Широкую рекламу получила в прессе и позднее в литературе сформулированная Иденом концепция социальной структуры Англии в середине XX века. Выступая на ежегодной конференции консервативной партии в октябре 1946 года, он заявил: "Существует один‑единственный принцип, призванный объединить все решения, которых мы ищем... Целью социализма является государственная собственность на орудия и средства производства, распределения и обмена. Наша цель ‑ это общенациональная, владеющая собственностью демократия".
Смысл этой весьма туманной фразы Иден раскрыл так: "В то время как целью социализма является концентрация владения в руках государства, наша цель состоит в по возможности практически максимальном распространении владения среди максимально широкого числа отдельных лиц". Именно этот тезис рекламировался и рекламируется как "важное открытие" в теории английского консерватизма.
Пропаганда подала формулу Идена как оригинальное, свежее блюдо. Но ведь то же самое писал Солсбери, за нее ратовал Макмиллан. Более того, это не новинка и для самого Идена, во второй половине 20‑х годов уже выступавшего с такой идеей. Однако вряд ли многие из английских избирателей помнили, что когда‑то они это уже слышали от него. Два десятилетия ‑ срок большой, многое забывается. На подобном несовершенстве человеческой памяти в значительной мере строится морально‑психологическая и политическая обработка английского народа консервативной и лейбористской партиями, добивающимися его поддержки на выборах.
Голосуя за лейбористов в 1945 году, английский народ жаждал радикальных перемен в жизни своей страны. В те дни был очень популярен девиз "Никогда больше!": никогда больше не должны повториться мрачные 30‑е годы с их экономическим кризисом, массовыми армиями голодных и безработных, крайне низким жизненным уровнем трудящихся, с неумной авантюристической внешней политикой.
Решение внутриполитических проблем виделось народными массами на путях социалистических преобразований. Об этом много говорили лейбористы, ссылаясь на свою программу. К тому же война на примере Советского Союза показала силу и жизненность социализма. Интересы трудящихся и крупного английского капитала столкнулись; вначале было далеко не ясно, каковы будут результаты этой внутриполитической конфронтации. Очень многое зависело от лейбористского правительства и лейбористской фракции в парламенте.
Как уже говорилось, английскому капитализму очень "повезло", что власть в это время оказалась в руках таких людей, как Эттли, Бевин, Моррисон и их единомышленники. 2 августа 1945 г. Черчилль говорил Морану (все эти разговоры были очень доверительными, старик привык к своему врачу и любил откровенничать с ним): "Эттли, Бевин и те, кто работал со мной во время войны, не допустят хаоса, если это будет в их силах".
Лейбористы осуществили ряд далеко идущих реформ, на которые, по словам Черчилля, "не посмело бы решиться ни одно консервативное правительство". Эти меры должны были умиротворить народные массы. И такой цели они достигли. Но одновременно реформы 40‑х годов призваны были укрепить экономические позиции английского государственно‑монополистического капитализма и стать значительным шагом вперед в его развитии. Важной мерой явилась национализация Английского банка, угольной промышленности, электростанций, газовой промышленности, внутреннего транспорта, металлургии, гражданской авиации, телеграфной и радиосвязи. Государственный сектор в промышленности составил 20%. Владельцы национализированных предприятий не пострадали, они получили щедрый выкуп. В то же время серьезно повысилась конкурентоспособность оставшихся в частном владении предприятий, ибо национализированные отрасли обеспечивали их своей продукцией и услугами по более низким ценам, чем это могло быть при отсутствии национализации. Национализация была не социалистическим, а государственно‑капиталистическим мероприятием.
В социальной области английские трудящиеся получили крупные уступки. Было отменено реакционное законодательство, ограничивавшее права профсоюзов, несколько ограничены права палаты лордов, осуществлена реформа системы здравоохранения. Медицинская помощь для всех стала бесплатной. На более демократических основах перестраивалось просвещение (по закону, принятому еще в 1944 г.). Важное значение имела реорганизация социального обеспечения. Новая система предусматривала выплату пособий на рождение ребенка, воспитание детей, пособий по болезни, безработице, беременности. Были введены пенсии по старости, пособия при утере трудоспособности в связи с несчастными случаями на производстве, в связи с профессиональными заболеваниями, а также пособия на похороны. В результате всех этих мер система социального страхования была значительно улучшена.
Правящие классы шли на вынужденные уступки, чтобы не допустить развертывания революционной борьбы в стране. Масштабы этих уступок свидетельствовали о нарастании классового противоборства. Однако английская буржуазия ‑ мастер социального маневрирования; при первой же возможности она постаралась переложить на плечи трудящихся львиную долю расходов по проведению этой системы реформ в жизнь.
В сфере международных отношений для английского капитализма конфронтация с силами прогресса и социализма была еще более острой, чем внутри страны. В развитии социалистической революции в Европе и Азии, в росте мощи СССР и его роли в мировых делах английский империализм видел для себя прямую угрозу. Вторая мировая война, по замыслам лондонских политиков, должна была снять эту угрозу, но получилось наоборот: одним из социально‑политических итогов войны было укрепление и развитие социализма. Возросшая международная роль СССР служила препятствием на пути реализации планов установления английского господства в Европе. В ней же правящие круги усматривали одну из причин обострения классовых противоречий внутри страны и нарастания национально‑освободительной борьбы в колониальной империи. После окончания войны конфронтация с СССР и социализмом стала основной линией английской внешней политики.
Иден именно так понимал главную задачу своей деятельности в послевоенные годы. Том его воспоминаний "Полный круг", охватывающий период с весны 1945 по январь 1957 года, открывается главой, в общих чертах рисующей внешнюю политику Англии в 1945 ‑ 1951 годах. Практически весь текст главы посвящен одной теме: "советская угроза" и необходимость борьбы с нею.
Автора не смущает, что у Англии с СССР был договор о союзе и сотрудничестве в послевоенный период, подписанный в 1942 году сроком на 20 лет. "Союзное единство военного времени, ‑ пишет Иден, ‑ развалилось при первом же прикосновении мира".
Каковы же конкретные претензии Идена к Советскому Союзу? Полный военный разгром Германии, пишет он, создал такую обстановку в Европе, что "Россия не видела необходимости искать союзника на Западе и уж никак не готова была уплатить цену за такового". Формулировка вполне определенная. Идена не устраивает то обстоятельство, что СССР, добыв победу, обеспечил свою безопасность и поэтому не собирался "платить цену" западным державам за союз с ними. Под этой "платой" автор подразумевает, что СССР должен был принять диктат Англии и США в отношении послевоенного мирного урегулирования. Правящие круги этих стран были весьма озабочены тем, чтобы лишить Советский Союз плодов победы во второй мировой войне, а поскольку он явно не обнаруживал склонности пойти на это, то превратился для них из союзника во врага. Именно об этом идет речь и в документах английского правительства, и в мемуарах Идена, и в книгах Черчилля, и в воспоминаниях Макмиллана.
Беда этих политиков была не только в том, что соотношение сил все больше и больше менялось в пользу социализма, но и в том, что английский народ и впредь намерен был видеть в лице СССР своего союзника. Даже Иден признает, что исторические и географические факторы давали достаточно оснований, чтобы СССР и Англия в дни мира, как и в военные годы, сохраняли союзнические отношения.
В мае 1945 года английская буржуазно‑либеральная газета "Ньюс кроникл" писала: "Одно определенно: миллионы людей в нашей стране хорошо расположены к России и твердо решили сотрудничать с нею. Для огромного большинства англичан сотрудничество с Россией является послевоенной необходимостью". Эти добрые чувства, чувства английского народа к СССР, в то время были настолько сильны, что стали мощным фактором в английской политике. Политические деятели не только не осмеливались публично выступать против таких чувств, но не могли даже позволить себе промолчать по этому вопросу, чтобы избиратели не заподозрили их в противоположных взглядах. Поэтому официоз консервативной партии ‑ "Дейли телеграф" одновременно с "Ньюс кроникл" утверждала: "Россия и западные державы никогда не утратят своих воспоминаний о бессмертном товариществе по оружию. Их безопасность неделима. Разрыв и вражда между ними означали бы непоправимую катастрофу для человечества. Никакая сила в мире, кроме их продолжающейся солидарности в период мира, как и в период войны, не может обеспечить ни спасения мира, ни их собственного спасения". Хорошо сказано! Жаль только, что это была заведомая неискренность ‑ хозяева и редакторы газеты думали совсем по‑иному.
Для послевоенной конфронтации с Советским Союзом английским правящим кругам было крайне необходимо обезопасить себя со стороны своего собственного народа. В официальном издании английского Центрального управления информации "Россия и Запад в 1945 ‑ 1963 годах" указывается, что разрыв Англии и США с Советским Союзом не произошел ранее "частично потому, что народы западных стран... сохраняли значительную часть восхищения и симпатии к русскому народу, помня о его военных усилиях, и не желали решительного разрыва между прежними союзниками". Нужно было вытравить эти чувства доброжелательности к СССР, широко развившиеся в годы совместной борьбы против общего врага, и вместо них внедрить недоверие и ненависть к социалистическому государству. Это должно было явиться: морально‑психологическим обоснованием враждебной Советскому Союзу внешней политики.
И вот империалистические силы Англии развернули широкую кампанию по обработке английского народа в духе вражды и ненависти к Советскому Союзу и социализму. Возглавили эту кампанию консерваторы. "Задача воодушевления английского и американского общественного мнения, а также общественного мнения стран Содружества пала на Черчилля", ‑ пишет Макмиллан. Он "направлял настроения общественности, а не следовал за ними". Пресловутая речь Черчилля в Фултоне, содержавшая призыв к превентивной войне против СССР, убедительно показывает, в каком направлении пытались повернуть английское и мировое общественное мнение правящие круги Англии. Все средства идеологического' воздействия были мобилизованы и пущены в дело.
Активнейшую роль в этом неблаговидном деле сыграло правительство Эттли ‑ Бевина. Первые полтора года лейбористы не рисковали официально выступать с инсинуациями и клеветой в адрес СССР, а затем сбросили маски. "В момент окончания войны, ‑ пишет Иден, ‑ в Англии царило настроение, не соответствовавшее призывам к бдительности в отношении этой новой (советской. ‑ В. Т.) опасности. Потребовалась фигура большого калибра и искренних убеждений, чтобы вначале уяснить размеры опасности для самого себя, а затем повести народ за собой... Бевин это сделал и тем самым воздвиг себе вечный памятник". Да, Бевин вполне заслужил эту похвалу Идена. Он многое сделал, чтобы "повести" английский народ против СССР.
Проводившийся лейбористами в 1945 ‑ 1951 годах внешнеполитический курс полностью соответствовал замыслам консерваторов. "В течение этого периода именно Уинстон Черчилль давал направление британской внешней политике", ‑ пишет Броад, и он прав. В Фултоне Черчилль провозгласил политику "с позиции силы" против Советского Союза и мирового коммунистического движения, предложил организовать англо‑американский блок для осуществления этой политики и высоко поднял знамя "холодной войны". Вскоре в речи в Цюрихе он призвал создать объединенную Европу для борьбы против СССР, включив в нее в качестве ударной контрреволюционной силы восстановленную и ремилитаризованную Германию.
Лейбористское правительство принялось лихорадочно реализовывать эту программу. Вместе с правительством США оно осуществило "план Маршалла", при помощи которого имелось в виду укрепить экономические и политические позиции европейского капитализма перед лицом нараставшего революционного движения. В результате Европа была расколота на две противостоящие друг другу группировки государств и была заложена основа, на которой был создан военно‑политический агрессивный блок западноевропейских стран. Усилиями прежде всего английского правительства в 1948 году был организован Западный союз, объединявший Англию, Францию, Бельгию, Нидерланды и Люксембург, то есть обособленная группировка государств во главе с Англией, направленная против СССР и других социалистических стран.
Через год был подписан Североатлантический пакт, учредивший НАТО, являющуюся военно‑политическим союзом государств Западной Европы с участием США и Канады. Участники НАТО объединились на основе стремления любыми средствами сохранить в современном мире капиталистические порядки и вести борьбу против СССР, других социалистических стран, международного коммунистического и национально‑освободительного движения.
Летом 1950 года Англия приняла участие в развязанной американскими империалистами войне против Корейской Народно‑Демократической Республики. Корейскую войну лейбористское правительство использовало для "оправдания" приступа к радикальному перевооружению Англии, вскоре вылившемуся в гонку вооружений, которая затянулась на ряд десятилетий. Это была фултонская программа в действии, добросовестно проводимая в жизнь лейбористским правительством.
То, что эта агрессивная линия осуществлялась лейбористами, способствовало ее маскировке и несколько сдерживало борьбу масс против империалистической внешней политики. Консерваторы очень высоко ценят усилия лейбористского правительства Эттли ‑ Бевина по реализации фултонских предначертаний Черчилля. Макмиллан 16 апреля 1951 г. записал в своем дневнике: "Бевин оказал огромную услугу Британии и всему миру. Он навязал сопротивляющейся и колеблющейся партии политику сопротивления Советской России и коммунизму. Министр иностранных дел ‑ консерватор в первые послевоенные годы не смог бы сделать этого". Иден в 1959 году с известной исторической дистанции следующим образом проанализировал действия Бевина: "Главная трудность для него лежала в собственной партии, где на протяжении всего его пребывания на посту министра иностранных дел существовало активное меньшинство, холодно или враждебно относившееся к его политике. К счастью, Бевин обладал таким весом в лейбористской партии и, сверх того, в профсоюзном движении, который дал ему возможность одержать верх над критиками".
Таким образом, Иден свидетельствует, что проводимая совместно правыми лейбористами и консерваторами политика резкой конфронтации с Советским Союзом, политика крайнего антикоммунизма, несмотря на пропагандистские ухищрения всех реакционных сил в стране, далеко не пользовалась поддержкой в английском народе. Это отрицательное отношение рядовых англичан к империалистической внешней политике правительства воздействовало настолько сильно на членов парламента ‑ лейбористов, что многие из них официально выступали в палате общин, на собраниях в избирательных округах и в печати против этой политики.
В Советском Союзе отдавали себе отчет в том, чего добиваются пророки антикоммунизма. 24 февраля 1951 г. Москва направила Лондону ноту, в которой указывалось, что, пока правительство Англии "нуждалось в Советском Союзе, без которого оно не могло одержать победу над гитлеровской Германией, оно еще как‑то сдерживало... свое враждебное отношение к Советскому государству. Но, видя, как растут в британском народе стремления к дружбе с советским народом, лейбористские лидеры... начали проявлять беспокойство и стали торопиться с проведением мероприятий, направленных на ослабление дружественных отношений британского народа с народами СССР".
Нет ничего удивительного в том, что, стремясь взорвать великий союз, английские правящие круги вкупе со своими единомышленниками в США постарались переложить ответственность за это на СССР. "На пути сохранения союза, ‑ пишет, например, Иден, ‑ встали идеология и советские амбиции". В книге "Россия и Запад" в 1945 ‑ 1963 годах" утверждается, что сохранение союзных отношений между СССР и Англией "оказалось невозможным из‑за неуступчивости советской политики в послевоенный период". Итак, "неуступчивость" Советского Союза ‑ главная причина изменения политики Англии.
Что подразумевается под этим? Книга "Россия и Запад в 1945 ‑ 1963 годах" отвечает так: "Непосредственная причина опасений Запада в 1945 году ‑ советская политика в отношении освобожденных стран Восточной и Центральной Европы". В качестве конкретного примера этой "непримиримой" политики приводится прежде всего позиция СССР в польском вопросе. "Москва сопротивлялась установлению демократического и представительного польского правительства", ‑ пишет Иден. Советский Союз обвиняют в том, что он якобы вопреки подписанным в Ялте соглашениям о содействии учреждению демократических правительств в освобожденных странах поддерживал включение в эти правительства коммунистов.
На деле действия Советского Союза находились в полном соответствии с ялтинскими документами. Когда в эти документы включалась соответствующая формулировка, имелись в виду все демократические силы, и прежде всего коммунисты, ибо коммунистическое государство ‑ СССР несло на себе всю тяжесть войны против фашизма, а в оккупированных странах коммунисты в движении Сопротивления являлись самым боевым элементом.
Но для английского и американского правительств коммунисты были демократами и союзниками, лишь пока они проливали кровь в борьбе против общего Врага. В тот же день, когда победа была завоевана, в Лондоне и Вашингтоне перестали считать коммунистов демократами и приложили максимум усилий для того, чтобы не допустить их к решению судеб своих стран. Освободившимся от фашистского ига народам навязывали реакционные правительства из деятелей, оскандалившихся в довоенный период и в годы войны.
"Неуступчивость" же Советского Союза состояла в том, что он, строго придерживаясь буквы и духа межсоюзнических соглашений военного времени, поддерживал истинные демократические силы в освобожденных странах, не шел на сотрудничество с правительствами Англии и США, стремившимися удушить эти силы, то есть использовал все свои возможности, чтобы не допустить экспорта контрреволюции английским и американским империализмом. Советский Союз исполнил свой революционный и интернациональный долг в отношении народов Восточной и Центральной Европы, этого‑то и не могут простить ему английские и американские антикоммунисты.
Консерваторы и их союзники из числа правых лейбористов пытались обосновать вражду к СССР тем, будто для Запада существует страшная советская военная угроза. Недруги Советского Союза упорно замалчивали при этом, что Советское государство на протяжении всей своей истории, в том числе в послевоенный период, систематически предлагало Западу, а следовательно, и Англии строить взаимные отношения на принципах мирного сосуществования государств с различным социальным строем. Многие западные буржуазные историки, занимающиеся историей послевоенных международных отношений, сопоставляя многократные заявления Советского правительства о его стремлении к мирному сосуществованию с внешнеполитическими акциями СССР, приходят к выводу, что эти заявления отражали истинные стремления Советского Союза. К примеру, Джойс и Габриэль Колко в книге "Пределы мощи", опубликованной в 1972 году, констатируют: "Концепция мирного сосуществования была интегральной частью советской внешней политики".
Что касается "советской военной угрозы Западу", то, несмотря на все неустанные, до сих пор продолжающиеся в Англии усилия поддержать эту явно фальшивую версию, к концу 60‑х годов она себя уже изжила. Здравомыслящие люди на Западе, и в частности в Англии, уже не верят этой лжи, ее рассеяло время и миролюбивая советская внешняя политика.
В действительности главной причиной антисоветского курса Лондона была общая для консерваторов и стоявших у власти правых лейбористов слепая ненависть к коммунизму. "Я ненавижу коммунизм, ‑ заявлял Иден. ‑ Но недостаточно провозглашать это. Мы должны признать, что те, кто разделяет коммунистические убеждения, придерживаются их почти с религиозной страстностью. Если мы хотим победить их, мы должны так же страстно верить в нашу идею и в самих себя".
Иден много раз говорил, что капитализм должен противопоставить коммунизму не менее сильную идеологию, но сие пожелание, как известно, и поныне остается для него и его единомышленников несбыточной мечтой. Мозговой трест консерваторов, вырабатывая "новый образ" партии, ограничился рекомендациями прагматического характера. Тори номер один ‑ Уинстон Черчилль тоже не увенчал себя лаврами творца новой идеологии английского империализма. "Если вы думаете, ‑ говорил он Морану, ‑ что у меня имеется альтернативная коммунизму схема жизни, то это не так, у меня ее нет". Было бы несправедливо ставить это в вину только Идену или Черчиллю. Во всем буржуазном мире раздаются стенания о необходимости разработать какую‑то идеологию, отвечающую современным условиям и более сильную, чем коммунистическая. Но этими бесплодными стенаниями дело и ограничивается.
Позиция консерваторов в сфере внешней политики в период пребывания в оппозиции, да и в дальнейшем, определялась не только противоречием между социализмом и капитализмом, но также и противоречиями с союзниками Англии по антикоммунистическому фронту. В частности, Иден, как и всякий британский империалист, оставался убежденным сторонником великодержавия своей страны даже в мало подходящих для этого условиях периода после второй мировой войны. Ему не чужды были расчеты на восстановление былой мировой роли Англии, хотя в наше время это мало кому может казаться реальным.
В октябре 1948 года Иден выступил на ежегодной конференции консервативной партии в связи с проектом резолюции по внешней политике и, как утверждает его биограф Кэмпбелл‑Джонсон, сформулировал при этом "четкую и определенную доктрину, которая захватила воображение делегатов, а затем и всей страны. Сам Иден придавал этой доктрине большое значение; он вернулся к ней во время избирательной кампании 1950 года. Иден назвал свою доктрину "доктриной трех единств". По Идену, английская внешняя политика должна была базироваться, во‑первых, на "единстве между Содружеством и Империей, без которого Англия не может проводить успешную внешнюю политику, во‑вторых, на единстве с Западной Европой и, в‑третьих, на единстве с Соединенными Штатами". Иден подчеркивал, что эти три единства не являются несовместимыми, противоречащими друг другу, они дополняют одно другое.
Кэмпбелл‑Джонсон и другие подчеркивают оригинальность и большое значение этой концепции, как бы не ведая о том, что на той же конференции выступал и Черчилль и изложил нечто весьма похожее на схему Идена, хотя и более определенное. Черчилль развивал концепцию о "трех великих сферах". Первая сфера ‑ это "Британское содружество наций и Империя" со всем тем, что они включают; вторая ‑ "страны, говорящие на английском языке, среди которых важную роль играют Англия, а также Канада и другие английские доминионы"; третья ‑ "Объединенная Европа". "Если вы подумаете об этих связанных между собой сферах, ‑ заявил Черчилль, ‑ вы убедитесь, что мы являемся единственной страной, которая играет великую роль в каждой из них. Фактически мы являемся главным центром связи, и здесь, на наших островах, являющихся узлом морских, а возможно, и воздушных путей, мы способны объединить все эти факторы. Если мы окажемся на высоте положения, мы вполне сможем снова держать ключ..." Схема Черчилля откровеннее плана Идена: она прямо предусматривает, что ключ от мировых дел должен находиться в руках Англии. Следовательно, концепция Черчилля (так же как схожие с ней построения Идена) находилась в прямом противоречии с планами мирового господства, которые строили американские империалистические политики.
Черчилль с присущим ему темпераментом принялся за реализацию его фултонских планов и приведенной выше схемы. Именно с этим связано его энергичное участие в движении "за единую Европу". Он явился инициатором этого движения в Англии и играл активную роль в соответствующих общественных и официальных мероприятиях на континенте. Многие его видные коллеги: лорд Вултон, Максвел Файф и другие ‑ также приняли участие в движении "за единую Европу".
Интересно, что Иден, которому, казалось бы, сам бог велел активно окунуться в эту кампанию, постарался остаться в тени. "Я никогда не понимал, ‑ пишет Макмиллан, ‑ почему Антони Иден стоял в стороне. Вполне возможно, что Черчилль воздержался от того, чтобы определенно связать своего друга и коллегу, который должен был в случае возвращения к власти консервативного правительства стать министром иностранных дел или в случае смерти или болезни Черчилля ‑ премьер‑министром. Возможно также, что Иден, обладая большим опытом пребывания в министерстве иностранных дел, не разделял энтузиазма своего шефа".
Империалистический характер внешней политики Англии, несмотря на пропагандистскую маскировку, был достаточно явственным. В народных массах росла тревога насчет того, куда приведет эта политика. Ухудшение отношений с Советским Союзом, провоцируемое Англией и ее союзниками по НАТО, а также гонка вооружений породили в народных массах опасение, что вскоре может начаться новая мировая война. Черчилль в личных беседах говорил, что лейбористское правительство "ведет дело к войне с Россией". Так думали многие англичане.
В области экономической и внутренней политики курс лейбористов также стал вызывать нарастающее недовольство. Правительство Эттли ‑ Бевина, сделав ряд крупных уступок трудящимся, с 1948 года приступило к обесценению этих уступок различными обходными мерами. В 1948 году правительство "заморозило" заработную плату, то есть запретило административными мерами ее увеличение, в то время как цены на предметы потребления и прибыли буржуазии продолжали расти. Начавшееся перевооружение своей основной тяжестью легло на плечи трудящихся. Недовольство трудящихся этими действиями привело к обострению положения в лейбористской партии, где расхождения между низами и верхами становились все более зримыми и острыми.
Руководство лейбористской партии чувствовало перемену политической погоды и начало заботиться об исходе очередных выборов в парламент. Поскольку в середине 1950 года предстояло большое увеличение военных расходов, а это безусловно должно было вызвать отрицательную реакцию в английском народе, лейбористские лидеры решили провести 23 февраля 1950 г. досрочные выборы в палату общин. Характерной чертой английской политической жизни является то, что в Англии выборы в парламент проводятся не в твердо зафиксированный срок, как, например, в США, а в любое по усмотрению правительства время на протяжении срока действия полномочий существующего парламента. Поэтому правительства всегда назначают выборы в наиболее психологически выгодное для них время, то есть после проведения каких‑либо популярных в стране мероприятий или накануне осуществления непопулярных мер. Так было и в данном случае.
Консерваторы шли на выборы, перестроив радикально свою организацию и разработав ряд привлекательных программных документов, а также используя недовольство в народе лейбористским правительством. Программа лейбористов была неопределенной, но свидетельствовала, что они не намерены осуществлять в будущем радикальные реформы вроде тех, которые были проведены в первые послевоенные годы.
На выборах лейбористы получили 315 мест, а консерваторы ‑ 297. Подавляющее лейбористское большинство упало до минимума. Положение в парламенте создалось неустойчивое, и поэтому вскоре ожидались новые выборы. При открытии нового парламента Эттли провозгласил: "Правительство короля должно продолжать свою деятельность". Но многие задавали вопрос ‑ как долго оно будет действовать?
Иден по традиции спокойно и уверенно провел свою избирательную кампанию и "был возвращен", как говорят в Англии, в палату общин, получив внушительный перевес над своим лейбористским соперником в 9 тыс. голосов.
Проведя выборы, лейбористское правительство приняло трехлетнюю программу перевооружения, продиктованную членством Англии в НАТО, которая в результате последующего увеличения составила 4700 млн. ф. ст. Это означало увеличение налогов, снижение жизненного уровня народа, сокращение ассигнований на социальные нужды, жилищное строительство, просвещение и здравоохранение. Как и следовало ожидать, недовольство лейбористским правительством сильно возросло. В руководстве партии произошел раскол, ряд министров подали в отставку в знак протеста против осуществляемых мероприятий.