Достигнутая или сотворенная поверхность земли в результате процесса падения или восхождения — это то, что на языке психологии можно назвать областью сознания. Юнг представлял сознание чем-то вроде поля, магнитиного поля, так сказать. Как только содержание входит в область сознания, оно попадает в сеть ассоциаций. Если я что-то знаю, тогда это связано с эго-комплексом, через который, в свою очередь, это связано со всеми преходящими сознательными содержаниями моего сознания. Поэтому сознание можно представить как сферу осознания, имеющую своим регулирующим центром эго-комплекс. Как только я говорю: «Я знаю», - что-то входит в область сознания. На самом деле границы между тем, что я знаю и тем, чего я не знаю, весьма размыты. Иногда я знаю, иногда нет, это зависит от силы, с которой что-то входит в осознание эго. То же самое происходит и при чувственном восприятии: если вы целенаправленно слушаете очень высокий звук, то слышите его, но если вы начнете думать о чем-то другом, то внезапно он пропадает, или же иногда вы его слышите, не различая. Если вы тихо включаете в комнате радио, то вы слышите музыку, только когда вслушиваетесь. Но как только вы занимаете свое внимание чем-то другим, то можете даже не знать, включено радио или нет. Таким образом, обычно в нашей сфере осознания существует центр, на котором сфокусирован свет эго-сознания, а вокруг - полутемные пространства бессознательного, про которые, пока оно не войдет в область сознания, можно только и сказать, что это — бессознательное.
В начале я пыталась проиллюстрировать идею: то, о чем мы любим думать, как о «существующем в реальности», является содержанием нашего сознания. Реальность вне содержания нашего сознания есть и останется неясной, чем-то таким, о чем мы не можем ничего утверждать. Поэтому можно сказать, что поверхность реального мира сответствует тому, что мы зовем областью сознания, сознательного понимания, которое было постепенно создано в результате всех предсознательных процессов, которые в мифах показаны, как восходящее и нисходящее движение.
Сначала в греческой философии, а затем в гностицизме и средневековой традиции душе человека приписывалось срединное место между противоположностями. Например, душа принималась за промежуточное явление между духом и телом, между землей и небом. Юнг использовал эту схему, чтобы показать роль сознания и роль души в своем эссе под названием «О природе психического». Я должна подчеркнуть, что мы абсолютно согласны с тем, что психическое является совершенно неизвестным моментом, который, как и в случае с материей, мы можем только описать как сущность, без всякого определения, что оно собой представляет.
Феномен психического в челевеке, со слов Юнга, мы можем уподобить спектру света, который содержит все цвета радуги. С одной стороны, мы видим, что феномен психического постепенно сливается с физическими, материальными процессами в теле. Психосоматическая медицина сейчас сосредотачивает все свои исследования на этой таинственной пограничной сфере. Мы все больше убеждаемся, что существует связь и взаимодействие процессов психических и физических, что психические реакции могут влиять на физические и наоборот. Без специальных медицинских знаний любому известно, что если выпить большое количество алкоголя, то скоро станет заметно, что он влияет на психическое состояние. Но есть также и обратный факт, который некоторые отрицают, но который в равной степени очевиден. Если вы получите письмо, в котором написано, что ваш лучший друг умер, то вы вполне можете упасть в обморок или побледнеть, поскольку от шока сожмутся артерии. Не письмо, но его содержание подействовало на вас физически; к физической реакции привело то, что было написано в письме; не чернила и бумага заставили вас упасть в обморок, но смысл сообщения.
Итак, существует взаимодействие, законы и условия которого мы еще не знаем, но, в целом, можем сказать, что это своего рода последовательный переход физического в психическое и наоборот. Должно быть проведено еще немало исследований, прежде чем можно будет сказать, как происходит эта связь. Далее, сравнивая феномен психического со спектром, на одном конце шкалы мы имеем инфракрасную область, где психический феномен медленно переходит в физический феномен. На этом полюсе также находится феномен инстинкта, который кажется очень близко связанным с телесной структурой, как у животных; у нас есть инстинктивные реакции, которые в большей степени выражают себя в мгновенных физических реакциях. Если, например, я делаю движение, чтобы вас ударить, то вы отскочите без раздумий; ваше тело отреагирует сразу. По Юнгу мы определяем инстинкт, как непроизвольное влечение к определенной деятельности; побуждение к фиксированной активности; такие инстинктивные реакции присущи и людям и животным, у последних даже имеются структуры инстинктов, которые в специфических ситуациях реагируют на внешние раздражители всегда одним образом. Однако, мы можем реагировать инстинктивно без всяких сознательных психических процессов. Если на вас едет машина, то вы отпрыгнете и лишь спустя минуту осознаете, что случилось, и почему вы так поступили. Естественно, вы можете все осознавать в этот момент, но это не обязательно так; вы можете отреагировать физически с помощью тела или же с помощью бессознательного.
С другой стороны, на ультрафиолетовый конец спектра Юнг ставит мир архетипов, который сам по себе настолько же таинственен и неизвестен, как химия тела в самой своей основе. Располагая архетипы на этом крае шкалы, он ссылается на них, как на психоидный фактор. Юнг приписывает архетипу психоидный аспект, что означает, что существуют черты, которые указывают на то, что этот аспект не является «только» психическим в узком смысле слова, и в конкретных своих аспектах превосходит область, которую мы называем психической. Например, когда архетип вознакает в феномене синхронии, тогда мы можем заключить, что его природа психоидна. Архетип, констеллированный в феномене синхронии одним из своих аспектов имеет возможность возникнуть, как некая упорядоченность внешних материальных фактов. Психоидная природа архетипов является для нас сейчас огромной проблемой.
Смущающий факт заключается в том, что есть сильное подозрение, что эти два противоположных полюса на самом деле тайно связаны. То, что на границах психического мы разделяем на два аспекта - это всего лишь две стороны единого реального феномена — Х, который мы не можем определить, и который мы должны назвать, например, живой тайной человека. Однако, если мы внимательно рассмотрим феномен психического, то увидим, что существует определенная поляризация. Допустим, средневековый монах переживает видение Девы Марии, переживает экстаз и пишет работу по Мариологии и значении Матери Бога. В таком случае он переживает архетип матери с духовной стороны, как архетип, который обеспечивает эмоциональным и духовным опытом и придает жизни определенное значение. Если этот же монах встречает толстую женщину с явными материнскими чертами, садится к ней на колени, где и проводит остаток жизни, тогда он испытывает архетип матери с инстинктивной стороны. В таком случае это скорее инстинкт; мы можем сказать, он попадает в инстинктивный паттерн мать-ребенок. Я привела такой радикальный пример, чтобы проиллюстрировать, что существует определенный контраст, вековой контраст, который был описан в философии как противоположность духа и тела, руководство духом или инстинктами.
В своем эссе Юнг опять поднимает старую концепцию Пьера Жане о низшей и высшей функциях психоческого, предполагающей, что все наши психологические функции с одной стороны имеют, так сказать, инфракрасную сторону, которая является низшим аспектом функции и оканчивается в соматических процессах, и, с другой стороны, высшую сторону, которая более менее проникает в область сознания. Возьмем, например, такую реакцию, как любовь: низшей стороной будут являться сексуальные физические импульсы, а высшей — чувства и фантазии, которые которые характерны для влюбленного. Высшая часть имеет свое отклонение в низшем, физическом. Чем ближе мы приближаемся к низшей части функции, к ее инфракрасной части (на примере со спектром), тем больше входим в область, где изменение и определенная свобода реакции — то есть способность все прекратить в середине — больше не могут быть осуществимы. Поэтому в сфере инстинктов существует, как говорят зоологи, реакция «все или ничего». В зоологии широко известно, что если животное начинает инстинктивную деятельность, то часто оно не способно ее бросить в процессе; похоже на механизм, который, будучи запущенным, остановится, лишь когда дойдет до конца. Это и называется реакцией «все или ничего». Если со стороны прервать “активированное” животное, то последует замещенная реакция, в которой, при помощи абреакции, должна получить выход накопленная энергия. Если вы остановите, скажем, двух животных во время драки прежде, чем решение будет найдено естественным путем, победой или поражением одного — тогда животные будут с яростью есть, или с яростью чесаться, или делать хоть что-нибудь, что выражает замещенную реакцию. То же самое происходит, когда вы останавливаете процесс кормежки или спаривания. То есть животное должно, так или иначе, довести процесс до конца, даже если в середине он вдруг становится бессмысленным.
Конрад Лоренц однажды привел великолепный пример про двух птиц, самцов, которые собирались драться, но оба были настолько же напуганы, насколько и агрессивны. Обоими руководила боевая агрессия, и оба были достаточно велики, поэтому боялись друг друга. Так как они были абсолютно одинаковые, то наступило приостановление реакции, полный баланс, который ни один боец не был в силах сломить. Знаете, что они сделали? Они пристально смотрели друг на друга, а потом оба засунули головы под крылья и заснули! Между ними была какая-то неопределенность, однако они так ни к чему и не пришли. В таком случае появляется замещенная реакция. Поэтому если вы вмешиваетесь со стороны, или если существует равновесие двух инстинктов, процесс не может продолжаться, поскольку есть две одинаково сильные реакции, а это приводит к замещенной реакции. Что-то должно произойти, и тогда начинает действовать третий инстинктивный паттерн. Так два врага, смело стоя друг против друга, уснули.
Прежде в науках о поведении животных считалось, что чем ниже уровень развития животной жизни, тем чаще встречается полностью механическая реакция «все или ничего». Но недавние исследования насекомых показали, что даже на уровне пчел или муравьев уже существует не только реакция «все или ничего», но и определенная доля свободного варьирования. В науке о животных инстинктах, насколько я знаю, сейчас считается неверной идея о том, что низшие животные схожи с машинами или двигателями и руководствуются только инстинктивными установками, и что чем выше уровень, тем большее число вариантов действия существует — начало определенной свободы есть и на низких уровнях. Но, в сравнении с реакциями людей, все реакции животных близки к типу “все или ничего”, и только вследствие сильного увеличения силы воли в эго-комплексе реакции людей обладают конкретным количеством свободы. Свобода здесь понимается как субъективный феномен или опыт: свобода выбора. Свободную реакцию невозможно доказать философски, как и ее обратный вариант, но субъективно человек чувствует, например, что хотел бы позавтракать, но по той или иной причине не будет. Человек чувствует, что сделал свободный выбор, даже если после этого философ скажет, что он определялся еще чем-то.
Юнг говорил, что не нашел ни одного архетипа, которому бы не был приписан соответствующий инстинкт. Это подтверждает подозрение о скрытой связи, о которой говорилось выше. Двигаясь в сторону духа, вы переживаете архетипические образы, их волнующий смысл, обогащаете свое внутреннее представление; с другой стороны вы начинаете действия, инстинктивную активность, осуществление чего-то в физической реальности. Такие крайние проявления не обязательны, обычно человеческое сознание смещается. Можно сравнить человеческое эго с лучом света, который двигается вдоль шкалы, приближаясь то к одному концу, то к другому, а иногда держится в середине. Возвращаясь к прошлому примеру: когда я строила мой дом, импульс к строительству был дан архетипической идеей, которая была у меня в голове, но в процессе я от нее отвлеклась и стала абсолютно похожа на животное, строящее свое гнездышко, пропала в строительном “безумстве”, после чего был соответствующий сон, который должен был мне вновь напомнить о “потустороннем” доме. Из-за своего эго-сознания я слишком сильно переместилась к инстинктивному краю шкалы, чего я, по непонятным для меня причинам, не должна была делать. Почему это запрещено, никто не знает, я видела много людей, счастливо выполняющих физическую деятельность и забывающих о другой стороне совершаемых процессов, не имея предупреждающих снов. Таким образом, то, что из себя представляет регулирующий фактор, который заставляет больше оставаться на одном краю шкалы, или больше перемещаться к другому, относится к загадкам процесса индивидуации. Человек должен осознать некую структуру и не нарушать внутренний закон.
Если вы будете помнить этот эскиз психического, то лучше поймете, почему, согласно космогоническим мифам, реальность человека — реальность человеческого сознания — описана, как промежуточный феномен среди двух крайностей. Очевидно, что психоидные архетипы соответствуют онгви в нашем первом мифе. Они — вечные образы, вечные констелляции, и они падают на человеческую землю; в мифе о появлении эти образы возникают с противоположной стороны. Для того, чтобы узнать разницу между двумя движениями, мы должны разобрать их мифологически, что значит качественно. Вы видели скрытую идентичность, как в центре земли боги на самом деле являются небесными богами, которые, в свою очередь, содержат в себе странный земной компонент. Таким образом, в определенной степени, с одной стороны есть полуматериальные боги, и другие, скорее духовные. Здесь видно слияние противоположностей, или относительная взаимозаменяемость крайностей, что является типичным для всего феномена психического; как только он касается одной крайности, то, сначала скрытым образом, а затем все больше и больше начинает проявлять свое противоположное качество. Так мы говорим о феномене энантиодромии, при котором одно явление переходит в собственную противоположность.
В мифе ирокезов черепаха всплывает снизу: в мифологии их племен черепаха — это дух земли; черепаха на своем панцире держит всю землю. Она имеет такую же роль в индийской мифологии. Существование воды и животных внизу и звездных констелляций вверху очень хорошо согласовывается с этими двумя полюсами психического феномена.
Важно знать качественное различие между сотворением, начинающимся сверху и сотворением, начинающимся снизу. Если во сне сотворение представляется как восхождение снизу вверх, то следует ждать чего-то, нежели в случае с мотивом творения сверху вниз. Я помню сон одного мужчины: приземляется космический корабль, из которого выходит красивая женщина и начинает побуждать его к определенным действиям. Это современная пародия на старый сюжет, в котором к нему спускается онгви. В наше время во снах как раз в роли подобных образов часто выступают космические корабли. В этом случае можно с относительной точностью (по крайней мере исключения мне пока еще не встречались) ожидать, что когда этот опыт появится в сознании (когда этому человеку снился сон, в его сознательной жизни не происходило ничего особенного), то он примет форму сильно эмоциональной идеи, чего-то такого, что будет воспринято, как озарение, внезапное пробуждение, новое осознание и т. д. Это примет, как мы говорим, эмоционально-психическую форму; тогда как если процесс творения представляется восхождением снизу вверх, то вполне может случится, что первое «приземление» в сознании будет таким, что сновидец выполнит какое-то действие в реальности, символическое значение которого он поймет лишь после свершения. Он внезапно склонится к покупке лодки или дома, или испытает сильный порыв к какому-то действию, а затем, может даже много позже, когда действие полностью будет выполнено, это покажется любопытным и он начнет размышлять о символическом значении. Но сначала будет порыв к совершению действия в физической реальности.
Сотворение, которое происходит сверху, имеет свои истоки в архетипических образах, которые вступают в область осознания. В психологии при творческом процессе происходит все так, как если художник имеет архетипическое знание, интуитивную идею, что, конечно же, еще не означает ее реализацию. Всякий, кто пробовал рисовать, испытывал то, что я называю творческим разочарованием. Внутри у себя человек имеет превосходный образ чего-то, хватаясь, таким образом, с огромным энтузиазмом за карандаш или кисть.
В итоге на листке получается что-то жалкое и несовершенное, неуклюжая копия, ужасно расстраивающая, когда автор сравнивает ее с внутренним образом, который хотел изобразить. Что касается моего личного опыта, то внутренние образы целиком увлекли мое внимание; я, казалось, могла видеть их на листке перед собою. Но на следующее утро, когда я трезво взглянула на то, что нарисовала в реальности, мне это, конечно же, показалось низкосортными каракулями. Разочарование в такой сильной форме, разумеется, возникает лишь у тех, кто не является художником.
Однако многие художники, с которыми я говорила, уверяли, что их творения на холстах, которые они уподобляли внутреннему образу, никогда не являются хорошими, и, следовательно, всегда вызывали чувство разочарования. Истинное схождение сверху вниз всегда сопровождается разочарованием. Это легко понять, ведь в мире архетипов человек находится в состоянии инфляции, общаясь с богами. Но эта инфляция необходима, ведь нельзя творить без определенного энтузиазма. Человеку необходима сила, а также импульс, и они нисходят от Бога. Сложность заключается в реализации этой задачи.
Подобное хорошо видно в истории науки, когда речь заходит о великих открытиях. Для ученого является трудным достижением перенести свое представление на бумагу, которая даст возможность представить его коллегам как новую теорию. Вот почему еще на земле существуют так много "потенциальных" гениев. Главным образом, это люди, которые действительно имеют определенные творческие прозрения, но которые слишком ленивы, чтобы побеспокоится и взять на себя немалые трудности, которые необходимы для того, чтобы воплотить эти знания на земле.
Это и есть, так сказать, сотворение сверху. Это означает реализацию архетипических идей, берущих свое начало в бессознательном и рождающихся в реальности по средствам сознания. Это своего рода спуск, деградирование, ухудшение исходного внутреннего представления.
Рассматривая сотворение снизу, можно сказать, что творческая деятельность проистекает в теле. Такие люди страдают от психосоматических симптомов, которые, главным образом, затрагивают те функции, что контроллируются симпатической нервной системой, например абдоминальная область: они страдают от боли в животе, спазмах в желудке и т. д. Для таких людей полезно, если кто-то помогает им выполнять работу, которая не имеет видимого сознательного смысла, например, работать с глиной, брать карандаш или кисточку и водить ими по листу, от края к краю, или просто совершать ритмические движения, как это делал бы ребенок. Тогда движения вполне могут подчиняться воле импульсов.
Все творческие импульсы берут начало в бессознательном, но далее следует качественное различие между тем, откуда они приходят, сверху или снизу. Если импульс приходит сверху, люди переживают его, как идею или вдохновение, которое появляется в их умах в виде мысли или образа. Затем они сталкиваются с проблемой реализации. Если импульс приходит снизу, то он похож на зов из глубин тела, из неизвестного, и часто сопровождается психосоматическими симптомами.
Важно знать качественное различие между двумя формами сотворения. Например, если у пациента во снах присутствует мотив восхождения снизу, то вы должны уделить внимание на тот факт, что если намечается некий инстинктивный порыв к какому-то действию, то пациент не должен его подавлять, также, как и уходить в себя, говоря, что это все лишь символы и он их понимает, так что ему не нужно ничего делать.
Иногда, в целях творческой деятельности, абсолютно необходимым является выполнение какого-то физического действия, и только потом следует получение символического смысла. Если кто-то пропускает этот этап, совершая интроекцию слишком быстро, говоря, что понимает значение, что символически это так-то и так-то, то этот человек упускает эмоциональное потрясение от нового содержания, тем самым не привнося его в свое сознание. Таким образом, при мотиве возникновения снизу, человеку не следует подавлять беспричинный импульс к выполнению некоего физического действия, если только оно не является слишком опасным или дорогим. Разумные ограничения, естественно, существуют всегда.
Что касается противоположного мотива, то анализанда иногда лучше предупредить не зацикливаться—можно говорить, что у него было великое озарение, которое он просто обязан поведать миру, и все в этом роде — но он должен быть открытым для новых озарений, которые его еще затронут.
Неизвестно, почему новое творческое содержание появляется из бессознательного то одним, то другим путем. Но есть одна легкая подсказка, которая может помочь в поиске объективной причины. Однажды мне встретился миф индейцев Северной Америки, в котором великий Бог желал научить своих людей секретным медицинским знаниям, но не мог добиться того, чтобы они его услышали, поэтому не был в силах передать тайну. Тогда он обучил выдру и передал ей знания о лекарственных травах, медицинских ритуалах, о вигваме для обрядов, а затем выдра обучила этому людей. В этом мифе и содержится та самая подсказка.
Верховный Бог — Меннебош (Mennebosh) – пытается передать что-то людям, но безуспешно, ввиду некой блокировки. В мифе не объясняется, что она собой представляет, то ли люди слишком глупые, то ли еще что; поэтому он обучает инстинкт, животное, поскольку другим путем это до людей не донести. Вот почему, возможно, новое знание приходит к нам так, а не иначе, поскольку другие варианты просто являются заблокированными. Духовному может препятствовать догматизм — религиозный, научный или идеологический догматизм. Я говорю о догматизме в негативном смысле слова, о догматичной уверенности, что нечто без всякого обсуждения значит в точности это и это.
Как только сознание человека принимает абсолютно догматичную форму неприятия тайн окружающего мира и психического, то, естественно, один конец нашего спектра оказывается заблокированным. При таком раскладе, как я часто это наблюдала, архетип, который желает быть замеченным, вынужден действовать через выдру.
Так архетипическая констелляция может вызывать физические симптомы. Необходима определенная гибкость, широта взглядов, чтобы получить откровение от духовного бессознательного, но если данный путь блокируется догматизмом, а на фоне существует сильная констелляция, тогда архетип может использовать выдру Меннебоша и каким-нибудь образом принести вред телу. Вы не можете глотать, или получаете другой неприятный симптом. Это значит, что ваше тело, ваше животное, начинает пытаться передать смысл.
Я сейчас говорю об анормальных реакциях; к примеру, навязчивая идея мытья, мытье по сорок раз на дню, или что-то в этом роде. Ясно, что люди, которые имеют подобную одержимость, смывают не грязь с рук, а делают это ввиду своей психической тени. У меня был пациент, интроверт, слабохарактерный мужчина, который находился под влиянием жены, экстраверта, и у него была одержимая идея очерчивать пальцем контур своих ботинок каждый раз, как он собирался выходить из дома. Он сидел, надев свою обувь, и проводил пальцем по кромке ботинок. Несомненно, это значило, что ему следовало прояснить свою позицию.
Ему следовало говорить: «Это моя точка зрения, а это ваша», и концентрировать на этом внимание. Как раз подобное у него не получалось делать, но, будучи интуитивным типом, он позволял себя втягивать во все ситуации, а потом горько об этом сожалел. Одержимость в точности показала, что ему следовало бы делать, обрисовывать контур обуви, но не физически, а на психическом уровне.
Иногда новая реализация, если она необходимая и очень важная, возникает и внутри и снаружи. Допустим, есть некий молодой человек, который все еще пребывает в юношеской двуполой констелляции, и больше даже гомосексулен, но не имеет подобного опыта. Я часто встречала, что такой молодой человек видит сны, в которых переживается приход анимы в мыслях, со всеми видами внутренних реализаций анимы, в то время, как во внешнем мире он переживает первую любовь. Так он встречается с анимой с обеих сторон, в проекции на женщину из внешнего мира, как внешнюю физическую встречу, и, в то же время, как первую внутреннюю реализацию женского принципа. Это верно не только для такой ситуации. Я часто наблюдала, что если констеллируется новая важная реализация, то она обычно возникает и снаружи и изнутри, что впоследствии можно назвать синхронией.
Теперь я хочу затронуть мотив, который встречается в мифе ирокезов, а именно, что женщина, или даже несколько женщин, являются главными фигурами в процессе сотворения. Миф начинается с того, что женщина становится беременной на небе; затем другая девушка становится беременной и падает вниз. Снова рождается девочка; и только потом появляется мужской аспект в процессе творения, только в третьем поколении женщина рожает близнецов, которые затем становятся Творцом и анти-Творцом, двумя противоположными созидающими силами. Но перед появлением мужских образов следует длинная серия женских. Также необычным фактом, в сравнении с космогоническими мифами нашей цивилизации, является то, что с неба спускается женское, не мужское.
Если мы бросим взгляд на многие другие космогонические мифы, то увидим, что в разных вариациях существуют оба эти типа. Нельзя при этом сказать, что один главнее другого. Более продуктивным бы был вопрос: «Существуют ли качественные и психологические различия между этими двумя типами?» Можно ли найти в подобных цивилизациях другие подсказки, которые бы объяснили или прояснили тот факт, что Небо олицетворяет богиня, а Землю — бог?
Известная аналогия содержится в египетской мифологии, где Богиня Неба, Великая Богиня-Мать, Нут, олицетворяет весь небесный купол. Она покрывает всю землю, огромная корова, на животе которой констеллированы все звезды, или же женская фигура, больше самой земли, согнутая вдоль нее. Богом Земли является Геб, муж Нут.
Вопрос, почему представитель земли здесь — мужское божество, а то, что мы привыкли воспринимать, как мужское, Бог Неба, является женским божеством, сложно объяснить. Я думаю, что если мы станем рассматривать египетскую цивилизацию в целом, то одна из самых шокирующих ее характеристик будет та, что я зову конкретность идей. Самые примитивные, первобытные, и даже наиболее развитые цивилизации, лишь с несколькими исключениями, все верят в жизнь после смети, но только египтяне позаботились об обеспечении бессмертия путем мумификации и возведения таких огромных погребальных помещений, в которых они проиллюстрировали каждый шаг прохождения мертвым подземного царства. Идея бессмертности индивидуального затрагивалась и понималась не только религиозно, но выражалась и материально.
В культуре многих цивилизаций Бог, если он пребывавет в статуе или идоле, должен поддерживаться человеком, кровавыми человеческими или животными жертвоприношениями или каждодневными молитвами. Но ни одна цивилизация не шагнула дальше египетской, в которой заботились о статуях своих богов в удивительнейшей мере. Существовал утренний ритуал a levee du roi (букв.: прием у царя), когда статуи богов пробуждали, купали, смазывали, потом относили к Нилу и чистили, затем опять смазывали и относили обратно в храм, где уже была готова жертвенная пища, и так далее. Конкретность религиозной идеи здесь ушла намного дальше, чем у других цивилизаций, которые я знаю.
Чтобы представить, какой была египетская доктрина, я представлю текст, фрагмент папируса, в котором описывается химические процессы бальзамирования. Известно, что сперва извлекались кишки и мозг, после чего труп на долгое время помещался в раствор натрия и соли. Это придавало ему защитные свойства, и после этого труп смазывался определенными маслами и обертывался специальными лентами. В папирусе, который сейчас хранится в Каире, но который был найден в Фивах, содержится текст, который дает практические инструкции по мумифицированию тела. Начало текста утеряно, в остальном говорится: «Во-первых, нужно дважды смазать голову свежим маслом [особого растения] и, затем, сказать: «О, Осирис [далее следует имя умершего], это масло взято из Пунта, чтобы источаемый тобою аромат стал еще прекраснее, аромат божества, чтобы на тебя могли снизойти потоки от бога Солнца Ра, и тогда твоя душа поднимется в божественный мир. Масло поможет Хору встретить тебя».
После уши и нос также пропитывались маслом, а потом, следуя инструкциям, нужно было разложить внутренние органы по четырем канопам, затем пропитывалась маслом внутренняя полость тела. Во время этих процессов должен был читаться текст(сейчас он считается утерянным). Далее тело переворачивалось, и его спину также пропитывали маслом. Во время всех этих процессов лицо покойного должно было быть обращенным на восток.
На ногти на руке покойного накладывалось золото, при этом произносились следующие слова: «О, Осирис [снова произносится имя умершего], ты получишь твой ноготь в золоте, твои пальцы в благородном металле, ногти на ногах в янтаре. Выделение Ра подступает к тебе, воистину божественные члены Осириса. Ты идешь на своих ногах в дом вечности и поднимаешь свои руки к месту бесконечности. Ты совершенен в золоте, ты ярко сияешь в металле, и твои пальцы блестят в Доме Ра и святилище Хора». Далее в тексте уже не встречается слово мумия. Когда речь доходит до умершего, то употребляются слова «этот бог». Говорится: «Нанесите [такую то и такую мазь] на этого бога», и т. д. Мумификация предназначалась для того, чтобы придать покойному божественные и бессмертные свойства; это было обожествление и наделение вечной жизнью личности, однако каждый шаг выполнялся абсолютно точно. Эта поразительная конкретизация феномена, который обычно в других религиях является скрытым, невидимым.