Она судорожно кивнула. Так странно было видеть ее без всех этих грациозных движений. Впервые я видел в ней неуверенность в себе.
— Что нужно делать? — тихо спросила она.
— Я приготовил необходимые средства. Вам нужно будет просто замазать всю рану мазью и залепить крупным пластырем, можно даже горчичным… Мое тело сделает все остальное, она заживет за пару дней. Сшивать ее нет толку, разойдется… А ногу я уже сам зашил.
Услышав о зашивании ран, Флер побледнела еще больше. Она вообще видела кровь хоть раз в жизни? Хотя, ее можно понять: здесь, в Эквестрии, кроме порезов от неаккуратного обращения с кухонным ножом и синяков от падений не знают других ранений… Ногу-таки я зашил, погнув полдюжины игл. Вот и ответ на один из вопросов: откуда такие уродливые шрамы? Зашивал сам, когда не было медицинского модуля. А сейчас его как раз нет. Верней, он есть, но он того, сдох. В нем не осталось нанитов из-за утечки…
Я повернулся на стуле спиной к Флер, услышав, как та судорожно вздохнула. Бедняжка, уже поди не рада, что приютила меня. Ну, в смысле — кому понравится такое испытание? Но без нее мне никак…
— Ах, мусье! У вас на спине какая-то… — Озабоченно вздохнула Флер, заметив стальную сегментированную сороконожку, что впивалась в мой позвоночник.
— Все в порядке, Флер, считайте, что это часть тела. Вы видите рану?
Я-то уже знал, как выглядит рана, в зеркале исхитрился увидеть. Три неглубоких, зато широких линий рассеченной плоти, которые уже потемнели и покрылись коркой. Но при движении их порядком покалывало, и они грозились вновь разойтись и начать кровоточить…
— Ох, мне дурно… — Подтвердила Флер.
— Ничего, можете даже не смотреть на нее. Просто вылейте на нее из баночки хоть чего-нибудь заживляющего и заклейте. Можно даже залить клеем, если он у вас есть.
Флер телекинезом притянула от раковины пластыри и баночки с мазями. Те немногие, что я смог найти. Маленькие темные баночки с непонятными этикетками и таинственными надписями, словно в них не мазь, а алхимические ингредиенты. Я почувствовал, как она уперлась мне в спину передними копытцами и слегка помялась, словно кошка, готовящая местечко для сна. Флер, не смотря на свои испуганные вздохи, справилась просто превосходно, быстро и довольно умело обработав рану. Причем после того, как рана была финально залеплена пластырем, она продолжала мять мне спину передними копытцами, словно прощупывая. Так приятно!
— Вы такой… твердый. — Внезапно заявила она, а в ее голосе вновь послышались эти ее игривые нотки. — Такой большой и сильный… Настоящий мужчина!
— Ой, ну прекрати! — В притворном смущении замахал рукой я. Флер послушно замолчала. Я сделал капризное лицо. Я же для вежливости от похвал отказываюсь, это вовсе не значит, что нужно их прекращать! — Продолжай!
Однако Флер, кажется, смекнула, что я просто тешу свое самомнение, и хитренько улыбнулась, выдав совершенно неожиданное предложение:
— Не хочет ли мусье… отобедать со мной?
О-о-о! Это приглашение на свидание? Мне нравится! Однако, быстро Флер приходит в себя, сразу видно благородное воспитание. Ни тебе истерик, ни тебе слез и соплей, настоящая светская львица! Хотя подобный термин больше подошел бы грифине…
— С превеликим удовольствием!
* * *
Старое здание театра, располагавшееся в самом центре Кантерлота на огромной, выложенной белым булыжником площади, сегодня вновь ожило. Нет, в нем не закончился ремонт. Тот давно уже был приостановлен по никому не известным причинам. Скорее всего — финансовым. Сегодня вечером в огромном здании, которое изнутри выглядело, как полусфера, базировались вооруженные силы Грифоньего Королевства.
Все скамьи из зрительного зала были сдвинуты к стенам и водружены друг на друга. Теперь на их местах стояли столы и стойки с оружием и броней. Арбалеты, сабли, булавы, хвостовые клинки — все это в изобилии было сложено на столах и закреплено на стойках. На некоторых столах были прямо кучей свалены различные сегменты брони, начиная от легких кольчуг и заканчивая полноценными панцирями, тускло блестящими в свете факелов. В зале сновали десятки и десятки гвардейцев, готовясь…
Одни сидели у стен, другие, взлетев повыше, к потолку, заняли зрительные ложи, третьи же толпились у столов и стоек с оружием и броней. Они переговаривались, точили клинки, заряжали арбалеты, примеряли и одевали на себя броню… Некоторые были хмуры и молчаливы, кто-то щеголял свежими перебинтованными ранами или подбитыми глазами. Были даже те, кто осмеливался шутить, но большинство гвардейцев плохо воспринимали шуточки в этот серьезный для них час.
У самого крупного круглого деревянного стола стояли офицеры. От рядовых гвардейцев этих грифонов отличали золотые полеты и нашивки на рукавах их строгих темно-синих мундиров.
После поступления тревожного сигнала из пограничного аванпоста прибыло двадцать четыре звена, то есть девяносто шесть гвардейцев, плюс сержанты и командующий всеми капитан. Таким образом, гвардейцев перевалило за сотню, и сейчас больше половины готовилось к штурму, тогда как оставшиеся вели наблюдение и патрулировали улицы, храня покой граждан. Пусть грифоны никогда не питали братской любви к пони, они умели выполнять приказы и, более того, очень ревностно относились к обязанностям союзников, ведь договор практически заключен… А потому простых граждан никто не обижал и не притеснял…
На офицерском столе была разложена карта, чьи уголки были зажаты всякой подручной мелочью, вроде чернильниц и осколков штукатурки, оставляющих на бумаге белые следы… На карте Кантерлота красным цветом был обведен район действий — главная площадь и здание старого драматургического театра, что на карте было изображено абсолютно круглым.
Капитан Гвардии Высоты то и дело водил когтем по бумаге, что-то втолковывая своим сержантам, а Хиза сидела, подперев голову лапками, и скучала, слушая армейские бахвальства и жаргонные словечки. Зачем ее сюда вызвали, она понятия не имела. Просто в один момент все дружно подорвались с места и ранним утром рванули сюда, обустраивая в театре полноценную базу для операций…
Хотя нет, она знала, для чего они здесь. Лорд-дипломат Тенор получил информацию о местонахождении ренегата, и тот должен был быть схвачен. Таков был приказ Матриарха, а перечить ей дураков не находилось. Уже все гвардейцы знали, что один из слуг продал лорду информацию об укрытии чужака, похитившего корону. Тот прятался в одном из домов местной знати. По их воле или против — оставалось лишь догадываться. Но здание театра было единственным свободным зданием рядом с укрытием ренегата — всего лишь через две улицы.
И вот они готовились штурмовать укрытие ренегата, как только наступит ночь… Но зачем здесь она? Ренегат без сомнения должен быть схвачен, но вот в чем ее роль? Может быть, наживка?
— Капитан, может, вы все-таки поясните мне, зачем я здесь? — Капризно протянула Хиза и постучала коготком по столешнице, привлекая к себе внимание и дырявя карту.
Никто из присутствующих не знал, что она всего лишь подменила сестру посла, а потому ее статус был очень и очень высок…
Капитан, невысокий, но очень крепкий и коренастый грифон светлых тонов, имевший действительно широкие плечи и мощные лапы, невозмутимо посмотрел на нее единственным левым глазом и хрипло прокашлял.
— Вы здесь, как эксперт…
— Эксперт? — Хиза сначала поморщилась от неприятного голоса капитана, а потом посмотрела на него с удивлением. — Эксперт в чем?
— Скажем так: вы, леди Аделайн, будете той, кто будет вести переговоры или, проще говоря, допрашивать ренегата. Это указание самого лорда-дипломата, надеюсь, вы не ставите под вопрос его компетентность в подобных вопросах?
Вот это да! Теперь она якобы эксперт по допросам? Это… неожиданно. Слишком много вопросов, и ни одного ответа. Неспроста все это…
— Нет, конечно, нет, я просто должна была уточнить свою роль… — Тихонечко прошипела Хиза, демонстративно сложив лапы на груди в знак почтения лорда-дипломата… Капитан все так же невозмутимо кивнул и продолжил громко и хрипло каркать на своих сержантов, что старательно делали умные лица.
Отойдя от стола, Хиза неспешно пошла по помещению меж столами, бродя без какой-либо цели и размышляя. Ей всегда лучше думалось, когда она ходила. Не летала, а именно ходила! Забавно, мама всегда добро смеялась над этой ее особенностью…
Зачем ее притащили сюда? Никто не знал, что она прежде контактировала с ренегатом, ведь там, на болоте, она была простой воровкой Хизой, а здесь она сестра самого посла! Который, в данный момент, лежит без чувств в госпитале. Проклятый ренегат так приложил его, что он еще не скоро придет в себя, и просто чудо, что его черепушка не треснула…
Ну хорошо, если предположить, что лорд избрал ее для подобной миссии по каким-то своим причинам, что ей-то делать? Видимо, придется выполнять приказы этих солдафонов. Вокруг бродящей меж столов Хизы готовились выходить гвардейцы, отовсюду доносилось хлопанье крыльев, шарканье лап, скрежет коготков по деревянным полам, щелканье арбалетов и, конечно же, звуки точильных камней, скользящих по лезвиям… Хорошая обстановка для солдата, но не для нее!
— Эй, гвардеец! — Ткнула Хиза одного из толпящихся у стола с панцирями гвардейца в бок. Тот тотчас же развернулся и, выпрямившись по струнке, гордо вскинул голову.
— Слушаю вас, леди Аделайн!
Хиза оценивающе оглядела гвардейца цепким взглядом янтарных глаз. Совсем еще молодой, да и перышки белесые какие-то, словно у альбиноса, испачканного в пыли, но крупный и сильный, может далеко пойти…
— Гвардеец, есть ли здесь те, кто участвовал в стычке в «Пере»?
— Так точно! — Гвардеец послушно указал на небольшую компанию из полудюжины грифонов и грифин, сидящих в углу и что-то яростно обсуждающих. — Шестеро ребят сержанта…
— Все-все, достаточно! — Отмахнулась Хиза, не желающая слушать очередные звания и титулы. Повернувшись в сторону угла и сидящей в том компании, она бросила через плечо, удаляясь от молодого гвардейца. — Возьми панцирь!
Уж она-то помнила, какой удар у ренегата. Грифоны так не умеют, на четырех ногах подобный фокус не вытворишь… Хиза раздраженно фыркнула, пока лавировала меж топчущимися у столов солдатами, которые даже ее не замечали. Толпятся, словно в столовой… А ренегат… Ренегат горазд на всякие фокусы. Даже слишком! Но сегодня они возьмут его! За двухэтажным домиком с каменным забором и высокими деревьями на участке уже неустанно следит дюжина самых зорких наблюдателей… Как только ренегат явится — ему конец.
— Гвардейцы! — Рыкнула она компании гвардейцев, едва приблизилась. Те тут же повскакивали, хотя Хиза заметила, что две грифины глянули на нее волком. — Расскажите мне о происшествии в «Пере»!
— Но мы уже докладывали лично капитану и писали рапорты… — Неуверенно начал было один из грифонов с горбатым клювом и шишкой на лбу.
Хиза схватила его когтистой лапой за горло и притянула к себе так, что тому пришлось припасть на передние лапы. Неповиновение нужно давить в зародыше, иначе никто не станет тебя уважать… А сила — это то, что все действительно уважают…
— А теперь доложишь лично мне! — Рыкнула она на и без того помятого и униженного гвардейца и оттолкнула от себя так, что тот плюхнулся на пятую точку, а остальные нехотя потупили взгляды, поняв, что сестра посла хамить себе не даст. Хиза едва заметно ухмыльнулась — вот оно, влияние силы! Если ты показываешь, что готов рвать глотки — к тебе сразу начинают относиться ку-у-уда уважительнее! Проверка на вшивость пройдена!
— Что вы хотите знать, госпожа? — Неуверенно спросила одна из грифин, у которой даже через мастерски наложенные тени был виден синяк под глазом.
— Все. Я хочу знать абсолютно все. Это вы опозорились и проиграли в стычке голодному и зачуханному ренегату, когда вас было… сколько? Четыре звена? Вот и рассказывайте, как же вас так угораздило, а я, в свою очередь, может, даже попрошу вашего капитана не наказывать вас за позор слишком сильно…
Уже вся Гвардия знала об этом происшествии в салуне и… сказать, что все кипели от злобы и ненависти — было ничего не сказать. Это происшествие отбрасывало тень позора не только на взбученных в салуне, но и на всю Гвардию Высоты. Тень размером с гору-гнездо Матриарха Острокрыла, что двенадцать тысяч взмахов крыльев в высоту… Гвардейцы жаждали поквитаться. Но больше всех — этого жаждал их капитан, для которого подобное публичное унижение его бойцов было плевком в лицо и выдранными перьями! А потому, стоило ему узнать о местоположении ренегата, как работа развернулась просто с невероятной скоростью…
Гвардейцы наперебой принялись рассказывать, уверяя, что их вины в этом нет, и все это коварный замысел. И вообще — ренегатов было два десятка, а их только шестеро… Но в, конце концов, они рассказали, как все было на самом деле, и даже показали раны и шишки. Только их семерых допустили обратно к службе. Остальные — в госпитале.
— Но вас же только шестеро? — Удивленно повела бровкой Хиза, начиная думать, что гвардейцы еще и считать разучились!
Грифина, та, которой, по ее словам, достался удар головой в лицо, нехотя покачала головой и указала когтистым пальчиком в сторону, где у стены почему-то стояла еще одна грифина, третья из их компании.
— Еще Ренна, но она какая-то странная после того случая… Это ей ренегат отдал ту… бандероль?
Третья действительно выглядела странно: стоя бочком у стены, она задумчиво глядела в потолок и мечтательно чему-то улыбалась, время от времени вздыхая, и даже арбалет она держала вверх ногами, видимо, собираясь зарядить, но так и забыв. Наверное, головой повредилась…
— Она говорит, что ренегат отдал ей посылку и ударил по голове, не удивляйтесь ее виду… Нам всем досталось. Он был… слишком быстрый!
— Ренегат… как он выглядел? — Внезапно спросила Хиза, вновь обернувшись к шестерке гвардейцев.
Те неуверенно переглянулись.
— Эм… ну…
— Не мямли!
— Ну, большой. Черный такой… — Скорее, вопросительно протянул один из гвардейцев, не понявших вопроса.
Хиза шлепнула себя когтистой лапой по личику, прикрывая глаза. Вот тупицы!
— Да я не про внешность! Просто… что-нибудь необычное в нем самом?
Гвардейцы переглянулись, и подбитая грифина кивнула, ответив за всех.
— Он выглядел… счастливым.
Дальнейшей беседы не получилось — всех прервал хриплый каркающий голос капитана, разносящийся по сферическому зданию совершенно жутким образом, едва ли не дробящим уши.
— Всеобщее построение!!!
Гвардейцы, оборвав свои дела и разговоры, тут же ринулись к капитану в центр зала, выстраиваясь ровными рядами. Капитан, не смотря на свой малый рост, был широко известен своей свирепостью, а потому с ним никто и никогда не осмеливался шутить. Гвардейцы выстроились тремя рядами в центре зала, обращенные лицами к сцене, на которую вспорхнул их капитан, и теперь расхаживал по той туда-сюда, по-отечески глядя на всех своим единственным глазом. На правом глазу у него была черная повязка с белым рисунком, изображавшим когтистую лапу.
— Гвардейцы! Цель активизировалась! Вы все знаете, что это значит!
Если капитан говорил, что цель активизировалась, это означало, что наблюдатели заметили движение в доме, подтверждающее присутствие цели.
— Реванш! — Хором рыкнуло полсотни гвардейцев.
— Именно! Сейчас вы пойдете туда и схватите ренегата! Он должен быть доставлен живым. Однако… Разрешаю прострелить ему ногу!
Гвардейцы зааплодировали своему любимому капитану. Они действительно любили его и уважали, как командира, за всего две вещи: верность своим солдатам и верность Матриарху. И этого было достаточно.
— Вы знаете, что делать! — Зарычал капитан. — Сержанты! Разбирайте бойцов, и вперед!
К выходу тотчас устремился настоящий пернатый вихрь. Каждый гвардеец жаждал первым добраться до ренегата, который мало того, что потоптал честь их Гвардии, так еще и немало стоил — с недавних пор ходили слухи о некой… неофициальной награде.
— Останьтесь здесь, леди Аделайн. — Остановил готовую было выйти за всеми Хизу голос капитана, который уходил последним.
— Но я хочу…
— Ренегата мы доставим сами! Ваша же работа будет более… — Капитан поводил в воздухе когтистой лапой, но потом просто махнул ей. — Короче, вы поняли. Ждите здесь!
— А не облажаетесь? — Ехидно протянула Хиза, просто из вредности и желания досадить капитану.
Тот лишь мрачно ухмыльнулся.
— Даже если он каким-то чудом завалит пять звеньев моих ребят в доме, то из дома ему никуда не уйти… — И быстро вышел вслед за своими солдатами.
Всего миг суматохи, и Хиза осталась одна в огромном полусферическом зале, заставленном столами со снаряжением… Она лениво пожала плечиками, в общем-то, уверенная в успехе операции. Действительно, даже если ренегат сумеет отбиться от пяти звеньев в доме — остальные легко поймают и выпотрошат его на улице, потому что на открытом пространстве они — непобедимы!
Хиза тут же по-хозяйски оглядела весь зал, оставшись единственной его владелицей, и вытащила из кучки снаряжения приглянувшуюся ей вещицу — какую-то блестяшку от рукоятки сабли. Красивый полудрагоценный камушек. Вещица тут же отправилась в сумочку под крылом…
Порыскав среди столов, она забралась на хорошо освещенную сцену с тяжелыми красными портьерами, и глянула с нее на зал, представляя себя капитаном. Прекрасный вид! Наверное, здорово вот так вот стоять на сцене перед своими солдатами, которые смотрят на тебя с верностью и обожанием, и читать громкие и красивые речи… Хотя это, скорее, удел мужчин. А ей бы хватило и простого внимания… Ну и романтики, конечно! Застыв в центре сцены, она уже даже посмела мечтать о романтическом моменте… Все-таки это театр, сюда принято ходить с парой… Все равно делать ей было нечего следующие полчаса, пока гвардейцы ловят и избивают ренегата, почему бы и не помечтать?
Но судьба имеет свое, особое чувство юмора…
Хиза просто мечтала о чем-нибудь… романтическом! Например, о танце с избранником… И судьба услышала ее. Но решила воплотить мечты грифины по-своему… Хиза не обратила внимания, когда что-то скрипнуло у нее за спиной, слишком занятая разглядыванием зала, который в ее мечтах пестрил гостями, кружащими в крылатом вальсе…
— Хиза, любовь моя, потанцуй со мной! — Раздался за ее спиной тихий, но такой знакомый голос…
* * *
Хиза медленно обернулась, уже зная, что, или, вернее, кого увидит. И тем большим издевательством было узнать, что она права.
За ее спиной в освещенном центре сцены стоял ренегат. Он выглядел жутко потрепанным. Хотя нет. Его одежда была потрепана, но не он сам. От недавно совершенно шикарного черного шелка осталась лишь его тень, золотое и серебряное шитье было порядком испорчено, а плащ — разодран и стерт по краям, но вот сам ренегат… Он совсем не казался загнанным или уставшим, скорее, наоборот — он отлично держался, гордо выпрямившись и едва ли не излучая ауру силы, а из теней капюшона блестели расчетливые глаза.
И тем более жестокой казалась Хизе издевка судьбы, которая словно подслушала ее самые сокровенные мечты, но вместо избранника послала ей ренегата, за которым они все так долго и безуспешно охотились. Мелькнула предательская мысль попытаться сбежать, но… Единственный выход из театра, до которого она смогла бы быстро долететь — это главный вход, но у ренегата на поясе недвусмысленно прикреплен маленький арбалетик… А она уже наслушалась о чудесах, что он вытворял в «Пере»…
Это был полный провал! Гвардейцев вновь обвели вокруг пальца, словно детей. Теперь они будут штурмовать пустой дом, а ренегат в это время…
Ренегат сделал шаг вперед и, слегка поклонившись, протянул ей руку в стальной перчатке, в приглашающем на танец жесте, проделав все это абсолютно молча, и лишь глаза его таинственно блестели из-под капюшона…
Ах, он хочет игры? Он ее получит! В тот же миг взгляд Хизы стал игривый, перышки на груди слегка приподнялись, а ресницами она затрепетала, как девица на выданье… В эти игры она играла с самой молодости, и обольщение было тем, что у нее получалось совершенно естественно… Обдурила его раз — получится и во второй! Всю жизнь этим зарабатывала, имея отличную внешность: обольстить — и обокрасть! Обольстить и обокрасть… Раз за разом… Однако обольщенных можно не только обворовывать.
Хиза, стараясь выглядеть как можно более мило и игриво, хотя изнутри сгорала от огня несправедливости от того, что судьба так хитро исполнила ее мечту, шутя над ней, шагнула к ренегату, и едва встала на задние лапы, как была подхвачена партнером, который тут же повел в танце под неслышимую музыку…
Хорошо, что они были наедине. Хиза одернула себя — конечно же, плохо, он сюда явно не потанцевать явился, но… Танцевать с бескрылым — позор, а так их никто не видит, а ведь бескрылый танцует очень хорошо, можно даже закрыть глаза на отсутствие крыльев. Ах, а какие крылья были у него на балу… Мечта любой грифины, танцевать с таким кавалером…
Они кружили в вальсе по единственному освещенному пяточку на сцене, под несуществующую музыку, и оба молчали, глядя друг другу в глаза. Черный шелк и кремовые перья переплетались в единый узор…
Это была игра. Они оба это знали. И оба понимали, что выйдет отсюда только один, а второго вынесут связанного. Ренегат явился сюда за ней так же, как гвардейцы явились за ним. Хизе казалось особенно утонченной насмешкой то, как их обманули. Ренегат все это время был здесь, а вовсе не в доме аристократов! Сидел и выжидал, зная, что они пойдут на штурм, а она, Хиза, останется… И даже если бы ей оставили пару солдат для охраны — это ничего бы не изменило… Среди них точно есть предатель, это единственное объяснение подобной информированности ренегата.
Но зачем она ему? На этот вопрос у нее не было ответа, однако, он был и не нужен. Ответ она получит от самого ренегата, когда спеленает его… И она кружала в танце с этим двояким существом, которое совмещало в себе такую раздражающую наглость с таким чарующим шармом. Хиза держалась одной лапкой за его ладонь, а другой — за плечо, тогда как ренегат с довольной зубастой улыбкой положил ей одну руку на талию, ближе к бедру, галантно держа ее второй за тонкие пальчики… За подобное она уже не раз украшала чужие лица шрамами, но здесь подобный подход был обречен на провал, да и было это даже… даже немного приятно!
Хиза использовала оба крыла, чтобы обвить ими своего партнера, и лишь ухмыльнулась про себя, видя, как тот разнежился… Крылья грифонов с тыльной стороны были покрыты вовсе не жесткими длинными перьями, а маленькими и мягонькими перышками, едва ли не пушком, а потому их касание было просто фантастическим… Бесконечно мягким, нежным, теплым и заботливым!
Для ее задумки нужно было, чтобы ренегат совсем потерял бдительность, решил, что уже победил… И тогда она нанесет удар! Хиза мягко и раскатисто замурчала, прижимаясь к своей жертве всем телом и ласково потершись щекой о шею ренегата. Это был ее лучший прием, мурчание было таким тихим и мягким, но при этом таким сильным, что она буквально видела, как влюбляется в нее жертва… Никто не устоит против подобного очарования…
Хиза испытывала к тому довольно двоякие чувства — хотелось выпотрошить этого наглеца, но было в нем что-то такое… особое. Пользуясь тем, что она прижимает его к себе крыльями, хвост ее, с аккуратно обстриженной кисточкой, незаметно скользнул во внутренний карман плаща ренегата, нащупывая столь знакомую рукоять бесценного ножа… Ренегат уже едва ли слюни не пускал от счастья, самое время для удара!
Резко выхватив СВОЙ нож хвостом, она перехватила его той лапкой, что держала у ренегата на плече, и замахнулась для удара… Всего на миг ей показалось странным, почему ренегат даже не пошевелился, в попытке защититься и лишь с удовольствием схватил ее за талию, прижимая к себе…
— Ой! — Жарко воскликнула Хиза, когда в тот же миг, когда нож почти вонзился в цель, почувствовала, как что-то кольнуло ее во внутренней стороне бедра, там, где была самая мягкая шубка и животик, а мир поплыл перед глазами.
Она едва не упала, все еще стоя на задних лапах, от того внезапного чувства эйфории, что нахлынуло на нее, но ее бережно подхватил ренегат, словно завершая их танец, и опустил на пол, мягко забирая из ослабевших пальцев столь желанный нож обратно… Над ней склонился снявший капюшон и довольно ухмыляющийся ренегат с одной стороны, и два светящихся глаза, напоминавших аметисты, с другой…
— Ах Хиза, я бы влюбился в тебя, не будь ты такой испорченной девкой! — Совсем неромантично захохотал ренегат хриплым голосом, щелкнув зубастой пастью…
— Что со мной… — Простонала Хиза, стараясь бороться с тем ощущением неземного блаженства, что накатывало на нее волна за волной все сильнее и сильнее… В ответ, через пелену удовольствия, она услышала лишь приглушенный, но все такой же самодовольный голос ренегата, похитившего корону… Это было последним, что она услышала прежде, чем погрузиться в море блаженства целиком, теряя сознание…
— Это любовь, детка!
Глава 11. Как я встретил вашу ма...вашего сержанта!
Как обычно — я солгал! Хотел сделать эту главу толще и сочнее, но так уж получилось, что несмотря на то, что я работал над ней четыре дня, она вышла обычного размера. Мы искренне надеемся, что вам понравится новая глава. Ведь это — практически финал, хотя вы еще не осознали этого, ибо у меня большой хитрый план! И да, я планировал не писать больше флешбеков, типа, наемники затаились, но внезапно у меня потребовали чтобы я их вернул и вуаля! Один флешбек и один сон Командора! А во-вторых — следующая глава — судьбоносная! Возможно, работа над ней затянется, но она вас, очень надеюсь, поразит! Но не буду спойлерить! Спасибо вам за терпение и поддержку и не гневайтесь, если найдете опечатки — мы ее делали с утра и до… сейчас у меня 6: 59 утра. То есть сутки. Лишь бы уложиться в недельный срок, так что очень устали… Кстати, вот этого замечательного пикап-мастера нарисовал для вас Korwin и я просто не мог его не запилить! Фух, я волнуюсь и надеюсь на объективную критику, если что-то вас не устроит, ибо мы стараемся только ради вас! Господа, приятного чтения!
Ох, Флер меня убьет! Ай, ладно, не впервой!
Я, весело насвистывая, неспешно спускался по лестнице и вел беседу с Сахарой, что с деловым видом ползла за мной, гордо подняв голову на добрых полтора метра над полом. Ей бы еще строгий воротничок с маленьким галстуком и прямоугольные очки — была бы чисто бизнес-леди! Она так гордо держится, принцессе бы стоило у нее поучиться… Мы неспешно спускались по длинной лестнице, устланной красным ковром в доме Флер, пока та крепко спала, даже не подозревая, что я тут гуляю со змеей, словно по парку. К счастью, Флер относилась к змее достаточно лояльно и, кроме того, что просила не подпускать змею к ней, ничего не предпринимала.
— Как думаешь, сильно она удивится?
— Ш!
Ответы Сахары никогда не были излишне длинными. Прошли уже почти сутки с того момента, как я притащил на плече свое новое приобретение с мешком на голове в дом Флер и запер его в подвале. Действие яда Сахары должно было вот-вот закончиться, и мне следовало поприветствовать пленницу! О, какой романтический момент я подготовил… Ха-ха!
Я спустился еще на одну ступеньку, совершенно не спеша. Мне нравился сам факт того, что я могу наплевать на все и медленно и спокойно пройтись со своей верной подругой, пусть та и просто змея. Ну, не такая уж и «просто», но, тем не менее, и не человек… Так вот! Просто представьте, что вам никуда не нужно спешить. Абсолютно. Прочувствуйте момент! Знаете, многие люди так привыкли быстро ходить, чтобы экономить время и везде успеть, что совсем забыли, каково это — медленно и неспешно пройтись по уже знакомому месту, заново оценить его… Я так привык быстро передвигаться, что для меня сначала было в новинку идти медленно и не спеша. Я все время пытался сорваться на бег, ну, быстрый шаг, то есть…
Такой громадный холл… занимает едва ли не четверть всего дома, это очень много. Великолепная огромная люстра и стены, отделанные светло-коричневыми деревянными панелями, а пол выложен плитами из черного мрамора с белыми прожилками… Да, такое не каждый день увидишь! Такая красота… Уметь обставить дом так, чтобы показная простота таила под собой богатство, но при этом не отшивала уют — настоящий талант, коим определенно владеет Флер. Или ее дизайнер.
Вот и сейчас я ме-е-едленно и спокойно спускаюсь по лестнице, заново оценивая дом Флер. В основном, удовольствие мне доставляет сам тот факт, что: стража носится по городу, ища меня, принцесса негодует, Матриарх рвет на себе перья, Гвардейцы в гневе мечутся туда-сюда… А я? А я настолько медленно и лениво иду, никуда не торопясь и ничего не боясь, что… Это доставляет просто нереальное моральное удовольствие. И пусть весь мир мечется! Он подождет.
Я развернулся к Сахаре лицом и, держась рукой за перила из белого полированного и слегка шероховатого мрамора, принялся спускаться спиной вперед, продолжая разговор. Трехметровая салатовая змейка, скромно поблескивая чешуйками, вежливо смотрела на меня, слушая, ну, или делая вид, что слушает.
- Сахара, ты уверенна, что справишься?
Змея недовольно скривилась, словно ее ужалило током, и мотнула головой, что я истолковал как «Отстань». Видимо, она уверенна! Сахара легко переползала волнами со ступени на ступень, следуя за мной с таким царским видом, что я мог бы подумать, что это ее дом…
— Ну… я просто за тебя беспокоюсь! Ты ведь моя морда чешуйчатая! Я не прощу себе, если тебя поймают… — Нехотя признал я и едва не споткнулся, задев пяткой ступень. — Проклятье!