В-четвертых, существовала личная канцелярия фюрера, с рейхсляйтером во главе.
Для военных вопросов, для своего военного кабинета или военного штаба — или, как это называлось в былые времена, «Maison Militaire[193]«— было создано высшее командование вооруженных сил.
Реорганизация была вызвана отставкой военного министра Бломберга, нового военного министра не назначили, и фюрер, будучи главой государства являясь главнокомандующим вооруженными силами, теперь являлся не только формальным главнокомандующим вооруженными силами, но и фактическим. В результате, ему теперь требовалась штабная организация. Именно таковой и являлось высшее командование вооруженных сил, и Кейтель стал главой высшего командования вооруженных сил.
В Германии слово «начальник» в военном смысле отличается от «главнокомандующего». Ответственность и право отдавать приказы лежит на командире или главнокомандующем. Помощник в штабной организации, по разработке, управлению, и передаче приказов, и подержании связи, фактически является главой соответствующего штаба. Таким образом, бывший генерал-полковник Кейтель, или генерал Кейтель, являлся начальником штаба военного штаба главнокомандующего, называвшегося высшим командованием вооруженных сил. С одной стороны, он отвечал за весь механизм штаба главнокомандующего, что касалось военно-организационных и технических вопросов, и военных направлений, то есть стратегии, в той степени в какой фюрер хотел, чтобы его стратегические приказы исходили из одного центра. Для этого, он создал высшее командование, как чисто главный штаб, стратегический департамент, верховный генеральный штаб.
Нельте: Если я правильно понял, ОКВ расшифровывается как высшее командование вооруженных сил, но это понятие, по — видимому, использовалось в разных смыслах, одно время как штаб высшего командования вооруженных сил — как, к примеру, когда Кейтель был назначен главой ОКВ — а в другое время, ОКВ, как ведомство высшего командования вооруженных сил, другими словами, Гитлера. Это верно?
Геринг: Это отчасти верно, но не совсем. Высшее командование вооруженных сил как штаб верховного главнокомандующего вооруженных сил, было тем же, чем у меня, как главнокомандующего воздушных сил являлся генеральный штаб с одной стороны, и мой аппарат главного адъютанта — они составляли аппарат с которым я работал. Высшее командование было организовано фюрером, как верховным главнокомандующим на похожей основе. Начальник моего генерального штаба не мог давать приказы командующим воздушными флотами, генералам воздушных корпусов или дивизий. Приказы могли отдаваться только «приказом главнокомандующего» подписанного «I.A.», то есть «Im Auftrag[194]«
Поэтому начальник штаба, даже начальник высшего командования вооруженных сил, не обладал командными полномочиями за исключением своих непосредственных подчиненных и нескольких административных организаций связанных с этим штабом. Приказ, команда или директива от высшего командования вооруженных сил, например, мне как главнокомандующему воздушных сил, была единственно возможной начинаясь со слов: «Фюрер приказал…» или «По команде фюрера, настоящим информирую вас…»
Могу решительно заявить: одно время я говорил, генерал-полковнику Кейтелю: «Я подчиняюсь только приказам фюрера. Только подлинные и подписанные Адольфом Гитлером приказы доставляются лично мне. Инструкции, директивы или приказы, начинавшиеся со слов: «По команде фюрера, или «по приказу фюрера» отправлялись к моему начальнику штаба, который устно докладывал мне о наиболее важных положениях. Либо если они — грубо говоря — были подписаны «По команде фюрера: Кейтель, генерал-полковник, или «Мейер штаб-ефрейтор», для меня не было разницы. Но если они содержат прямую команду для меня, которую вы хотите мне отдать, то вы сэкономите свое время и бумагу, так как и то и то, не имеет для меня значения. Я главнокомандующий воздушными силами, и непосредственно и исключительно подчиняюсь фюреру»
Нельте: Было ли вам известно, что Гитлер, с одной стороны, и главнокомандующие родами войск, с другой, руководствовались таким же порядком какой был описан вами, либо в других родах войск, он вероятно отличался.
Геринг: Ставили ли так вопрос двое моих коллег перед начальником штаба высшего командования, я не могу сказать; но, то, что они не позволяли вмешиваться в свои сферы деятельности очевидно.
Нельте: Относилось ли это и к Гиммлеру?
Геринг: СС никогда не подчинялось высшему командованию вооруженных сил. Внутри вооруженных сил существовали, с начала войны, Ваффен-СС[195], разделенные на дивизии и корпуса. Они являлись чисто боевыми подразделениями. Тактически и стратегически они подчинялись тем армейским подразделениям, в состав которых входили; в вопросах личного состава и развертывания, они подчинялись Гиммлеру; но при этом он не имел никакого отношения к ОКВ. Бывало так, что начальник штаба высшего командования вооруженных сил, в вопросах вооружений и организации Ваффен-СС, передавал приказы Фюрера.
В связи с представившейся возможностью я должен исправить ошибку допущенную судьей Джексоном в ходе допроса фельдмаршала Кессельринга. Фельдмаршал Кессельринг говорил о Ваффен-СС, как о «Garde Truppe[196]«. Затем его спросили: «Кого они охраняли?» Говоря слово «Garde», мы не имеем в виду «охрану», означающую стражей, но фельдмаршал Кессельринг имел в виду «отборные части»; также как в русской военной терминологии есть слово «гвардейские части», и в старой императорской армии существовали «гвардейские части», и также ранее в других армиях. Ваффен-СС в последние годы войны не являлись охранным подразделением, но являлись «отборными частями» в силу своего личного состава, и. т. д.
Нельте: Могли бы вы сказать, что-либо об официальных отношениях между Адольфом Гитлером и фельдмаршалом Кейтелем; то есть, какие официальные отношения Адольф Гитлер задумывал, создавая ОКВ? Я имею в виду, я хочу знать, кем должен был быть Кейтель и что, впоследствии, входило в его функции после 1938?
Геринг: Я думаю, только, что объяснял это.
Нельте: Я хотел бы спросить вас, например, о том, являлся ли он советником Гитлера?
Геринг: Советник это спорное выражение. Я могу спросить кого-либо будет либо нет сегодня дождь через 3 часа, когда мне придется уезжать; но я могу также прислушиваться к очень важным и решающим советам. Это зависит от темперамента и отношений с лицом, которому дают советы, и от лица которое их дает.
Динамичная личность фюрера, не приветствовала непрошеных советов, и для этого нужно было находиться с ним в очень хороших отношениях. То есть, одни могли иметь большее влияние, как я — и я прошу понять меня правильно — я мог, вне всякого сомнения, входить к нему без приглашения, не только с советом, но и с предложениями и даже периодическими возражениями. С другой стороны, если другие не находились в таких отношениях с фюрером, предложения или советы отметались сходу, если у фюрера уже имелось однозначное решение, или если он не хотел, чтобы такой советник мог получить влияние или влиятельную позицию. Здесь, я бы хотел сказать, что начальник высшего командования вооруженных сил, в важных и решающих вопросах не являлся советником. В текущих, повседневных делах, он являлся советником, поскольку он мог предлагать фюреру здесь и там, что тот или этот должен стать командиром, или что следует сделать относительно перемещения тех или иных войск. В конце концов, советы от начальника генерального штаба были важнее, чем советы начальника организации или государственного учреждения. Это было так: в сфере важных стратегических и тактических решений главная ответственность лежала на советнике генерального штаба, главнокомандующих, начальнике штаба, и Фюрере; в вопросах чисто стратегических и тактических, более с начальником оперативного штаба вооруженных сил; организационные вопросы или текущие ежедневные мероприятия, с начальником высшего командования. Потому что фюрер лично, как я говорил ранее, занимал несколько высших должностей, он должен был ограничивать свои подписи. Часто неделю занимало только получить нужную подпись фюрера, особенно во время войны, когда у него был огромный объем работы, так что секретари важных государственных учреждений были полномочны подписывать «по приказу». Это объясняет, почему сложно было встретить указ или приказ «по приказу» или «по команде фюрера», на которых бы не стояла подпись Кейтеля, который был очень производителен.
Нельте: Не являлось ли неблагодарной задачей для фельдмаршала Кейтеля, я подразумеваю, неблагодарной, поскольку он часто находился в положении примирения различных учреждений, которые подчинялись верховному главнокомандующем Гитлеру; предъявлявшим свои претензии ему, и, стремясь перетянуть его на свою сторону, помогая тем и сдерживая этих?
Геринг: И снова это очень зависело от личностей. Само собой происходили столкновения между фюрером и мной, или другими определенными главнокомандующими, начальник высшего командования вооруженных сил, был, могу сказать, мальчиком для битья. Он лавировал между сильными личностями; один протестовал в том, что он не оказывал давления на фюрера; фюрер, когда Кейтель докладывал, слушал вполуха и говорил, что сам урегулирует вопрос.
Задача была определенно и неблагодарной и сложной. Я помню однажды фельдмаршал Кейтель прибыл ко мне и спросил меня, не мог ли я способствовать его переводу на фронт; что он был бы доволен, будучи фельдмаршалом, иметь хотя бы одну дивизию, чем терпеть ежедневные пинки. Независимо от того была ли такая задача неблагодарной или был бы оценена по достоинству, я ответил ему: он должен исполнять свой долг до конца, если Фюрер приказал.
Нельте: Вам известно, что в связи с этим фельдмаршала Кейтеля обвиняли в неспособности договорится с фюрером?
Геринг: Упреки поступали в его адрес от многих главнокомандующих армиями или группами армий. Им было просто упрекать его, потому что они находились вдали от Адольфа Гитлера, и не подчеркивали и не представляли свои соображения лично. Я знаю, особенно после краха, полно генералов разделяющих мнение, что Кейтель являлся типичным «человеком-да». Я могу только сказать, что лично хотел бы посмотреть на тех, кто сегодня называет себя «человеками-нет»
Нельте: Была ли, что касается Гитлера, какая-либо возможность для фельдмаршала Кейтеля уйти из своего ведомства?
Председательствующий: Доктор Нельте, Трибунал не думает — по крайней мере, мы хотим спросить у вас — имеют ли актуальность сплетни в генеральном штабе или упреки, которые ему высказывались, отношение к предъявленным обвинениям? Как это связано с обвинением Кейтеля?
Нельте: Если кто-либо пытается судить Кейтеля, то есть, если кто-либо хочет попытаться установить его роль в этой страшной трагедии, необходимо четко установить, в чем заключались его обязанности, и соответственно какова его правовая ответственность; если кто-либо рассматривает тактические соображения…
Председательствующий: Мне прекрасно это известно и мы потратили уже три четверти часа слушая об отношениях подсудимого Геринга с Кейтелем и о его функциях. Я спрашиваю вас, какое отношение к делу имеют сплетни и критика Кейтеля генеральным штабом? Мы уже потратили три четверти часа слушая подсудимого Геринга рассказавшего о его функциях, и о его отношениях с фюрером и больше ничего.
Нельте: Я начал с организации ОКВ. Я хотел определить руководящую связь между ОКВ и начальником ОКВ, с одной стороны, и родами войск, с другой; и тогда я попытался бы прояснить обязанности которые, начальник ОКВ, нес, согласно желаниям Гитлера и как он их выполнял.
Господин Председательствующий мне кажется сплетни, являлись, предметом нескольких минут во время допроса свидетеля.
Председательствующий: Я прервал вас, потому что вы задали подсудимому вопрос о ком-нибудь, кто упрекал его, или о каких-то людях из генерального штаба, и это выглядело совершенно неотносящемся к делу.
Нельте: Последний вопрос, который я поставил, касался какой-либо возможности фельдмаршалу Кейтелю освободится от обязанностей. Могу я заверить вас господин Председательствующий, что этот вопрос относится к делу?
Председательствующий: Вы можете, вероятно, задать вопрос о том, просил ли он освободить его от должности. По сути, доктор Нельте, такой вопрос уже был задан ранее, вопрос на котором я прервал вас: и у меня этот ответ записан, как желание Кейтеля просить командования хотя бы дивизией.
Нельте: Это был вопрос, который он ставил перед рейхсмаршалом Герингом. Он пришел к Герингу, и поставил вопрос перед ним. Теперь я хочу спросить существовала ли какая либо возможность Кейтеля получить от Гитлера отставку со своего поста?
Геринг: Вопрос о том, мог ли генерал попросить фюрера об отставке играет важную роль в настоящем разбирательстве. Действительно, следует делать различие между двумя фазами, войной и миром.
Во время мира генерал может попросить о своей отставке. Поскольку он находился на видной и определенно важной должности и очень хорошо знал фюрера, такая просьба была бы удовлетворена без вопросов. Если бы он был особенно важной персоной и очень хорошо знаком фюреру, тогда, используя все свое убеждение, все средства, имеющиеся в своём распоряжении, фюрер постарался бы убедить его остаться. Однако если бы, генерал попросил фюрера об отставке объявив, о том, что делает это исходя из иного политического мнения, относительно внутренней или внешней политики, без разговоров его бы отправили в отставку, может даже в тот же день. Но в то же время это вызвало бы чрезвычайное подозрение со стороны фюрера относительно этой персоны.
В ходе войны, вопрос был бы совершенно другим. Генерал, как и каждый солдат, был обязан следовать своему долгу, исполнять приказы. Фюрер заявлял, что он не хочет слышать об отставках, ни от генералов, ни от других важных государственных деятелей. Лично он решал, уйдет ли человек в отставку или нет. Он лично не давал отставку, если это было невыгодно сейчас, он считал это дезертирством.
Если, несмотря на это, генерал подавал рапорт об отставке в военное время и ему отказывали, он точно, не мог настаивать на ней. Если он, несмотря на это уходил в отставку, он нарушал закон и рассматривался как дезертир.
Фельдмаршал Кейтель мог спросить фюрера «Могут ли меня перевести в другое ведомство». Но Фюрер не любил делать перестановки в своем ближнем кругу; и в ходе войны — я знал это с его слов — он бы не согласился, особенно в отношении фельдмаршала Кейтеля с кем он привык работать, если бы только фельдмаршал не заболел и соответственно не был в состоянии исполнять свои обязанности.
Нельте: Существовали ли такие соображения, о которых вы сейчас сказали также определяющим фактором отставки фельдмаршала фон Браухича[197]?
Геринг: Случай с отставкой фельдмаршала фон Браухича хорошо известен мне, потому что фюрер долго обсуждал её со мной заранее; поначалу он не считал, что, кто-то еще должен принимать командование армией. Поэтому мы обсуждали, кто должен стать преемником, и так далее. В тот момент фюрер не был удовлетворен главнокомандующим на Восточном фронте. Главнокомандующим был фон Браухич; начальником генерального штаба армии был Гальдер[198]. Я предлагал фюреру, что он должен сменить начальника генерального штаба, потому что я думал, что он менее способный. Фюрер хотел также сделать это. Затем на следующее утро он передумал и сказал мне, что, он, фюрер, лично примет командование на Восточном фронте, и что, следовательно, для него важнее было отправить в отставку главнокомандующего, хотя он соглашался со мной, что начальник штаба был слабее. Тогда я предложил отправить в отставку обоих.
Фюрер вызвал Браухича, говорил с ним 2 часа и четко указал ему, так что нельзя было не понять, чтобы он подал в отставку.
Таким образом, четкое решение было принято фюрером об отставке главнокомандующего армией с целью самостоятельно принять командование. С того времени, Фюрер являлся не только верховным главнокомандующим вооруженных сил, но также и де факто главнокомандующим армией.
Нельте: Обвинение утверждало и представило доказательства того, что фельдмаршал Кейтель являлся членом совета обороны Рейха. Вы говорили об этом вчера. И теперь я хочу сказать, что вы говорили о фельдмаршале Кейтеле, как члене совета обороны Рейха согласно закону об обороне Рейха, но также и то, что совет обороны Рейха никогда не был сформирован. Вы это знали в силу того, что являлись председателем совета обороны Рейха. Это верно?
Геринг: Я четко заявил, что я никогда не присутствовал на совещаниях и не когда их не созывал.
Председательствующий: Вам известно, не так ли, что Трибунал предназначен для оперативного судопроизводства и по этой причине не станет заслушивать кумулятивные доказательства? Подсудимый уже давал ответ на вопрос, который вы задали. Трибунал не желает слушать аналогичный ответ снова.
Нельте: Я еще не видел расшифровку вчерашнего заседания, и он имеет важное значение для подсудимого Кейтеля…
Председательствующий: Вы находились в суде, и я говорю вам, что такой ответ был дан.
Нельте: Вопросы и ответы не всегда, можно четко понять, в отличие от расшифровки.
(Обращаясь к свидетелю) Скажите, являлся ли, когда-либо фельдмаршал Кейтель министром?
Геринг: Он не являлся министром. Его должность приравнивалась к министерской.
Нельте: Имел ли он право участвовать в заседаниях правительства
Геринг: Не в силу должности; но, с учетом рассмотрения вопросов затрагивающих его интересы, он мог приглашаться фюрером на заседания правительства.
Нельте: Кейтель являлся членом министерского совета обороны Рейха. Это делало его министром?
Геринг: Нет, он сохранил свой статус. Он был только приравнен к министру. Фельдмаршал Кейтель не мог присутствовать на заседаниях правительства, потому что он стал начальником высшего командования вооруженных сил в 1938, а с тех пор заседаний правительства не проходило.
Нельте: Обвинение также утверждает, что существовал триумвират, включающий генерального уполномоченного по экономике, генерального уполномоченного по управлению, и начальника ОКВ. Могли бы вы рассказать, что-либо об этом?
Геринг: Мне ничего об этом неизвестно.
Нельте: Обвинение указывает, что фельдмаршал Кейтель являлся политическим генералом. Вам известно, что-либо об этом?
Геринг: В Третьем Рейхе генералы не имели права заниматься политической деятельностью. Единственным исключением был я — и это было в силу природы занимаемой мной должности, одновременно я был солдатом, генералом, а с другой стороны, политической, политиком. Остальные генералы, как фюрер всегда четко указывал, не имели никакого отношения к политике.
Генералом, который больше всего интересовался политикой был позднее фельдмаршал Рейхенау[199]. По этой причине фюрер, несмотря на свои личные симпатии и исходя из абсолютно позитивного отношения Рейхенау к нацистской партии, после отставки Фрича отказался назначить его главнокомандующим армией; Фюрер не хотел иметь политических генералов.
Нельте: Но нельзя отрицать, того, что так называемые распоряжения часто были вызваны политическими причинами, и такие приказы подписывались Кейтелем.
Геринг: Распоряжения являлись принципиальными распоряжениями фюрера, потому что они содержали общие директивы. Преамбулы важных указов часто имели политический подтекст, объясняющий, почему фюрер принял то или иное военное решение. Но это совершенно не относилось к политической деятельности генерала.
Нельте: Обвинение часто упоминает, что подсудимый Кейтель присутствовал на государственных приемах, в случае с Гахой, и других министерских приемах; из этого оно делает вывод, что он являлся политическим генералом.
Геринг: Когда фюрер, как глава государства, принимал зарубежные делегации, глав государств, было принято, чтобы присутствовали начальники его наиболее важных ведомств; начальник государственной канцелярии, часто рейхсканцелярии, это зависело от того, кто приехал; и начальник высшего командования, поскольку, на совещаниях, могли подниматься вопросы требующие военной информации. И затем, конечно, проводились определенные церемонии. Поскольку я принимал важных посетителей, мой военный штаб, или представитель штаба, находились вместе со мной.
Нельте: Можно ли сказать, что фельмаршал Кейтель присутствовал, но не участвовал в совещаниях?
Геринг: Если он и участвовал, это не вызывало особых последствий.
Нельте: Обвинение заявляет, что в связи с визитом президента Гахи, подсудимый Кейтель оказывал давление на президента Гаху, угрожая бомбить Прагу.
Геринг: Я уже говорил вчера, что я сделал это заявление.
Нельте: Я просто хотел определиться с этим.
Теперь я бы хотел перейти к вопросу относительно лётчиков-террористов. Вы помните, что в середине июня 1944, когда обсуждение этого вопроса проводилось в различных ведомствах, вы ожидали Гитлера в Платтерхофе с фельдмаршалом Кейтелем, и обсуждали данный вопрос?
Геринг: Я не могу сказать было ли это в Платтерхофе. В любом случае, я разговаривал много раз с фельдмаршалом на эту тему.
Нельте: В связи с этим важно установить соглашался ли подсудимый Кейтель с вами в данном вопросе, заявляя, что он против судов линча, которые оправдывала партия.
Геринг: Он говорил об этом несколько раз. В этом мы соглашались.
Нельте: Заявлял ли тогда подсудимый Кейтель, о направлении официального предупреждения или ноты союзным правительствам — касательно известного случая Дьеппа[200] — а не отдельных военных трибуналов без правовых оснований.
Геринг: Я думаю, у нас были частые дискуссии на эту тему. Я оправдывал это в случаях исключительно лётчиков-террористов — то есть, тех, кто нарушал приказы своих начальников — в таком случае были необходимы правовые процедуры. Кейтель говорил о том, что будет трудно отличить, и разобраться с этим. Более удобным было бы направить ноту союзникам с целью заставить их прекратить это, приняв меры. Взгляд на то, что такая позиция должна быть принята был распространен в других ведомствах.
Нельте: Господин Председательствующий, при представлении моих приложений к доказательствам, я прилагал помимо других вещей, характеристику фельдмаршала Кейтеля данную мне Герингом. На заседании 25 февраля, я достиг соглашения с обвинением, что эта характеристика, в форме письменных показаний, может быть представлена в присутствии свидетеля, то есть Геринга. Я могу зачитать данную характеристику которую вы уже получили в виде оригинала, или я могу обратиться к ней как к доказательству и просто приобщить её? Я задаю этот вопрос, потому что часть описания, содержащаяся в письменных показаниях была озвучена свидетелем в ходе допроса.
Председательствующий: Какой документ вы имеете в виду? Как он появился? Этот документ составлен подсудимым Герингом?
Нельте: Это письменные показания подписанные Герингом, озаглавленные «Характеристика фельдмаршала Вильгельма Кейтеля». Он указан в моем приложении, как письменные показания. Большая часть того, что содержится в них уже была озвучена рейхсмаршалом Герингом.
Председательствующий: Подсудимый Геринг дает показания под присягой. Следовательно, ничто в письменных показаниях не должно противоречить. Если у вас есть вопросы, которые вы еще не задали, о подсудимом Кейтеле, вы можете задать их сейчас. Недопустимо приобщать письменные доказательства, когда у вас есть подсудимый дающий показания под присягой.
Нельте: На заседании 25 февраля 1946 это было одобрено, по причине необходимости сокращения процедуры, чтобы он был зачитан, а свидетель мог бы сказать: «Да это верно». У меня есть копия расшифровки того заседания, если Трибунал об этом не помнит.
Джексон: С позволения Трибунала, я не могу возразить против этого, с точки зрения того, что это написанное, потому что я думаю, есть ситуации, когда письменные показания свидетелей будут более оперативными, чем их допрос.
Я возражаю против этого исходя из того, что они нас никуда не приведут, если они будет приобщены. Они начинаются словами: «Кейтель производил впечатление военного человека, офицера старой школы». Из этих показаний мы ничего не поймем. Я признаю данное заявление таким: он всегда производил такое впечатление. В его философии преобладали в основном военные идеалы и соображения.
Пусть Кейтель опишет себя сам, если сможет. Я думаю, исследование письменных показаний под присягой и так разъясняет, скрытые смыслы, или смыслы о которых другой свидетель не высказывался. Я возражаю, в силу отсутствия доказательственного значения.
Председательствующий: Доктор Нельте вам известно, любое решение принятое Трибуналом относительно документов основывается ориентировочно и с условием, что решение об относимости документа, должно приниматься в зависимости от времени, когда документ был представлен. Если документ должен быть представлен в ходе Трибунала, у него должна быть возможность его обозреть. Он не видел данного документа.
Представленный документ, как сказал господин судья Джексон, не является документом, имеющим доказательственное значение, и поскольку подсудимый дает показания под присягой, Трибунал не будет рассматривать документ.
Нельте: Господин Председательствующий, поскольку Трибунал рассматривает данный документ не относящимся к делу, я принимаю это решение. Но это выглядит так будто Трибунал…
Председательствующий: Мы не запрещаем вам задавать любые вопросы свидетелю, которые относятся к делу, но не желаем зачитывать документ от того же самого лица, которое дает показания.
Нельте: Я отзываю эти письменные показания.
Тома [201]: Розенберг являлся главой зарубежного управления НСДАП до 1940. Имел ли он по роду занятий, или лично, возможность оказывать влияние на решения Гитлера в области внешней политики.
Геринг: Мне кажется, что центральное управление по внешней политике партии, после прихода к власти, никогда не консультировало фюрера по вопросам внешней политики. Оно было создано ранее, чтобы централизованно решать внешнеполитические вопросы, возникающие перед партией. Меня не информировали подробно о работе этого учреждения. Насколько я знал, Розенберг также никогда лично не консультировал в вопросах внешней политики после получения власти.
Тома: Следовательно, вам не известно в подробностях, о том имелось ли влияние на фюрера в вопросе о Норвегии?
Геринг: Я не знаю этого. Я вчера заявлял о том, что знаю относительно Квислинга и также Розенберга.
Тома: Когда вы были премьер-министром, замечали ли вы за ним стремление оправдать политическое и полицейское преследование церкви?
Геринг: Он не мог оправдывать преследование церкви полицией, потому что никоим образом не касался полиции, и я не позволил бы, ему вмешиваться в работу полиции.
Тома: Предупреждал ли вас Розенберг об эвакуации евреев из Люблина, или других мест?
Геринг: Розенберг ничего не говорил мне об этом.
Тома: Выражал ли Гитлер свое удовлетворение, относительно того, что Розенберг не заявил возражений против пакта о ненападении с Советским Союзом, заключенным тогда?