Он определил, что им нужно идти к разрушенному городу на берегу озера, прежде чем покинуть дикую местность между Старым Шанатаром и Великим Баэринденом, и так дальше к месту, известному как Кэррадун. Они вышли из туннелей в пещере в северной стороне города и легко взобрались по крутому склону на отвесную скалу, возвышавшуюся над разрушенным городом. Больше половины строений сгорело дотла, и меньше горстки уцелевших избежало пламени. Воздух был наполнен густым дымом и зловонием смерти, а скелеты корабельных мачт усеяли гавань, как кресты на многочисленных могилах. Темные эльфы спустились в тесные строения. Здесь, на поверхности, сейчас они были даже осторожнее, чем в более привычном окружении туннелей. Огромный темнокрыл время от времени пролетал над их головами, но, пока он не осмеливался подлететь достаточно близко, дисциплинированные дроу придерживали свои выстрелы.
Возглавляемые Вэйласом Хьюном, разведчики расходились влево и вправо, прикрывая друг друга со всех сторон, направляя движение и проверяя, нет ли преследования.
«Что ты ищешь в этих руинах?» – спросил Вэйлас у Киммуриэля при помощи жестов вскоре после того, как они вошли непосредственно в город.
Киммуриэль показал, что не знает точно, но уверил разведчика, что там есть нечто, заслуживающее исследования. Он чувствовал это, остро это ощущал.
Шум сбоку резко прервал их разговор, когда оба дроу увидели начинающуюся битву на дороге, параллельной их пути. Еще один огромный ночной странник обнаружил отряд и безрассудно двинулся к нему. Шум резко усилился, как только ближайший дроу заманил чудище в узкий проулок между двумя зданиями, место, где ручные самострелы дроу не могли промазать по гигантской цели.
Киммуриэль и основная часть его сил продолжили идти вперед еще до того как существо было мертво, уверенные в подготовке и тактике обученной и испытанной в боях команды.
Разведчик, вернувшийся с пристани, доставил отчет, которого ждал Киммуриэль, и он быстро повел их к этому месту.
– Это не сулит ничего хорошего, – сказал Вэйлас Хьюн – это были первые слова, произнесенные после того, как они вышли из туннелей – когда в их поле зрения появилась щель. Каждый темный эльф, наблюдавший это зрелище, сразу же понимал, что это такое: дыра в ткани двух отдельных миров, магические врата.
Они остановились на почтительном расстоянии, защита заскользила как щупальца, чтобы обезопасить зону, как может только Бреган Д’эрт.
– Преднамеренная? Или последствия неудачной магии? – спросил Вэйлас Хьюн.
– Не имеет значения, – ответил Киммуриэль. – Хотя я ожидал, что мы столкнемся с множеством таких щелей.
– Хорошо, что дроу никогда не устают убивать.
Вэйлас Хьюн замолчал, когда понял, что Киммуриэль, закрыв глаза, больше не слушает. Он смотрел, как псионик успокоился, затем поднял руки в направлении пространственной щели и широко раскрыл глаза, посылая вперед ментальную энергию.
Ничего не произошло.
– Преднамеренная, – ответил Киммуриэль. – И глупая.
– Ты не можешь ее закрыть?
– Толпа иллитидов не смогла бы ее закрыть. Маги в свой лучший день не смогли бы ее закрыть, – сказал он, имея ввиду великую школу магических искусств в Мензоберранзане.
– Тогда что?
Киммуриэль посмотрел на Мэрива, который изготовил толстый деревянно–металлический жезл длиной с предплечье. Изящные золотые и медные руны украшали изделие. Мэрив передал его Киммуриэлю.
– Жезл может нейтрализовывать магию? – спросил Вэйлас Хьюн.
Киммуриэль посмотрел на молодого воина, того самого, который провел их через ворота в туннелях, приказывая ему подойти. Он показал слова, управляющие жезлом, пальцами свободной руки, когда передавал молодому дроу этот могущественный предмет.
Облизав пересохшие губы, дроу пошел в сторону щели. Его длинные белые волосы начали плясать, когда он приблизился к разлому, как будто дрожа от энергии или ударяясь о ветра, дующиего по ту сторону пространственных врат.
Он оглянулся на Киммуриэля, который кивнул, чтобы тот продолжал.
Молодой дроу поднял жезл, направляя его в сторону щели, и, еще раз облизнув губы, произнес управляющие слова. Магический инструмент коротко вспыхнул энергией, которая протекла по всей его длине и перенеслась прямо в щель.
Назад вернулся абсолютный мрак, серая мгла, прошедшая сквозь канал и хлынувшая в руку воина–дроу, который был недостаточно сообразителен или недостаточно быстр, чтобы вовремя выкинуть жезл.
Он выронил его, когда рука безвольно повисла. Он посмотрел на Киммуриэля и остальных, его лицо застыло с выражением сильнейшего ужаса, который они когда–либо видели, когда теневая материя вытянула его жизненные силы и его пустая оболочка замертво упала на землю.
Никто не подошел помочь ему или хотя бы посмотреть.
– Мы не можем закрыть ее, – объявил Киммуриэль. – Здесь мы закончили.
Быстрым шагом он повел их оттуда, а Вэйлас по пути отзывал обратно своих разведчиков.
Как только он решил, что они достаточно далеко, чтобы простирающиеся поля щелей не пересекались, Киммуриэль открыл собственный пространственный портал.
– Обратно в Лускан? – спросил Мэрив, когда следующий слабейший дроу был выдвинут вперед, чтобы убедиться в работоспособности врат.
– Пока что да, – ответил Киммуриэль, который подумал, что возможно их путь уведет их дальше Лускана, что все они вернутся в Подземье и Мензоберранзан, где станут частью защиты, включающей в себя двадцать тысяч воинов, жриц и магов.
Молодой дроу шагнул в портал и подал знак с той стороны, из подземного жилища, построенного отрядом Киммуриэля под далеким портовым городом на Побережье Мечей.
Силы Бреган Д’эрт покинули баронство Импреск так же быстро и тихо, как и пришли.
***
Глаза беженцев тоже стало жечь, когда они вышли на поверхность после нескольких долгих и голодных дней блуждания и сражений в темных туннелях. Щурясь от восходящего солнца, отражающегося в озере Импреск, Айвен вел группу к краю пещеры в конце небольшой бухты.
Остальные толпились позади него, страстно желая ощутить солнечный свет на своих лицах и выйти, наконец, из–под тонн скал и земли. Все они получали огромное наслаждение в безмолвии утра, где нет никаких звуков, кроме пения птиц и плеска волн о скалы.
Айвен быстро вывел их на открытый воздух. Снова они наткнулись на убитых темнокрылов, ночных странников и червей. Уверенные, что туннели кишели темными эльфами, Айвен и остальные были очень рады находиться подальше от них.
Выход из бухты занял больше времени, чем все ожидали. Они не осмелились рискнуть и выйти рядом с глубокой водой, увидев достаточно рыбы–нежити. Подъем по крутому склону, хоть и уменьшенному для них при помощи магии Пайкела, был непростой задачей и для изнуренных людей, и для коротконогих дварфов. Сделав несколько неудачных попыток, они, в итоге пересекли бухту и взобрались на более низкий северный холм. Солнце было высоко на востоке, когда они, наконец, обошли вокруг и вышли к виду на Кэррадун.
Долгое время они стояли на высоком утесе, глядя на руины, не произнося ни слова, не издавая ни звука, кроме редкого всхлипывания.
– У нас нет причин идти туда, – сказал Айвен после продолжительного молчания.
– Но у нас есть друзья … – запротестовал мужчина.
– Ничто не выжило там, – оборвал Айвен. – Ничего, что ты хотел бы увидеть, во всяком случае.
– Наши дома! – запричитала женщина.
– Разрушены, – ответил Айвен.
– Тогда что нам делать? – закричал на него первый мужчина.
– Идите на дорогу и уходите отсюда, – сказал Айвен. – А мы с братом пойдем в храм Парящего Духа …
– Мой братун! – одобрительно воскликнул Пайкел и взмахнул своей дубинкой.
– Вместе с детьми Кэддерли, – договорил Айвен.
– Но Шалэйн находится недалеко вниз по безопасной дороге, – попытался убедить его мужчина.
– Вот и идите туда, – ответил ему Айвен. – И удачи вам.
Все было достаточно просто для дварфа, и он пошел на запад по дороге, огибающей разрушенный Кэррадун, возвращаясь на тропу, ведущую в горы, назад в храм Парящего Духа.
– Что произошло с миром, дядя Айвен? – Прошептала Ханалейса.
– Если бы я знал, девочка. Если бы я знал.
Глава 27
Ясность за гранью
Кэддерли постукивал пальцем по своим губам, изучая разыгрывающуюся перед ним сцену. Он верил, что женщина сейчас разговаривала с Гвенвивар, и чувствовал себя неловко, словно он наблюдал за воспроизведением одного из личных жизненных моментов.
«Она такая милая и симпатичная, не правда ли?» – сказала Кэтти-бри, гладя рукой по воздуху, будто ласкала большую пантеру, крутящуюся у неё под ногами. – «Вся в кружевах и таком пышном убранстве, высокая и стройная, и ни одного глупого слова не сорвётся с её накрашенных губ, нет, нет».
Кэддерли чувствовал, что она была там, но, в то же время, и нет. Движения женщины были слишком детальными и сложными, чтобы быть просто отголосками памяти. Нет, она переживала те моменты в точности так, как они уже происходили раньше. Разум Кэтти-бри был в прошлом, тогда как тело было в ловушке времени и пространства.
Со всем своим уникальным опытом, связанным с физическим старением и возвращением в прежнее состояние, Кэддерли всё же был в тупике от внезапного приступа безумия женщины. Было ли это настоящим безумием, думал он, или, возможно, она и вправду оказалась в ловушке неизвестных скоплений разрозненных пузырей в безбрежном океане времени? Кэддерли часто размышлял о прошлом, как и часто задумывался о том, что каждый проходящий миг мог быть кратким отображением бесконечной игры, либо же прошлое навсегда оставалось позади сразу после наступления следующего мгновения.
Когда он наблюдал за Кэтти-бри, ему казалось, что прошлое уже не было столь уж невозвратным, как того требовала логика.
Существовала ли возможность путешествий во времени? Существовала ли возможность предвидеть непредвиденные предпосылки бедствия?
«Как по–твоему, Гвен, она симпатичная?» спросила Кэтти-бри, вырывая жреца из размышлений.
Дверь позади Кэддерли открылась, и он увидел входящего в комнату Дриззта. Дроу вздрогнул, когда понял, что Кэтти-бри вошла в одно из своих состояний. Прикладывая палец к губам, Кэддерли попросил его соблюдать тишину, и Дриззт, с обеденным подносом в руках, предназначенным для женщины, встал, не издавая ни звука и вглядываясь в свою любимую жену.
«Дриззт находит её вполне симпатичной», – продолжила, Кэтти-бри, по–прежнему не обращая на них внимания. «Он ходит в Серебристую Луну, как только выпадает случай, и по большей части потому, что он считает её симпатичной». Женщина сделала паузу и подняла взгляд – но, конечно, не на Кэддерли с Дриззтом – и улыбнулась со сладостной горечью. «Надеюсь, он найдёт свою любовь, очень надеюсь», – обратилась она к пантере, которую, стоящие рядом, не могли видеть. «Но только не с ней и не с кем–либо из её окружения, потому что тогда он покинет нас. Я желаю ему счастья, но с подобным я бы не смогла смириться».
Кэддерли вопросительно посмотрел на Дриззта.
– Тогда мы в первый раз отбили Мифрил Халл, – сказал он.
– Что-то насчёт тебя и Леди Аластриэль? – спросил Кэддерли.
– Мы просто друзья, – ответил Дриззт, не отрывая глаз от своей жены. – Она позволила мне ходить в Серебристую Луну, и я знал, что там смогу добиться больших успехов, чтобы быть принятым на Поверхности. Он подошёл к Кэтти-бри.
– Как долго?
– Она совсем недавно находится в том другом месте.
– Там, где она настоящая – моя Кэтти, – горестно проговорил Дриззт. – Где–то там, в глубине своего разума, она осознаёт себя.
Женщина вдруг затряслась: её руки конвульсивно задёргались, голова запрокинулась назад, а глаза закатились, показывая белки. Фиолетовое сияние волшебного огня появлялось вокруг неё снова и снова, Кэтти-бри приподнялась в воздух с вытянутыми в стороны руками, её темно–рыжие волосы развевались по несуществующему ветру.
Дриззт отложил поднос и надел глазную повязку. Он колебался лишь мгновение по настоянию Кэддерли, который приблизился к Кэтти-бри и даже рискнул прикоснуться к ней во время опасного перехода её состояний.
Кэддерли закрыл глаза и открыл свой разум для всех вероятностей в водовороте резких спазмов, мучающих женщину.
Его откинуло назад, а место жреца тут же занял Дриззт. Крепко обнимая Кэтти-бри и осторожно опуская её на пол, он ослабил хватку. Умоляя хоть что–нибудь объяснить, дроу посмотрел на Кэддерли, но увидел, что жрец был ещё больше озадачен: широко раскрыв глаза, он всматривался в свою руку.
Дриззт тоже посмотрел на ту кисть Кэддерли, которой жрец коснулся Кэтти-бри. Она просвечивала и мерцала голубым, но постепенно затвердевала и вновь приобретала цвет кожи.
– Что это было? – спросил дроу после того, как Кэтти-бри окончательно успокоилась.
– Я не знаю, – признался Кэддерли.
– Слова, которые я так часто слышу в последнее время.
– Согласен.
– Но выглядишь ты так, будто уверен, что мою жену уже не спасти, – сказал Дриззт более резким тоном.
– Я не хочу создавать такого впечатления.
– Я вижу, как вы с Джарлакслом качаете головами, как только речь заходит о ней. Вы не верите, что мы можем вернуть её обратно, по крайней мере, не полностью. Ты потерял надежду, но потерял бы ты её, если в подобном состоянии сейчас здесь находилась бы леди Даника, а не Кэтти-бри?
– Друг мой, конечно же, ты не должен...
– Должен ли я тоже сдаться? Ты этого ждёшь от меня?
– Ты здесь не один такой, кто всё ещё цепляется за отчаянную надежду, мой друг, – пробурчал Кэддерли.
При этом упоминании Дриззт слегка успокоился.
– Даника найдёт их, – слова Дриззта прозвучали очень неискренне. Он продолжил мягким голосом: – Я чувствую, будто земля уходит у меня из–под ног.
Кэддерли сочувственно кивнул.
– Следует ли мне сражаться с драколичем в надежде на то, что, в случае его смерти, я снова встречусь со своей женой? – проговорил Дриззт и вновь повысил голос. – Или же выплёскивать ярость на зверя, только потому, что больше никогда не встречусь с ней?
– Ты спрашиваешь меня… все эти вопросы…– Кэддерли сделал тяжёлый вздох и беспомощно вскинул руки. – Я не знаю, Дриззт До’Урден. В случае с Кэтти-бри ни в чём нельзя быть уверенным.
– Мы знаем, что она безумна.
Кэддерли было начал отвечать:
– Разве? – но сдержался, не желая вовлекать Дриззта в свои недавние размышления.
Была ли Кэтти-бри и вправду безумной? Быть может, в той, другой реальности она реагировала на всё вполне рационально? Проживала ли она свою жизнь заново в той непоследовательной очерёдности, или же действительно возвращалась к временно–пространственным пузырям, принимая все те моменты за реальность?
Жрец покачал головой, поскольку у него не было времени строить предположения по подобному принципу, потому что все учёные и мудрецы, великие волшебники и жрецы, когда–либо собиравшиеся в храме Парящего Духа, полностью опровергли возможность свободных путешествий во времени.
– Но, ведь безумие, может оказаться временным явлением, – заметил Дриззт. – Но всё же вы с Джарлакслом считаете, что она потеряна навсегда. Почему?
– Когда безумие мучает человека слишком долго, разум может быть повреждён навсегда, – ответил Кэддерли суровым голосом, давая понять, что это будет практически неизбежным исходом, а не отдалённой возможностью.
– А безумие твоей жены, несомненно, промучило её довольно основательно. Боюсь, что – и Джарлаксл думает также – если чары, наложенные на неё, каким–либо образом исчезнут, то останется ужасный шрам.
– Ты боишься, но не знаешь точно.
Признавая это, Кэддерли кивнул.
– Я уже был свидетелем чудес до этого, друг мой. В этом самом месте. Не сдавайся и не теряй надежду.
Это было всё, чем он мог поделиться, и, в конце концов – всё, что ожидал услышать от него Дриззт.
– Как думаешь, остались ли у богов чудеса? – тихим голосом спросил тёмный эльф.
Кэддерли усмехнулся и пожал плечами.
– Я схватил солнце и притянул его к себе, – напомнил он дроу. – Не знаю, как я это сделал, и не задумывался над этим. Я схватил облако и сделал из него колесницу. Не знаю, как, и не задумывался. Мой голос был подобен грому… это правда, друг мой; и интересно, зачем кому–либо нужно спрашивать у меня обо всём этом. И ещё более интересно, почему они должны верить любому из моих ответов.
Дриззт не мог не улыбнуться на это и одобрительно кивнул. Он посмотрел на Кэтти-бри и потянулся, чтобы нежно погладить её густые волосы.
– Я не могу потерять её.
– Так давай же уничтожим нашего врага, – предложил Кэддерли. – Потом мы обратим всё своё внимание, все свои мысли и магию на Кэтти-бри, чтобы найти её в той …ясности за гранью… и вернём её чувства в это время и в это пространство.
– Гвенвивар, – сказал Дриззт, и Кэддерли удивлённо моргнул.
– Она ласкала кошку, да.
– Нет, я думаю о нашей следующей битве, – объяснил Дриззт. – Когда Король Призраков начал исчезать с поля сражения, Гвенвивар сбежала ещё быстрее. Она никогда не бежит от сражения. Ни от опасного элементаля, ни от чудовищного демона, и не от дракона, либо драколича. Но, прижав уши, она на полной скорости убежала в лес за деревья.
– Возможно, она преследовала одного из монстров.
– Она убегала. Вспомни рассказ Джарлаксла о его встрече с призраком, который, как он верил, был личем из хрустального Осколка.
– Гвенвивар не из этого уровня, и она боялась создать разрыв, когда Король Призраков открыл пространственный портал, – аргументировал Кэддерли.
– Место, в котором Гвенвивар, возможно, сможет ориентироваться, – ответил Дриззт. – Возможно, там смогу ориентироваться и я вместе с ней, чтобы попасть в то другое место.
Кэддерли не мог сдержаться, чтобы не улыбнуться на это умозаключение, и Дриззт вопросительно посмотрел на него.
– Существует старинная поговорка, что великие умы следуют разными путями для достижения одной и той же цели, – сказал жрец.
– Гвен? – с надеждой спросил Дриззт, похлопывая по своей поясной сумке. Но Кэддерли покачал головой.
– Пантера из астрального Плана, – объяснил жрец. – По своему собственному желанию она не сможет попасть туда, где обитает Король Призраков, пока кто–нибудь на том плане не приобретёт похожую статуэтку и не вызовет пантеру.
– Она бежала с поля боя.
– Потому что она боялась разлома, огромной дыры, которая могла бы поглотить всё, находящееся между ней и Королём Призраков, если бы их опасные способности столкнулись вместе. Возможно, этот разлом послал бы нашего врага на астральный или любой другой План, но существо, вероятно, довольно надёжно закреплено и здесь и на плане царства Теней, и поэтому могло бы вернуться. – Он всё ещё качал головой. – На этот вариант я не слишком надеюсь, и, боюсь, грядёт ещё худшее бедствие.
– Худшее? – сказал Дриззт и приглушённо засмеялся. – Худшее?
– Разве мы находимся в таком положении, когда вслепую приходится предпринимать самые отчаянные меры, на которые только мы способны? – спросил Кэддерли.
– А разве нет?
Жрец снова пожал плечами.
– Я не знаю, – признал он, снова останавливая свой взгляд на Кэтти-бри. – Возможно, мы найдём другой путь.
– Возможно, Денеир явит нам своё чудо?
– Будем на это надеяться.
– Ты имеешь в виду молиться.
– И это тоже.
***
Он поднёс ложку к её губам, и она не сопротивлялась, методично принимая еду. Дриззт опустил салфетку в чашу с тёплой водой, затем стёр с губ женщины частицу картофеля.
Но она не заметила этого, как и не ощутила вкуса еды, которую он приготовил. Каждый раз, когда он подносил ложку ко рту Кэтти-бри, она не выказывала никакого выражения, и всё это причиняло Дриззту боль и напоминало о тщетности всего предприятия. Он приправил картофель так, как любила его жена, но он понимал, что мог бы не добавлять корицу с мёдом, а использовать вместо этого горькие специи. Для Кэтти-бри это не имело бы никакого значения.
– Я всё ещё помню тот миг на пирамиде Кельвина, – сказал он ей. – Когда ты вновь прожила его перед моими глазами, всё вернулось ко мне с такой ясностью, и я вспомнил твои слова прежде, чем ты их проговорила. Я помню, как ты укладывала свои волосы, ту чёлку с неравной длинной поперёк. Никогда не доверяй дварфу с ножницами, верно?
Он слегка усмехнулся, но Кэтти-бри, казалось, не услышала этого.
– Конечно, я ещё не любил тебя тогда. Не так, как сейчас. Но тот миг остался для меня особенным и таким важным. Твой взгляд, любовь моя – то, как ты смотрела мне в душу, а не на кожу. Я знал, что я был дома, когда нашёл тебя на пирамиде Кельвина. Наконец–то, я был дома.
– И хотя, в течение многих лет, я даже и не думал, что что-то может быть между нами – и до того момента в Калимпорте – ты всегда была для меня особенной. Особенной до сих пор и являешься, и мне нужно, чтобы ты вернулась ко мне, Кэтти. И ничто больше не имеет значения. Мир – ещё более тёмное место. Вкупе с Королём Призраков, с разрушающимся Плетением и другими бедами, вызванными этой катастрофой, я знаю, что предо мной и народами мира будет ещё много тяжёлых испытаний. Но я верю, что смогу выстоять, и вместе мы найдём путь. Мы всегда его находим!
– Но только, если ты вернёшься ко мне. Чтобы сокрушить могущественного врага, воин должен хотеть сокрушить его. Но в чём же смысл, любовь моя, если я снова буду один?
Он выдохнул и присел, глядя на неё, но женщина не моргала и нисколько не реагировала. Она не услышала его. Он мог по–разному обманывать себя ради своего здравомыслия, но в сердце Дриззт знал, что Кэтти-бри, воспринимающая всё сказанное, отсутствовала под своей оболочкой.
Дриззт вытер слезу со своих глаз цвета лаванды, и, как только влага исчезла, появилось то самое выражение лица, которое однажды потрясло и воодушевило Бруенора – обещание Охотника, решительность и вскипающая ярость.
Дриззт наклонился вперёд и поцеловал Кэтти-бри в лоб, твердя себе, что всё это было виной Короля Призраков, что драколич являлся источником всех бед, которые теперь обрушились на мир – но не было результатом какой–то большей катастрофы.
Больше никаких слёз. Дриззт До’Урден был готов уничтожить зверя.
Глава 28
Во власти ненависти
Они знали, что их враг вернётся, как и знали, где дадут ему бой, но, когда всё произошло, Тибблдорф Пвент и крепкий Атрогейт скорее широко раскрыли рты, нежели что–либо выкрикнули.
Король Призраков вернулся в материальный мир Абер–Торила точно в том же месте, где исчез в прошлый раз, появляясь краткими прозрачными сине–белыми вспышками света. Вскоре он полностью материализовался во внутреннем дворе храма, и, когда Пвент с Атрогейтом стали выкрикивать предостережения, которые эхом разнеслись по пустынным коридорам, огромный зверь, взмахнув крыльями, воспарил в воздух, поднимаясь высоко в ночное небо.
– Он сверху! Он сверху, мой король! – подпрыгивая на месте и тыча пальцем в небо, закричал Пвент. Бруенор, Дриззт и остальные прибежали в комнату, из которой можно было попасть на балкон, на котором двое дварфов стояли в дозоре.
– Драколич появился на том же самом месте? – спросил Кэддерли, ясно расценивая всю важность этого факта.
– Точно так, как ты и предполагал, – ответил Атрогейт. – Сначала сверкал, потом прыгнул и унёсся прочь.
– Сверху, мой король! – вновь закричал Пвент.
Дриззт, Кэддерли, Бруенор и Джарлаксл обменялись решительными кивками.
– В этот раз он от нас не удерёт, – сказал Бруенор.
После этой фразы глаза присутствующих устремились на Кэддерли, и жрец уверенно кивнул.
– Всем внутрь, – скомандовал Кэддерли. – Со всем своим неистовством, изрыгая пламя, зверь вернётся. Храм Парящего Духа защитит нас.
***
Даника сделала глубокий вздох и опёрлась о ствол ближайшего дерева, чтобы придать себе устойчивости, когда услышала ужасный потусторонний крик летящего драколича. Она не могла не оглянуться в сторону храма Парящего Духа, находящегося в милях от неё, и была вынуждена напомнить себе, что Кэддерли окружали могущественные союзники, и что Денеир, или какая–то другая божественная сущность чудесным образом услышала призывы жреца.
– Они победят, – тихо, очень тихо сказала Даника, так как знала, что лес вокруг кишел монстрами. Она уже видела группы этих тварей, скребущими по дороге, и ощущала громоподобные шаги какого–то гигантского чёрного, неизвестного ей до этого, чудовища.
Она была на полпути до Кэррадуна и страстно желала уже быть там, но передвигаться приходилось медленно и осторожно. Даника желала битвы, но это могло сулить ей большие неприятности. Она сконцентрировалась на Кэррадуне и только на Кэррадуне, чтобы найти своих детей, пока Кэддерли и другие имели дело с королём призраков в храме Парящего Духа.
Таков был план – они знали, что не мёртвый дракон вернётся – и Даннике приходилось бороться против любого, даже секундного сомнения. Она должна была довериться Кэддерли и уже не могла повернуть назад.
– Мои дети, – прошептала она. – Тэмберли, Рори и Хана, моя Хана… Я найду тебя.
За её спиной высоко в небе, подобно вспышке молнии и рёву грома, крик короля призраков расколол ночь на части.
Даника проигнорировала его и сконцентрировалась на стоящих впереди деревьях, выискивая безопасный и быстрый путь через кишащий монстрами лес.
– Убей его, Кэддерли, – на одном дыхании снова и снова повторяла она.
***
Без предостерегающих вмешательств Яраскрика Король Призраков получал удовольствие от мысли, что его уязвимая мишень находится прямо под ним, и что достаточно скоро он уничтожит храм Парящего Духа и всех глупцов, что ещё оставались внутри.
Сладостный вкус приближающейся мести наполнил мёртвую глотку Гефестуса; дракон ничего так не хотел, как нырнуть вниз по направлению к зданию и сжечь его дотла. Но, к удивлению обеих сущностей, составлявших естество Короля Призраков, всё безрассудство резко умерилось воспоминанием о боли недавнего поражения. Драколич всё ещё ощущал на себе ослепляющие уколы огня Кэддерли и тяжесть ударов скимитаров Дриззта. И, хотя он был уверен, что его вторая атака будет проходить по–другому, Король Призраков не хотел предпринимать необдуманных поступков.
И оттуда, сверху, из–за облаков, зверь ещё раз воззвал к своим подчинённым, взрыхляющим когтями землю, вызывая их из леса, окружающего храм Парящего Духа.
– Они не убьют Кэддерли, – сказал зверь в потоках ветра. – Но они обнаружат его!
Король Призраков сложил свои крылья и сделал нырок, затем, широко расправив их, поймал импульс и поток ветра, и по спирали начал кружить над зданием, сверля магическим зрением местность под собой.
Лес уже находился в движении: он кишел ползучими тварями, ночными летающими существами и группами духов; был среди них и гигантский ночной скиталец. И всё это скопление направлялось к храму Парящего Духа.
Смех короля призраков пророкотал подобно отдалённому грому.
***
Они услышали звон разбивающегося стекла – одного из немногих стёкол, которые ещё оставались невредимыми после прошлой атаки – но в этот раз здание не задрожало.
– О, боги, – проговорил Кэддерли.
– Проклятые твари! – согласился Бруенор.
Они стояли в широчайшем аудиторном зале на первом этаже здания – в помещении без окон, из которого вели несколько коридоров. Пвент и Атрогейт стояли у перил на северном балконе у перевязанных брёвен, некоторые из которых выдавались на двадцать пять футов над остальными. Бруенор, Кэддерли и другие стояли на возвышении, где жрец обычно выступал перед аудиторией; напротив же находились двойные двери и главный коридор за ними, ведущий в фойе храма. Дриззт стоял в проходе маленького укромного вестибюля, где лежала Кэтти-бри.
Он согнулся, чтобы тщательнее подоткнуть одеяло вокруг своей жены, а затем прошептал:
– Он не доберётся до тебя. Клянусь жизнью, любимая, я убью этого зверя. Я найду путь к тебе или верну тебя обратно к нам.
Кэтти-бри не отозвалась, она просто лежала и смотрела куда–то вдаль.
Дриззт наклонился и поцеловал её в щёку. «Обещаю», – прошептал он. – «Я люблю тебя».
Неподалёку он услышал звук раскалывающейся древесины. Дроу выпрямился и вышел из маленького вестибюля, охраняя дверь, ведущую в него.
Кэддерли вздрогнул, когда почувствовал, как грязные твари вползают в храм Парящего Духа через разбитые окна.
– Очистить пространство? – крикнул Атрогейт.
– Нет, держите свои позиции! – распорядился Кэддерли, и даже пока он говорил, в ближайшую к балкону с дварфами дверь уже ломились. Кэддерли упал духом; он попытался слиться с магией, что укрепляла храм Парящего Духа, умоляя храм и взывая к Денеиру, чтобы выстоять.
– Ну, давай же, – прошептал Кэддерли, обращаясь к королю призраков. – Покажись.
– Он учится на своих ошибках, – заметил Джарлаксл присоединившемуся к ним Дриззту. – Он посылает пушечное мясо и больше не попадётся в ловушку, как попался раньше.
Кэддерли окинул Дриззта и Бруенора полным тревоги взглядом.
– Я приведу его сюда, – пообещал Дриззт и устремился через комнату к двойным дверям, оставляя троих защитников позади.