – стараясь говорить тише, спросил Дрекс.
– Не с-с-смогу. Это руны Древних, но в них нет с-с-смысла.
– Хорошо, заходим. Осторожно.
Как только они переступили порог, сверху начали загораться огни. Десантникам открылся довольно просторный зал со множеством проходов, неровные стены которого были покрыты изображениями существ, даже отдаленно не напоминающих тех, которые населяли миры Конфедерации. Крылья, длинные лица, множество глаз, ни на что не похожие позы – идут, летят, склонились?.. Сколько у них рук, как они движутся, на что смотрят?.. Даже самые древние фрески Земли не выглядели столь причудливо.
Терявшийся во мраке свод поддерживали сложно-резные колонны. На противоположной стороне перед сплошной стеной высилась скульптура. Крылатое существо – такое странное, что даже неясно было, есть ли у него форма – вросло в эту стену в вечном освобождающемся порыве.
Скульптура была предельно выразительной. Крылатое… божество?.. существо?.. Его рот был раскрыт в немом крике, и оно рвалось, стремилось, буквально ввинчивалось в высоту, на свободу.
Быть может, яркий свет над ним включился сам собой, из-за автоматики, подумала Рейн. Но потом она услышала крики мутантов. Может, это они включили свет, чтобы видеть нас, с ужасом подумала барса. Пол под ногами вздрогнул, и стена в противоположном конце зала пришла в движение.
Гвалт и рычание из-за двери нарастали, и было понятно, что это – знак того, что орда их врагов все прибывает. Из глубин чужого корабля, из всех закоулков, десантных отсеков – отовсюду они собирались сейчас к этой двери, чтобы растоптать незваных гостей.
А от стен вдруг раздался тяжкий, протяжный гул, похожий на стон. Рейн, пораженная этим глубоким звуком, инстинктивно шагнула назад.
– Что же это? – прошептала она.
Шандарис прижала уши, а потом, вздрогнув, обернулась на спутников.
– С-с-смотрите, – сказала она.
– Куда? – деловито спросила Девора, однако ее вопрос потонул в усилившемся стоне, сотрясающем стены. Это было похоже на крушение корабля, когда сталь скрипит и рвется, как бумага, а потом с ревом сминается о собственные обломки.
И лишь мантикора понимала, что значит этот звук. Она показала когтистой лапой вперед, туда, где у стены распростерся страшный, большой силуэт. Он был наполнен тьмой и не имел четких очертаний.
И в течение двадцати секунд ничего не происходило.
Но вот в высоте, на этом крылатом горельефе, там, где у живых существ расположена голова, медленно открылись две щели – два огненных глаза без зрачков. Из них вытекал свет, как будто свет был жидкостью, и еще – страх, и он тоже казался вещественным. Сам воздух загорался перед этим взором. Мантикора отшатнулась.
– Не должен с-с-смотреть на нас, – сказала она с ужасом. – Это будет с-с-смерть!
Но глаза страшного существа уже искали пришельцев среди огромного пространства. Хозяин “Осквернителя”, порабощенный и когда-то обездвиженный им, пробудился. Он искал, кто посмел потревожить его покой.
Дрекс инстинктивно сделал шаг назад и почувствовал прикосновение чего-то чужого к своему разуму. Уши заложило от свиста и усиливающегося вихря голосов.
Древнее создание, расправив крылья, издало вой и ударило когтистой лапой по колонне.
"Вы здесь. Принесли маяк, дорогу к Источнику. Но ваше предназначение не определено"…
Всепроникающий голос, заглушающий все чувства, услышали все. С каждым словом он, высокий, похожий на вой и на песню, звучал все менее чуждо.
Дрекс схватился за голову. Боковым зрением он видел размытые силуэты мутантов, окружавших зал.
"И вновь", – провыл, прогремел страшный голос. – “И вновь я дарую возможность прийти ко мне. Стать чем-то большим"…
– Нет, – воскликнула Рейн, и боевой задор в ее голосе на мгновение заглушил даже крики врагов. – Мы сюда не за твоим миром пришли, Осквернитель! У нас свой путь!
– Но что у нас-с-с за план? – спросила Шандарис барсу, которая сверкала глазами.
– Высшие, – ответила Рейн, обернувшись к людям. – Вы, пожалуйста… отвлекайте врагов…
***
Палуба под ногами задрожала, а по кораблю прошла вибрация – она отдалась низким гулом где-то снаружи. Коул повел ухом и лениво повернул голову к проходу в ангар.
– Это еще че такое было? – спросил он у Нелиала, который все это время сидел на коммуникационной трубе, как огромный гриф.
– Нет знания про это, – Нелиал сжал свой посох, прикрыв глаза. – Я их не чувствую.
Барс схватился одной лапой за оружие, другой – за коммуникатор.
– Это… э… кэп Нокомис? Слышите? Рейн, прием?..
Ответом было только тихое потрескивание статики.
– Нафиг, пошел я наружу, – Коул направился в сторону выхода.
– Что-то приближается, – Ройх предупреждающе поднял когтистую лапу.
– Хрен бы. Я этому чему-то зубья повышибаю.
Шлюз, через который полчаса назад ушла десантная группа, послушно распахнулся по команде Коула. Он увидел все ту же темноту и все ту же площадку, слабо освещенную огнями “Шпиля”.
Он услышал отдаленные раскаты орудийной пальбы и эхо криков. Поверхность под ногами вздрагивала, словно от шагов какого-то массивного существа. Коул отбежал от корабля, закрыл глаза и начал дышать медленнее, восстанавливая ритм бешено колотящегося сердца.
– Нокомис, чтоб тебя, прием! Блин, ответь же.
Но ответа не последовало. Лишь гул, доносящийся снизу, медленно изменил свое течение. Теперь он как будто бы приближался – и значит, никакие это не двигатели. Это что-то странное и…
В следующую секунду барс прыгнул. В полете он успел заметить, как сверкнул в темноте яркий металл, а потом посадочная палуба осветилась вспышками взрывов.
Все это накрыл купол мощного света от посадочных огней чьего-то корабля, прибывшего бесшумно и нежданно.
***
– Пинки! Их… их слишком много! – тигрица влетела в коридор. В лапах ее дымился гранатомет.
Преследующую ее тварь снесло выстрелом из дробовика пантера, и опустившаяся переборка отсекла наступавших мутантов. Но оба бойца понимали, что дольше чем на пару минут она врагов не сдержит.
– Они… – Фрай пыталась отдышаться. – Прорвали… периметр. Снесли твои турели. Сглодали поле. Разовали минную сеть. Из главного ангара они… расползутся по кораблю.
– Не расползутся, – послышался решительный голос, и в проход выступила Нейлор. – Дайте-ка мне оружку посерьезней.
– Но-но, – остановил ее Пинки, нахмурившись. – Диверсанты к бою не допущены!
– Простите меня за “Гепарда”, – сказала Нейлор. – А не сможете простить – отплачу потом по всем счетам. После того, как мы выбьем отсюда этих тварей!
Пантер пригляделся к ней, потом усмехнулся и пожал плечами.
– Уговорила, подруга! Мы не в той ситуации, чтобы отказаться от помощи. Твоя позиция будет справа. Я встану в центр. Ждем и переводим дыхание, пусть пока покарябают переборку…
***
– Да, мы отвлекаем, – кивнула Девора, никогда не обсуждавшая приказов.
Рейн закивала и окинула взглядом пустое пространство, которое лежало перед ней. Здесь нельзя было спрятаться, нельзя обойти стороной этот ищущий смертоносный взгляд.
И нельзя отразить натиск врагов. Прямой бой закончится поражением, потому что мутантов слишком много.
И раз нельзя применять хитрость и нельзя принять бой… остается третий путь.
– Эй, – позвала Рейн в высоту и тьму.
Мантикора ахнула и зашипела, а Люди не услышали ни звука. А барса продолжила:
– Эй, Хозяин, что-то плохо ты встречаешь гостей!
Появившиеся по периметру помещения мутанты замерли в ожидании на своих местах – лишь шелестел хор их голосов. Древнее существо сделало шаг, и пол под ногами содрогнулся. Дрекс, оправившись от первого мысленного удара Осквернителя и держа под прицелом левую часть зала, метнул взгляд на барсу и мантикору: сжатые челюсти Рейн и мертвая хватка оружия в лапах Шандарис выдавали их борьбу с наплывающими ментальными волнами, исходящими от Дракона. Склонив голову набок, словно решая, как поступить с осмелившейся перечить барсой, оживший идол утробно заклокотал.
Ты пытаешься вызвать в нас эмоциональный отклик, но это – удел низших форм жизни, – прогремел голос, и его услышали все присутствующие. – У всех вас есть потенциал. Иначе вы были бы уже мертвы.
Быть может, мне стоит показать, от чего вы отказываетесь, ведь я вижу каждого из вас, – голос, звучавший в подсознании, вторгся в разумы Людей и Возвышенных, ослепив их и изменив саму реальность.
Показать ваше предназначение, к которому вы шли всю жизнь.
Ревущий поток сознания перемешался с воспоминаниями: перед внутренним взором мелькали картины детства и юности. И вдруг все это сменилось другими картинками – такими же четкими и дорогими, такими же настоящими… Но это были воспоминания из другой реальности.
Корабль, плывущий во главе флотилии, был оснащен новейшими технологиями Осквернителя, идеально сочетающимися с лучшими конструкторскими достижениями Конфедерации. Почти весь внешний корпус покрывала темно-алая органическая материя. Она вгрызалась в недра флагмана и была единым биомеханическим организмом.
Частью этого гигантского организма – частью питаемой и пасомой – был многотысячный экипаж. Все они работали как единое целое, без ссор, сомнений и промедлений.
Внутренности корабля гнили, потому что частично состояли из некогда живой органики – бывшие пленники, захваченные, переработанные на биомассу и погибшие без возврата. Но экипаж – навсегда вросшие в свои рабочие места Люди и Возвышенные – уже давно не замечал чудовищного смрада.
Казалось, что стоящий посреди мостика безликий Высший смотрит в обзорные экраны, но на самом деле он видел не настоящее, а будущее. Он обозревал финал: флотилия обрушивает свою огневую мощь на последние очаги сопротивления Конфедерации, перерабатывая и ассимилируя в себя новые корабли. Он видел горящий город, над которым вихрем проносится волна десанта во главе с капитаном Нокомис. Теперь скорость Деворы, её сила, и неутомимая жажда крови известна сотне миров, осмелившихся противостоять новым порядкам.
Но способность видеть безусловное будущее была не только у Высшего…
В кроваво-алых глазах, обращенных на миллионы машин, добывающих ресурсы для нужд Империи, отразился блеск двух солнц. Барса стояла на просторном балконе древнего горного замка. Она неторопливо развернулась к двум Мистикам, которые удерживали синее крылатое существо. Оно стонало и излучало страх.
Обнажив клыки в беззвучной улыбке, барса встретилась взглядом с этим жалким существом. Раздался вопль боли, треск кожи, хруст ломающихся костей. За считанные минуты существо обрело новые крепкие конечности, мощные крылья и мускулатуру. Оно лишилось ненужного – глаз и органов обоняния. И крик его тоже затих.
“Теперь не страшно?..”
“Нет. Спасибо, моя королева”…
Барса слышала голоса: десятки и сотни тысяч существ, рассеянных по другим мирам, были готовы отозваться на любой ее зов.
Но были и другие – миллиарды других, тех, чьи души полны неопределенности и страха. Вскоре все они заговорят по-другому, страх исчезнет – и тогда будет достигнута великая гармония бытия, которая определит новую эру в истории. Современные технологии отойдут в небытие: все это лишь игрушки по сравнению с возможностями ментального общения между мирами!
Два солнца горели в высоте. Она остановила взгляд на Младшей Сестре. Вторая, менее могущественная, но помогающая. "Шандарис. Ты все еще постигаешь тайны бытия?"
Шипастая голова повернулась на голос, раздавшийся посреди пустого темного зала.
В темноте вспыхнули ярко-оранжевые глаза с вертикальным зрачком. На полу перед мантикорой распластались враги, Древние, побежденные… никчемные. И воспоминания каждого из них теперь принадлежали ей. И сила их разумов – тоже.
“Древние на с-с-славу постарались, сохранив от чужого взора свои тайны”. – “Да. Но ты их вскоре раскроешь, я верю в тебя”…
Мантикора отключила биомеханику и сошла вниз, в зал. За ее раскрытыми крыльями волочился след из ошметков и крови – из них были сотканы внутренности корабля. Она наступила на череп Древнего, и он рассыпался, как сухая скорлупа.
Эти существа никогда не были истинными творцами.
Но вскоре ими станут Шандарис и Рейн.
“Будь уверена, я не подведу”, – мантикора встала рядом с барсой.
Разве не в этом зале начался их путь к могуществу? Когда-то давно – за гранью других реальностей – идол-Дракон в своей великой милости показал им их предназначение, их судьбу. А теперь “Осквернитель” висел рядом со звездой, тоже могучий, как никогда, и вокруг кружили астросооружения, высасывающие энергию светила для его безграничных потребностей.
Видение медленно исчезло.
– Да, – сказала Шандарис, делая в старой, обветшавшей, надоевшей реальности шаг к Пробудившемуся. – О да. С-с-сила, которую столько лет использовали тщ-щ-щетно. Ис-с-спользовали те, кому она не принадлежала. Конец презрению, которое Мис-с-стики уже устали получать от всех разумных существ. Конец владычеству Высш-ш-ших, которые зазнались. Наконец-то явились ис-с-стинные Хозяева, и тем лучше, что эти Хозяева – мы. Рейн Янс-с-сен, – шафрановые глаза мантикоры загорелись так ярко, как никогда прежде. – Мы должны принять это милос-с-стивое предложение. Это последний ш-шанс хоть что-то изменить в Галактике.
Рейн, которую шатало от шквала ментальной энергии, протянула лапу вслед Шандарис, потом бессильно опустила ее. Она собиралась с мыслями, а вокруг собирался и густел черный туман безумия, обещаний, предопределенного и кошмарного будущего.
Мантикора смотрела на барсу с одобрением. Она знала, что сейчас произойдет: Рейн, всей душой почувствовавшая и восприявшая новую Силу, явленную идолом-Пробудившимся, даст свое согласие.
Сначала они обратят эту Силу против Высших – сомнут двух создателей-самозванцев как бумагу, спалят мысленным огнем и обратят в рабов. Потом – вернутся на “Шпиль”, повидаются с экипажем “Гепарда”… И все дороги Вселенной откроются для них, для Светлой Рейн и Темной Шандарис, новых Хозяев.
– Нет, – сказала Рейн, и словно черный занавес упал вслед ее словам. – Ты просчитался, Дракон. Ты показал мне, как мы убиваем, но я не вижу смерть, я никогда не вижу ее, я не должна. Не для того я родилась. Великий глупец, – барса тоже сделала шаг вперед, остановившись рядом с Шандарис. – Если бы ты показал мне, как воскресает Барта, как он становится рядом со мной… как “Вестингауз” доставляет девять тысяч четыреста восемьдесят Высших в их новые дома… тогда бы сердце мое, может быть, и пошатнулось бы. Но ты искушал меня властью, а я видела, куда приводит такое искушение; и могуществом, – а я знаю, как бессильны самые сильные. В общем…
И тут снова островная дерзость промелькнула во взгляде барсы.
– Выбрал бы что-нибудь получше, заржавевший ты старикан!..
– Нет, нет, Рейн, – запротестовала Шандарис. – Ты должна понять…
– Это ты пойми, Мистик, – сказала Рейн, прямо глядя на мантикору. – Все, что он предлагает – смерть. А у нас ее и без него хватает.
Шандарис с гневом раздула ноздри, и Рейн поняла, что просто так она не послушает.
– Тогда посмотри на меня, – прошептала она. – Посмотри внутрь моей души, Шандарис – потому что я не буду лгать тебе ни в чем.
И перед остановившимся взором Шандарис пронесся вихрь, то песчаный, то снеговой, то наполненный пламенем. Это прочертила небо невероятная Звезда, венец упований, и под светом двух солнц помчались за ней три скакуна. Взмахнул крыльями грифон, ведающий небо, а потом исчез в пожаре, и медленной походкой прошел мудрый лис, а потом все это превратилось в водяной вал, бьющий в борт корабля с яростной силой. Пламенный доктор угощал ее мороженым у огромного городского фонтана, а потом пропадал в беспросветной ночи, гасящей даже его рыжий огонь. И странно, неуверенно, и в то же время с вальяжной нахальностью вступал в видение опаленный войной барс из клана Вирион. “Вот те, кого я люблю”, – услышала Шандарис. – “Я не хочу, чтобы они стали игрушками этого старика. Я не дам ему сделать это”.
И тогда Шандарис ответила ей. Помимо воли, как крик, как птица, из нее вырвалось воспоминание о темной и страшной искусственной планете в секторе Ад, населенной рукотворными существами. Холодные, как стальные лезвия, взгляды ученых – оценивающие, испытующие, чего-то вечно ждущие. Опыты, трубки, клетки… яростно-желтый взор из-за прутьев одной из них. “Ты мой брат”. – “А ты моя сестра. И тебе нужно бежать”.
Плеядская торговая шхуна, трюм… Пинки, спасший ее из Ада и приведший на Терру.
Цивилизованные миры, Енот Скунс и его полные печали глаза. Учитель. Он однажды побывал игрушкой Этих, больше так не будет. Странная, порывистая, нескладная рыжая волчица, видящая врагов. Это она призвала Шандарис вернуться в Ад, где в опытных лабораториях все еще томились те, кого мантикора назвала братьями.
Они вернулись в Ад, и тот принял их. И драконы, мантикоры, крылатые львы, виверны, кецалькоатли – все они стали свободны. Неужели и их захочет взять Пробудившийся? В новое рабство? Ну уж нет!
А Нейлор? Этот Дракон ведает все на свете, все тайны Вселенной известны ему – а жалости он не знает. Во что превратит он страдающее сердце ее подруги?..
Шандарис раскрыла алую пасть с длинными клыками – раз, другой, словно старалась зевнуть и не могла. Наконец она совладала с собою и произнесла лишь два слова, обращенные к Пробудившемуся, и эти слова из ее уст звучали, как смертный приговор самой себе.
– Ржавый с-с-старик, – сказала Шандарис.
И тогда сквозь нарастающий ментальный шторм донесся спокойный ответ Дракона:
Вы обе ошиблись. Вы могли бы менять направления всех дорог мира – ведь они зависят от действий, слов и взглядов. Вы могли бы видеть перепутья и хитросплетения всех путей. Но вы не хотите принять мой дар. Так умрите! На ваше место придут другие.
Расправив крылья, Дракон с рычанием бросился вперед, и вместе с ним с мест сорвались десятки мутировавших существ.
– Нет!!!
Алое пламя вспыхнуло в глазах барсы, и ответная ментальная волна разбилась о приближающегося Древнего. Она не причинила ему вреда, но заставила замолчать.
Оружие в руках Дрекса выстрелило очередью, а справа от него молнией сверкнуло лезвие меча.
***
Звук шагов становился все четче. Барс замотал головой и попытался приподняться.
Он увидел, что из светового потока посадочных огней вышла женская фигура. Это заявилась та технократка с "Фенрира", понял Коул.
Не успел он протянуть лапу за винтовкой – как перед глазами вспыхнул синий луч, и сильнейший удар выбил из его груди все дыхание. Барс почувствовал, что полностью парализован – Сиф стрельнула в него какой-то технократской дрянью.
Гостья, как-то сразу оказавшись рядом, небрежно пнула его оружие, и оно улетело за край платформы. Так же играючи и внезапно она ударила ногой барса. Взбешенный Коул попытался зарычать, но не вышло. Тогда он напряг все силы и попытался разорвать невидимые путы.
– А ну дай сюда, что у тебя там, – стальная кисть Высшей вытащила из нагрудной кобуры Коула пистолет. – Какая прелесть. Вторая модель “Опустошителя”, неустаревающая классика.
Новый пинок перевернул барса на спину. Тот задергался, как жук, но говорить и ругаться не мог – лишь глаза горели злобой.
– Спасибо, дорогой, и никуда не уходи,