– Но сережка-то у тебя? – Подтолкнул Шмель Смайлса к дальнейшему рассказу. Смайлс вновь хмыкнул и достал из того же поясного кармашка еще пару десятков дорогущих сережек, а из другого – горсть колечек.
– Конечно у меня! Я обещал отрезать ухо? Наемник сказал – наемник сделал! А остальные дамочки сами с себя все поснимали, лишь бы и им пол-лица не срезал. Кровью заляпался, правда, зато уши-то отчекрыжил!
– Ну ты даешь… Вот свезло-то! У тебя этих колец и сережек тысяч на сорок! – Одобрительно кивнул Шмель, хваля своего предприимчивого товарища-наемника. Обычному гражданину той же Федерации, к примеру, нужно было работать полгода, чтобы заработать столько, а тут за один абордаж нагреб. Плюс еще и их главари за работу платят…. Его ни капли не тронуло, что ради этой сережки его друг «отчекрыжил» пол-лица богатой дурочке, это было обычным делом – щипать богатеев. Никто не страдал совестью из-за загубленных жизней каких-то богатых папенькиных сынков.
– Шестьдесят пять тысяч кредитов. Так ростовщик сказал. Жмот он, конечно, на рынке не меньше сотни бы все стоило, ну и ладно! Ростовщику ведь тоже кушать что-то нужно, а? – Смайлс решил закруглить тему про абордаж и вновь вернулся к разговору про карты. – Ну так чо, сыграем в голокарты?
– Брат, нам сержант вкатит!
– Но тут так ску-у-учно! – Жалобно протянул Смайлс.
– Ага, ты точно так же через пять минут заступления на пост сказал! Поимей совесть, наконец! – Шмель несколько нервно потоптался на месте. Его порядком раздражали постоянные жалобы на скуку, это отвлекало его от работы, и, более того, ему самому становилось скучно!
– Ну давай хотя бы во что-нибудь сыгра-а-аем!
– Ох, твою ж маковку! Ну, давай в карты сыгранем! Но, только, не ради интереса, а на что-нибудь… – Зловеще протянул Шмель. Шмель был одним из лучших игроков в карты и кости на корабле, ибо из-за своей важности обладал идеальным покерфейсом, а Смайлс-то — как раз наоборот. Он даже роботам уборщикам проигрывал, что вводило последних в состояние зависания системы.
– Окей! Играем на желание, идет? На кредиты скучно.
– Хорошо! Уболтал, черт языкастый! – Шмель запустил проектор на правой руке, который воссоздал пред двумя бойцами голограмму висящих в воздухе карт.
* * *
Пустота. У меня в голове пустота. Нет ни мыслей, ни желаний, ни эмоций. Я просто…существую. Почему в голове так пусто? Я абсолютно ничего не помню: ни имени, ни возраста, даже как я выгляжу, и то не помню. Но я ведь думаю? Если я мыслю – значит, я существую. Более того – я помню язык. Не знаю какой, но ведь на каком-то языке я думаю про себя, верно? И почему так неудобно лежать?
Слегка поерзав, я вновь счел свою позу удовлетворительной и продолжил размышления. Если я помню язык, значит, я помню еще что-то. Например, я помню слово «биология». Забавное слово, хорошее! Биологию преподают в школах – что такое школа я тоже помню. Может, если так рассуждать и дальше, то вспомню, кто я такой?
В школу ходят дети. Дети…кого? Не помню. Чьи дети ходят в школу? Как называются эти… существа? М-да, недолго продлилось мое рассуждение. И кто постоянно тыкает меня в бок?! Я ему сейчас тыкалку-то оторву! Не знаю даже… Я думал, у меня нет эмоций, но теперь определенно испытываю злость. Злость и раздражение.
Первое, что я увидел, открыв глаза, была какая-то… я даже не знаю, кто это! Смех один, да и только. Какое нелепое строение, просто насмешка эволюции! Четыре конечности, забавное тело, крупная голова, с острым рогом, огромными глазами, и миленькой мордочкой. Ну, по крайней мере мне кажется, что оно миленькое. И все это покрыто фиолетовой шерстью и снабжено гривой и хвостом, довольно густыми. Никогда таких не видел. Отсутствие хватательных конечностей, а такжекакой-либо одежды подсказывают, что этот вид примитивен.
Это чудо-юдо тыкает меня в бок своей то ли рукой, то ли ногой, и что-то царапает на бумаге пером, которое держит… Ничем. Сила мысли? Гравитационные поля? Хм, а что такое «гравитационные поля»? Кстати, писать перьями — каменный век.
Я лежу на жестком, деревянном полу, одетый в какие-то черные лохмотья, что пахнут гарью. Очень сильно пахнут, запах прямо забивается в нос. Воздух теплый и пахнет пылью, бумагой и, почему-то, озоном. Приняв сидячее положение, я осмотрел свои руки, игнорируя примитивную форму жизни. Вполне себе нормальные руки, только, почему-то с пятью пальцами. Странно. Мне казалось их больше. Руки одеты в какие-то прожжённые перчатки с металлическими сегментами, что защищают кисть и пальцы. Смотрится хищно и даже опасно. Странно! Как я могу сравнивать, когда понятия не имею, как выглядят хищные и опасные штуки? Ничего не понимаю.
Я нахожусь в каком-то… домике для лилипутов. Судя по количеству книжных полок — это библиотека или архив. Я видел такие древние здания в… где? Я не помню. Как называются цвета — помню, а где я мог видеть подобное нерациональное строение здания — нет. Справа от меня крупный круглый стол с какой-то деревянной статуей и лестница на предположительно второй этаж. Эта фиолетовая штука опять ткнула меня своей ногой!
Сердито фыркнув, я отобрал у этого существа бумагу и перо, и, скомкав, кинул в сторону книжных полок. Почему-то мне кажется, что книги — это раритет. Почему? Фиолетовая штука затрясла головой и что-то залопотала. Но мне не стыдно, будет знать, как обижать порядочных…кого? Я сердито потер лицо, заодно прислушиваясь к ощущениям. Чертова амнезия! Вот как можно забыть кто ты такой, но помнить добрую сотню грязных ругательств?! Воистину жестокая шутка судьбы! Мозг совершенно удивительная штука — при амнезии забывает все выборочно, при этом сохраняя твою личность вне зависимости от количества утерянных знаний и воспоминаний.
Действительно ужасное ощущение. Я знаю, что я что-то забыл, и что этого «чего-то» было очень много. Стоит мне напрячь память – и я почти…вижу свои воспоминания, но…они ускользают. Словно я пытаюсь поднять соринку со дна ручья – чем быстрее двигаешь руками, тем сильнее волнуешь воду, и тем легче соринка выскальзывает… Проклятье! Придется пока жить, словно овощ – я даже не знаю, сколько у меня глаз. Вроде два. Или две пары.
Однако эта фиолетовая от меня не отстает. Теперь она указывает мне прямо в нос своей ногой и что-то обвинительно говорит. Да еще и глаза такие строгие делает! Оно разумно? Если живет в доме – безусловно разумно, только речь ее понять не могу. Это не тот язык, на котором говорю я. Интересно, а на каком я говорю?
Поразительно, но когда у этой фиолетовой светится рог, словно фонарик, предметы начинают летать по помещению! Наверное, это у меня галлюцинации. Хотя… Я что-то помню про телекинез. Хм, сила мысли, аномалии мозга, псионический дар… Что это такое?
Фиолетовая своей абракадаброй притянула к себе новый лист бумаги и перо и довольно сильно ткнула меня в живот, попытавшись задрать мои черные лохмотья, что служат мне одеждой. А где моя нормальная одежда? Почему я как бомж выгляжу? Если оно ткнет меня еще раз – я его укушу!
Стянув с себя одеяло, я набросил его этой неугомонной форме жизни на голову. Может, оно заснет? Птицы в темноте засыпают, считая, что сейчас ночь, а судя по развитию, оно от птиц недалеко ушло. Это нормально, что я считаю себя более развитым? Наверное, все разумные так делают?
* * *
Эта неделя была для Твайлайт совершенно безумной. Все ее расписание на месяцы вперед пошло наперекосяк, и она уже бросила попытки его исправить, пока не разберется со своим внезапным гостем. Всю неделю с момента появления в ее доме нового жильца ей приходилось прятать его. Она была рада, что Спайк задерживается в Кантерлоте, хотя ей и не хватало его помощи – новый постоялец доставлял массу хлопот.
Он был капризен, шумен и чрезвычайно вреден. Он не давал ей, Твайлайт, даже законспектировать и зарисовать его! Приходилось, даже, погружать его в искусственный сон, так много проблем он доставлял.
Конечно, Твайлайт взялась за его обучение со всей силой и старанием, ведь учеба — это именно то занятие, которое мило ее душе. Чего не скажешь о пришельце. Букварь, который совала ему под нос Твайлайт, он пытался съесть. И чернильницу он тоже первым делом попытался съесть, а чернила мгновенно выпил. И перья, и пергамент, и даже отломанную им доску паркета он пытался съесть.
Но нет худа без добра! Пусть букварь и потерял товарный вид и пару страниц, но зато Твайлайт рассмотрела зубы ее недобровольного ученика. Зубы были странные – передние зубы как зубы, прямоугольные, пригодные для откусывания растительной пищи, а вот остальные…. Остальные зубы были острые и загнутые вовнутрь, зубы хищника. Но с таким маленьким ртом они были абсолютно бесполезны, укусить ими никого не выйдет и прожевать пищу – тоже… Разве что для устрашения. Еще один вопрос без ответа.
Нападкам подвергся не только букварь. Перья, пергамент, мел и даже чернильница едва не отправились в зубастую пасть пришельца, что как крокодил пытался бездумно сожрать все, что ему дают. И не только сожрать – он кидал предметы в разные стороны с таким видом, словно ему это доставляло удовольствие. Ломал перья, рвал страницы у книг и портил мебель. Твайлайт на полном серьезе сделала пометку, что существо испытывает удовольствие от деструктивных актов.
Сначала Твайлайт едва не впала в отчаяние, но быстро нашла правильный подход к прожорливому ученику-питомцу. Стоило тому попытаться потянуть что-нибудь в рот или попробовать метнуть, как она шлепала его свитком по затылку и строго ругала. Прожора сразу виновато склонял голову и слушался ее беспрекословно пару следующих минут… Хотя нескольких цветных мелков Твайлайт все же не досчиталась.
Весь первый день она провела в борьбе со своим упрямым и вечно голодным учеником. Под вечер она чувствовала себя совершенно опустошенной. Ей казалось, что она в одиночку разгрузила целый товарный состав, причем без помощи магии! Таких тяжелых дней у нее еще не было, но она надеялась, что ее усилия не пропадут даром. Все-таки алфавит они сегодня прошли…
Этот капризный и вредный чужак на удивление легко запоминал все, что она ему показывала, будь то буквы или цифры. Это не могло не радовать единорожку, что посвятила всю свою жизнь разным наукам. Уровень интеллекта существа был гораздо выше даже самого ученого пони, по крайней мере если судить по скорости его обучения и адаптации.
Новый день – новые знания! С рассветом Твайлайт вскакивала и, переполненная энергией, мчалась вниз, на первый этаж, где посапывал, свернувшись в комочек, ее ученик. Разбудить того было тоже весьма непростой задачей. Просыпаться в шесть утра тот почему-то совершенно не хотел, и Твайлайт могла поклясться, что будимый ею ученик бурчал ругательства на непонятном скрипучем и рычащем языке. Он зарывался с головой в одеяло и всячески сопротивлялся побудке. Пришельца ни капли не волновало, что он спит на жестком полу, и что его толкают и трясут, он продолжал спокойно себе спать, смешно сопя.
Иногда он мог накинуть одеяло на саму Твайлайт, чтобы та от него отвязалась. Твайлайт даже не знала, гневаться ей или смеяться… Когда она предложила чужаку подушку, тот принял ее, покрутил ее в руках и с довольным видом надел ей, Твайлайт, прямо на рог! Пришлось проучить наглеца, а после — заштопать порванную подушку…
Когда Твайлайт попыталась поставить перед сидящим на полу прожорой табуретку, дабы положить на нее книгу, прожора показал себя с еще худшей стороны. Он буквально разорвал табуретку напополам, сломав одну из ножек о свою голову и отбросив испорченный стульчик в сторону, продемонстрировав внушительные физические данные, но, к сожалению, с плохой стороны.
Он великолепно запоминал весь пройденный материал и, более того, явно не нуждался в объяснении примитивных вещей. Пришелец умел говорить на каком-то своем языке и с легкостью запоминал названия предметов и различные слова. Только вот идти на контакт он не хотел. Он оккупировал весь нижний этаж библиотеки и постоянно пытался прогнать ее, Твайлайт, наверх, видимо, уже сочтя библиотеку своей территорией. А также пытался вырваться наружу, используя в качества тарана мебель. К счастью, наложенное бетонирующее заклятье не дало чужаку разбить стекла и вынести дверь, пусть от ударов столом по той тряслась вся библиотека. Но, за пару дней, Твайлайт все же сумела хоть как-то обучить его языку, а также утихомирить.
А каких сил стоило объяснить ему, что такое магия! Этот глупый пришелец с паническим страхом метался от любых проявлений магии, кроме заклятия левитации и простенького телекинеза.
В общем и целом – это была настоящая пытка, пытаться совладать с этим созданием. Пытка, но такая интересная!
Вечером третьего дня пребывания пришельца в Эквестрии, Твайлайт устало плюхнулась на свою кроватку. После всех этих мучений, после всех тех затраченных на чужака сил, даже обычная мягкая кроватка казалась Твайлайт верхом блаженства!
Укрывшись мягким одеялом и затушив все свечи, Твайлайт со вздохом повернулась на бочок, глядя в круглое окно на прекрасное звездное небо и совершенно великолепную луну. Принцесса Луна всегда идеально выполняла свою работу.
– Кажется, я теряю веру в свои силы… – Устало усмехнулась Твайлайт. – Не могу представить, что все мои мучения когда-нибудь окупятся.
Ей было жаль, что Спайка не было рядом, когда он так нужен. Но сейчас он в Кантерлоте… Твайлайт всерьез начала задумываться о том, сможет ли она удержать и воспитать этого… чужака! На ночь ей приходилось закрывать все окна и двери, чтобы пришелец не сбежал. И даже на стены она накладывала усиливающее и бетонирующее заклинание, чтобы ее принужденный ученик не вырвался. Если он опасен, то его ни в коем случае нельзя выпускать!
Сначала, она даже не думала о такой возможности – пробить стену совсем не просто! Однако вчера пришелец дотянулся до будильника. Он одной рукой сжал его так, что промял пальцами в несчастном измерительном приборе пять канавок и раздробил стекло! Он смял медь словно бумагу…
– Ох, во что же я ввязалась на этот раз? – Тихо спросила Твайлайт ночную луну. Та не ответила. – Но не могу же я его выгнать?
* * *
Забавный у них язык! Эта фиолетовая штука вроде как начала меня учить. По крайней мере, я так понял то, что мне под нос, словно у меня плохое зрение, суют книги и тычут указкой в символы, бесконечно их повторяя. Глупое создание считает меня ручной зверюшкой. Какая ирония, я точно так же думаю о ней. Ну, коли ей так хочется — буду повторять. Наверно у этой фиолетовой штуки нет питомца, вот и оттягивается на мне. Купила бы попугая — они ругательства хорошо запоминают. Хотя мне все равно нечего делать: я ничего не помню и ничего не хочу. А вот эмоции у меня теперь есть – мне смешно. Эта фиолетовая штучка такая милая! И с таким важным видом пытается мне что-то втолковать! Глупая форма жизни даже не подозревает, что я могу ее съесть. Если она из мяса – точно могу. Счастье в незнании, не так ли?
А язык у них – полный отстой. Долгий, длинный, тягучий. И невероятно нерациональный. Одно слово имеет десять абсолютно разных значений, в зависимости от контекста. Оно и не удивительно, их язык невероятно скуден, вот и приходится обходиться тем, что есть…Не то что мой, пусть я и не знаю, на каком говорю. Помню только бесконечные ряды символов, что плывут перед глазами. Тысячи и тысячи символов и ни один из них не повторяется. Идеальная форма интуитивного общения. Кратко, емко, идеально понятно.
Вроде, когда я послушно повторяю за ней, эта фиолетовая начинает радоваться. Она улыбается и радостно топочет всеми четырьмя конечностями. Я чувствую и ее запах – она пахнет колокольчиками и озоном, а еще чистой шерсткой. Запах приятный, но она не дает притянуть себя поближе, наверное, боится.
Меня держат в этом лилипутском домике уже три дня. Фиолетовую зовут Твай-Лайт. Это на их языке. На моем языке есть лишь одна сходная по звучанию руна – «Твей-Лэйт». И она означает «зануда». Забавное сходство. Если учесть, сколько фиолетовая форма жизни говорит – то точно зануда. Лучше бы молчала и сидела себе наверху! Нижний этаж мой.
Дурацкий у них язык, на таком много не скажешь. Зато легкий, что и земляной червь освоит. За эти три дня я легко освоил их язык и вполне мог разговаривать с Твай-Лайт. Она довольно долго пыталась узнать, как меня зовут. Тыкала конечностью в себя, а потом в меня, постоянно повторяя свое имя. Неужели я кажусь ей таким тупым, что она применяет этот дурацкий жест из дешевого кино? Кстати, что такое кино?
Твай-Лайт была единорогом из расы пони. По крайней мере так я понял, в их лексиконе попросту отсутствовало слово «девушка», заменяясь «ко-бы-лой». Понятия не имею, кто такие эти единороги и пони, это уже в моем языке такие слова отсутствуют, но, судя по всему, они все мутанты. У них есть псионический дар, а тот вызывается мутациями мозга. Зануда называла себя ученицей какой-то королевы или императрицы, или вроде того… Заставить Твай молчать оказалось просто невозможно! Вопросы сыпятся из нее градом, а я ни на один не могу ответить. Да и не хочу – с чего бы? Если бы мне за это платили… О, оказывается у меня есть любовь к деньгам! Да, когда я думаю о деньгах, сердце мое наполняется любовью!
О да, деньги! Такие золотые и синенькие пластиночки, что приятно звенят и радуют глаз! Очень хочу денежек. Не знаю, почему. Просто хочу, видимо, инстинктивно. Старая память, так сказать.
Вот и сейчас, я сижу перед столом, а рядом сидит Твай-Лайт и продолжает бомбить меня вопросами. На улице полдень, а потому свечи в библиотеке не горят. Но на улицу меня не выпускают. Твай-Лайт каким-то образом запирает весь дом, словно герметичный контейнер, я не смог даже поцарапать стекло, когда пытался сбежать ночью. Правда, я думал взять ее за шкирку и вытрясти из нее ключ, но почему-то не хочу этого делать, хотя она мне совершенно чужая. Странно это. Мне казалось, что насилие — это нормально, но глядя на эту смешную и нелепую аборигенку я чувствую… умиротворение. Думаю, она мне нравится, в ней есть что-то… родное.
– Хорошо, давай сначала! – Потрясла Твай-Лайт головой. У нее такая забавная грива! Разноцветные волосы. Особенно мне нравится розовая контрастная полоска в ее челочке. А у меня такой нет. – Ты хоть что-нибудь помнишь? Хоть что-то?
– Язык. – У меня хриплый и рычащий голос, отдающий стальным дребезжанием. Самому неприятно, аж горло болит да уши ломит. Зато звучит устрашающе.
– Ну ладно! Давай исходить из того, что имеем! Как называется твой язык? – Твай-Лайт довольно милая, когда так строго смотрит на меня. Я пару раз прикасался к ней – она мягкая и пушистая. А еще теплая! Откуда-то из глубины души всплывает желание потискать и обнять ее, но я его исправно подавляю… Вот и сейчас она держит перед собой перо и бумагу, готовая конспектировать мои ответы. Но придется ее разочаровать.
– Не помню. Я ничего не помню.
Кажется, моя амнезия очень сильно ее огорчает. Чего ей печалиться-то, не она ведь память потеряла!
– Так, ладно! Тогда скажи, как называется на твоем языке это? – Она показывает мне перо.
– Перо? В моем языке нет руны, означающей «перо». – Я пожал плечами. Кстати, с одеждой нужно что-то делать, не дело ходить в обрывках.
– Но ты ведь заверял меня, что твой язык куда лучше моего? – Хитро улыбнулась Твай-Лайт.
Я лишь вздохнул. И откуда в ней такая жажда познания? Вот все ей знать надо! А, как известно, кто много знает — тот мало живет. Я уже четвертый день просто сижу на полу, ничего не прошу и ничего не хочу, а она носится туда-сюда, словно под боевыми наркотиками… Хм, а что такое боевые наркотики? Что же это за жизнь такая?! Ничего вспомнить не могу!
– Твай-Лайт, ты меня… не так понимаешь. Мой язык – набор из тысяч рун, чьи комбинации совершенны. А твой – жалкие двадцать с лишним символов, которые даже я за четыре дня изучил в полной мере. – Меня утомляет постоянные приставания этой девчушки-кобылы, но я не хочу ее обидеть, закончив на грубой ноте, а потому продолжаю объяснять. – Руны «перо» нет в моем языке, но я могу найти ему замену. Интересует?
– Да, очень! Вот, возьми перо, начерти на пергаменте! – Единорожка так мило щурится! Ну что ж, хочет взорвать свой маленький мозг мощью моего родного языка? На здоровье!
Я принял висящее в воздухе перо и лист бумаги. Перо все в чернилах… Осторожно, чтоб не раздробить его, я сжимаю его пальцами и начинаю чертить три руны на бумаге.
– Смотри внимательно, смешное создание! И молчи. Меня утомляют твои вопросы.
«Крей» — Часть живого создания.
«Си-Ланс» — Легкая структура, годная для полета, каркас.
«Дживар» — Эта руна сглаживает две предыдущие и придает им форму, таким образом получатся то же «перо».
Но суть в том, чтобы понять на интуитивном уровне – тогда нет нужды ничего объяснять, как сейчас я тебе.
– Теперь поняла? – Я кладу перо на стол и позволяю себе вольность – потрепать Твай по макушке. Она так увлечена тем, что я ей рассказал, что не замечает этого, чем я бессовестно пользуюсь.
Я запускаю пятерню ей в гриву и тихо охаю про себя – это потрясающе! Она такая мягкая, теплая… словно жидкий шелк! Пока она там копается, я начинаю прощупывать пальцами ее кожу через шерстку – такая теплая! Я бы хотел гладить такую поняшу вечно!
Хм, вот и появилось первое осмысленное желание. Моя личность потихонечку приходит в норму. Эмоции есть, желания – тоже. Жаль, что нет памяти. Хоть убей не помню, что я за тварь… Но теперь я знаю, зачем природа создала таких неуклюжих, контрпродуктивных, но милых существ, как Твай-Лайт. Чтобы радовать таких как я!
– Что ты делаешь? – Наконец заметила Твай-Лайт мои манипуляции с ее гривой. Кажется… Да она покраснела! Неужели я такой красавчик, что смущаю ее? Ну и глупость!
– Ничего. – Я быстро отдергиваю руку. – Ну, что скажешь?
– Это очень… интересная форма построения речи! А сколько всего этих рун в твоем языке? – Твай приглаживает гриву передней ножкой, чтобы скрыть смущение. Она очень милая, когда краснеет.
– Хм… Где-то… Напомни мне вашу систему счета?
– Единицы, десятки, сотни, тысячи…
– Эм… Я не уверен, но что-то вроде… Две тысячи шестьсот плюс-минус еще полторы тысячи. Я ведь правильно сказал?
Твайлайт даже не расслышала моего вопроса, выпучив на меня глаза. Прекрасные фиолетовые глаза… Такие большие, я могу разглядеть в них свое отражение, словно в зеркале. У Твай-Лайт красивый разрез глаз, с легким наклоном и шикарные ресницы. Пожалуй, она мне даже нравится… Ну, не нравится, но должен признать, что в этой форме жизни присутствует гармоничная красота…. Или все же нравится? Разве что как объект для объятий…наверное. Я не могу решить, слишком мало информации.
– Две тысячи шестьсот символов?! Может, ты хотел сказать двести шестьдесят?
Она аж рот от удивления открыла. У этих…пони такие правильные лица. Они точно не животные. В них слишком много…души. В конце концов, какая разница, как они выглядят? Тело – всего лишь оболочка. У Твай были белоснежные и очень аккуратные зубки и забавный розовый язычок, который она высовывала в моменты работы. А вот у меня язык болит – я постоянно закусываю его острыми зубами, которых у меня слишком много. Явно больше, чем должно быть, и я вообще не уверен, что мои зубы должны быть острые, это не имеет смысла.
– Нет. Я сказал верно. – Я встал и потянулся с каким-то сдвоенным хрустом. – Послушай, Твай-Лайт…
– Я Твайлайт. Ты не должен разбивать мое имя на два слога. – Строго погрозила она мне пером.
– Пофиг, несущественно. Но я хочу есть. Ты четыре дня не даешь мне пищи. – У меня в животе происходит апокалипсис. Сначала я ничего не хотел и не чувствовал, но сейчас, когда у меня просыпается жажда жизни…
– Ох, конечно же! – Хлопнула она себя по лбу. – Сейчас! Я совсем… Я так увлеклась… Ох, мамочки!
Хе-хе, забавная она, когда суетится. Вообще, сначала она меня жутко раздражала. Я думал куснуть ее за конечность, чтобы она на пару дней от меня отстала. Я хотел лишь покоя, но теперь понимаю, что она очень даже ничего. Пока она носится туда-сюда, пытаясь что-нибудь придумать, нужно решить еще один вопрос.
– Твай…Твайлайт! Как я здесь оказался? Почему я нахожусь в твоем доме? И почему он такой тесный? Почему я в каких-то… обрывках? Обносках?
– Оу… Ну, я нашла тебя в лесу. Ты упал с неба на какой-то штуке, объятой пламенем, и разворотил половину дикого леса! – Она опустила на стол предо мной… красные плоды. Круглые! Такие отлично кидать! Эти штуки называются яблоками. Такого слова я тоже не знаю. Что-то я сомневаюсь, что они смогут утолить мой голод, мне бы чего-нибудь посытнее… Но, как я понял, всю работу за Твайлайт выполнял ее лакей или вроде того, а потому она не шибко умеет готовить…
– Я должен найти это место! Ты отведешь меня? – Я быстро заталкиваю в глотку яблоки. Мои челюсти с двух движений превращают эти красные фрукты в кашицу. А они ничего такие – сочные! Только в зубах шкурка застревает, острые зубы не годны для растительной пищи.
– Ты… Ух, тебе нельзя пока наружу. – Твайлайт, словно извиняясь, глянула на меня снизу вверх. – И тебе нужно имя, не могу же я постоянно называть тебя «ты».
Зачем? Мне и так нормально. У меня было имя, но я его не помню. А какое-то левое и временное имя мне как-то не особо нужно… Но Твайлайт права, я не могу обходиться совсем без позывного. Хотя «Эй, ты!» меня тоже устраивает.
– Ну ладно. Дай мне какое-нибудь имя, какое тебе удобно. Но не думай, что я буду скакать от радости.
– Давай, я буду звать тебя Фолл? Как тебе? – Твайлайт тоже принялась грызть яблочко. Странно, у нее рот побольше моего будет, но я съедаю яблоко за раз, а она кушает так медленно и аккуратно.
А вот имя мне не понравилось… Это еще что такое? Имя на букву «Ф»? Отстой. На эту букву дают имена только низшим и слабейшим созданиям, коим мне себя считать не хочется.
– Твайлайт, созвучная руна на моем языке на ваш не переводится, но означает что-то вроде «дебил-дуболом». Я очень надеюсь, что ты не это имела в виду. – Я строго погрозил ей пальцем, в точности так же, как она грозит ножкой мне. У меня есть какая-то странная страсть к точному копированию жестов и эмоций…
– Что?! Нет, конечно нет! Это означает «падение». – Потрясла она своей прекрасной гривой со светлой полоской.
– Хорошо. Я буду откликаться на это имя. Но оно убогое. У тебя есть зеркало? Я хочу… как это на вашем говорится? Осмотреть мое тело? – Я покрутился в поисках зеркала.
– «Осмотреть себя» будет правильней. – Поправила меня моя учительница. Бла-бла, скучно!
Зеркало я нашел. Оно появилось в снопе ярких фиолетовых искр прямо из воздуха! И тут же разлетелось на тысячи осколков от удара кулаком, что я ему отвесил от неожиданности. Вышло довольно профессионально.
– Фолл! Зачем ты это сделал? – Строго спросила меня Твайлайт.
– Я не… Я не могу привыкнуть к этой вашей магии… Магия — это выдумки, все это знают! – Попытался оправдаться я, глядя, как разбитое зеркало испаряется легким сиреневым дымком.
– Кто же эти «все»? – Хитренько улыбнулась мне Твайлайт, зная, что я не смогу ответить на этот вопрос. – Фолл, я тебе еще раз объясняю, магия — это сила духа, и вполне может быть объяснена научно! Ты ведь не боишься телекинеза?
– Телекинез — это сила разума, в этом нет ничего…необъяснимого! – Мне не хочется признавать, но магия пугает меня. Не знаю, кем я был в прошлом, но четко помню, что магия – это выдумки. И тут, на тебе – целый мир, построенный на магии! А теперь Твайлайт уверяет меня, что магию можно научно объяснить. Я схватился за голову, чувствуя, что мой мозг начинает страдать от разрыва шаблона… Придется поверить ей на слово. Позже разберусь, что да как с этими чудесами. Чувствую, что если продолжу пытаться понять магию сейчас – моя голова просто разлетится…
– Уверяю тебя, магия, как и любая другая наука, имеет свои законы. Просто ты к ней не способен, вот и принимаешь за какие-то чудеса. Все единороги ею владеют, ты привыкнешь… Со временем. – Твайлайт сжалилась надо мной и наколдовала мне второе зеркало, которое я уже не стал разносить на куски.
Ну и видок! С первого взгляда в зеркало становится ясно – вы видите в нем бомжа. Замызганный, оборванный, местами чумазый и покрытый сажей… И это я? Гадость-то какая, хочу другое тело! Интересно, если я ничего не помню, то откуда у меня такая нелюбовь к неаккуратному, бомжеватому виду? Внутри меня определенно есть желание одеться в красивую одежду… Только где ее взять в этом мире лилипутов? Отобрать у лилипута-гиганта? Кстати, почему у меня все сводиться к «отобрать, убить, отнять»? Я ведь еще ни разу не подумал что-нибудь вроде «Заработать и купить».
Я довольно критично осмотрел себя, сердито сморщив нос. Средний рост, максимально короткие волосы, нос с небольшой горбинкой. Темно-карие глаза и тонкие губы – ничего примечательного. Над и под левым глазом два длинных горизонтальных шрама. Твайлайт с любопытством наблюдает за мной, я вижу это в зеркале. Ну и пусть смотрит…
А моя одежда! Это же просто набор рваных и почему-то обгорелых черных тряпок с металлическими волокнами и заклепками! Хотя не вся… Мои перчатки хоть и порваны на ладонях, но имеют металлические сегменты, и все так же крепко сидят на руках. А на ногах у меня стальные ботинки из мрачной серой стали. Только они и не сгорели. А они выглядят…сурово! Реально внушительный вид у этих ботинок, мне нравится.
Сорвав с себя ошметки рубашки, или что это было, я тихонечко охнул. Зеркало услужливо показывало меня оголенным. На удивление ладное телосложение, с крепкими мускулами, и рельефом, но не это меня поражает. Я весь покрыт проклятыми шрамами. Твайлайт начала что-то царапать на пергаменте, наверное, зарисовывает… Черт, да на мне этих шрамов больше, чем может влезть! Рваные раны, колотые, резанные, ожоги и какие-то мелкие зернистые, не могу вспомнить, от чего они появляются… Буйная у меня жизнь.